Написал: DarkKnight
Это — второй из цикла рассказов о фестралах (и не только), посвященный истории Эквестрии.
Основное действие происходит за несколько лет до Войны Сестер и событий рассказа "Звездная пыль".
Принцессы-аликорны решаются впервые за долгое время посвятить учеников во что-то большее, чем обычно. Селестия — серебристого единорога, принца далекой северной страны, Луна — юную Поющую-в-Ночи из народа фестралов.
Но что из этого получится?..
Подробности и статистика
Рейтинг — PG-13
13325 слов, 401 просмотр
Опубликован: , последнее изменение –
В избранном у 77 пользователей
Поступь Порчи
Отдельная благодарность выражается Бладвину Дюфо, без которого фанфик никогда бы не стал таким какой он есть.
Стихи принадлежат перу Mailz’а.
В фанфике использован перевод песни The Moon rising, принадлежащий DrSchmallhausen, ему же спасибо за вычитку.
UPD
Иллюстрация за авторством dalagar.
Островок тепла средь вековечных льдов, оплот цивилизации в мерзлых землях и последнее государство свободных пони – Кристальная Империя.
Так учили много лет того, кто сейчас носил титул правящего принца. Учили вплоть до момента, когда отец сумел договориться с сестрами-принцессами южных соседей.
С бессмертными правительницами Эквестрии.
Конечно же, отец и мать не покорились воле аликорнов. Император Гольден Экс и его консорт-королева из народа, Эмеральда Виолин, отказались даже обсуждать независимость Кристальной Империи.
Принцессы-сестры не настаивали. Ни с политической, ни с силовой точки зрения, они не оказывали давления на вольный народ кристальных пони, защищенных могущественным артефактом и силой любви.
Как принц раньше думал, бессмертные аликорны просто понадеялись на своего самого верного союзника: время.
Морнинг Шейд, поздний и болезненный жеребенок, имел все шансы не дожить до совершеннолетия. Надежды же на нового наследника не было практически никакой: возраст царственной четы не позволял начать все заново.
Да, Император взамен на исцеление недугов сына позволил принцессе Селестии обучать его могущественной магии. Но сперва политическое, затем деловое сотрудничество привело Империю к процветанию и могуществу. Любовь народа питала Кристальное сердце и сильнейшую магию, защищающую и от возможных посягательств на границы, и от северного холода.
Кое-кто опасался растущего влияния принцесс, но Морнинг Шейд уже достаточно хорошо знал наставницу. И обладал достаточной волей, чтобы держать в узде ястребов в Совете.
После нескольких лет обучения принц сделал простой вывод: захоти Селестия власти над миром, вряд ли даже Кристальное сердце будет способно защитить страну среди льдов. Достаточно будет на какое-то время остановить смену дня и ночи – и все народы падут к ногам сестер.
Да что там, достаточно было оставить без помощи болезненного наследника, и династия Кристальной Империи прервалась бы естественным образом. Практически прикованный к постели жеребенок не вырос бы в крепкого, здорового единорога.
После этого осталось бы лишь прибыть и заявить о своем праве. Праве сильного, если потребуется.
Но теперь Морнинг Шейд знал, что принцессы никогда не пойдут на подобное.
И сейчас, когда Селестия объявила о скором окончании обучения, принц думал, что объединение Кристальной Империи и Эквестрии – не такая уж утопия.
Потому что наставничество принцессы Селестии, уроки магии и дружбы, пробудили в сердце серебряного единорога нечто особенное, почти не связанное с политикой.
Морнинг Шейд вздохнул свежий ночной воздух. Ему всегда нравилось стоять тут, на балконе дворца, приветствовать народ, в буквальном смысле сияющий от любви. Или просто под звездами, наслаждаясь тишиной и покоем под мерное мерцание Хрустального Шпиля...
Откуда-то сверху неожиданно раздалась тихая песня. Приятный голос молодой кобылицы наполнил ночь музыкой и волшебством, зародив в сердце принца добрую печаль:
— Прекрасна ночь, там тысячи огней
Сияют звёздами на чёрном небосводе.
Кто радости бы разделил моей?
И при луне, и при плохой погоде.
Голос будто бы доносится откуда-то с низких облаков, и Морнинг Шейд, поддавшись музыке мира, ответил:
— Всё это так, но на моих плечах
Лежит империя, в груди оставив рану.
Короны груз — печаль в моих глазах;
Когда-нибудь я от всего устану.
Из сердца по телу разлилась волна тепла. Принц улыбнулся и прикрыл глаза, дав волю чувствам. Так просто иногда побыть не принцем Кристальной Империи, не учеником Селестии, а обычным единорогом с молодой бурлящей кровью! Которому, что греха таить, так хочется иногда броситься на улицу и предаться всеобщему веселью, забыв о делах и политике!
И какое же счастье, что именно в этот день, в Кристальную ярмарку, можно так сделать!
Невидимая собеседница будто воспрянула духом, и песня зазвучала громче и увереннее, наполнившись надеждой:
— Но, может, стоит посмотреть вокруг?
Во тьме найдётся любящее сердце;
Влюблённых губы встретятся, и вдруг
В душе откроют потайную дверцу.
После этих слов принц отбросил все сомнения. Ночной певицей могла быть только Бэнши Свинг, Поющая-в-Ночи. Юная кобылица из народа ночных пегасов, ученица младшей из аликорнов. Как-то раз она прилетела вместе с принцессами в один из визитов и осталась. Кое-кто поговаривал, что ради слежки за принцем, но Морнинг Шейд уже успел оценить по достоинству организованность молодой фестралки. Такого надежного и умелого секретаря не было, вероятно, и у самой принцессы Селестии.
И хотя фестралам, как и пегасам, недоступно высшее волшебство единорогов и аликорнов, под руководством принцессы Луны чудесные песни сумели обрести не меньшее могущество.
Морнинг Шейд ни за что бы не поверил с чужих слов, но сам видел, как торжественная ария Бэнши Свинг заставила ночное небо расцвести феерией полярного сияния. Или как от тихой колыбельной волна мягких теней прошлась через Кристальное сердце, прогоняя прочь неожиданное нашествие ночных кошмаров...
Принц продолжил:
Я обречён, мной движет только долг
Таков удел носителя короны.
Кристальный принц познать любви не смог,
Лишь магия, да царские хоромы.
Голос Бэнши не ответил. Музыка постепенно затихла, и принц вернулся в покои.
Мысли вернулись к принцессе Селестии, что должна была вместе с сестрой прибыть буквально на днях для участия в Кристальной Ярмарке.
Это случалось не в первый раз, но сейчас принцессы собирались внести вклад и в магическую составляющую вместе со всеми.
Морнинг Шейд испытывал настоящий восторг, когда представлял, сколько накопленной за столетия любви способны бессмертные аликорны предоставить Кристальному сердцу.
Но при этом душа принца полнилась печалью. Принцесса Селестия, мудрая наставница и почти что богиня, двигающая солнце каждый день, должно быть, неимоверно одинока. Кто может быть рядом с ней, кроме сестры? Кто сгладит ее одиночество и будет ценить не то что она делает, а ее саму?
Морнинг Шейду ни за что не хотелось бы вечности в одиночестве.
Ни для кого.
И не может не быть способа справиться с этой проблемой. Особенно в свете последних событий...
Воздух жалобно стонал, расступаясь перед стремительно летящими фигурами. Могучие крылья несли двух аликорнов на север, в Кристальную Империю, оставленную на попечение учеников.
Несколько лет прошло с тех пор, как умер и был с честью погребен император Гольден Экс, а его супруга оставила придворную жизнь и ушла на покой.
Стороннее ухо не услышало бы беседы двух бессмертных, даже если предположить, что кто-то сможет развить такую же скорость. Тем не менее, сестры вели неспешный разговор с самого вылета из Кантерлота:
«Странно, что твой капитан стражи не увязался за нами, — беззвучно заметила Селестия, — После того случая с перевертышами он не позволяет себе расслабиться».
Луна пропустила мимо ушей беззлобную подковырку:
«Все просто сестрица, ему за нами просто не угнаться. К тому же, у его дочки, Арии, сегодня кьютисеаньера... Но знаешь, мне пришлось ПРИКАЗАТЬ, чтобы он взял выходной».
«Ни у кого не было сомнений, что такая талантливая кобылка станет Поющей-в-Ночи, — согласилась Старшая аликорн, — А капитан иногда действительно... слишком усердно относится к службе».
«Полагаешь, Морнинг Шейд готов? – спросила принцесса Ночи, сменив тему, — Он еще так молод...»
«Молодость – это ненадолго, сестра, — ответила Селестия, — Помнишь ли ты, что и Старсвирл был когда-то жеребенком? И Кловер далеко не сразу прозвали Премудрой?»
«Конечно».
«Только Морнинг Шейд за последние несколько веков подошел достаточно близко для того, чтобы шагнуть на высшую ступень... Возможно, и Бэнши будет готова через некоторое время. Хотя я не предполагала, что такое возможно среди пегасов».
«Только среди солисток Поющих-в-Ночи. Музыку мира слушают и поют все пони, но такого я сама не ожидала, сестрица».
«Нам будет только легче, если они оба справятся».
По мордочке Луны, еще не утратившей остатки жеребячьей инфантильности несмотря на возраст в несколько столетий, расплылась улыбка.
«Тогда нас станет больше, Тия. И будет куда легче сдерживать тьму, которую изрыгают те злобные Вероятности. Вот увидишь».
«Надеюсь, Лу... Очень надеюсь. Вот бы исправить то, о чем ты говоришь, навсегда убрать эти источники зла...»
«Боюсь, тут даже мы бессильны. Слишком много миров уже стали вольной или невольной подпиткой этой мерзости».
«Вразумить хотя бы тех, кто питает Хаос по незнанию!»
«Мечты, Тия... – вздохнула младшая принцесса, — Да и захотят ли они?»
«Не все ж тебе витать в облаках, крошка Лу, — улыбнулась в ответ Селестия, — Дай и большой сестренке помечтать о заклинании «сделать все хорошо».
«Эй! – шутливо возмутилась темная аликорн, — У меня уже ученица есть!»
В воздухе разнесся двухголосый смех, а впереди уже показались Хрустальные горы. Граница между Эквестрией и землей Вечного Холода, где раскинулась Кристальная Империя.
Принцесса Селестия отметила про себя, что на вершине башни гостей встречает только одна фигура.
Темным пятном среди цветастых кристаллов и отраженного ими света выделялась закутанная в теплый плащ Поющая-в-ночи, ученица Луны.
— Ваши Высочества, — вежливо кивнула Бэнши Свинг, когда аликорны приземляются на площадку, — позвольте приветствовать вас в Кристальной Империи. Принц Морнинг Шейд приносит искренние извинения, что не может встретить лично, но экспериментальный магический ритуал немного затянулся.
— Ничего страшного, дорогая, — улыбнулась в ответ Луна, подходя и обнимая любимую ученицу крылом, — Мы уверены, он вскоре присоединится к нам.
— Конечно, — отозвалась Селестия, — В конце концов, принц не наш подданный, да и сегодняшний визит больше неофициальный. Так что протокол необязателен.
Тяжелые двери на площадку распахнулись, являя миру несколько запыхавшегося серебристого единорога с кьютимаркой в виде сияющей звезды.
— Прошу прощения за опоздание! — с улыбкой крикнул принц Морнинг Шейд, — И позвольте поприветствовать дорогих гостей!
От Луны не скрылось, как при виде принца по мордочке Бэнши пробежала грустная улыбка, а оканчивающиеся кисточками уши чуть опустились.
Морнинг Шейд тем временем рассказывал Селестии о делах в Империи и программе предстоящей ярмарки:
— ...после турнира, как всегда, будет праздничный банкет из нового урожая, а после – демонстрация традиционных искусств. И я счастлив, наставница, что вы с сестрой сегодня решили приобщиться к нашим обычаям!..
— Это честь для нас, — без тени улыбки кивнула Селестия.
Снизу, с площади, донесся пронзительный хор хрустальных флюгельгорнов.
— Вижу, мы вовремя, — сказала Луна, глядя в глаза ученице.
— Да, принцесса. Мы как раз начинаем.
Из дверей неожиданно вышел грифон. Облаченный в доспех и лязгая боевыми накладками на когтях. С металлически звенящими мешками на перевязи.
— Прошу прощения за вторжение, — сказал он, — мне нужен восходящий поток. Золото много весит, знаете ли.
— Конечно, Шнайдер, — кивнул ему Морнинг Шейд, — Смотри, не растеряй свою плату. Ты ее заслужил.
— Ваши Высочества, — грифон слегка склонил голову в прощальном жесте, потом снова повернулся к принцу Кристальной Империи, — До встречи. Надеюсь, столь же плодотворной.
С этими словами он расправил крылья и низринулся с башни, чтобы через мгновение воспарить в небо.
— Нам не нравится, что грифонские наемники расхаживают по Кристальной Империи, — сказала Луна, — Что ему тут надо?
Принц не смутился:
— Он прилетал за расчетом. Некоторые интересные вещи иногда встречаются там, куда пони вроде нас соваться опасно, да и некогда. Вот и приходится поручать первичные исследования боевым наемным отрядам. Прошу, не принимайте близко к сердцу. Наставница?
— Все в порядке, Морнинг, — улыбнулась Селестия, — Наш визит сегодня неофициален, мы просто прилетели приобщиться к празднику.
— В любом случае, добро пожаловать! Я всегда рад увидеться с Вами, наставница, и с Вами тоже, принцесса Луна. Идемте вниз, нас уже, наверное, заждались...
...В этом году торжество удалось на славу. Как и в прошлом, и в позапрошлом, как и полсотни лет назад.
Селестия не могла нарадоваться на народ кристальных пони, одной лишь силой любви воздвигающих на пути тьмы несокрушимую защиту. И хотя в общении с аликорнами чувствовалось некоторое отчуждение, принцесса была уверена, что это просто с непривычки.
В любом случае, Кристальная Империя была почти единственным местом в мире, где можно побыть просто Тией и Лу, а не принцессами Дня и Ночи. Забыть о протоколе и расписании, отдаться простому веселью, на которое дома совершенно нет времени!
Положа копыто на сердце, Селестия ждала каждого визита в Кристальную Империю скорее поэтому, чем из политических мотивов. И встречая взгляд Луны, принцесса без слов и даже без телепатии понимала, что сестра чувствует то же самое.
И видя, как принц Морнинг Шейд запросто веселится с поданными, участвует в играх, Селестия поняла, что по-доброму завидует. Этой простоте и непосредственности, несмотря на то, что представитель королевской династии – единственный единорог на всю Империю.
Торжественный рев флюгельгорнов возвестил о начале турнира. Селестия и Луна, восседая на почетных местах, с радостью любовались на отважных жеребцов и кобылиц, соревнующихся в силе и храбрости.
На взгляд Селестии, венок победителя должен был достаться принцу. Молодой единорог так уверенно шел к победе, раз за разом повергая самых могучих пони в честном бою. Но на пути правителя все равно вставало немало достойных противников.
Герольд, прервав громогласный топот на трибунах взмахом передней ноги, торжественно объявил условия финала:
— Имперский гвардеец Спектра Блоссом объявляет своим жеребцом сердца Грина Васаби! Его Высочество принц Морнинг Шейд Кристал оспаривает это право, объявляя кобылицей сердца... нашу почетную гостью, принцессу Селестию!
Земля снова вздрогнула от топота бесчисленных зрительских копыт.
Аликорн удивленно приподняла бровь, услышав свое имя. Встретившись взглядом со смеющимися глазами Луны, старшая сестра поняла, что в будущем станет объектом множества беззлобных подтруниваний.
И вновь протрубили флюгельгорны, и на ристалище взметнулась из-под копыт земля.
Селестия поймала себя на том, что увлеченно наблюдает, как принц несется навстречу невероятно сильной кобылице из рядов собственной гвардии. Причем последняя ни разу не выглядела смущенной или напуганной, направляя копье в грудь сюзерена.
Здесь, на турнирном поле, титулы не имели значения. Селестия только невесело усмехнулась, представив себе подобное мероприятие в Кантерлоте. Любой королевский страж, наверное, не смог бы сдвинуться с места от благоговейного страха, вздумай кто-то из принцесс развлечь себя поединком.
Тяжелые шары на концах копий с грохотом врезались в нагрудные пластины доспехов. Более легкая кобылица взвилась на дыбы, но и принц тяжело зашатался, такой силы был преисполнен удар.
Соперники еще четырежды сходились, с яростью сталкивая железо с железом. Каждый раз трибуны взрывались криками и топотом, но только на пятый раз светло-зеленая кристальная пони с радужной гривой рухнула на песок, сраженная умелым ударом. Но судя по тому, как тяжело принц подошел к герольду, победа досталась правителю нелегко. Да еще и потерялись по дороге несколько пластин с брони, такой силы были удары Спектры Блоссом.
— Победителем сегодняшнего турнира объявляется Его Высочество принц Морнинг Шейд Кристал! – огласил герольд результат турнира, после чего на голову победителя опустился сияющий венок, — Тем самым подтверждая титул прекраснейшей кобылицы сегодняшнего турнира для Ее Высочества принцессы Селестии!
В этот торжественный миг аликорн почувствовала, что слегка краснеет.
Вот уж чего не было несколько столетий!
...Потом был пир и веселье. Не смолкающая музыка и грохот фейерверков, танцы и развлечения. Лился рекой местный аналог сидра, изготавливаемый из вина кристальных ягод и специй. И блюда из нового урожая еле успевали обновлять.
От взгляда принцессы не ускользнула Бэнши Свинг, во все глаза наблюдающая за принцем. Тот, сидя в кругу верных гвардейцев, громко хохотал вместе со всеми, обсуждая подробности прошедшего турнира:
— ...признаться, Спектра, я думал, ты меня зашибешь своим коронным ударом, и я опозорюсь перед нашей гостьей!
Зеленая радужногривая пони, раскрасневшаяся от горячего пряного напитка, ответила, взмахнув полупустой кружкой:
— Ха! Твое высочество скромничает! Больше трех раз мой удар не держал еще никто!
— Святая правда! – Подтверждает какой-то жеребец, судя по всему, тоже из стражи, — Меня она свалила после второго, даром что кобылка!
— На следующем турнире мы повторим наш поединок! И уж тогда твое высочество так просто не отделается!
— Буду ждать с нетерпением! – расхохотался в ответ принц, — И попробуй-ка придумать что-то новое к тому времени!
— Да, а то Грин Васаби разочаруется в своей отважной защитнице! – подала голос одна из кобылиц за тем же столом, вся искрящаяся сапфировой голубизной.
Ответ зеленой стражницы утонул в дружном хохоте.
— Честью было сражаться с тобой! – вновь послышался голос принца, — Теперь-то я точно знаю, что нахожусь в безопасности, когда рядом Спектра Блоссом!..
Покрасневшая до кончиков ушей воительница спряталась за кружку с вином.
Селестия вновь вздохнула.
В Кристальной Империи все было не так. Куда меньше церемоний, меньше политики.
Объяснимо: все чувства у кристальных пони видны невооруженным глазом, а забота правителя очевидна, начиная от политического курса и заканчивая праздничными мероприятиями. Кроме того, добрая традиция консорт-королевы из народа еще больше сближает правителя и подданных.
Сейчас, за праздничным столом, когда горячее вино со специями стерло последние границы, Селестия уже не раз и не два ловила себя на том, что смотрит на Луну, уже отбросившую куда подальше весь этикет. В обнимку с кристальными пони что-то весело распевающую или увлекаемую в очередную разудалую пляску. И Бэнши Свинг, изо всех сил старающуюся не отставать от наставницы и при этом держаться поближе к Морнинг Шейду...
И больше всего на свете солнечной принцессе хотелось присоединиться к ним.
«Что тебе мешает, Тия? Неужели то, что принц объявил тебя кобылицей сердца и весь день глядел восторженными глазами?.. — спросила она сама себя, но ноги будто приросли к полу. А еще принцесса чувствовала, что от этих мыслей и горячего пунша она удивительным образом раскраснелась, — Ох, кажется, кто-то сегодня выпил много вина со специями!»
Не хотелось признаваться даже самой себе, но выходило что она, бессмертная правительница Эквестрии, просто стеснялась простых желаний! И боялась того, что сердце снова безрассудно увлечет ее вслед мыслям о юном единороге.
Мыслям о простом, смертном пони, который менее чем через век угаснет и покинет этот мир.
И тогда боль потери станет неизбежна...
...День пролетел, будто одно мгновение, и Селестия могла искренне сказать, что это был поистине один из счастливейших дней в году. Вечером все пони собрались у главной башни дворца, где в магической друзе медленно вращалось средоточие могущества Империи – Кристальное Сердце.
И принцессы с чистой душой преклонили колени вместе со всеми на исходе дня.
Когда же магия любви заставила сиять весь мир вокруг, от земли до неба, и каждую пони в отдельности, Селестия чувствовала невероятный подъем. Сами аликорны тоже засветились, теперь приобщившись к магии Империи. Селестия – белым светом чистого бриллианта, Луна – подобно сапфиру глубочайшего темно-синего цвета.
— Смотри, принцесса, — сказал рядом голос Морнинг Шейда.
Аликорн глянула на небо, куда показывал единорог, и почувствовала, как по щекам катятся слезы восторга.
Потому что ярчайшее за последние несколько столетий полярное сияние озарило весь мир светом любви.
И невидимая для всех остальных пони граница мира вдруг сама собой обрела прочность самого твердого алмаза, начисто отсекая все признаки скверны, начавшей подтачивать защиту. Без мучительных усилий, без сражений на астральных тропах, так просто! Одной лишь радостью и силой любви...
«О, если бы можно было так очистить все мироздание! – с тихой грустью подумала Селестия, не пытаясь скрыть слезы радости, — Просто силой любви и дружбы. Принести спокойствие и безопасность не только нашему миру, но и всем другим!.. Ах, крошка Лу, как же хочется, чтобы твои детские мечты стали реальностью!»
Принц Морнинг Шейд, озаренный сиянием магии и сияющий светом чистейшего серебра, краем глаза наблюдал за плачущей Селестией и делал свои выводы.
От него не укрылся ни румянец бессмертной богини, ни искренняя радость во время праздника. Все это только подтверждало догадки серебряного единорога.
И заставляло утверждаться в правильности выбранного пути...
Бэнши Свинг обожала наблюдать, как принцесса Луна поднимает ночное светило.
Под светом звезд и ярких всполохов зрелище получилось совершенно фантастическим, когда бледный диск торжественно погружается в феерию небесных красок.
— Это похоже на сегодняшний праздник, Луна, — сказала ночная пегаска. Сейчас, в неофициальной обстановке, они обходились без чинов, — и твое на нем присутствие.
— Спасибо, Бэнши, — улыбнулась аликорн, — Ты подготовила ту песню, о которой Мы писали тебе?
— Конечно.
— Тогда приступим. Самое время.
Внизу еще слышались отголоски праздника: смех, хлопки петард и даже редкие звуки флюгельгорнов. Пони, вдохновленные сегодняшним праздником, не спешили расходиться по домам.
«Да, вот бы каждый раз кто-нибудь кроме фестралов мог насладиться красотой ночи! — мелькнула мысль в голове аликорна, — Ведь не только в праздники на черный бархат неба высыпают бриллианты звезд!..»
Бэнши встала на самый край площадки и взяла первую ноту. Звуки мира тут же стихли будто бы в предвкушении начавшейся гармонии, но неожиданно все прервалось, когда в мелодию вкралась фальшивая нотка.
Луне не понадобилось ничего говорить. Она только бросила на ученицу удивленный взгляд, узрев покрасневшую и виноватую мордочку с опустившимися ушами.
— Простите, — пискнула Поющая-в-Ночи и попыталась вновь взять первую ноту песни.
Через пять минут бесплодных попыток на плечо ночной пегаски легло копыто принцессы.
— Бэнши, подожди. Ты раньше никогда не сбивалась, тем более на таких простых нотах. Что с тобой?
— Я в порядке! – поспешно выпалила фестралка, — Сейчас, я...
Золотистые глаза встретились со взглядом принцессы ночи и заполнились влагой. Бэнши сделала попытку закрыться кожистыми крыльями, но принцесса ночи нежно обняла ученицу и сказала:
— Если тебя что-то гнетет, ты можешь рассказать все как есть.
— Я... это личное.
— Это Мы догадались. Не забывай, что мы хотя и выглядим ровесницами, но Нам на самом деле больше тысячи лет. И Мы насмотрелись на кобылок, у которых все валится из копыт при мыслях об особенном пони.
Бэнши нервно сглотнула. В непринужденной обстановке музыкальных уроков магии у нее часто вылетало из головы, что Луна – аликорн, бессмертное, древнее существо, наделенное могущественной силой. Правительница ночи, сновидений и Старспайра – хрустального города, висящего среди звезд на неимоверной высоте.
— Кто он, Бэнши? – с улыбкой спросила принцесса Луна, — Или она?
Ночная пегаска покраснела до мохнатых кончиков ушей.
— Это... это...
— Не волнуйся. Нет ничего постыдного в чувствах к другому пони.
— Это принц Морнинг Шейд! – выпалила фестралка и все же закрылась крыльями в паническом жесте, — Я влюблена в него уже второй год!..
Улыбка на мордочке Луны стала шире.
— И ты до сих пор не рассказала ему?
— Как я могу?! Он принц крови, правитель, а я кто? Простая кобылка из далекого города, в существование которого даже не все верят!.. Я фестралка, а он – царственный единорог...
— Не говори глупостей, Бэнши Свинг, когда и кого это останавливало? Темные века давно позади, когда народы Эквестрии косо смотрели на любовь разных видов. Еще твоя «десяток-раз-пра-прабабушка» не родилась, когда пони излечились от подобной глупости.
Из-под крыльев раздалось первое судорожное всхлипывание.
Луна продолжила:
— Ты же сама видела на празднике, что Морнинг Шейд – вовсе не напыщенный кантерлотский сноб, и запросто веселится с простыми пони, отбросив в сено все титулы и звания. И его отец таким же был, консорт-королева вообще посла овечек на полях до того, как Гольден Экс забрал ее во дворец. Да что там, брать в жены кобылицу из народа – добрая традиция Кристальной Империи!
— Вчера он не ответил на песню-у-у!.. – Поющая-в-Ночи все же дала волю чувствам и бросилась на грудь наставницы, — Вернее, ответил, но дал понять, что для него нет ничего важнее долга!
— Ну, ну, — Луна обняла ученицу и взъерошила ей гриву крылом, — если тебя это успокоит, то вас обоих ожидает огромная ответственность после окончания обучения. Мы уверены, и сестра сейчас говорит об этом с принцем. И вам в любом случае придется работать вместе, так что долг ну совершенно не должен стать помехой вашим чувствам. Как знать, может, даже наоборот.
Ночная пегаска подняла взгляд и увидела, что юное лицо принцессы ночи излучает понимание, подкрепленное мудростью веков.
— Не надо отчаиваться, Бэнши, — сказала Луна и улыбнулась, — никогда. Ночь – время волшебства и любви, не забывай, а я — принцесса Ночи.
На мордочке ночной пегаски расплылась клыкастая улыбка робкой надежды. А в небесах с грохотом разорвался с десяток фейерверков, будто воплощение вновь загоревшегося чувства.
— ...и поэтому же я посвятил сегодняшний турнир тебе, Селестия. Я не могу смотреть, как у тебя, столько сделавшей для меня, Империи, всех пони, в жизни не остается ничего, кроме долга! Это несправедливо, наставница! Ты сама учила меня зреть в суть вещей, и, прости, наблюдая за тобой, я сегодня видел твое одиночество. Конечно, у тебя есть любящая сестра, которая разделяет вечность с тобой, но это не совсем то. И если я могу хотя бы частичку этой вечности побыть с тобой не как ученик...
— Постой... – Принцесса прервала пылкую речь молодого единорога мягким касанием копыта, — ты слишком торопишь события, Морнинг Шейд.
— Тороплю?
— Да. Я не могу приближать к себе смертных пони настолько близко, как ты говоришь. Как бы мне ни хотелось. Не потому, что я считаю себя и сестру выше других и уж конечно не потому, что в моем сердце нет для них места. Просто если я позволю себе чувства к тому, кто угаснет на моих глазах за то малое мгновение лет, что считается долгой и счастливой жизнью, то не знаю, как смогу это пережить. На нас с сестрой лежит слишком большая ответственность, которая не оставляет ни права, ни времени на любовные терзания и скорбь от потерь. Я просто... не могу поставить личное над общим.
— Ответственность за поднятие светил?
— Не только. Это лишь часть наших обязанностей. Все аликорны – хранители нашего мира, или, как правильнее выразиться, Вероятности. Есть множество угроз извне, как правило, связанных с различными сторонами Хаоса. Особенно с Порчей – оскверняющей сущностью, способной извратить души и чувства живых, магию и сам мир. Мы еще дойдем до этого, но пока просто прими к сведению и сосредоточься на текущих заданиях.
Взглянув в лазурные глаза единорога, наполняющиеся беспросветным отчаяньем, Селестия почувствовала, как сердце беспомощно сжимается.
И как подхлестываемое недавним весельем желание хоть немного раскрыть истинные чувства берет верх.
Аликорн решается:
— Твои успехи, Морнинг Шейд, позволяют надеяться, что когда-нибудь... довольно скоро, мы сможем вернуться к этому разговору. Когда ты закончишь обучение, достигнешь в магии и, особенно – в магии дружбы, определенных... высот. Правда, не только и не столько тех, что могла бы преподать тебе я.
Огонь надежды, вспыхнувший в душе Морнинга, Селестия смогла бы почувствовать и без магии:
— То есть могущество аликорнов может быть доступно единорогам? Бессмертие?!
Принцесса внутренне поморщилась от такого упрощения теории сестры, но решила пока не усложнять все преждевременными разъяснениями:
— Теоретически, да.
Принц Кристальной Империи еле сдержался, чтобы по-жеребячьи не запрыгать от восторга. Все сходилось! В голове сложилась полная картина дальнейших действий.
— А теперь мы должны продолжить наш урок, — напомнила аликорн, — Ты так и не показал мне, как выполнил задание по трехуровневым построениям каскадных заклинаний.
— Да, наставница!
Иногда, вот как сейчас, Селестия все еще видела в молодом единороге того жеребенка, который после волшебного исцеления мечтал исследовать весь мир, наполнившийся для него цветами, звуками и радостью. Потому что, как оказалось, в мире существует не только пропахшая лекарствами спальня. И жить можно, не изнывая ежесекундно от головных болей, твердо стоя на ногах...
И сколь же многое от этого жизнерадостного жеребенка осталось в благородном принце, рыцаре и маге, сейчас усердно пытающемся достигнуть совершенства абсолютно во всем!
Селестия очень надеялась, что эта искренность и открытость вкупе с добротой и любовью действительно откроют перед Морнинг Шейдом невиданные доселе горизонты.
Принц Морнинг Шейд знал Бэнши уже много лет. С тех самых пор, как начал учиться у Селестии после завершения длительного лечения. Фестралка прилетела вместе с принцессой Луной, и после одного из совместных уроков попросила разрешения остаться.
Ее родина, парящий город Старспайр, находился так далеко, что летать каждый раз туда-сюда было бы сущим мучением. Даже несмотря на то, что бóльшую часть пути помогал преодолеть Звездный мост.
Император Гольден Экс тогда бросил лишь один взгляд на сына, прочитал в глазах единорожика что-то, и этой ночью Бэнши уже распевалась на балконе императорской башни.
Вначале юный Морнинг ужасно стеснялся странного вида кобылку, пока не узнал, что та сама не знает, как общаться с принцем.
Вскоре между двумя учениками протянулись первые робкие ростки дружбы. Принц не привык к обществу большого количества пони, все детство проведя в четырех стенах, а ночная летунья просто была скромной и стеснительной от природы.
Но когда наступала ночь, Бэнши преображалась. Темные стекла очков сменялись озорным блеском золотых глаз, а под звездами разносился ее голос. Завораживающий и прогоняющий все заботы дня, наполняющий высокое северное небо новой, непознанной магией.
Как-то раз они гуляли под звездами в свете ночных кристаллов, и Бэнши обронила, что Империя похожа на ее дом.
Любознательный Морнинг тут же начал задавать вопросы. Из рассказа Бэнши он узнал, что город фестралов парит так высоко, что даже днем там видно звезды, а небо черно как ночью. И что там так же холодно, как здесь, в северных землях. А все постройки и сотни мостов построены из звездной пыли – волшебного материала, образующегося из звездного света. И в твердом состоянии похожего на кристаллы, только будто бы состоящие из миллионов крупинок.
С того рассказа прошло немало лет, но ночные прогулки вошли у них в традицию.
Бэнши пришлось перестроить режим бодрствования, когда она переселилась в Кристальную Империю. Не только из-за учебы, но еще и потому, что появилась официальная должность секретаря принца. Но все равно ночная пегаска при любой возможности предпочитала ложиться поздно, а просыпаться только когда солнце уже висело в зените. Потому что жизнь без звезд для любого фестрала попросту немыслима.
Они не изменили своему обычаю даже сейчас, когда весь день был наполнен праздничными хлопотами и весельем, а вечер – уроками наставниц.
Бэнши, не желая трудить уставшие ноги, медленно летела рядом с бредущим по галерее единорогом. Хотя было уже далеко за полночь, оба пони еще светились, так много магии сегодня передалось от Кристального Сердца. Багровые блики от взмахов крыльев фестралки играли на кристальных стенах одновременно с серебристыми отсветами принца.
Фестралка находила такую игру света просто восхитительной.
Принц, как всегда, делился впечатлениями и планами. Бэнши была одной из тех, с кем даже в официальной обстановке он общался в дружеском тоне.
Выходило, что у принца большие планы и на расширение самой Кристальной Империи, и на скорый союз с Эквестрией. Кроме того, Морнинг Шейд вполне допускал мысль, чтобы разрешить гражданам двух стран свободно получать вид на жительство. В конце концов, зачем принцу быть единственным единорогом в Империи? Да и пегасы бы могли помочь с непокорной северной погодой, а земные пони – с местными неприхотливыми культурами. Кристальные пони, в свою очередь, могли бы селиться в Эквестрии. А потом как знать? Возможно, и другие народы захотят жить бок о бок с кристальными пони? Те же грифоны, фестралы или даже зебры? Впрочем, для последних в Империи будет холодновато.
Бэнши улыбалась и слушала вполуха. Слова принцессы Луны не шли из головы, и прижатые в смущении уши так и норовили вспыхнуть.
Она уже довольно давно поняла, что влюбилась в принца Кристальной Империи, можно сказать, в единственного друга вне Старспайра, но природная скромность не позволяла об этом заговорить. Да и сейчас, когда, можно сказать, сама Луна благословила ее чувства, слова не шли на язык.
Принц тем временем продолжал, описывая некоторые особенности правления принцесс, в частности, о мудрости, скопленной веками. Но то, что неизменно слишком долго – обрастает традициями и формализмом, заметным лишь со стороны.
— Обрати внимания, Бэнши, они же приезжают к нам будто жеребята на праздник Теплого Очага! Отдыхают душой, телом, могут, наконец, просто побыть собой! Не богинями и не принцессами...
Бэнши кивнула. Луна как-то говорила ей об этом. Сотни лет после победы над Дискордом сестры двигали светила, и пони Эквестрии вознесли аликорнов на пьедестал богов. Те оглянуться не успели, как вокруг них уже выстроилась система традиций и верований, ликвидировать которые не было уже ни сил, ни времени.
Пришлось смириться, только изредка подправляя самых ретивых сторонников.
Похоже было, что Морнинг Шейд разошелся не на шутку. Размахивал копытом на ходу, а в глазах сверкала яркая сапфировая искорка:
— ...и представляешь, сотни, тысячи лет – и рядом хоть и есть сестра, но нет любящего сердца. Я не могу себе представить более жестокого чистилища – коротать вечность без любви. А ведь Селестия не заслужила этого, как раз наоборот!..
— Да, я тоже думала об этом, — кивнула Бэнши, — и знаешь, мы...
Но принц, увлекшись, совсем не слушал:
— ...и тот найденный во льдах кристалл позволит мне достигнуть именно того уровня, о котором говорила Селестия! Магия, неподвластная сестрам, но не менее мощная. И тогда я смогу вновь раскрыть ей сердце, на этот раз как равный!.. Бэнши?
Фестралка после последних слов принца словно налетела на ледяную стену.
— Что ты сказал относительно принцессы Селестии, ты бы не мог повторить?
— Понимаешь, похоже, что я один сумел разглядеть, как могущественная, бессмертная наставница одинока. И я вновь смогу раскрыть перед ней сердце.
— Ты сказал «вновь»?
Бэнши почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Ну да. Понимаешь, Селестия, конечно, во всем особенная. Но я недавно понял, как мы объединим Эквестрию и Империю так, чтобы всем стало хорошо. И принцессе Селестии, и мне, и даже членам Имперского Совета.
— И как же? – Тихо спросила фестралка, хотя об ответе и так догадалась.
Принц Морнинг Шейд торжественно поднял копыто и провозгласил:
— После возвышения я предложу Селестии династический брак! Магический ритуал для меня почти готов!.. Бэнши? Что с тобой?
Ночная пегаска не сразу ответила, старательно отводя взгляд:
— Нет, ничего... Продолжай.
Принц, вдохновленный собственной речью, даже не заметил, как поменялось настроение подруги. И даже гранатово-багровый цвет, которым та светилась на празднике, несколько потускнел.
Он еще долго говорил о недосягаемых сейчас высотах, о перспективах, которые могут открыться перед всеми пони. Когда во главе новой, объединенной Эквестрии будет целый Конклав бессмертных, которым будет подконтрольна вся магия мира...
Бэнши не слушала.
«Кто я такая, чтобы вставать между их чувствами?» – думала она.
Внутренний голос подсказывал спросить про взаимность чувств принцессы, но Бэнши была настолько подавлена оброненным невзначай признанием принца, что не могла думать ни о чем.
— Морнинг, — сказала она упавшим голосом, — Мне...
— Что-то случилось? – Спросил правитель Кристальной Империи и ободряюще улыбнулся.
Эта улыбка всегда раньше согревала душу Бэнши Свинг, но сейчас как будто резанула по самому сердцу.
— Мне надо... отдохнуть, — сказала фестралка, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул, — я буду у себя.
По морде Морнинг Шейда проскользнуло недоуменное выражение. Но прежде чем принц успел что-то сказать, фестралка вылетела из окна галереи.
Перед глазами все расплылось, но теперь это не имело значения. Здесь, в воздухе, никто из обитателей Кристальной Империи не мог ее увидеть.
Залетев в окно своей комнаты, ночная пегаска заперла дверь и только тогда горько расплакалась.
Чуда не произошло, несмотря на слова принцессы ночи.
С этой мыслью Бэнши отдалась охватившему ее отчаянию, уткнувшись мордочкой в подушку. Хотелось, чтобы Луна была здесь. Чтобы явила чудо, и все стало хотя бы как раньше.
Она еще не знала, но впоследствии так и не сможет себе простить, что не закончила тот разговор в галерее...
...Бессмертие.
Чудесный дар избранных, который с легкостью превращается в проклятие, когда друзья и родные дряхлеют и уходят, а ты остаешься наедине с бесконечной работой, долгом, титаническим трудом. И ни поклонение народа, ни богатство, ни могущественная магия не вернут тебе простой и в то же время огромной радости бьющихся в унисон сердец. Заботы, ласки особенного пони, который будет делать что-то для ТЕБЯ, а не для правительницы, богини и прочая, и прочая.
Но теперь все будет по-другому.
Несколько месяцев назад принц нашел в записях отца упоминание о древнем храме глубоко во льдах полюса. Отправленная туда экспедиция археологов с охраной из грифонов-наемников вернулась с друзой черных кристаллов, излучавших странную, но удивительно притягательную магию.
Магию, сулившую могущество, сопоставимое с силой аликорнов. А еще – бессмертие. Все то, чего так не хватало метущейся душе молодого правителя.
Отец в записях предупреждал о возможном происхождении храма. Во времена Раздора находились те, кто начал поклоняться аватару Хаоса, Дискорду. И самые разные культы отравляли и без того безрадостную жизнь пони, возникая тут и там.
Но Морнинг Шейд не нашел следов хаоса в находке. Наоборот, новая магия сулила грандиозные возможности, которые должны были окончательно победить Хаос в Эквестрии.
С тех пор друза разрослась, несколько недель питаясь магией, которую предоставлял Морнинг Шейд. Образы, мелькающие в тусклых гранях, в последнее время стали ярче, насыщеннее... желаннее.
Принц видел себя и Селестию, приветствующих ряды доблестной гвардии. Знамена с золотым солнцем, колышущиеся на ветру. Новая, процветающая в свете любви бессмертных правителей, Эквестрия. Великая держава, раскинувшаяся от моря до моря, в небесах и под землей. Все расы склонятся перед теми, кто не ограничен сроком жизни и контролирует всю магию мира. Движение светил, погода, урожаи, чувства, жизнь и смерть – все станет подвластным. Элементы Гармонии, Кристальное Сердце и новая сила из черных кристаллов. Всесторонняя, трансцендентная магия мира.
С каждым разом, когда принц приходил в заклинательный покой и делал новый шаг в том, что назвал про себя магией Теней, приближался долгожданный миг триумфа.
Селестия подтвердила догадки Морнинг Шейда, и теперь все сомнения были отброшены. Возможно все! Да, новая магия несла в себе какой-то неприятный холодок. Но на то это и тени, чтобы нести прохладу. Луна свидетель, не все время же время миру требуется сияние солнца, есть время и для ночной тьмы.
Все сходилось.
Мудрость аликорнов безгранична, но они обе – кобылицы, причем живущие уже много веков. А значит, им не хватает всего лишь немного твердости и смелости перед лицом перемен. Молодой, горячей крови полного сил жеребца. Любящего и заботливого, готового на все ради тех, кого любит.
Морнинг Шейд подавил желание взвиться на дыбы в восторге.
Вот она, недосягаемая высота в магическом искусстве, которому не может обучить мудрая наставница! Вот и магия дружбы на новом уровне — преподнесенные принцессе искренние чувства! Все как в видении, посланном кристаллом. Если с чистым, полным любви сердцем шагнуть навстречу неизведанному, все испытания будут нипочем.
Всего-то нужно, высвободить магические контуры, замкнутые в кристалле, и раскрыть сердце навстречу новому.
Магия Теней пока поддавалась с трудом. Принц напрягся, и сияние рога потемнело, приобретя ядовито-лиловые, почти черные оттенки.
Кристалл, как всегда, «ответил». Замкнутый сам на себя магический контур внутри, повинуясь воле серебряного единорога, начал постепенно раскрываться.
Заклятие, созданное принцем, обволокло кристалл, магия которого распускалась подобно черному цветку.
И кристалл ожил.
Слова и образы, формулы и построения, видения из-за предела привычного мира, правда, скрывающаяся в тенях... Все хлынуло в сознание подобно потоку холодной, грязной воды.
Полный разочарования и ненависти крик разнесся по заклинательному покою и устремился дальше, постепенно утрачивая интонации голоса принца...
Бэнши Свинг никогда бы раньше не подумала, что тени могут быть настолько жуткими.
Даже глаза фестралки, привычные к темноте ночи, не могли пробиться через облако чернильного мрака, что окутал центр Империи. Черный туман, колышущийся, пульсирующий будто... живой.
Когда Бэнши вышла из комнаты, где заперлась на весь день, то не сразу поверила в собственное пробуждение.
Потому что окружающее больше напоминало какой-то кошмарный сон, чем ставшую второй родиной Империю.
Казалось, только вчера Кристальная башня осеняла ярким светом все вокруг, но сейчас все будто превратилось в искаженное, злое отражение. Краски потускнели, кристаллы утратили прозрачность и блеск.
И светоч Кристального Сердца тоже угас.
Когда же Бэнши решилась проверить, оказалось, что могущественного артефакта нет на месте.
Поющая-в-Ночи спешно взлетела на самый верх, но и трон Империи пустовал. Более того, и его поразила тьма: вместо сверкающей мягкими цветами друзы посреди зала высилось уродливое нагромождение черных кристаллов.
Прямо посреди зала зиял проход, которого не было раньше. С винтовой лестницей, уходящей вниз, прямо сквозь башню.
Глянув туда, Бэнши увидела лишь винтовую лестницу в глухой шахте, хотя по идее внизу должны были быть этажи дворца.
По спине пробежал холодок, а на грани слуха раздался чей-то шепот, от которого грива сделала попытку встать дыбом.
И след, витающий в воздухе, зародил в душе фестралки страшное предчувствие того, ЧТО же принц Морнинг имел в виду, когда говорил об обретении «могущества, сравнимом лишь с мощью Селестии».
— Нет... – прошептала кобылка, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, — Только не это, умоляю... Только не он!
Кожистые крылья расправились, и Бэнши ринулась вниз. Несколько минут стремительного пике – и вот оно, дно колодца, скрытое клубящимися тенями.
Распахнув дверь в самом низу башни, фестралка оказалась будто бы в том же дворце Кристальной Империи, но все здесь было не так. Тусклые кристаллы, искаженные очертания, и зловещая тишина.
Казалось, сама музыка мира смолкла в этих страшных стенах...
Бэнши выскочила наружу и взлетела на самый верх башни, откуда доносилось зловещее мерцание магии, так не похожей на привычное белое сияние...
Оглядев пустой зал, зеркальное отражение тронного, Бэнши увидела принца.
Тот, облаченный в древнюю броню и алую церемониальную попону, стоял перед нагромождением черных как смоль кристаллов. Рог принца сиял всполохами лилового и черного с прозеленью, а тени вокруг кружились жутким безмолвным водоворотом...
— Ты пришла, — констатировал Морнинг Шейд.
Он обернулся, и Бэнши невольно сделала шаг назад. Всполохи чуждой, внушающей ужас магии нашли отражение в самых глазах единорога. Было видно, что происходящее с кристаллами вокруг отразилось и на самом правителе. Шерсть утратила серебристый блеск, рог искривился и налился нездоровым алым цветом, а глаза...
Более жуткого зрелища Бэнши себе представить не могла, чем этот взгляд. Куда делась задорная искорка, веселый блеск двух сапфировых озер?
Будто прочитав эти мысли, правитель Кристальной Империи улыбнулся. Во рту блеснули острые, как у самой фестралки, клыки.
— Погляди же, — сказал единорог, обведя передней ногой вокруг, — какое могущество скрывается за пределами скорлупы нашего мира. Скорлупы, возведенной аликорнами ради власти над Эквестрией.
— Морнинг, — тихо прошептала Бэнши, заставив себя сделать несколько шагов вперед, — как ты не видишь? Это же Хаос, Порча!.. Посулы могущества, извращение всего светлого и доброго, что только ни есть. Эта ненависть и жажда власти, не принадлежащие нашему миру!..
Речь фестралки была прервана гневным жестом.
— Все это – обертка, чтобы никто не пытался превзойти могущество сестер!.. Если бы ты только видела то же, что и я!
— Но принц Морнинг...
— Не смей звать меня ИХ титулом, Бэнши Свинг! – голос единорога хлестнул будто плеть, — С этого момента я для всех буду зваться королем Кристальной Империи! КОРОЛЬ СОМБРА ГРЯДЕТ!
Гром грянул после этих слов, а черная друза озарилась лиловым пламенем. Неровные тени заплясали на стенах, и Бэнши с ужасом увидела, как разноцветные кристаллы всего города начинают тускнеть и искажаться.
С высоты башни не было слышно криков, но Бэнши догадывалась, какую панику должно было вызвать все это у простых кристальных пони. Занимающихся своими повседневными делами, радующихся жизни...
«Что же делать? – лихорадочно думала кобылка, — Я не маг, или почти не маг, не мне было тягаться с принцем и раньше, а уж теперь...»
Действительно, мощь магических энергий, волнами расходящаяся от рога принца, заставляла гриву фестралки шевелиться.
Впрочем, шанс еще оставался. Луна говорила на уроке, посвященном Хаосу и защите от него, что есть две вещи, перед которыми всегда отступает тьма: дружба и любовь.
— Селестия никогда не примет тебя... таким! – проговорила Бэнши, чувствуя, как глаза наполняются влагой, — Она...
— Она сама сказала, что для смертных пони доступно могущество аликорнов. И я нашел его! Подчинил своей воле!..
— Не ты подчинил Порчу, а она тебя! – ночная пегаска почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, — Смотри, во что ты превращаешься, думаешь, этого желали нам принцессы?!
Сомбра не ответил и развернулся к кристаллам. Внутри черных граней замерцали бесформенные тени, и словно ручейки чернильной тьмы потекли по полу прямо к бывшему принцу...
Бэнши с ужасом увидела, как грива короля начинает колыхаться, как живая, превращаясь в клубящийся покров теней.
Фестралка в отчаянии бросилась вперед и заключила в объятия того, кому так и не успела сказать главного...
«Еще не поздно!»
— Морнинг, — тихо прошептала она, — прошу, не покидай меня. Я люблю тебя, давно люблю, еще с начала нашего обучения. Мой принц...
...В следующий миг Бэнши оказалась на полу.
Боль от удара телекинетическим полем была просто ничем по сравнению с осознанием того, что когда-то добрый, отзывчивый друг грубо ударил и оттолкнул...
Бэнши свернулась в комок, инстинктивно закутавшись в крылья и захлебываясь беззвучными рыданиями. Здесь, сейчас, перед ней стоял больше не принц Морнинг Шейд, которого она полюбила, а совершенно другой единорог, с сердцем черным как избранные им тени...
— Не мешай! – резко сказал король Сомбра и вновь повернулся к черной друзе.
Там, в глубине кристаллов, правитель Кристальной Империи видел отражение того, чего можно достичь с новой силой. В клубящейся тьме проступали образы того, как могла измениться Эквестрия по прихоти сильных мира сего. Как можно открыть врата в другие миры, которые падут к ногам могущественного владыки теней.
Чтобы все это стало правдой, нужно лишь разбить барьеры мира, воздвигнутые аликорнами.
И тогда могущество нового властелина станет практически безграничным.
— Да! – прошептал Сомбра, чувствуя, как сквозь тело проходит эта сила, — ДА! ЕЩЕ!..
...Неожиданно в отлаженное заклинание что-то вмешалось. Резкий диссонанс вошел в поток энергий черных кристаллов, и в бескрайней черноте будто раздался преисполненный бессильной злобы крик, эхом вторящий...
«Как она посмела!» — с яростью подумал Сомбра, резко оборачиваясь.
Бэнши Свинг, взвившись на дыбы и расправив крылья, пела.
Но это не было успокаивающей колыбельной, не было и простой песней под музыку мира, отражением чувств.
В песне звучала лишь одна скорбная нота, и Сомбре подумалось, откуда бы глупой кобылке знать древнюю Песнь Ночи из эры Раздора. Песнь, призванную подавлять боевой дух, внушать врагам страх и ужас... Рассеивать магию.
Волна тьмы позади Сомбры вдруг взвилась девятым валом, и весь зал содрогнулся от пошедших вразнос энергий.
— Нет! – крикнул единорог, не зная, за что хвататься сначала: за вышедшую из-под контроля магию или за дерзкую фестралку, грубо вмешавшуюся в процесс.
Сомбра почувствовал, как поток тьмы будто отсекает объективную реальность, заполняя все вокруг чем-то странным, чуждым, немыслимым...
И образы грядущего могущества вдруг сменились другими:
Легионы под белыми знаменами ощетиниваются острыми копьями и сходятся в схватке... с другими пони, несущими синие знамена с полумесяцем.
Тот, кто встает на пути божественной четы, должен исчезнуть.
Клинки и огонь, кровь и смерть. Пони снова будут убивать друг друга, как в дикие времена и эру Раздора...
Горящий Кантерлот, опустошенные поля... война. То, что в Эквестрии забыто как страшный сон, предано забвению на тысячелетия.
Объятый грозами Клаудсдейл, потоки радуг, вытекающие из черной окровавленной машины, куда бросают что-то разноцветное и маленькое. Живое?.. С тошнотворным хрустом вращаются железные жернова, кровь брызгает на морды стоящих вокруг пегасов... Чистая магическая энергия очищенной спектры, только зря растрачиваемая на бесполезных особей и служащая теперь на благо Эквестрии...
Нагромождение черных кристаллов среди льдов, потускневшие, закованные в цепи кристальные пони, уныло бредущие навстречу судьбе...
А в следующий миг черная друза, наполненная энергией потусторонних миров, взорвалась с оглушительным грохотом.
...Сомбра пришел в себя и обнаружил, что лежит в заклинательном покое на вершине башни. И что от средоточия нового могущества, черной друзы кристаллов, не осталось ничего кроме тусклых обломков по всему залу.
Впрочем, магия никуда не делась. Просто теперь ощущение было не внешним, а внутренним, словно вся сила перетекла из кристаллов прямо в рог.
Взгляд бывшего принца сфокусировался на распростертом среди обломков теле. Серая шерсть, забавные уши с кисточками, бессильно раскинутые кожистые крылья... алая лужа, растекающаяся по полу.
Перевернув ночную пегаску, Сомбра увидел торчащие из глубоких ран острые осколки черных кристаллов.
Зрелище настолько чуждое родному миру, что даже не верилось. Как будто какая-то другая, чужая и недобрая реальность протянула щупальца и вцепилась в привычное мироздание...
Сомбра помотал головой, отгоняя наваждение. Что за пропасть!
«Ей еще можно помочь», — мелькнула мысль, и будто кто-то услужливо подсунул необходимые знания.
Так просто!
Отнять у одних и передать другой. Той, что может быть еще полезна, раз сумела одной лишь песней разрушить первичное вместилище новой магии.
Конечно, ничего у нее не вышло, да и не могло.
Магия Теней пробудилась и уже здесь.
То, что столь скорое возвращение в Кристальную Империю оказалось совсем не радостным, наполняло сердце Селестии безграничной печалью.
Всего несколько дней назад счастливые, отдохнувшие принцессы прилетели в Кантерлот, готовые с новыми силами взяться за бесконечные дела.
Но происходящее на далеком севере уже не могло оставаться незамеченным. Вместо любви и света Кристальная Империя неожиданно стала излучать страх и боль, как будто и не обновился недавно волшебный барьер, а наоборот.
«Все шло отлично, — думала старшая принцесса, — и что же случилось? Надеюсь, Морнинг Шейд не пострадал, он ведь мог защитить подданных и ценой жизни!..»
«Тия, не изводись, — достиг разума неслышный голос сестры, — За принцем есть кому приглядеть».
«Ты имеешь в виду Бэнши?»
«Да. Поверь, она сделает все, что зависит от нее. И не только потому, что это ее долг».
Ответ Селестии полнился неуверенностью:
«В таком случае, боюсь, это может даже усугубить ситуацию...»
Луна ощутимо вздрогнула, чуть не сбившись с полета.
«Сестрица, есть то, о чем мне следует знать?»
Краткий мыслеобраз, переданный Селестией, заставил Луну на мгновение прикрыть глаза и некоторое время собираться с мыслями.
«Когда ты собиралась рассказать мне об этом?»
«Прости, сестра... Это было неожиданно для меня самой...»
«А еще у кого-то чересчур развязывается язык после вина со специями!»
«Ну прости, мне и вправду не следовало...»
Неожиданно в сознании принцесс раздался душераздирающий скрежет. Задрав головы и посмотрев астральным зрением, принцессы смогли увидеть, как по хрустальной грани мира прошелся черный коготь, венчающий узловатое щупальце, а навстречу ему тянутся пока слабые, неоформившиеся тени...
Но принцессы знали, что если ничего не предпринять, эти тени превратятся в точно такое же лезвие, подтачивающее защиту мира уже изнутри.
Порождение ненависти и страха, самая опасная грань Хаоса, Порча, вновь пыталась проникнуть во вверенную сестрам Вероятность Эквестрии. И теперь, когда защиту мира больше не питало Кристальное Сердце, лишь вопросом времени было, когда защита истончится до критического уровня...
И если этому не помешать...
«Нам надо спешить. Очень спешить», — сказала Луна то, о чем Селестия и сама подумала.
Даже беззвучный тон мыслеречи ночной принцессы не предрекал ничего хорошего.
Бэнши Свинг для себя решила, что лучше ей было умереть прямо там, в луже собственной крови, пронзенной обломками черного кристалла.
Клубящиеся вокруг тени не давали ни минуты покоя, наполняя душу болью и кошмарами, соблазняя, упрашивая, угрожая и пугая одновременно.
И что самое ужасное, среди теней почти всегда приходили эти глаза.
Когда-то пронзительно голубые, а теперь горящие злобной, бешеной зеленью.
Боль от незаживающих ран была ничем по сравнению с осознанием того, ЧТО и КАК с ней хотели сделать тени. И хуже всего было, что их хозяин и раб король Сомбра совсем недавно был тем, кого ночная пегаска любила всем сердцем.
«Открой сердце... – вновь пришли шепчущие голоса, - и мы даруем тебе место рядом с троном Теней!.. Твоя Песнь будет звучать над всей Эквестрией к ужасу наших врагов!..»
«В Эквестрии нет врагов! – мысленно кричала Бэнши, плывя в океане чернильной тьмы, — И нет места тьме в моем сердце!..»
«Позволь нам исцелить тебя! Испей души слабых и восстань!»
«Я не согласна платить такую цену! Я не приму этой жизни!..»
«Откройся нам, и ты увидишь правду!»
Бэнши чувствовала, как из ран снова течет кровь, а из глаз – слезы. В горле давно пересохло от потери влаги, но предлагать воды явно никто не собирался.
Сколько продолжалась эта мука, фестралка не взялась бы сказать. Часы, дни, недели? Плывя в бескрайней тьме, периодически проваливаясь в болезненное забытье, теряешь счет времени.
Хотелось верить, что принцессы скоро почувствуют беду и прилетят, исправят ошибки учеников и вернут все на круги своя.
Вернут веселого, доброго, отзывчивого друга.
«О, Морнинг Шейд, — тихо шептала Бэнши Свинг безо всякой надежды в душе, - прошу, вернись ко мне!..»
...Король Сомбра в очередной раз стоял у черной друзы, внутри которой угадывался искаженный силуэт фестралки. Тени клубились вокруг, питаясь страхом и болью кристальных пони, волей правителя загнанных в подземелья на добычу черных кристаллов.
Сомбре удалось внушить рабам такой ужас, что они, надрываясь, работали на износ. А всего-то надо было, продемонстрировать, ЧТО тени могут сделать с одной отдельно взятой пони.
Кроме того, некоторые оказались полезны, надзирая над бывшими соплеменниками. Король выжег поверх их кьютимарок собственное клеймо, и теперь каждый из добровольных помощников был магически связан с хозяином, словно...
Да, словно ТЕНЬ.
И если бы только удалось заполучить в их ряды Бэнши Свинг! Сомбра как видел черный силуэт в ночи, рассеивающий магию врагов чудовищным визгом улучшенной Песни Ночи.
Единорог улыбнулся, видя, как Бэнши внутри кристалла шепчет что-то. Она еще не готова сдаться, но как только это произойдет...
Что ж, тогда пони-теней станет не восемь, а девять.
По крайней мере, пока не падет Старспайр.
«Морнинг Шейд! Кто-нибудь... Спасите... Наставница! Луна!» — донеслись обрывки мыслей, и улыбка Сомбры стала шире.
Заполучить девятую Тень было бы прекрасно, но с другой стороны, ему нравилось смотреть, как фестралка страдает. Почему-то даже та кобылка с кьютимаркой в виде золотистого дубового листка, которую он недавно брал во дворец поразвлечься, не доставляла такого удовольствия своими криками.
С этой же ночной пегаской Сомбру связывало что-то. Но что именно – воспоминания как-то расплывались.
Бывший принц очень быстро понял, боль и страх делают магию Теней сильнее.
А значит, делают сильнее и его самого. Значит, для того чтобы достигнуть максимальной силы, нужно принести максимальные страдания и ужас.
«Ты уже бессмертен, — сказал тихий голос в голове короля, - и теперь, подпитывая силы за счет кристальных пони, сможешь говорить с Селестией на равных! Даже сражаться, если потребуется».
Сомбра отнесся к голосу как к само собой разумеющемуся. Это казалось таким естественным, что единорогу даже в голову не пришло разделить его и свои мысли.
«Пришло время, чтобы принцессы признали правду, которую так долго скрывали!..»
— О да, — сказал Сомбра вслух, — теперь самое время.
«ОНИ здесь», — неожиданно сказал невидимый хор голосов.
Сомбра подошел к окну и увидел, как с юга к Кристальной Империи приближаются две точки: светлая и темная...
два Кристальная Империя показалась на горизонте, Селестия едва сдержала крик.
Куда делось разноцветное великолепие среди льдов? Нагромождения черных кристаллов, искаженные и потускневшие постройки, выцветшие поля. Вся Империя будто бы преобразилась в собственную тень.
Жалкое, бледное подобие, заносимое печальным снегом.
— Неудивительно, что свет любви иссяк, — сказала Луна вслух то, о чем думала старшая сестра.
Сестры переглянулись.
«Морнинг Шейд!»
«Бэнши Свинг!»
Мысленные реплики прозвучали одновременно, и аликорны рванулись к Императорской башне...
Город окутало черное облако чуждой, злобной магии. Клубящиеся тени скрыли весь блеск Кристальной Империи, и словно в насмешку прямо на месте великолепной Императорской башни высилось теперь черное искореженное подобие.
«Порча, сестра, — уверенно заявила Луна, — Я не знаю, как и почему. Но она здесь».
Селестия не ответила. От эманаций страха, поднимавшихся от города, становилось дурно.
— Найди свою ученицу, — сказала Селестия голосом, в котором звучали металлические нотки, — а я займусь... источником Порчи.
— НО СЕСТРА!.. – прогремел было Королевский Кантерлотский глас, но встретившись со взглядом сестры, Луна молча сложила крылья и спикировала вниз. Туда, где звучал беззвучный крик фестралки...
Когда золотые накопытники выбили стаккато из пола тронного зала, принцесса услышала голос:
— Селестия!
По стенам колыхались тени, и голос шел словно со всех сторон.
«Есть еще шанс... если только он еще не отрекся от своего...»
— Я, король Сомбра, приветствую тебя!
Принцесса прикрыла глаза.
«Назад, слезы, назад!»
— Наконец, я понял, каково это, быть бессмертным, — продолжал тем временем бывший ученик, — Это... чудесно. И я вновь повторю свое предложение...
— Морнинг Шейд! – перебила принцесса, не обращая внимания на данное Порчей имя, — Покажись!
— О, ну конечно!
Черные тени сгустились перед Селестией. Два зеленых огня с красными зрачками зажглись в этой беспросветной тьме, и в следующий миг король Сомбра шагнул вперед, лязгнув доспехами.
Селестия изо всех сил старалась не показать своих чувств. Серебряная шерсть ученика утратила блеск, став блеклой и серой, не осталось и следа ни от глубоких голубых глаз, ни от сверкающей гривы. Рог искривился и налился зловещим багрянцем, во рту влажно поблескивали острые клыки.
Но самая разительная перемена была не в этом.
Принцесса напрасно искала в душе бывшего принца ту доброту и жизнерадостность, что буквально несколько дней назад озаряла единорога сиянием любви.
Все будто исчезло без следа, породив лишь жестокость и честолюбие.
— Каково смотреть в лицо равному, принцесса Селестия? – Спросил тем временем король Сомбра, — Узри же, как я вознесся!
— Ты считаешь, что многого достиг? Порча вдохнула в тебя силу, которая, впрочем, даже не сравнится с силами дружбы и Гармонии! Ты поддался ей и проявил... слабость.
— Слабость?! Ты называешь силу Теней – слабостью?
— Это не тени! Это Порча, разъедающая, губящая миры! Когда я говорила о высотах в магии, я имела в виду совершенно не это! Только магия дружбы могла дать силу, которая возвысила бы тебя, но ты предпочел кануть в Порчу. Почему, Морнинг?
— Ради Эквестрии. Ради тебя, Селестия. Мы должны быть едины, свет и тьма, солнце и тени! В вечности! Ради пони, которые должны стать сильными, закалившись...
Накопытник принцессы громко лязгнул об пол.
— Пони не железо! Они не обязаны быть сильными для счастья!
— Это позиция слабых. Я же взял себе силу Теней и силу нового имени. Слабые падут, а сильные обретут могущество благодаря нашей...
Селестия перебила:
— Ты успел превратить сияющую Империю в мрачную клоаку, полную страха и ненависти, и еще говоришь мне об Эквестрии? Говоришь о могуществе? Погляди на себя, серебряный единорог, ученик мой, в какую жалкую тень ты превратился!
Лиловое пламя начало разгораться в глазах правителя Кристальной Империи.
— Жалкую? Тень?! – прошипел он, — Я стал лучше и могущественнее, почему ты так говоришь? Разве я не достоин теперь тебя по-настоящему, аликорн, хранитель Вероятности?
Селестия вздрогнула, а морду короля исказила кривая усмешка.
— Что, не ожидала, что Тени раскроют мне правду? Основа Эквестрии излучает свет, отражая его в Вероятностных гранях миров, и свет отбрасывает Тени. Но великое равновесие состоит не только из света! И без Теней...
— Нет никаких теней, Шейд. Есть свет любви и дружбы, которым Основа озаряет Вероятности миров вокруг. А еще есть Хаос. И Порча, что образуется из ненависти, страха, тоски и боли. Которая всегда пытается подменить собой волшебство ночи. Она ничего не уравновешивает, лишь искажает, оскверняет, уничтожает! До тех пор, пока защита мира не ослабевает настолько, что Порча добирается до Основы. И тогда наступает конец всему...
Сомбра перебил:
— Встань рядом со мной, моя королева, и убедись в МОЕЙ правоте!
— Я никогда не буду с тем, кто так обращается с пони! КТО ПРЕДАЛ ВСЕ, ЧЕМУ Я УЧИЛА!
Селестия редко повышала голос, но сейчас стены зала задрожали от раскатов Королевского Кантерлотского гласа.
Король, наконец, прислушался к шепчущим на грани сознания мыслям-голосам. И ненависть вскипела в сердце с новой силой:
— Не хочешь быть моей королевой, Селестия, будешь рабыней, как и все!
Принцесса невольно вздрогнула, когда черные кристаллы, будто копья древних храмовых ловушек, выскочили прямо из пола. Лиловое то ли пламя, то ли кипящее варево, забурлило на них, отражаясь на роге и глазах Сомбры...
Кристальная стена разлетелась вдребезги, когда темно-синий аликорн вломилась в заклинательный покой. Восемь пар глаз тут же повернулись навстречу.
Луне понадобился лишь беглый взгляд, чтобы заметить зловещее сияние иного мира в аурах. И если раньше эти пони и были кристальными, то теперь...
Потускневшая шерстка, наполненные зеленью Порчи глаза. И поверх каждой кьютимарки – горящее тем же огнем клеймо.
Искаженное подобие кьютимарки принца Шейда, в таком виде похожее на уродливое колесо со спицами, а не звезду.
Что ж, любая мерзость, в том числе и Порча, всегда находит себе добровольных последователей. Тех, для кого собственный комфорт всегда выше дружбы и любви.
Руины храмов Дискорда, до сих пор встречающиеся в заброшенных уголках планеты, тому безмолвное свидетельство.
— С ДОРОГИ! – грянул Королевский Кантерлотский глас, разметав прислужников Порчи по залу.
Не жалким порождениям тягаться с принцессой ночи!
Казалось, минули навсегда времена Раздора, когда Дискорд, дух хаоса, безнаказанно превращал разумных в живые игрушки. И последовавшие за ними Темные века, когда пони и другие расы были отброшены обратно в дикость и варварство.
Луна даже подумать не могла, что когда-нибудь ей придется драться с обезумевшими пони. Снова.
Тем временем порождения Порчи на удивление быстро подобрались и бросились вперед.
Рог Луны озарился звездным огнем, и вновь бывшие кристальные пони разлетелись по углам, сшибая телами растущие из пола черные кристаллы.
— КТО ПОШЕВЕЛИТСЯ – ПОЖАЛЕЕТ! – прогремела принцесса ночи, подходя к самому большому кристаллу, от которого волнами расходились эманации страданий, питающие Порчу вокруг.
Заглянув в глубину, Луна издала стон отчаяния, когда в гранях проступил изможденный образ юной ученицы...
«Бэнши! Бэнши Свинг! ОТВЕТЬ НАМ!»
Голос наставницы пробился сквозь зловещий шепот, заполнивший сознание. Поющая-в-Ночи, потерявшая было уже последнюю надежду, рванулась к серебристому лунному свету. Так утащенный течением под лед, превозмогая огонь в легких и онемение от холода, из последних сил рвется к светящейся наверху полынье.
Ощущение невесомости пропало одновременно с громким звоном, будто разбилось что-то стеклянное.
Сквозь пелену мрака проступил образ принцессы Луны, разгоняющей недовольно шипящие тени лучащимся с рога серебряным светом.
— Луна... – прохрипела фестралка, вывалившаяся из недр разбившегося черного кристалла, — Принц Морнинг... Он...
— С НИМ НАША СЕСТРА! БЕРЕГИ СИЛЫ!
Сейчас, когда мучительное колдовское полубытие отступило прочь, с новой силой навалилась боль от плохо заживших ран и иссушающая жажда. Ноги не держали. Бэнши обессилено рухнула к ногам наставницы.
Но когда та наклонилась, была остановлена болезненным хрипом:
— Сзади-и-и!..
Принцесса резко обернулась, и охваченный телекинетическим сиянием пони с серпом в зубах повис в воздухе. В следующий миг шипящее порождение отправилось в полет до стены и после глухого удара больше не двигалось.
Пол под ногами вздрогнул. Черные кристаллы вспыхнули лиловым пламенем, и воздух наполнился злобным воем.
— Порча... здесь, — выдавила Бэнши Свинг, — Принц...
— МЫ ЗНАЕМ.
— Это... не все... Кристаллы питаются... болью пони. Подземелье...
— ЧТО?!
— Кристальные пони в подземелье! – Собравшись с силами, выкрикнула Бэнши, — Черные кристаллы питаются их болью и страхом!..
Луна почувствовала, как к горлу подкатывает дурнота.
— МЫ ИДЕМ! – Вновь прогремел кантерлотский глас принцессы, но голос Поющей-в-Ночи перебил:
— Нет... ты... к Селестии... Кристаллами... Займусь я.
— ТЫ? ТЫ ЕЛЕ ЖИВАЯ, БЭНШИ СВИНГ!
— Прошу... наставница... Луна... не спорь. Я знаю песню, чтобы помочь им. Но Селестии нужна твоя помощь! Сейчас!
Ночная принцесса смотрела на ученицу. Израненную, только что очнувшуюся от гнетущего кошмара, насланного Порчей. И даже не задумывающуюся о себе сейчас, когда опасность нависает над невинными.
«Когда все закончится, ты станешь одной из нас, — мысленно пообещала Луна ученице, — Ты более чем достойна... и готова».
Аликорн в последний раз окинула взглядом зал. Черные кристаллы пульсировали лиловым огнем, и потоки магии устремлялись вверх, сквозь потолок. Туда, где Селестия готовилась вступить в бой с бывшим учеником.
Потому что иначе объяснить разбушевавшиеся силы чернейшего колдовства Луна просто не могла.
— Скорее, наставница, умоляю! — по мордочке Бэнши текли редкие, густые слезы, — Нет времени!
Рог принцессы снова окутался сумеречным сиянием, отразившись в глазах. Бэнши почувствовала, как по телу прошла волна успокаивающей прохлады, и как отступает мучительная жажда и боль от мгновенно затянувшихся ран.
— ДЕЛАЙ, ЧТО ЗАДУМАЛА! – произнесла принцесса, вылетая в пролом.
— Спасибо, Луна, – прошептала фестралка, хотя принцесса уже не могла ее слышать, — и прощай...
— Ты... наша! – послышался шипящий голос откуда-то сбоку.
Бэнши оглянулась и увидела двух кобылиц-порождений с клеймом Сомбры поверх кьютимарок. И в следующий миг вспомнила эти голоса, мучившие ее, казалось, целую вечность...
— Давно хотела это сделать, — сказала фестралка и резко взбрыкнула задними ногами.
Пони давно не воюют. И даже не дерутся всерьез.
Но боевые искусства пегасов и фестралов, двух воинствующих народов, еще не канули в историю, и умелый удар двух копыт отправляет обеих кобылиц в глубокий нокаут.
— Порождения, — фыркнула фестралка, — тени от теней...
Она бросила беглый взгляд по лежащим тут и там прислужникам Сомбры и убедилась, что в ближайшее время никто из падших пони не побеспокоит ее.
Новый раскат грома, порожденного столкнувшимися магическими силами, заставил фестралку сосредоточиться на предстоящем.
Она подошла к пролому, сделанному Луной, и подняла взгляд к звездам.
Хотя раны были чудесным образом исцелены, но Бэнши чувствовала, как в груди словно шевелится что-то холодное и темное, высасывающее силы, медленно подбирающееся к сердцу. Чуждое и злобное, будто частичка того бескрайнего океана тьмы, что окружал душу Бэнши совсем недавно.
Думать, что будет, когда мерзкая шевелюга доберется до сердца, не хотелось. А дожидаться этого – и подавно.
В голове словно сами собой всплыли строки древнего заклинания, выученного примерно в то же время, что и Песнь Ночи.
«Как же прекрасно ночное небо, — подумала Бэнши Свинг, и по ее мордочке прокатились две последние слезинки, — Помни, это ради тебя... Во имя того, кем ты был, Морнинг Шейд».
Голос Поющей-в-Ночи разнесся над Кристальной Империей и словно вытеснил все звуки. Гром бушующих энергий, треск ломающихся и растущих заново кристаллов, далекие крики перепуганных пони...
...Селестия никогда бы не подумала, что Порча может настолько напитать силой одного единорога.
Трижды она повергала бывшего ученика, но каждый раз тот как ни в чем не бывало вставал и с новой силой атаковал Селестию.
И вновь сшибались лучи ослепительного света и всплески ядовитой тьмы. Трещали от напряжения магические поля, переплетались заклинания.
Селестии приходилось лишь принять, что избравший имя Сомбра действительно оказался равным противником. По крайней мере в том, что касалось грубой силы.
— СЕСТРА! – раздался громогласный возглас Луны, и в тот же миг в Сомбру ударил темно-синий луч, сорвавшийся с рога второго аликорна.
Сомбра, припав на передние ноги от напряжения, издал рык озлобленного хищника. Каждый черный кристалл в Империи пульсировал фиолетовыми огнями в унисон с рогом короля, и даже совокупная мощь двух аликорнов не могла пробить мощные барьеры теней, накатывающие на сестер волнами мрака и холода.
А внизу... внизу, в опустевшей столице, лежали и пытались сбежать от буйства магических стихий кристальные пони. Потускневшие, невеселые, как и сам король, и вся страна...
«Мы не справляемся, — мысленно сообщила Луна, — у него мало навыков, но он может позволить себе тратить энергию совершенно безрассудно. Каждый оскверненный кристалл питает его!..»
«У нас нет выбора, кроме как держаться, сестра», – ответила Селестия
Делалось дурно при мысли, что Порча, прежде чем поглотить мир без остатка, превратит его в подобие нынешней Кристальной Империи.
Неожиданно волна успокаивающе-ласкового света пронеслась по залу. Не причинив ни малейшего вреда принцессам, она вдребезги разбивала черные кристаллы, возвращала миру краски и звучание гармонии...
И среди божественной музыки сфер все присутствующие услышали голос Бэнши Свинг, поющий без слов.
Ослепленный и оглушенный Сомбра издал чудовищный рев и ударил копытами по полу. Башня заходила ходуном, и обеим аликорнам пришлось взлететь, чтобы не провалиться в шатающийся пол.
Новая волна теней вынесла сестер за окно.
Сразу стало видно, что небывалый свет заливает всю Империю от края до края, и везде, где слепящие лучи падают на черные кристаллы, те рассыпаются и опадают подобно мерзкой шелухе...
— Не уйдете! – прорычал король, и пол под ним исказился, поднимая единорога.
Селестия заметила, что силы короля иссякают по мере того, как становится меньше черных кристаллов. Что потоки темной энергии, узловатыми щупальцами тянущиеся из-под земли и со всей империи, рассыпаются и лопаются. И как из подземелий в страхе, но без питающего Порчу ужаса, выбегают кристальные пони с остатками черных кандалов на ногах...
— СЕСТРА! – прогремела кантерлотским гласом Луна, — СИЛА ГАРМОНИИ! СЕЙЧАС!!!
Рога аликорнов соприкоснулись. Сейчас, когда силы короля Сомбры стремительно иссякали, удар Элементов Гармонии с легкостью разметал барьеры и ударил в саму сущность единорога.
Жуткий вой разнесся по округе. С грохотом обрушились последние нагромождения черных кристаллов. Просели мерзкие подземелья, когда рассыпались в прах мрачные друзы, еще недавно обрабатываемые несчастными рабами. И колышущаяся тьма, одеялом накрывшая Кристальную Империю, была моментально разорвана в клочки расходящимся во все стороны радужным сиянием.
Звучащая над Империей песня будто бы вплелась в сияние Элементов, и Селестия почувствовала, как в звуках нашла свое выражение чье-то чувство. Сильное, всепоглощающее, самое могущественное. Любовь. Чистая и искренняя любовь, которая только и может возникнуть между особенными пони.
И что сияние божественной музыки – это свет сгорающей в потоках высшей магии живой души.
— НЕТ! – в отчаянии закричала Луна, едва не прервав творимую магию, — БЭНШИ-И-И!!!
«Стой, сестра, у нас не будет другого шанса! – мысленно воззвала Селестия, — Давай, сейчас! Очищение Порчи, развоплощение!»
«Бэнши!»
«Ей уже не поможешь, Лу, умоляю!»
«Да, сестра...»
Сила радужного луча срывала с короля доспехи, неспособные сейчас защитить владельца. Оскверненная Порчей плоть исчезала, превращаясь в клубы черного дыма, и вскоре от падшего и прóклятого единорога остался лишь холодный призрак, корчащийся в лучах ослепительного света. Только глаза остались прежними: ядовито-зелеными, полными огня Порчи.
— Вам никогда не править здесь! Никогда не найти Кристальное Сердце! – Рык Сомбры проник даже сквозь симфонию Элементов Гармонии, и остатки сил короля ушли вовсе не на попытку защититься, нет. И не на ответный удар.
Черная пасть безвременья разверзлась и поглотила кристальный город, столицу Империи. Огромный разлом во льдах утянул душу короля Сомбры, но сама Империя подернулась черной рябью в бешеном водовороте мерзкой магии и... растворилась без следа.
...Гром разбушевавшейся энергии постепенно стихал. Буйство в небе тоже сходило на нет, и простой шум ветра казался тишиной по сравнению со смолкшими песней и ревом магического урагана.
Небо вновь переливалось красочными всполохами. О Порче, подтачивавшей защиту мира изнутри, практически ничего не напоминало. Только свился под вековечными льдами узелок черноты, да рассеивались в воздухе обрывки теней...
И эхо последней песни Бэнши Свинг еще затихало в тонких слоях бытия, прогоняя прочь страх и боль, вселяя в сердце надежду и любовь...
...Два аликорна опустились на лед. Ни следа не осталось от чудовищного разлома, что поглотил душу короля Сомбры.
Ни одна из сестер не решалась начать разговор. Столько всего свалилось на обеих за последние несколько дней, что никто не знал, с чего начать.
«Зачем Бэнши это сделала?» – беззвучно спросила Луна, прервав затянувшееся молчание.
«Она спела Песнь Последнего Прощения, сестра. Уж не знаю, где она нашла древние тексты Темных веков, но сути это не меняет. Бэнши пожертвовала собой, чтобы спасти всех».
«Это я поняла. Почему именно так понадобилось нам помогать?.. Мы бы справились...»
Белая аликорн покачала головой.
«Не факт. Порча уже напиталась страхом и болью. Ты же знаешь, как быстро она разрастается на страданиях. Особенно если жертвы еще недавно были счастливы и беззаботны... И в одном Сомбра был прав: мы были на равных. Даже с Элементами Гармонии».
«Он ведь жив?»
«Если это можно так назвать, да. Судя по всему, его проклятие будет действовать еще долго, пока любовь и благоденствие не залечат этот рубец на душе нашего мира. Потом Империя вернется. И скорее всего, Сомбра тогда вернется тоже. Но мы будем готовы».
Случайно бросив взгляд на сестру, Селестия заметила, что та содрогается от беззвучных рыданий.
«Прости, Тия, — сказала ночная принцесса, — Это все моя вина. Моей идеей было возвысить смертных учеников, обучить их высшей магии...»
«Нет, не говори так. Ты была права, и именно твоя ученица стала той, кого я счастлива была бы видеть среди Хранителей».
«Она могла быть аликорном уже сейчас...»
«Как и Морнинг Шейд, если бы не принимал поспешных решений. Им тоже двигало вовсе не честолюбие. Настоящая трагедия – потерять их обоих в шаге от возвышения».
Аликорны замолчали.
«Кристальная Империя станет безмолвным напоминанием о цене наших ошибок, сестра, — передала, наконец, Луна, — Пока все не вернется на круги своя».
«Посмотрим, не осталось ли чего...»
Аликорны окинули внутренним взором то место, где еще несколько часов назад высился величественный дворец. Результатом тщательного поиска стал один-единственный продолговатый кристалл.
— Образ в камне, — сказала Селестия вслух, и дотронулась копытом до обломка былого величия, — поможет сохранить память о тьме и свете, наших надеждах и ошибках.
«В кристалле следы Порчи», — заметила Луна.
«Да, — кивнула Селестия, — но она снова спит, замкнутая в себе. Пока кто-то из нас ее не разбудит, опасности нет. Так что пусть лучше побудет в Кантерлоте под изолирующим полем, где его точно не найдет какой-нибудь несчастный пони».
«Ты права».
Они еще долго бродили по бывшей Кристальной Империи. Искали выживших, отголоски магии, хоть что-нибудь, что напоминало бы о прошлом. Но нет. Проклятие короля Сомбры утянуло целое государство в мрачное безвременье вместе с обитателями, и неизвестно, сколько продлится эта неопределенность.
Радовало же одно. Не осталось ни следа от мерзкой иномировой черноты, что угрожала безопасности мира.
Луна же искала среди льдов не только следы Порчи.
Хоть искорку, хоть отблеск того, что совсем недавно составляло личность Бэнши Свинг. Доброй, чувствительной фестралки, так любившей петь. Которая, сама того не сознавая, сумела развить пассивную магию крылатых пони настолько, что превзошла по силе многих единорогов.
Несколько раз принцессе казалось, что вот-вот – и маленькая искорка, мелькающая на краю восприятия, окажется тем зернышком, из которого заново разгорится огонек души, и живая, настоящая Бэнши Свинг вернется. Восстанет из праха, чтобы встать рядом с принцессами как равная.
Принцесса ночи скакала по обледенелым камням и не замечала собственных слез, стынущих на ветру ледяными бриллиантами.
«Хоть что-нибудь, — думала аликорн, раз за разом окидывая внутренним взором безжизненную пустыню, залитую светом северного сияния, — пожалуйста!»
Наконец, на глаза Луне попался обгорелый и оплавленный до черноты кусочек металла. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это фибула плаща. Выполненная в виде полумесяца, и, что наполнило сердце ночной принцессы восторженной надеждой, принадлежавшая когда-то любимой ученице.
А любая вещь, достаточно долго принадлежащая кому-то, несет в себе духовный отпечаток...
Преисполненная радости Луна схватила маленький кусочек оплавленного металла и, спрятав его в сумке, поскакала к сестре.
На радостях аликорн даже не обратила внимания, что аура предмета полнится вкраплениями чернильной тьмы.
Объятое сиянием магии перо скользило по бумаге, выводя каллиграфические буквы.
«...таких чудовищных потерь Эквестрия не знала уже столетия. Даже битва Старсвирла Бородатого с Дискордом не обошлась столь дорого. Кристальная Империя и ее Сердце предположительно потеряны на столетия, но еще и оба ученика погибли в шаге от возвышения. Один – поддавшись Порче, вторая – пожертвовав собой. Безгранична скорбь, и неизвестно теперь, когда мы с сестрой сможем позволить такую роскошь, как ученики. Ибо без Кристального Сердца защита нашей Вероятности нуждается в постоянном обновлении, и пока не налажена система поддерживающих контуров...»
— Ваше Высочество! – оторвал принцессу от письма голос секретаря, — Вы просили напомнить, когда настанет время подготовки к подъему солнца.
— Благодарю, Смарти Топ. Я слежу за временем.
Селестия прикрыла глаза и отложила перо.
Прошло уже много времени после падения Кристальной Империи, но отголоски катастрофы ощущались до сих пор. Сестры сбились с ног, летая по миру и даруя народам Эквестрии любовь и заботу, чтобы защита мира не ослабевала.
К счастью, простой доброты оказалось достаточно, чтобы не допустить истончения барьеров.
Произошедшее в Кристальной Империи легло на сердца сестер тяжелы грузом. В последнее время Селестия обратила внимание, что Луна стала чаще замыкаться в себе, подолгу проводить дни и ночи в одиночестве. И даже закрывать мысли, чего раньше ни разу не случалось.
Нет, конечно, младшая сестра не пренебрегала своими обязанностями. Просто участившиеся визиты в Старспайр или проводимое в одиночестве время порождали в сердце Селестии тревогу.
К сожалению, уделить друг другу достаточно времени для разговора по душам так и не получилось все это время. Несколько ничего не значащих фраз, коротких диалогов. Той гармонии, что царила между сестрами столь давно, вдруг не стало. Будто какая-то тень пролегла между двумя бессмертными. Да, аликорны разработали более продвинутую программу по отбору учеников. Открылась Школа для Одаренных единорогов в Кантерлоте и Звездная консерватория в Старспайре, но в рабочей суете сестры как будто... отдалились друг от друга?
Луна стала более серьезной и подчеркнуто-официальной в общении с подданными, и Королевский Кантерлотский глас сотрясал стены дворца чаще, чем обычно.
А несколько раз солнечная принцесса заставала сестру, неподвижно сидящую напротив подобранного во льдах кристалла. Погруженную в воспоминания, где чудесная страна все еще сверкает среди снегов, излучая любовь на всю Эквестрию, приумножая живительный свет Основы.
Где любимая ученица все еще наполняет ночь волшебными песнями...
И хотя Селестия мысленно оплакивала Бэнши Свинг не меньше, чем Морнинг Шейда, проходящее время и навалившиеся заботы исцеляли душевные раны старшей сестры.
...Селестия не могла знать, но ночная принцесса так и не оставила надежды вернуть любимую ученицу. Раздуть живительный огонь души из уцелевшей искорки, что еле теплилась все это время внутри оплавленной фибулы.
И голос.
Еле слышный, поющий на грани сознания. Огонек во тьме, за которым принцесса Луна устремлялась каждый день, едва лишь провалившись в беспокойный сон.
Погружение в черный кристалл же позволяло вновь и вновь видеть куда более полную картину произошедшего тогда...
Мир не заметил чудовищной потери.
Кристальная Империя сгинула в небытие, и вместе с ней – какая-то неуловимая, но чрезвычайная важная частичка привычного мира.
И тот голос на грани внутреннего слуха. Так похожий на голос Бэнши Свинг, живого чуда, произошедшего на глазах ночной принцессы, и теперь утраченного.
«И миру все равно. Как все равно тем, кто радуется свету дня».
Только народ Старспайра искренне скорбел вместе с принцессой.
Принцесса Луна никогда не забудет короткого разговора с родителями Бэнши. Как древний аликорн стояла, не в силах поднять глаза на двух фестралов, которым только что рассказала о безвозвратной потере.
И когда за ними, не произнесшими ни слова, закрылась дверь, Луна дала волю чувствам, прорыдав весь день в своей резиденции от беспросветного отчаяния.
Вне Старспайра – кто слушает музыку ночи? Кто может оценить усыпанное бриллиантами звезд небо, сияющее мягким, спокойным волшебством? Кто сможет в полной мере осознать горечь этой потери?
Глядя на веселую, беззаботную Эквестрию, Луна не представляла, как донести красоту ночи до радующихся свету дня пони. Как увековечить память о любимой ученице, пожертвовавшей самым дорогим ради них, ради этого счастья и блаженного незнания.
И в этом даже старшая сестра не могла помочь.
Казалось, время скорби давно минуло для солнечной принцессы, сменившись возросшими заботами о сохранности мира.
И этого Луна тоже не могла ни понять, ни простить.
После того горького поражения, потерь и настоящей трагедии – как могла Селестия улыбаться и веселиться? Как будто она... забыла?!
«Можно было забыть про Бэнши, которая значила что-то лишь для меня, но как можно было отпустить скорбь о Морнинг Шейде? О том, кто чуть было не стал третьим аликорном, о том, кто... любил сестру настолько, что пожертвовал жизнью и душой?»
Принцесса Луна много раз вспоминала. Словно кинопленку, прокручивала черед воспоминаний раз за разом посредством черного кристалла, со временем находя все новые и новые подробности. Но ни на один вопрос не находилось ответа. Как донести до всех пони волшебство ночи? Не только до фестралов, которых невероятно мало, а до всех? Как вернуть Бэнши Свинг?
Шло время, и едва слышная музыка и голос Поющей-в-Ночи обретали силу и смысл.
И вместе с этим – приходило решение о том, что нужно, просто необходимо сделать.
В одну из ночей принцесса Луна стояла на балконе заклинательного покоя и слушала звучащую для нее одной музыку.
Вскоре голос принцессы прорезал уходящую уже ночь. И неслышный для других, Луне вторил голос любимой ученицы:
— Вот и снова догорает в небесах закат,
И вечер плавно утопает в шелесте цикад.
В мерцанье звёзд на землю опустилась темнота,
И краски дня преобразились в лунные цвета...
Перед Луной, охваченный свечением телекинеза, вращался кусочек оплавленного металла, по форме напоминающий полумесяц. И иссиня-черное сияние охватывало его по мере того, как чувства переполняли сердце принцессы ночи.
Если бы кто-нибудь из ценителей музыки мира сейчас слушал принцессу Луну, то почувствовал бы безраздельную скорбь, в тени которой будто бы зарождается что-то еще:
— Так почему же, в этот час предвечной красоты,
Когда у мира проступают лучшие черты —
Попрятавшись в домах, и на засов закрывши вход,
Все пони ждут, пока моя сестра зажжёт восход?
Луна не замечала, как вокруг начал кружить поток иссиня-черных теней, мерцающих миллионами звезд. Как древняя сила, дремлющая в глубинах металлического кусочка, цеплявшаяся за осколок души и любовь аликорна, пробудилась и раскрылась подобно уродливому черному цветку...
Младшая принцесса почувствовала, как мир вдруг начинает подергиваться туманом. Вдруг стихли звуки, и привычный мир резко унесся куда-то вверх, становясь все более расплывчатым пятнышком света...
И тогда бархатная тьма забвения поглотила принцессу Луну одновременно с пониманием совершенной чудовищной ошибки...
Двери церемониального зала распахнулись, и Селестия оказалась перед огромным проемом, ведущим на балкон. Оттуда сестры каждый раз управляли движением светил.
Но сейчас что-то было не так.
Погруженная в раздумья, Селестия даже не сразу сообразила, что именно. Потом озарение заставило аликорна вздрогнуть.
Потому что церемониальный зал был залит серебряным светом полной луны, светящей прямо в раскрытые створки.
Светом, который уже должен был уступить дорогу восходящему солнцу...
— Луна! – крикнула Селестия, — Луна, где ты?
Сердце тревожно забилось в груди. Что могло случиться с сестрой, что она не смогла вовремя опустить луну? Впервые за бесчисленные столетия?
Это казалось немыслимым.
До Селестии донеслись отголоски волшебной песни. Наполненной безграничной печалью и отчаянием, но при этом решимостью и предвкушением чего-то особенного, давно ожидаемого.
И голос сестры, выводящий преисполненные магией строки.
— In umbra Luna est!» — Пропел невидимый хор на древнем языке фестралов, и голос сестры обрел незнакомые, низкие нотки:
— В чём здесь моя вина? За что я так не нравлюсь им?
Неужели лишь за то, что вижу мир другим?
Все любят лишь сестрицу. Только знают ли они,
Что я обречена всегда плестись в её тени?
От звучащей в голосе ненависти по спине побежали мурашки, а шерстка сделала попытку подняться дыбом.
Селестия, уже не разбирая дороги, бросилась через зал, и в грудь будто ударил ураганный ветер, забивая обратно в рот слова, почти сбивая с ног.
Солнечная принцесса, сердцем уже чувствуя непоправимое, рванулась из последних сил, призывая магию солнца.
Перед хлынувшем с рога светом тени неохотно расступились, и Селестия смогла разглядеть черный силуэт сестры, просвечивающий сквозь разбушевавшуюся магию.
— Нет смысла дальше ждать, что кто-нибудь меня поймёт…
И больше с солнцем не считаясь, луна своё возьмёт!
Теперь-то все увидят прелесть ночи без труда,
Как только мир застынет в царстве дрёмы навсегда.
Отныне, солнце больше не взойдёт на небосклон:
Пускай природе снится чудесный вечный сон!
— NOCTE!.. – торжествующе пропел хор теней, и Селестия вдруг перестала чувствовать сестру внутренним взором.
Впрочем, вихрь иссиня-черных теней уже был виден и так.
Ветер резко стих, тени расступились, и Селестия увидела Луну.
Младшая аликорн изменилась. Стала почти черной, и в глазах появилось что-то новое и недоброе... И даже кьютимарка изменила цвет.
Объятый сиянием магии, перед Луной крутился в воздухе небольшой металлический полумесяц. Вспышка синего света, и металл, будто живой, начал разрастаться, преображаясь в гротескное подобие церемониальной брони.
Зловещий голос, чем-то еще напоминающий о сестре, расхохотался торжествующим смехом. Доспехи облегли грудь и кромки крыльев, придав телу аликорна зловещие, хищные очертания. Последним занял свое место шлем, и из клубящихся по залу теней ударили молнии, будто возвещая о завершении действа.
Черная аликорн повернулась, и Селестия увидела, что серебряный полумесяц, бережно хранимый сестрой как память о Бэнши Свинг, теперь намертво вплавлен в нагрудник.
И одновременно с самым мощным ударом молнии пришло горькое понимание того, что прежнему, привычному укладу вещей в Эквестрии пришел конец...
...Селестия впоследствии так и не могла объяснить себе, что за оцепенение навалилось тогда.
Она просто стояла, смотрела на преображенную Порчей сестру и не могла ничего сделать. Даже мысли спутались в тугой комок, утратив привычную упорядоченность.
Селестии не хотелось признавать, но тогда она чуть не сломалась. Сначала Морнинг Шейд и Бэнши Свинг, а теперь еще и Луна – это было слишком. Только ответственность за все народы Эквестрии не позволила тогда Селестии впасть в отчаяние и сдаться. Уйти, бросив зараженный мир и остаться наедине со своим горем.
Мерзкое порождение зла и Хаоса, Порча, проникла в родную Вероятность и будто специально наносила выверенные удары по самому дорогому.
Сыграв на любви к пропавшей ученице, паразитируя на самом светлом чувстве и питаясь скорбью младшей принцессы, Порча сумела раздуть в душе сестры пламя завистливой ненависти. И когда Луна, сама того не подозревая, поддалась на искушение, мерзкий ментальный паразит не упустил своего шанса.
Та, которую очень скоро назвали Найтмер Мун, тогда просто расправила крылья и улетела в сторону Старспайра, чтобы через некоторое время спуститься обратно во главе Подлунных легионов.
Селестия на протяжении всей скоротечной Войны Сестер пыталась дозваться до сестры, но Порча не повторила ошибки и загнала сущность принцессы ночи в такие глубины мрака, что лишь отголоски чувств доносились на самой грани сознания.
Словно обретя разум еще до вселения в Луну, Порча как будто понимала, что искушение непрочно и слабо. И если бы не тоска младшей принцессы, ни за что бы не сработало.
Конечно, большинство пони предпочитают спать по ночам. И да, народ фестралов хоть и бодрствует при свете звезд, но весьма малочисленен: всего-то один не слишком большой город.
Но многие праздники продолжаются допоздна именно из-за волшебства ночи, поэты и другие творцы черпают вдохновение у магии звезд. А особенные пони обожают гулять под звездами и ночью любить друг друга, потому что многие вещи испокон веков лучше делать в темноте... Да что там, среди дневных пони всех видов немало и таких, кто почитал младшую принцессу как богиню ночи, любви и чувственных наслаждений.
К сожалению, донести это до Луны, просто напомнить то, что она и сама прекрасно знала, оказалось уже невозможно. Новая личность, сформированная ментальным паразитом Порчи, попыталась ввергнуть мир Вероятности в кровопролитный хаос. Как всегда, прикрываясь высокими идеалами и возвышенными лозунгами.
Аликорн никогда бы не подумала, что сама столкнется с этим, и благословляла тот порыв, заставивший давным-давно изучить древний трактат о сути Хаоса и Порчи.
Но теперь, по крайней мере, можно было встретить врага во всеоружии...
...Принцесса Селестия думала обо всем этом, взлетая над заснеженным полем навстречу Найтмер Мун. Без солнечного света Эквестрия постепенно погружалась во мрак вечной зимы. И здесь, сейчас, следовало подвести черту, пока природе не нанесен непоправимый ущерб.
Вокруг старшей принцессы вращались сверкающие талисманы Элементов Гармонии, а Найтмер Мун была похожа на клубящуюся тучу иссиня-черных теней.
Там, внизу, оставались ровные ряды Королевской стражи, стоящие напротив ощетинившихся копьями Подлунных легионов.
Те и другие были готовы идти до конца за своими принцессами.
И пони с обеих сторон, задрав головы, внимательно наблюдали, как навстречу друг другу летит сверкающая белая звезда и клубящийся комок абсолютной черноты.
И горькое понимание, что от исхода поединка будет зависеть, погрузится ли вся Эквестрия в хаос новой войны, наполняло сердце холодной решимостью.
Да, впоследствии Селестия расплатится за это бессонными ночами, наполненными скорбью.
Но ненависть, страх и отчаяние не должны победить.
Никогда.
Только не здесь.
Порча не сможет одолеть любовь и дружбу, и тогда настанет время новых надежд.
Как настанет новый рассвет после мрака и холода вечной ночи.
Комментарии (42)
А остальные в Средеземье.
Ответ содержится в вопросе.
Без Селестии маленькие пони останутся один на один с Порчей.
Может ли допустить это существо такой исключительной доброты, как принцесса Селестия? Думаю, ответ на этот вопрос очевиден.
А... а... как же?.. А ну да.. Наверное, Вы правы.
Я, наверное, просто не привык думать в таких категориях.
Ссылка битая.
ничего серьёзного. просто гифка для изображения эмоций
Прочитал. Ну, что я могу сказать... Оформление на высоте, изображение вначале значительно поднимает рейтинг фанфу. В общем, плюс. В принципе, я бы мог придраться только к идеи сюжета, но работа написана в 2013, что категорически запрещает мне делать это, поетому плюс, 10 падших из 10.
Благодарю!
Почитайте теперь "Радужный Рыцарь", думаю, не разочаруетесь, раз это понравилось.
А как же "Дружба на все времена"? В "РЦ" есть отсылка.
В "Дружбе на все времена" — отсылка, а "Радужный Рыцарь" напрямую связан.
мун райз — одна из любимых песен.
Хорошая работа, как всегда.
Спасибо.
На самом деле, именно Moon rise является той песней, что вдохновила на написание этого рассказа.
Очень уж душевная.
Что мне чрезвычайно нравится в ваших рассказах — каждый из них "на уровне". Даже если он мне не понравился сюжетно, язык любого на несомненно хорош, и ни один не ставляет равнодушным. Это касается и рассказа "Поступь Порчи".
К сожалению, с его сюжетом я категорически не согласен. Идея некой абстрактной иномировой Порчи, говоря другими словами — НЁХ, мне кажется чрезвычайно банальной и неинтересной.
Что могу заметить, хоть рассказ и тронул мои чувства, всё же мне кажется, что для полноценного отыгрыша убийства героя такого размера фанфика недостаточно. Я не успел должной мере привязаться к героям, чтобы переживать их потерю. Мало времени, чтобы понять их чувства, принять их желания и переживать по поводу их неудачи. Слезодавилка работает лишь в полсилы.
Пожалуй, я не могу этому рассказу поставить никакую оценку. Хоть он (как и любой другой ваш рассказ) на порядок лучше среднего написанного здесь фанфика, не могу найти в нём чего-либо, что заслуживает хорошей оценки.
Надеюсь, что в ваших дальнейших рассказах эта "Порча" не будет играть важной роли или же будет хорошо объяснена, интересно описана и не будет оставлять впечатления "всего плохого, что есть в мире, только ещё хуже".
Порча играет в рассказах некоторую роль (как можно видеть в "Радужном Рыцаре"), и дальше будет играть примерно такую же.
Впрочем, и ее природа будет раскрыта более подробно, так как там и вправду все несколько сложнее, чем кажется.
Отличный фанканон. Вполне себе дополняет канон сериала. Конечно то, что пишут про Сомбру в официальных комиксах — тоже интересно, но тут как-то лучше воспринимается.
Когда это писалось, официальные комиксы не освещали историю Сомбры от слова "никак" ))
Да, не обратил внимания.