Глава девятая «Цыплёнок»
Ангары Анклава. Двадцать третий день после перехода. Три часа дня.
— Легат, что здесь делает этот фаэтон? Зачем он нам понадобился?
— Он мне нужен, транспортники едят слишком много энергии, единственный флаер забрала ты.
Она покраснела как пони.
— Прости. Но почему именно фаэтон, а не флаер? Разве в нём есть где лететь?
— Мы с компьютером переделали чертёж, теперь в фаэтоне есть кабина. Фабрикаторы давно пара было испытать.
Она так и стояла рядом не находя слов.
— Оружия на нём нет, тебя ведь это беспокоит?..
Крыши Кантерлота сегодня блестели первым снегом. Вечерело, отличный был день.
Маленький оранжевый пегас гнала по улицам на скейте. Вокруг полно пони, но никто не обращал внимания на метеор. Даже когда она подскочив перелетала через них.
Все привыкли, она никогда не ошибалась. Некоторые думали, почему же её бочок ещё пуст, с таким-то мастерством; но талант штука непредсказуемая, иногда он подолгу ждал.
Поворот, чьи-то шаги; за дело, маленькие крылья, вверх!
~Хрясь
Она вскочила, мотнула головой, обернулась. Застыла на месте.
На земле лежала человек, свернувшись, прижав колени и руки к груди. И кашляла, из рта текла кровь.
— На помощь! — пегаска мгновенно очнулась, бросилась из переулка.
— Эй, стой! Сюда! — она сбивала с телеги корзины.
— Что там? Что случилось? Что ты творишь?! — коричневый земнопони ничего не понимал. Во все глаза смотрел, как его травы рассыпались по земле.
— Я сбила её. Сбила. Помоги!
Он ничего не понимал, но позволил жеребёнку себя тащить.
— Лети в замок, быстрее. У неё лёгкое пробито.
— Проклятье, — думал старый доктор. — Они доставили сотни аппаратов, чтобы лечить пони, но никто не додумался объяснить мне, как лечить людей.
Сейчас он мог только удерживать человека сидя и ждать, что покажет рентгенограмма.
— Она не умрёт? — оранжевая мордашка опят сунулась в дверь.
— Нет, она дышит, другие люди её вылечат. А ты не мешайся, подожди снаружи.
— Что там случилось? — маленькая единорожка тоже хотела посмотреть.
— Не мешай. Там человек, я её сбила. — оранжевая довольно грубо тащила единорожку прочь.
Вышла в парк, отпустила, удивлённо оглянулась.
— Прости, я не хотела тебя так гнать.
— Ты сбила единственного человека в городе? Везучая! — жеребёнок почёсывала рог, явно думая о чём-то своём.
Оранжевая посмотрела на неё, и сразу отпустило. Доктор ведь говорил, что всё будет хорошо, так?
— Тебя как зовут?
— Динки.
— Скут, будем друзьями. А что ты рог трёшь?
— Чешется. Я напутала с заклинанием. Его вчера восстановили.
— Пошли… Стой! Восстановили?! Тебя лечил единорог?
— Ну, да.
— Это ты везучая, Динки.
Она открыла глаза, в груди неприятно тянуло.
— А, Легат, это ты. В следующий раз я надену скафандр.
— Ты скоро будешь в норме. Останешься здесь?
— Да, спасибо.
Милая комната, ей всё больше нравился мир пони.
— Нужно бы найти того жеребёнка, — думала потягиваясь, — Страшно я его напугала.
Последние дни в больнице Кантерлота было тихо, осенью пегасы редко ранили себя, наверное им не нравилось падать в грязь. Несколько палат с тяжёлыми больными, пара с мелкими травмами, кто-то с простудой; ещё эта необычная пирамидница, которая неожиданно встала и теперь гуляла по освещённому лампами саду.
— Ты уже в порядке? Невероятно. — бормотал старенький земнопони с белой шёрсткой. — Как лёгкое могло восстановиться за пять часов?
— Оно не восстановилось. В груди сейчас море искусственной ткани, пройдёт несколько дней прежде чем всё поменяется на настоящую.
— Вот бы ваши машины могли так с пони. Как я понимаю, с нашей физиологией гораздо больше проблем?
— Я не разбираюсь в этом, но люди из фрейма обязательно что-нибудь придумают.
Она остановилась.
— А как тот оранжевый жеребёнок? Она была в шоке.
— Спит здесь, с Динки, ещё одной нашей маленькой гостьей. И она в порядке. Хочешь поговорить?
— Да, а то она будет себя винить, я знаю.
— Её имя — Скуталу. Не задень её случайно, она не может летать.
— То есть?
— Магии в крыльях недостаточно. Это практически неизлечимо. Ах да, люди не болеют — хлопнул он копытом по лбу.
— Разве богини не могут её вылечить?
— Ты же не думаешь, что они могут позаботиться о каждом? Лечение умирающих жеребят им и так нелегко даётся.
Он собирался уходить, но остановился, обернулся с грустным взглядом.
— На самом деле её мог бы вылечить каждый единорог, но заплатив за это частью срока своей жизни. Единственный способ лечить такие повреждения — передать жизнь от себя.
Она открыла глаза, крылья неприятно тянуло.
— Ты призрак? — ткнула лицо.
Глаза широко распахнулись.
— Ты цела?!
— Да, люди крепче чем кажутся. — Пилот легко вскочила с кровати. — Видишь?
Вернулась, ткнув мордочку ладонью.
— Теперь слушай. У тебя отличные рефлексы, Скуталу. Будь я пони, ты бы и гриву не тронула. Верь в себя, а когда в следующий раз ты наткнёшься на меня, не сможешь даже поцарапать. Скафандр — штука непробиваемая.
— Кстати, я два дня видела твои трюки, они круты.
И чтобы окончательно добить:
— Хочешь шоколадку?
Она надеялась, что сказала всё правильно. Пилот не могла сосредоточиться. В голове засела мысль: почему люди делают прочными скафандры, но не свои тела?
— Твайлайт сказала, что ты сегодня зайдёшь.
— Она умница, за всем следит. Здравствуй, Пилот.
Старый спирит улыбался перед дверью Кантерлотской библиотеки.
— Позволь мне войти. Книга нисколько не помешает нашему разговору.
Кровь бросилась в лицо, она поспешила отступить от дверного проёма. Но тут же резко собралась; не до сомнений сейчас, спросить нужно.
— Почему люди не могут остаться в Эквестрии?
— Сначала ответь, пожалуйста, почему эта страна тебе так нравится?
— Потому что Эквестрия прекрасна! Здесь нет скверны. Богини могли бы защищать всех нас, а люди в ответ помогать поням, наши машины нужны им.
Он устало склонился над книгой.
— Этот мир очень хрупок, Пилот, люди его разрушат. Ты видела модель, за тонкой сферой звёзд море хаоса, которое только и ждёт дорожки сюда? Люди и будут этой дорожкой.
— Ты помнишь историю, как погибли корневые миры. Глупые спириты создали людей, пилотов и легата; в безумной гонке за совершенством мы изменили себя; открыли сотни порталов, хаос хлынул снаружи.
— Нам нужен выход в большой мир, выход из спанжа. Мы не останемся здесь, Пилот. Мы не повторим ошибку.
Но она смотрела твёрдо.
— Нет, люди ничем не хуже пони, мы могли бы жить как они. Позволь мне выступить перед Советов и фреймом. Я расскажу им об Эквестрии, они должны знать; наверняка найдутся те, кто захочет остаться.
— Поверь, Пилот, не останется никто. Все кто захотел бы остаться уже в Анклаве.
Она молча вышла. Спирит был прав, Совет всё продумал. Но всё же, путь так опасен, разве желание людей важнее их жизней?