Быть Человеком
Глава 1. Дверь вне стены
30 декабря, ***ск, Россия
Городской государственный университет начинал свою историю ещё до революции, и потому под стать эпохе был аристократически монументальным: высокие потолки, высокие стрельчатые окна, две островерхие башни по углам здания и одна — самая высокая, словно донжон — в центре. Университет, во времена своей "юности" стоявший в лесопарковой зоне, на удалении от центра города, в годы советской урбанизации оказался окружён приземистыми четырёх- и пятиэтажными домами, ютившимися под башнями вуза, словно мелкие млекопитающие у ног динозавра.
Я тактично постучал в дверь, заранее привлекая внимание хозяев кабинета, а затем открыл её и осмотрелся.
На вахте этажа мне сказали, что в кабинете ведёт свои изыскания один местный изобретатель. В предновогоднюю пору я повидал уже немало украшенных к празднику рабочих мест, но здесь нужное настроение создавала только маленькая сувенирная ёлочка на столе, заботливо упакованная в импровизированный цветочный горшочек из цветной бумаги. Судя по всему, это была магазинная упаковка, которую никто не удосужился снять. Гораздо больше, нежели такой аскетизм, поражала и первой приковывала к себе взгляд возвышавшаяся в углу конструкция: массивная входная дверь в металлическом проёме, опутанном проводами в разноцветных кожухах, которые вели к десятку аккумуляторов, системных модулей и разветвителей, занимавших два высоких стеллажа по обе стороны от двери. Дверь стояла на некотором удалении от стены, и я видел, какую глубокую тень она отбрасывает на штукатурку. С правой стороны, над старым письменным столом, переделанным под верстак, спиной ко мне склонился мужчина в клетчатой рубашке и изрядно полинявших чёрных брюках.
— Эм... Добрый день! Чем могу помочь?
Я невольно отпрянул — так внезапно передо мной появился второй хозяин мастерской, высокий, болезненно худой парень примерно моих лет, в небрежно распахнутом синем лабораторном халате.
— Хм... — я бросил взгляд на поглощённого работой мужчину, который даже ухом не повёл в мою сторону, затем снова посмотрел на тощего. Видимо, он и является здесь главным моим собеседником.
Я представился и изложил цель своего визита, закончив словами:
— В общем, на вахте мне сказали, что к юристу я могу попасть через ваш кабинет. Вы... поможете мне?
Тощий лаборант одобрительно кивнул:
— Конечно! Идёмте за мной.
Словно катер между рифами лавируя между заваленными всяким хламом стеллажами, он скрылся на той стороне, а вот я, в своём неуклюжем зимнем пуховике, то и дело цеплял торчащие тут и там острые углы микросхем, и пару раз едва не своротил содержимое с полок. Надо было оставить куртку в гардеробе всё-таки... За стеллажами обнаружилась дверь в смежный кабинет, в котором и рассиживался в редкие часы своего появления отдельный юрист мелкого института в составе одного большого вуза. Эта дверь даже не была заперта — мой проводник просто толкнул её, обнаружил следом короткий и тесный изгибающийся коридор без лампочки, а затем открыл следующую дверь, разгоняя полумрак миниатюрного перехода. Где-то сзади склонившийся над столом мужчина шумно щёлкнул каким-то тумблером и вполголоса пробормотал что-то одобрительное...
Кабинет юриста, чистый, уютный, с чайным столиком и двумя мягкими креслами по ту сторону письменного стола с компьютером понравился мне куда больше. С молчаливого одобрения своего проводника я позволил себе повесить куртку на вешалку в шкафу, затем подошёл к письменному столу и пошевелил мышку компьютера. Он оказался включен и даже авторизован, что не могло не радовать — не зная пароля, я хрен бы куда вошёл со своей частью работы по договору!..
Пока я делал свои дела, лаборант, который так и не представился, молча разглядывал содержимое застеклённых шкафов. Я всё ждал от него вопроса о специфике моей работы — многие другие клиенты моей организации уже порядком достали меня этим, стандартный ответ теперь рефлекторно просился наружу... Но потенциальный собеседник так ни о чём и не спрашивал. Что ж, мне лучше — визит будет коротким, необременительным и не занимающим лишнее место в памяти!
Увы, радостным ожиданиям не суждено было сбыться так скоро... На трети прогресса вдруг выскочила ошибка неизвестной мне природы, а затем скорость обновления стремительно упала до чайной ложки в минуту. По прошествии трёх минут я сокрушённо вздохнул, но расхаживающий из угла в угол лаборант в синем халате по-прежнему выказывал гораздо больший интерес к интерьеру.
— Надеюсь, я вас не сильно задерживаю? — полуучастливо-полунахально поинтересовался я у парня. — В принципе, я и сам здесь со всем управлюсь...
Он окинул меня настороженным взглядом и ответил:
— Да нет, не сильно... Я вас подожду.
И снова уставился в стенку. Только скулы напряжённо заострились, словно лёгкая ирония ранила его почище жёсткого сарказма. Не самый удачный собеседник на время программных тормозов, но... Опутанная проводами железная дверь не выходила у меня из головы.
— А могу я узнать, чем вы занимаетесь в своей... лаборатории? — примирительно спросил я.
Парень улыбнулся каким-то своим мыслям и ответил, по-прежнему не глядя на меня:
— Исследованиями и разработками.
Он глянул на меня с ожиданием, словно я должен был моментально просечь, о чём идёт речь, и не дождавшись отклика пояснил:
— Павел Войтехович — учёный с мировым именем. Вы слышали о его теории резонансного отражения колебаний изо-частиц?
Я покачал головой.
— Нет?! Теория Стругавецкого!.. Ну, хотя если вы не специалист...
— Не специалист!
— В общем, мы с Павлом Войтеховичем... Точнее, по сути один Павел Войтехович собирает модель... установку, которая подтвердит одну из его теорий. А я ему ассистирую.
— Понятно! — как можно более восхищённо сказал я. — Ну и как, интересная работа?
— Вы ещё спрашиваете! — в глазах парня отразился трудовой голод энтузиаста, он напряжённо потёр шею. — Конечно! В работе Павла Войтеховича есть потенциал... Такой потенциал, что на диссертацию уж мне точно хватит!
Я хмыкнул:
— А мне вот курсовых работ ещё в академии хватило... Завидую вашему терпению.
Кажется, комплимент пришёлся ему по душе. По крайней мере взгляд стал менее настороженным. Вот мне и тренировка — не зря начальство плешь проедает об установлении контакта с клиентом, дружеских отношений и всего прочего, что не позволит ему соскочить с нашего продукта слишком легко. По уму, конечно, подобные отношения следует установить с юристкой, но за её отсутствием буду отыгрываться на том, что есть...
— На самом деле я это не только для себя делаю, — лаборант смущённо потупился. — Павел Войтехович жутко рассеянный человек. Разбрасывает детали, чертежи, диски... В тот раз плату от распределителя найти не мог, а она у него в том стеллаже у окна была, хотя перед этим, вечером я её вообще с пола поднял! Диск со спецификациями недавно тоже уронил и ходил прямо по нему весь день — пришлось новый заказывать. Сдаётся мне, если его работа будет успешной, то и благодаря моей помощи тоже...
— На процент с Нобелевки рассчитываешь? — бодро улыбнулся я, как бы невзначай переходя на "ты".
— Ну, не знаю... Стругавецкий уже один раз отказался от премии, не уверен я, что и в этот раз она будет... О нашей работе сейчас вообще мало кто знает, похоже, — нам ведь не досаждают ни журналисты, ни спонсоры... Но если его теория заработает...
Взгляд парня вдруг остановился, словно он увидел всю красоту и величие Млечного Пути за моим плечом.
— Если она действительно заработает... Я помогу профессору сделать что-то действительно необычное... Не просто необычное, а ошеломляющее! Словом, помогу ему выйти за рамки привычного и осуществить свою мечту. В смысле, его мечту...
М-да, информации — целый ушат! А я-то надеялся просто половить лулзов, пока программа тупит. Когда парень закрыл канал своего откровения, я понимающе покивал и снова уставился в экран. Лаборант же уселся в кресло и утомлённо откинулся, словно откровенность далась ему как три подхода по десять килограмм. Хотя при этом он так и не сказал, в чём назначение той двери.
Некоторое время мы молчали. Программа понемногу набрала прежнюю скорость и вот уже, отчитав последние секунды с не меньшим рвением, чем предстоящий бой курантов, я наконец выдернул флэшку и, потянувшись, встал с вертящегося кресла.
— Я закончил. Спасибо вам за сотрудничество... — я вдруг понял, что не знаю имени своего собеседника. — Вы очень меня выручили!
«Да и хрен с ним, с именем! Надо оно мне? Меня девчонка дома ждёт» — подумал я, повязывая шарф и надевая зимнюю куртку.
— Да не за что! — ассистент профессора Стругавецкого смущённо отвёл взгляд. — Заходите в следующий раз, я уж вас проведу...
"Главное не забыть его поздравить с Наступающим перед уходом", — подумал я, когда мы вышли в переход между кабинетами.
Мастерская профессора оказалась пуста. Мигала габаритными огоньками аппаратура, жужжал массивный, зияющий проводами и предохранителями квадратный модуль, на который кто-то (надо полагать, профессор Стругавецкий) взвалил солидную кипу документов... И что-то словно бы изменилось кардинально, но вот что...
Лаборант вдруг резко подошёл к жужжащему модулю, неуверенно подобрал с пола несколько обрезанных проводов... Я же направился было к двери... и оказался немало удивлён, обнаружив, что она заперта. И не просто закрыта на ключ (который отсутствовал в замке), а ещё и на железную задвижку! Если профессор покинул кабинет, то явно не через эту дверь.
Сзади с шумом осыпались бумаги, я обернулся и увидел, что лаборант небрежно скинул на пол кипу документов и, отодвинув модуль, смотрит что-то на задней его панели. Жужжание между тем усиливалось. Лаборант был сейчас не просто безмолвен — он был как-то нехорошо тих, загробно тих — словно мышь, притаившаяся в трещине пола прямо у тебя под ногами.
Я осторожно подошёл к нему, бросил взгляд на рассыпавшиеся по полу бумаги: несколько групповых фотографий детей и подростков, аттестат о среднем образовании, красный вузовский диплом, паспорт гражданина РФ... Паспорт?!! Или всего лишь обложка?.. Нет, судя по всему, целый паспорт... Несколько газетных страниц — на самой старой (семь лет назад!) крупными буквами по всей полосе напечатано: "НОВОЕ СЛОВО В ТЕХНОЛОГИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИЗО-ЧАСТИЦ: молодой аспирант из глубинки делает невероятное открытие". Ниже — фотография, на которой мордастый мужик в пиджаке и галстуке бодро трясёт руку субтильного юноши в простом шерстяном свитере и толстых очках, причём его улыбка была страдальческой, явно из-за чересчур крепкого рукопожатия. Заинтересовавшись, я поднял газетную страницу и обнаружил под ней ещё несколько, и все о сперва аспиранте, а потом и профессоре П.В. Стругавецком, который шёл на Нобелевскую премию. Однако последний выпуск гласил о его позорном снятии с участия из-за выявленной ошибки в исходной теории...
— Твою ж мать! — тихим, упавшим голосом сказал лаборант, попятившись от модуля в котором возился.
Он пятился до тех пор, пока не ткнулся в меня спиной, а оглянувшись — ошеломил взглядом, полным ужаса.
— Быстро в дверь! — произнёс он побелевшими губами.
— Ну так открой давай! — сказал я, указывая на входную.
Но лаборант вдруг тигриным прыжком махнул к двери, стоящей в углу, опутанной проводами, вынул из заднего кармана ключ из прозрачного материала и, вставив в замочную скважину, повернул его.
— Быстро в дверь! — крикнул он, без толку дёргая ручку.
Но...
Она поддалась только тогда, когда вставленный в замок прозрачный ключ неожиданно потёк и закапал на пол с дробным стуком. Я сделал опасливый шаг назад, но парень вдруг подскочил ко мне, схватил за рукав и рванул на себя так, что я чуть не упал.
— БЫСТРО, БЫСТРО В ДВЕРЬ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ!!! — заорал он в голос.
Модуль на стеллаже уже больше не жужжал — он хрустел, словно в нём жарился попкорн, и от него ощутимо тянуло горячим воздухом. Я как зачарованный смотрел на сошедшую с ума технику и возможно поэтому не сопротивлялся, когда мой товарищ по несчастью с треском распахнул дверь в проёме и дёрнул меня за собой. За дверью, где по всем законам физики должна была быть стена мастерской, не оказалось ни пола, ни стен, ни света, ни другого звука, кроме гулкого эха моего собственного дыхания...