Всего хорошего, и спасибо за пони

Глава 18: Размышляя над разным

Как и любой заслуживающий своего жалования вогон, Лейтенант (произносится литИнант для пущей сложности) Вогон Кутч не слишком распространялась о своей половой принадлежности. Для расы вогонов считалось позором даже ИМЕТЬ два пола, и поэтому навсегда останется покрытой мраком тайна, когда вогона нужно звать бессердечным ублюдком, а когда более подходит фраза «бессердечная сука».

При нормальных обстоятельствах подобное положение дел очень раздражает один из вовлеченных полов, в случае вогонов это попросту не имеет никакого значения, так как оба пола одинаково неприятны, и оба же свято верят, что другой должен им подчиняться. Таким образом, хоть вогонов смело можно называть наименее приятной расой во всей вселенной даже в сравнении с расами, ведущими непрекращающиеся войны на тотальное истребление, в их социальной культуре практически не существует сексизма. Достаточно сказать, что когда зеленая, обрюзгшая рука хватает удивленного пленника с целью бросить его в камеру поэзии или воздушный шлюз, вышеупомянутому пленнику совершенно наплевать, каким набором гениталий обладает тащащий его вогон. Но в целом, в качестве этакого противовеса, неопределенность пола вогонов не считается чем-то плохим, так как это уменьшает вероятность возникновения в мозгу какого-нибудь существа мысли о гениталиях вогонов. Появление подобной мысли с легкостью может привести к тяжелейшей ментальной травме.

Кутч являла собой типичного представителя своей расы, будучи целиком на стороне подлости и медленно повышаясь в ранге до полной отвратности. Но в данный момент некоторое количество удивления сочилось сквозь её упертую глупость и категорически нелюбознательную натуру. Не в её положении было обсуждать приказы, исходящие от капитана, тем более класса Простетник, но приказы, поступающие к команде замещения (любой вогонский корабль, срок службы которого рассчитан на продолжительное время, имеет более одного состава экипажа; замена замораживается и находится в состоянии готовности к разморозке на случай, вероятность которого далеко не нулевая, если капитан вдруг решит устроить бойню) определенно удивляли.

Прокладка курса к планете, полной живых, разумных существ было само по себе необычным, но сопровождающий приказ четко указывал не взрывать ее, ни при каких обстоятельствах. Это и было странностью. Капитан, обычно, держал ускорители частиц в боевой готовности просто на всякий случай, да к тому же любой уважающий себя вогонский капитан никогда не покинет Вогшар без кобуры для бумаг, заполненной всевозможными формулярами, дающими право уничтожать планеты почти при любых условиях.

Она вошла на мостик. Капитан сидел в кресле, отвернувшись от неё. Она с тупым удивлением отметила, что в помещении было пусто. На мостике обычно находилась дюжина с небольшим вогонов, сидящих за компьютерами и внимательно наблюдающих за процессами в надежде поразить капитана своим базовым вогонством. Или так, или трупы дюжины с лишним вогонов, проваливших попытки поразить капитана.

То, что находилось в руках у Кутч, было небольшим отчетом о куске космического мусора, находящемся на прямом курсе столкновения сразу при выходе обратно в реальный космос, и у неё не было совершенно никакого понятия, как отреагирует капитан.

*

Марвин угрюмо брел к мостику Золотого Сердца. У него заняло менее секунды, чтобы оценить уровень радиации, проходящей сквозь защитный экран и сравнить его с уровнем радиации, прошедшей сквозь экран секундой позже, и тем самым оценить их местоположение и скорость с вероятностью ошибки всего ±3.4x10^-160%. Он шел, чтобы оповестить остальных, что намерен провести последние три часа и сорок пять секунд своей жизни за левым дальним бойлером двигателя с целью написать ужасно грустную и душераздирающе красивую песню. Сама мысль о создании чего-то действительно достойного записи, только чтобы несколькими часам позднее это было уничтожено, на определенном уровне воодушевляла его. Дверь перед ним открылась, и он обнаружил себя лицом к там-где-лицо-было-бы-если-бы-пони-были-ростом-одна-целая-восемь-десятых-метра с оранжевой земной пони. Позади этой земной пони стояла белая единорожка, находившаяся на корабле последние несколько дней.

Осознавая, что сообщение об их скорой неизбежной смерти было тем, к чему следовало вести постепенно, он начал с:

— Мне сдвинуться с вашего пути, или просто развалиться на месте? Развалиться было бы чуть быстрее, но если я отойду, то уверен, что смогу пригодиться вам в другом деле. Возможно, одной из вас потребуется выключить свет или протереть полку. Или даже поразить мой интеллект задачей по подниманию чего-нибудь с пола.

Голос Марвина сочился обидой с каждым словом. Эпплджек тупо уставилась на него.

Рарити вздохнула.

— Не будешь ли так любезен просто подвинуться, Марвин?

— Конечно. — Марвин просканировал слова, и, не найдя в них достаточного страдания, добавил. — Могу все же остаться здесь и развалиться на части, если хотите.

Он отошел, но пони остались там, где были. Дверь, молчавшая все это время и терпеливо ждущая, когда кто-нибудь из них пройдет, весело гудела в предвкушении оказания услуги трем существам.

— С меня достаточно, — отрезала Рарити. — Ты идешь с нами!

— Что он еще такое? — спросила Эпплджек.

— Робот, у которого полно АБСОЛЮТНО странных мыслей насчет самого себя. И ты поможешь мне разобраться с этим!

— Каких еще мыслей?

— Бедняжка думает, что все, кому он встречается, ненавидят его.

Эпплджек моргнула и глянула на угрюмого андроида.

— Что ж, тогда я сделаю все, что в моих силах!

— Я бы не стал беспокоиться на вашем месте. — Вмешался Марвин, — Я уже оценил вероятность того, что вы двое захотите улучшить мою жизнь, просто поговорив со мной, и я вас уверяю, что это совершено не стоит потраченного времени.

— И что? — нахмурилась Эпплджек. — Если тебе нужна помощь, я не могу просто пройти мимо!

— Совершенно ясно, дорогой, — начала Рарити, телекинезом развернув Марвина на месте и отправив обратно по коридору, — что ты недооцениваешь магию дружбы!

Пока металлический человек пытался согнуться, чтобы выглядеть как можно несчастнее, будучи утаскиваемым в комнату, Эпплджек прошептала Рарити.

— Ты уверена, что мы сможем помочь? Я даже не знаю, что такое робот, или какие у него могут быть проблемы! Он даже не выглядит, как пони!

— Если честно, дорогая, мы просто будем развлекать его, пока не приземлимся на Эквестрию и не соберем Элементы Гармонии.

— При условии, что мы не разобьемся, полагаю?

— Думаю, что данное условие применимо к любому плану.

— Я думала, что мы соберем элементы, но только для того, чтобы побольнее ударить Дискорда!

— Элементы же противостоят дисгармонии. Они победили Дискорда, освободили Луну от Найтмэр Мун, я была бы сильно удивлена, если они не справятся с депрессией.

— Пальнуть из орбитальной дружбомагической пушки? Серьезно?

Рарити фыркнула. Она терпеть не могла называть это подобным образом, но Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай, судя по всему, это нравилось.

— Зови, как хочешь. К тому же, — продолжила она, — я уже давненько не проектировала ничего для двуногого существа, у меня насчет него есть отличные идеи! Нечто в темно-синих тонах, что покажет, насколько он блестящий…

Разговор был прерван, когда всех троих с силой швырнуло на пол.

— Какого сена?

Обе повернулись и побежали обратно на мостик. Марвина привело к несказанному облегчению, что досаждающие ему пони оставили, наконец, его в покое на некоторое время, особенно, когда вероятности, на самом деле, не казались такими уж плохими.

*

На мостике, Пинки Пай наблюдала за картинкой с одной из камер, когда корабль сотряс мощный толчок. Она глянула на наружный монитор, затем глянула еще раз, чтобы убедиться.

Рядом с ней появилась Твайлайт.

— Что произошло?

— Ну, хорошая новость в том, что мы не врежемся в Эквестрию.

— А плохая?

— Ты, эм, помнишь тех вогонов?

— Безжалостных, уничтожающих планеты пришельцев, что пытались убить нас?

— Они были теми, кто только что нас спас.

Почти по всей вселенной известен факт, что некоторые фразы выучиваются намного раньше в процессе изучения нового языка. Максимегалонский Словарь Вообще Всех Языков имеет заметку по поводу данного феномена, утверждающую, что эти слова представляют собой очевидную демонстрацию выражений, которые существа должны иметь возможность говорить при общении с другими. Вторым, что большинство существ учатся говорить раньше всего, является возможность сказать «привет». Третьим – как сказать «прощай». Четвертым обычно становится либо извинение, либо некоторая другая форма объяснения, насколько плохо кто-то говорит на языке собеседника. Пятым, в большинстве своем, являются высказывания, связанные с едой, выпивкой или сексом. Путеводитель для Путешествующих Автостопом по Галактике радостно отмечает, что самой ПЕРВОЙ вещью, что разучивает абсолютно любое существо в другом языке, является не что иное, как очень, очень грубое слово. У детей это обычно ассоциируется с весельем. У взрослых это соотносится с грубостью или ребячеством. В комедии это можно отнести либо к невезению, либо к недопониманию.*

*Смотрите инцидент «Похоже, что у меня огромные проблемы с образом жизни».

Репертуар ругательств Твайлайт рос в прямой пропорции со встречами ею носителей инопланетных языков. Она жадно поглощала любые знания, и благодаря времени, проведенному в захудалом космическом порте, университете, а также в компании Зафода Библброкса, встреч этих у неё было выше крыши. Как бы то ни было, она ни разу не повторилась во время всплеска эмоций, последовавшего за словами Пинки.

Зафод сел, все четыре его уха прижались к головам.

— Святая БЕЛЬГИЯ, это же заркова туча ругательств! Мне даже нужно зарком выругаться, чтобы адекватно описать это! — Он поднялся. — Круто!

Рэйнбоу Дэш и Флаттершай влетели в помещение, Рэйнбоу настороже, Флаттершай с широко открытыми от ужаса глазами.

— Какого сена творится? — Рэйнбоу не тратила время попусту.

— Злобные, зеленые вогонские машины догнали нас! — Зафод считал за навык выживания не принимать всерьез ситуации на грани жизни и смерти. Это пока не убило его, поэтому он рассудил, что делает все правильно.

— Что мы будем делать? — спросила Твайлайт.

— Ну…

Пинки была прервана ввалившимися через другую дверь Рарити и Эпплджек, тем самым полностью укомплектовав мостик пони. Спайка нежно «убедили» уснуть после того, как застали его за нюханьем одной из бутылок, а Твайлайт услышала, как он использует одно из слов, которые, как она была УВЕРЕНА, он нахватался от Зафода. Убеждение приняло форму заклинания, которое, при нормальных условиях, заставит его проспать абсолютно все, включая ядерный взрыв.

— Какого сена происходит? — спросила Эпплджек, добавляя свой вклад в банку ругательств, которую Эдди был запрограммирован держать.

— Эй, я только что это и сказала, ты сумасшедшая… — начала Дэш, прежде…

— ВОГОНЫ! — закричала Пинки. — Корабль захвачен вогонами!

— Ох, блин, это же совсем не хорошо!

— Даже очень плохо! Вопрос в том, что мы будем делать?

Твайлайт нахмурилась.

— Я только что спрашивала об этом, а ты уже начинала отвечать!

— Не было такого, глупышка!

— УХХ! Хоть кто-нибудь здесь знает, что нам делать?

*

Пока происходили вышеописанные события, некий вогонский капитан чувствовал себя очень некомфортно. Последние несколько часов он много думал. Это уже само по себе считалось опасным девиантным поведением в вогонском обществе, но хуже всего было то, что он думал, что возможно, всего лишь возможно, было нечто неправильное в том, чтобы убивать других существ и уничтожать планеты. Возможно, быть профессионально неприятным было не тем, чем стоило бы гордиться. И возможно, и эта мысль была наиболее еретической по своей природе, возможно, есть гораздо более важные вещи, нежели правильное заполнение бумаг. Он знал, что собой представляла его работа, но первый раз в жизни он сомневался в её правильности.

Слегка нервный голос раздался из системы внутренней связи корабля. Джелц вздохнул. Действительно ли было так необходимо, чтобы все боялись его?

— Капитан, мы опознали корабль и его пассажиров.

Джелц постарался звучать как можно ворчливее и опаснее.

— Отлично. Являются ли они сбежавшими персонами?

— Да, сэр. Среди них также присутствует Президент Библброкс.

В обычных условиях, вышесказанное заявление послужило бы причиной смерти говорящему, так как ответ на незаданный вопрос был тем, на что капитан с легкостью мог бы разозлиться. Но Джелц просто ответил.

— Хорошо. Всех ко мне; я хочу разобраться с ними самолично.

Он попытался добавить своему голосу немного злобности, но его сердце отказывалось так делать. По крайней мере, вогон на другом конце казался удовлетворенным, потому что он отключился с голосом дрожащим, словно у того, кто только что прошел мимо Прожорного Заглотозавра с Трааля весь покрытый кетчупом, при этом обнаружив, что зверю он совершенно не интересен.

Джелц был оставлен наедине с его мыслями. Он подсчитал количество времени, которое пройдет до его встречи с другими живыми существами; скажем, тридцать секунд на принудительный телепорт с другого корабля, еще тридцать секунд, чтобы связать пассажиров, и где-то две минуты, чтобы доставить их на мостик. Бумажная работа заняла бы несколько часов, но с этим можно было разобраться в течение следующих шести рабочих дней. Впервые в своей жизни Джелц обнаружил, что хочет отложить канцелярщину до самой последней секунды. Он ломал над этим голову. Будучи молодым вогоном, он бы верхнюю ноздрю отдал, лишь бы заполнить около десятка форм на Принудительное Извлечение Телепортацией №КК1ВН-Г. Факт того, что одна из них касалась бы самого Президента и, следовательно, ряд всевозможных дополнительных положений, заставил бы его жирную руку дрожать от предвкушения. Ну а сейчас, сейчас у него было три минуты, чтобы продумать предстоящую встречу.

*

— СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО! — проорал вогон, нагнувшись, чтобы поймать одну из пони. Он был особенно тупо удивлен, когда единственное заднее копыто, прилетевшее ему прямо в живот, с легкостью послало его в полет на несколько метров. Баки МакГилликатти не та нога, которую стоит недооценивать.

— СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО! — снова проорал он, барахтаясь, как жук, в попытках подняться. Между тем, развернулась полноценная битва. Он только успел раскачаться, чтобы подняться на ноги, когда неподалеку раздалось что-то типа взрыва, и покрытый конфетти вогон впечатался ему прямо в живот.

Пони кольцом обступили блаженно посапывающего Спайка (Зафод некоторое время тоже пытался занять эту позицию, но сейчас был занят поисками предохранителя на своем лазерном пистолете), и вогоны слева, справа и в центре быстро учились, насколько копыта тверже резиновой кожи. Будь они чуточку умнее, они бы узнали еще несколько полезных вещей. Один вогон полностью пропустил урок об эффектах оглушающих магических зарядов при взаимодействии их с якобы пуленепробиваемой броней. Еще один на себе ощутил краткий урок о мощи высокоуровневого гипнотического принуждения из глаз желтой пегасочки, который прошел над его головой. Эффект, однако, ударил в полную силу. Третий, обращай он внимание, выучил бы нечто интересное о том, как магия с легкостью может нарушать второй закон Ньютона, когда пони одной четвертой его веса с легкостью послала его тушу в полет.

И все же, несмотря на постоянные заявления вогонов, что сопротивление бесполезно, сопротивление продолжалось. Но вогоны имеют в запасе две вещи, которые делают их эффективными в захвате пленных: первое – они вступают в схватку, только если сильно превосходят числом, а второе – они слишком тупы, чтобы сдаться. Наши пони уже были численно превзойдены десять к одному, а вогоны все продолжали прибывать. Не прошло и минуты, когда первая пони обнаружила себя связанной, а двумя минутами позднее, когда один вогон, наконец, успел поймать последнюю из них, Дэш, за заднюю ногу, группа была готова к транспортировке.

Наших героинь и героев потащили к мостику. Каждый из них был тщательно связан вогонскими сдерживающими лентами.

— Отлично, — сказала Эпплджек, — Это просто…

— СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО! — удовлетворенно проорал вогон, несущий её.

Общение было затруднено по понятным причинам.

*

На мостике, Простетник Вогон Джелц наблюдал, как в открывшуюся дверь занесли пленников и привязали их внутри помещения. Они смотрели на него с нескрываемой ненавистью и страхом.

— Мы доставили пленных, сэр! — доложился один молодой вогон с энтузиазмом, который в обычных условиях послужил бы ему причиной либо повышения, либо похорон в зависимости от настроения капитана.

— Эм, хорошо! — Джелц выругался про себя. Вогоны не говорят «эм». — А теперь, эм, — черт, — Оставьте меня с ними наедине! Никто не должен входить, пока я не скажу обратное, понятно?

Раздался гул разочарованного согласия.

— Давно уже не видел хороших допросных пыток! — пробормотал вогон-энтузиаст и повернулся к выходу.

Джелц подавил желание вздохнуть, пока команда покидала его, оставляя наедине с пони. Это будет весьма неловкий разговор, в этом он был точно уверен.

— Эм…

Черт.