Ponyfall

Коллапсирующиеся минуты

— Тот самый Aftermath после неизвестного акта террора.

Часы пробили одиннадцать. Сияние огней Кантерлотских вечерних аллей начало потихонечку стихать. Вечеринки подходили к концу, пони медленно расходились по снегу домой. Где-то там, наверху, на королевской башне, в вышине, недоступной простому взгляду, стояла Принцесса Луна с подзорной трубой, высматривая во мраке ночи своих подданых, идущих не туда, где им было положено. Впрочем, таких не было – таких не было уже давно. Проводившие всю свою жизнь в веселье и радости, местами излишне добрые, местами показушно-циничные, богатые столичные обыватели были слишком ленивы, тупы и периодически пьяны, чтобы начинать совершать что-то противозаконное. Это не касалось множества предместий и деревень – разве что Понивилль был тихим городком. Нет, в других не было убийств, грабежей, насилия – все это подростки, решившие попробовать «остренького», граффитчики всех сортов и мастей, просто психически не совсем здоровые – шизофреничные и депрессивные. Луна иногда завидовала Селестии – та работала днем, когда все хорошие пони были на плаву, а ей приходилось работать сами знаете с каким контингетом. Пару раз попадались и ушлые ворюги, один раз – головорез из какой-то совершенно дикой южной провинции, который даже говорить не умел толком: двадцать шесть слов с ужасающим акцентом, но который, тем не менее, снес одним ударом клинка одному из стражей ногу.

Впрочем, такой случай был единичный – Кантерлот давно уже был не в ладах с Сэндкастлом – южной столицей, в которой хитрый и предательски изворотливый аликорн ДастБлайнд, в детстве за кражу лишившийся левого крыла за время двухмесячного союза всеми правдами и неправдами высосал из Центральной Эквестрии половину бюджета.

Воры же попадались как местные, так и из Северной Эквестрии. Однако и с Севером, и с Кристальной Империей Кантерлот водил большую дружбу. Добрая Каденс и мужественный Шайнинг Армор из Кристальной Империи, а так же старый, но все еще благородный и сильный Шард из старой крепости Айспас были друзьями короне. Воры же оказывались сбежавшими оттуда – что можно было украсть у вечно занятых делами?

Сейчас в Понивилле творилось то же, что и всегда. Свет гасился, и город ложился спать. Часы медленно бренчали, отстукивая минуты и секунды. Твайлайт Спаркл, теперь уже полноправный аликорн, легла под одеяло. Сегодня она планировала бумажную работу, но, помогая днем на ферме Эпплов, порядком устала и решилась наконец-то вздремнуть. Спать долго она не планировала – часов в шесть утра прозвенит будильник, а, значит, время вставать и читать какие-то новые отчеты, записки, просьбы…

…Не так она себе представляла жизнь принцессы. Работа двух аликорнов всегда казалось ей чем-то загадочным, невероятно интересным, а на поверку оказалась бесконечной бумажной волокитой. Селестия уже говорила ей смириться. Это, к ее великому сожалению, вечный удел тех, кто стоит у власти. Постоянные новые налоги, сборы, жалобы на эти сборы, жалобы на жалобы на эти сборы… Информация на бумаге выстраивалась в бесподобную по свой вышине лесенку, с которой начала было уже не видно абсолютно.

Не этого хотела Твайлайт, когда стала аликорном. Впрочем, выбора у нее совершенно не было.

А сейчас она спала. Часы медленно подводились к полночи. Оставалось пять минут; три минуты; две. Раздался странный гул. Гул потихоньку нарастал. Твайлайт проснулась. Мирно храпящий рядом Спайк тоже медленно открыл глаза, но вскочил весьма резво:

— Что произошло? Землетрясение? Твайлайт? Куда бежать?

— Смотри… — протянула Твайлайт, показывая копытом в окно. На Кантерлот летел зеленый диск.

— Твайлайт, это обычная падающая звезда, — зевнул Спайк, — а гул, наверное, от соседей. Давай спа… — слова Спайка оборвались на полуслове. Зеленый диск врезался в Кантерлот. Одно мгновение ничего не происходило, а затем ослепительная вспышка заполонила все зрение.

--
Твайлайт стояла с закрытыми глазами. Заставить себя открыть их причинило больших усилий. Часы тикнули на первую минуту после полуночи. Секундная стрелка щелкала дальше. Вместо Кантерлота теперь виднелась лишь какая-то желтая стена пламени, но даже не это в момент собственно взрыва испугало ее. Ровно перед вспышкой она увидела, как два огромных крыла черного цвета из тени, без перьев, только из резаных линий, похожих на корни дерева, резко, в одном мерцании раскрылись, обратив мир на мгновение в полностью серый цвет, а затем исчезли. Мгновение спустя раздался этот взрыв.

— Ч-ч-что это… — опешив, сказал Спайк, но Твайлайт не слушала его. Она сорвалась и выбежала на улицу; сделав это, она поняла, что сделала то же, что и почти все пони из Понивилля.

На улице действительно была толпа. Ошарашенные пони глазели на то, как под кромешный гул на месте Кантерлота образуется огромный сноп пламени, медленно принимающий желтый цвет и растворяющийся в вечернем воздухе. Гул медленно нарастал, хотя там, вдалеке, пламя испарялось…

— В дом! – вскрикнула Твайлайт, и, схватив Спайка за шкирку, как это бы сделала молодая львица со своим львенком, кинулась в домик. Несколько пони последовали ее примеру, но где-то еще треть продолжала стоять на улице.

Забравшись в дом и захлопнув дверь, Твайлайт, скинув Спайка, резко взлетела на второй этаж и уставилась в окно.

— Что происходит, Твайлайт? – испуганно и ошеломленно произнес Спайк и осел на пол.

— Я не знаю, Спайк… — примерно таким же тоном сказала Твайлайт.

Гул продолжал нарастать. Вдруг из-за холма показалась быстро движущаяся к городу стена зеленого пламени. Пони на улице завопили и побежали, но было уже слишком поздно. Воздух, казалось, раскалился до предела. Стекло на окне мгновенно поплыло, и хрустнуло от разницы температур. Стало больно и тяжело дышать.

Прошло десять секунд. Твайлайт сама могла с трудом поверить в то, что она еще жива. Казалось, что в легких не осталось живого места – но воздух резко перемешивался с более холодным, что стремился вниз, и становилось возможно дышать.

Смотря на Спайка, который искренне не понимал, что происходит, и даже не почувствовал такого нагревания – сказалась драконья натура, Твайлайт завидовала ему: конечно, сразу себя оборвав на том, что это глупо.

— Почему стекло поплыло, Твайлайт? Что происходит? Почему ты только тяжело дышишь и ничего не говорить? Может, тебе лучше лечь? С тобой все в порядке? – окончательно ужаснувшись, затараторил дракончик.

— Да, Спайк… Пойдем выйдем на улицу, и ты все поймешь, — добавила Твайлайт и медленно пошла к выходу, заранее закусывая губу, чтобы не закричать. А вот с улицы более криков не доносилось – наоборот, наступила мертвая тишина, как будто все легли спать.

Пони и дракончик вышли из дома. Их глазам предстало ужасное зрелище. Толпа пони валялась на улице без единого движения.

— Эм-м… Пони? Вы чего? – спросил Спайк, пытаясь сделать это громко, но на самом деле слегка лишь пропищал.

Что-то тронуло Твайлайт за копыто. Маленький жеребенок со спекшимся лицом в предсмертной агонии дернулся еще пару раз и затих. Твайлайт сразу же охватило чувство уныния. «Что произошло?» — подумала она еще раз, и не находила ответа. Вспышка, стена огна, все этим мертвые пони…

… Сиреневая аликорн обрушилась на свой собственный круп. Тот, в свою очередь, упал на землю.

— Твайлайт, они спят? Они проснутся? – спросил Спайк.

— Нет, Спайк… Они теперь спят вечно. «Ну конечно, ведь Спайк не знает, что такое ожог – дракон такого знать не может. Или сгорел до угля, или не обжегся – такие уж драконы. Впрочем… Что ни говори…» — глаза Твайлайт наполнились слезами. Вдруг захотелось умереть. Зачем она побежала в дом? Селестия говорила ей, что их бессмертие только в возрасте – один клинок и ее не стало. Клинок… Твайлайт приметила труп стражника. «Стражники по уставу должны носить оружие,» — подумала она, и эта мысль оказалась бы для нее фатальной, если бы вдруг форма стражника не бликнула.

— Смотри, Твайлайт! – вдруг закричал Спайк, показывая своим пальчиком на лапе наверх.

Твайлайт машинально подняла голову. Небо заполонил самый настоящий рой. Формирования пегасов летели в сторону Кантерлота. Пегасы, собранные в формацию острым углом, летели повыше и быстрее всех. А вот тупые клинья, вооруженные сильными фонарями, летели низко.

Одна из таких формаций немедленно заметила Твайлайт и Спайка. Весь клин медленно спланировал на площадь и рассыпался по ней, сверкая фонарями. Первый из клина, судя по всему, командир, закричал:

— Взвод, слушай мою команду! Вызвать бригаду спасателей! Отсортировать раненых, возможно мертвых и однозначно мертвых! Пересчитать тела!

— Куда вызывать?

— Понивилль, около большого дерева!

— Ясно, сэр! Выполняю!

Все пегасы резко занялись работой, кроме одного, который был позади всех. Тот подошел и сказал:

— Приветствую, мисс Твайлайт Спаркл. Мне было поручено найти вас.

— Меня? – голос Твайлайт даже как-то немного ожил.

— Перед вами один из курьеров Королевских Голубей. Мне сказано передать вам это. Я бы сказал: «Удачного дня», но, боюсь, не то время. Также мне необходимо найти пони по имени Рэйнбоу Дэш. Где она может находиться?

— К-клаудсдэйл, — промямлила Твайлайт, ощутив перед собой на земле конверт, слегка касающийся копыт.

— Спасибо, — курьер отдал честь и резко взлетел.

Твайлайт взяла письмо магией. Она рассматривала его — фирменная бумага, сургуч на месте, печать Кантерлотской Канцелярии… Несомненно, это письмо было от принцесс. Селестии и Луны. Но где они? Они живы? Твайлайт уже было бросилась распечатывать конверт, но чей-то грубый голос отозвал ее.

— Мисс, вы не могли бы уйти? Мы вообще-то делом заняты, — пробурчал один из тех, кто приземлился.

Твайлайт и Спайк пошли в дом. В который раз закрыв за собой дверь, Твайлайт принялась немедленно распечатывать письмо.

Распечатав, прежде чем читать, Твайлайт выглянула на улицу. Пони действительно сортировались. Стонущие шли в одну линию, еле дышащие – в другую, совсем не дышащие – в третью. Но аликорна поразило не это; а то, как эти пони наплевательски относились к смерти. «Кто они?» — подумала она и задумалась. Синие латы? Это же… «Стоп. Не может быть. Как… Кристальная Империя?» — подумала фиолетовая пони и ее глаза немедленне округлились до размеров средней тарелки.

Взглянув в окно, она увидела, как рой из звеньев бойцов Кристальной Империи направлялся к Понивиллю. Твайлайт вздохнула. Что-то страшное произошло, и не зря сейчас все эти толпы оказались здесь, в Понивилле. Что-то такое, от чего даже далекая Кристальная Империя прислала письмо и армию. Но почему не через Спайка? Вот это было действительно загадкой для нее. Письмо свертком так и лежало у нее перед носом. Взяв перочинный нож, она аккуратно вскрыла сургуч и развернула свиток. Он был небольшой, но тем не менее, написано в нем было знакомым почерком… Шайнинг Армор! В повседневное время она бы невероятно обрадовалось такому письму, но сейчас оно лишь навевало ей страх. Откинув любые сомнения, она принялась читать его. Письмо гласило:
Дорогая Твайлайт Спаркл,

Мы с моей женой весьма обеспокоены происходящим. В девять часов по нашему времени, которое совпадает с вашим, на нас было совершено ужасное, вероломное нападение. Я не имею идей, кто бы это мог быть, однако общими усилиями и благодаря самоотверженной работе настройщиков, мы сумели с помощью Кристального Сердца воздвигнуть достаточно прочный магический щит, чтобы защитить наш народ от странного зеленого снаряда, который превратил всю землю за щитом в пустошь. На Сердце сейчас появилась большая трещина, и поэтому сейчас щит держится усилиями Каденс, которая один раз уже держала его. Настройщики говорят, что трещина зарастет где-то через семь-восемь часов, и я им верю. Надеюсь, Каденс не сильно устанет – главное, чтобы не случилось повторной атаки. Мы видели зарево на юге – мы очень обеспокоены состоянием сестер Принцессы Луны и Принцессы Селестии. Я высылаю тебе девяносто процентов защитников Кристальной Империи и треть всех медиков со всем необходимым. Распорядись ими, как считаешь нужным. Если ситуация окажется хуже, чем мы думаем, то пусть всех пони из предместий Понивилля и Кантерлота эвакуируют в Кристальную Империю. Мы готовы принять сто тысяч беженцев, но больше, увы, не сможем. В первую очередь посылай раненых и больных, детей и стариков с семьями – для них заготовлено все необходимое.

Остальных попробуй перенаправить в другие города, если они, конечно, еще существуют. Мне даже становится жаль, что большинство населения стало концентироваться в мегаполисах. Если какой-то город не был готов к подобной экстренной ситуации, то, увы…

Целую,

Шайнинг Армор.

Письмо повергло Твайлайт в трепет. Оказывается, что не один только Кантерлот оказался в пламени. Возникло желание немедленно лететь туда, к Кантерлоту, и она начала немедленно собираться.

— Твайлайт, ты куда? – спросил Спайк.

— Спи пока, Спайк. Тебе нельзя быть поздно начеку, — слово «начеку» вырвалось Твайлайт из глотки, и она не могла объяснить, почему она так сказала.

— Ну… Ладно. А все же ты куда?

— К Кантерлоту. Узнать, что происходит.

— Но Твайлайт… Ты не думаешь, что там слишком опасно? – с осторожностью спросил Спайк, так до сих пор не понимавший, что происходит, и не представлявший масштабы трагедии.

— Нет… Сейчас не время об этом думать. Спи, — резко приказала Твайлайт и вышла на улицу.

Уже выйдя, она подошла к работающим «сортировщикам» и спросила:

— У вас есть средства какой-нибудь быстрой связи с городами?

— Да, мисс Твайлайт. Обратитесь к командиру – он там, у палаток, — пони ткнул куда-то в сторону мэрии.

Твайлайт немедленно помчалась туда со всей мощи крыльев. Подлетая к мэрии, она действительно начала замечать походные палатки – какие-то с эмблемой «Красного креста», какие-то – без. Она немедленно подлетела к одной из них.

— Командира мне, сро… — и затормозила на полуслове. На столе, что был в палатке, располагалась большая карта, где были отмечены все крупные города Северной и Центральной Эквестрии. Понивилль был помечен зеленым кругом, Кантерлот был отмечен красным треугольником.

«Значит, Понивилль цел, а Кантерлота нет», — подумала она и начала разглядывать карту. Кто же есть красный… Сталлионград, Балтимер, Ванхувер, Лос Пегасус, Мэйнхеттан. Зелеными были Додж Сити, Эпплуза, Эджтаун(Кристальное Королевство), столица Кристального Королевства, и Холлоу Шейдс. Серыми прямоугольниками были обозначены Клаудсдейл и Талл Тэйл.

— Что обозначают все этим значки? – спросила она сама себя. Ответ пришел незамедлительно.

— Зеленые – это те города, с которыми нам удалось установить связь. Красные – с которыми не удалось. Серые – те, с которыми мы не знаем, как связаться, — раздался голос сзади, и Твайлайт обернулась, — капрал Майти Скорж, мэм. Передан под ваше временное командование. В Понивилле насчитывается 3,650 пони. Из них около семисот требуют медицинской помощи, двадцать – в очень тяжелом состоянии и требуют неотложной операции, на данный момент помещены в госпиталь до прибытия хирургов – это случится через час или два, шестьдесят восемь – мертвы.

— Да… — протянула Твайлайт. Капрал мертвенным тоном доложил ей всю картину происходящего, и она не знала, что с этим делать, — а что с Кантерлотом?

— Направлены основные отряды для изучения повреждений и спасения возможных выживших, — отрапортовал капрал. «Возможные выжившие,» — подумала Твайлайт, — «Хорошо сказано. Возможно, они выживут, а возможно, и нет,» — и слезы потекли у аликорна из глаз. Эта карта наконец-то открыла ей истинный масштаб происходящего, но, что было хуже всего – она открыла ей глаза на собственное бессилие. Как раньше она ощущала себя Элементом Гармонии, чем-то великим и сильным, так и сейчас ощущала себя лишь букашкой на глобальной сцене. Но кто стоял за этим? Кто сумел – и, главное, посмел сделать такое – для нее оставалось большой загадкой.

— Твайлайт! – вдруг раздался знакомый крикливый голос, более походивший на жеребячий, чем на кобылий, — Как я рада видеть тебя тут! Что это там у вас случилось?

— Кто эта пони? – сразу же поинтересовался капрал, глядя на радужную пегаску, беспрестанно мотавшую круги над палаткой.

— Это… — Твайлайт собрала силы в кулак, протерла слезы, и увидела Рэйнбоу Дэш. Еще никогда она так не радовалась, увидев ее, — это моя подруга…

И вдруг ее что-то буквально схватило за горло.

— Клаудсдейл! – выпалила Твайлайт.

— Что «Клаудсдейл»? – сделав непонимающее выражение лица, ответила Дэш.

— Он цел?

— Да, а что?

На лице Твайлайт сразу появилось просветление.

— Нет, к нам тоже какая-то фиговина прилетела – зеленая такая, но она прошла сквозь нас и где-то на земле бухнула – у нас колонны некоторые повалились, но город на месте, а что такое? Это, типа, большая проблема?

— Ты даже не представляешь, какое это счастье, — вздохнула Твайлайт. Капрал подошел к карте, стер серый прямоугольник с места «Клаудсдейл» и нарисовал зеленый круг.

— Я тебя не понимаю. Что вообще происходит, а? – сказала Рэйнбоу.

— Кантерлот…

— Он весь в какой-то черной фигне, и непонятно ничего.

— Черной… Что?

— Черной фигне. Ну типа пара.

— Серьезно?

— Я не шучу, — серьезно ответила Рэйнбоу, и знаком предложила Твайлайт взлететь. Та повиновалась, и две пони уже вскорости смотрели на клубы непроницаемого черного тумана, который окутывал Кантерлот.

--
Свеча медленно догорала. Прошло уже шесть часов пятьдесят минут, и вот-вот уже огарок сгорит дотла, оставив Юниверза наедине с темнотой. Лампа сверху уже давно погасла, и попытки ее зажечь оказались неудачными. Раскрывши одеяло, в котором он прикорнул, черный пони стал осматривать бункер, в котором он находился.

Назвать подвалом Юниверз его не мог – в отблесках язычка пламени всюду были коробки с припасами, блоки какого-то блестящего материала, и письменный стол, снабженный отдельной керосиновой лампой. Не долго думая, Юниверз чиркнул спичкой и бросил ее внутрь. Второй, более яркий язычок разогнал тьму, и наконец пони сумел разглядеть письменный стол. На нем лежала книжка без названия, обернутая в переплет.

«Дневник,» — подумал Юниверз и открыл его. Книга была пуста – лишь из первой страницы выпал листок и две последних были склеены. Листок был поднят. Первые строчки в невидящих квадратах на лице Юниверза вдруг выгорели желтым цветом, и он сумел понять, что там написано. На нем было написано:
Здравствуй, Юниверз. Надеюсь, что это именно ты читаешь эти строки. Извини, что пришлось немного обмануть тебя насчет дневника – записки ты все равно не читаешь. Прежде чем продолжить, посмотри налево. Там стоит небольшая ширма, за ней – большая установка, предназначенная для тебя. Устройся поудобней в ней и сможешь дочитать. Ах да, когда устроишься, не забудь сказать: «Эф-Хаш».

Записка обрывалась, однако чутье подсказывало, что стоит сделать то, что было написано в записке. Проследовав к ширме, на которую он наткнулся, потому что она каким-то образом экранировала тот импульс, который Юниверз постоянно посылал вокруг себя, и благодаря которому он мог видеть свет и все предметы, которые свет освещал, и, на ощупь отодвинув ее, увидел в отблесках света странную конструкцию, в которую он бы действительно мог поместиться. Сотни шарниров, складок, трубок и прочего образовывали лишь отдаленно напоминающие части тела пони узоры.

«Что это? И зачем оно, чтобы мне читать?» — подумал Юниверз, но другого выхода, кроме как попробовать залезть, у него не было.

Холщовая тряпка упала на пол. Лишь только черное облако осталось парить над ней, рассматривая механизм четырьмя квадратами. Наконец оно попробовало влезть туда. Вначале это плохо получалось, но затем он понял, что пытается залезть не с той стороны. Во второй раз все вышло куда лучше, и кое-как удалось пристроиться в расположенных наподобие тела пони фиксаторах, хотя они все равно были велики. Засунув еще одну часть облака в наиболее передний край этой конструкции, Юниверз ощутил что-то. Снова желтой краской вспыхнули… Четыре квадрата, которые были уже изнутри шлема.

«А что, если… Эф-Хаш!» — сказал он, и, выровняв квадраты усилием воли, поднес их к рисунку. Наступило легкое покалывание, и весь механизм пришел в движение. Пожужжав где-то секунд семь, он начал резко собираться. Шарниры подходили к шарнирам, детали схлопывались и закрывались на внутренние замки, и наконец весь процесс закончился. Вдруг Юниверз, оставшийся во тьме, как будто получил заряд током в голову, и мир из черного перекрасился в белый, а в ушах появился шум…

Какое-то абсолютно новое чувство ворвалось в его разум. Он ощутил то, что где-то посредение его лица его что-то жжет. Жжение было приятным…

Мир начал приходить в себя. Однако Юниверз был поражен – он первый раз видел его в краске. Коричневый письменный стол из дерева, желтый огонек… От восхищения Юниверз шагнул и сам испугался звука шага. Ранее, он не слышал речь, а лишь направленные мысли в его сторону, и поэтому голоса всех пони звучали монотонно и одинаково, а теперь… Теперь он подвигал коробку и ощутил хруст картона, а так же скрип его собственного костюма. Жжение в носу не отставало. Оказалось, перед лицом его была прикреплена большая роза. Отодвинувшись от нее, он ощутил, что жжение пропало. Придвинулся – появилось.

Нет, зрение и слух были доступны, и с помощью магии он мог говорить, колебая воздух, но обоняние, про которое один раз рассказал ему Кьюиксильвер, было для него совершенно новым и поразительным чувством. Как ребенок, узнавший, что это, Юниверз немедленно обнюхал все-все, что было в подвале.

Пахло смрадной сыростью. Впрочем, оно было весьма неудивительно – долгие годы, вплоть до сегодняшнего дня, подвал был непосещаем – но все в нем имело удивительное свойство пережить свое время. Знакомый со стариной по тысячам рассказов Незрячего, Юниверз был ошеломлен наличием вещей, которые уже не было возможно увидеть в повседневной жизни – утюг на раскаленных камнях, например.

Но однако пришло время вернуться к записке. Буквы, начертанные черными чернилами, в тусклом свете лампы слагались в слова, а те – в мысли. С упоением воспринимался красивый, каллиграфический шрифт , которым писал Незрячий – аккуратные, черточка к черточке буквы и слова. Гласила оставшаяся часть записки следующее:

Ну что же, дорогой мой Юниверз. Извини меня еще раз. Этот дневник пуст – своего я не вел, да и не за чем пони знать то, что знаю я. Раз ты читаешь эти строки, значит, меня нет. Напомни мне, когда в последний раз мы отмечали твой день рождения? Кажется, это было лет двадцать назад. Раз ты читаешь эти строки, то, значит, ты находишься в костюме. Это мой суммарный подарок за двадцать лет бездействия по этой части, и, как неоспоримое следствие, мой последний подарок тебе. Думаю, ты найдешь, как им воспользоваться разумно. Этот мир сейчас грубо изменился, и более того – выйдя наружу, ты совершенно его не узнаешь. Взгляни в зеркало напоследок – говорят, есть такая примета, чтобы путешествие прошло хорошо. И еще – надень свой старый костюм поверх металла. В нем ты не сможешь забыть, кто ты есть на самом деле. В конце дневничка, который предназначен исключительно для твоих пометок, две страницы склеены, и там находится пароль – куча слов – для того, чтобы вылезти из костюма. Учти, обратно ты уже никак не залезешь. За запитку костюма не беспокойся – умная система внутри найдет всегда, из чего запитаться. Только не окажись в полной пустоте – там, увы, нечем. Удачи тебе, Юниверз.

И помни: ты не супергерой, но твои цели всегда чего-нибудь стоят.

С отцовской любовью, Кьюиксильвер.

Читая эти строки, Юниверз, будь бы чем, наверное бы разрыдался.

Однако он действительно взглянул в зеркало. Серый бесшовный костюм таращился на него из-за стекла, но были в нем детали, что отличали от просто доспеха. Под первым слоем металла были видны два фиолетовых пятна – это были глаза. Приподняв мордочку, Юниверз увидел подобие ноздрей и рта – тоже фиолетовое свечение за слоем покрытия. В который раз он мысленно поблагодарил Незрячего за подарок, но действительно нужно было выбираться. Надев на себя старый костюм – холщовая тряпка с капюшоном и кожаными, прикрепленными на степлер накопытниками до сустава, он, оглядев в последний и прощальный раз бункер, стал выбираться наружу.

Передвижение по лестнице давалось жутко тяжело – все-таки вертикальная поверхность в новом и достаточно грузном облачении не могла быть легким препятствием для Юниверза. Однако вскорости, после пары неудачных попыток взобраться, он все-таки приловчился и бодро переставлял копыта по вертикали, сгибая их в нужный момент и поддерживая балансировку. Вот он добрался доверху. Пара привычных движений, скрип рычагов («А они ведь не смазаны,» — подумал он, слушая новый для него скрип), и…

…Перед ним расстилался черный туман. Как будто огромная туча опустилась на Кантерлот, покрыв собой весь город – лишь только центр, там, куда пришелся основной удар зеленого шара, искрился молниями, подсвечивая собой фигуры разрушенных зданий. Чувство уныния нахлынуло на Юниверза: этому способствовал и смрадный запах подземелья, витавший в воздухе, и стоны, идущие откуда-то со стороны города. Стоны были неестественно громкие – казалось, весь воздух стонал и плакал.

Впрочем, скоро звуки притихли. Точнее, это Юниверз справился с моментным проявлением чувств, и услышал, что рядом что-то тикает.

И действительно, развернувшись, он увидел небольшой будильник, стоявший рядышком с ним на столе. Столик был маленький, резной: такие декоративные столики, на которых располагались цветы, стояли во множестве своем в домах знати.

Часы показывали одиннадцать часов пятьдесят семь минут. «Три минуты до конца,» — подумал Юниверз. Действительно, постепенно, чем ближе становились заветные двендцать, тем сильнее часы скрипели и хрустели – было видно, что часовой механизм устаревал не по часам, а по секундам.

Как раз за секунд десять до полуночи Юниверз сообразил, что на будильнике нет стекла. «Почему так?» — подумал он, и тут как раз он зазвенел. Две черные стрелки брызнули липкими чернилами, и только ненормальная реакция костюма позволила Юни увернуться. Будильник продолжал трещать, разбрызгивая чернила…

…Чернила ли? Посмотрев на лужицу, образованную от всплеска, он увидел, что к ней слетаются летучие мыши и начинают ее жадно лакать. Нет, это были далеко не чернила. Это была спекшаяся кровь. Оттого-то и возникла в пытливом уме Юниверза метафора: «Кровь брызнула в полночь, и на нее слетелись летучие мыши, чтобы полакать.» Если с кровью было все еще более-менее ясно, то что были эти мыши?

Ответа он не находил. Взглянув мельком еще раз, он уже не увидел ни крови, ни летучих мышей – лишь обломки дома, в котором он жил до этого.

«Интересно, кто пытается мне что-то сказать? Или предупредить? Кто же эти летучие мыши и что означает именно будильник?» — подумал Юниверз, и, не найдя ответов, направился по дороге.

--
Дождавшись, пока он уйдет, будильник перестал издавать трескучий звук. Стрелки, брызгавшиеся кровью, теперь стали стекать слюной – так, как делают это голодные перед ужином. Какая-то летучая мышь, оказавшаяся неподалеку, имела неосторожность пролететь слишком близко: секундная стрелка мгновенно пронзила ей шею, как абордажный крюк, и притянула ее к часам. Плотоядные часы медленно развернули циферблат на две части, обнажая часовую пружину, между скрутов которой было видно подобие рта и желудка. Медленно длинный язык втянул добычу в себя и часы продолжили тикать дальше.

Тик-так. Тик-так.