Откровенные истории Эквестрийской Пустоши

Игрушка Богини: Посвящение

Амели – простая жительница Эквестрийской Пустоши, которая живет за счет сбора мусора. Она совершила ошибку и задолжала не тем пони. Теперь ей выставлен счет, неуплата которого грозит рабским ошейником. Однако, Амели даже не могла представить, какая ее ждет альтернатива.

По темному коридору медленно брела понурая лавандовая единорожка с розовой гривой. Последнюю консерву она съела с десяток часов назад, и теперь блуждания по лабиринту технических помещений и научных лабораторий сопровождались громким бурчанием живота.

С самого начала исследования руин в Прекрасной Долине ее преследовало дурное предчувствие. Низкие потолки и мрачные серые стены, казалось, убивали всякую надежду покинуть место, в одночасье ставшее ловушкой.

«Долбанный Дигриз, как же я тебя ненавижу!»

Где-то за пределами ее досягаемости капала вода, из-за чего и без того сильное чувство жажды становилось попросту невыносимым. Амели несколько раз пыталась найти источник, но каждый раз неизменно натыкалась на запертые двери, замки которых сожрали все заколки бедной кобылки.

Она бы ни за что не сунулась в это гиблое место добровольно, но проценты по долгу знаменитому работорговцу возрастали быстрее, чем она собирала крышки. Единорожка нутром чувствовала, как на шее смыкается рабский ошейник.

Единственной вещью, которая могла спасти кобылку от незавидной участи сексуальной игрушки какого-нибудь жирного ублюдка, было странное задание – спуститься в исследовательский центр Прекрасной Долины и разыскать загадочный артефакт. По описанию ублюдка Дигриза это хрустальная сфера, которая излучает насыщенный синий свет. О других находках ничего не говорилось, поэтому Амели справедливо решила оставить все прочие трофеи себе, так сказать, в компенсацию морального ущерба. Ей пришлось рискнуть и сунуться в место, о котором ходили ну очень дурные слухи.

Поначалу все шло просто великолепно – по пути не встретилось никаких монстров или злых охранников, седельные сумки мусорщицы быстро заполнялись вещами, высоко ценимыми на просторах Эквестрийской Пустоши: лечебными зельями, энергетическими батареями и патронами. Она даже не слишком обеспокоилась из-за громкого лязгающего звука, пронесшегося по всем помещениям. Единорожка доверяла пип-баку, который утверждал о полном одиночестве кобылки. Так и не обнаружив искомого объекта на верхних уровнях (спускаться на нижние она очень боялась), Амели решила вернуться в деревню и откупиться с помощью своих трофеев.

Отличному плану лавандовой пони помешала всего одна вещь: массивная бронеплита, намертво замуровавшая единственный выход на поверхность.

Все попытки найти пульт управления провалились, верхние этажи были исследованы вдоль и поперек, а значит, оставалась лишь одна возможность не погибнуть в импровизированной темнице – поискать выход на глубинных уровнях, от одной мысли о которых у кобылки подкашивались ноги. Само собой, лифт оказался нерабочим, поэтому ей вдобавок пришлось пробираться к лестнице сквозь завалы офисной мебели.

— Надеюсь, я успею выбраться до того, как проценты по долгу дойдут до критической отметки, — попытавшись подбодрить саму себя, Амели вздрогнула от звука собственного голоса, гулким эхом разнесшегося по заброшенным помещениям.

Лестничные пролеты сохранились достаточно, чтобы по ним можно было пройти без опаски. Ровные бетонные стены не покрывали трещины, надписи легко читались, а двери, как она уже могла убедиться, оказались крепче камня. Вот только все лампы ниже второго пролета оказались отключены. Казалось, вот сейчас оттуда выскочит чудовище и схватит бедную пони, чтобы навеки забрать ее в царство тьмы и страха.

Медленно сглотнув разом вставший в горле ком, измученная кобылка зажгла экран пип-бака и добавила к нему свой рог. Крохотные искорки неровного голубого света выхватывали лишь ближайшие ступени, отчего становилось еще страшнее, но она хотя бы могла идти вперед.

С каждым шагом становилось все хуже. Металлические лестницы то и дело начинали дрожать под весом кобылки, каждый раз доставляя той незабываемые ощущения. Время от времени по гроту разносился леденящий душу вой, отчего дрожащая единорожка тут же падала на брюшко, зажимая копытами уши. В конце концов она достигла самого низа, где обнаружила свою награду за смелость – небольшой ручеек, стекающий откуда-то сверху.

Забыв обо всем, кобылка тут же бросилась к первому найденному источнику воды и принялась жадно вылизывать влажную стену под ритмичную чечетку пип-бака. На грани слуха раздался таинственный смешок, но ей было совсем не до того. Жажда, раздиравшая горло и язык, наконец-то утихла.

Единорожка медленно осела возле стены, намочив гриву и шерсть. Учащенное дыхание потеряшки отчетливо разносилось по помещению, в то время как сама она на мгновение зажмурилась, радуясь решению хотя бы одной из своих проблем. Пони даже не хотелось думать, сколько рад она получила с этими жадными глотками живительной влаги.

— Главное, жива. — Амели сдавленно хихикнула в пустоту. — Теперь нужно найти еду и выход.

Позволив себе короткий отдых, единорожка встала на ноги и осторожно двинулась дальше, не забыв отметить на карте пип-бака единственный доступный источник воды.

К вездесущей темноте добавилась сырость, однако исчезло ощущение заброшенности. Здесь явно кто-то жил, и кобылка совсем не хотела встречаться с обитателем этого места.

«Коридоры, коридоры, коридоры. И так много запертых дверей! Следовало прихватить динамит».

Внезапно она замерла на одном месте, слегка приоткрыв симпатичный ротик.

— Быть этого не может! — Внимание кобылки привлек насыщенный синий свет, идущий из соседнего коридора. Единорожка заинтересованно подняла ушки и поцокала дальше к своей цели. С каждым шагом ощущение обжитости становилось все сильнее: стены покрывал свежий слой краски (само собой, синей), заметно потеплело, и в воздухе появился отчетливый запах озона. В конце концов она подошла к первой на территории комплекса деревянной двери и осторожно зашла в самую странную комнату из всех, что ей доводилось видеть.

Помимо привычных потеков воды в глаза бросались предметы, от которых у Амели глаза поползли на лоб: стены украшали устрашающего вида плетки, цепи, кандалы и инструменты, чьим единственным предназначением было причинять пони боль. На полу стояла деревянная плаха, с потолка свешивались разнокалиберные кожаные и стальные ошейники.

С огромного плаката на исследовательницу взирала красивая единорожка фиолетового цвета, неуловимо похожая на саму Амели.

Надпись «Знания – это магия. Министерство Тайных Наук в поисках новых светлых умов. Вместе мы спасём Эквестрию!» легла финальным штрихом на сюрреалистичную картину комнаты пыток.

Загадочный свет исходил от рога пони, значительно превосходящей Амели размерами и магической силой. Исследовательница отметила изящные распахнутые крылья, шелковистую шерстку и исходящий от нее запах озона. В мыслях всплыло полузабытое слово – "аликорн".

— МАЛЕНЬКАЯ ГЛУПАЯ ПОНИ НАКОНЕЦ-ТО ПОПАЛАСЬ В ЛОВУШКУ БОГИНИ! — Голос аликорна, казалось, исходил отовсюду.

Услышав такое заявление, Амели тут же плотно прижала ушки и поспешила отступить. Она даже не ответила, издав какой-то нечленораздельный писк.

Упругий лавандовый круп единорожки уперся в дверь, захлопнувшуюся прямо у нее за спиной. Аликорн медленно поднялась на копыта и изящно потянулась.

— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ СБЕЖАТЬ!

Единорожка быстро оглянулась и беспомощно вскрикнула. Хлипкую деревяшку окружало мощнейшее силовое поле, способное выдержать выстрел жар-яйцемета. Взгляд широко распахнутых глаз с расширившимися зрачками вновь метнулся к аликорну.

— Ч-что вы хотите от меня? Пожалуйста, отпустите, — дрожащим голосом попросила Амели, одновременно лихорадочно пытаясь достать оружие. Карабин, как назло, намертво застрял в креплении.

— ЭТО БЕСПОЛЕЗНО! — взревел бесплотный голос. — ОСТАВЬ ЖАЛКИЕ ПОПЫТКИ СОПРОТИВЛЕНИЯ, НИКЧЕМНОЕ СОЗДАНИЕ!

Перепуганная единорожка почувствовала, как чья-то могущественная воля поднимает ее тело в воздух, довольно грубо срывая седельные сумки и снаряжение. Тоскливо проводив взглядом уплывающий карабин, поняша пискнула и зажмурилась, лишь каким-то чудом не описавшись от страха.

— НАРУШИТЕЛЬНИЦА ПОКОЯ ПРИШЛА В ОБИТЕЛЬ ВЕЛИКОЙ И МОГУЩЕСТВЕННОЙ БОГИНИ, УКРАЛА ВЕЩИ, А ТЕПЕРЬ ПРОСИТ ОТПУСТИТЬ? ЭТОГО НЕ БУДЕТ!

Амели сжалась, словно ожидая удара. В общем-то, небезосновательно, учитывая свое подвешенное состояние и приспособления вокруг. Ощущение хватки левитирующего заклинания сопровождало чувство дезориентации.

— Б-богиня?! Я не знала! Не хотела! Н-никто не говорил, что здесь живет м-могущественный аликорн. — По мере обращения голос кобылки становился все выше, переходя почти на едва различимый писк. — Я никому не хочу зла...

— БОГИНЕ ПЛЕВАТЬ НА ЖЕЛАНИЯ ПОНИ. — В голосе аликорна появились торжествующие нотки. — ПРОЩАЙСЯ С ЖИЗНЬЮ, ЖАЛКОЕ СОЗДАНИЕ, ВСКОРЕ ТЫ УМРЕШЬ И СТАНЕШЬ ЧАСТЬЮ ЕДИНСТВА!

Единорожка в панике извернулась, молотя в воздухе всеми четырьмя конечностями.

— Я не хочу умирать! — закричала кобылка. — Я буду полезной! Не убивайте!

— НАРУШИТЕЛЬНИЦА ХОЧЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ ЧТО-ТО В ОБМЕН НА ЖИЗНЬ?! — ехидно поинтересовалась Богиня, вертя свою жертву в разные стороны. — У ЖАЛКОГО СОЗДАНИЯ НИЧЕГО НЕТ!

Амели плотно зажмурилась, стараясь обнять передними ногами живот. Из-за постоянного вращения в воздухе ее заметно укачало.

— Предложить? — Помимо чувства тошноты к единорожке подступили еще и слезы.

«Она ведь отобрала все мои вещи! Я могу предложить только…»

Понимание пришло внезапно. Амели медленно распахнула веки, громко всхлипнула и тихо произнесла:

— Себя. У меня есть я.

«Все точно по плану».

Прошли десятки лет, прежде чем первая жертва Богини забрела в Принцессами забытое место, миновав стаи адских гончих. По счастливому стечению обстоятельств она оказалась единорожкой. Могущественное создание моментально пленило кобылку и опустило ее в чан с ЗВТ, создав своего первого аликорна. Дальше все стало гораздо проще – осторожные поиски в окрестностях Прекрасной Долины пополнили ее коллекцию несколькими отличными особями. Первичная потребность в выживании отпала, и Богиня задумалась об удовольствиях. Аликорны прекрасно передавали свои ощущения, поэтому оставалась лишь проблема выбора партнера.

В прежней жизни Богиню не интересовали жеребцы, нет. Все внимание она уделяла кобылкам и потаенным фантазиям, раз за разом мастурбируя в своем уютном фургончике. И вот теперь у нее, наконец, появилась возможность реализовать свои желания. Всего-то и нужно, что найти жадного работорговца, заплатить ему бесполезными вещами со склада и выбрать себе кобылку по вкусу. Самое большое удовольствие доставило то, что жертва сама предложила себя в качестве рабыни.

Аликорн пролевитировала дрожащую кобылку поближе к свету и внимательно осмотрела каждый сантиметр ее тела, находя его соблазнительным. Цвет шерсти оказался как раз тем, который она и хотела – Дигриз побоялся обманывать столь могущественное создание. Рано или поздно Богиня присоединит свою жертву к Единству, но до этого момента могут пройти годы, если не десятилетия. Этой кобылке придется попотеть.

Сияние вокруг единорожки потухло, и она шлепнулась о землю, раскинув в сторону все четыре копыта. Выражение лица аликорна стало ликующим.

— БОГИНЯ ПРИНИМАЕТ ПРЕДЛОЖЕННУЮ ПЛАТУ. — Синее копыто повелительно указало в сторону одной из стен. — ВСТАНЬ И НАДЕНЬ ОШЕЙНИК, НОВАЯ ВЕЩЬ.

Амели посмотрела на указанную стену. Среди прочих предметов особенно выделялся рабский ошейник, знакомый по множеству других несчастных пони, увиденных ею ранее в лагере Дигриза.

В горле застрял очередной комок. Повернув голову к Богине, кобылка непроизвольно прижала ушки, словно надеясь услышать слова о глупой шутке. Ничего не происходило. Единорожка послушно поднялась и поплелась к ошейникам, слегка прихрамывая на ушибленную ногу.

«Надо бежать, но куда? Может, напасть? Да, магией, вызову ее на дуэль. Очень смешно, животик надорвешь». — Поняша остановилась перед стальными кольцами со встроенными в них рубинами.

— НЕ ИСПЫТЫВАЙ ТЕРПЕНИЯ БОГИНИ, ВЕЩЬ! — нетерпеливо выкрикнула аликорн, сделав несколько шагов по направлению к жертве. — ХОЗЯЙКА НЕ ЛЮБИТ ПРОМЕДЛЕНИЙ.

Кобылка тут же сжалась от страха возле стены. Решив не испытывать терпения столь могущественной сущности, Амели применила магию. Ошейник слетел с крепления на стене и плавно проследовал к несчастной единорожке.

Обернувшись, кобылка подняла глаза и жалобно посмотрела на аликорна. В следующий момент Амели вздрогнула всем тельцем, еще раз всхлипнув, обернула холодную ленту вокруг своей шеи и защелкнула замок.

— В-все. — По щекам единорожки текли слезы.

От торжественного смеха аликорна будто задрожали стены, по крайней мере именно так показалось насмерть перепуганной единорожке. Хозяйка медленно, наслаждаясь страхом своей новой игрушки, выставила переднее копыто.

— А ТЕПЕРЬ ПОЛЗИ К ГОСПОЖЕ И ПРИВЕТСТВУЙ ХОЗЯЙКУ!

Пленница стиснула зубы, опустила глаза и понуро побрела к Богине. В ее взгляде читалась растерянность. Недавно свободная пони еще не осознала своего положения.

Рог аликорна вспыхнул, и кобылка почувствовала огромную тяжесть, давящую на плечи. Одновременно с этим круп пронзила острая вспышка боли.

— НА КОЛЕНЯХ! — взревела аликорн, отводя плеть для нового удара.

Амели сдавленно вскрикнула, испуганно уставившись на повисшую в магической ауре Богини плеть.

— П-простите... — последние буквы кобылка проглотила в жалобном всхлипе.

Сжавшись, несчастная пони неловко поползла на согнутых ногах, чувствуя, как больно давит на суставы бетонный пол.

Наконец единорожка достигла копыта аликорна и несмело подняла голову. Торжествующий надменный взгляд Богини не предвещал ничего хорошего.

— ХОРОШАЯ РАБЫНЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ХОЗЯЙКУ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЯЗЫКОМ!

Амели растерянно захлопала глазами, пытаясь разобраться в словах этого жуткого существа.

— Ка-ак? — Кобылка растерянно высунула розовый язычок и скосила глаза к переносице.

Вместо ответа хозяйка довольно грубо ткнула вытянутым копытом в нос, испепеляя рабыню недовольным взглядом. Амели очень ярко представила, как над ее крупом заносится плетка.

Подавив желание отдернуться, кобылка сглотнула, невольно сжимаясь в комочек перед аликорном. Единорожка робко вытянула шею и провела язычком по подставленному копыту.

— СТАРАТЕЛЬНЕЕ, ЖАЛКАЯ МАЛЕНЬКАЯ ПОНИ! — Голос аликорна привычным эхом отозвался в голове. — БОГИНЕ НЕ НУЖНЫ ЛЕНИВЫЕ РАБЫ.

Дыхание единорожки буквально перехватило от страха. Сморгнув слезы, Амели утроила усилия по вылизыванию подставленных копыт своей мучительницы. Это было обидно и унизительно, но боли маленькая пони боялась больше.

— ЭТО СТАНОВИТСЯ ПОХОЖИМ НА ЛАСКУ, — сдержанно похвалила единорожку аликорн. Каждое движение розового язычка по копыту вызывало целую волну удовольствия, расходящуюся по всему телу. В скором времени Богиня почувствовала разгоревшийся между ножек жар.

— ЭТОГО МАЛО, — недовольно воскликнула мучительница. — ВОЗЬМИ ЕГО В РОТ ЦЕЛИКОМ!

Амели на мгновение замерла. На секунду кобылке показалось, что хозяйка шутит, ведь ее копыто слишком велико! Но нет, ошибки тут быть не могло. Подавив вымученный вздох, единорожка обхватила губами копыто.

— Мф-фм…

По телу аликорна прокатилась новая волна тепла и покалываний, заметно сильнее прежней. Богиня даже раскрыла рот и тихо застонала, в кои-то веки не используя ментальные способности. Больше века без секса выдержит далеко не каждый, поэтому нет ничего удивительного в том, что она оказалась такой нетерпеливой.

Не давая единорожке привыкнуть, аликорн усилила нажим, полностью погружая копыто в маленький ротик. С губ могущественной крылатой пони сорвался протяжный стон.

В это же время Амели смотрела на морду Богини дикими глазами. Она понимала, что ее сейчас буквально насилуют копытом – стоны аликорна оказались весьма красноречивыми. Ее волновало совсем другое: единорожка рисковала вот-вот вывихнуть челюсть. Испугавшись этого, рабыня невольно подалась назад.

Хозяйка заметила, как ее жертва соскальзывает с копыта и недовольно нахмурилась. Амели тут же почувствовала, как неумолимая воля аликорна давит ей на затылок, в итоге заставляя насадиться еще сильнее прежнего.

— ХОЗЯЙКА НЕ РАЗРЕШАЛА ПРЕКРАЩАТЬ! ВЕЩЬ ДОЛЖНА РАБОТАТЬ РТОМ КАК МОЖНО УСЕРДНЕЕ!

Единорожка сдавленно замычала, отчаянно скребя по полу передними ножками. Из глаз от боли брызнули слезы. Ей оставалось лишь беспорядочно елозить языком по копыту и стараться вытолкнуть его, одновременно максимально расслабив рот.

Отчаянные движения жертвы доставляли мучительнице просто неописуемое удовлетворение. Хозяйка склонилась к своей рабыне и медленно провела языком по дорожке из слез, слизывая солоноватые капли. Влагалище уже ощутимо ныло, настоятельно требуя ласки.

— ГОСПОЖА ДОВОЛЬНА. ВЕЩЬ МОЖЕТ ПРЕКРАТИТЬ. — С последними словами мучительницы исчезла телекинетическая хватка, возвращая Амели призрачное чувство свободы. — В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ РАБЫНЯ ДОЛЖНА ДЕЛАТЬ БЕЗ ПОМОЩИ.

Амели тут же отпрянула, со стоном закрывая рот и придерживая его передними копытцами.

— Х-хорошо, г-госпожа, — всхлипнула кобылка. — Мне больно!

Единорожка почувствовала, как холодное сияние окутало все тело, приятно покалывая шерстку. Спустя миг оно исчезло вместе с болью.

— БОГИНЯ ЗАБОТИТСЯ О ХОРОШИХ ВЕЩАХ.

Амели замерла, растерянно отнимая передние ножки ото рта. Кобылка осторожно подвигала челюстью и радостно воскликнула, когда за этим движением не последовало никакой боли или щелчков.

— Спасибо! — В голове Амели промелькнуло надежда. Вдруг ее теперь отпустят?

— А ТЕПЕРЬ ДОКАЖИ, ЧТО БОГИНЯ НЕ ЗРЯ ПОТРАТИЛА МАГИЮ, ИНАЧЕ ТЕБЕ БУДЕТ В ДЕСЯТКИ РАЗ БОЛЬНЕЕ. — Аликорн улеглась на матраце у стены и отодвинула хвост в сторону. — ПОЛЗИ И УБЛАЖИ КРУП ГОСПОЖИ.

Глядя на Богиню, Амели даже не смутилась, нет. Она просто запаниковала, едва не забегав по кругу.

«Богиня хочет от меня... Чтобы я с ней?! О, Принцессы!»

Не смея ослушаться свою хозяйку, маленькая рабыня поспешно подползла к разлегшемуся аликорну, в смущении глядя на открывшийся ей вид. Отчаянно краснея, Амели поднесла мордочку поближе, обдавая лоно горячим дыханием. Единорожка никак не могла решиться и начать.

Не терпящая отлагательств аликорн сердито нахмурилась и недовольно повела ухом. Тут же раздался резкий свист, круп Амели обожгло болью от удара плетью.

Кобылка жалобно вскрикнула, невольно дернувшись вперед. В следующий же момент нос единорожки уткнулся прямо в жаркую, нежную плоть. Жертва вновь замерла с широко открытыми глазами. Казалось, на ее пылающей от стыда мордочке можно поджарить тосты. Пони высунула язычок, робко проскальзывая им внутрь.

Еще один резкий звук. В этот раз плетка просвистела всего в сантиметре от крупа рабыни, врезавшись в пол. Амели вновь дернулась от страха, еще сильнее погружаясь в лоно.

— РАБОТАЙ СТАРАТЕЛЬНЕЕ, ВЕЩЬ!

Тем временем кончик плетки стал поглаживать круп единорожки, в основном сосредоточившись вокруг покрасневшей области.

Плотно зажмурившись от ожидания новой боли, Амели постаралась сосредоточиться на своих действиях. Заниматься любовью с кобылкой казалось ей неправильным, но у пони попросту не оставалось выбора. Она могла лишь подчиняться и стараться найти в происходящем хоть какое-то удовольствие. В конце концов, единорожка впервые делала нечто подобное, исключая случаи, когда пленница ласкала саму себя. Пользуясь собственным опытом, рабыня рискнула подняться чуть выше к верхнему краю лона богини.

Тоненькая струйка соков, брызнувшая в ротик кобылки, оказалась хорошим знаком. Полностью подконтрольная пони в ошейнике, выполняющая любые прихоти, заводила сильнее любого афродизиака. Богиня вновь застонала горлом. Ласки плеткой стали более беспорядочными и вместе с тем ощутимыми. Кончик то и дело задевал половые губки единорожки, размазывая по ним какое-то вещество.

Боли не было, только легкая щекотка под хвостом. Амели даже приободрилась и удвоила усилия. Маленькая кобылка вовсю работала язычком в тщетной попытке заработать себе свободу. Поняша прижалась губами к лону богини и просунула язык на всю его длину, совершая круговые движения. При этом под собственным хвостом щекотка становилась все отчетливее, из-за чего единорожка все отчетливее виляла крупом.

— Да... Вещь... Не останавливайся... — От удивления ушки рабыни встали торчком. Страшный мысленный голос канул в лету, уступив место тихому шепоту. Богиня стонала все громче, явно теряя над собой контроль. Каждое движение этого язычка словно вызывало внутри нее взрывы ярчайшего наслаждения, пробирающие от крупа и до кончика копыт. Рог аликорна замерцал магическим светом, который совсем недавно привлек внимание одной любопытной пони.

Столь открытое удовольствие, которое было плодом ее трудов – это по-настоящему возбуждало! Амели невольно потянулась передним копытом себе между задних ног. Возбуждение притупило стыд и отчаяние.

Через какое-то время рабыня ощутила знакомое давление на затылок, вжимающее ее мордочку еще глубже в лоно Богини. Тело аликорна взмокло от нарастающего напряжения, а сама она тяжело дышала, прикусив губы и постанывая сквозь них.

Растерявшейся кобылке оставалось только уткнуться носом в нежную, истекающую влагой плоть аликорна, полностью отдавшись происходящему.

Язычок глубоко проскальзывал внутрь, старательно оглаживая горячие стенки лона и слизывая пряную влагу. Рабыня словно старалась очистить свою мучительницу от непрерывно выделяемых ей соков.

По темнице разнесся долгий протяжный стон. Аликорн выгнулась дугой, едва не касаясь головой потолка. Хватка на затылке Амели не ослабевала, и единорожка продолжала старательно отлизывать своей госпоже. Наконец крылья Богини встали торчком и мелко задрожали, сияние рога ослепляло, а упругие стенки горячей плоти сжались вокруг проворного язычка.

Любовные соки хозяйки хлынули бурным потоком, моментально заполнив ротик Амели и продолжая путь по ее губам и шее. Впервые за вековое заточение к Богине пришел настоящий оргазм, а не та жалкая подделка, когда отлизываешь сама себе через второго аликорна.

Амели широко распахнула глаза. Если ее мучительница кончила, то сама единорожка оказалась как раз на пике возбуждения, которое только подогревалось происходящей феерией. Рабыня буквально чувствовала удовольствие хозяйки, остро желая ощутить такое же. Магия аликорна продолжала удерживать маленькую единорожку, не давая той удовлетворить саму себя. Оставалось лишь продолжать вылизывать сокращающееся лоно, сглатывая все новые и новые порции любовных соков.

Богиня кончала долго, бурно и со вкусом. Вся мордочка Амели оказалась вымазана любовными соками, а под двумя кобылками образовалась внушительная лужа. Но все когда-нибудь подходит к завершению. Через несколько минут хозяйка без сил рухнула на подстилку, а ликующая Амели почувствовала, как с ее головы исчезла ментальная хватка.

Обрадованная кобылка отстранилась, глубоко вдыхая воздух ртом и выгибая спинку. Копытце тут же потянулось к собственной щелке, в то время как слегка затуманенный взор скользил по комнате. Единорожка не выдержала и издала тихий стон, когда наконец смогла дотянуться до собственного лона. Взгляд задержался на распластавшейся перед ней мучительнице.

«А ведь это мой шанс».

Все же рассудок не полностью покинул единорожку. Через минуту она смогла подавить позыв возбужденного тела, огромным усилием воли отводя копытце от собственной разгоряченной и истекающей влагой промежности.

Амели заставила себя подняться и осмотреться, при этом жалобно поджимая хвост. Взгляд наткнулся на отброшенный карабин. Жертва опасливо посмотрела на свою мучительницу и захромала к оружию.

Охваченная противоречивыми чувствами кобылка не заметила, как аликорн пошевелилась и медленно сложила крылья. Глаза вишневого цвета хозяйки уставились на рабыню из-под полураскрытых век. Богиня могла в один момент заставить единорожку пожалеть о своем появлении на свет, но пока она предпочитала наблюдать, «милостиво» предоставив той шанс стать послушной игрушкой.

Амели нахмурилась. Рог слишком сильно ныл от возбуждения, наотрез отказываясь применять магию. Пришлось наклониться и взять оружие в дрожащие копытца. Возбуждение так сильно свело единорожке ноги, что ей пришлось сесть на круп.

«Ничего страшного, я это… Исправлю… Потом...», — успокаивала себя пони, дрожащими копытцами наводя карабин на аликорна. Глубокий вздох и она начала давить на спусковой механизм.

Единорожка прижала ушки к голове, ожидая выстрела, но ничего не произошло. Спусковой крючок отказывался сдвигаться с места, охваченный голубым сиянием магии Богини. Как только Амели поняла это, она тут же отбросила винтовку, сжавшись от страха. И не зря.

— РАБЫНЯ ВСЕРЬЕЗ ХОТЕЛА ПРИЧИНИТЬ ВРЕД ХОЗЯЙКЕ! — торжественно отчеканила аликорн, грациозно вставая на копыта. — ЖАЛКАЯ ВЕЩЬ ПОЛУЧИТ УРОК ВЕРНОСТИ И ПОДЧИНЕНИЯ!

С этими словами она без труда подхватила Амели магией и отнесла ее к стене, не взирая на отчаянные трепыхания кобылки. Вскоре передние копыта жертвы оказались закреплены под потолком, а задние устроились на полу. Грудь единорожки холодила сырая каменная стена, к которой она оказалась прижата, а брюшко замерло в воздухе. Круп кобылки оказался выпячен назад, а повисший хвост, вываленный в грязи, совсем не скрывал увлажненное лоно.

— ВЕЩИ НРАВИТСЯ ГРУБОЕ ОБРАЩЕНИЕ? БОГИНЯ ЕГО ОБЕСПЕЧИТ!

Свист рассекаемого воздуха – плеть со всего размаха приложилась о многострадальный круп Амели.

— ХОРОШАЯ РАБЫНЯ ДОЛЖНА СЧИТАТЬ УДАРЫ!

В этот момент широко распахнутые глаза единорожки можно было назвать по-настоящему дикими. Жертва попыталась повернуть голову и смотреть свою мучительницу, вместе с тем стараясь не закричать от страха.

Не вышло. Резкая боль вспыхнула на крупе, срывая с губ тонкий вскрик.

— А-ах! Оди-ин! — выдохнула Амели сквозь слезы. — П-простите меня! Я была напугана!

— БОГИНЯ НЕ ВЕРИТ В ТВОЕ РАСКАЯНИЕ! — Сочный удар по крупу стал наглядным подтверждением словам аликорна. — ВЕЩИ ПРИДЕТСЯ ЗАСЛУЖИТЬ ПРОЩЕНИЕ ХОЗЯЙКИ!

От новых шлепков круп рабыни сменил цвет с лавандового на алый и излучал жар, будто на нем развели костер.

Кобылка захныкала и задергалась в своих путах, стараясь хоть как-то избежать приближающегося следующего удара.

— Два-ах... — голос на мгновение сорвался. — К-как я могу заслужить ваше прощение? Пожалуйста, не надо. Вы делаете мне больно!

— ХОРОШАЯ РАБЫНЯ ДОЛЖНА САМА ДОГАДАТЬСЯ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ! — В этот раз кнут приложился к пылающему крупу горизонтально, зацепив обе половинки.

— А-ах! — Амели окончательно сорвала голос.

Прижимая ушки, единорожка попыталась сжаться в комочек, но стальные кандалы не позволили ей даже этого.

 — Т-три, — хлюпнув носом, прошептала пони. — Я должна сделать вам приятно?

— ВЕЩЬ НАЧИНАЕТ МЫСЛИТЬ В ПРАВИЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ! — согласилась Богиня, прицелившись для нового удара.

Единорожка плотно зажмурилась от нового щелчка. Само ожидание боли казалось мучением, и когда она наступала, становилось еще хуже. На лавандовой шерстке кобылки, в районе бедер, стремительно наливалась алая полоса.

— Четыре... — всхлипнула рабыня. — Прошу, скажите, как это сделать!

— СМЫСЛОМ СУЩЕСТВОВАНИЯ ХОРОШЕЙ РАБЫНИ ЯВЛЯЕТСЯ КРУГЛОСУТОЧНОЕ УБЛАЖЕНИЕ ГОСПОЖИ! — С новым ударом Аликорн решила распечатать спинку единорожки, нанеся ей сразу два удара крест-накрест. — В ОТВЕТ ХОЗЯЙКА МОЖЕТ ЗАБОТИТЬСЯ О СВОЕЙ ВЕЩИ, НО ТОЛЬКО ЕСЛИ ПОЧУВСТВУЕТ ДОЛЖНОЕ СТАРАНИЕ!

Амели в ответ смогла лишь мучительно закричать, заметавшись в цепях, мотая головой и задыхаясь от слез.

— П-пять. Ш-шес-сть... — ей потребовалась целая минута, чтобы произнести эти слова. — Я... Я обещаю. Пожалуйста, госпожа, сжальтесь. — Единорожка сорвалась на рыдания.

Седьмой, счастливый удар, пришелся по плечам, едва не зацепив ошейник. Удовлетворенно посмотрев на иссеченную, сломленную кобылку, аликорн немного отошла от своей жертвы и величественно распахнула крылья.

— ВЕЩЬ ДОЛЖНА ПРИНЕСТИ ПОЛНОЦЕННУЮ КЛЯТВУ, ЕСЛИ РАССЧИТЫВАЕТ НА СНИСХОЖДЕНИЕ ГОСПОЖИ!

Вскрикнув, кобылка повисла в своих путах, сдавленно всхлипывая.

— Семь... — едва слышным голосом прошептала единорожка. Через несколько секунд она заставила себя поднять голову. — К-клятву?

— БОГИНЯ ЖДЕТ! — воскликнула аликорн, демонстрируя орудие пыток. Ее ни капли не смутил тот факт, что прикованная к стене единорожка просто не сможет его увидеть.

Амели тихонько вскрикнула, улавливая раздражение Богини. Несчастная пони уже предчувствовала, как кнут вновь опускается на ее спину и рассекает плоть.

— Я клянусь! Я буду доставлять... Удовольствие... — рыдающая кобылка не знала, что ей нужно говорить.

— БЕЗРОПОТНО, СО ВСЕМ СТАРАНИЕМ, ВСЕГДА! — «подсказала» Богиня.

— Безропотно. Со всем старанием... — послушно повторила Амели, заливаясь слезами. — Я клянусь служить Богине…

— ХОРОШО, БОГИНЯ БОЛЬШЕ НЕ ЗЛИТСЯ. — Внезапно аликорн нанесла три быстрых сильных удара по спине многострадальной кобылки, заставив ту снова забиться в кандалах.

Дыхание Амели перехватило. Единорожка буквально задохнулась от боли. Появилось чувство, как по спине, бокам и внутренней стороне бедер стекают горячие щекочущие струйки.

— З-за что... — в голосе Амели звучала мука и обида, но она все же вспомнила о своих обязанностях. — Во-восемь, д-девять, д-десять.

— ГОСПОЖА ВСЕГДА ДОВОДИТ НАКАЗАНИЯ РАБОВ ДО КОНЦА! — ни капли не смутившись, ответила аликорн. — ВЕЩЬ ДОЛЖНА БЫТЬ СЧАСТЛИВА ОТ ОКАЗАННОЙ ЕЙ ЧЕСТИ.

Хозяйка медленно подошла к своей игрушке, отбросив в сторону окровавленную плеть. Госпожа ткнулась носом в спину пленницы и медленно провела языком по блестящей шерстке, слизывая солоноватые капли с металлическим привкусом.

Амели плотно зажмурилась от ощущения влажного шероховатого языка, проходящего по ее спине.

— Я... Я с-счастлива, Госпожа. — Комок в горле никуда не собирался уходить.

Тщательно вылизав спину сломленной единорожки, аликорн разомкнула кандалы и подхватила упавшую пони. Сквозь пелену слез Амели видела лишь покачивающийся пол. Круп и спина сильно саднили, но настоящей боли больше не было.

Наконец хозяйка опустила свою рабыню на неожиданно чистую постель и небрежно бросила рядом несколько сумок, звякнувших при падении стеклом и металлом.

— У ВЕЩИ ВОСЕМЬ ЧАСОВ НА ПРИВЕДЕНИЕ СЕБЯ В ПОРЯДОК.

Всхлипывающая Амели услышала лязг закрывающейся бронированной двери, после чего наступила тишина, прерываемая лишь капанием воды.

Единорожка долго лежала на животе, всхлипывая в подушку. Амели боялась перевернуться на спину и потревожить страшные раны, оставленные на ее тельце жестокой богиней. Но она не могла лежать и жалеть себя вечно. Восемь часов не такой уж и большой срок.

Собравшись с силами, кобылка заставила себя слезть с кровати. Обнаружив зеркало на стене, единорожка с содроганием проследовала к нему, тут же повернувшись спиной.

Амели издала громкий вздох облегчения. Ожидания увидеть на своей спине жуткого вида рубцы с обнаженной плотью не оправдались. Ее тело покрывали красные полосы, которые отчетливо ныли и неприятно покалывали.

«Не могла она что ли до конца меня вылечить».

И все же кобылка вздохнула с облегчением, поковыляв к оставленным ей вещам.

— Еда! — радостно воскликнула пленница.

Следующие несколько секунд ознаменовались поспешным разгребанием содержимого сумок. Единорожка с помощью вернувшейся магии вскрыла крышку консервов и принялась жадно поглощать консервированные бананы прямо на полу. Сейчас они казались лучшим деликатесом на свете!

Утолив первый голод, Амели немного расслабилась и собралась с мыслями.

Положение вырисовывалось тяжелое, и она не знала, что делать. Теперь при одной лишь мысли о сопротивлении или побеге на глаза наворачивались слезы.

Сглотнув, кобылка медленно потянулась к следующему контейнеру. Полный пузырек шампуня. Возможность воспользоваться довоенным средством ухода за шерсткой считалась на Эквестрийской Пустоши огромной роскошью. Раньше она бы буквально танцевала при одной только возможности помыться в нормальной воде и привести в порядок шкурку. Теперь же кобылка чувствовала себя словно рабыня, которая должна следить за своим внешним видом, чтобы хозяйка оставалась довольна.

Амели направилась к душу. Из него даже потекла чистая теплая вода! Она щипала спину и приносила отдых. Как следует отмывшись, кобылка позволила себе вновь упасть на чистые простыни и прикрыть глаза. Ощущение собственной чистоты было очень приятным, но радость сильно портил давящий ошейник. И это не говоря уже о постоянной слабой, но настойчивой боли в местах ударов хлыста.

«Мне остается только ждать. Когда-нибудь я смогу сбежать, Богиня не сможет вечно следить за мной!» — Взгляд единорожки упал на стальную дверь ее темницы. — «Надеюсь. Не знаю, сколько еще я выдержу».

И как назло воспоминания подкинули неожиданный образ.

Закусив нижнюю губу, Амели медленно перевернулась на бок и осторожно просунула копытце между задними ногами. Она вспомнила, как вылизывала под хвостом у своей госпожи. Лоно кобылки тут же намокло и потребовало ласки. Усиленно натирая копытцем половые губки, рабыня глухо застонала, заново переживая те ощущения. В конце концов она выгнулась дугой и бурно кончила, словно сбрасывая напряжение. Сонно зачмокав губами, единорожка прижала к своей груди подушку и погрузилась в спокойный сон, не обратив ни малейшего внимания на промокшую постель.