Принцесса Селестия меняет профессию
Глава 14: Последний воин мёртвой земли
— Брр! Ну и паршивая погодка. У вас тут всегда так? – По винтовой лестнице спускался пони, на ходу стягивая с себя мокрую до нитки плащ-палатку.
— Сегодня ещё относительно сухо! – бросил сидящий за большим столом жеребец, не отрывая глаз от веера карт в своих копытах.
— Это ещё морось. У вас там в столице, небось, от таких стихийных бедствий под зонтами прячутся или вообще из дома носа не кажут. Погоди малец, скоро ты на собственной шкуре узнаешь, что такое настоящий дождь, – ухмыльнулся ещё один картёжник, также слишком поглощённый игрой, чтобы удостоить юного пограничника взглядом. – Ну, ты будешь поднимать или спасуёшь, в конце-то концов? – прикрикнул он своему оппоненту.
— Лейтенант Вайлд, ваш черёд! – крикнул вглубь зала пришедший. Сразу с лестницы он устремился к манящему огню очага и, обойдя несколько столов, достиг своей цели. Караульный повесил мокрую одежду на стенку справа и, после непродолжительного прогрева озябшего тела, уселся на ближайшее свободное место.
Пегаска с персиковой шёрсткой отодвинула стул и неохотно покинула пригретое сидение. Молча подойдя к очагу, она сняла плащ, что был более-менее сухим, и поплелась к лестнице.
Большинство обитателей башни пограничного дозора мирно спали на нижних уровнях. Но не она и не дежурная группа, в которую входила. На эту ночь выпала их смена, что подразумевало под собой как минимум бодрствование до самого утра.
«Может пару часов стояния под дождём и к лучшему. Так хоть пропадает всякое желание спать, чего явно не произойдёт при сидении на крупе».
Пегаска приостановила восхождение вверх, чтобы надеть плащ. При этом она ленивым взглядом обвела своих товарищей по вахте: многие развлекали себя игрой в покер, кто-то пребывал в размышлениях, кто-то коротал ночь за беседой. На кислых мордах выражалось непреодолимое желание заснуть. Хоть стоя, хоть сидя, но заснуть. А монотонная дробь дождя за окном только усугубляла положение.
Кобылка преодолевала одну ступеньку за другой, потихоньку приближаясь к самому верху. Она миновала зал совета, находившийся на следующем уровне. Пробивающийся из-под двери свет говорил, что кто-то из начальства тоже не спал, но пегаску мало интересовало, чем там могли заниматься. Выше была оружейная платформа – пыльный склад с оружием и доспехами. Проход туда был совершенно беспрепятственным, но вряд ли кто-нибудь имел желание наведаться сюда без надобности.
Глухая деревянная дверь разделяла этот уровень со следующим, и не без причины. С небольшими усилиями пони открыла её и тут же почувствовала стоявшую в воздухе сырость, что пробивалась через многочисленные бойницы по всему диаметру каменной стены. Защищающий от дождя потолок предпоследнего уровня был единственным, что отличало это место от внешнего двора. Но если погода ветряная, то разница фактически не ощутима. Посреди круглой платформы располагался внушительных размеров сигнальный горн – пожалуй, самый важный и самый ненавистный предмет, присутствующий в любой из башен. За всё время службы кобылке не единожды доводилось слышать мощный звук, расходящийся не только внутри башни, но и за её пределами. И каждый раз была одна и та же причина – учебная тревога. Воспроизводство в памяти всех её этапов, сопровождаемых этой, одним словом не самой приятной мелодией, могло быть неплохим сюжетом для кошмарного сна. Посему пегаске совсем не хотелось на него смотреть.
Прежде, чем ступить на вершину строения и закончить восхождение, она накинула на голову капюшон и убрала под него космы янтарной гривы. Под копытом были уже не деревянные, но каменные никогда не просыхающие ступени, в некоторых местах поросшие мхом и лишайником. Вначале по грубой ткани капюшона, а потом и по всей поверхности плаща начали бить дождевые капли. Крыша над головой исчезла, уступая место тёмному, вечно плачущему небу.
Доходящие до груди зубцы и куполообразная решётка, накрывающая башню сверху – такой вид имела верхушка этого сооружения. Это нечто, напоминающее клетку, установили как защиту против нападения грифонов. Об этом несложно догадаться, если присмотреться к расстоянию между железными прутьями. Стройный пегас сможет пусть и не свободно, но всё-таки пролезть сквозь них, но вот кто-то покрупнее — очень вряд ли. Однако, редко прекращающиеся осадки волновали находившихся на верхушке гораздо больше, чем нападающие грифоны.
— Ну как вы тут, парни? Мхом ещё не покрылись? – поприветствовала она трёх дозорных пони. Все они обернулись на голос и, превозмогая недовольство над своим нынешним положением, ухмыльнулись.
— Ну, Дейси, сидя внизу, я бы ещё с тобой посмеялся. Часок тут постой и сама от сырости позеленеешь, – буркнул кутавшийся в свой плащ жеребец.
— Да шучу я, – слабо улыбнулась пегаска. – Вам-то чего жаловаться? Скоро вас заменят, а мне тут ещё стоять и стоять.
— И то верно! – заметно повеселела караульная кобылка. – Это, Дейси, тебе надо сочувствовать.
— Ну, не утрируй. Там внизу чересчур ко сну клонит, – бросила подруге пегаска, подходя к северному краю башни, где стоял пони, примеченный ею ещё на подъёме. – А не сгибая колен, да ещё под дождём, глядишь и передумаешь. Получить нагоняй от командования не шибко хочется.
Она остановилась у самого края, поравнявшись со смотрящим вдаль жеребцом. Не всех прельщала уютная комната отдыха. Кто-то предпочитал ей сырость и холод.
— Капитан, — робко обратилась к нему пегаска. – Вы снова намерены проторчать здесь всю ночь? Сейчас не самая лучшая погода для размышлений на свежем воздухе.
Он не проронил ни слова и даже не повернулся в её сторону, а когда откинул капюшон, она увидела, что его глаза закрыты.
— Дейси, ты слышишь это? – спросил жеребец, продолжая держать голову задранной и направленной в сторону гор.
Лейтенант едва различала слова из-за барабанивших по брезентовой материи капель, поэтому последовала его примеру. До её слуха добрались звуки стекавшей по гранитной платформе воды и неопределённые отрывки разговора двух караульных. Поначалу всё ограничивалось этими несущественными вещами, но потом…
Странный гул, идущий откуда-то с севера, перестал сливаться с дождевой песней, позволяя уловить свою дикую мелодию. Очень трудно сказать, что породило такой звук. Дейси слышала его впервые.
В голову закрадывались всевозможные варианты о его происхождении, но все были слишком сомнительны. На лавину или обвал это совсем не походило, для рогов звук был слишком высокий. Ясно одно – его источник, кем или чем бы он ни был, находился очень далеко, и расстояние наверняка внесло сильные изменения в этот шум.
— Да, слышу, Ларес… — не прекращая вслушиваться, тихо произнесла пегаска. – Ой, капитан, – она быстро поправила свою оговорку, хотя произносить его имя ей было приятно.
— Не обязательно всегда помнить про формальности. Меня сейчас здесь не должно быть, так что можно считать наше общение простой беседой. Да и на «ты» можно бы давно перейти. Мы же не первый день знакомы. Ты не против? – Жеребец вернул головной убор на место и глянул на кобылку.
— Конечно, – встретившись с ним взглядом, она поспешила его отвести. – Так вы… ты знаешь, что это за шум? – стараясь сменить тему, спросила Дейси, при этом тоже пряча уже намокшую гриву под ткань.
— Похоже на клич. Боевой клич грифонов, – ответил капитан, снова поворачиваясь к горам. — И то, что мы его услышали, означает или их близкое местонахождение, что я исключаю, потому как он не был бы таким искажённым. Или их очень и очень большое скопление. Меня не сильно радует ни первый, ни второй вариант.
— Ты участвовал в битве с грифонами?
— Нет, не доводилось, – с досадной ухмылкой сказал жеребец.
– Откуда тогда знаешь, как грифоны кричат в бою? – с неподдельным интересом начала допытываться кобылка.
– Один старый дозорный, уже давно оставивший свой пост, как-то поведал мне об этом таким же образом, как сейчас это делаю я.
— Ясно...
Опрос закончился слишком быстро, и Дейси не знала, как поддержать разговор.
— Слушай, ведь в этот самое время далеко на юге, в Кантерлотском дворце проходит знатный пир. – Дейси аккуратно приблизилась к капитану. – Красочные фейерверки, полные всякой всячины столы…
— И множество тщеславных господ, которые будут смотреть на тебя сверху и получать от этого удовольствие, – оборвал её Ларес. – Нет в этой Гале ничего стоящего. Да и мы там чужие, незваные гости.
— Но это праздник не может быть только для них! – возразила кобылка. – Чем эти чванные пони лучше нас? Своим обвешенным мишурой нарядом? Нельзя же считать кого-то ниже себя по достоинству, если он не наряжен как ёлка в день тёплого очага! Разве я не права?!
Жеребца, похоже, рассмешили слова пегаски.
— Конечно, всё не так. Так должно быть, но не есть на самом деле. Каждый должен знать своё место, которое определяется несправедливым жизненным принципом.
— Философствуешь, значит! – недовольная взглядами капитана, кобылка посмотрела на него проницающим взглядом. – Им, значит, можно кутить, а нам нет? Так, сейчас я спущусь вниз и принесу нам чего-нибудь горячего.
Последнюю фразу она произнесла достаточно громко, что бы её услышали все на платформе.
– Почему бы нам не выпить немного за здоровье принцесс? Да-да, мы на посту и всё такое… но в честь праздника сделаем ма-а-аленькое исключение из правил. Как тебе такая мысль, капитан?
На ответ жеребца сильно повлияли одобрительные крики часовых и немая просьба на мордочке пегаски. Он одобрительно кивнул, заставив её улыбнуться и мигом помчаться вниз.
«Лёд тронулся! Я, конечно, знала, что он жеребец замкнутый и не видит ничего дальше устава. Но теперь вроде получилось заставить его немного отойти от правил. Он наверняка думает, что мне резко стало холодно, и я быстро нашла причину, как избавиться от запрета. А нет — мне просто надоело смотреть на то, как он почём зря мокнет почти каждую ночь, дежуря вне смены. Пусть думает, что хочет, но кружка чая, который я ещё с прошлого отпуска берегла, придётся по вкусу и ему, и остальным, торчащим под дождём».
Пегаска быстро понеслась вниз на спальный уровень и, когда добралась до ведущих туда двух дверей, приостановилась. Она, стараясь сильно не шуметь, юркнула внутрь правой и оказалась в женском отделении сонного царства. С потолка в разных частях помещения свисали маленькие каганцы, дающие тусклое, приятное глазу освещение. Пробираясь между рядами трёхъярусных кроватей с мирно посапывающими соратницами, Дейси, наконец, смогла отыскать свою. Её, не то что бы привлекательное, но всё же выполняющее своё основное предназначение ложе находилось в пятом ряду – почти, что у самой стенки. На нижнем ярусе спиной к ней дремала единорожка, а сама она спала на третьем. Средний ярус пустовал – та, кто должна там быть, входила в дежурную группу. Но Дейси интересовали не столько кровати, сколько то, что под ними находилось. Она засунула копыто в тёмное пространство под койкой и вытащила от туда небольшой железный рундучок. В таких хранились немногочисленные личные вещи пограничников. Можно сказать, эти рундучки заменяли им всю домашнюю мебель: они были комодом, тумбочкой и шкафом в одном лице.
Тихонько приоткрыв ларчик, пегаска принялась по памяти искать заварку, обшаривая его содержимое.
«Да где же она? А, вот!»
Она достала красиво разукрашенную коробочку с чайными листьями, шуршащими внутри, и уже собиралась закрыть рундучок, убирая его на место, как вдруг, пронзая слух и заставляя тело содрогнуться, раздался трубный звук сигнального горна. От неожиданности пони выпустила коробочку из копыт и та, упав на пол, открылась, рассыпая домашний гостинец.
«Они там что, с дуба рухнули?! Это ж не смешно!»
Будящий всю башню горн замолк так же резко, как и затрубил, но вторя ему, трубили горны соседних башен. С коек, протирая глаза, начали поднимать разбуженные кобылки. Судя по звукам ругани, раздающихся за стенкой, мужское отделение было занято тем же.
— С прошлого раза и месяца не прошло! – Возмущались пони, натягивая накопытники и бронзовые нагрудники поверх рубашек.
Охваченная дурным предчувствием Дейси, забыв про чай, быстро покинула спальную комнату, обгоняя уже одевшихся и еле-еле плетущихся наверх бойцов.
«Пусть это будет просто учебка…» — она никогда не желала этого так сильно, как сейчас. У входа в оружейную уже собралась небольшая толпа. Никто ничего не знал, и все были готовы просто выполнить ряд действий, требуемых при учебной тревоге. Из-за спин она увидела спускающегося по лестнице Лареса и начала силой прорываться в первые ряды.
— Что это было, капитан?! – вопрошал один из старших офицеров.
— Грифоны… – не успев отдышаться, выпалил жеребец. – К башням направляется множество грифонов. Так много я их ещё никогда не видел.
Сонные дозорные пребывали в недоумении, ещё не успев осознать услышанное. Но когда тот гул, который капитан назвал грифоньим кличем, раздался откуда-то сверху, всех охватил страх, быстро переходивший в панику.
— Они уже здесь...
Грифонье правительство всегда предупреждало командиров гарнизона о пересечении границы в политических и дипломатических целях. И только получив добро, перемещения реализовывались. Но никакой информации о массовом перелёте грифонов получено не было. Это факт наводил на очень невесёлую мысль.
— Слушайте мой приказ! – заорал на бойцов офицер земнопони. Все двести обитателей башни были уже на ногах, занимая эту и нижнюю платформу. – Живо беритесь за оружие и принимайте боевое построение! Каждый знает своё место! Всем это вдалбливали долгое время, так что потрудитесь вспомнить! Все должны быть готовыми к бою! Марш выполнять приказ!
Благодаря жёстким указаниям удалось избежать паникёрства и толпа, охваченная неким энтузиазмом, ринулась в оружейный склад. Все хватали оружие, полагаясь на собственное предпочтение, хотя выбирать-то особо и не приходилось: большее пространство занимало древковое оружие, представленное копьями, алебардами, пиками и глефами. В небольшом количестве имелись и щиты. Дейси, добравшись до арсенальной стойки, долго не задумываясь, схватила копьё с листовидным наконечником и не поленилась натянуть усилители копытокинеза – накопытники грубой кожи с ворсистой, цепкой ко всему подряд подошвой. Затем она отыскала себе подходящий по размеру бронзовый полу-шлем и, подавив внутреннее волнение, направилась занимать упоминаемое офицером место. Каждому говорили, какой уровень он должен защищать в случае нападения, а мест таких было три: оружейная платформа, потому как склад занимал незначительное пространство, уровень с горном и крыша – пожалуй, самая горячая точка. Те решётки позволят единорогам, не особо опасаясь за свою жизнь, выводить противников из строя, осыпая заклинаниями. По сути, бой должен проходить именно там, а бойцы, стоящие на нижних уровнях будут резервом, готовым в любой момент пополнить ряды или заменить ослабших.
Дозорных распределяли таким образом, чтобы в каждом отряде пребывало хотя бы по десять единорогов. Ведь основным залогом победы являлась их боевая магия, коей они владели.
Местом Дейси был первый вариант, и по счастливому совпадению, вариант Лераса был таким же. Его присутствие придавало ей уверенности, пусть он и не обращал на неё ни малейшего внимания. На его месте она делала бы то же самое, ведь у командующего пегасами этого отряда есть и другие обязанности, исключающие неуместный флирт.
До этой минуты сыпавшиеся со всех сторон обсуждения бойцов и приказы командиров заглушали внешний шум, но сейчас он стал настолько громким и отчётливым, что прорывался даже сквозь стоящий в башне галдёж. Заметив это, все замолкли и насторожились. Через бойницы до слуха дозорных доносились звуки множественных машущих крыльев и обрывистые, чем-то напоминающие птичьи, крики, иногда переходившие в низкое рычание. Казалось, что их обладатели подлетели к башне на расстояние вытянутого копья.
Внутри башни воцарилась напряжённая тишина. Ни разговоров, ни шёпота. Это продолжалось, пока над их головами не раздался пронзительный железный скрип. Бойцы даже не успели предположить, что вызвало этот звук, как в бойницу перед ними забросили массивный железный шарик. Тот мелодично звякнул, соприкоснувшись с полом, и повернулся к дозорным объятым искрящимся пламенем и почти догоревшим до конца фитилём.
Неизвестно, что случилось бы с отрядом, если бы вышедший из ступора единорог не создал голубо-прозрачный магический щит, защитивший бойцов от взрыва. Пребывающие в шоке пони смотрели на пустое пространство, где некогда находилась гранитная стена. На пол падали обломки кирпичей, большинство которых взрывом выкинуло наружу.
— Сомкнуть ряды! – прозвучал твёрдый голос капитана. – Прикрывайте магов! Пусть ваши копыта не трясутся, когда дело дойдёт до схватки!
Страх лишил всех воли, и единственное, что оставалось бойцам, это следовать точным приказам. Копья были направлены в сторону пробоины, пони со щитами заняли место в первых рядах, а рог каждого мага обволокло густым сиянием, демонстрирующем готовность сотворить заклинание в любую секунду. Все устремили свой взор в ночное небо и на тёмные силуэты, хаотично перемещающиеся по нему. Но через миг мрачную панораму перекрыли влетевшие в дыру северные соседи, те, от которых они должны были защищать границу. Грифоны. Их было около дюжины. Именно столько смогло уместиться на свободном пространстве перед ощетинившимися рядами гарнизона. Всё их тело кроме крыльев покрывал доспех из гибкой, но прочной кожи. Лишь клювы были закрыты цельной металлической пластиной. Из широких прорезей полушлемов на пони смотрели хищные не моргающие глаза. Вот самый крупный грифон грозно встал на задние лапы, возвышаясь над эквестрийцами. Остальные последовали его примеру, но никто не сдвинулся и на йоту. Единороги переглянулись между собой и снова принялись наблюдать за грифонами сквозь магическое поле. Тот, кто поднялся первым, сделал быстрый шаг левой, одновременно поднимая правую лапу к длинной рукояти, выглядывавшей из-за его спины. Но не успел его меч выбраться из ножен хоть на дюйм, как маги, видя его намерения, быстро провернули боевую комбинацию: единорог держащий щит убрал его на долю секунды, а другой запустил во врагов огненный шар. Ещё двое метнули вслед за шаром молнии. А чтобы пламя не задело союзников, единороги поспешили вернуть купол обратно.
Предполагаемое место сожжения заволокло дымом и, чтобы убедиться в эффекте, пришлось ждать, когда он рассеется. Настораживало отсутствие стонов и воплей, свойственных в такой ситуации, это позволяло всем сделать вывод, что никто из врагов не обошёлся ранением. Единорогу, метнувшему во врагов огненный шар, похоже, не терпелось узреть результат, или просто захотелось убедиться в ожидаемом исходе наверняка. Он прошёл через поле, являвшееся барьером лишь для неживой материи. Исключением была неорганика, контактирующая с живым существом, посему одетый в доспехи воин мог также спокойно его преодолеть.
Маг остановился в шаге от купола и, не обращая внимания на предостережения своих соратников, стал смотреть на почти что осевшую дымовую завесу. Он, как и все, ожидал увидеть там обугленные останки, но то, что начало прорисовываться сквозь пелену смога, не поддавалось никаким объяснениям.
Немое удивление сразило его, и весь отряд разделил с ним эту реакцию.
Слегка отступивший дым открыл нагрудные доспехи и полушлема замеревших грифонов. Их некогда блестящее от воды покрытие было обугленным, на наклювниках больше не играло отражение воткнутых в стены факелов. И вместо ответа на всеобщий вопрос, один из грифонов решил завершить прерванное действие.
Никто не успел уловить, как двуручный меч выскочил из-за его спины. Его блестящее лезвие сильно контрастировало с почерневшими доспехами. Возникла иллюзия, что оно охвачено красноватым свечением, но ему было не суждено долго оставаться таким сияющим и чистым. Держа его в одной лапе, он круговыми движениями рассёк воздух вокруг себя, а затем, сократившим дистанцию широким шагом, развернул своё тело, обхватывая рукоять уже двумя конечностями. Боковой удар после оборота, ставший ещё сильнее благодаря быстрому переносу центра тяжести на другую ногу, затратил не больше секунды, и прежде чем кто-то успел среагировать, об пол ударилась ровно срезанная голова, отделённая от тела единорога лихой атакой. Его безвольная туша после двух секунд покачивания на месте громко рухнула на пол, но звук падения заглушил лязг обнажаемого оружия, тут же пущенного в дело.
Как волны о скалы ударили по дозорным нападавшие, порождая сущий ад на линии столкновения. Приказы командиров тонули в криках и скрежете стальных лезвий. Каждый дозорный понимал, что не доживёт до рассвета, но надеялся на это до последнего вздоха. И, цепляясь за этот призрачный шанс, продолжал стоять до последнего.
«Почему здесь? Почему сейчас? Я не хочу… не хочу тут помирать!»
Первый ряд был фактически уничтожен, и Дейси из третьего переместилась во второй. Грифоны были в зоне её зоне досягаемости, и она решила пустить в дело копьё. Владение древковым оружием являлось её призвание: в военной школе пегасов она показывала лучшие результаты по бою на древковом. Но больше всего её выделяла точность попадания. Именно с этим была связанна метка пегаски – наконечник копья, разрывающий клиновый лист пополам. Но то было учением, а не реальным боем. Когда она поступала на службу в пограничные войска, её часто одолевали страхи, что копыто дрогнет перед настоящей битвой. Что не сможет пронзить плоть так же легко, как мешок с песком. Но что есть тот страх по сравнению с тем, что курсирует в ней сейчас? Ничто.
Она обхватила древко сильнее и приготовилась к удару. Многие её соратники необдуманно били грифонов в грудь, максимум ранив противника или вообще не задев. Кольчужные, пластинчатые или даже цельные доспехи отлично останавливали сталь, не давая ей проходить достаточно глубоко, чтобы серьёзно ранить или вовсе заставляли лезвия скользить. Грифоны не давали второго шанса, и такие промахи стоили многим жизни. Дейси, не желая повторять чужие ошибки, целилась в прорези между элементами брони. Вот выбранный ею грифон занёс меч для очередного удара, увеличивая незащищённую шейную область. Быстрый удар копья и оружие противника выпадает из лап, так и не успев опуститься в роковом пике. Наконечник полностью исчез во вражеской плоти, выходя оттуда багровым. Он был первый, кого Дейси убила за свою жизнь, но далеко не последний за эту ночь.
На стыке двух сторон бой велся уже через баррикаду, выстроенную телами убитых. Несмотря на гибель половины отряда, защитники башни не отступили ни на шаг. Грифонам было неудобно вести бой, потому как негде было развернуться. Не было пространства, чтобы бить со всей силы. Но бойцы понимали – это не могло длиться вечно. Через пробоину в башню проникали новые и новые силы врага. Убитый грифон тут же заменялся живым, словно и не умирал вовсе. Защитники отсрочивали неизбежное. Каждый миг этой круговерти уносил жизни друзей и товарищей Дейси. Она могла лишь слышать, как они гибнут, сражённые врагом, но не смотреть. Она боялась, что не сможет после этого продолжать борьбу, боялась, что и её настигнет грифоний меч, добив разбитую душу.
— Дейси! В сторону! – Это был голос Лареса. Кобылка чувствовала, как кончаются её силы, как тяжелеет копье, как тихой поступью подбирается к ней смерть. Но перед концом, она всё же хотела услышать его голос, и её желание было исполнено. Пегаска медленно обернулась назад и увидела катившийся по полу шар, брошенный, по-видимому, через бойницу в тылу. Было слишком поздно что-либо предпринимать: фитиль почти догорел, да и из единорогов, похоже, никто не уцелел к этому моменту. Дейси даже не пыталась укрыться. Она просто стала ждать, того, что рано или поздно случится со всеми двумя сотнями бойцов в башне, и не только в этой…
Что-то силой отбросило её в сторону, а затем раздался взрыв, огненной волной сметавший с платформы жизнь. Сознание покинуло тело, и взор заволокло тьмой.
«Чем смерть отличается от жизни, если я продолжаю испытывать боль?»
Дейси с трудом открыла глаза, разорвав корку запёкшейся на веках крови. На всё тело, особенно на грудь, давило что-то, лежащее сверху. Дышать было крайне затруднительно и пегаска, освободив передние копыта, начала сбрасывать с себя небольшие камни.
Но на ней лежало что-то ещё, и это были не обломки стены…
— Капитан…- прошептала она. Кобылка опознала накрывшее её мёртвое тело, а точнее то, что от него осталось, по цвету гривы. Пони долго не могла пошевелиться. Ей хотелось плакать, но обожжённые глаза не могли стать влажными. Поднимающийся из глубин крик боли, рвущий тело невидимыми когтями перехватывал дыхание, и сдерживать его было выше её воли. Ей оставалось только открыть рот, выпуская наружу вопль, переходящий в вой.
Когда и на это не осталось сил, она бережно стащила с себя Лареса , жадно дыша полной грудью. С огромным усилием пони поднялась, но её колени предательски подогнулись. Пегаска снова распласталась на устланном телами полу. Вращая головой, она обнаружила недалеко от себя копьё и, взяв его, использовала как опору.
Через противоположные пробоины на неё смотрела ночь, близившаяся к рассвету, теперь не доставлявшего никакой радости. Пони, опираясь на древко оружия, бродила по платформе в надежде отыскать хоть кого-нибудь выжившего кроме неё, хоть кого-то одарённого таким же везением, больше походившим на проклятие. Каждое бездыханное тело товарища забивало гвоздь в её сердце.
«Я больше не могу,… не могу…»
Под конец осмотра платформы гвоздей было так много, что она не решилась идти на следующий уровень.
Её взгляд упал на валяющийся поодаль кинжал, и в голову прокралось безумное, но так сильно манящее желание.
«Я могу всё закончить здесь и сейчас. Это не будет больно. Совсем… — она заковыляла к возможному решению всех проблем. – Почему вы оставили меня?! Почему ушли без меня?! Вы были моей семьёй, а теперь я одна… почему?» — Пегаска подняла орудие и медленно поднесла к своей шее, но остановился, когда всего одно движение отделало её от вечного сна.
«Неужели я слишком слаба для продолжения пути? – Взгляд пал на гарду кинжала, имеющую вид грифоньей головы. – Может, не стоит облегчать задачу этим тварям? Может, стоит заставить их пожалеть, что не даровали мне вечный покой?!»
Дейси не заметила, как боль и слабость покинули её тело при осмотре этой гарды. Многочисленные порезы и ссадины замолкали, а сердцебиение усиливалось. Она выпустила кинжал вместе с лёгким решением.
Уже без помощи копья пегаска добралась до пробоины, смотрящей на юг и, встав на краю, расправила крылья.
«Да, Ларес, ты был прав. Жизнь очень несправедливая штука. Когда одни проливают кровь, другие празднуют и веселятся. Но я никогда с этим не смирюсь. Я посмотрю, какой стороной обернётся к ним судьба в такое время. Я буду смотреть и смеяться. Подождите, ребята, и ты, Ларес, подожди. Скоро мы встретимся, но прежде я убью столько грифонов, сколько смогу».
Последняя воительница пограничного дозора только что покинула свой пост, вверив его мёртвым.
Пегаска взмыла вверх, не оглядываясь на разрушенные башни, и жалея о том, что оставила своих друзей во власти мёртвого гранита вместо того, чтобы предать земле. Однажды она вернётся сюда и исправит это, но не сегодня. Сейчас ей следует предупредить всех, кого удастся… если ещё не слишком поздно.