Я твоя мать

Старлайт пришла отомстить. Но злодейке просто необходимо высказаться. Или к чему приводят путешествия во времени.

Твайлайт Спаркл Старлайт Глиммер

Диверсия Нублина

Некто считает нашей науки задачей собирать по словам и годам день грядущий. Другие вам скажут, как в строках прошедших узнать кто убийца, и кого не минует расплата. Синоптики лгут и строже предмета намёк: "История - быт скотовода и жизни трагичный разбор по данным кургана раскопок."

Другие пони ОС - пони

Три желания: Меткоискатели до того, как они изменили мир

Эппл Блум и подумать не могла, что за маленьким порезом последуют такие значительные перемены. Например, окажется, что все Меткоискатели крайне отличаются от обычных пони. Их всегда связывало отсутствие меток, но как только троица узнаёт о своей истинной природе, становится ясно — жизни юных кобылок переплетены на более глубоком уровне. Раскрытие секретов общего прошлого приведёт к новым откровениям об их дружбе, семьях и долгом поиске талантов. Что же они отыщут, и чего достигнут по пути, за пределами чьего-либо понимания?

Эплблум Скуталу Свити Белл

Луна над хутором

Луна - она и на хуторе Луна...

Принцесса Луна

Сырная ночь Твайлайт

Когда Твайлайт получила от Дискорда приглашение на «особую вечеринку», у неё появились нехорошие предчувствия. Но всё же аликорн решила перенебречь здравым смыслом и прийти. Ведь она — настоящий друг для вставшего на путь исправления драконикуса! Однако на «вечеринке» её поджидают два очень больших сюрприза…

Твайлайт Спаркл Дискорд

Колебания маятника

Что мы знаем о возможных допустимых вероятностях? Лишь то, что они случаются внезапно, спонтанно и имеют множество неразгаданных тайн. Человек, отчаявшийся найти в мире справедливость, способен на многое, но именно с ним играет Его Величество Случай. Что сулит попадание чужака в другой мир, где даже еда несъедобна? Как можно выжить в чужом окружении? Возможно ли вернуться назад и так ли хочется это делать? Как остаться в мире, если от этого будет зависеть чужая и своя жизни?

Твайлайт Спаркл Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Трикси, Великая и Могучая Другие пони ОС - пони Шайнинг Армор

Моя маленькая пони. Секс — это чудо! Сезон 2

Жизнь Сэма, пришельца из другого мира, в Понивилле постепенно наладилась. В компании mane six скучать ему не приходиться, но внезапно рядом с домом человека из ниоткуда появляется... девушка! Какие же приключения ждут новую героиню в мире пони? Думаю, Вы уже догадались ^^)

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Дискорд Человеки

Туман

Обыкновенный день превратился для Флаттершай в настоящий кошмар: вся округа затянута загадочным туманом, в котором раздаются пугающие звуки огромного монстра. Сможет ли пони выбраться из белого плена? Помогут ли ей друзья? Или они сами нуждаются в помощи?

Флаттершай Твайлайт Спаркл Пинки Пай

Стальные Крылышки: Вызов Шейда

В Легионе не спокойно, легендарная заноза в крупах Берри Раг, затихла и уже неделю все слишком спокойно, пытаясь понять что же происходит на самом деле ее друзья пытаются найти ее в самом секретном месте ее личном убежище. Но все идет не по плану.

ОС - пони

Дар жизни

В «Astra Galactic» не спокойно. БРТО, для которой компания поставляет логистические системы и орбитальное оборудование, что-то затевает. СЕО «Astra Galactic» – молодая и энергичная Ромили Хапгуд, берет на себя смелость узнать о планах корпорации. Используя свои связи, Ромили узнает о секретной спецоперации по захвату ценного объекта. Движимая обеспечить компании успешное будущее, девушка отправляется на перехват, не подозревая о том, что у Судьбы на нее есть другие планы.

Рэйнбоу Дэш Человеки

Автор рисунка: BonesWolbach

Стальные крылья

Глава 14. Ссылка.

1) Дэрпи вновь не влезла. Да что ж такое-то?
2) Я намеренно употребляю оборот «принцесса ночи», поскольку словосочетание «ночная принцесса» является довольно обидным намеком на одно из прозвищ королевских любовниц.
3) Прошу прощения за «речь» в Палате Общин – но я просто не смог удержаться… =)

Один. Совсем один.

Опасения, что окружающий меня мир – всего лишь бред моего разума рассеялись как дым под влиянием всего случившегося в замке. Но природа не терпит пустоты, и на место их пришло осознание – теперь я один. Последний представитель давным-давно исчезнувшего вида, запертый в чужом теле. Что случилось с моим народом – я не знал. Никто не знал. Даже Принцесса Селестия нашла лишь руины, на которых взошли первые, робкие ростки нового вида, вскоре покорившего возрожденный мир. Конечно, я мог с уверенностью назвать десяток возможных вариантов развития событий, поглотивших старый мир, поэтому меня мало беспокоил вопрос «как?» — ответ на него я мог дать прямо сейчас, и он был бы не хуже любого другого, придуманного здешними историками, антропологами или палеонтологами.

Я не гнал это чувство одиночества – оно помогало заполнить какую-то сосущую пустоту внутри меня, не поддаваться черной меланхолии и возможно – жить дальше. Жить, для того, что бы сохранить это тело до тех пор, пока коронованные особы не найдут способ….

— «Что там случилось, Скрапс?» — в очередной раз, спросил меня Графит, присаживаясь рядом со мной и мягко приобнимая меня за плечи – «Да на тебе просто морды нет!».

Я не ответил, положив голову на его ногу и молча глядя через окно на сгущающиеся сумерки, наливающееся чернотой небо и искрящийся снег, подсвеченный зажигающимися уличными фонарями. Передо мной стоял какой-то коктейль, но я даже не притрагивался к нему, опасаясь того, что первый же глоток белой жидкости не сможет удержаться во мне даже секунды. Немногочисленные богатенькие завсегдатаи, обсиживающие свои любимые столики как мухи – куски сахара, уже ушли, а основная часть мажорной публики – еще не пришла, и в заведении начала скапливаться публика попроще… и гораздо, гораздо интереснее. Помимо своей воли я скосил глаза на небольшую компанию ночных стражей, одетых в уже знакомые мне вычурные доспехи цвета сумеречного неба и щеголявших своим измененным видом, включавшим в себя серый окрас, горящие желтым глаза с вертикальными зрачками и мохнатые кисточки ушей. Сдвинув пяток столов буквой «П», они громко шумели в этом «триклинии» [1], стуча большими деревянными кружками и периодически затевая громкий спор.

«Один. Совсем один».


— «Селестия…» — нерешительно проговорила принцесса ночи, стоя в нескольких шагах от нас и не решаясь подойти ближе.

— «Ты знаешь, что должно быть сделано, сестра. Мне кажется, самое время закончить все здесь и сейчас».

Я почувствовал, как мои ноги буквально примерзают к полу, но не от страха перед самой принцессой, а от ожидания того наказания, которое наконец обрушится на мою голову. Эти двое говорили так, будто уже решили мою судьбу.

— «Ты отчасти права, Селли. Я не знаю ее, но… Я знаю, как она появилась в нашем мире. Это все моя вина, мое наследие… Наследие Найтмер Мун. Даже сейчас, спустя эти столетия, я продолжаю подводить тебя, сестра».

— «Поверь, я не виню тебя. Но ты помнишь, что мы знаем о них? Я не дам ни единого шанса возродиться этому злу!».

Обернувшись, они наконец обратили внимание на стоявшую перед ними кобылку. Такие разные – и такие одинаковые… Морда Луны была печальна, Селестия хмурилась, и обе они смотрели на меня с каким-то непонятным опасением, вызывая у меня настойчивое желание пошарить по телу в поисках прицепленного недоброжелателями пояса шахида.

— «Я лишь прошу тебя – будь снисходительна к нему. Ведь оно – моя ошибка» — наконец пробормотала Луна, и опустив голову, направилась в темноту зала. Спустя несколько мгновений, стук ее накопытныков пропал в каменном, рукотворном лесу, и мы остались одни.

— «Луна! Луна постой! Никто не…». На мгновение мне стало неловко – сожаление и грусть отобразились на морде Селестии, глядящей на колонны, за которыми скрылась ее сестра. Однако вскоре принцесса оправилась, и на глядевшей на меня правительнице Эквестрии вновь красовалась маска доброжелательного спокойствия. Стоя передо мной, она молча смотрела на меня, оценивая каждый сантиметр моего тела, и кажется, что-то еще, кроме него. Ее взгляд казался рассеянным, словно она вглядывалась куда-то вдаль, сквозь меня, и это заставляло меня чувствовать себя очень неуютно. Она стояла спиной к окну, купаясь в лучах бьющего сквозь огромное окно зимнего солнца, и лишь подняв глаза, я заметил едва заметное колыхание воздуха вокруг ее рога.

Принцесса творила магию.

«Бежать! Бежать нах, пока она занята каким-то страшным колдунством!» — пронеслось в моей голове. Пожалуй, так и следовало поступить, но я тормозил, чувствуя какое-то болезненное любопытство. Ведь я так долго пытался понять, случилось ли со мной все то, что привело меня в этот древний зал, или я был прав, и все произошедшее – не более чем плод моей фантазии… Я почувствовал себя самым тупым существом на свете — и остался стоять перед неподвижным, погруженным в заклинание аликорном.

Ожидание не продлилось долго, и уже через мгновение, Селестия открыла глаза.

— «Ты… Ты сопротивляешься мне? Как любопытно…».

— «Тест пройден? Я не демон? Можно, я пойду домой?» — эдак испуганно-вопросительно проговорил я, пытаясь обратить все в шутку. Не вышло.

— «Ты знаешь что-нибудь о «чиелоуеках», дух?» — спросила меня принцесса, произнеся беспокоящее ее слово с таким акцентом, что я не сразу разобрался, что именно она имеет в виду – «Мне кажется, что знаешь. Ты не глупышка Лира Хеартстрингс, где-то накопавшая старые слухи и байки археологов, нет. Лишь в тебе я чувствую этот странный резонанс, похожий на отзвук тех древних руин…».

При слове «руин» я нахмурился, внимательно глядя на принцессу. Так значит, от нашей цивилизации ничего не осталось? Увидев мою реакцию, принцесса довольно кивнула, вновь находя подтверждение своим мыслям относительно меня.

— «Кроме того, как принцесса Эквестрии, я должна думать о всеобщем благе. Я должна внимательно относиться к любой опасности, и ты… Если есть хоть малейший шанс, что ты – та древняя угроза, которая привела этот мир к разрухе и запустению, то мой долг сделать всё необходимое. Тысячу лет назад, чтобы солнце вновь возвысилось над Эквестрией, я обязана была одолеть сестру. Я должна была сделать это. Мой поступок спас тысячи жизней, вернул радость в королевство… Но всем приходится расплачиваться за свои поступки, и свою цену я заплатила сполна. Я не больше не позволю какому-то древнему злу, Дискорду ли, тебе – покуситься на все то доброе, что я по крохам выпестовала в своем народе».

Ее морда приобрела решительное выражение, и резко поднявшись на дыбы, принцесса начала творить какое-то заклинание.

«Попался!».

Тяжело дыша, я следил, как разгорается свет на кончике рога белого аликорна. Резко дернувшись в сторону, я чуть не навернулся, обнаружив, что мои копыта полностью погрузились в начавшийся плавиться, словно воск, камень пола, и продолжали погружаться все глубже и глубже. Ощущение было не из приятных – размягчавшийся камень на секунду обжигал соприкасавшуюся с ним шкурку, что бы потом застыть неощущаемой теплотой, в которую все быстрее и быстрее погружалось мое тело.

«Ну что, блядь, удовлетворил свое любопытство?!».

Погрузившись по грудь, я рывком провалился в каменное желе по самую шею. Не помогли ни рывки, ни заполошное биение крыльев, вызвавшее небольшой ураган, подхвативший развивавшуюся гриву Селестии и завивший ее в гротескный нимб над застывшей на дыбках крылатой кобылицей.

«Не закричать! Главное – не закричать! Пусть все пройдет достойно!» — убеждал себя я, слепо двигая ногами в вязком желе и погружаясь по самые ноздри в текущей камень. Застыть неподвижной статуей в дальнем углу роскошного дворца – это была совсем не та смерть, которую я ожидал. Но кажется, вполне в духе «доброй и мудрой» тысячелетней правительницы.

«Не кричать… Не кричать!».

Камень обжог ноздри и крепко зажмуренные веки.

«Не кричать. Не кри…».

-«Мама!» — пискнул я. Свет померк, оставив после себя лишь ощущение бесконечного падения в непроглядную темноту.


Звон. Звяканье и звон. Ритмичные подергивания тела, лежащего на каком-то твердом возвышении. Боль в ногах, выворачивающая боль в крыльях, полыхающая боль во внутренностях. Ритмичные шлепки чужого тела между задних ног. Рывки. Шлепки. Звон… Довольный рык и клекот существа. Не пони.

Темнота, расступающаяся перед светом факелов на стенах. Грязный камень кладки. Существ двое. Холод стали во рту. Разжимающиеся челюсти. Чужая плоть во мне. Рывки. Шлепки. Чавкающее семя.

Скрежет. Стук. Рывки. Звон сорванных цепей. Клекот. Крики. Хрип. Удар, удар, удар…

Темнота.

Это… Это крюк? Ржавый, давно не чищеный крюк высовывает свой остро наточенный кончик из моей ноги. Каждое мое движение сопровождается звяканьем цепей, болью от движения в ранах прицепленных к ним крюков убеждая меня в абсолютной реальности происходящего. Какая-то палка больно колет меня в бок, больно впиваясь под ребра при каждом вдохе.

— «Возвращайся….» — тихий, смутно знакомый голос вновь шелестит со всех сторон. Не реагируя на призыв, я ползу по грязному, заляпанному нечистотами полу, содрогаясь от рыданий. Мешающие мне палки на поверку оказываются торчащим из переломанных крыльев костями, мерзким скрежетом по камням вызывая взрывы боли в моей спине и плечах.

Мой путь лежит мимо тел каких-то химер, чьи кишки вываливаются из рваных ран на животе, наматываясь на сведенные судорогой кошачьи лапы. Мимо цепей, сиротливо позвякивающих на сквозняке, мимо какой-то высокой, испачканной кровью и испражнениями скамейки – дальше, к дальней стене, в которой открывается проход наверх, к мрачной железной лестнице.

Сверху льется ослепляющий свет. Очередной сияющий молочным светом провал на вершине цепочки железных ступеней, из которого несутся звуки копыт, шуршание одежды, обрывки разговоров множества пони, периодически заглушаемые какой-то помпезной, витиеватой мелодией, исполняемой, по меньшей мере, целым оркестром. Множество грязных, гремящих ступеней, которые мне придется преодолеть. Самому. Только самому.

— «Возвращайся! Прошу тебя!»

«Нет! Я должен… Я должна доползти! Должна предупредить! Еще чуть-чуть…».

Боль выворачивает меня наизнанку, не давая встать на ноги, но я хватаюсь зубами за поросшую грязью перекладину, и, скуля и плача от боли, делаю первый рывок наверх…

— «ВОЗВРАЩАЙСЯ!».

Темнота.


— «Держи ее крепче!».

Распахнув глаза, я обнаружил себя валяющимся на полу, в окружении чего-то, похожего на длинные конские ноги. Да, это определенно были ноги двух царственных сестер, если только в этом королевстве не появились другие кобылы синего и белого цветов, таскающие на себе довольно тяжелые на вид золотые и серебряные накопытники. И на которые я только что от души наблевал.

Не сдержавшись, я вновь изверг из себя содержимое желудка, испачкав молочно-белой жидкостью с прожилками крови ноги стоящих передо мной принцесс. Пахнущая сладким лужа уже растекалась подо мной, выпачкав мою морду и живот липкими остатками «изысканных» коктейлей.

— «Что ты наделала, Селли?!».

— «В мою лабораторию! Флакон за атласом стихий, живо!» — раздался надо мной сосредоточенный голос Селестии. Какая-то сила распялила меня на полу, мешая мне подтянуть к своей морде раздираемые острой, нестерпимой болью ноги. Не сдержавшись, я застонал, почувствовав, как боль начинает с нарастающей силой выкручивать мои крылья и попытался запрокинуть голову назад, стараясь хоть немного уменьшить огненной лавой растекавшуюся по позвоночнику боль.

— «Быстрее, сестра. Оно агонирует».

— «Бугл…» — некстати возникшая рвота и запрокинутая голова грозили превратить меня в тошнотворную пародию на фонтан Дружбы народов, но опустившаяся нога Принцессы с силой прижала мою голову к полу, не давая мне повторить почетную смерть Атиллы.

— «Хорошо. Теперь будь внимательнее – по полторы капли в каждые ухо и глаз. Полторы — не более!».

Каждая капля прокатывалась по мне словно тяжелый шар, снимая рвущую тело боль и оставляя после себя лишь холод, ледяной коркой сковывающий мои внутренности. Мое тело расслабилось и с судорожным вздохом я рухнул мордой в растекшуюся подо мной лужу. Тяжесть, сжимавшая до того каждый мой член, пропала, уступив свое место нарастающей слабости, не хуже заклинания принцесс прижавшей меня к испачканному полу.

— «Что с ней, Принцесса? Скажите, с ней все будет в порядке?».

«А это еще кто? Знакомый какой голос…».

— «Думаю, теперь да. Ты просто молодец».

Лед, сковывающий мою голову и шею, переполз на грудь, затем – на живот и крылья. Становилось трудно дышать.

— «Теперь нам понадобиться твоя помощь, моя верная ученица. Сейчас оно…».

Темнота.

Пробуждение было резким. Словно еще мгновение назад я корчился в спазмах агонии на полу зала – а теперь уже лежал на удобной кушетке, стоявшей рядом с огромным витражным окном зала. Похоже, что с того момента прошло довольно много времени — под большим куполообразным потолком уже скопились серые тени, скрывая расположенные на нем фрески и лепнину. Стекая по колоннам и стенам, они погружали зал в темноту, и лишь заходящее солнце скупо освещало передний ряд колонн, бросавших отраженный свет на казавшийся серым в вечернем свете трон. Кушетка стояла возле самого окна, на возвышении, откуда я мог хорошо видеть резную спинку трона, скрывавшую от меня большую часть помещения. Боли не было, лишь легкая усталость, словно я вновь пролетел весь путь от Понивилля до Кантерлота, нагруженный тяжелыми мешками с почтой. От нечего делать, я опустил голову обратно на кушетку и бесцельно смотрел на мозаику, серебром затейливых линий украшавшую потолок зала, чувствуя, как медленно расслабляется сведенное судорогой ужаса тело. В моих ушах до сих пор звучало пронзительное звяканье цепей, шипение факелов, и я почувствовал, что с содроганием лихорадочно ощупываю свои здоровые, ничем не поврежденные крылья и пах. Кажется, все было на месте, но еще несколько долгих минут я тщательно обследовал копытами свое тело, убеждаясь в отсутствии привидевшихся мне страшных ран и следов насилия.

«Тваю ж мать! Привидится же такое!» — с содроганием подумал я, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошенные слезы – «Ну вот еще, разрыдайся тут, как эмо! Это был сон, всего лишь сон!». Я бодрился как, мог, но эти видения, ощущения, запахи – все было настолько реально, что я еще долго не мог успокоить сотрясавшую меня дрожь.

— «Теперь ты понимаешь, Твайлайт, что каждое наше действие имеет далеко идущие последствия. А когда в тебе заключены силы, во много раз превосходящие те, что даны простым смертным пони… То даже малейшая ошибка или недооценка происходящего могут стать тяжелым испытанием не только для тебя, но и для всех тех, кто окружает тебя».

— «Н-но зачем? Зачем вам понадобилось это заклинание, если оно слишком опасно?».

Негромкие голоса за троном привлекли мое внимание. Похоже, Селестия беседовала со своей первой ученицей, которую спешно вернула с пути в Понивилль. Но зачем ей понадобилась Твайлайт, и… и как это могло быть связано со мной?

— «Это было… необходимо» — с явной неохотой проговорила Принцесса – «И даже после всего произошедшего, я понимаю правильность данного решения. Этот дух, это существо, пришло из столь древних времен, что мало кто из ныне живущих пони хотя бы слышал о них. Лишь я и моя сестра знаем о тех, кто правил Эквестрией до прихода пони в этот мир, но увы – мы знаем очень и очень немного. И лишь это заклинание хотя бы частично смогло пролить свет на то, что же это за существо».

— «П-простите меня, Принцесса, но… Мне все-таки кажется, что это было довольно жестоко».

— «Да, моя маленькая Твайлайт. Это было слишком жестоко. Моя самонадеянность и нетерпение привели к тому, что оно чуть не погибло по моей вине» — помолчав, ответила Селестия. Едва заметные нотки в ее голосе говорили о печали и сожалении, хотя это могло лишь казаться моему усталому разуму.

— «Кажется, эти существа вообще не знали, что такое магия, поэтому оно оказалось настолько невосприимчиво к ней, что мне пришлось прибегнуть к столь темному и опасному заклинанию, как «Предсказатель Старсвирла». Оно позволяет заглянуть в самую душу стоящего перед тобой, но при этом его побочные эффекты могут вызвать у неподготовленного существа странные магические повреждения, а иногда – и смерть, перед которой цель заклинания посетят очень точные видения грядущего. До этого, я использовала его всего один раз и поклялась себе, что больше ни разу не буду прибегать к этому опасному искусству».

— «Запрещенное заклинание? Самого Старсвирла Бородатого? А можно мне… Хотя бы одним глазком!» — послышался возбужденный голосок Твайлайт. Мысль о фиолетовой единорожке, нетерпеливо приплясывающей вокруг своей наставницы и выпрашивающей новую книжку, словно жеребенок – конфету, заставила меня слабо улыбнуться. И похоже, не только меня, поскольку в голосе Селестии явно проскользнули игривые нотки, несмотря на категорический отказ, который должен был расстроить четырехногую заучку.

— «Нет, Твайлайт. Прости, но эти заклинания я не доверю никому. Представь, что будет, если оно попадет в плохие копыта? Или сегодняшняя история тебя ничему не научила?».

Громко вздохнув, я завозился на кушетке, пытаясь подняться. Подслушивание вещь конечно хорошая, но подслушивать коронованных особ в большинстве случаев крайне небезопасно для здоровья, поэтому я постарался деликатно и ненавязчиво напомнить о своем существовании.

— «Лежи!» — протестующее вскинула копыто Твайлайт, выпрыгнув откуда-то из-за трона и мгновенно оказавшись возле моей кушетки — «Тебе нельзя слишком резко…»

БУМЦ

— «…вставать».

Пол мгновенно ушел из-под ног, радостно ткнувшись в мое плечо. С помощью единорожки я смог забраться обратно на кушетку и расслабленно вытянул ноги на мягком бархате, дожидаясь, пока мир перестанет делать из меня муху, нависая надо мной одной из стен.

«Странный симптом… Ах да, они же мне в уши что-то накапали».

Положив голову на подкопытник кушетки, я глядел на зал, словно по мановению руки осветившийся дрожащим светом масляных светильников, укрепленных на высоте роста принцесс.

— «Тот голос… Это была ты?».

— «Да. Принцесса срочно вернула меня с вокзала, но я даже не могла себе представить, что увижу такое. Скажи, а ты и в правду…» — Твайлайт на мгновение замешкалась, зачем-то заглянув мне в глаза – «А ты и в правду — дух?». Не сдержавшись, я тихо фыркнул.

— «Мне только что показали ахренительный мультик «Что мы с тобой сделаем, если будешь плохо себя вести» в 33D, поэтому можешь преспокойно начинать меня изучать – я буду добрым и послушным привидением» — мой голос упал до шепота – «Только пожалуйста, не надо отправлять меня в тот подвал…».

— «Подвал? Какой подвал?» — морда единорожки нахмурилась в задумчивом недоумении – «Тебе было видение, правда? Ведь все, что я видела – это тебя, корчащуюся на полу, и по просьбе принцессы Селестии мне пришлось использовать заклинание призыва, что бы отыскать тебя в какой-то непонятной темноте… Расскажешь, что ты видела?».

Не ответив, я повернул голову, молча уставившись в полутьму купола зала, не подвластную даже светильникам, дрожащим светом заливавших пространство между колонн. «Видение? Скорее долбаный кошмар!». Я вновь задрожал, позвякивая кольцами на задней ноге. Маленькая двухцветная косичка, выбившаяся из растрепавшейся гривы, свешивалась мне на глаз, маленькой стеклянной бусинкой отражая дрожащий свет. Множество отражений Принцесс медленно приближались, вспыхивая и преломляясь на гранях бусины, обступая и наклоняясь ко мне со всех сторон. Подойдя, Селестия медленно протянула копыто, отведя непослушную прядь и заправляя ее обратно, в непокорную гриву, после чего села рядом с изголовьем кушетки и заглянула мне в глаза.

Мы молча смотрели друг на друга. Не произнося ни слова, не двигая глазами, не подавая знаков. Просто смотрели. Дрожащая от страха душа из древних времен – и всесильная правительница нового мира.

— «Сможешь ли ты простить меня, дух?» — наконец проговорила Селестия, отводя от меня взгляд своих лавандовых глаз – «Ведь из-за моей неосторожности и увлеченности, я не заметила, как привела тебя на край гибели…».

— «А разве у лабораторный мышей есть права?» — тихо спросил я – «Сразу не убили – и то хорошо. Только больно не делайте, уж лучше сразу «чик – и ты уже там»… Только пожалуйста – не нужно меня… В подвал».

— «Не говори так!» — принцесса сморщилась, наконец демонстрируя хоть какие-то чувства на своей морде – «Никто не собирался ставить на тебе эксперименты, особенно – с такой магией. И никаких подвалов».

— «Но судя по тому, что эта ваша магия существует – эксперименты все-таки проводились, и все, что случилось со мной и с этой маленькой кобылкой – лишь продолжение банкета. Полевые испытания».

— «Скраппи, послушай! Ой, простите… Я хотела сказать, Дух…» — Влезшая в разговор Твайлайт смутилась, явно не решаясь продолжить свою мысль.

— «Угу. Спасибо, что хоть не назвали «объект испытаний №738», а дали кличку. Польщена! Что там на очереди – намордник?».

Ну вот, опять я сделал что-то не так. Явно обескураженная единорожка отступила за спину наставницы, откуда продолжила следить за разговором, периодически порываясь что-то сказать, но затем вновь отступая за свою наставницу.

— «А у тебя талант обижать своих друзей» — заметила принцесса, вернув на морду свою обычную благожелательную невозмутимость – «Пожалуй, тебе стоило бы больше доверять окружающим тебя пони».

— «Друзей?» — я желчно усмехнулся – «Принцесса, о каких друзьях идет речь? Мы же знакомы с ними всего-ничего, и каждый раз, когда нас сталкивает судьба – от меня одни неприятности и проблемы. Это им следовало бы научиться не слишком привязываться к такому существу как я».

— «Это неправда! Ты же…».

— «Она и ее подруги – милые пони, особенно Эпплджек. Я стараюсь помогать им, но мои усилия, как правило, либо вредят, либо нахрен никому не нужны из-за слишком низкого выходного результата».

— «Опять ты на себя наговариваешь!».

— «Единственное, в чем мне удалось преуспеть, так это в направленных деструктивных проявлениях своей личности. Рассказываешь кому-нибудь удобную для себя последовательность абсолютно достоверных фактов – и вот уже чиновник-самодеятель из Клаудсдейла в панике бежит из дома Дерпи в страхе за свою карьеру. Говоришь себе «Пока я не сдохну – этот жеребенок будет жить!» — и древесные гончие размазаны по земле вперемешку со снегом и деревьями пронесшимся ураганом…». Услышав изумленный вздох Твайлайт, я грустно покивал головой.

— «Так значит, этот ураган над Понивиллем…».

«Ну что же, вот и пришло время каяться» — подумал я, скупо и без подробностей рассказывая произошедшую со мной историю.

— «Это была целиком моя вина» — я опустил голову, признавая свою вину за случившееся – «Я пока еще не научилась контролировать эту странную способность, проснувшуюся во мне во время спасения Свитти Бель, и стоит мне выйти из себя…». Принцесса Селестия слушала, не прерывая меня ни словом, ни жестом, но на ее морде все явнее проступала тщательно скрываемая озабоченность.

— «Расскажи мне, пожалуйста, о Дерпи Хувз» — наконец проговорила она.


— «Значит, ты просто вошла туда, просто увидела этого монстра, и просто вытащила его из нее?» — попыталась резюмировать мои бредни принцесса – «Вот так просто? А почему ты так часто упоминаешь свет луны?».

— «Может быть, потому что все непонятные и потусторонние вещи происходят со мной именно при свете луны?» — удивленно предположил я – «Правда, каждый раз он был моим спасителем, когда приходилось вырываться и убегать от этой ненормальной хренотени. Хотя, честно говоря, я не верю во всю эту потустороннюю чертовщину. Ну, не верила до недавнего времени… Эй, что я смешного сказала, а?». Удивленно слушавшая меня Твайлайт даже взялась записывать мой рассказ, но теперь, опустив перо, она безуспешно прятала широкую ухмылку, зарывшись мордой в крыло белоснежного аликорна.

— «Знала бы ты, как смешно выглядит настоящий, живой дух, рассуждающий о невозможности паранормального…».

— «Ах, тебе смешно? Я бы поглядела на тебя, когда в твои загребущие копыта попала бы та золотая коробочка! Ведь именно после нее вокруг меня стала происходить вся эта потусторонняя хрень!».

— «КОРОБКА? ГДЕ ОНА?!»

«Ааааа!» — спустя мгновение, я уже испуганно выглядывал из-за спинки трона на синего аликорна, материализовавшегося рядом с нами и удивленно разглядывавшего пустую кушетку, на которой всего секундой ранее находилась моя расслабленная тушка. Похоже, что это ее голос, похожий на рев избиваемого пароходным гудком слона, так напугал меня.

— «Эммм… Принцесса Луна… Помните наши уроки? Тише, еще чуть-чуть потише» — поправляя растрепавшуюся гриву, Твайлайт покровительственно улыбнулась, видя мою испуганную мордочку, высовывающуюся из-за высокой каменной спинки – «Ну же, вылезай! Не бойся!».

— «Не бойся?! Да я чуть сердце не высрала!».

Впечатленные моим цветистым пассажем, обе принцессы удивленно воззрились на меня, что еще больше усилило мое нежелание покидать кажущимся довольно безопасным место. По крайней мере тут я был защищен хотя бы тоненьким полуметровым слоем камня, а лежать на кушетке, голышом, под злобными взглядами этих жЫвотных… Не заставите!

— «Скраппи, иди сюда!»

— «Не-а».

Подойдя к трону, Твайлайт, в поисках меня, заглянула за его спинку сначала с одной, а затем с другой стороны.

— «Иди сюда, я сказала!».

— «Нет!».

Глядя на нашу возню, Селестия поневоле стала улыбаться, и даже на морде Луны появилось заинтересованное выражение. Оглядываясь через плечо, я видел, как Селестия, бросив взгляд на Луну, стала негромко похохатывать, глядя, как тяжело пыхтящая единорожка изо всех сил пытается оторвать меня от спинки трона, вытягивая из-за него телекинезом за ноги и хвост.

— «Вылезай оттуда сейчас же!»

— «Нет, нет, нет!».

Нечестивая магия победила, но одного я добился точно – теперь смеялись уже обе сестры, глядя на висящую перед ними вверх тормашками набыченную пегаску.

— «Смейтесь смейтесь!» — бурчал я, скрестив ноги на груди и медленно кружась на уровне глаз сестер, удерживаемый заклинанием единорожки – «Вот дайте мне только освободиться, и моя демоническая демоничность…».

— «Да, я кажется еще не упоминала в отчетах – на нее совершенно невозможно долго сердиться» — улыбаясь, сообщила Твайлайт – «Хотя она имеет склонность изображать королеву драмы» [2].

— «На нее? Кажется, ты уже забыла, смертная, что общаешься со злобным духом, сожравшим тысячи душ и одну кобылку?».

— «Ты… Ты немного не соответствуешь тому, что пишут про злобных духов. Хотя я и не слишком много знаю про духов. Наверное, нужно показать тебя Зекоре, она скорее определит…».

— «Я ОЧАРОВАНА ТОЙ ТОЛИКОЙ ВЕСЕЛЬЯ, ЧТО ВЫ СМОГЛИ ДОСТАВИТЬ МНЕ! НО ОТВЕЧАЙ ЖЕ – ГДЕ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖАЛО НАМ ДАВНЫМ-ДАВНО? ГДЕ ТА ИСЧЕЗНУВШАЯ ВЕЩЬ?» — вмешалась в разговор Принцесса Ночи, нетерпеливо постукивая накопытником по мраморному полу.

— «Как обычно, в самом надежном месте – под кроватью, в сумке. Точнее, ее запчасти». Врать не имело никакого смысла – я сразу понял, кому принадлежала золотая коробка, едва увидя Принцессу Луну.

— «ЧТО?!»

— «Ну… Я ее это… Немного… Поломала. Вот».

— «ЧТО? УЖ НЕ ОСЛЫШАЛАСЬ ЛИ Я? ТЫ РАЗЛОМАЛА ЭТУ ВЕЩЬ?!» — кажется, пол начал ощутимо подрагивать под моими копытами.

— «Не разломала — открыла! Это две большие разницы!». В самом деле, раз уж мне попался непонятный потусторонний гаджет с инструкцией по применению – как бы я мог удержаться и не открыть его?

— «БЕСПОКОЙНЫЙ ДУХ! ОТ ТЕБЯ ОДНИ ЛИШЬ ПРОБЛЕМЫ!» — прокричала принцесса, наступая на меня, пока я, уползая от нее на попе, не уперся в каменную спинку очень кстати подвернувшегося трона, за которую не я преминул тот час же юркнуть.

— «А нечего было расшвыриваться всякими коробками!» — оказавшись за толстой спинкой, выкрикнул я первое, что пришло мне на ум – «И вообще, это я тут пострадавшая!».

«Ох блин, что я несу? Неужели это Скраппи так не вовремя решила порулить? Она ж меня под монастырь подведет!»

— «Между прочим, это меня выдернули из моего тела! Это меня чуть не утопили сначала в ванной, а потом в реке! Это меня обсыпали каким-то черным порошком из подброшенной коробки!».

— «ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ… СТОЙ! ОБСЫПАЛИ – СКАЗАЛА ТЫ?».

— «Ну да. Когда мне удалось открыть эту золотую хреновинку, из нее вырвалось облачко какого-то черного порошка. Кажется, я даже чихнула, после того как оно попало мне на голову. В бумажке было сказано…».

— «О СТИХИИ!».

— «Могу ли я узнать, о чем идет речь?» — мягко поинтересовалась Селестия, вставая между мной и принцессой Луной. Я вновь занял свое место за каменной спинкой трона, настороженно косясь на двух аликорнов, негромко говорящих о чем-то на фоне ярко освещенного окна. Обрывки фраз и слов на неизвестном языке доносились до меня и Твайлайт, вытянувшей шею в попытке понять, о чем идет речь. Судя по разочарованию, нарисовавшемуся на мордочке Первой Ученицы, аликорны не слишком доверяли посторонним свои тайны, предпочитая общаться на своем тайном языке. Я видел, как нахмурилась Селестия, когда явно сконфуженная Луна склонила голову почти до груди, цедя расстроенным тоном явно покаянные слова, и когда она вернулась к трону, на подкопытниках которого уже ждали ее мы с Твайлайт, ее вид не предвещал ничего хорошего.

— «Аудиенция окончена» — произнесла она чересчур нейтральным тоном, плохо вязавшимся с ее мрачным видом – «Завтрашним поездом отправляйтесь в Понивилль. Дополнительные инструкции получите по прибытию обычным способом. Твоим куратором я назначаю Твайлайт Спаркл».

«Ну, вот и поговорили».


Очнувшись от воспоминаний, я обратил внимание на то, что наша компания стала гораздо больше… и шумнее. Напротив меня сидела пара ночных стражей, в упор рассматривающих меня своими странными светящимися глазами.

— «И это она?» — довольно скептично протянул один из них – «Это та, ради которой Госпожа гоняла вашу команду в этот городок? Дружище, ты ничего не напутал?».

— «Нет, это не я» — мрачности в моем голосе хватило бы на пару злодеев из блокбастеров – «Это мой злобный двойник. Пора приступать к расчленению?».

Поперхнувшись, он отпрянул от меня, вызвав мелодичный смех своей спутницы, оказавшейся пегаской. О ее половой принадлежности можно было догадаться, лишь присмотревшись к более изящным чертам тела и длинным ресницам, которыми она часто и с удовольствием взмахивала, заставляя бросать на себя заинтересованные взгляды с соседних столиков Кафе.

— «Да, видимо, это действительно она! Похоже, что Графит действительно ничего не приукрасил насчет тебя» — она вновь очаровательно взмахнула ресницами, и я обеспокоенно подобрался, пытаясь понять, не начал ли я уже истекать слюной, как озабоченный спаниель – «Послушай, у нашего соратника сегодня день его рождения, поэтому мы решили попросить тебя спеть для него и для всех нас какую-нибудь песню. Графит говорил, что твой голос заставит нас забыть обо всем, и мы просто жаждем услышать ту, о которой он прожужжал уши всем нам».

— «Вот как. Рекламировал, меня, значит…» — покосившись на заискивающе улыбающуюся мне парочку стражей, шепнул я черному пегасу. В ответ, он натянул на морду такую же дежурную улыбку, правда, без этого частокола острых как иглы зубов, которыми щеголяли его товарищи – «Ну ладно-ладно…».

Покосившись на сдвинутые столы, я заметил среди стражей хозяина заведения. Сменив белоснежную рубашку на стальной нагрудник темно-фиолетового цвета, он мгновенно помолодел, сбросив не менее десятка лет, и вовсю бренчал на большой, странной формы гитаре, периодически прикладываясь то к одной, то к другой кружке, которые подносили ему галдевшие пегасы.

— «Старик Кроп – самый старый из Лунных Стражей. Говорят, его семья на протяжении веков после исчезновения Госпожи хранила множество ее секретов, среди которых был и секрет заклинания, превращающих нас в того, кто мы есть» — прошептал мне на ухо Графит – «Когда он ушел из Стражи, это место было пользующимися дурной славой руинами, которые Принцесса Селестия так и не смогла заставить себя снести. Говорят, они напоминали ей о нашей Госпоже… Поэтому он сам, своими силами превратил это место в то, что ты сейчас видишь перед собой».

Я кивнул головой, внимательно разглядывая бодрого старика, прожившего столь интересную и бурную жизнь. Его копыта, даже после третьей кружки, точно и мягко трогали струны гитары, извлекая из них какую-то странно знакомую мне мелодию.

«Хотя если играть аккордами, то любая мелодия покажется знакомой. Хотя постойте-ка…».

Прислушавшись, я прищурился и кивнул. Слова родились мгновенно — стоит только немного подправить ритм пения…

Выбравшись из-за стола, я подошел к столам с веселящейся стражей, чувствуя надежность теплого бока Графита, мягко подталкивающего меня к гостям. В мгновение ока десяток ног поднял меня на специально придвинутый столик, словно на импровизированную эстраду. Окружавшие меня пегасы радостно загомонили, вызывая оторопь у входивших в ресторан богато одетых пони, неверяще смотревших на такой буйный разгул веселья в этом крайне дорогом и респектабельном заведении. Их удивление становилось еще больше, когда они, осторожно пройдя мимо нас к своим столикам, замечали седоусого хозяина, в доспехах и с гитарой, цедящего что-то явно алкогольное из простой деревянной кружки. Шедоу явно было напревать на вздернутые носы и постные рожи богатых посетителей – в очередной раз сдув пену с протянутой кружки, он весело подмигнул мне, пройдясь копытом по зазвеневшим струнам.

Вскинув копыто, я дождался, пока веселая компания притихнет и обратит на меня внимание.

— «Я не смогу развеселить вас – потому что сама не чувствую веселья. Я не собираюсь плакать, потому что это расстроит ваш праздник и будет выглядеть пошло для меня самой» – обведя глазами притихнувших четырехногих вояк, проговорил я — «Но я могу спеть вам о друзьях. О тех, кого рядом с нами нет и может быть – уже не будет. А главное – о тех, кто есть с нами сейчас и останется с нами на много-много лет. Кто вместе с нами выбрал своим долгом служение роду, народу… и своей стране. Это мое поздравление имениннику – и всем вам».

Вот теперь на зал опустилась настоящая тишина.

— «Маэстро, вы мне поможете?» — спросил я у заинтересованно глядящего на меня Шедоу, и дождавшись его утвердительного кивка, попросил – «Ваше последнее произведение, с самого начала, пожалуйста».

https://music.yandex.ru/#!/track/2424182/album/239827

Where has the time gone... It seems to fly so fast

One moment you're having fun, the next it’s come to pass

Days turn into yesteryear, old friends find their own way

Until the moment you leave, I wish that you would stay.

So here's to you, all our friends, surely we will meet again

Don't stay away too long this time.

We'll raise a glass, maybe two

And we'll be thinking of you,

Until our paths cross again — maybe next time...

Let's laugh at the memories, and talk all afternoon

Let's remember the moments that leave us all too soon

We'll smile at the pictures still lingering in our minds,

When you're reminiscing, then all you need is time.

Tracing faded photographs, a scrapbooks lonely charm,

Pressed flowers and dreams we had, our fingerprint on time.

The first moment we ever met, when your eyes met mine,

I remember the summers of Dandelion Wine…

«Черт, опять что-то романтическое получается» — подумал я, видя, как неотрывно смотрит на меня Графит, и припоминая последнюю фразу куплета. «Хех, а ведь и вправду…» — среди пегасов уже наметились две или три парочки, обнявшие друг друга и тихо подпевающие моему пению.

So here's to you, all our friends, surely we will meet again,

Don't stay away too long this time.

We'll raise a glass, maybe two

And we'll be thinking of you,

Until our paths cross again — maybe next time... [3]

Кроп Шедоу закончил песню мягким, хотя и не совсем в тему аккордом, судя по стуку копыт, почему-то очень понравившимся окружающим пони. Наверное, местная традиция или писк моды… От дальнего столика даже прилетел цветок, от которого я отшатнулся, как от летящей змеи, вызвав недовольную гримасу на морде кинувшего его единорога с неестественно прилизанной гривой. «Он что, и вправду думал, что я собираюсь хватать эту хрень и прикалывать к своим волосам?» — удивленно подумал я — «Наверное, он не жил в те веселые времена, когда в твою сторону могло прилететь все, что угодно, включая топор или гранату…». Улыбаясь, я раскланивался и судорожно пытался слезть со стола, изо всех сил продираясь к ближайшей непочатой кружке. Радостно шумевшие пони не хотели отпускать меня с моего помоста, и лишь просьба снова обнимавшего меня Графита накормить несчастную лошадку возымела действие – уже через секунду я оказался в тесной компании на одном из диванов, перед большой, пенной кружкой. Немного приободрившись от пения, я смело приложился к деревянному вместилищу живительной влаги, и лишь сделав несколько больших глотков – понял, какую большую глупость совершил.

Хлынувший в мое горло напиток был не сидром. Нечто более крепкое, не менее 30 градусов в тени, оно накрыло меня пузырящейся яблочной волной, мягко, но настойчиво стукнув меня по голове, словно набитый пылью мешок.

«Ухххх!» — я лихорадочно заозирался в попытках найти хоть что-нибудь, хотя бы крошечку… Вот! В следующее мгновение свистнутая с ближайшей тарелки долька лимона заставила меня сморщиться, но хотя бы потушила пожар, полыхавший в моем горле.

— «Эй, Скраппи! Ты хоть раньше такое пила, а?» — озабоченно спросил меня чей-то голос. Я не ответил, слишком занятый перевариванием ощущения тепла, расползавшегося по моему животу и выискивая глазами еще один лимон.

— «Н-нет! Но так пил коньяк один из наш-ших царей – с лимоном и солью!» — радостно поделился я новостью со всей честной компанией, с удивлением следившей за моими манипуляциями – «И й-йа хачу быть дост… *ик*... ой… достойной своего предка!». Черт, моя голова была абсолютно ясна, а вот язык почему-то решил пожить своей, отдельной от меня жизнью, проявляя все признаки сепаратизма. Но заткнуть его можно было только одним способом – и я вновь приложился к полупустой кружке.

Эх, еще б креветок сюда…

Вывалившись на улицу, мы перевели дух, с наслаждением втягивая в себя холодный зимний воздух. Народу на освещенных фонарями улицах стало лишь немногим меньше, и блестевший снег радостно скрипел под копытами многочисленных прохожих. Непонятно почему и непонятно как, но на нас с Графитом красовались темные доспехи стражей, а между нашими крупами, цепляясь за нас разведенными ногами, полувисело-полуковыляло тело одного из участников этой развеселой вечеринки, сплавленный нам изрядно повеселевшим хозяином заведения. Как выяснилось, этого единорога неплохо знали во дворце, и сегодня ему предстояло ответственное задание – выступление перед делегацией Грифоньего Королевства с каким-то там отказом от чего-то… В общем, обычные политические игры, в которых ему предстояло сыграть роль «живого щита», что явно не было ни для кого секретом. Но для молодого чиновника это задание было первым, и мандраж, охвативший молодое дарование, был настолько силен, что тот не смог отказать себе в кружечке «успокаивающего».

«Наивный! Он бы еще на гусарскую вечеринку приперся, нервы успокаивать!» — весело фыркал я, стараясь поддерживать прямолинейное направление движения по заснеженным улицам. Прохожие явно неодобрительно пялились на нашу пошатывающуюся тройку, не слишком уверенным, но бодрым шагом марширующую к большому зданию…

— «Ох ты ж! И это – Палата Общин?» — моему удивлению не было предела. Стоявшее на большой, «Министерской» улице, здание Палаты Общин выглядело… вдохновляюще. Не менее восьми этажей в высоту, оно возвышалось даже над расположенными рядом зданиями министерств, и было богато украшено различными колоннами, лепниной и прочими вещами, которые можно было охарактеризовать не иначе как «рюшечки». Крыша Палаты венчал большой золотистый купол, на флагштоке которого колыхалось что-то непонятно-пятнистое и плохо видимое в рассеянном свете уличных фонарей.

— «Аг-га!» — выдохнул Графит, поправляя сползавшего по его шее единорога – «Эт оно! Сам-мое большое здание для болтунов во всей Эквестрии!».

— «Как я тебя понимаю» — вздохнул я, щедро обдав бурбоноподобным выхлопом проходящую мимо парочку богатеев, заставив тех заполошно шарахнуться от нас – «У нас таких куча была. Прикинь, мы даже постреляли в одно!».

— «И как?»

— «Сожгли полдома нафиг!» — гордо ответил я, словно сам сидел в башне танка, обстреливающего Белый Дом.

— «Везет!» — завистливо выдохнул Графит, поднимаясь с нашим грузом по высоким мраморным ступеням. Я только скрипнул зубами, стараясь не навернуться на этом образчике идиотизма, регулярно ломающим ноги сотням гражданам еще в мое время. Ведь на морозе, да присыпанный снежком, этот материал обладал практически нулевым коэффициентом сопротивления, регулярно подбрасывая лулзов врачам местных травмпунктов и больниц.

— «Иногда мне кажется, что Принцесса собрала в этом здании всех болтунов и оболтусов со всей страны лишь для того, что бы можно было их по вашему примеру, того… Когда понадобиться. Представь, они осмелились противоречить нашей Госпоже, когда та решила вновь возродить Ночную Стражу!» — Графит злобно фыркнул, выпустив из ноздрей струи алкогольного пара – «Как бы я хотел сделать им что-нибудь гадкое…».

— «Так зы чем жи дело стало?» — бодро заявил я, почувствовав, как затяжной подъем вновь расколыхал запасы алкоголя в моем животике, тотчас же ринувшиеся в голову и ноги – «Пшли, поговорим с моими… *ик*… потомками!».

— «О Святые Принцессы!» — причитал какой-то чинуша, вышедший из зала на шум, с которым мы пытались прорваться сквозь охраняемые кантерлотскими гвардейцами двери в эту обитель зла – «Мускат! Что вы с ним сделали, убийцы?».

— «Он пьян. И я – счастлив и пьян» — поделился своей радостью с окружающими мой спутник, блуждая глазами по красивому коридору с резными деревянными панелями и темными ковровыми дорожками красивого зеленого цвета. Я сильно сомневался, что его прельстила эстетическая сторона дизайна помещения – скорее, мой друг уже не мог зафиксировать взгляд на чем-то одном, демонстрируя усиливающееся алкогольное возбуждение, и мне следовало поскорее его занять чем-нибудь, прежде чем тот начнет творить разор и погром, совершенно в моем стиле.

— «И что же нам теперь делать?» — продолжал причитать чинуша – «Грифоны в нетерпении, а Принцесса была предельно точна в формулировках своих приказов о недопущении конфронтации с этими пернатыми! О, это катастрофа!».

— «И ч-че, никто не сможет выступить перед ними? Объяснить, что «Вир аллес нубеБрехер майне дранк» и все такое…».

— «Что? Что вы сказали?! Повторите, ПОВТОРИТЕ, СКОРЕЕ!!» — клещом впился в меня чинуша, мало что не мотая меня из стороны в сторону. Охранявшие двери гвардейцы презрительно фыркнули, увидев свою конкурентку, нелепо болтавшуюся в копытах высокого земнопони.

— «Ну-у-у… Скажите ему, что молодой оболтус слишком много выпил, спойте им «Ох, ду либер Августин», займите чем-нибудь, в конце концов! Я вам что, переговорщик с «аллес Грифонен», что ли?» — окрысился я, отрывая от себя его загребущие лапки прежде, чем сердито сопящий Графит успел начать отбивать меня у своего давнего недруга по социальному положению – «Я вам не такая!».

— «О Селестия!» — вновь застонал земнопони, комкая копытом черную бабочку, забавно сбившуюся в странный узел на его шее и поминутно оглядываясь на дверь, за которой нарастал какой-то глухой шум, словно зал был наполнен большим количеством яростно споривших пони. Охрана не обратила никакого внимания на повышение уровня децибел, исходящих из-за двери, видимо, вполне привычная к тому, как проходит очередное «парламентское слушание», и продолжала сверлить подозрительным взглядом наши (а преимущественно – мою) тушки.

– «А может быть, вы, как военная пони, сможете поговорить с этими крылатыми кошками, а?» — голос земнопони стал заискивающим – «Они ведь там все… Милитаристы!». Последнее слово он произнес едва ли не шепотом, словно либерал, признающийся в чтении «Майн Кампф».

— «Мм-мм….» — якобы задумался я и посмотрел на Графита. Пегас немного протрезвел, и в его глазах прыгали веселые чертики, когда он ухмыльнулся, глядя на мою коварную мордашку – «А что нам за это будет?». На мордах гвардейцев появилось презрительное выражение, ясно говорящее об их отношении к такому потребительскому подходу к долгу и чести. «Ага. Мерзкие твари, создания ночи, что с них взять…».

— «Ничего! Клянусь!» — чиновник молитвенно сложил копыта на груди, словно ставя под залог свою душу – «Абсолютно НИЧЕГО!».

— «Идет!» — радостно рявкнул я, прямо-таки физически наслаждаясь выражением полного обалдения на мордах гвардейцев – «Но мой спутник идет со мной, на случай… э-э-э… обострения ситуации».

— «Конечно-конечно! Вы ведь опцион, да?»[4] — закивал головой чиновник, приглядываясь к гребню на моем шлеме – «Вы обязательно должны появиться в сопровождении солдата, иначе это может породить ненужные подозрения в неуважении…» — и подтолкнул меня к двери.

Стараясь придать себе бодрый вид, я поглубже напялил шлем, и вздохнув, шагнул вперед — навстречу славе.


«Иш вирхаббе говнишевестен! Дер Селлестия УндерГвардияВерботен. Йебалайтунг…».

Слова падали мерно, словно маятник, отсчитывающий время до моей неминуемой казни. Седой единорог с огромнейшими усами и подусниками, высокомерно всматривался через пенсне в висящую перед ним газету, доброжелательно и чуть ехидно читая сидящим на тронах принцессам сегодняшнюю передовицу. С моим, мать его, участием.

Это утро не задалось с самого начала. Открыв глаза, мы обнаружили себя лежащими вповалку на одной из кроватей в казарме Ночной Стражи. Проходящие мимо нас серые пегасы почему-то рефлекторно задерживали дыхание и старались как можно быстрее проскочить "зону поражения", создаваемую нашим дыханием. Удобное расположение казармы на территории дворца сыграло с нами злую шутку — ведь уже спустя десять минут, мы были доставлены под светлые очи двух повелительниц и покаянно опустив головы, слушали зачитываемый единорогом отчет о наших вчерашних похождениях.

«Дер ГроссеМинистер… Ин думенсрахт утвердирен!» — один из товарищей министра[5] попытался прервать это отвратительное выступление, но ему не хватило силы духа перебить озверевшего опциона.

— «Что это за язык такой, а?»

— «Кажется, старогрифонский» — прошептал мне Графит, косясь на толпу важно выглядящих пони, разглядывавших нас со всех сторон парадного зала – «А я даже не подозревал, что ты знаешь его».

— «Представь себе, я тоже».

— «Нужно меньше пить, алкоголичка мелкая».

— «Это ты кого тут назвал мелкой?!».

— «Акхем!» — оглушительно кашлянул единорог, остановив чтение и намекающее покосившись на нас сквозь пенсне. Мы поняли намек и быстро заткнулись, постаравшись поскорее принять покаянный вид. Что, впрочем, не помешало Графиту отхватить пинок по колену от моей задней ноги.

«Дер путен! Сукишепутен! Баблосишен унд коррумпирен думенпутен! Ин зи сраке финансЗасунен!».

— «Хмм, ну, я бы не стал выражаться так категорично, хотя…» — ехидно улыбаясь, прокомментировал стоящих неподалеку от трона подтянутый земнопони в мешковатом костюме, удостаиваясь мимолетного движения губ Селестии, приподнявшимися в намеке на едва заметную улыбку.

«Дас ис фюр потрейбляйтЗащитен…» — не сдавался мужественный чиновник, пытаясь противостоять агрессии рвущейся во власть ночной хищницы». Слегка наклонив голову, единорог бросил на меня заинтересованный взгляд поверх пенсне, словно пытаясь сопоставить нарисованный газетой образ «безжалостной ночной хЫщницы» со стоявшей перед троном трясущейся кобылкой, явно страдающей от тяжкого похмелья.

«Брехен! Швайнише гнусенбрехен! Министер зак, министер зик-зак… Вас из зи Гроссе министер ЭквестрияОператор едритунгдрочер?! Вас тванен зи? Тариффен хохзалупирт! Налоген цвай хундед баблосен заплатил, ебляйтунгнах! Паравозен шайзе куннелингеУлиткеползен анд срайнише 50 монетен сутке!! Почтамт услуген ист обирайтунг. Грабе унд наглише бабкепиздунг! Полнише обломайтунг. Бундерсрагкоррумпирен путен!».

— «Мне кажется, или не всем пришлась по вкусу предложенная вами новая фискальная политика?» — ехидно осведомился один из пони у стоявшего на возвышении важного чиновника, сердито глядевшего поверх моей головы. «Пиздец! Это я по министру финансов проехался, что ли?!».

«Ебанарищежлобярен! Их хабе аллес панцерфорДойчедрочер! Аух долбище луноход айне бабке ахуиренвышке каталке! Ауснагибатор на хуюпропеллергандонен вертайтунг озалупен унд целентрахен нихт гандонен! Налоге Компенсирен?! Сирен унитаз мет киндер пиписькекартонкен арш!».

— «Дизер зер гут унитаз!» — и вновь правдолюбие и неукротимая честность этого смелого служащего министерства финансов разбилась о холодную ярость злобного создания ночи, не потерпевшую каких-либо возражения от нас, простых и скромных пони.

— «Обдолбен дегенератен!» — изо всех сил саданув копытом по трибуне, она сняла свой задний накопытник и (о ужас!) угрожающе постучала им по благородному дереву — «Рукежопе растирен, тормоза остоебенинг панцершмыг телепортирен ди картевонючке хуйзащек поберайтвафлирен! Май нагибайтер пшик кулачкефистинг нихтралленТрахен! Заебатунг!».

Несмотря на жесточайшую абстенуху, я не мог не уловить веселье, исходящее от аликорнов на троне. Царственные сестры уже в открытую улыбались, причем младшая из них прикрывала рот обутой в серебряный накопытник ногой. Остальные пони, по большей части, явно не причастные к проходившему в зале судилищу, веселились, в полголоса обсуждая мои наиболее цветистые пассажи. «Блин, неужели я там и вправду чем-то стучал?! Ох, бедная моя голова — ничего не помню!».

«Во ист май либбешмелле? Соплиутирайт, вер Селестия давайт дер Буратино пифпафпукен? «Ха-ха» драй штукен! Всучил ублюдише рогатен зоопарккоровен! Йа йа, корове шайзен вымядоикен нах… Аллес задротен вундервафле унд нахт панцерОнанирен фаппен обломайтунг. Жлобярен!» — растоптав и попрыгав на всем том, чего достигло наше общество под мудрым руководством министра финансов Глоупа, порождение мрака не побоялось бросить тень даже на Королевский Дом, открыто обвинив нашу мудрую правительницу в недостаточном финансировании гвардии и невыполнении каких-то надуманных (и скорее всего – никогда не существовавших) обещаний!»

Прервавшись, важный понь пошевелил усами и повернул голову к трону, обменявшись с сидящей Селестией загадочными взглядами. «Ага, все-таки какие-то обещания были. И надо же мне было ткнуть своей задницей в это осиное гнездо!». Вновь взглянув в сторону возвышения с двойным троном, я опустил глаза, почувствовав себя немного лучше, упираясь взглядом в роскошную ковровую дорожку, нежели глядя вокруг себя. В отличие от сдержанной величественности древнего колонного зала, в котором я впервые увидел принцесс, эта, по-видимому, «официальная приемная», просто выносила мне мозг. Грязно-розовые стены с серо-голубенькими витражами и полотнищами драпировок соперничали своей вырвиглазностью с золотом огромного комплекса из двух тронов, стоявших на возвышении возле одной из стен. Красно-розовая дорожка, берущая начало чуть ли от входа в дворцовый комплекс, вплотную подбиралась к подножью тронов с сидящими на них царственными сестрами и бдительно охранялась двумя стражниками – гвардейцем и стражем, занимавших места у подножия тронов своих повелительниц.

«Еще немного – и я наблюю прямо здесь. Дизайнер стопроцентно был под веществами, когда проектировал это».

«Дир Селестия аллесГрифонен обломирт. Гапхойте войнаПереебахтунг!» — расстроился посол Гриндофт, от огорчения даже выпустив из монокль из глаза. Ни для кого не было секретом, что довольно агрессивная нация грифонов переживает мрачные времена, когда их страна раскалывается на мелкие независимые королевства, часть из которых ведет себя как сборище последних бандитов, и даже не стесняется нападать на приграничные поселения нашей страны в поисках не принадлежащих им материальных благ. Видимо, невозможность собственноручно пустить кровь грифонам-мятежникам наполняла посла чуть ли не физическими страданиями. «Школотен, нублише унд боттен – повешайтен раус!».

— «Хмм, довольно точная оценка происходящего у этих клювокошек» — вновь подал голос мешковатый костюм – «Хотя и излишне эмоциональная, на мой вкус…».

— «Прошу вас, Фрайт, продолжайте» — светски улыбнулась Селестия, дождавшись согласного кивка Луны. Они демонстративно не обращали на нас ни малейшего внимания, хотя остальным пони было гораздо труднее делать вид, что они не замечают моего набиравшего силу «выхлопа», вовсю озонировавшего пространство зала.

«Невзирая на ужас, охвативший добропорядочных пони, в столь поздний час собравшихся в этом славном зале, дабы в гордом молчании выслушать нижайшие просьбы посланцев расколотого войной Грифоньего Королевства, отпрыск мрака не постеснялась пойти наперекор проводимой нашим государством политике, и открыто предложило помощь этим хищным созданиям в истреблении протестующих против политики плотоядности городов!

— «Хуйерштаддт изе гуте карте! Айне колонен марширен, Цвайне колонен марширен, Бегемотен светляк шиссен, читерваген бергауфползен унд козявкен Сталлионграден артиллерия бацбацПиздунг. Вир нагибайт аллеснубе ин драй минуте нихт проблем!» — предложила она свой вариант расправы над мирными тружениками восставших грифоньих областей, который был встречен прибывшей делегацией с неподдельным энтузиазмом. При этом, стоявший позади опциона страж, якобы случайно, наступил на спускавшийся к полу декоративный штандарт, отчего у присутствующих в зале гривы вставали дыбом от ужаса, когда за спиной распоясавшейся милитаристки угрожающе качнулись скрещенные копья древних гвардейцев Эквестрии, напоминая о том, что стоит за ее словами.

Посол Гриндофт лично рвался пожать копыто этому темному созданию, отвергавшему волю своего народа, но в этот момент, в зал ворвалась наша доблестная Гвардия Кантерлота, которая и увела зарвавшуюся милитаристскую хищницу прочь из славного зала Палаты, прочь от осуждающих взглядов наших почетных Выборных, прочь – из света во мрак, где ей самое место!»

— «Это было не совсем так» — возразил ночной страж, стоявший у основания ступеней, ведущих к трону ночной принцессы. На его голове красовался шлем с высоким, костистым гребнем кентуриона – «Данная пони была уведена из зала ночной стражей, оттеснившей наших дневных коллег, которые пытались «арестовать» ее, не имея на то ни малейших прав, ведь ночная стража неподотчетна дневной. А уж тем более – ночью».

«Блядь, меня что, еще и арестовать пытались?!».

«Отрадно видеть, что доблестные воины света, бдительно охраняющие покой нашего славного… Хм-хм-хм… Ага, вот!» — продолжил чтение статьи единорог, бурча в усы и пропуская наиболее тупые пассажи и словоблудия, от которых у меня, да и у многих находившихся в зале пони, начинали дергался уши – «Но почему же это вообще произошло? Как могло случиться, что одна из подданных нашего королевства, отринув все возвышенное и святое, в том числе и волю нашей Возлюбленной Принцессы, пошла на сговор со сворой хищных рыбоядных милитаристов, чуждых нам по самой своей сути? Быть может, эта энергичная кобылка – всего лишь несчастная жертва обстоятельств и обмана, чей молодой разум не смог сопротивляться нашептываниям прожженных интриганов и лжецов, выполняла чью-то еще, гораздо более страшную волю? Быть может, дело в том, кому служит это порождение ночи? Мы не знаем ответов на эти вопросы. Но наша газета может с твердостью уверить вас, дорогие читатели, что мы обязательно в этом разберемся». Единорог аккуратно свернул газету, положив ее на серебряный поднос, стоявший у него на спине.

В зале установилась полная тишина. Последние фразы газетной статьи не смог понять бы только тупой – это был толстый, наглый наезд на ночную принцессу.

Вздрогнув, Луна опустила голову, стараясь не смотреть на неприкрыто таращившихся на нее подданных, следивших за каждым ее движением. Напоминая зрителей античных цирков, они ловили каждое движение, каждый вздох униженной Принцессы, что бы потом разнести по всем своим знакомым слух о слабости вернувшейся повелительницы ночи.

«Ублюдки!».

— «Сестра, прошу тебя…» — дрожащим голосом произнесла Луна, поднимаясь со своего места – «Я…». Не произнося ни слова, Селестия подошла к трону своей сестры и обняла ее, заботливо укрыв своим крылом. Сжавшись в комок в сестринских объятьях, в этот момент принцесса ночи превратилась в обычную расстроенную кобылку, ищущую понимания и утешения у своей единственной, любящей сестры.

— «Поганые твари…» — прошипел я. Неожиданно для меня самого, мой голос раздался чересчур громко, чем заработал переключившееся на меня внимание этой сраной толпы – «Что ж мы молчим, верные подданные, а?».

— «Акхем…» — прокашлялся «мешковатый костюм», смущенно отводя глаза от расстроенной принцессы ночи – «Я думаю, мне стоит заняться этой неподобающей статьей. Журналист, вероятно, не совсем правильно расставил акценты…».

— «Не совсем правильно? Как же!» — я был предельно саркастичен – «Это был заказ. Вся статья написана в этом слащаво-верноподданическом духе лишь для того, что бы в самом конце нанести удар. И он достиг своей цели».

— «Почему вы в этом так уверенны?» — нахмурился земнопони, спускаясь на пару ступенек, ближе ко мне – «Или вы хотите отвести внимание от того, что вы…».

— «Разуй глаза, комраден!» — прорычал я, потирая копытом пульсирующий болью висок – «Да целью всей этой писанины была последняя фраза! Заказавшему эту статейку было насрать на меня, на грифонов, да и на все собрание тоже – его целью было поселить недоверие к принцессе Луне!».

— «Но зачем?».

— «Откуда ж я знаю? Но поссорив ее с сестрой, он смог бы уменьшить количество ночных стражей, преданных своей Госпоже и являющихся проводниками ее воли, чем мастерски воспользовался этот невидимый противник. Он мгновенно узнал о произошедшем в Палате Выборных, мобилизировал свои ресурсы среди прессы – и уже к утру мы получаем наспех сколоченную, но все равно крайне опасную статейку».

— «Но…».

— «Ну что же, уважаемый» — я демонстративно покивал головой земнопони, вновь вызвав взрывы боли в своей голове – «Могу вас поздравить – вы прошлепали появление в королевстве внутреннего врага. ДанкеШён!».

— «Ну что же, «опцион», мы были рады выслушать столь занимательную лекцию по политическим технологиям» — светским тоном произнесла Селестия, по-прежнему обнимая крылом расстроенную сестру и холодно глядя на меня с вершины своего трона – «А теперь, я прошу всех очистить зал. «Опциону» предстоит дать мне несколько ответов на чрезвычайно интересующие меня вопросы…».


— «Молодец, Скраппи! Неприятности тебя не ищут – похоже, они твердо знают, где ты находишься» — проворчал Графит, глядя на неспешно проплывающие за окном заснеженные поля и рощи окружающих Кантерлот земель.

Отбытие в Понивилль не обошлось без помпы – на вокзале собралось немало пони, желающих посмотреть на первую за пару столетий пегаску, открыто попавшую в немилость Принцессы и заработавшую за это почетную ссылку. Особенно, если «ночного стража», коим стали меня считать после этой разгромной газетной статьи, конвоируют кантерлотские гвардейцы.

Я был приятно удивлен, когда предоставленные нам места оказались не зарешеченными кабинками для перевозки заключенных, но комфортабельными сидячими местами в просторном шестиместном купе, в котором, вместе с нами, разместился сопровождавший нас меланхоличный пожилой единорог в строгом коричневом костюме.

Обхватив копытами Графита, я забрался ему под крыло, слепо глядя в сгущающиеся сумерки вагона и вдыхая запах обнявшего меня пегаса. Чуть горьковатый, словно старый табак, этот запах немного успокаивал мое бешено стучащее сердце, принося чувство надежности, защищенности от всех бед и невзгод. Оглушенный своим провалом, я даже не собирался разбираться и анализировать, а почему, собственно говоря, меня не воротит от запаха и ощущения объятий сидящего рядом жеребца — я лишь крепче сжимал копыта, прижимаясь дрожащим тельцем к надежному, теплому боку своего друга. Друга.

«Да, похоже, я наконец получил в этом мире надежного друга, который не предаст и не бросит меня» — подумал я, чувствуя, как отпускает меня дрожь, вытесненная дружескими объятьями черного пегаса – «Вот интересно – а смог бы я последовать за другом в ссылку, как он?». Ответа на этот вопрос у меня не было. Да, можно было сколь угодно убеждать себя в том, что ты «никогда и ни за что…», но я повидал слишком много на своем веку, что бы так безоглядно утверждать, как поведу себя я сам в критической ситуации.

Поэтому к черту размышления, к черту сомнения! Пускай меня сослали, пускай передо мной сидит конвоир от магии, посланный самими принцессами убрать меня подальше от монарших глаз – у меня есть надежный друг и новая семья. Все остальное – неважно.

— «Ты знаешь, я в чем-то даже благодарен нашим повелительницам» — задумчиво проговорил Графит, закутывая меня в теплое шерстяное одеяло, лежащее рядом с ним и вновь прижимая к себе крылом – «ведь если бы не все произошедшее – я вряд ли был бы приставлен к тебе Госпожой уже на официальных основаниях, как «друг семьи»[6]. И ради этого, я готов пережить даже гнев обоих Принцесс».

— «Повелительница не сердится на вас» — меланхолично сказал единорог, поднимая глаза от развернутой перед ним газеты. На кончике его рога едва заметно светился крошечный огонек, испускавший двигавшийся по газете луч, по-видимому, позволявший ему читать, не беспокоя окружающих, даже в полной темноте.

— «Почему вы так в этом уверены?» — вежливо поинтересовался Графит, предупреждая мои попытки влезть в разговор – «Ведь ее, образно говоря, сослали на неопределенный срок в деревенский городишко…».

— «Угу. С одной стороны – с глаз долой. С другой — я буду находиться под присмотром ее Первой Ученицы, а значит – под полным контролем. Умно» — не сдержавшись, пробурчал я из шерстяных глубин.

— «Эхх, молодеж…» — вздохнув, единорог отложил газету, и неяркой вспышкой телекинеза зажигая керосиновые лампы, осветившие мягким светом темно-зеленые стены купе, мгновенно превратив его в теплое и уютное место – «А вам не приходило в голову, что наши принцессы должны считаться с мнением других пони? Что они должны соблюдать приличия и определенный этикет?».

Мы переглянулись. По удивленному выражению на морде Графита, я понял, что такой вариант событий даже не приходил ему в голову. А я? Где были мои гляделки?

— «Ох блин!» — я от души стукнул себя копытом по голове. Вышло не больно, поскольку в этот момент я очень напоминал небольшую шерстяную мумию, возбужденно возившуюся в кольце ног удерживающего меня пегаса. Единорог покивал головой, с улыбкой глядя на мою возню – Графит явно не собирался отпускать меня с дивана, уже зная, что в момент возбуждения или раздумий я мечусь по комнате, мало что не бегая по потолку.

— «Так вот почему все выглядело так нелогично для меня, на самом деле, имея под собой огромный смысл! Принцесса выставила меня из Кантерлота, поскольку узнала все, что ей было нужно на данный момент, передавая эстафету своей юной ученице, которая в порыве энтузиазма готова разложить меня на составляющие во имя своих научных изысканий. Для поборников законности все выглядело как наказание за скандал в «Бундестаге», а сторонников либерализма привлекла мягкость наказания… Гениально!».

— «Я рад, что вы, наконец, по достоинству оценили способности нашей Принцессы» — кивнул единорог – «Поэтому никогда не забывайте о том, что наша повелительница видела наших прадедов – и увидит наших правнуков, даря им свою милость и любовь. Служите ей верой и правдой, и когда-нибудь , вы поймете, что вы поступали так, как должно. Что вы поступали хорошо».

Последняя фраза нашего попутчика мне понравилась, несмотря на насквозь религиозный подтекст, звучавший в его словах. Повозившись, я вновь затих под дружеским крылом, глядя на огонек лампы, отраженный в темнеющем окне.

«Как интересно. Неужели в этом мире есть правитель, которого можно не только бояться или презирать, а любить и служить ему изо всех своих сил? Пожалуй, нужно познакомиться с этим служением принцессам получше…».

[1]просторное обеденное помещение древних римлян с лежанками для приема пищи.
[2] Drama queen (англ. сленг) – нервная личность, устраивающая мелодрамы на пустом месте.
[3 ] Blackmore's night — Dandelion wine. Как всегда, Яндекс знает, и даже даст послушать.
[4] Опцион – десятник в римской армии.
[5]Товарищ министра – заместитель министра, по современной «табели о рангах».
[6]Намек на «друга дома» — французский эвфемизм, обозначающий любовника.