История, о которой забыли
Осколки тёмного прошлого в фундаменте светлого будущего
-Милена! Милена! Что за несносная девица!, — возмущался Люций Феррус, уважаемый дворянин, чистокровный единорог, гордившийся своей родословной не меньше, чем своей дочерью – Миленой, которая, впрочем, на сей раз преподнесла родителю неприятный сюрприз.
-Ну что такое, папочка? Что ты так раскричался?, — она сделала умиляющее-виноватые глаза и мило улыбнулась. Любое сердце растаяло бы при виде этой невинной мордашки, но Люций был слишком возмущён.
-Не строй из себя дурочку, юная леди! Ты что, не знаешь, который час?! Я велел тебе быть дома до наступления темноты! Мало того, что ты сбежала без спросу, так ещё и пришла так поздно!
-Но ведь пришла же!, — Милена прижалась к отцу, обняв его за шею.
-Ещё бы ты не пришла!, — ответил Люций гораздо спокойнее и тише, -Ты сама знаешь, какие нынче времена. А если бы ты нарвалась на банду пегасов или, — голос его сошёл на шёпот, -или даже на земных.
Милена, молодая единорожка, в скором времени заканчивающая школу, вдруг отстранилась от отца и, сделав несколько шагов по комнате, вдруг заговорила как-то нервно:
-Отец, ну что за предубеждения у тебя? Почему ты так относишься к другим?, — она повернулась к нему, устремив на отца отчаянный взгляд, -Земные – совсем не плохие! Пегасы…не знаю, наверное, тоже…Но земнопони…
Люция вдруг как озарило. Он сморщился и разочарованно замычал, качая головой.
-Нет…Ну нет же! Ну как так!, — восклицал он, -Как я мог пропустить это! Моя дочь спуталась с безродным земным! Проклятье на мою голову! Милена! Молю, скажи, что это не правда! Скажи – «отец, ты старый идиот, я ни с кем не спуталась, только единороги, только чистая кровь!»
Но Милена лишь покачала головой обречённо, отчего розовые кудряшки её весело запрыгали в такт.
-Я ни с кем не путалась, отец, — говорила она, чеканя каждое слово. –Но я действительно связалась с ними. И знаешь, я поняла! Это мы – варвары и ничтожные черви! Мы! Из-за нашей глупости гибли сначала урожаи, а потом и пони. Это мы виновны в этой войне, это мы…
Отцовское копыто отвесило звонкую пощёчину охнувшей единорожке, не знавшей – плакать ей, злиться или молча терпеть.
-Замолчи!, — вскричал отец, -Не смей нести эту чушь! С детства забиваешь свою голову всякой мерзостью…Вот, нашла, наконец, что впихнуть под свои кудри! Мы монстры? Тогда и я монстр! И мать твоя! И ты, неблагодарная девчонка! Или ты забываешь дорогу к этим мерзавцам, или забываешь путь в этот дом! Опозорив мой род, ты опозоришь всех единорогов! И если на то пошло…Ми-Милена! С-стой! Куда ты?!
Ничего не сказав, единорожка резко развернулась, пинком открыла дверь и галопом помчалась в ночную тьму.
Люций хотел было броситься за ней, но вдруг остановился.
-Ничего с ней не случится. Сейчас всюду бродят Охранные Отряды. Они найдут её раньше, чем она выйдет за пределы имения. Конечно, ей придётся долго выпрашивать у меня прощения…Но я хороший отец. Я прощу её.
Успокоив себя этими словами, Люций направился спать, полный уверенности, что на завтра его дочь если не сама, то в сопровождении Охранного Отряда вернётся в родное гнездо.
Лорд Феррус проснулся поздней ночью от того, что под окнами беспрерывно кто-то топал и переговаривался. Подойдя к окну, он высунулся на улицу и прокричал хриплым сонным голосом:
-Эй, да что там происходит? Тут некоторые спать пытаются!
Под окном то и дело проходили единороги из ближайших окрестностей – именитые и уважаемые пони шли куда посреди ночи, тревожно переговариваясь. Среди этой толпы то тут, то там, проходили строем Охранные Отряды. Наспех одевшись, Люций вышел на улицу.
-Силиций!, — окликнул он своего соседа, лорда Силиция, -Что происходит? Куда все идут? Шо там дают?
-Накрыли подпольный притон земных тут неподалёку. Я специально добирался сюда двадцать минут, чтобы увидеть это. Они там, говорят, готовили какую-то акцию Сейчас и поглядим.
В душе Люция появилось гнетущее противное предчувствие, которое он безуспешно пытался задавить. Вскоре, процессия дошла и до места назначения. На окраине леса, что был во владении лорда Делирия, стояла маленькая избушка, оцепленная «Охранками».
-Эти подлецы закрылись в подвале дома. У них там целый штаб, — вещал офицер, ответственный за происходящее, -мы выкурим их и пересажаем в тюрьму!
Единороги-солдаты укладывали солому по периметру избушки. Трое других с факелами ждали команды.
-Готово?, — нетерпеливо крикнул офицер и солдаты синхронно рявкнули «так точно!»
-Когда я зажгу солому, им будет хорошо, — сказал он себе злорадно, -Поджигай!
Три факела были брошены. Солома вспыхнула моментально, охватив избушку пламенем.
Единороги охали, вздыхали, дамы падали в обморок, джентльпони сдержанно кивали, одобряя «столь жёсткую политику».
В избушке показалось движение. Взгляды благородных единорогов приковались к окну, и которого в пламени высунулась голова земнопони, прокричавшего:
-Жгите нас, сколько хотите! Мы умрём, но дело наше будет жить! Даёшь единое государство!
-Даёшь единое государство!, — повторил звонкий девичий голос.
Словно тысяча игл вонзилась в сердце Люция. Этот голос он узнал бы из миллиарда других голосов.
-Милена!, — взревел он и бросился к полыхавшему домишке. –Милена, дочка!
-А ну-ка не подходите, милорд!, — отстранил его рослый сильный солдат, -Вы можете пострадать.
-Там..там..Милена! Моя дочь! Сделайте что-нибудь! Скорее, потушите…Освободите! Пустите меня!, — Люций метался то к толпе зевавших единорогов, то к солдатам, то пытался тщетно пробиться к избушке. Он словно обезумел, потеряв над собой контроль.
-Мы…за…бодное…иное…арство! Мы…за…монию!, — доносил ветер сквозь треск древесины голоса погибавших пони.
К Люцию подошёл офицер.
-В чём дело?, — грозно спросил он, нависнув над распластавшимся по земле несчастным, -Вы что тут устроили?
-Господин офицер, там моя дочь!, — рыдал Люций, хватаясь за офицера, как за последнюю надежду.
-Вот как?, — глаза вояки зло сверкнули, -Что ж, господин Люций, благодарю за сигнал. Мы обязательно выясним, какого лешего дочь столь влиятельного и серьёзного лорда делала в штабе вражеской подпольной террористической организации. Сейчас вы можете идти, но не переживайте – за вами скоро придут.
Сказав так, офицер отошёл от задыхавшегося в беззвучном плаче Люция и дал распоряжение распустить толпу зевак. Когда все разошлись, а избушка догорела, Люций, пошатываясь подошёл к дымившемся головешкам и вошёл в развалины. На полу он нашёл три почти до кости обгоревших тела — двое земных и одно, маленькое, с рогом. Безмолвно, без слёз Люций лёг на пол и обнял останки дочери, пролежав так до самого утра.
С первыми лучами солнца Люций Феррус проснулся и, не разбирая дороги, помчался вперёд. Он бежал что было сил, насколько позволяли его немолодые уже суставы и мышцы. Он знал, куда бежал. На востоке этих земель находилась пещера. Там часто видели земных, но сунуться не отваживались — несколько передовых отрядов так и не вернулись из тех мест. И теперь Люций держал путь туда.
Вот и пещера. Невысокий вход, из которого дохнуло сыростью и холодом. Но отступать единорогу было некуда. Он уверенно шагнул вперёд и зашагал в холодной тьме. Он не видел дороги, но знал, что идёт верно. Сколько он шёл? Десять минут? Или три часа? Теперь время для него не имело значения. Люций словно выпал из времени и пространства. Но внезапный, увесистый, резкий удар в нос остановил шествие отчаявшегося единорога.
Люций пришёл в себя от того, что кто-то влепил ему крепкую пощёчину. Лорд обнаружил себя сидящим на полу, передние ноги его были связаны с задними одной верёвкой. В центре пещеры горел костёр. Тут было очень просторно и не так холодно. С десяток земнопони было здесь, и каждый занимался чем-то — точили оружие, прибирались, что-то перетаскивали...
-Лопата! Лопата!, — закричал один из них, увидев, что Люций открыл глаза, -Рогатый очухался!
Пони побросали свои дела и встали перед ним со злорадными и в то же время любопытными взглядами.
Вперёд вышел, очевидно, главарь.
-Так ты очнулся, отец?, — спросил рослый крепкий пони — впрочем, как и все присутствовавшие. -Я — Лопата, типа главный тут, — представился он, не дожидаясь ответа.
-Люций Феррус, — машинально буркнул единорог бесцветным голосом.
-Те чё надо здесь, батя?, — спросил Лопата, грозно сплюнув.
-Я...Я пришёл...Потому что они убили Милену...
Пони переглянулись. Им стало казаться, что единорог «с приветом» и, кажется, этот «привет» намеревался передать остальным.
-Давай-ка по существу, — одёрнул его Лопата.
И Люций поведал им всё, что было. О подпольной организации, о поджоге, о дочери...О свободном и едином государстве. Земные слушали не без интереса. Когда рассказ был окончен, Лопата сплюнул ещё раз, для солидности, и спросил:
-Стрёмная история. Но от нас-то ты чё хочешь?
-Примите меня к себе! Я буду сражаться за вас! За свою дочь...За единение!, — Люций почти из шкуры вылезал от рвения.
Но земнопони лишь рассмеялись.
-Не хватало нам ещё рогатого!
-Да из тебя воин, как из меня балерина!
Лопата остановил галдёж, подняв копыто. Склонившись над Люцием, он сказал:
-Мы не можем тебя взять, дядя. Ты единорог. А мы вас не то, чтобы не любим...Скорее, не доверяем. Да и чё за хрень — единорог, сражающийся за земных? Кого ты хочешь одурачить?
-Я никого не дурачу!, — с пылом заговорил Люций, -Я видел, что они делал и ка они это делали! Если таков мой народ, я не желаю иметь с ним ничего общего! Раньше я гордился своим рогом и чистотой крови, но теперь это для меня позор! И я готов смыть его лишь кровью! Единорожьей! Неважно, чьей — моей или других...Но я готов искупить. Я готов сражаться за единение!
Лопата о чём-то задумался. По ходив вперёд-назад, он сказал:
-Пойми, дядя. Мы не против единства. И мы против войны. Мы так-то мирные. Но сейчас наша приоритетная задача — месть. Просто месть и всё. А там уж как получится.
-И для меня — месть, — прошипел Люций. -Я буду мстить единорогам. А когда почувствую, что полегчало, тогда и за объединения поговорим. А рог мой если вас смущает — так срубите его! Отломите! Скорее! Не желаю носить его!
Одобрительные возгласы прокатились по рядам пони. Лопата как-то по-особенному посмотрел на Люция.
-Мда? Серьёзно? Даже вот так? Лишай! Лишаааай!, — позвал он кого-то.
-Ча?, — отозвался кто-то из глубины пещеры.
-Зови Дурня!
-Он с Мотыгой и Булыжником картоху таскает!
-Да я тя не спрашиваю, ча он делает! Зови!
«Дуууреееень! Дуууурееееееень!», — раскатилось в глубине пещеры.
Через минуту, тяжело шагая, явился высоченный конь, одно копыто коорого было размером с голову Люция.
Лопата подошёл к нему. Даже он — Лопата — один из самых высоких жеребцов — еле достигал Дурню до подбородка.
-Дурень, смотри. Это — Люций. И он хочет к нам присоединиться. Всё, что от тебя требуется...
-Понял!, — рявкнул и кинулся на Люция. Но единорог даже не поморщился. Ему было теперь всё равно.
-Нет!, — скомандовал Лопата. -Нихрена ты не понял! Ты ж Дурень!
Что нужно сделать с единорогом, чтобы он стал как земнопони?
Дурень задумался, поморщился, почесал затылок и выдал:
-Убить?
-Нет, дубина! Рог! Убери ему рог и всё!
-Ааа! Это можно!, — повеселел Дурень и не успел более никто ничего вымолвить, как здоровяк схватил увесистый камень с пола пещеры и махнул им наотмашь над головой Люция.
Боль пришла позже. Сначала Люций почувствовал кровь на голове. Потом — осколки рога на полу. Корчась на полу от боли, он не слышал радостных криков земнопони. Одно лишь лекарство от этой боли было теперь у Люция. Теперь он был одним из них. Теперь он отомстит. Эти осколки на его лбу будут вечным клеймом для него. Но они будут и символом, уверял себя Люций. Символом свободы и равенства. Памятью о дочери.
-Эй! Люций — не подходящее имя для земного!, — сказал вдруг Лопата. -Отныне будешь Обломок.
-Мне нравится, — Люций улыбнулся. Он посмотрел ещё раз на осколки рога на полу искры прошлого медленно затухали в них, сменяясь бликами будущего.