Властелин Колец: Содружество - это магия
Глава XVII. Вместе
Час давно прошел, а Фродо так и не вернулся, не объявился и Боромир, и Твайлайт куда-то пропала. Содружество разделилось в поисках товарищей: Гимли и Леголас прочесывали берег, Арагорн побежал к развалинам дозорной башни Амон-Ведар, чтобы осмотреть местность с высоты, хоббиты и пони разбрелись по окрестным перелескам.
Шелест листвы под их копытами сливался с гулом недалекого водопада, сквозь куцые древесные кроны серело холодное небо.
– Твайлайт, – надрывала голос Эпплждек, – сахарок, отзовись!
– Фродо! Боромир! – вторила ей Рарити. – Ну вот, кажется, теперь мы сами заблудились. Сколько мы уже ходим?
Сзади послышался топот, и пони обернулись, надеясь увидеть кого-то из друзей. Но на них неслась дюжина здоровенных орков в черных железных нагрудниках с криво намалеванной эмблемой – белой ладонью.
– Пони! – орали орки, потрясая ятаганами. – Взять их!
Рарити и Эпплджек испуганно заржали и ломанулись сквозь заросли, не разбирая дороги. Пони-фермер мчалась вперед, не обращала внимания на ветви, хлещущие ее по мордочке и бокам, оставляя царапины, а вот более нежной единорожке приходилось туго: она отставала, и, в конце концов, один из орков схватил ее за хвост.
– А! Пусти, грубиян! Помогите!
Услышав крик подруги, Эпплджек повернула назад и прыгнула на орка, ударив его копытом по лбу. Орк выпустил хвост Рарити и, пошатнувшись, отступил на несколько шагов.
– А ну не трогать нас, пока шкура цела! – прикрикнула Эпплджек, заслоняя собой единорожку.
Взявшие их в кольцо орки лишь осклабились и заулюлюкали, надвигаясь на пони. Эпплджек поправила шляпу, готовясь к драке, а Рарити хмурилась, пытаясь вспомнить хоть одно из своих швейных заклинаний, которое можно было бы использовать для защиты. Она привыкла оперировать маленькими легкими предметами, поэтому о том, чтобы применить колдовство к самим оркам, нечего было и думать. Рарити подхватила устилавшие землю опавшие листья и закружила их вокруг себя и Эпплджек, рассчитывая, что этот трюк собьет врагов с толку. На какой-то миг это сработало: орки удивленно зароптали, – но в следующую же секунду рыже-красный вихрь листвы начали кромсать их черные клинки.
– Элендил! – раздался вдруг боевой клич.
Закрутившиеся вокруг пони листья закрывали обзор, из-за завесы доносился звон стали, пыхтение и крики орков. Рарити и Эпплджек невольно зажмурились. Когда звуки боя затихли, единорожка отпустила листья, и те с влажным шелестом упали наземь: перед пони стоял тяжело дышащий опирающийся на меч Арагорн, вокруг него лежали трупы орков.
– Быстрее! – скомандовал следопыт. – Надо найти Мерри и Пиппина.
– А Фродо? – спросила Эпплджек уже на бегу.
– Я видел его, – хмуро бросил Арагорн.
Тут местность огласил зычный звук рога, деревья и скалы задрожали от его грозного эха.
– Гондорский рог! – воскликнул Арагорн. – Боромир зовет на помощь!
Он резко изменил направление, и пони последовали за ним.
На окруженную зарослями ольшаника полянку они выбежали уже слишком поздно: повсюду лежали мертвые орки, бледный Боромир полусидел, привалившись к высокому дереву, и сипло дышал, из груди его торчало три толстых черных стрелы. Следопыт присел рядом с ним, осмотрел раны и грустно покачал головой.
– Арагорн, – прошептал Боромир, – прости. Полуросликов… и пони я не уберег. Урук-хаи забрали их, и Твайлайт… кажется, она… ее ранили. И ее тоже забрали.
Рарити и Эпплджек ахнули. Арагорн хотел что-то сказать, но Боромир остановил его:
– Ты видел Фродо?
– Да, он невредим.
– Я пытался отобрать у него Кольцо. Я виноват. Но я… расплатился.
– Ты храбро сражался, Боромир, – сказал Арагорн, сглотнув слезы. – Ты сохранил честь.
Гондорец протянул руку к лежащему рядом с ним оружию, и Арагорн подал Боромиру его меч. Воин крепко сжал рукоять, улыбнулся и закрыл глаза.
Рарити легла на траву и, уткнув мордочку в передние ноги, тихо заплакала. Эпплджек приблизилась в стоящему на коленях у тела Боромира Арагорну и осторожно погладила его по спине копытом. Она была не в силах отвести глаз от бледного лица павшего.
Так их и нашли пришедшие с западного склона Гимли и Леголас: гном сжимал в руках окровавленный топор, эльф – длинный кинжал: стрел у него не сталось.
– Увы! – сказал Леголас. – Мы охотились за орками, и немало их перебили у берега и в лесу, но лучше бы мы были здесь.
Арагорн тяжело вздохнул, будто не хотел отворачиваться от тела гондорца, и, поднявшись, рассказал Гимли и Леголасу, что произошло с Мерри, Пиппином и пони, и что он отпустил Фродо.
– Да как же он один? – воскликнул Гимли.
– Сэм наверняка с ним. Вы же слышали, что он говорил: Фродо давно решил идти в Мордор один, – и я не вправе перечить Хранителю Кольца.
– Так что же, – возмутился Гимли, – все было напрасно? Содружество распалось?
– Нет, – Арагорн положил руки на плечи ему и эльфу, и Рарити с Эпплджек подбежали к ним, – ведь мы еще вместе. Мы спасем хоббитов и пони, мы не оставим наших друзей. Но сначала – похороним павших.
Хранители пустились в погоню в сумерках – сразу после того, как воздали Боромиру последние почести: положили его тело в лодку, нагруженную оружием сраженных им орков, и пустили по течению Андуина.
Ночь напролет они взбирались по осыпям, спускались в каменистые ложбины и поднимались вновь, пока совсем не выбились из сил, и Арагорн не позволил сделать привал. Всю еду и одеяла они бросили на берегу Андуина, но устали так, что заснули мгновенно, не беспокоясь ни о пище, ни о тепле. Только Леголас остался на страже.
Наутро двигаться стало чуть легче: скальные развалы постепенно сменялись холмистой равниной, да и вражий след при свете солнце невозможно было потерять: орки оставляли за собой грязные объедки хлеба, изодранные черные плащи, засаленные тряпицы, разбитые кованые сапоги.
– Смотрите! – Арагон остановился и припал к земле, ощупывая почву руками. – Не ветер принес сюда этот лист из Лотлориэна.
Он выковырял из грязи брошку в виде зеленого листочка с серебряными прожилками – такими были заколоты все плащи, которыми снабдила Хранителей владычица Галадриэль.
– Ай да хоббиты, – обрадовался Гимли, – подают нам знак!
Ободренные находкой, товарищи ускорили ход. Впереди всех бежал легконогий Леголас, за ним – Арагорн и пони, последним, кряхтя и пыхтя, грузно топал Гимли.
Увидев мучения гнома, Рарити замедлила галоп и, поравнявшись с ним, предложила:
– Садись на меня.
– Спасибо, Щедрая, – усмехнулся он, – но гномы – не всадники, да и не пристало леди таскать тяжести.
– После того, как ты радушно принял меня в Эреборе, как защищал в пути, это – меньшее, что я могу для тебя сделать. Гордость леди не пострадает от того, что она поможет другу.
Глянув вперед, на удаляющиеся силуэты соратников, Гимли пожал плечами и взгромоздился на пони. Рарити согнулась под тяжестью гнома, ей послышалось, как хрустнул ее позвоночник. Но, если бы единорожка отказалась от того, что предложила, ее гордость точно бы пострадала, поэтому она стиснула зубы и упрямо двинулась вперед. «Повозки с самоцветами, которые меня заставляли тягать алмазные псы, были тяжелее», – уговаривала она себя, всё больше ускоряясь, стараясь догнать Арагорна и Эпплджек.
След вел на север и на закате подвел к крутому обрыву, под которым расстилалась покрытая молодой нежно-зеленой травой бескрайняя равнина.
– Рохан, – сказал Арагорн, остановившись на краю обрыва.
– Они уносят пленников в Изенгард, – кивнул Леголас, щурясь вдаль.
– К тому Саруману, который держал у себя Рейнбоу? – уточнила Эпплджек.
Тут их, наконец, нагнали Рарити и Гимли. Гном слез на землю и, потирая спину, прошелся неровной походкой туда-сюда: его укачало. У пони подкосились ноги, и она упала бы, не поддержи ее Эпплджек.
– А я всё гадала, куда ты делась, – сказала она. – Позвала б меня, я б подсобила.
Пони окинули взором зеленую равнину и сглотнули наполнившую рот слюну: сочная травка манила их, не евших толком третьи сутки.
– Когда спустимся, перекусите, – сказал Арагорн. – Каждая средиземская лошадь мечтает попасть на роханское пастбище.
– Но нам нельзя задерживаться! – в один голос запротестовали пони: они стыдились того, что могут насытиться в то время, как друзья голодают.
Немного отдышавшись, Хранители отыскали тропку вниз и продолжили погоню. Бежали без остановки до самой ночи: Рарити и Эпплджек по очереди подвозили Гимли – но лишь по несколько минут, чтобы только дать ему восстановить дыхание, не отстав от Арагорна и Леголаса.
Хотя трава в Рохане уже зеленела, ночной ветер оставался холодным и пронизывал до костей. Путники укрылись от него за высоким холмом. Арагорн и Леголас дежурили по очереди, позволив гному и пони как следует отдохнуть. Гимли захрапел сразу, едва коснулся головой земли, а Рарити и Эпплджек вначале все-таки пожевали травы.
На заре их разбудил Арагорн:
– Сюда скачут всадники.
– Черные? – испугалась спросонья Эпплджек.
– Нет, большой отряд роханцев.
– Числом сто пять, – пояснил зоркий Леголас.
– Мы не знаем, чего ждать от них, ведь Саруман поработил разум их короля Теодена, поэтому вы, пони, спрячьтесь получше: роханцы, конечно, любят лошадей, но не возьмусь судить, как вас примут, – а мы с Гимли и Леголасом пойдем им навстречу и попробуем что-нибудь разузнать. В молодости я служил в войске Тенгела – быть может, в том отряде найдется кто-нибудь из старых воинов, кто меня помнит.
Итак, средиземцы, пригибаясь к земле, побежали вперед, а Рарити и Эпплджк остались прятаться в тени холма, переживать за друзей, а заодно гадать, сколько же Арагорну лет.
Звездная ночь окрашивала Фангорн в синие тона: из иссиня-черной дымки выступали темные стволы деревьев с сизыми кронами, по земле стелился голубой мох. На нем распростерлась едва заметно дышащая Твайлайт Спаркл, подле нее сидели, жадно глотая лесной воздух, Мерри и Пиппин. Рядом с ними стояла избитая, перепачканная в грязи и крови Пинки Пай.
– Она…, – дрожащим голосом произнесла пони и, всхлипывая, сбивчиво затараторила: – она и Боромир прибежали к нам на помощь, когда мы с Мерри и Пином искали Фродо, и на нас напали орки, и Боромир начал драться с ними, а Твайлайт накрыла нас волшебным щитом, но орков было слишком много, и Боромир такой: «Бей их насмерть!» – а Твайлайт такая: «Я не могу убивать!» – а потом один урук-хай ранил ее в шею, и она потеряла сознание, и щит пропал, и орки схватили нас и убили Боромира, и нас долго тащили куда-то, били плетьми, и оскорбляли, а Твайлайт не могла колдовать, потому что слишком ослабела от раны, но она очень разозлилась на орков, и на привале она загорелась – ну, как обычно с ней бывает, когда она очень злится! – и веревки на ней сгорели, и ее рог засветился такой же нехорошей аурой, как тогда, когда она использовала магию Сомбры, и она направила его на орка, и я такая: «Твайлайт, что ты делаешь?» – а Твайлайт такая: «Караю»…
Пинки Пай замолчала, и Флаттершай ахнула и, закрыв рот обоими копытами, чтобы не закричать, начала инстинктивно пятиться, пока не уперлась в ногу склонившегося над хоббитами и пони Древня. Рейнбоу Дэш воскликнула:
– Ты же не хочешь сказать, что Твайлайт… убила всех орков?
– А-а-а! – заверещала Флаттершай, не зная, то ли ей радоваться, потому что аликорн спасла друзей от чудищ, то ли бояться ее теперь.
Но Пинки не закончила рассказ – просто ее легкие оказались не бездонными, и ей потребовалась пауза, чтобы набрать воздуха и продолжить:
– Нет же, глупенькая! Как Твайлайт могла такое сделать? Это не она, потому что вдруг того урук-хая проткнуло насквозь копье, и она упала и больше не шевелилась, а отовсюду послышались топот, ржанье, стон, и смерть и мрак со всех сторон, потому что на орков, которые нас украли, напала сотня людей на конях, и они с орками начали убивать друг друга, и нас с Пином едва не задавило упавшей лошадью, а потом Мерри подполз к трупу урука и перерезал свои путы его мечом, и освободил нас с Пиппином, тогда я взяла Твайлайт себе на спину, и мы побежали подальше от смертоубийства, и бежали, и бежали, и прибежали сюда. Это ужасно!!! – завопила Пинки Пай под конец и вдруг уставилась на пегасок: – Ой, Рейнбоу, ты жива! И Флаттершай!
– Экая ты торопыга, – попенял Древень Пинки Пай. – Давайте-ка мы сначала доставим вашу подругу ко мне домой да попробуем выходить. А там, глядишь, и Гэндальф снова объявится, уж он-то точно поможет.
– Оно говорит, Мерри, – прошептал сидевший на мхе рядом с приятелем Пин, – дерево говорит!
– Я не дерево, я – энт! И вы мне расскажете, кто такие да из каких земель, – сказал Древень, – в свое время.
Взвалив себе на плечи Твайлайт и перепугавшихся, но слишком измотанных, чтобы сопротивляться, хоббитов, он целеустремленно зашагал через лес. Пегаски и Пинки Пай следовали за ним, стараясь не отстать, и вполголоса переговаривались: Рейнбоу рассказывала, как им с Гэндальфом удалось победить Балрога.
Маг, будто знал всё заранее, уже поджидал их у жилища Древня.
Твайлайт положили на замшелый каменный стол и смочили ей губы водой из кувшина энта. Гэндальф приложил ухо к груди пони и долго вслушивался в слабое биение сердца. Потом положил левую руку Твайлайт на лоб, а правой сжал висевший у нее на шее закопченный серебряный кулон и зашептал:
– Хлара орэлйа, Твайлайт Спаркл, наи тануварйэл и тиэ калэнна… Она очнется, просто очень устала.
Полночи прошло в тихих разговорах: Древень расспрашивал Мерри и Пиппина о народе хоббитов и подбирал подходящее описание, чтобы занести их в Изначальный Перечень Сущих, пегаски утешали шокированную побоищем Пинки Пай, Гэндальф нашептывал что-то Твайлайт на ухо. Потом хоббиты и пони заснули, улегшись рядком на земле.
Твайлайт Спаркл очнулась, как ей показалось, от жгучей боли в шее. Разлепив веки, аликорн увидела над собой хаотическое нагромождение ветвей и листьев с запутавшимися в нем, как рыбы в сети, солнечными зайчиками, похожими на золотые биты. Лишь одному тонкому лучику удалось пробиться сквозь кроны Фангона – и он падал точно на ее серебряный кулон, нагрев металл так, что тот начал жечь шкурку.
Твайлайт перевернулась на живот и сжала виски копытами. Последнее, что она помнила: она наставила на урук-хая рог – и орк упал замертво.
– Я убийца, – прошептала она.
– Нет, – раздался знакомый голос, – на твоих копытах нет крови, ибо схватившие вас орки пали не от твоего гнева.
Аликорн приподнялась и повернула голову к источнику звука: перед ней стоял Гэндальф в своем неизменном сером плаще! Твайлайт быстро сопоставила факты: ее последние воспоминания – боль, ярость и убийства, и теперь, очнувшись в каком-то чудном лесу, она встречает волшебника, который уже много недель, как погиб.
– Я умерла?! – воскликнула Твайлайт. – А Пинки, где она? Она жива?
Маг улыбнулся и отступил в сторону: из-за его спины показались Пинки, Флаттершай и Рейнбоу Дэш! Поскольку аликорн сидела на каменном постаменте, друзья смотрели на нее снизу вверх, и глаза их светились радостью.
– Неужели мы все…, – голос Твайлайт дрогнул.
– Мы все живы, глупенькая, – сказала Пинки Пай. – Только Боромир погиб по-настоящему.
Убедившись, что аликорн здорова, Гэндальф ушел, а пони принялись рассказывать Твайлайт, где они находятся, и какие тропы привели их сюда. Твайлайт молчала, не выпуская из объятий «воскресшую» Рейнбоу Дэш и обретенную после столь долгой разлуки Флаттершай.
– Я так рада, что вы живы, девочки, – сказала она, наконец. – Но я… боюсь, что вы больше не станете дружить со мной – с убийцей.
– Чем ты слушала? – возмутилась Рейнбоу Дэш. – Тебе же сказали: орков перебили роханцы! Зачем продолжаешь на себя наговаривать?
– Это неважно, – покачала головой Твайлайт. – Главное, что я была готова, понимаете? Я хотела убить. И я бы сделала это, если бы силы не иссякли, и я, возможно, убила бы и роханцев, которые там появились.
– Не стоит так переживать, Твайлайт, – не очень уверенно сказала Флаттершай. – У меня тоже были проблемы с управлением гневом, и я обидела многих хороших пони, а некоторых даже поколотила, но потом я разобралась и научилась контролировать…
– Обидела? – с истерическими нотками в голосе аликорн схватила подругу за грудки. – Поколотила? Я чуть не убила несколько десятков живых, говорящих, думающих существ! А ты говоришь об обидах!
– Но ведь сейчас ты больше не хочешь никого убивать? – спросила Флаттершай.
– Да, но это не значит, что желание не придет снова. Я понимаю, что орки – наши враги, и я не осуждаю средиземцев за то, что они их убивают – они ведь лишь защищаются. Но когда я говорю себе, что, собираясь уничтожить орков, я лишь хотела защитить себя и друзей, я чувствую, что просто оправдываюсь. Я кое-что видела в Зеркале Галадриэли: черный аликорн-тиран захватил Эквестрию. Раньше я думала, что это королева чейнджлингов или Найтмер Мун, но теперь боюсь, что это… могу быть я.
Помалкивавшая Пинки Пай вдруг расхохоталась – почти, как в прежние времена:
– Хи-хи-хи! Ну, насмешила, Твайлайт! Ты – тиран? Ха-ха-ха, отличная шутка!
Хотя в последние дни Пинки стала веселиться куда меньше, смех ее оставался таким же заразительным, как раньше, и каменное жилище Древня огласил звонкий хохот четверых пони.
Запах гари Хранители почувствовали еще издали, до того, как увидели стелющийся по земле черный дым. Средиземцы спрыгнули с коней, отданных им Эомером, предводителем роханского отряда, и выбежали на вытоптанную опушку мрачного темно-зеленого леса. На опушке возвышался курган из обугленных тел урук-хаев и орков помельче – всё, как и описывал Эомер: всадники Рохана сложили трупы в кучу и подожгли.
– Он сказал, что никто не видел здесь ни хоббитов, ни пони, – утешил Арагорн Эпплджек и Рарити, которые при виде тлеющих трупов едва не лишились чувств. – Я изучу следы: возможно, им удалось сбежать.
Странник принялся, на взгляд непосвященного, беспорядочно бегать по поляне, склонятся низко-низко к истоптанной, пропитанной кровью земле и чуть ли не лизать ее. Довольно быстро его внимание привлекло черное пятно у самого леса:
– Кострище? – спросил Гимли.
– Если и так, то самое жаркое кострище, что я видел, – нахмурился Арагорн. – Глядите, почва оплавилась и окаменела, а ближайшие деревья рассыпались в угли. Должно быть, какое-то приспособление Сарумана.
– Переносной кузнечный горн, чтобы быстро латать доспехи? – предположил Гимли.
– Смотрите! – указал Леголас вглубь леса. – На той ветке клочок лориэнского плаща!
– Они пошли в Фангорн? – в ужасе воскликнул гном. – Как бы там их не настигла худшая судьба, чем здесь!
– Просто не поднимай слишком высоко свой топор, Гимли, – сказал Леголас, – и Фангорн тебя не тронет.
Хранители углубились в лес: деревья угрожающе поскрипывали, воздух в чаще был спертый, дышалось трудно, но путников поддерживала надежда: то и дело Арагорн находил след широкой хоббитской ступни или копыта пони, капельку крови или клочок одежды на хлесткой ветке.
– Стойте! – вдруг замер Леголас. – Я слышу шаги вдалеке, вижу: кто-то пробирается к нам меж деревьями… старик в плаще и шляпе.
– Эомер говорил, в таком облике рыщет Саруман, – проговорил Арагорн. – Будьте настороже: увидев Белого Мага, не давайте ему говорить, ибо его голос зачаровывает неискушенных.
Вскоре и Арагорн заметил старика, а за ним и все остальные: тот брел между деревьев, кутаясь в серый плащ и опираясь о сучковатый посох, лицо его скрывала широкополая шляпа, из-под которой виднелись лишь острый кончик носа и белая борода. Леголас вскинул лук и натянул тетиву.
– Подождите, – шепнула Рарити. – Что, если это просто безобидный крестьянин? Может быть, он заблудился, и ему нужна помощь.
Старик тем временем вдруг исчез – и тут же возник прямо перед Хранителями, на вершине небольшого холма.
– Доброе утро, – сказал он. – Надо бы нам потолковать, друзья.
– Кто ты таков, что называешь нас друзьями? – спросил Арагорн.
– А разве вы еще не догадались? – усмехнулся старик.
– Была одна мысль, – вызывающе крикнула Эпплджек. – Хватит потешаться над нами, Саруман Белый!
– Я ныне Белый, это верно, – склонил голову волшебник, – но не Саруман.
Он скинул с головы шляпу, сбросил серый плащ – и Хранители ахнули, увидев перед собой Гэндальфа в сияющем белизной одеянии. Леголас и Арагорн опустились на колени, а Гимли и пони низко поклонились.
– Какое счастье, что ты жив! – воскликнул Арагорн, поднимая голову и оглядывая волшебника. – Пока тебя не было с нами, случилось многое…
– Мне всё это ведомо, – прервал его Гэндальф, – ибо я был в Лотлориэне, а позже узнал о том, что приключилось у Рауроса, от очевидцев – да, Мериадок Брендибэк, Пиппин Тук, Твайлайт Спаркл и Пинки Пай находятся в этом лесу, и я видел их не более часа назад.
Хранители просияли и облегченно вздохнули.
– Гэндальф, – сказала Эпплджек, – если ты жив, то как же Рейнбоу…
– И она тоже здесь, – улыбнулся маг, – и Флаттершай с нею. Вам осталось пройти совсем немного, чтобы собраться, наконец, вместе, маленькие пони. Следуйте за мной.
Маг уверенно повел их через лес: он и средиземцы шли впереди, обсуждая короля Теодена и способы спасения Рохана от Сарумана, Эпплджек и Рарити не отставали от них, но особо не вслушивались – все их мысли занимала скорая встреча с подругами.
Они вышли к подножию рассеченной надвое поросшей деревьями горы: в гранитной расселине сидели вокруг каменного стола четверо пони и весело о чем-то болтали. Ни хоббитов, ни описанного Гэндальфом Древня видно не было.
– Ах, вы! – воскликнула Эпплджек. – Мы с ног сбились, вас искавши, все глаза выплакали, оплакивая, а вы сидите тут… и веселитесь? Я хочу к вам!
Пони прыгнула в объятия подруг, и Рарити последовала ее примеру. Когда восторги по поводу долгожданного воссоединения поутихли, и все Хранители и Хранительницы наговорились и напились вкуснейшей фангорнской водицы, Твайлайт спросила у Гэндальфа:
– Что же нам теперь делать? Догонять Фродо?
– Нет, – вздохнул маг, – как бы мне того ни хотелось, судьба Хранителя Кольца больше не в наших руках. Однако, быть может, и к лучшему, что я здесь, а не с ним, ибо Рохан нуждается в помощи. Дорога зовет меня в Эдорас, чтобы пробудить разум короля Теодена от Сарумановых наваждений, а вы, пони, можете пока остаться здесь, отдохнуть от невзгод и набраться сил.
– Я уже набралась! – взвилась ввысь Рейнбоу Дэш. – И – я говорила это в Ривенделле и повторю здесь – я не буду отсиживаться за чужими спинами. Мы же Содружество, помните? Куда вы – туда и я.
– А я обещала леди Эовин, что мы с ней вновь встретимся, – сказала Твайлайт Спаркл. – Я тоже пойду.
– Тогда уж и мы, – решила Эпплджек, неохотно отставляя кружку с живительной водой. – Я хоть и не прочь отдохнуть, но не для того мы столько пробыли в разлуке, шобы, едва собравшись вместе, тут же разбрестись.
Все пони согласно закивали и посмотрели на Гэндальфа.
– Что ж, – прищурился он, – будь посему. Но хоббиты останутся с Древнем: бывает, и маленькие камушки вызывают лавину, и я надеюсь, что Мерри и Пиппину удастся показать Древню, что энтам нельзя оставаться в стороне от этой войны. Идем же.
– Мы даже не подождем, когда они вернутся с прогулки по лесу, чтобы попрощаться? – расстроилась Пинки Пай.
– Они не обидятся, – ответил волшебник. – Вперед, друзья.