Зов Ночи (сборник рассказов)
Бог из Машины
Задумывались ли вы, что технологии несут не только благо? Что настанет день, и мы столкнёмся с моральным выбором – оставаться самими собой, какими нас сделала природа, какими мы сделали себя сами, естественным путём, силою духа — тем, что у нас было. Или же измениться, изменить себя, принять прогресс и слиться с ним, стать частью чего-то большего, нежели слепая эволюция и жестокий естественный отбор, победить самих себя, стать выше существовавших доселе рамок... Здесь нет правильного или неправильного, сложного или лёгкого пути, выбора.
Есть лишь сам выбор.
Джонатан Филгейт был выдающимся эквестрийским изобретателем – именно этот земной пони основал знаменитый Сталлионградский Оборонный Завод, одним из первых наладивший выпуск огнестрельного оружия, несмотря на все протесты и громкие обсуждения в Кантерлоте. Также, не без его участия были основаны Эквестрийский Воздушный Флот и научный технический центр в Лос-Пегасусе, использующие его технологию цепеллинов. Вместе с лучшими умами своего времени, он произвёл настоящую индустриальную революцию в Эквестрии. Знаменитый паровой двигатель – это заслуга долгой кропотливой работы целой группы объединившихся ради общего блага под руководством мистера Филгейта учёных мужей, строителей, инженеров и техников, изобретателей.
Это изменило всё. По всей стране провели железную дорогу, от каждого крупного населённого пункта к другому. Деревни стали городками, вокруг старых крепостей выросли кварталы, города расцвели и разрослись. Экономика пошла в гору, началась индустриальная эпоха, подъём морального духа населения страны и изобретательский бум – всё старое улучшалось, а каждый день пытливые умы придумывали что-то новое. Привычные всем орудия труда приобрели более функциональные аналоги, которыми пони пользуются и по сей день.
В то время как никогда потеряло своё значение магия. Простые крестьяне и фермеры из числа земных пони стали менее зависимы от своих владеющих магическими способностями собратьев. Серьёзно встал вопрос о том, что магия тормозит технологический прогресс. Сторонники этой теории, как ни странно, нашлись и среди самих единорогов. Горячие споры в кругах интеллигенции плавно перешли в диспуты и среди простого народа, конфликт набирал обороты. Дошло до того, что Сталлионград грозился выйти из состава Эквестрийской Державы, что сильно подорвало бы авторитет Солнечной Империи, как её ещё по другому называли, в глазах соседних государств. Ещё жива была в памяти легенда о Кристальной Империи, ныне навеки потерянной.
Неизвестно, как бы разрешился конфликт, если бы не загадочное исчезновение лидера технократов и бойцов за прогресс без магии – самого Джонатана Филгейта. Кто-то поговаривал, что это было делом копыт самой Принцессы Селестии, но никогда, на памяти относительно мирного и неконфликтного народа Эквестрии, монарх не позволяла себе за своё многовековое бессменное правление что-либо подобное.
Бурления вскоре прекратились сами собой, ибо бум эпохи изобретателей медленно, но верно подходил к концу. Многие учёные пересмотрели свои взгляды и сошлись на синтезе технологии и магии, как единственной альтернативе для оптимального развития государства в будущем. И после этого резкого скачка в развитии, Эквестрия на долгие годы стала стабильной и мирной страной, без серьёзных потрясений в жизни общества. Однако, Сталлионград, где почти все жители принадлежали к числу земных пони, так и остался сильно индустриализированной и во многом независимой частью Солнечной Империи.
Но что же стало с выдающимся изобретателем? Как и многие личности, что внесли немалый вклад в развитие науки и всей цивилизации в целом, он целиком и полностью, до самого конца оставался верен своему делу. И, как и у многих, конец его был весьма печален и не лишён некой доли загадочности. Одни говорят, что он всё бросил и уехал доживать свой век к себе на родину – он, по слухам, был из западного зелёного края далеко за океаном. Однако, зачем иностранному гражданину было ехать в такую даль ради исследований? Неужели его опыты подвергались гонениям на родине? И даже если всё это правда, то зачем было всё бросать в самый ответственный момент? Может, он побоялся стать инициатором гражданской войны. Хотя некоторые его чертежи говорят о том, что планов у него ещё хватило бы на пару десятков лет…
Как бы там ни было, правда осталась погребена под сонмом догадок и различных домыслов, а иногда и откровенных выдумок – даже в Сталлионграде не могло быть огнестрельного оружия, способного стрелять очередями, хотя такие разработки велись. Пока что, безуспешно. К оружию в Эквестрии всегда относились негативно с момента восхождения на трон Селестии – ибо оно было призвано приносить боль и смерть. Изобретатель нажил немало врагов за свой вклад в развитие непокорного северного города. Иные приписывали ему также создание устройств, способных блокировать магию – что разумеется, тоже не могло быть правдой, хотя некоторые личности с феноменальными способностями имели место быть, но об этом умалчивается.
Известно лишь, что мистер Филгейт завещал ещё до своего исчезновения всю свою интеллектуальную собственность в виде патентов на изобретения и чертежей ещё не созданных проектов своему сыну, тогда ещё, на момент его пропажи, годовалому Фердинанду Филгейту. Однако к несчастью, жена изобретателя не смогла отстоять право на всё это, так как видный жеребец-инноватор работал в коллективе, поэтому все его изобретения, созданные на момент работы в группе с другими изобретателями, были решением Принцессы признаны Всеобщим Достоянием Науки. Сыну же мистера Филгейта достались лишь его ранние работы, не несущие собой ничего сверхперспективного.
Когда Фердинанд вырос, он успешно воплотил в жизнь ранние не столь амбициозные проекты своего знаменитого отца, основав несколько текстильных фабрик. Он стал состоятельным жеребцом и смог обеспечить уже в свою очередь своего наследника, Говарда Филгейта.
К несчастью, его отпрыск не перенял от своего деда совершенно никаких положительных качеств. Престарелый и уже немощный Фердинанд с горечью наблюдал за тем, как его бизнес был разорён нерадивым и совсем не сведущим в таких делах сыном. Он умер от пневмонии в крайне преклонном возрасте, так и не простив сына.
Говард Филгейт, не состоявшись в жизни как бизнеспонь, продал последний, ещё держащийся на плаву завод в Троттингеме и на вырученные средства основал небольшую яблочную ферму где-то на окраине Филлидельфии. Он женился на местной кобылке из хорошей семьи, и вскоре у них родилось два сына-близнеца – Флим и Флэм. Ребята-единороги оказались гораздо дальновиднее своего папаши и вскоре уже грёзили о великом будущем в качестве конструкторов и изобретателей, как только услышали истории о своём прадеде, о котором, кстати говоря, супруга Говарда знала даже больше чем он сам.
С детства братья увлекались всякими различными техническими штучками, а к совершеннолетию уже изобрели свой первый самогонный аппарат, дабы помочь своим родителям по делам на ферме. Через пару лет из небольшого аппарата, стараниями братьев машина превратилась в огромный и весьма сложный агрегат, способный делать качественный яблочный сидр прямо на месте, лишь бы яблоки были. Флим и Флэм уже были взрослыми жеребцами и вскоре покинули отчий дом прямо на своей чудо-махине, назвав её «Сверхскоростная соковыжималка 6000».
Авантюристы приобрели соответствующую одежду, а каждое их появление в новом городе или деревушке было целым представлением. Близнецы отличались друг от друга только тем, что Флэм имел усы и выглядел несколько солиднее Флима. Своим «крестовым походам сидра» братья намеревались сколотить стартовый капитал для своих дальнейших изобретений, а также мечтали выкупить старое поместье прадеда в Троттингеме, где должны были находиться ранние чертежи самого Джонатана Филгейта. Глупый отец все вещи, связанные с ним, оставил там. Поместье стало своего рода музеем, перейдя под юрисдикцию администрации города, хотя вряд ли кто ныне интересовался такими вещами.
Однажды братья чуть было не добились успеха и почти прибрали к копытам бизнес семьи Эппл, вокруг которого строилась экономика всего Понивилля, важного городка неподалёку от столицы, однако их амбиции и стремление выиграть пари любой ценой вышло для них боком.
С позором они бежали из Понивилля и направились в Додж Джанкшен, небольшое поселение на Диком Западе. К слову сказать, братья смогли приспособить свою чудо-машину и для железной дороги, однако опасность столкнуться с поездом была велика, так что они передвигались традиционным путём.
На закате, измученные долгим путешествием, близнецы прибыли на место назначения. Может, хоть здесь они найдут средства для исполнения своей мечты?
Жители неоднозначно восприняли появление братьев и их детища. Сразу же по приезду к ним обратился местный шериф с просьбой показать документы, потребовал с них лицензию на подобный род деятельности. Когда его запросы были удовлетворены, он наконец отстал от них. Флим и Флэм остановились на ранчо «Вишнёвые Холмы», владелицей которого была некая Черри Джубили. Она оказалась именно той, кого они искали – после недавнего инцидента её дело понесло немалые убытки, и ей срочно нужно было их покрыть. Правда, конечный продукт уже не мог называться яблочным сидром, ибо здесь мисс Джубили выращивала вишню, но вкус оказался вполне сносным. Они назвали это вишнёвым ликёром, хотя в напитке не было ни капли алкоголя, хоть он и был довольно ядрёным.
Итак, дело пошло. Вскоре новым напитком они покорили весь Додж Джанкшен, а затем, начали его распространение в ближайшие города. Мисс Джубили оказалась весьма сведущей в торговле кобылой. Братья совершали до трёх поездок в день, возвращаясь лишь для пополнения запасов вишни и производя ликёр уже в пути. Он раскупался на ура, и никого не смущало, что кьюти-марки у жеребцов были в виде яблок.
Спустя год после открытия совместного дела с мисс Джубили, братья смогли наконец-то сколотить приличный капитал. Флэм уговорил Черри расширить бизнес и открыть полноценный филиал в Троттингеме, отчасти потому, что близнецы уже почти договорились о выкупе своего фамильного особняка, где их прадед проводил то короткое время, когда не был в отъезде.
Пока вопрос с доставкой сортов вишен ещё был не ясен, однако наличие собственности имело большой вес, ведь возможно удастся, на правах наследников, выкупить также и старую текстильную фабрику Фердинанда Филгейта.
Сегодня братья как раз собиралась поехать в Троттингем за долгожданным оформлением документов на собственность, попутно распродав партию ликёра местным жителям. Но случилось так, что бедняга Флэм приболел, и никак не мог отправиться вместе с братом для решения даже столь важного дела. Поэтому младший, Флим, поехал за причитающимся им особняком и решением других дел в одиночку.
Вернулся он через несколько дней, весь какой-то не свой. И хотя в его словах была слышна неподдельная радость, казалось, что молодой жеребец словно постарел на пару лет от чего-то такого, чего не следовало бы знать. На все вопросы Флэма он лишь отвечал, что ему нужно всё самому увидеть. Что касается фактов – особняк уже почти был их, нужно было лишь подождать всей этой бумажной волокиты и уже через месяц они могли заселяться. Насчёт фабрики договориться не удалось, теперь там был какой-то швейный цех. Жители восприняли новый напиток положительно, хотя ещё пару лет назад продажи яблочного сидра были пресечены местными стражами порядка. Видимо, яблоки уже надоели многим эквестрийцам, ибо их действительно в стране было много, не в последнюю очередь благодаря той же семье Эппл.
Флэм начал замечать нечто странное в поведении брата. Теперь он пел во время их рекламных выступлений не столь задорно, как раньше. Совсем перестал ответственно относиться к ведению бизнеса. Начал часто запираться в своей комнате на ранчо. Возможно, близость к исполнению заветной мечты так на него повлияла. Он с самого получения меток считал, что судьба распорядилась несправедливо. Какие яблоки? Разве не суждено им быть изобретателями, как их великий прадед? Разве они не смастерили «Сверхскоростную соковыжималку 6000» из кучи хлама собственными копытами без чьей-либо помощи?
Брат вновь вернулся к расспросам спустя две недели, после того, как Флим случайно выронил бочку с ликёром и даже не подстраховал её магией.
— Флим, слушай братишка, я понимаю, что впереди у нас важное событие и скоро вся наша жизнь изменится. Потерпи, осталось совсем немного. Скоро мы расторгнем контракт с этой кобылой и сможем заниматься тем, что нам должно. Думаю, тебе не стоит так переживать из-за всего этого. Ты совсем расклеился. – сказал Флэм, подойдя к брату. Тот копался в куче деталек на заднем дворе и пытался подлатать пару дыр в корпусе «СС6000».
— Извини, я не понимаю о чём ты. Ну да, уронил я тот бочонок, что с того? Как ты можешь думать о пойле для простаков, когда впереди такое! Ты должен всё сам увидеть. Только тогда ты поймёшь. – ответил Флим и снова занялся своим делом. Было видно, что ему опостылела жизнь вояжёра.
— Это не шутки, братец. – покачал головой Флэм – Это бизнес. Ты думаешь, мы без финансирования долго протянем? Мы кроме нашей соковыжималки ещё ничего толком то и не изобрели! Вот подожди, всего ещё пара лет и тогда уже…
— ПАРА ЛЕТ?! Ты собираешься горбатиться на эту ведьму ещё пару лет? Пора уже завязывать с этой слишком растянувшейся авантюрой. Я был там… Я был в особняке. Прадед оказался действительно гениальным понём. Для глаз простого обывателя это место – так, старый дом, сборище раритетных вещичек в месте жительства знаменитой некогда, но уже никому ненужной и неинтересной личности. Но. Ты увидишь. Я это увидел. И ты увидишь. – эмоционально сказал младший из близнецов, а затем, как ни в чём не бывало, продолжил своё занятие. Впервые за долгое время он проявил хоть какие-то эмоции.
— Ты бы потише, у стен тоже есть уши. Мисс Джубили ещё может нам пригодиться. Я понимаю, ты устал от такой жизни… Но ничего. Надеюсь, я это тоже увижу, что бы это ни было. – спокойным тоном произнёс Флэм, после чего развернулся и отправился в дом.
— Да… Я тоже надеюсь. – тихо сказал оставшийся единорог.
Тем временем, где-то в сыром, тёмном подвале, сидел поскуливающий от голодных спазмов и терзающих разум видений немолодой уже жеребец. Он был песчаного цвета, с золотистой гривой, отдающей тусклым блеском в полумраке и впалыми глазами на фоне выделяющих их огромных мешков под ними. Его тело время от времени пронзали судороги. В руках у него был карандаш, уже наполовину источенный зубами. Перед ним лежали две кипы бумаг – одна чистых, другая чем-то исписанных.
Дверь камеры отворилась. Вошли двое пегасов в тёмных одеждах, их лица были сокрыты капюшонами.
— Думаешь, не милосерднее было бы избавить его от страданий? К тому же, это опасно. – подал голос один из них.
— Нет. Он представляет слишком большую ценность. Дар это или проклятие, но так мы сможем… упреждать удары. Быть на шаг впереди. На три шага. Есть риск. Но он того стоит. Они не знают о нём… – ответил ему второй.
— Но как же… Оно?.. – голос первого произнёс это боязно, почти почтенно, словно страшась кого-то разгневать. Или что-то. Но уж точно не своего собеседника.
— Это тот риск, о котором я говорил. Силы Запределья вновь расшевелились. Мы должны быть готовы. – твёрдо сказал тот, что был видимо старше. Его голос был более грубым и мужественным.
— Что же ты сегодня покажешь нам, писатель? – спросил первый, обращаясь к исхудавшему пленнику.
— Рр… рассказ. Ведь я… Ведь я писатель. И я пишу рассказы… — молвил скрючившийся на полу пони. Его глаза не выражали ничего, кроме безумия.
Старшой поднял листок, который тот ещё недавно сжимал в копытах. Он молча принялся читать, а его взгляд выражал полную сосредоточенность.
"Я – изобретатель. Не последняя личность. Я точно знаю. Сегодня я должен совершить что-то важное. Что-то, к чему я готовился всю жизнь.
Они отговаривают меня. Они думают, что я безумен. Что я не смогу. Что я слаб. Глупцы. Это они слабы, раз не могут признать моей правоты. Плоть – слаба, железо внутри – железо снаружи. И так будет с каждым, слабые погибнут. Их больше не будет. Больше не будет никакого мерзкого естественного отбора, никаких «слабых» и «сильных». Абсолютное равенство. Бессмертие. Свобода. Свобода от прихотей и инстинктов, диких и бесполезных ныне вещей.
Я принесу благо всем. Новый мир, новая эра. Разве магия может дать это? Разве магия может подарить всё это сразу же, не требуя ничего взамен, кроме освобождения от оков плоти и низменных сентиментальных слабостей? Знали бы все, КАК ей удаётся поддерживать свою жизнь и баланс в мире, стали бы они её любить и боготворить? Нет. Я буду честен с каждым. Я дам всем выбор. Оставаться такими, какими нас сделала природа – слабыми и ограниченными, лишёнными и отсталыми. Или же измениться, изменить себя, принять прогресс и слиться с ним, стать частью чего-то большего, нежели слепая эволюция и жестокий естественный отбор, победить самих себя, стать выше существовавших доселе рамок...
Что-то пошло не так. Эксперимент сорвался. Я чувствую это. Я чувствую боль того, кем я являюсь. Он в чём-то ошибся. В какой-то мелочи. Это роковая ошибка. Его воля слабеет. Его разум угасает. Но он знает, что был прав. Лишь самой малости не хватило. Он винит в этом себя. Свою слабую, естественную натуру, неспособность живых существ не совершать ошибок. Я теряюсь во мраке… Но я знаю… Знаю, что не один на этом пути. Что когда-нибудь и до других дойдёт…
Дверь закрылась… Я лишь увидел мельком что-то… Большое… И неживое.
"
Пегас потёр копытом подбородок. Было ещё кое-что странное в листке, который он только что прочёл. На его обратной стороне был адрес.
— Это что, письмо? Странно. Но кому? – спросил второй пегас. Первый напряжённо молчал.
— Читать чужие письма – нехорошо. – подал голос обезумевший жеребец с карандашом во рту. Что-то несоизмеримо зловещее было в том, как он это сказал.
— Это точно письмо? – вопросил пегас помоложе у старшого.
— Да. Письмо… А письма… Должны быть кому-то адресованы. — мрачно молвил он в ответ. Пегас посмотрел ещё раз на адрес.
Он гласил: «Додж Джанкшен, Ранчо «Вишнёвые Холмы»
Пегасы покинули тёмное подвальное помещение, служившее темницей для пророка, оставив ему его жалкий паёк, чтобы тот совсем не умер с голоду. Несчастный впился в чёрствый кусочек хлеба, словно зверь в тело жертвы, даже не завершив очередную запись, на которой уже был какой-то адрес сзади...
За его чавканьем и голодным рычанием уходившие жеребцы так и не расслышали тихого шёпота, зловеще молвившего им вслед:
— ...А письма… Должны быть кому-то адресованы…
Время шло, и наконец-то наступил момент, когда братья-близнецы Флим и Флэм смогли наконец-то заселиться в поместье их великого прадеда, Джонатана Филгейта. Первым делом они занялись уборкой помещений, ибо, хоть здесь и был всё это время своего рода музей посвящённый их великому предку, но всё же всякого хлама и пыли скопилось предостаточно.
Особняк был большим зданием, выполненным из тёмного дерева в колониальном стиле, который был так популярен во времена, когда жил Джонатан. Что собственно неудивительно, именно тогда то и был бум поездов и прочего транспорта, позволявшего заселить доселе неизведанные районы, например такие, как Дикий Запад, освоение которого продолжается по сей день.
Когда же с уборочно-подготовительной частью всё было закончено, Флэм наконец спросил своего брата о том, что ему должно было увидеть.
— Я знаю, ты поймёшь. – молвил тот и поманил за собой, куда-то в подвальные помещения. Всего их было здесь несколько, в одном до сих пор хранились вина, кстати говоря, очевидно довольно качественные – и наверняка лишь похорошевшие с годами. Брат всё вёл и вёл Флэма куда-то через лабиринты подвалов замысловатым маршрутом. Наконец-то они остановились перед винным погребом, у стены.
— Эм. Думаю, ты хотел показать мне, что нам будет что выпить, помимо опостылевшего вишнёвого ликёра? И по-моему, мы тут уже были… – саркастически произнёс Флэм.
— Неужели ты не уловил? Это была петля Мёбиуса! – восторженно ответил ему Флим.
— Погоди, кого-кого? Ты про ту пространственную муть, с помощью которой мы хотели увеличить запас хранилища топлива и сырья для напитков? Да брось, всем известно, что подобные заклинания не работают. К тому же, прадед то и вовсе земным был. – недоверчиво отозвался старший брат.
— Ох, да послушай же ты. Здесь есть закономерность. Каждый третий подвал имеет круглую арку у входа, в трёх хранится вино. Складывая дважды два я вычислил, что при переходе из незамкнутого цикла складовых помещений к… -
— Давай к сути, братец, я уже понял, что книжек ты чуть больше вычитал в своё время, чем я. – оборвал его Флэм.
— Так вот. Это не магия, Флэм. Здесь где-то расположен генератор под-пространства, кармашек в пространстве-времени. Забудь о самогонных аппаратах. Здесь наш прадед сокрыл своё величайшее творение, заморозив его до поры до времени. Уже в тот раз я обнаружил признаки аномалии, в подвалах совершенно нет ни пыли, ни плесени, ни прочих проявлений распада. Последние сомнения развеяло вино – можешь попробовать. Более чем столетнее вино не может быть таким на вкус. –возбуждённо рассказывал единорог, но его снова прервал брат:
— Так, хорошо, предположим, это правда. Но как же он тогда смог создать генератор, не прибегая к магическим силам? Или быть может, он смог их обуздать. Но тогда остаётся открытым вопрос, действительно ли он пропал и почему никто за все эти годы тут ничего не нашёл? Не ты же один такой умный наверное… -
— В том то и дело… Будь это магия, всё бы давно уже выгребли. Прадед оказался намного гениальнее, чем все думали… — с почтением в голосе молвил Флим.
— Хм. Ну так, ты вычислил как найти источник? – спросил Флэм.
— Как раз этим я занимался в последнее время. Я точно уверен, что это где-то за этой стенкой. Но сломав её, мы просто попадём в соседнее помещение, такова уж натура подобной аномалии. Мне нужно ещё немного поработать тут. К сожалению, вести дела я уже не смогу. Но это важнее. Я надеюсь на твоё понимание. То, что мы найдём, может стать новым прорывом в науке! – в глазах Флима горел неподдельный огонь. Такой, какой был когда-то и в глазах Джонатана Филгейта.
— Хорошо братец, хорошо… Я поговорю с мисс Джубили. Мы что-нибудь придумаем. Думаю, я и один справлюсь с поставками. Но понимаешь, в том, что мы близнецы – был особый шик. Это как просить конфет на Ночь Кошмаров – эффективнее с братом-близнецом. Только более высокий уровень. Впрочем, я вижу, что «конфеты» уже давно не занимают твой разум. Что ж, постараюсь обеспечить тебя материально. – сказал и улыбнулся старший из близнецов.
Для Флэма вновь начались трудовые будни, но теперь он работал один. Мисс Джубили конечно же наняла ещё пару жеребцов ему в помощь, однако те не ездили вместе с ним в дальние вылазки. Флэм всё же вернулся на ранчо «Вишнёвые Холмы», так как в Троттингеме дела пока наладить не удалось, да и брат был всё время занят работой над тайником прадеда.
Черри Джубили встретила с объятиями своего работника, вернувшегося на слегка модернизированной «СС6000».
— Вернулся таки! А где твой братец? Ладно, не важно. Я получила твоё письмо, жаль, Троттингем был бы для нас отличной перспективой. Но не беда. Я наняла двоих парней, они помогут с поставками в ближайшие районы. Но ты же понимаешь, что нам бы давно уже пора расширить производство. Конечно та установка, схожая по принципу с вашей машиной, которую вы поставили у меня на ранчо, вполне может делать ликёр самостоятельно, но я думаю, нам бы не помешала ещё пара-тройка таких вод заводиков на колёсах. – молвила она, выпустив Флэма из объятий.
— Мэм, я всё понимаю, но такие проекты не делаются за один день. На нашу соковыжималку мы потратили почти десяток лет, начав с банальной яблокорезки. К тому же, мой брат, он… Вынужден выйти из бизнеса. На то есть причины, которые я бы не хотел озвучивать. Но думаю, я и сам смогу создать такую машину. Нужны лишь детали и время. – ответил ей Флэм.
— Что, неужели? Это… Печально. Ладно, придётся провести переучёт… Деньги на детали заберёшь с зарплатой, я вряд ли смогу их сама тебе купить. – немного расстроенно сказала мисс Джубили.
Прошло ещё несколько недель. Флэм работал в поте лица, побывал в половине населённых пунктов всей Эквестрии. Параллельно с этим он собирал на заднем дворе ещё одну «скоростную соковыжималку», только уже не «шесть тысяч». От брата не было ни слуху, ни духу. Лишь однажды пришло письмо, но содержание его показалось Флэму совершенно невнятным. И хотя в нём говорилось что-то о прогрессе и возвышении, единорог посчитал это каким-то навязчивым посланием, наподобие так называемых «писем счастья».
Наконец-то Флэм получил свой заслуженный отпуск. Вторая машина была почти готова, а работники ранчо должны были заменить его на первой. Флэм направился поездом в Троттингем. Нужно было проведать младшего брата.
Флим встретил Флэма, приехавшего этим утром, в прихожей особняка. Он был мягко говоря не в лучшем виде – сильно отощал, глаза красные от недосыпа, шерсть побледневшая, копыта тряслись. Но на лице его играла самодовольная улыбка, а взгляд выражал триумф.
— Брат! Я наконец-то сделал это. Ты должен всё увидеть! – восторженно вскричал он, как только Флэм пересёк порог и запер дверь.
— Я рад за тебя! Сейчас только скину вещи и… — ответил было тот, но Флим сразу же взял его за копыто и потащил в подвал. Флэму ничего не оставалось кроме как просто оставить свою сумку прямо на крыльце, ведущем вниз.
— Ты не поверишь, что я там обнаружил… Это величайшее открытие, которое когда-либо совершал пони или любое другое живое существо… — возбуждённо говорил Флим, ведя брата по замысловатой системе подземелья к нужному месту. Наконец, они дошли до той самой стены у винного погреба.
— Я уже разобрался с работой генератора, нужно лишь пройти через эту стену. Но как оказалось, не он является жемчужиной прадедовского тайника… — молвил младший единорог и сделал шаг вперёд. Он прошёл через кирпичную стену, словно нож сквозь масло. Флэм немного постоял в нерешительности, но потом всё же последовал за ним. Стена оказалось будто бы сотканной из дыма или тумана, ничто не препятствовало прохождению.
Флэм оказался в огромном помещении, сплошь и целиком представлявшим собой какой-то технический отсек чего-то очень большого, возможно, корабля или поезда, или другого неизвестного механизма. Потолок уходил куда-то далеко ввысь, и терялся в темноте. Вокруг царил полумрак, слабое освещение ламп неизвестного происхождения создавало пятна света на определённых участках. Вокруг этих пятен и ближе к краям помещения, было очень много всякого технического мусора, начиная от металлолома и деталей от замысловатых конструкций, заканчивая всякого рода опытными образцами каких-то изобретений – то тут, то там виднелись приклады недособранных ружей, здесь лежал прототип моторчика. Рай для механика и конструктора. Примечательным было то, что здесь ни одна, даже самая маленькая деталька, не была покрыта ржавчиной, хотя очевидно, что всё это добро пролежало здесь больше сотни лет.
Где-то в центре всего этого была небольшая возвышенность, строго кубически возвышавшаяся над всем в этом помещении. Там располагалась какая-то конструкция, напоминавшая скорее клубок из медных труб, уходящих куда-то наверх своими «корнями». Внутри клубка было слабое свечение оранжевато-жёлтого цвета. Рядом уже стоял Флим и увлечённо что-то делал.
— Брат, поднимайся сюда! Сейчас ты всё увидишь! – крикнул он Флэму. Его голос эхом отразился от железных стен. Старший брат пробрался через пространство к возвышению и нащупав в полумраке стальную лестницу, стал подниматься. Когда он залез, то увидел, как Флим стоит в своего рода рубке оператора, представляющей собой круглую кабину с множеством рычагов, и пытается что-то настроить.
— Во имя Селестии, что же это такое? – недоумевал Флэм.
— Это генератор подпространства! Я не знаю точно, на чём он основан… Но это явно не магия. Попробуй сам – он попытался передвинуть рычаг телекинезом, но свечение его рога было тут же подавлено внешним невидимым воздействием – она в этом месте блокируется. Прадед не хотел, чтобы сторонники магии обнаружили его детище. Но всё же, как ему удалось? Он не только создал место вне пространственно-временного континуума, он его создал, чтобы сокрыть ещё что-то более важное. Лента Мёбиуса? Консервация времени? Блокиратор магии? Все всегда говорили, что это невозможно. Но здесь есть и это, и то, и даже третье. Но чего ради? Что ещё сокрыто в этом титаническом механизме? Я ждал тебя, мой брат, чтобы мы вместе могли проникнуть в тайны этого места. –
— Теперь я понимаю, почему никто так и не смог найти это место. Магией его не отыщешь, а в существование карманов в континууме и вовсе не верят. Но послушай, Флим. Ты уверен, что нам это нужно? Возможно, прадед желал что-то сокрыть от мира, раз уж не оставил никаких упоминаний об этом. Что если… Нам не следует раскрывать его тайн? – с опаской сказал Флэм. Что-то вселяло тревогу в его сердце, от этого места были мурашки по коже. Он был готов поклясться, что за металлическим треском стен и скрипом медных труб, он слышал нечто напоминающее стоны…
— Отступить прямо на пороге исполнения своей мечты? Сдаться? От моего ли брата я это слышу? Мы на пороге Новой Эры, Новой Эпохи! Представь, сколько возможностей перед нами откроется! Мы можем изменить весь мир! Нет, не так, мы изменим весь мир! Не будет ни войн, ни страданий, ни голода, ни нехватки ресурсов – всё сделают машины. Неужели ты желаешь отступить? Это в тебе говорит голос не разума, а сердца. Трусливые инстинкты животного. Они боятся всего нового. Они не хотят быть уничтожены. Они не хотят признать, что не нужны нам. Ты предлагаешь отступить? А как же прогресс? Нет, брат. Мы должны это сделать. Если не мы, то я. – почти что срываясь, громко заявил Флим. Его глаза горели огнём.
— Я всё понимаю брат. Хорошо. Давай сделаем это. Но я прошу тебя, пообещай, если мы найдём что-то, что лучше было не находить – то мы запечатаем путь сюда и больше никогда не вернёмся. Мне пришло письмо без данных отправителя… Кажется теперь я знаю, о чём оно было… — подойдя поближе к брату сказал старший единорог. Его морда выражала крайнее напряжение.
— Ладно, даю слово. Но мы просто не можем хотя бы не посмотреть, что же ещё сокрыто в этом комплексе. – ответил ему Флим. Он нажал последний активный рычаг.
Помещение сотряслось от грохота. Из множества труб идущих прямо с потолка, пошёл мощными струями пар. Люминесценция резко прибавила в мощности, и можно было увидеть весь объём хлама внизу. Платформа с механическим тиканьем пришла в движение. Братья поднимались куда-то наверх, откуда начинались трубы. Генератор остался внизу, вместо него в центре платформы образовалась дыра. Струи пара заволокли весь обзор за пределами платформы.
Это был огромный технокомплекс. Пар наконец-то исчез при подъёме, и братья увидели множество уровней, уходящих своим дальним концом куда-то во мрак. На каждом уровне находились какие-то капсулы, светящиеся тем же неровным светом, что и генератор внизу. Если присмотреться, то можно было увидеть в некоторых какие-то силуэты… А как только Флэму казалось, что он слышит невнятные стоны, то выпускалась струя пара, шипящим звуком затмевавшая все другие.
— Не нравится мне всё это. У меня появилась одна нехорошая догадка… Ты ведь помнишь истории о тех пони и существах, способных блокировать воздействие магии… А что если… — начал было Флэм, но Флим пресёк его:
— Нет. Не нужно поспешных выводов. Скоро мы узнаем правду. -
Далее братья вновь замолчали.
Долго ли они так поднимались, никто не скажет, ибо время здесь ощущалось совсем по-другому. Вернее никак. Оно словно застыло. Или быть может, не словно…
Но вот, наконец, раздался последний щелчок подъёмного механизма. Платформа подняла их на последний, самый верхний уровень, закрыв собою проём вниз. Трубы, ведущие к генератору, заканчивались здесь и полностью закрывали собой дыру в центре платформы. А вели они другим концом куда-то в темноту этого помещения. Освещение ещё не зажглось.
Где-то в центре стоял одинокий медный рычаг. Он был слегка подсвечен сверху. Флим ,не задумываясь, подошёл к нему, его брат с опаской последовал за ним. Перед тем как дёрнуть за него, младший посмотрел на старшего брата. Тот кивнул. Флим положил копыто на рычаг и притянул его к себе. Громкий щелчок. Было слышно, как пар проходит по трубам и вырываемся с громким гулом где-то далеко внизу. И на этот раз братья отчётливо услышали множества стонов.
А затем, медленно, лампа за лампой, зажёгся свет.
И они увидели. Увидели… Это.
Там, в сцеплении проводов, медных труб и загадочных, светящихся механизмов, подвешенных под потолком, словно гротескная механическая паутина, в центре всего этого, в железном саркофаге, утыканном этими самыми проводами и трубами, лежал жеребец. Его тело было жалким и немощным, его члены иссохли и разваливались в труху. Немногочисленные органы поддерживались в невесомости в каких-то таинственных сферах с прозрачной зеленоватой жидкостью. Организм, наполовину приваренный к механизму, а наполовину истлевший и сгнивший. Под еле как оплетающей скулы кожей отчётливо виднелись очертания черепа. Левая глазница была заменена на протез. К открытому в черепе мозгу через трубочки поступала питательная жидкость. Трудно было поверить, что это когда-то было земным пони и могло самостоятельно передвигаться.
— О нет, только не говори мне, что это… — с трепетом сказал Флэм.
— Да… Это он. Джонатан Филгейт. Поразительно… — с не меньшим удивлением молвил Флим.
Они с минуту молча глядели на пробуждающийся разум сердца машины. Наконец, Филгейт открыл правый глаз. Казалось невозможным то, что он всё ещё был жив… Но это было так.
Послышалось тяжёлое дыхание, сквозящее чем-то неестественно жутким. Живые так не дышат.
Сервоприводы привели в действие его челюсть, жидкости прочистили ему горло. Снова выброс пара. А затем, через динамики в стенах, послышался скрежещущий механический голос великого изобретателя.
— Наконец-то… Спустя столько лет… Я знал, что кто-то придёт. С чего же я не позаботился о своей сохранности на случай проникновения извне? Ха. Только ищущий истину мог выведать путь в мою обитель. Только тот, кто поймёт… Я вижу, у вас много вопросов, юные исследователи. Позвольте представиться, я Джонатан Филгейт, хотя вы наверняка уже знаете об этом.
— Приветствуем тебя, о великий! Мы Флим и Флэм Филгейты, твои потомки! Мы через многое прошли, чтобы попасть сюда. Всё, чего мы жаждем – это знания. – молвил охваченный волнением Флим. Флэму же не нашлось что сказать. Он лишь ужасался от осознания того, что предок из далёких времён сотворил с собою. И ещё его пугало то, что ещё могло быть здесь сокрыто…
— Ха ха ха ха ха – засмеялся медленно и зловеще полутруп своим неестественным механическим голосом – Конечно, кто же ещё мог постичь мои замыслы… Что же, Флим и Флэм, думаю мне стоит немного просветить вас, прежде чем… Я начну.
Понимаете ли, дети мои… Я всегда знал, что нашему виду уготована великая судьба. И только наука могла привести нас к ней. Чистая наука, без примесей магии и мистики. Рационализм и разум. Победа над низменным. Очищение от эмоций.
Но многие этого не понимали. Многие стали моими врагами. Я должен был отстоять своё право привести свой народ к процветанию, вывести цивилизацию на качественно новый уровень. Клевета и ложь были их оружием. Чем я хуже? На кону была судьба всего вида. И я решился.
Годы исследований… Не прошли даром. Я знал, что мои коллеги не одобрят. Но что есть жизни десятков на фоне столь великого дела как прогресс? Ничего. Пыль на ветру. Прах на копытах. Допустимые жертвы.
Они были первыми. Плоть слаба. Железо снаружи – железо внутри. Ни эмоций, ни боли. Всё же, некоторые смогли уйти от меня. Тогда они нажаловались Ей. Белому Аликорну. Пришлось начать раньше…
Мой план состоял в том, чтобы сделать всех совершенными. Победить естественный отбор и эволюцию. Стать выше. Во имя прогресса. Я создал этот комплекс… Эту… Машину… Машину для поней. Изнутри не видно всей картины… Подпространство ограничено ею… Я должен был… Вывести свою машину… В мир.
Но я ошибся… Я не рассчитал… Будь проклято свойство живых ошибаться…
Если бы не это… Сила, которую я обрёл… Но неважно. Вы – пробудили меня. И теперь я смогу вернуться. Магия не остановит меня. Что может причинить вред Богу? Да… Богу. Я выше всех. Я принесу Истинный Мир. Я – первый среди равных. Я – Бог из Машины! – громовой голос механического монстра эхом отразился от свода комплекса. Братья застыли в оцепенении.
— Нужно лишь помочь мне… Жизнь… Искра души, необходимая для Горнила. Один из вас должен пожертвовать собой. Я бы сделал это и без вашего согласия. Но не думаю, что вы захотите идти против прогресса по своей воле, раз уж зашли так далеко… — уже шёпотом молвил Джонатан.
Флэм пребывал в ужасе. Он понимал, что только один из них сможет выжить, но даже это будет означать начало техногенного апокалипсиса. Насколько же огромной была эта машина?.. Этот колосс… Титан…
Но ещё больший ужас у него вызывало выражение лица своего брата. Он был заворожен речами безумца. Неужели он согласен принять столь страшный жребий?
«Нельзя этого допустить. Нельзя. Безумие закралось в разум Флима. Идея о прогрессе его поглотила. Нужно его спасти. Нужно уничтожить безумца Джонатана. Пускай это будет последним, что я сделаю. Это не должно проникнуть в Эквестрию…» думал Флэм.
А тем временем, брат уже подошёл вплотную к Горнилу, всплывшему из-под пола перед механическим монстром. Это был саркофаг, схожий с тем, в котором лежал сам Джонатан. В этот саркофаг спокойно помещалась небольшая капсула, такая же, какие они видели при подъёме.
«Эта машина пожирает души, используя их как топливо. А тела становятся…» — страшная догадка родилась в голове Флэма.
— Да… Истинно так… Для перезапуска механизма… Нужна свежая жертва. Добровольная. Насильственная же подпитка не принесёт должного результата – подтвердил догадку единорога монстр.
«Он читает мысли…»
— Да… Не мешай ему… Он сделал свой выбор уже задолго до этого. –
— Брат! Флим! Не надо… — старший брат побежал и попытался остановить Флэма, но струя горячего пара преградила ему путь. Бог из Машины не хотел допускать и возможности своего поражения.
Единорог попытался применить магию, но она была заблокирована. Куда бы он ни ступал, перед ним возникала струя горячего пара. А Флим уже был перед саркофагом Горнила.
Тогда Флэм схватился за тот рычаг, что был в центре помещения.
— Глупец! Тебе не остановить Прогресс! Сокруши меня, но всё равно найдётся тот, кто проложит новый путь! Но это займёт сотни или даже тысячи лет! НЕ будь пособником регресса и хаоса! – взревел падший изобретатель, его голос разрывал динамики.
— Ты говорил, что есть выбор. . Оставаться такими, какими нас сделала природа – слабыми и ограниченными, лишёнными и отсталыми. Или же измениться, изменить себя, принять прогресс и слиться с ним, стать частью чего-то большего, нежели слепая эволюция и жестокий естественный отбор, победить самих себя, стать выше существовавших доселе рамок... – процитировал прочитанное в письме Флэм.
— Ты… Я НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ ЭТОГО… ТЫ ЧИТАЕШЬ МЫСЛИ? НЕТ… ПРОРОК… ЖАЛКИЕ ПОПЫТКИ НЕВЕЖД ОСТАНОВИТЬ НЕОСТАНОВИМОЕ! ОДУМАЙСЯ! ОСТАНОВИСЬ! – в механическом голосе чудовища слышались истерические нотки.
— Но ты не дал никому этого выбора. Ты лишь желаешь навязать свой. Но даже его ты не до конца принял. Что я слышу… Эмоции в твоём голосе? Ты отдал этой машине свой разум, но не душу. От того то и провалилась твоя первая попытка. Ты лгал сам себе. Прогресс? Ты загнал его в эту щель бытия. Остановил его. Предал его. Забыл о нём. Ты не Бог из Машины. Ты просто трус. – твёрдо молвил Флэм.
— Ты забываешься, несчастный. Уничтожь меня, но его ты не остановишь. Не я первый… Не я последний… Думаешь, я с чистого листа всё сотворил здесь? Думаешь, не было или не будет тех, кто поймёт? Выбор? Выбор дан всем. Принять или воспротивиться. Я надеялся, ты осознаешь это, как и твой брат. Но ты выбрал забвение. – голос в динамиках стал холодным и спокойным, пар вокруг рассеялся.
К Флэму вышел его брат.
— Послушай… Не надо. Я согласен пожертвовать собой, но жертва моя будет напрасна, если ты позволишь ему умереть. Не Джонатону. А наступлению Прогресса. Я надеялся, что ты поймёшь. – молвил он.
— Не думаю, что нажав этот рычаг, я смогу надолго остановить Его. Но… Ты же обещал мне. Ты дал слово. – сказал Флэм, почти отчаявшись.
— Да. Да, я дал слово. Но это куда важнее всяких обещаний. Разве мы не грёзили о великом будущем? – глаза Флима всё также горели тем безумным огнём, однако за ним были видны проблески разума.
— Но не о таком. Мы желали созидать, а не порабощать. И уж тем более не отдать свою душу бездушной холодной машине. – попытался вразумить его брат. Он посмотрел ему в глаза. Братья-близнецы могли понимать друг друга без слов.
— Послушай Флима, Флэм. Он не погибнет, лишь лишиться своей некоторой части. О чём вы думали, когда шли сюда? Неужели вам казалось, что это прогулка? Неужели вы не понимали до конца… Хватит. Мне надоели ваши пререкания. Решайтесь, или это сделаю я за вас. – вновь послышался мерзкий голос из динамика. Мерный стук механизмов звучал в полумраке. Маховики грядущей бури набирали обороты.
Но братья уже не слушали безумного Джонатана. Рычаг был повёрнут, освещение погасло. Жизнеобеспечение сердца машины было частично приостановлено. Динамик заревел, изрыгая проклятия, струи пара были везде… Лязг метала… Взрыв…
— Нет… Горнило!.. – отчаянно заорал Джонатан. Снова лязг металла. Звук опускающейся платформы… Бог из Машины не мог позволить им просто бежать, выведя из строя Горнило.
Раскрылись капсулы. Бездушные твари восстали. Не живые, не мёртвые. Плоть и метал. Те, что раньше обладали незаурядным умом… А другие остались в капсулах. Они питали установку… Своими способностями… Подавления...
Снова лязг металла. Взрыв. Звук падающей платформы.
— Генератор! – крик ревущего Бога раздирал весь комплекс, от самой утробы до крайних уровней.
Медленно разрастался гул. Вскоре он поглотил всё вокруг, заглушив даже вопли обезумевшего изобретателя. Весь комплекс, всё под-пространство затрещало.
Краткий миг тишины. Взрывная волна. Коллапс. Вспышка света. Мрак…
Утром по местному времени, в Троттингеме произошёл несчастный случай. Один из старинных особняков был разрушен при загадочных обстоятельствах. Местные власти говорят, что во всём виновата утечка газа, но старый особняк семейства Филгейт не был оснащён современным методом отопления. Большинство же жителей применяло магические или традиционные методы для поддержания тепла. В конце концов, пришли к выводу, что причиной несчастного случая послужила всем известная машина братьев Флима и Флэма, не так давно выкупивших упомянутое поместье. Мол, она стала причиной взрыва. Однако позже выяснится, что машина и её недостроенная копия находились в этот момент на ранчо «Вишнёвые Холмы». Это вызвало массу вопросов, ибо было понятно, что власти что-то умалчивают, стараясь замять историю.
Земля словно ушла из-под фундамента. Просто исчезла. Здание мигом обвалилось. Появилась также версия о грунтовых водах и локальном землетрясении, что было хоть немного убедительнее.
Братьев после этого случая больше не видели. Мисс Джубили крайне расстроилась, узнав об этом, хотя и заполучила в свои копыта их изобретение.
Но при этом... никаких тел не нашли. Никаких. Абсолютно.
Лишь зияющую дыру идеально круглой формы в земле, на месте, где были подвалы.
А в чудом уцелевшем почтовом ящике было обнаружено письмо без отправителя.