Ученик и Мастер. Акт первый: "Змея на пороге дома"

Глава 11. Переговоры

Примечания.
1. В тексте использовались переделанные куплеты из литературного перевода песни "Чёрный Отряд Гайера" за авторством поэта Генриха фон Редера.
2. Паша — турецкий титул, применяемый к генералам и губернаторам.
3. Хинд (Hind) — аллюзия на Индию, в переводе с английского (с транскрипцией [haɪnd]) — лань.
4. Демигрифы — мифические существа, родственные грифонам, но лишённые крыльев.

Кантерлотский Большой театр кукол имени Полишинеля или, как его называли в народе, просто Большой считался одним из старейших театров кукол в Эквестрии, построенным в незапамятные времена, когда была только основана новая столица государства пони — Кантерлот. Это было высокое и красивое здание со старинным декором, сохранявшим дух своей эпохи даже после многочисленных ремонтов и реставраций. Мраморные колонны высотой в пять этажей, рельефные стены нежного бежевого цвета, широкие окна в узорчатых рамках и бронзовые скульптуры героев и героинь спектаклей — таким его помнила Твайлайт.

Хотя она и не раз посещала Театральную Площадь, внутри Большого волшебница была лишь единожды — на свой день рождения, когда её, тогда ещё маленького жеребёнка, любящие родители захотели лучше познакомить с "большим искусством". Это было так давно, что Принцесса почти забыла впечатления того дня. И всё же некоторые сохранились в её памяти — завораживающие вечерние огни из окон, маленький сорванец, раздававший завёрнутых в фантики жуков, сахарная вата, к которой случайно прилипла грива Твайлайт, поющие часы с танцующими миниатюрами и толстый бородатый рассказчик, подаривший единорожке куклу Полишинеля. Ещё она запомнила главного героя того спектакля — забавную марионетку, изображавшую одного из самых известных волшебников прошлого — Старсвирла Бородатого. И столь великолепно была сыграна эта роль, что пробудила у Твайлайт искренний интерес как к личности этого мага, так и к магии в особенности. Разумеется, в том была заслуга не только спектакля, имелось и множество других факторов, но так сложилось, что после посещения театра кукол будущая волшебница всецело посвятила себя учёбе, и в скором времени состоялась её судьбоносная встреча с Принцессой Селестией.

Это были хорошие, тёплые воспоминания. И тем горше было о них размышлять, когда глазу открывался поистинне чудовищный вид. Вся Театральная Площадь являла собой апофеоз разрушения: по всей брусчатке были беспорядочно свалены в кучи монеты, украшения, дорогие одежды, ткани, картины, ковры и прочие предметы роскоши; всё прочее, что могло гореть и не представляло большой ценности, было брошено в костры, а некогда величественный фонтан, находившийся прямо перед фасадом театра, был осквернён погромщиками и переделан ими в некое подобие трона из награбленных вещей. Что до самого театра... от него остался только догорающий остов, он напоминал огромный языческий алтарь, на котором свершили грандиозное жертвоприношение во славу Зла, древнего и безжалостного.

Здесь находились последние из грифонов, предавших посла Рахат-лукума. Твайлайт насчитала семерых боевиков, сидевших перед "троном" за импровизированным столом из сундуков, бочек и ящиков. Потрепанные и взмокшие, они предавались разгулу, сметая украденную еду и выпивку, горланя песни и играя на добытых лютнях и барабанах. Но это было всего лишь притворство, ибо нельзя было не заметить на озлобленных лицах разбойников гримасы отчаяния и обречённости. Они словно хотели заставить себя поверить в то, что им нравилось здесь быть и наслаждаться своей работой. Скорее всего тому была причиной магия "зоны", но Твайлайт ощущала исходившую от грифонов ауру ужаса, почти столь же сильную, как от заложников, которых они стерегли. При виде десятков связанных замученных горожан у Принцессы перехватило дыхание от обжигающей смеси страха и ярости. Земные пони, пегасы, единороги, в большинстве своём лавочники и торговцы, а так же актёры из театра — в общей сумме не менее тридцати заложников! Многие из них просто лежали, потеряв сознание от страха, удушья или же давления "зоны", но были и те, кто упорно пытался сопротивляться, извиваясь и ругая захватчиков сквозь сжатые зубы — судя по выражению их лиц, горожане испытывали страшную боль, хотя только у некоторых были видны следы побоев.

Здесь восприятие искажалось ещё сильнее: неведомо откуда появились ямы, огороженные жутким частоколом с нанизанными птичьими черепами, высокие столбы с подвесные клетками, а также странные архитектурные сооружения, вроде заросших ступенчатых пирамид и полуразрушенных капищ. Твайлайт не знала, каким богам, духам или демонам могли быть посвящены порожденные "зоной" идолы, но по общим признакам смутно припоминала статьи из научной энциклопедии, посвящённой таинственным цивилизациям, существовавшим в глубинах неизученных джунглей где-то за Восточным Океаном. Но если в статье подобные образцы культуры вызывали большой интерес, то сейчас они не вызывали ничего кроме брезгливости и отвращения — по блокам ползали уродливые насекомые, из клеток сочилась какая-то вязкая слизистая жидкость, а наполненные презрением глаза истуканов словно следили за пришедшими визитёрами.

Стоявшая здесь вонь гниения была почти непереносимой, она попросту резала глаза. Принцесса сдерживалась из последних сил, чтобы не её не вырвало. Приходилось дышать сквозь бинт, частично размотанный с шеи, чтобы хоть как-то сопротивляться колдовским эффектам "зоны". Каждый шаг приходилось делать чуть ли не наугад, так как глаза всё время слезились, а поверхность под ногами то и дело менялась, заставляя сердце судорожно сжиматься от полного неприятия этой искажённой реальности.

Кошель украсил наше знамя, хейя-хо!

Кто жаждет крови — все за нами, хейя-хо!

С мечом в когтях, в тяжёлых латах, хейя-хо!

Идём бить нищих и богатых, хейя-хо!

Мечом в живот — взад-вперёд!

И пойдём толпой на эшафот!

Внезапно Твайлай осознала, что стала различать слова песни, что распевали боевики. Она не вслушивалась в их грубое несвязное пение, казавшееся продолжением той мерзкой какофонии, в которой смешалось жужжание роя насекомых, глухие крики пленников, рычание неведомых тварей из-за дыма и треск костров. Однако по непонятной причине сейчас Принцесса ясно слышала каждое слово, более того, они звучали на её родном языке и даже без акцента,хотя ещё минуту назад волшебница была готова поклясться, что грифоны распевали что-то на своём наречии. Впрочем, тот факт, что Твайлайт понимала смысл песни, ничуть не поднимал ей настроения. Скорее уж наоборот.

Попалась нам эмира дочь, хейя-хо!

Повеселимся в эту ночь, хейя-хо!

Запустим, не страшась греха, хейя-хо!

В любую хату петуха, хейя-хо!

Мечом в живот — взад-вперёд!

И пойдём толпой на эшафот!

В этом хоре особо выделялся один голос — он был слегка хриплым, довольно неприятным, но мощным и раскатистым, словно буран, а главное, в нём звучало искреннее торжество и гордыня. Этот голос принадлежал тому, кто восседал на троне из трофеев с видом триумфатора, покорителя земель и народов. Это был крупнейший из грифонов, которых когда-либо видела Твайлайт, он возвышался над остальными боевиками, как возвышается крепостная башня над стенами, и на столько же был старше своих воинов, о чём свидетельствовали облезшие шерсть и перья. Повязка на правом глазу, многочисленные шрамы, обрубленный хвост и отсутствие нескольких пальцев на лапах говорили о том, что этот грифон прошёл через множество жестоких битв. На нём был добротный распашной кафтан чёрного цвета, традиционная одежда грифонов Востока, именуемая черкесской, но наряд был сильно испачкан в крови и грязи, да ещё во многих местах был порван и сквозь дыры выглядывала воронённая кольчуга. Примечательной деталью была и папаха, пышная шапка из чёрной шерсти на его голове, точно такую же, но белого цвета, Твайлайт видела на грифоне из свиты посла Рахат-лукума. Не было никаких сомнений, это был сам Риптайд, атаман-изменник.

Он внушал трепет своим грозным видом, в его единственном глазу застыл мрак, в котором тлел тусклый багровый огонёк. Хотя крылья грифона были серьёзно повреждены, а полученные раны ещё свежи, атаман никаким образом не показывал, что испытывает боль или вообще какое-либо неудобство. Попирая отколотую голову со статуи Принцессы Селестии, некогда украшавшей фонтан, старый грифон одной лапой держал сломанный пополам палаш, а другой поглаживал нечто, напоминающее панцирь черепахи. Судя по светящимся рисункам на "щитках" и циклично крутящимся шестерням, это и было то самое колдовское устройство, которое Шехзаде назвал Шкатулкой Феноменов. При одном взгляде на артефакт Твайлайт испытывала слабое, странное смятение, ей казалось, что пространство вокруг Шкатулки мистичным образом искажалось, плыло и колебалось, словно мираж в раскалённой пустыне.

Мечом в живот — взад-вперёд!

И пойдём толпой на эшафот !

-Ха-ха! Харашо паёте, шлюхины дети! Пойте ещё, туари, перед смертью не напаёшься! — жестоко рассмеялся Риптайд, после чего, бросив косой взгляд на прибывших гостей, с притворным удивлением воскликнул, словно увидел их только сейчас. — Marshalla du shuyga (Приветствую вас (чеч.)! Кто к нам пажалауал! Сама Принцесса Туайлайт Спаркл! Гатоуте суаи души, уисельники, я забиру их с сабой! Слышите, hak bid (неприличное ругательство (чеч.), пришёл час расплаты!

-Властью, данной мне Принцессой Селестией, я, Принцесса Твайлайт Спракл, приказываю остановить насилие и призываю атамана Риптайда к переговорам, чтобы уладить возникший конфликт... — напустив на себя грозный вид, с властным тоном стала объявлять Твайлайт, однако старый грифон, пропустив её слова мимо ушей, обратился к сопровождающему Принцессы.

-Я пасылал дуух байцоу, а уэрнулся толька адин. Шрайк, петух ты пазорный, куда Скорча дел?

-Он... н-нарвался, гаспадин атаман. — к удивлению Твайлайт, Шрайк преобразился на глазах. Он испуганно втянул голову, сжался, а его голос задрожал от волнения неуверенности. Было совершенно очевидно, что боевик испытывал перед вожаком сильный, прямо таки животный страх. — Я его избил и б-бросил падыхать в грязи.

-Будьте так любезны, атаман, не уходите от диалога. Вы и ваши бойцы совершили тяжкое преступление против жителей Кантерлота... — Твайлайт сделала ещё одну попытку привлечь внимание Риптайда, но тот снова её проигнорировал, залившись утробным смехом.

-Какая прямата! Избил суаего саратника! А знаешь что? Я бы тоже его избил! Вот так та, ha viryen tyen dyol (неприличное ругательство (чеч.)! Берите с нас пример, трупаеды! — старый грифон обратился к остальным боевикам. — Усегда гауарите прямо, что у уас на уме! Думболт, скатина балотная, я тебя презираю! И брата туаего презираю! А тебя, Айронклад, чтоб ты сгнил зажиуо, я уаабще терпеть не магу! Ха! Да я уас усех ненауижу, шайтана атродья! Ненауижу!

Твайлайт молча, почти завороженно наблюдала за тем, как Риптайд, затрясшийся от нарастающей ярости, стал кричать и ругаться на своих бойцов, то и дело переходя на свой непонятный язык. Атаман, конечно, выглядел сумасбродным тираном, но в нём действительно чувствовалась сила, способная вести за собой, в каждом его слове и движении была твёрдая, непреклонная властность. Боевики же стояли, понурив головы, и с угрюмыми гримасами слушали своего лидера, заметно напрягаясь при каждом ругательстве Риптайда. Они всем своим видом выражали покорность, пусть и разделённую со страхом и ненавистью. В этот момент Твайлайт поняла, почему грифоны решились на безрассудные погромы — сила авторитета атамана была для них столь абсолютной, что они не могли противиться его воле. Впрочем, ничего нового из ругани Твайлайт не услышала — Риптайд обвинял грифонов в трусости и малодушии за их, якобы, предательство против своего атамана, за которое тот и вынес им приговор, обрёкший на столь бесславный конец.

Хотя разговор с лидером боевиков проходил совсем не так, как ожидалось, тем не менее, всё шло пока по плану, предложенному ранее Шехзаде. "Дивы всегда предсказуемы, когда уверены, что держат всех за нос, но становятся совершенно безбашенными, если сбить их с толку. Так что, Ваше Величество, советую притвориться заурядной первокурсницей на первом свидании и делать то, что должна уметь любая уважающая кобылка — работать ртом. Надеюсь, это прозвучало не слишком двусмысленно?" — в таком духе звучали все советы Шехзаде, смысл которых заключался в том, чтобы обдурить одержимого грифона и выиграть время для акробата, пока он не будет готов нанести один решающий удар. Твайлайт совершенно не нравилось быть приманкой для атамана, но, с другой стороны, до встречи с Шехзаде она и не представляла себе другого хода событий. Так, по крайней мере, у Принцессы было хоть и очень сомнительное, но всё же прикрытие.

Однако оставался тот безрадостный факт, что чужак так и не объяснил, как противостоять чарам Шкатулки, отделавшись невнятными намеками. "Что бы ни случилось, устройство нельзя вредить никаким образом, иначе реальность вывернет наизнанку не только в Вашей прелестной головке, но и, простите мне тавтологию, в самой реальности. И ради Изменчивой Судьбы, не вздумайте колдовать, если только не считаете себя фавориткой Удачи, в чём я лично сильно сомневаюсь, так как это место уже занято мной." — вот и вся инструкция по обращению с опасным артефактом. До безопасности Принцессы и заложников Шехзаде, очевидно, дела не было, потому как запасной план, а таковой у него определённо имелся, он озвучивать не стал. Всё, что его интересовало, это Шкатулка Феноменов да атаман Риптайд, которого он, по всей видимости, собирался отправить на тот свет.

Впрочем, кое-что полезное об устройстве Твайлайт выяснить удалось — вновь расхваливая свойства артефакта, Шехзаде обмолвился, что Шкатулка связана с сознанием того, кто её использует и для отключения может быть достаточно просто нарушить эту связь. Устранив владельца или, например, отобрав устройство. Сейчас, видя, кого из себя представляет атаман, подобный план казался практически неосуществимым, но, к счастью, чужак оставил Принцессе и союзнику-грифону пару "полезных сюрпризов на случай скуки или интересной ситуации". Они могли в корне изменить баланс сил.

-Атаман Риптайд, я ещё раз прошу вашего внимания, я... Так, с меня хватит. — раздражённая от того, что её так упорно игнорируют, Твайлайт решила воспроизвести Традиционный Королевский Голос, к коему так любила прибегать Принцесса Луна. — ТИШИНА! СЛУШАЙ И ВНИМАЙ, РАЗБОЙНИК, КОГДА С ТОБОЙ ГОВОРИТ ПРИНЦЕССА!

В точности повторить интонацию и мощность Голоса у волшебницы не получилось, но, тем не менее, его эффекта оказалось достаточно, чтобы старый грифон отвлёкся от своей ругани, а боевики с удивлением повернулись к Принцессе.

-Ну наканец-та Уаше Уисочестуо перестала блеять, как паршиуая ауца! — с отталкивающим самодовольством усмехнулся Риптайд, с насмешкой смеряя Твайлайт единственным глазом. — Карону носят льуы, а не оуцы, и кагда льуы хатят быть услышанными, то ани рычат!

-Я не дикий зверь, чтобы рычать, я — Принцесса Твайлайт Спракл! За моими словами — мудрость моей наставницы, Принцессы Селестии, сила моих друзей, Хранителей Элементов Гармонии, и любовь к моему дому, Эквестрии! Ты будешь говорить со мной, атаман, потому что ты должен ответить за свои преступления! — как можно грознее заявила Твайлайт, стараясь глядеть на лидера боевиков свысока. Ей не доставляло удовольствия так себя вести, однако волшебница усвоила, что эти грифоны понимают только язык силы и власти, поэтому приходилось гнуть подобную линию поведения. К тому же у Принцессы появилась идея, как справиться с атаманом, избежав лишнего кровопролития.

-Не тратьте на меня суаё краснаречие, Принцесса, я не из тех, каго можна упечатлить слауами. — скривившись, недовольно проворчал Риптайд. — Я буду гауарить с Уами, но толька патаму, что я тауо хачу. Иба я хажу, где хачу, и туарю, что хачу, я сам хазяин суаей жизни и мне решать, что с ней делать! Я паслал за Уами, патаму что мне была эта нада. Но я ждал настаящую Принцессу, настаящую льуицу с каронай, при уиде каторай перья далжны атсыхать ат страху! А Уы... Уы меня разачарауали...

-А я здесь и не для того, чтобы тебя впечатлять! Я собираюсь освободить захваченных твоими головорезами заложников, развеять сотворенное тобой колдовство и свершить правосудие! — продолжала натиск Твайлайт, тем самым растягивая время, чтобы продумать до конца свой план.

-Ха, какие грандиозные у Уас планы, Принцесса! А как сабираетесь их уипалнять? — с гнусным смехом поинтересовался грифон, которому бравада Принцессы определённо пришлась по вкусу. — Если Уы ещё не поняли, то я сейчас усё разъясню — Уаше Уисочестуо пратиуастаит атряду матёрых уааружённых наёмникоу, гатоуых жечь и убиуать па любой прихати суаего атамана, самай безжаластнай суолочи на усём Уастоке! У наших кагтях беспомащные пони, ани корчатся ат боли усякий раз, кагда я этага захачу. Ха, да я магу сделать тоже самае и с Уами, Принцесса! Уы здесь адна, Уаша магия здесь бессильна, иба эта я таго захател! Уы у маём мире, я здесь царь и бог!

-Ты лишь тешишь своё самомнение, атаман, потому что проиграл, но не хочешь уходить побеждённым. Поджоги, погромы, побои — твои необдуманные поступки привели тебя и твоих воинов в самое незавидное положение, из которого не уйти безнаказанным. — сурово продолжила Твайлайт, не без труда выдерживая эмоциональное напряжение после угнетающей речи атамана. Ей оставалось надеяться, что она не ошиблась в своих выводах и выбрала верную стратегию разговора. — Неужели ты и впрямь хотел для себя такой участи? И ради чего? Ради бессмысленной мести за глупую обиду?

-Абиду?! Никакая эта не абида, gzhero (неприличное ругательство (чеч.), а самае настаящее аскарбление, плеуок мне пряма у душу! — как Твайлайт и ожидала, её слова задели Риптайда за живое. Вспыльчивый темперамент, надменная самоуверенность и старческий маразм — опасная смесь, особенно в отношении этого грифона, но сейчас Принцесса рассчитывала, что сможет наладить диалог с атаманом. — Я — Риптайд па прозуищу Треклятый, атаман Дикай Стаи! Я создал этат атряд, я спас усем этим уродам жизнь, кагда этат lovdal (неприличное ругательство (чеч.) паша са усей армией бросили меня с ними падыхать в долбаных джунглях Хинда! Демигрифы, чмыри чащобные, усех нас узяли у плен, и если бы не я, то никто бы не уыбрался аттуда жиуым! Да каждый из этих атребий абязан мне усем, что имеет, ани не смеют даже думать без маего приказа! И уот, кагда этат старый казёл уздумал, что за мешок золата маи наёмники стали его цепными псами, я был предан! Предан теми, кауо десять лет уадил у бой, награждал дабычей и аберегал, как суаих детей! Устроили бунт за маей спиной! Да а такую мразь мне даже когти марать пратиуна!

В этот момент Твайлайт не на шутку перепугалась, почти физически ощущая ненависть, пожиравшую сердце атамана. Он был страшно разъярён, казалось, что старый грифон вот-вот сорвётся и натворит что-то ужасное. Принцесса молилась про себя, чтобы её расчёт оказался верен, иначе из-за её ошибки случится непоправимая беда. Опасаясь худшего, она сильнее сжала крыло, готовясь высвободить спрятанный среди плотных перьев "сюрприз" Шехзаде.

-Ты, Принцесса, считаешь себя страшна умной, но Ты не знаешь ничего! — волшебница нервно перевела дыхание, когда атаман, хрипло прокашлявшись, продолжил бурчать более спокойным голосом. — Я ненавижу таких рассуждалак, так что не зли меня, не то собстуэнными кагтями вырежу Метки с задниц Туаих заложникоу и пришью на флаг!

-Не сделаешь. Не потому, что не хватит сил или решимости, всё это у тебя есть, иначе ты не стал бы атаманом, не смог бы вести за собой других. Просто ты сам не понимаешь, что творишь и зачем. — стараясь сохранить твёрдость в голосе, готовую уступить предательской дрожи, Твайлайт медленно, но решительно продолжала словесную дуэль. Принцесса прекрасно осознавала, что балансирует на лезвии ножа, но отступать было совершенно нельзя. В эти минуты волшебница как никогда искренне радовалась, что прочла на досуге столь много книг по психологии. — Ты захватил моих подданных, измучил их, разграбил их дома и имущество, но всё же оставил в живых. В бою со стражей твои бойцы бились во вред себе, так как старались никого не убивать, утверждая, что это был твой приказ. А теперь ты, зажатый в угол, стоишь перед самой Принцессой, встречи с которой требовал, угрожая жизни заложников, но ведёшь себя так, словно эта встреча тебе и не нужна была. Согласись, для жестокого матёрого наёмника, которым ты себя считаешь, это очень странное и нелогичное поведение!

-К чему Ты клонишь, Принцесса? Намекаешь, что я сумасшедший? Ха! Ты не будешь перуой, кто меня так назауёт! — криво ухмыльнувшись, гордо ответил атаман и махнул лапой в сторону заложников. — Усё я панимаю, что туарю и зачем, уэдь усё сделана так, как я хател! Туаи смерды нужны мне жиуыми затем, чтобы помнили имя тауо, кто принёс хаос у их дом! Мертуэцы не знают боли и не помнят страданий, а я хачу, чтобы меня успаминали са страхам и ненауистью! И я уыжег у сердцах Туаих маленьких пони такой страх и такую ненауисть, что память аб атамане Риптайде Треклятам будет передауаться из пакаление у пакаление! Панимаете, Принцесса? Я пабедил! Я саруал долбаную миссию паскуды пасла, абрёк паганых предателей на ненауистную тюрьму и сейчас стаю перед самой Туайлайт Спаркл, маим ракауым палачом, чья карающая мощь прервёт маю жизнь и этим абессмертит маё имя! Усё так, как я хател!

Разгорячившись, старый грифон неожиданно вновь забился в хриплом кашле. Твайлайт же молчала, поражённая последними словами атамана. Она и представить не могла, что кто-то в здравом рассудке решится на такое. Риптайд хочет, чтобы Принцесса его убила? Да ещё и верит, что это деяние увековечит его имя?

-Ты... ты хочешь смерти? Чтобы я отняла твою жизнь? — ужаснулась Твайлайт, уже не в силах сдерживать эмоции. — Безумец! Как ты можешь такое просить?!

-Принзесса, саюзник дал сигнал. — внезапно прошептал Шрайк, поглядывавший всё это время по сторонам. — Пара действавать.

-Что? Нет, нет, ещё не время. — так же шёпотом ответила Твайлайт, воспользовавшись тем, что атаман отвлёкся на свой кашель. Спешно, но безрезультатно осмотревшись в поисках Шехзаде, она тихо и неуверенно добавила. — Боя можно избежать, я ещё могу убедить его сдаться.

-Нельзя проста так взять и убедить психа сдаться, асобенна кагда ему выбили мазги. — мрачно проворчал Шрайк, медленно взявшись за поясной подсумок, в который ранее спрятал "сюрприз". — Канщать его нада.

В этот момент Твайлайт заметила, что из-под папахи по лицу Риптайда стекала струйка крови. Похоже, он был серьёзно ранен, хотя всем своим видом старался этого не показывать. Возможно, у него травма головы и из-за неё не может здраво мыслить. Возможно, из-за психического стресса, вызванного "предательством" солдат, он и впал в безумие. Или же так на него повлиял магический артефакт, с которым атаман не расставался ни на миг. В конце концов, не исключался и вариант с одержимостью, хотя волшебница всё же относилась к нему со здоровой долей скептицизма, считая слова Шехзаде и грифонов невольной мистификацией, основанной на их суевериях и страхах.

Так или иначе, но время истекало. Твайлайт была совершенно уверена, что Шехзаде предпримет попытку отнять Шкатулку Феноменов и не побоится ради этого вступить в бой с атаманом и его боевиками. Принцесса хотела избежать насилия, но в душе понимала, что кровопролитие неминуемо. Как бы Твайлайт не было неприятно это признавать, но к переговорам с обезумевшим грифоном она оказалась не готова, а Принцесса Селестия, чьё участие наверняка привело бы к мирному исходу, до сих пор не появилась. Но сильнее этих дурных мыслей волшебницу тревожил сам артефакт. Шкатулка Феноменов внезапно задымилась, вокруг неё заискрились электрические разряды, сопровождаемые нарастающим звенящим гулом, но атаман, задыхаясь от кашля, не обращал на это внимания.

Одновременно с этим в очередной раз изменилось окружение: поднялся сырой, пронизывающий ветер, влажный тошнотворный воздух забивал нос и горло невыносимой горечью, в плотных клубах дыма над головой засверкали тусклые вспышки молний и загрохотали раскаты грома, а из земли, превратившейся в самое настоящее болото, вылезли на поверхность жуткие насекомые, всевозможные гады и прочие отвратительные твари, названия которых Твайлайт не знала. Даже понимая, что всё вокруг являлось иллюзией, обманом чувств и разума, Принцесса не могла не воспринимать эту реальность, до того она казалась настоящей. Но страшнее было то, что заложники отреагировали на эти перемены намного острее, их плач и стоны слились в одну угнетающую какофонию.

-Хннн... Галауа раскалыуается... Этат голас... сжирает изнутри... Аааах! Столько отчаяния. Нет ничего слаще этой эмоции. Всё это место просто сочится им, хур-хур-хур. — хрипло рассмеялся Риптайд внезапно изменившимся голосом. Его речь стала гнусавой, почти булькающей, больше напоминающее кваканье, и к тому же исчез какой-либо намёк на акцент, словно его никогда и не было. Под взволнованные перешёптывания своих бойцов атаман поднялся с "трона" и распростёр покалеченные крылья, словно совершенно не чувствовал никакой боли. — Ты хочешь остановить моё "безумие", маленькая Принцесса? Тогда не будь жестокой, пронзи своим маленьким, но остреньким рогом моё старенькое сердце, вскрой мою тоненькую глотку и выколи мой последний глазик. Хур-хур, выколем глазки, сломаем хребет — будет личинкам вкусный обед, хур-хур.

-Атаман, прислушайся к своим словам! Разве это слова воина? Разве станет такой ветеран как ты желать столь бессмысленной смерти? Неужели у тебя совсем нет чести? К чему тебе такая память о себе, когда вместо проклятий мог бы заслужить почёт и уважение! Всегда есть другой путь! Ещё не поздно опомниться, помочь восстановить, что было разрушено, искупить нанесённые обиды достойной службой Короне! Ты смог бы стать героем! Просто поверь... Во имя Селестии! — с отвращением воскликнула Твайлайт, увидев, как из-за плеча грифона выползло некое уродливое существо, напоминающая огромную помесь жабы с мухой. Пухлое пупырчатое тело с хитиновыми наростами, сложенные одно поверх другого сетчатые крылья, три выпученных фасеточных глаза, широкая пасть с толстыми губами и шесть изогнутых конечностей с когтями — такую тварь можно было представить только в самых жутких кошмарах.

-Ты такая смешная, маленькая Принцесса. Ты должна ненавидеть меня, желать мне смерти за всё, что я совершил, но вместо этого упорно пытаешься убедить меня исправиться, словно маленького озорника, разорявщего птичьи гнезда. Хур-хур, ты боишься осквернить себя кровью, не так ли? Избегаешь насилия, чтобы оно тебя не испортило. — с кривой ухмылкой пробубнил Риптайд, будто бы не замечая забравшееся на него страшилище. Твайлайт показалось, что именно это создание произносило слова вместо старого грифона, который лишь беззвучно потворял их за ним. Краем глаза Принцесса заметила, что некоторые из боевиков при виде "питомца" атамана схватились за свои обереги и сложили лапы в молитвенном жесте, испуганно шепча что-то на своём языке. — Но наивно думать, что тебе удастся оставаться чистой и невинной, ибо ты обладаешь властью, а любая власть держится на силе и страхе. Так же так наивно считать, что слова способны что-то изменить. К тому же время слов прошло, настало время для игр.

-Ну же, Принзесса, нада атакавать сейщас, пака не поздна. – услышала Твайлайт сдавленный шёпот Шрайка, уже сжимавшего за спиной «сюрприз» для броска. В этот раз Принцесса не смогла сразу ответить, её терзало смятение, навеянное речами Риптайда.

Твайлайт больше не сомневалась в одержимости атамана и прекрасно понимала, что его следует остановить любым способом, но колебалась, обескураженная насмешкой грифона (а точнее, дива). До сих пор она считала, что избегала насилия из нежелания кому-либо вредить и стремления походить на свою наставницу, Принцессу Селестию. Но что если причиной всех действий волшебницы на самом деле был страх? Она ведь действительно боялась, что пролитая кровь оставит на её душе несмываемый след, который заставит её привыкнуть, а затем и полюбить насилие, на которое способна благодаря своей силе и власти. Это был заманчивый и опасный путь, где действие преобладает над словом, путь без сомнений и компромиссов, ведущий к проклятию и презрению — путь тирана. Найтмэр Мун, Дискорд, Королева Кризалис, Король Сомбра, атаман Риптайд – Твайлайт страшилась той участи, что сулил подобный путь. Могла ли она сейчас ступить на него, зная об угрозах, что он таит? Имела ли она вообще такое право?