"Нэнси"

*

Все-таки по условиям было 3000 слов, а этого маловато.

Где-то на окраине Кантерлота, в одной из узких старинных улочек, среди увитых плющом и мышиным горошком оград невысоких домиков давным давно можно было найти один неухоженный, заросший двор. Полностью скрывшийся за буйной порослью забор, давно не кошеная лужайка перед верандой, растрескавшаяся краска на стенах. Калитка никогда не запиралась, но ее громкий скрип слышался нечасто.

В этом забытом уголке доживал свои дни синий единорог по имени Нэррэйтэр. Годы брали свое — он почти не выходил из дому, питался в изобилии росшим во дворе сеном и цветами, колодец во дворе исправно служил источником воды.

Раз в неделю к нему заходил соседский жеребенок, который убирался в доме, покупал нужное в магазине и помогал старику, если требовалось что-то еще. Единорог исправно отдавал ему монеты из старых своих запасов и не желал слышать отказ от платы за услуги. Впрочем, его помощник вскоре перестал протестовать, чему старик был очень рад. Нэррэйтер и подумать не мог, что причиной была смена валюты в Эквестрии: изменился и вид и ценность монет, а старые деньги вскоре перестали обменивать или принимать.

Зато после окончания трудов Оуклиф — так звали жеребенка — всегда задерживался у единорога, чтобы послушать очередную историю. Пони наливал чаю им обоим, садился и слушал. Наррэйтер в такие моменты словно преображался. Куда-то девались его старость и немощь, он говорил увлеченно, энергично, да так складно, что перед слушателем поневоле проплывали картины того, о чем единорог вел рассказ. Старик знал и сказки, и красивые стихи, но Оуклифу было интересно слушать истории про далекие страны, где жили зебры и бизоны. Иногда жеребенок диву давался, в какие невероятные ситуации попадали герои тех рассказов, ему даже казалось, что так не бывает в жизни. Но живость описаний Наррэйтера заставляла слушателя верить ему.

Но все его рассказы были объединены одним персонажем. Дэринг Ду. Кобыла песочного цвета с глазами цвета малины, в шляпе для сафари и светлом костюме, она не раз оказывалась на волосок от смерти. Но каждый раз ей удавалось избежать своей участи, причем об этих моментах Наррэйтэр говорил с особым воодушевлением. Где только она не побывала: зыбучие пески, морские штормы, дикие стада, опасные леса, — без единой царапины она выбиралась из всех передряг. Оуклиф и не представлял, кем на самом деле была та, что надолго осталась жить в приключенческой литературе.

48 день лета. *** года.

Сегодня знаменательный день! Наш отряд в составе сорока солдат, командира Штарка, фельдшера Медцин, ответственного за питание Апфельштруделя, ученого Рэббиттэйл и кобылы отправляется по заданию самой Селестии исследовать и колонизировать земли зебр. Меня же зовут Бёрдфизер, и я всего лишь скромный летописец, которому поручили описывать этот славный поход.

Утром наша колонна одной из первых вышла из Кантерлота. Параллельно с нами отправили еще несколько экспедиций, но все мы идем в разные части Зебрабве. Нас всех провожали при большом скоплении народа — на эти экспедиции возложены большие надежды, и мы не подведем! Наш отряд будет заниматься в основном изучением этих земель, в наши задачи входят разведка местоположения полезных ископаемых, составление подробной карты местности и попутно — захват поселений туземцев с целью подчинения их Эквестрийской короне. Сейчас с нами большой запас продовольствия, боеприпасов и даже две пушки, на случай, если зебры совсем выйдут из-под контроля. Через семь дней все это будет погружено на корабли, а пока нам предстоит долгий путь в порт.

55 день лета. *** года.

Сегодня корабль с нашим отрядом отчаливает от берегов Эквестрии. Наша славная миссия только начинается, но жажда приключений уже захватила каждого члена команды. Правда матросы на судне не разделяют нашего энтузиазма, а некоторые даже прямо сомневаются в успехе мероприятия. Даже то, что ехать в Зебрабве повелела Селестия не останавливает их, но что взять с недалеких моряков? Они, наверное, даже не понимают, что совершают богохульство.

Кто-то говорит о том, что зебры перестали сдаваться, не сопротивляясь, но как такому можно верить? Местные должны понимать, что противиться воле Селестии бесполезно.

61 день лета. *** года

.

Всем участникам похода не терпится сойти на твердую землю. По разным причинам: у многих солдат за пять дней началась морская болезнь, Рэббиттэйл практически не выходит из каюты, мотивируя это «агорафобией» (как он сказал, это обозначает боязнь открытых пространств, в том числе и моря), а наш лидер и кобыла не могут дождаться, когда наконец развеется скука морского путешествия, сменившись особенной романтикой путешествий в джунглях.

Кстати, о кобыле. Как зовут ее никто толком не знает, но она просит называть ее Нэнси. И вообще, она личность весьма выдающаяся. Казалось бы, что ей делать среди жеребцов в таком опасном предприятии? Так, по ее словам, она сбежала из дома в поисках приключений на свою голову. По той же причине она скрывает имя — боится, что ее все же ищут. Нэнси довольно ловкая, по канатам не хуже матросов лазит, да и инициативы ей не занимать — она уже на второй день заскучала на корабле, ей хотелось наконец найти острых ощущений.

Ее изначально не хотели брать в отряд, все-таки это совершенно нехарактерная для кобылы «профессия». Когда она что-то вдохновенно говорила о тяге к приключениям, ее мало слушали, приняв все это за хвастовство, а узнав историю с побегом из дома и скрытием настоящего имени так вообще стали косо смотреть. Но она смогла доказать, что они все ошибаются — Нэнси прекрасно управлялась с палкой в драке, быстро летала, ловко уворачивалась от ударов и метательных снарядов... В общем, кобылка была непростая.

Когда мы уезжали из Кантерлота за ней долго шел синий единорог с меткой в виде глиняного конуса, усиливающего звук. Они о чем-то тихо шептались, а на прощание тот пони поцеловал ее в лоб.

Моего мнения в этой экспедиции, конечно, никто не спрашивает, я, собственно, мало смыслю в покорении новых земель, но все же, я считаю, что кобыле тут не место. Тем более такой, как Нэнси. Она вносит разлад в команду, за ней многие пытаются ухаживать. Даже наш командир попал под ее чары, а ее, наверное, связанные с тем единорогом отказы, не добавляют ясности его и без того замутненному любовью рассудку.

68 день лета *** года

.

Наше путешествие по морю практически окончено — сегодня на горизонте показалось Зебрабве. Еще немного и мы доплывем до земли и сможем наконец высадиться. Почти все уже в предвкушении новых открытий: Штарк начищает свои пистолеты, близость суши заставила его ненадолго забыть о Нэнси, Медцин совместно с Рэббитэйлом уже прочитал лекцию об всем лекцию об опасных насекомых, переносчиках болезни.

Корабельный повар имел наглость перебить нашего медика и заговорить что-то о животных с мудреным туземным названием. Он сказал, что эти «параспрайты» — жуткие твари, но по его описанию выходило, что таких животных не может существовать. Ну правда, как такие маленькие крылышки могут держать большое шарообразное тело в воздухе? Наверное, еще одна местная легенда. Ну ничего, скоро мы расстанемся с этой командой корабля, и они наконец перестанут портить оптимистичный настрой нашего отряда. Апфельштрудель готовит ничуть не хуже, но в отличие от кока, не верит всяким сказкам.

Нэнси же рвется на землю больше всех, ей не терпится покорять новые территории. Она даже на месте от волнения стоять не может. О, вот мы и почти доплыли! Сейчас погрузим вещи, причалим и высадимся.

69 день лета *** года.

Вчера мы ближе к вечеру наконец выгрузили наши припасы с корабля. Я с большим облегчением попрощался с капитаном. Наконец-то моряки перестанут пугать наших солдат россказнями про диковинных чудищ и жуткую зебринскую магию.

Солнце клонилось к закату, когда мы закончили, поэтому заночевать пришлось прямо на песчаном берегу. За ночь из-за пронизывающего морского ветра мы все продрогли до костей. К счастью, здесь довольно жарко, поэтому на утреннем солнце все смогли отогреться. Сейчас мы выдвигаемся в сторону Солярии — единственного постоянного поселения пони в Зебрабве — а оттуда начнутся наши исследования материка.

71 день лета *** года

.

Наш командир решил остаться в лагере даже на два дня, поэтому у меня было время хорошенько его осмотреть. Он представляет собой скорее деревушку, только укрепленную: вокруг частокол из пальмовых стволов, а по периметру выкопан ров. Гарнизон называет Солярию крепостью и говорят, что такая защита нужна от диких племен зебр, которым не по душе вторжение чужаков в места их охоты. Странное заявление. В столицу всегда доходят вести, что туземцы боятся нашего оружия и сдаются сразу же. Хотя о чем-то таком же говорила корабельная команда. Правда они все же пугали еще и магией зебр. Смешно даже — откуда у них магия, если у них не то что рогов, но даже крыльев нет?

Домики в деревне совсем простенькие: стволы пальм построены кругом, а крышей служат пальмовые листья. Хотя это можно понять — камня тут в джунглях мало, а везти из Эквестрии, естественно, никто не станет. Меня поселили в одном из таких с тремя пони из гвардии, но я своих соседей вижу только ночью: все солдаты из нашего отряда сейчас с помощью гарнизона Солярии изучают местные порядки.

Нэнси вот тоже с ними. Но ей не сидится на месте, она часто сбегает с учений. Недавно появилась в ожерелье из экзотических цветов, набранных в ближайшем лесу. Рэббиттэйл был в ужасе: в тропиках немало опасных диких зверей, но этой кобыле все нипочем.

А вообще, тут нестерпимо жарко. Стоит на минуту снять головной убор, как солнечный удар не за горами.

72 день лета *** года.

Мы наконец выдвинулись. Вначале мы шли по проложенной жителями «крепости» дороге, но вскоре перешли на просто утоптанную тропинку. Однако нам пришлось свернуть и с нее, поскольку она вела к другой морской бухте. Можно было воспользоваться тропинкой зебр, на которую мы вскоре набрели, но почему-то Штарк строжайше запретил на нее выходить. Никто не стал спорить с командиром, да и такое чувство, словно никому, кроме меня это странным не кажется. Теперь нам приходилось прорубаться сквозь джунгли, солдаты впереди, которые орудовали мечами, освобождая проход остальным, ежечасно сменялись. Под ногами все равно вились лианы, об которые можно было легко споткнуться, но зато шуму от нас было столько, что все звери разбегались в ужасе.

73 день лета *** года.

Вчера разбивали лагерь прямо посреди джунглей. Конечно, нас охраняли дозорные, да и огня дикие звери боятся, но было жутко. Я пару раз просыпался посреди ночи от чувства, что за мной следят. Утром я поделился своими страхами с Рэббиттэйлом и он сказал, что тоже ощущал это. Правда фельдшер убедил нас, что это из-за акклиматизации. Мы просто не привыкли к новым условиям, вот и чудится всякое. И он, думается мне, прав. Чего только не выкинет наше воображение — мне ночью разок даже горящие в темноте глаза привиделись. А Рэббит еще и тени видел в плащах.

74 день *** года.

Сегодня долго кружили около зебринских троп, чтобы Рэббиттэйл смог нанести их положение на карту. Я предложил Штарку выйти и пройти по ним, ведь так куда быстрее, но тот категорически отказался. Сказал, что я не понимаю, насколько это опасно. Мне пришлось извиниться, но я так и не понял, что такого в том, что мы пройдем по более удобному пути. Видимо, не моего ума дело.

75 день *** года.

Намотанные ярды, как оказалось, не прошли даром — сегодня мы ворвались в деревню зебр. Они совсем не сопротивлялись, как нам и говорили, пара выстрелов — и селение сдалось. Мы смогли отлично обосноваться там, да и ночевать, пусть и в хижине, все равно всяко приятней, чем под открытым небом. И кошмары, к счастью, перестали портить мне сон. Даже у Рэббиттэйла страхи прошли. Наверное, это просто с непривычки было — я никогда не спал до этого на природе.

Всех зебр мы взяли в плен, согнали в две хижины, и они там набились, словно сардины в бочке. Они теперь безоружны, поэтому можно будет оставить их тут, а самим двигаться дальше.

А эта Нэнси, между прочим, потребовала себе отдельную хижину. Сказала, что желает жить отдельно от жеребцов. И при этом со всеми удобствами. Но капитан ей во всем потакает, и даже освободил то место, что сам собирался занять.

76 день лета *** года.

Проснувшись с утра, мы выяснили, что пленные сбежали. Все до единого. Часовые говорят, что их оглушили, и они ничего не смогли сделать. Хотя не думаю, чтобы это было опасно. Оружие их осталось у нас, да и что их примитивные стрелы против наших пороховых ружей? А вот пара солдат, что пошли поискать что-нибудь на обед, до сих пор не вернулись. Хотя солнце уже близится к закату. Странно это...

А еще жара сегодня была невыносимая. Даже кобыла сняла свою круглую шляпу, с которой не расставалась, и обмахивалась ей, как веером. И насекомые достают не меньше, с самого начала они вокруг нас вились, но тут они постоянно мельтешат. Я стараюсь отмахиваться хвостом, но даже это не спасает.

78 день лета *** года.

Второй день ждем солдат. Рэббиттэйл умоляет выдвигаться: по его подсчетам нам может не хватить запасов воды, если мы вовремя не дойдем до источника, но капитан настаивает на своем. Штарк уже отправлял поисковые отряды, но без толку, они говорят, что те двое, как сквозь землю провалились. Пробовали и попросить пегасов посмотреть сверху, но они жаловались, что кроны деревьев слишком густые, поэтому ничего не видно.

79 день лета *** года.

Все же оставили деревню и пошли дальше. Ученый говорит, что у источника мы будем только послезавтра, поэтому воду нужно экономить. А еще нам снова предстоит ночевка под открытым небом. И не одна. А не от одной мысли об этом не по себе.

К тому же пока мы шли, прорубаясь через кустарник, я глядел по сторонам и заметил нечто, напоминавшее шарик с крыльями. А потом шарик раздвинулся, раскрылся на две половины и из него выскочил еще один. И они вместе улетели. Прямо как те параспрайты, которых описывали моряки... А что, если это был не обман зрения? Они же могут мгновенно съесть все вещи, что есть у нас в распоряжении...

81 день лета *** года.

Весь вчерашний день проплутали в джунглях. Рэббиттэйл к концу дня все чаще стал вертеть магией карту, глядя на нее с глупым видом. Кажется, и он не знает дороги... А запасы воды подходят к концу...

Плюс еще эти ночевки на воздухе. Мне не по себе без крыши над головой. Чувство, что за нами следят не отпускает меня, а по ночам усиливается и приносит тысячи кошмарных сновидений. Стоит ненадолго сомкнуть глаза, как я вновь вскакиваю в холодном поту от очередного ужаса. Меня преследуют те светящиеся глаза, что я видел в самом начале. И эти круглые крылатые твари — мне постоянно кажется, что они едят мои вещи или меня.

82 день лета *** года.

Воды почти не осталось. Мы питаемся фруктами, но влаги в них недостаточно, чтобы действительно напиться. У нас в сумках еще есть сухие пайки, что брались еще из Кантерлота, но чтобы что-то готовить из этих ингредиентов, нужна вода. Под копытами, конечно, немало растений, но большинство из них непригодно в пищу. Во всяком случае Рэббиттэйл уверен, что они грозят отравлением.

Тэйл говорит, что источник недалеко, но он совершенно не умеет врать. Да и каждый раз на вопрос «Где источник?» он показывает копытом в разных направлениях. Очевидно, что мы заблудились.

После того, как я закончил предыдущую запись, и мы продолжили путь после привала, на нас неожиданно напали те самые «параспрайты». Как выяснилось, это все же не мое больное воображение и не глупая легенда. Тяжело не поверить в реальность этих тварей, когда даже перо, которым я писал, было приведено ими в полную негодность.

Насекомые ( или звери?) налетели стаей и поели все, до чего смогли добраться. К счастью, свинцовый грифель карандаша им был не по вкусу, поэтому я еще могу писать. Но в остальном последствия этого налета разрушительны. Даже шляпу Нэнси украсила дыра в полях, а сумки у большинства погрызены или съедены начисто. Сухие припасы уничтожены. Одежда у многих также испорчена.

Но, я верю, мы выберемся. Если долго идти, то джунгли рано или поздно кончатся. Мы попадем или на тропу зебр или даже выйдем к роднику. Главное — не останавливаться.

На этом «летопись», как Бёрдфизер гордо называл свои записи, обрывалась. Бумага, хранившая эти строки немало истрепалась, кое-где на ней были пятна от пролитого свечного воска, травы, чернильные кляксы — в походе тяжело писать аккуратно, даже брызги крови. Несколько страниц были погрызены скраю, а на последней записи виден длинный росчерк от карандаша, словно писца толкнули, когда тот выводил эти строки.

Пожелтевшие листы, хранившие эти строки, Нэррэйтэр берег много лет. С его смертью они тоже ушли в небытие — никто не искал их на чердаке старого особняка. Но именно «летопись» была ему очень дорога. Потому что она напоминала ему о той самой серой пегаске, которую он в прошлом провожал от ворот Кантерлота и почти до пристани.

Единорог встретился с Нэнси, когда та, сбежав из дома на поиски приключений, неожиданно осталась практически без средств к существованию. На последние гроши пегаска сняла комнату в таверне, куда заглянул Нэррэйтэр. Он, как говорится, влюбился с первого взгляда, стоило ему случайно разговориться с симпатичной пони. Узнав о проблемах кобылки, он с радостью согласился помочь ей.

Но вместе они жили недолго, Нэнси все еще манили опасные авантюры, поэтому, узнав о готовящейся экспедиции в Зебрабве, она, не раздумывая, галопом понеслась напрашиваться в отряд. Нэррэйтер было попытался объяснить ей, как глупо со стороны она будет выглядеть, но та упросила влюбленного отпустить ее. Одной ей известными путями Нэнси все же удалось попасть в экспедицию.

Что происходило далее известно из записей «летописца». Обрыв же их связан с нападением зебр на ослабленный жаждой и голодом отряд. Тогда-то Бёрдфизер узнал, что магия зебр — вовсе не миф. Благодаря защитным плащам, зачарованным, чтобы отталкивать свинец, пули почти не наносили туземцам вреда. А какой-то порошок, что они обильно рассыпали, вызывал жуткий кашель в малых количествах и летальный исход в больших. Среди отряда всего пара единорогов обладала заклинанием телепортации, которым они и не преминули воспользоваться. Пегасы по большей части от ужаса так же улетели, лишь несколько не бросили своих, поскольку смогли сохранить остатки самообладания. Впрочем, первой, под прикрытием Штарка, улетела Нэнси. Приключения приключениями, но умирать ей совершенно не хотелось. Поэтому она, оставив командира и остальных на произвол судьбы, «героически» спаслась бегством, случайно в панике прихватив сумку Бёрдфизера вместо своей. Пегаске немало повезло: она была сильно напугана, поэтому на выбросе адреналина смогла пролететь большую часть моря. А потом под ней замаячило торговое судно, на которое она буквально упала, выбившись из сил. Те высадили Нэнси в Кантерлоте, когда доплыли туда, спустя несколько дней.

Однако, по иронии судьбы, все эти счастливые совпадения лишь отдалили гибель пони, но не отменили ее. Нэнси скончалась в копытах у Нэррэйтера спустя две недели — дала знать о себе, подцепленная через укус тропического насекомого лихорадка. За это время любимая успела передать пони и «летопись», да и дорассказать оставшееся на словах. Тот не осуждал ее, наоборот, рад был видеть ее живой, до последного момента надеялся на чудесное исцеление. Но медицина была бессильна, вызванный на дом врач лишь развел копытами — лекарств от иноземных болезней в Эквестрии не было. Ничто не смогло помочь пегаске.

Единорог вначале пытался и сам свести счеты с жизнью, но в итоге справился с горем. Особым талантом его было чтение вслух. Но когда-то он пробовал и сочинять истории, и друзья, которым он читал их, находили их хорошими. Сейчас же
</p&gt>писательство стало для
него настоящей отдушиной. Вначале он пересказал историю из записей Бердфизера, но с той разницей, что в конце
Нэнси, имя которой было по созвучию изменено а более «говорящее» — Дэринг Ду, не умирала. А затем ему как-то пришла идея для других приключений отважной пегаски...

Всего за остаток жизни он написал около пятидесяти книг по Дэринг. Многие из них он потом читал Оуклифу. А после смерти он завещал ему все эти рукописи. Пони решил, что они стоят издания, и не прогадал. Книги о Дэринг Ду стали известными, а имя искательницы приключений прославилось в веках. Нэнси осталась жить вечно на страницах тех книг, а Нэррэйтер так и остался под псевдонимом. Сейчас тот дом, в котором он прожил жизнь, перешел к другим владельцам, и место, что могло бы стать памятным, совершено не узнать. Хотя такая преданность достойна памяти, но на доме нет даже таблички с указанием, что знаменитый писатель жил здесь.