Лечебница
Глава 23
— Серьезно, я сомневаюсь, что нам это стоит делать, — прошептала Пинки Пай, крадясь следом за Твайлайт. — Нам же жуть как попадет.
Она нервно метнулась взглядом от одной тени к другой, внимательно вглядываясь в темный коридор, подсвеченный зловещим тусклым сиянием немногочисленных потолочных ламп, по-прежнему горящих в этот поздний час.
— Все будет хорошо, — прошептала через плечо Твайлайт, скользнув вместе с подругой за угол. Она указала на большие двойные двери из дуба дальше по коридору. — Просто открой, пожалуйста, дверь в его кабинет. Мы войдем и сразу же выйдем. Никаких проблем.
— Но что если нас поймают?
Единорожка оглянулась и на несколько секунд серьезно уставилась Пинки в глаза.
— Не поймают.
Пинки, закусив нижнюю губу, тут же поддалась под тяжелым взглядом Твайлайт и кивнула. Она поплелась вперед, подсознательно оглядывая коридор из конца в конец, и в итоге остановилась перед украшенными резьбой дверьми. Осторожно достав из прямой гривы заколку и еще один кусочек металла, она еще раз оглянулась из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что подруги по-прежнему одни, и приступила к работе над замком.
Сев неподалеку, чтобы не мешать Пинки, Твайлайт предалась размышлениям о том, как же при таком страхе сделать что-нибудь плохое можно научиться взламывать замки. Похоже, тяга нести радость пони куда важнее строгого следования правилам. На удивление, эта мысль неплохо подняла ей настроение.
Раздался тихий щелчок, и двери кабинета тихо распахнулись, скользя на смазанных петлях. Пинки вернула самодельные отмычки обратно в гриву и оглянулась на Твайлайт с беспокойством на лице.
— Вот. Готово.
— Молодец, — Твайлайт поспешила зайти внутрь, ступая практически на кончиках копыт, чтобы заглушить цокот по холодной плитке. Она проскользнула в кабинет и затащила вслед за собой неуверенно упирающуюся Пинrи Пай, после чего закрыла и заперла обе двери, утопив себя и подругу в глухой тьме. Пошарив копытом по стене, Твайлайт нащупала выключатель.
Резкий переход от тьмы к свету ужалил глаза, заполнив их танцующими звездочками, но, несмотря на дискомфорт, Твайлайт уже кралась, как хищный зверь, вперед, внимательно разглядывая перегруженные книгами полки.
— Так, Пинки, нам надо постараться найти что-нибудь, где упоминаются принципы работы больницы. Правила, распорядки, инструкции. Где-то там должно быть про то, как снять магический глушитель.
— Оки-доки, — с неуверенной улыбкой сказала Пинки. Подруги разделились и пошли каждая в свою сторону, погрузившись в молчаливый поиск.
И только после того, как Твайлайт обошла свою часть комнаты дважды и даже на всякий случай быстро прошлась по стороне Пинки, она обратила-таки внимание на рабочий стол у больших окон. Он был в своем роде монументом гордыне доктора Роуза: серьезная мебель из полированного дуба, шириной больше, чем три пони в ряд, нос к хвосту. Как и его хозяин, он впечатлял своей ухоженностью, чистотой, организованностью и внушительностью.
Судя по тому, что каждый ящичек стола был крепко заперт, Роуз относился к безопасности серьезно, так что Твайлайт сосредоточилась на небольшой стопке документов, лежащих на столешнице. Она подобрала верхнюю папку. Внутри оказались медицинские документы кобылы по имени Паллет Шифт. Твайлайт пролистала страницы. Производственная травма головы… тяжелое поражение мозга… вегетативное состояние… требуется тщательный медицинский уход.
Твайлайт схватила следующую папку. Имя пациента: Санбим[1]. Пегас. Острая депрессия, вызванная потерей родителя… проходит лечение… хорошая реакция на лекарства.
Отложив эти папки в сторону, Твайлайт обратила внимание на третью, с именем Винд Сонг, подчеркнутым тонкой красной линией.
Внутри оказались документы со сдержанными строчками текста, переполненными нудной медицинской терминологией и невразумительными сокращениями, что в целом не слишком-то помогало представить Винд Сонг как настоящую, живую молодую единорожку. Повесть о трудной борьбе с преждевременным возрастным слабоумием была пересказана с холодной и лаконичной четкостью типичного медицинского документа. Симптомы Винд Сонг, изложенные на профессиональном врачебном языке, казалось, не имели ничего общего с реальностью: истерические припадки и попытки нанести себе травмы во время приступа описывались лишь как незначительные мелочи.
Тональность отчетов сменилась на второй странице. Чтение этих документов напоминало расшифровку текста на иностранном языке, но фразы вроде «арканошоковая терапия» и «магоусиленная нейронная перестройка» выделялись на общем фоне. Даже на неопытный взгляд Твайлайт было ясно, что Винд Сонг плохо реагировала на лечение доктора Роуза. За каждым провалом следовала новая попытка. Все это напоминало математическое уравнение, которое отчаянно пытались решить, слепо подставляя все большие значения: повышая дозы и удлиняя процедуры. Каждый малейший успех служил оправданием для того, чтобы двигаться дальше.
Все время, пока Твайлайт разглядывала записи, на задворках ее разума что-то настойчиво скреблось. Она нахмурилась и, перелистнув на первую страницу в папке, перечитала форму, вкратце описывающую назначенное Винд Сонг лечение. Проверив еще раз последние несколько страниц, Твайлайт ощутила, как по шее побежал мороз. Числа не совпадали. Лекарства были другие. Методики лечения отличались. Роуз изменил методику без спроса.
На лице Твайлайт расползлась хищная улыбка, с которой она выдернула листы из папки и осторожно опустила их в карман.
— Ты что, нельзя так делать! — сказала Пинки, в равной степени с ужасом и гневом на лице. — Это же личное!
Твайлайт положила пустую папку на место, в самый низ стопки. Заметив, что стол по-прежнему выглядит как-то неправильно, она нахмурилась. Ей от этого было тревожно. И только после того, как она разложила ручки на равные расстояния и идеально выровняла стопки с папками, она вспомнила, что рядом стоит Пинки Пай.
— А? О. Слушай, это слишком важно, чтобы беспокоиться о врачебной тайне. Я должна это показать Эпплджек и Рэрити. Это доказательство того, что Роуз лжет — доказательство, от которого они обе не смогут отмахнуться. Оно, конечно, их не убедит, что я здорова, но поможет все равно. И как только мы закончим, мы все вернем на место, — Твайлайт улыбнулась по-прежнему недовольной Пинки настолько убедительно, насколько могла. — Я обещаю.
Внезапно раздался звон ключей и тихий скрежет металла по металлу, за которым последовал резкий щелчок отпертого замка.
— Поверить не могу, что забыл выключить свет, — сказал Роуз. — На мне явно сказывается постоянная работа допоздна.
— Сегодня был долгий день, — ответила кобыла.
Содрогнувшись, Твайлайт втиснулась вместе с Пинки Пай под стол. Прижавшись друг к другу в тесноте под столешницей, они оказались в неловких объятьях, как неопытные любовники. Узнав голос кобылы, они обменялись тревожным взглядом. Почему надо было прийти именно Эпплджек? — подумала Твайлайт. Страх придал сил ее воле, заставив сдержаться, чтобы не выругаться в голос. Если она нас застанет в кабинете Роуза, то никогда больше не поверит ни единому моему слову.
— Только мне здесь сидеть положено до утренней смены, а вы могли уйти домой уже много часов назад. Так в чем дело? — спросила Эпплджек. В голосе прозвучал легкий налет безобидной подколки, обыденной для близко общающихся профессионалов-коллег.
— Даже будучи начальником, я не всегда могу сам выбирать время работы. Особенно когда возникают срочные семейные дела у сотрудников. Знаю, это слегка неожиданно, но вы точно уверены, что не против отсидеть смену Роял Дерби?
Приближающийся к столу тихий шорох копыт по ковру покрыл внутренности Твайлайт инеем. Она заметила, как в зеркале, ужас на лице Пинки: обе они застыли от ледяного страха на месте, как статуи. Они не решались сделать даже вдох, пока доктора подходили ближе.
— Ой, да ерунда. Я с детства на ферме работала допоздна. И Рою правда лучше бы сейчас побыть с отцом, — сказала Эпплджек. Раздался скрип рассохшейся древесины — доктор села на стул перед столом. — Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить насчет Твайлайт?
Одеколон Роуза защекотал Твайлайт нос. Поймав краем глаз его ноги перед столом, единорожка поняла, что он стоит лицом к окнам.
— Да, да. Пока большинство наших пациентов безусловно демонстрируют прогресс благодаря нашей новой лечебной методике, Твайлайт Спаркл вырывается вперед семимильными шагами. Думаю, вы согласитесь, что мы наблюдаем значительное улучшение по сравнению с ее состоянием шесть месяцев тому назад. Я очень рад тому, как она на данный момент отвечает на лечение. Поистине очень рад.
Ненадолго опустилась тишина.
— Но здесь есть «но», так? — спросила Эпплджек.
Роуз усмехнулся и развернулся к Эпплджек.
— Вы правы. Но хоть она и демонстрирует фантастический прогресс, вы в своей докладной высказались против перевода остальных пациентов на модель лечения Твайлайт. В вашем отчете упоминается ряд сомнений касательно того, как она переносит наблюдаемые побочные эффекты. Она так и не начала преодолевать временную амнезию?
— Над сказать, я бы уже не называла это амнезией. У нее не хватает воспоминаний, это-то да, но тут скорее получается, что они были изменены. Новые воспоминания формируются прекрасно, а вот жизнь до лечения — одна сплошная фантазия, переплетенная с реальностью. С таким я раньше не сталкивалась.
— Значит, бред продолжается?
— Сомневаюсь, — сказала Эпплджек. Твайлайт буквально видела, как она задумчиво потирает подбородок. — По крайней мере, не в той форме, который был раньше. В течение всего дня она в совершенно ясном сознании. Со стороны это все кажется бредом, но вот я не вижу той противоречивости, которую мы наблюдали ранее. Пожалуй, сейчас я могу сказать, что это скорее не бред, а проблемы с памятью.
Пинки Пай задрожала и крепко прижала к себе хвост копытами. Твайлайт попыталась ее безмолвно утешить, но Пинки никак не хотела смотреть ей в глаза. Когда Роуз что-то кинул на стол, они обе вздрогнули. Пинки закусила губу так крепко, что Твайлайт испугалась, что она прокусит ее до крови.
— Нельзя сказать… что это совершенно неожиданно, — осторожно сказал Роуз. Зашуршали перебираемые на столе бумаги. — Мы пытались стабилизировать ее психическое состояние, чтобы не дать магической энергии вызвать рецидив. Была допустимая вероятность, что она какое-то время будет испытывать трудности с памятью. Я бы не назвал это проблемой с памятью. На самом деле это может даже пойти нам на пользу. Без памяти о своей юности она не будет испытывать вины, а значит, не будет угрозы самоповреждения. Нам остается просто устранять симптомы, пока память не вернется.
— Ну, это другой вопрос. Большая часть симптомов в ремиссии. Хоть у нее осталась некоторая склонность к обсессивно-компульсивному расстройству, никаких галлюцинаций, проблем с общением или со стабильностью мышления больше нет. Нам пока по-прежнему следует не допускать зеркал у нее в комнате, но за прошедшие две недели было всего два эпизода, когда галлюцинации могли повлиять на произошедшее. Да и то не факт. Но даже если они и были, в ее нынешнем состоянии это не проблема при правильной поддержке медикаментозного курса.
— Эпплджек, судя по всему, единственное, что пошло не по плану — это работа памяти. Самочувствие Твайлайт улучшилось впечатляющим образом. Конечно, пока рано делать выводы, но похоже, что неизлечимая болезнь стала поддающейся лечению. Пока что все показатели ее состояния в приемлемых пределах. Вы по-прежнему считаете, что нам не следует применить ее методику на остальных пациентах?
— Да.
— И почему же?
— Все дело в амнезии. Роуз, я знаю, что для вас это не самая значительная проблема, и вы продолжаете мне повторять, что воспоминания должны в итоге вернуться, но мне это все равно не нравится. И, в самом деле, я, честно говоря, начинаю сомневаться, что воспоминания вообще смогут когда-нибудь вернуться.
— Вы это знать наверняка не можете.
Раздался стук копыт: Эпплджек спрыгнула со стула и энергично заговорила, от чего ее деревенский тягучий акцент зазвучал еще отчетливее:
— Именно! Мы не знаем наверняка! Да, результаты тестов, когда мы практически исцелили умеренные случаи… они оказались революционными. Мы спасли жизни, Роуз. Но нам ни разу не попался такой побочный эффект. Даже если мы достигнем ожидаемого прогресса, шанс необратимого изменения памяти — это серьезная причина для беспокойства. Мы не можем копаться у них в мозгах, как голодные свиньи. Неспроста каждый аспект лечения так, чтоб его, тщательно контролируется. Если окажется, что я просто трясусь над всякой ерундой без причины, и Твайлайт все-таки вспомнит все как положено, то замечательно! Да что там, даже если она никогда не вспомнит всего, то да, я первая признаю, что это мелочи. Но откуда вам знать, может, это только кажется мелочью. Наше лечение может выдать что-нибудь похуже, чем есть сейчас.
Обычно собранные интонации Роуза испарились, как лужица в пустыне: каждое произнесенное слово сочилось теперь яростью:
— Похуже? Похуже? И что же может быть хуже варварской цератотомии? Мы пытаемся спасти пони от бойни, которую им устроит толпа пожилых жеребцов с крупом вместо головы. Они превращают пони в пустые оболочки и называют это успехом, потому что с ними потом проще обращаться. И как вы вообще можете сравнить мое лечение с такой жестокостью?
— А что если окажется, что мы делаем магией то же самое, что они делают пилой?
Надолго, очень надолго опустилась тишина. Твайлайт сидела под столом, как зачарованная: все ее страхи, что ее вот-вот обнаружат, растаяли без следа на фоне огромного любопытства, с которым она чутко ловила каждое слово.
Когда Роуз наконец заговорил, желчь в его голосе сменилась на усталое спокойствие.
— Я понимаю вашу точку зрения, но сейчас — это просто предположение. Ваши наблюдения касательно ее памяти не соответствуют показаниям обследования, которые демонстрируют улучшение. Да, это может измениться, но, как вы сказали, даже если Твайлайт никогда не восстановит все свои воспоминания, достигнутое все равно того стоит.
— Я не могу ничего сказать о результатах обследования, — сухо сказала Эпплджек. — В конце концов, я их так и не увидела.
— Вы их получите к понедельнику, я обещаю. Проблемы с электричеством повредили копир, и мы по-прежнему ждем новый.
— Почему вы не можете дать их мне прямо сейчас?
— Потому что сейчас это неважно! — рявкнул Роуз. Вновь опустилось молчание, после которого доктор наконец вздохнул. — Простите, что я на вас накричал. Я не высыпаюсь, и отсутствие аналогичных результатов среди остальных пациентов лечебной группы делает все только хуже. Но мне надо думать не только о Твайлайт. Прошел уже целый год с тех пор, как мы перешли от клинических испытаний к лечению более серьезных случаев. Если мы не продемонстрируем вскоре ощутимый прогресс, нам могут запросто урезать финансирование или вовсе отозвать разрешение. Если мы завалим методику сейчас, то следующего шанса нам, возможно, придется ждать годы. И сколько, как вы думаете, больных единорогов потеряет за это время рога?
— Мы оба дали одну и ту же клятву при получении дипломов, Роуз. Мы поклялись не навредить. Нам нельзя даже помыслить о том, чтобы причинить вред одному пони ради благополучия дюжин других. Это всем известная скользкая дорожка, которая ведет во мрак и ужас.
Твайлайт так увлеклась ловлей каждого слова Эпплджек, что не заметила даже, как Роуз подошел к столу, пока не увидела его ноги так близко, что они, казалось, соприкоснулись шерстинками с ее шкуркой. Пинки Пай, похоже, готова была потерять сознание в любое мгновенье. Отступать глубже под стол было уже некуда, и как бы старательно они ни вжимались, им оставалось разве что только вырыть в полу нору. Доктору всего-то нужно поглядеть в сторону Эпплджек, и тогда они будут мгновенно обнаружены.
Но вместо этого Роуз отвернулся, переведя взгляд куда-то за темный горизонт. Некоторое время спустя он заговорил, и голос его был сух и бледен, как старая выцветшая фотография.
— Когда я был в Седельной Арабии, мне приходилось принимать такие решения постоянно. Это был вопрос простейшей арифметики: некоторые раны надо лечить слишком долго, а за это время я мог бы спасти двух или трех других солдат. Мы не всегда располагаем роскошью соблюдения морали, Эпплджек.
— Вы больше не в Седельной Арабии, — Эпплджек больше не увещевала: в ее голосе теперь тихо звучало беспокойство. — Вы вернулись.
— Мне кажется, отчасти я не вернусь оттуда никогда, — сказал Роуз, так тихо, что Твайлайт приняла было эти слова просто за вздох.
— Сэр? — спросила Эпплджек, но Роуз не повторил сказанного. Вместо этого он отвернулся от стола и продолжил ходить по кругу с другой стороны. Твайлайт вытерла скопившийся на лбу пот.
— Я просто хотел показать вам более широкую перспективу. Мы не можем отмахиваться от сложившейся ситуации. Если нам не удастся предъявить успешные результаты, мы рискуем обречь больных единорогов на ужасную судьбу в копытах варварской устаревшей медицины, — Эпплджек попыталась было запротестовать, но Роуз продолжил, дав ей издать лишь бессвязный возглас. — Но это вовсе не значит, что вы неправы. Я задержу следующие этапы лечения на неделю.
— На неделю? — Эпплджек помедлила, будто ожидая шутки, которой так и не прозвучало. Не дождавшись, она произнесла твердым голосом: — Одной недели совсем не хватит на серьезное исследование.
— Но большее мы позволить себе не можем. Даже такой срок опасен. Если комиссия услышит, что я задерживаю лечение из-за сомнений касательно побочных эффектов, это будет последний гвоздь нам в гроб, — Роуз говорил с растущей целеустремленностью в голосе, наливающемся силой и уверенностью. — Это значит, что вы должны об этом молчать. Я доложу, что лабораторное оборудование все еще ремонтируется из-за очередной проблемы с электроснабжением, так что у нас будет оправдание, если комиссия решит вдруг провести проверку — что, конечно, весьма сомнительно. Начиная с понедельника, вы не должны отступать от Твайлайт ни на шаг. Выспрашивайте ее обо всем: о семье, о друзьях, о жизни в роли помазанной наследницы Селестии, как там она себя представляет. Абсолютно обо всем. Внимательно следите за любыми нестыковками или путаницей, которая может означать возвращение воспоминаний. Поняли?
— Если больше времени не будет, то я постараюсь, — в голосе Эпплджек было слышно куда меньше уверенности, но за словами все равно ощущалась стальная воля. — Можете на меня положиться.
— Чудно. К вечеру следующей пятницы я жду от вас отчет по психическому состоянию Твайлайт. Если вы не заметите никаких признаков регресса, то мы сможем оставить наши сомнения позади и продолжить лечение.
Кратко и без лишних церемоний Эпплджек попрощалась и вышла. После того как за ней закрылась дверь, Роуз еще долго стоял в тишине.
Когда он наконец шевельнулся, у Твайлайт заледенела кровь в жилах: он вновь пришел к открытой части стола, поставив передние копыта в считаных дюймах от прячущихся пони. Только чудом он не заметил их, когда склонился и отпер один из боковых ящиков стола: несмотря на невероятную близость, смотрел он в сторону. И все же Твайлайт так и не рискнула сделать выдох в страхе, что он может почувствовать дыхание шерстинками ног.
Щелкнул замок, и ящик с шорохом нехотя открылся. Роуз сунул копыто внутрь и достал толстую картонную папку. Несмотря на невыразительный вид, ее внезапное появление показалось для Твайлайт подобным ледяному порыву зимнего ветра жарким летним днем. Единорожка парализованно уставилась на папку. Она бы узнала ее где угодно. Это была та самая папка, которой Роуз мучал ее в первый день в Бродхуфе.
Это была ее папка.
Роуз кинул папку на стол с мягким шлепком бумаги по дереву. Сунув копыто в ящик еще раз, он с куда большей осторожностью извлек бутылку с темной красно-коричневой жидкостью. Она явно была дорогой на вид, но когда доктор выдернул пробку, до носа Твайлайт донесся запах растворителя.
Сделав пару крупных глотков, Роуз протяжно застонал.
— Вот и получай за то, что нанял неуверенную в себе земную пони с застарелой обидой на весь мир, — тихо произнес он себе под нос и мрачно усмехнулся. Вернув бутылку в ящик, он сосредоточился на содержимом папки Твайлайт.
Твайлайт ни на секунду не сомневалась, что он ищет те результаты обследования, которые запросила Эпплджек. Но зачем? — спросила она саму себя. Зачем ему показывать результаты пациента без единого симптома психического расстройства? От внезапного осознания у нее на лице расползлась улыбка. Ну конечно же! Если я — единственная пациентка с таким удивительным прогрессом, тогда как остальные томятся, как, например, Винд Сонг, без улучшений, то все его исследование оказывается бесполезно! Если кто-нибудь увидит эти результаты, то тут же появятся вопросы, что с остальными пони, а он так рисковать не может. Если отзовут финансирование, он никогда не сможет добиться своей настоящей мечты: увековечить свое имя как автора лечения.
Самодовольная радость Твайлайт от того, что она смогла разглядеть план Роуза, могла сравниться только с отвращением от его тактики. Слушая, как он вынимает из папки листы бумаги, единорожка застала себя за тем, что трет копытом украденные документы в кармане робы и наслаждается чувством праведной гордости от осознания, что обнаружила слабость, от которой ему не получится так просто избавиться.
Только если он тебя не поймает первым, — прошептал голос глубоко в голове, обдав ей спину морозом. Страх и волнение вернулись в полную силу, пока она глядела почти в упор в грудь жеребца. Разум начал дразнить ее, как школьный хулиган, подкидывая картинки того, что может случиться, если ее обнаружат. Со лба капал холодный пот. Сидя совершенно неподвижно, как перепуганная горгулья, она проследила взглядом, как врач положил папку обратно в ящик, в ужасе ожидая, что они вот-вот встретятся глазами. Она даже почти не шевельнула головой, когда он запер ящик и вышел за пределы поля зрения.
Только после того, как Роуз выключил свет и запер за собой дверь, Твайлайт выдохнула, не заметив даже, что вообще задержала до того дыхание. Оказавшись в пелене темноты, она испытала какое-то извращенное чувство безопасности, успокоившее ее нервы.
— О Селестия, чуть не попались, — сказала Твайлайт, выпутываясь вместе с Пинки Пай из объятий друг друга и привыкая глазами к тусклому свету, проникавшему внутрь сквозь тонкие щели дверного проема. Единорожка выгнула спину, потягиваясь, пока не прозвучал тихий щелчок. — Поверить не могу, что он нас не увидел.
— Нам. Надо. Уходить, — прошипела Пинки. — Сейчас. Пока он не вернулся.
— Я не уйду, пока не узнаю, как снять заклинания на глушителе, — она сдавила Пинки плечо, чтобы успокоить. — Вероятность того, что Роуз вернется в кабинет, минимальна. К тому же нам тогда придется возвращаться сюда потом, если мы ничего не найдем сегодня.
Сочащегося из-под двери кабинета света хватало, чтобы можно было разглядеть пораженный взгляд широко распахнутых глаз Пинки.
— Что? Это же сумасшествие. Ты сумасшедшая!
Твайлайт зло скривилась.
— Сумасшедшая? И как мне доказать, что я не сумасшедшая, если я не могу пользоваться магией? Единственный способ объективно доказать мою нормальность — это сотворить заклинание, которое маленькая кобылка, с детства запертая в больнице, знать никак не может. И они ни за что и никогда добровольно не дадут мне такой шанс. Если я… если мы не снимем глушитель, мы рискуем будущим всей Эквестрии. Мы должны остаться, Пинки. Все рассчитывают на нас.
Пинки замотала головой так, будто слова Твайлайт вдруг превратились в стаю злых насекомых.
— Нет. Сейчас! Мы должны уходить прямо сейчас. Я соблюла Пинки-клятву, так что теперь я возвращаюсь к себе в палату.
Твайлайт крепче сжала плечо Пинки.
— Слушай, мы еще не заглядывали только в ящики стола. Очевидно, что все важные вещи, которые он не хочет показывать никому, находятся именно там. Просто вскрой замок, дай мне посмотреть, что внутри, и мы уйдем.
Пинки судорожно застыла.
— Я сказала — нет! Я не буду этого делать. Я ухожу! — ответила она, вырвавшись из хватки Твайлайт. — Ты можешь влезать в неприятности, сколько хочешь, а я не плохая пони, и не хочу тебе больше помогать делать плохие дела!
В выражении ее лица Твайлайт разглядела и злость, и страх, и даже намек на отвращение, перед тем как подруга рвано, как деревянная кукла, отвернулась и пошла к двери.
Гнев взорвался в груди Твайлайт, как извергающийся вулкан. Она бросилась вслед за Пинки и, схватив ее за плечи, развернула и впечатала в стену. Книжные полки зашатались от удара, но Твайлайт лишь оскалила зубы:
— Нет! Ты не уйдешь! Я слишком близко подобралась! Ты меня понимаешь? Мы займемся поиском, причем прямо сейчас!
Твайлайт почувствовала, как ей на передние ноги упало что-то мокрое. В тусклом освещении кабинета было видно, как заблестели глаза Пинки и как сморщился ее нос от усилия сдержать слезы. Огонь в груди единорожки угас в то же мгновенье. Она отдернула ноги, будто коснулась раскаленной печи. Потеряв опору, Пинки упала на пол. Она закрыла хвостом бедро, боясь поднять взгляд на Твайлайт. Ее всхлипы звучали в темноте, как раскаты грома.
— Пинки… — прохрипела Твайлайт внезапно обратившимся в пустыню ртом. — Погоди, я…
Пинки Пай вскочила на ноги и бросилась к двери. Твайлайт позвала ее, но та даже не оглянулась. Дверь захлопнулась у нее за спиной, оставив Твайлайт среди обступивших со всех сторон теней.
Твайлайт потребовалось куда больше времени, чтобы взять эмоции под контроль, чем она хотела бы признать. Стресса и побочных эффектов неизвестных лекарств, которыми ее травили все это время, с лихвой хватило, чтобы растрепать ей все нервы, но в тишине кабинета Роуза ее всплеск эмоций жутким эхом отразился у нее в голове.
Единорожку с головой накрыла волна вины и стыда. Что я делаю? — спросила Твайлайт себя. Этот вопрос сочился суровым неодобрением, с которым родитель приходит забирать ребенка из школы раньше времени. Такому нет никаких оправданий: нельзя вот так терять контроль над собой, и неважно, каким ядом меня травили.
Спотыкаясь, Твайлайт двинулась к выходу.
Пинки была абсолютно права, и я должна была сама это понять. Оставаться здесь — глупо и нелогично. Если меня поймают, любая надежда для Эквестрии будет потеряна. Чтобы снять эту штуку с рога, мне нужен план, план умнее и продуманней.
Твайлайт проскользнула в коридор и осторожно закрыла за собой дверь, испытав одновременно и облегчение, и тревогу, когда увидела, что Пинки Пай уже пропала. Волна вины вновь накрыла Твайлайт, но единорожка все же утешилась тем результатом, что достигла в этой вылазке. Она провела копытом по карману, где лежали спрятанные документы. Я, может, и не нашла того, что искала, но и это не многим хуже. Мне нельзя поддаваться сомнениям, раз я встала на этот путь. Даже когда я ошибаюсь, каждый шаг все равно приближает меня к спасению Эквестрии.
Твайлайт утешилась твердостью этого заявления. Она даже улыбнулась. Когда она наконец вернулась к себе в палату, вина стала уже далекими воспоминаниями.
[1]Sunbeam — Солнечный Луч. Предыдущая — Pallet Shift — Сдвиг Поддонов (лол). Следующая — Песня Ветра