Разбитая верность

Разбитая верность

Сидеть, сжавшись в комок под окном в небесном городе – это все, что мне остается. Бывает, что совершаешь что-то, и уже нельзя ничего исправить, но как же мучительно хочется! Жаждешь вернуться в прошлое и навалять сполна себе-дураку по крыльям. Все бы было по-прежнему, но наша жизнь похоже устроена так, что второго шанса иногда нет.

Мое имя – Мидхарт, и я – самый глупый пегас во всей Эквестрии.

Еще утром, я чувствовал это, в моей жизни была лучшая и любимая пони, ее глаза светились нежностью, словно излучая невидимое никому, кроме нас, сияние. Теперь же настала ночь, и любви, как и дня моей жизни, больше нет.

...Мои родители записали меня, как и всех городских пегасов, в летный лагерь Клаудсдейла. Можете себе представить мой восторг? Я просто «втюрился» в небо, мне хотелось рассекать лазоревые просторы со скоростью ветра, даже обгонять его! И мы с ней нашли друг друга... когда встретились в небе.

Отдышались после полета и познакомились. Она как-то по-мальчишески подмигнула мне, и мы полетели дальше, обгоняя друг друга, навстречу закату. Он отражался от ее крыльев розоватыми и ванильными тонами, отражаясь от радуги и ее семицветья, выливаясь вокруг в изумительную вечернюю палитру.

Вскоре мы с Рейнбоу Дэш крепко сдружились, старый начальник лагеря после долгих уговоров с хитрой, но беззлобной улыбкой, поселил нас в одной комнате, хотя обычно каждый из пегасов живет поодиночке.

После этого мы в нашей комнатке долго перешептывались по ночам, делились нашими тайнами и замышляли маленькие проказы, которые потом с успехом выполняли, а когда было страшно ночью из-за грозы, прижимались друг к другу. Живое тепло подруги и ее дыхание невыразимо согревало, и ужас отступал совершенно.

В какой-то момент, обнимая ее трепещущую во сне гриву, мягко и неторопливо перебирая ее радужные пряди, я отчетливо понял: что-то во мне изменилось. Кроме нее мне не нужны были другие друзья, она была дня меня единственной, была той Особенной пони, о которой обычно рассказывают родители, глядя друг на друга, и учителя в школе в День сердец и копыт.

Проснулся я вчера счастливым маленьким пегасом...

Но наша идиллия была нарушена... по моей вине. Счастью все время что-то и кто-то мешает, точно так же случилось и с нами.

После того, как мы с ней умотались так, что крылья перестали держать нас в небе, она под моим ласковым взглядом ушла отдыхать в нашу комнату. Не каждый жеребенок выдержит несколько часов гонок и летных пегасьих трюков, я вам скажу!

Собирался уже плюнуть на усталость и догнать ее, как вдруг дорогу мне перегородили два местных задиры, окатив какой-то подозрительной, будто бы невинной, но при этом мерзкой ухмылкой.

– Что вам надо? – спрашиваю. Я этих пегасов до жути боялся, потому как был намного слабее их.

– У тебя все на лице написано, Шитхарт. – Они заржали, довольные очередной идиотской шуткой. – Как думаешь, Рейнбоу Крэш сможет ублажить тебя поцелуями? Или поведет себя, как обычно, твоя бешеная су...

Договорить ему не удалось: обидчик получил сильный удар копытом по зубам и свалился на спину, нелепо расправив крылья.

Пока он соображал, как кто-то мог дать ему сдачи, я взлетел и поспешно скрылся в доме. Сердце испуганно колотилось. Поэтому, только зайдя в комнату, я бросился к Рейнбоу и лег рядышком, легонько приобняв и прижавшись к ней.

– Я боюсь, Дэши...

– Мне тоже страшно. – Послышался запавший в мою душу шепот в ответ. Сейчас бы ее никто не узнал. – Очень страшно остаться одной. – Шепот сорвался в хрип: Дэши хотела заплакать.

Она была так искренне, неподдельно испугана, что зрачки ее глаз расширились, а голубые копытца цепко обхватили мои. Пытаясь утешить друга, чувствуя, будто прыгаю в холодную воду, я поцеловал ее, быстро и почти невесомо.

Вопреки мнению тех двух парней, она не стала на меня за это кричать, лишь улыбнулась мягко, слегка качнув лохматой гривой. Рейнбоу нагнулась в ответ, буквально прижав меня к стенке. Она коснулась своими губами моих, но не остановилась, и с таким похожим на нее азартом проникла ко мне в рот, продлив поцелуй так, что очень быстро мне стало не хватать воздуха.

– Я просто видела, как мои родители целуются, – словно оправдываясь передо мной, сказала Рейнбоу. Мне же не хотелось ничего говорить, и я прижал мою пони к себе. Мою...

…

– Крэш хорошо целуется, эта маленькая сука? Ты попробовал уже вчера, да? И как?

– Что?! Все это время ты...

– Нет! Ты не так поняла, они...

– …дружил со мной лишь для того, чтобы...

– …я не виноват...

– …поцеловать девчонку?

– …они просто издеваются надо мной!

– Предатель!

Дэш взлетела, и тут я, сам не знаю, что за гнев на меня нашел, крикнул ей вслед:

– Раз ты меня даже услышать меня не хочешь, катись!

Она обернулась, дрогнув. Я увидел вмиг потухшие, тоскливо глядящие на меня рубиновые глаза, в которых читалось лишь одно: пустота. Одиночество.

От этого мой голос осип, хотелось кричать, но я смог выговорить лишь

– Прости меня.

Любимая меня не услышала. Я еще пытался набрать воздух, когда она улетела куда-то, потерявшись среди тягучих грозовых туч.

Весь вечер, пока жаркое светило клонилось за горизонт, я ждал Рейнбоу Дэш, но ее место так и осталось пустым.

Я лихорадочно стал искать выход из своего незавидного, ужасного положения. Взгляд уткнулся в хмурое небо, и ко мне пришла неожиданная идея.

Слава Селестии, что я знаю дорогу до Кантерлота: мы с родителями частенько туда летали!

Позади распахнутое настежь окно, и я направляюсь к столице Эквестрии. Мои крылья овевает вечерний ветерок, вокруг разливаются сумерки, но я не вижу всего этого и не чувствую. Только теперь в полной мере приходит осознание того, насколько сильно я люблю ее. А сейчас такое чувство, словно мне отрубили крылья.

Под алым заревом крылья несут меня ко дворцу. Я вижу двух королевских гвардейцев.

– Пропустите к Селестии, прошу вас!

Страж окинул меня тяжелым взором, и голос вновь дрогнул.

– Пожалуйста...

Солдаты молча расступились, цокнув накопытниками.

Я очутился в прохладном дворце, наполненном какой-то волшебной, словно незыблемой тишиной – мои шаги раздались гулким эхом. По стенам висели потухшие факелы и гобелены, но меня интересовали лишь двустворчатые двери и стража возле них. Предположив, что в том конце коридора находится тронный зал, я направился туда.

Створки распахнулись, и я увидел Ее Высочество. Селестия было напряглась поначалу, но, увидев, что перед ней жеребенок, заметно расслабилась.

– Что привело тебя ко мне, дитя? – спросила Принцесса, когда я поднялся с колен.

– Ваше Высочество...

– Ты можешь звать меня просто Селестией, малыш... – улыбнулась пони.

Я вздохнул и продолжил:

– Я пришел к Вам с не совсем обычной просьбой...

– Знаешь, пройдем лучше в мои покои. Здесь как-то не очень уютно.

Так, за чашками горячего шоколада мы разговорились, и я рассказал обо всем: о своей глупости, о любви и неосторожных словах к любимой. Селестия, ласково и с мудростью глядя на меня, обещала помочь всем, чем сможет.

Рассудив, что я сильно устал в пути, она прилетела вместе со мной на карете. Я уже собрался попрощаться с нею выходить, но Селестия остановила мой порыв и сказала:

– Помни, Мидхарт, как важно ценить тех, кого любишь. У меня есть любимая сестра, Принцесса Луна, которая сейчас не может быть рядом, и мне от этого очень-очень плохо. У меня были друзья, и хотя всем им я продлила жизни до нескольких сотен лет, только мне и сестре суждено вечно править этой страной. Прошу тебя, если ты любишь, не отступай от своих чувств. А я помогу тебе в этом, еще раз обещаю...

– Спасибо Вам, Селестия...

– Не стоит Мидхарт, не стоит.

И с этими словами Селестия и ее карета удалились, став маленькими точками в бескрайних небесах, а потом и вовсе исчезли.

...Мой сон прервал резкий скрип двери, когда я увидел растрепанную Дэши с красными от слез припухшими глазами, и она выглядела такой несчастной, снова, что я кинулся к ней, чтобы проводить к себе, прижать ее и согреть. Потихоньку перестав плакать, она заснула, а вместе с нею и я.

А за окном нашей комнаты чернело небесное сукно, и звездная россыпь на нем мерцала огромными серебристыми словами: «Люблю тебя, Рейнбоу Дэш».

05.12.2013