Сердце лабиринта

Глава 10. Арена, часть первая.

Наконец, после долгого перерыва на меня напало вдохновение. Боевка давалась мне очень тяжело, до тех пор пока я не засел за Пратчетта. У него почерпнул не мало интересно и теперь пишется гораздо легче. Продолжение главы уже пишется!

Скрипела кожа сбруи, с непривычки натирая шерстку под ней. Это было его первое сражение и не смотря на все тренировки и советы жеребец откровенно мандражировал. Еще бы… Все-таки не каждый день ты выходишь на арену, сопровождаемый тысячами ждущих взглядов. Выходишь, что бы убивать.

Ван облизнул пересохшие губы и еще раз проверил снаряжение. Цепь неожиданно удобно была обвита вокруг его ноги, так что оба ее конца цеплялись друг за друга хитрыми карабинами. На самой сбруе, в районе груди висело несколько наверший для цепи. Обычные круглые грузила утяжелители, делающие из нее боло. «Утренние звезды» угрожающе топорщили свои шипы, напоминая морских ежей. Пара же остро наточенных крюков выглядели иначе. Они хищно поблескивали своими наточенными гранями, всем своим видом показывая, что они особенные. От боевых серпов на крыльях Мастер все-таки отказался. Все-таки он не смог в достаточной мере обучить жеребца их владением за какую-то неделю. Ибо сам с ними управлялся не очень. Они бы только мешали.

Аликорн ожидал слепящего света, но за воротами арены его ждала ярко освещенная, но все же ночь. О принцессы! Как же он соскучился по свободе. Открытое небо, теплый ветер несущий запахи остывающего песка и крови… Все эти тренировки… Они словно отупляли. Заставляли не думать жеребца о свободе.

Ван запрокинул голову верх. Серебристый диск луны неторопливо и грациозно скользил между своих спутниц звездочек, затмевая то одну то другую. Какая звездная ночь. Красиво. Нет! Не так! Это было изумительно! Как глоток воды после долгого перехода по пустыне! И тоска. Тоска по свободе, тоска по подруге, которая хоть и чейнджлинг, но все-таки ближе иных пони, тоска по приемной дочери, которую он спас. И тоска по НЕЙ. К Луне.

— Я обязательно вернусь. – тихо-тихо, сам для себя пообещал вороной пони.

Свобода и небо так ошарашили Вана, что он даже не сразу обратил внимание на саму арену, где ему предстоит сражаться. А может и умереть. Чуть вытянутая, сложенная из желтоватого камня, она казалась жеребцу, стоящему на одном из ее концов огромной. Хех, минотавры всегда любили большие сооружения. Трибуны были заполнены хоть и не до упора. Преобладали минотавры, но перепончатокрылый пони заметил и несколько грифонов. И даже пони! Самые что ни на есть настоящие пони, сидели на трибунах и собирались насладиться откровенно кровавым зрелищем. Аликорн не мог поверить своим глазам, но, тем не менее это было правдой. Морд Вану не удалось рассмотреть, только силуэты. Мешало расстояние. И пленка рунного поля, что отделяла сражающихся от остального мира. Даже умей жеребец летать, выбраться таким очевидным способом бы не получилось. Хотя было кое-что еще. При взгляде на этих «пони» у демонолога возникал необъяснимый гнев. Такое с ним уже когда-то случалось, но вспомнить жеребцу времени не хватило.

Тихий скрежет поднимаемых ворот на противоположной от аликорна стороне арены известил его о появление противника. Медведь. Обычно эквестрийские медведи довольно мирные существа. Хотя следует оговорить, что не стоит приближаться к их малинникам, но так они мирные, да. Никогда не посягайте на лесные малинники. Но не этот. От мишки шел неприятный, какой-то болезненный запах мокрой шерсти. Пасть его была в клочьях пены и слюны, а глаза налиты кровью. Похоже, его, как впрочем и самого Вана накачали какой-то алхимией.

Движения зверя были ленивы и даже забавны. Его походка отчего-то показалась аликорну смешной, и он захихикал. И тут зверь перешел на бег. Дискорд! От его ленивости не осталось и следа! Из-под могучих лап вырывались целые фонтанчики песка, так быстро двигался зверь. Ван едва-едва успел поднять себя телекинезом повыше, что бы остаться в не досягаемости зверя. Когти передних лап прошли в считанных сантиметрах от поджатых ног жеребца, а самого аликорна обдало тухлым ароматом из пасти. Снизу раздался недовольный рык. Глупая добыча зачем-то убегает.

Наступил паритет. Медведь не мог дотянуться до висящего в воздухе жеребца, а тот ничего не мог сделать медведю. Хотя… Почему нет?! Самое важное, что дали тренировки у Мастера – это уверенность в своих силах. А изматывающие тренировки научили жеребца управлять двумя предметами одновременно. С тихим металлическим звоном отщёлкнулась одна из гирек для боло.

— Телекинез – это магия. – назидательным тоном сообщил жеребец мишке, запустив в голову зверя удерживаемой магией гирей. Потом еще и еще. Медведь ничего не мог поделать. Слишком круглая, что бы удержать. Слишком прочная что-то бы сломать. Наконец, после нескольких особо сильных ударов, он рухнул, потеряв сознание. Ван на всякий случай потыкал в бок зверю шаром, но тот явно не хитрил и на самом деле был в отключке.

Теперь оставалось сделать самое трудное. Мастер упоминал, что бой продолжается до смерти одного из противников. Но Ван не хотел убивать! Несмотря на свое прошлое, сейчас он был пони! И телом и духом!

Черный жеребец подошел к тяжело дышащей, вонючей туше. Остро наточенный крюк покинул свое крепление. Взмах. И аликорн только обозначил смертельный удар, коснувшись, шерсти на горле.

— Убит! – громко крикнул пони.

После чего развернулся и неспешно пошел к тем воротам, из которых вышел. На трибуна, до этого возбужденно гомонивших, повисло молчание. Молчание продлившееся не долго. Жеребца стоящего перед воротами освистывали. Зрители явно были недовольны концом сражения. Ван замер перед воротами. Минута. Две. Пять. Восемь. И наконец, ворота тихо заскрежетали хорошо смазанными шестернями. Похоже, организаторы всего этого приняли решение аликорна. Ну, или посчитали банально невыгодными последствия того, что он останется на арене.

А вот мастер, поджидавший жеребца у входа, с решением Вана был явно не согласен. Очень. Несколько не ожидаемых аликорном ударов тут же повалили его на камни пола.

— Ты что творишь, мул! – возмущенно кричал мастер. Ему хотелось добавить этому идиоту копытами, но это уже была бы явно порча товара нанимателя. – Тебе же объясняли не раз, бой заканчивается смертью!

— Я пони. Я не буду убивать. – тихо, но твердо произнес аликорн.

— Ты идиот, а не пони. Этот медведь бы тебя убил! Это закон выживания! Или ты его или он тебя! – продолжал яриться Мастер, возвышаясь над Ваном словно скала, сплошь состоящая из мускулов, рогов и недовольного выражения морды. – И точно упрямее иных ослов. Я тебе сколько раз говорил, что сюда приходят ради зрелищ! И кульминацией зрелища является именно убийство.

— Я не животное. – Ван уселся на круп и осторожно пощупал челюсть, в которую пришелся первый удар. – И я не собираюсь убивать из-за ваших глупых традиций и зрелищ. А смерть. Пф… Я уже был за гранью. Меня этим не напугать. Я знаю, что это не конец.

Весь следующий день Мастер вел себя преувеличено официозно. Обращался к аликорну только по званию «боец», говорил ровным тоном и тому подобное. В общем, то ли таким образом выражал свое неудовлетворение выходкой Вана то ли получил нагоняй от начальства за то, что бил бойца после схватки.

Весь этот день прошел, так же как и предыдущие. Разминка и теория с Мастером. Куча осточертевших эликсиров. Хотя да… Еще бой. И снова вечером. Под мягким светом звезд. Вану отчего-то казалось, что они иронично взирают на него, зная наперед все, все, все грядущее. Впрочем, вполне возможно это было побочное действие эликсиров.

В этот раз аликорн вышел вторым. На арене уже красовался минотавр облаченный в рунный доспех, с длинным копьем в руках и коротким мечем на поясе. За его спиной виднелись края круглого щита.

— Здравствуй маленький пони. – раздался изрядно искаженный шлемом, гулкий голос. – Надеюсь, ты окажешь достойное меня сопротивление перед смертью.

Минотавр вежливо отсалютовал жеребцу копьем и, одев на вторую руку щит, стал неторопливо приближаться к жеребцу. Такого противника не поймать на неосторожности. И не скрыться, поднявшись телекинезом в воздух. Там он лишится маневра и будет прекрасной мишенью для копья. Телекинез же против таких доспехов тоже бессилен.

Ван недовольно поморщился, поняв, что рефлекторно прикусил губу клыком. Он не хотел показывать придуманный еще в прошлом раунде фокус, но если не сейчас, то потом уже не будет. Если нельзя воздействовать магией на доспех, значит можно воздействовать на окружающий мир. Вокруг минотавра засветился алый круг магии Вана. Жеребец разгонял песок арены телекинезом и спустя уже полминуты противник аликорна оказался в центре небольшого песчаного торнадо. И он остановился. Трудно идти, когда ты ничего не видишь.

— Ха! Старайся, старайся, маленький пони, все равно ты выдохнешься, а я постою тут, подожду.

Ван же старался без всяких понуканий. Больше! Быстрее! Сильнее! По мордочке вороного градом катил пот, а рог болел так, что казалось где-то внутри его злобные гремлины решившие устроить пирушку под аккомпанемент тамтамов. В обычном бы состояние Ван навряд ли бы смог сотворить такой фокус. Но сейчас напичканному эликсирами по самые ушки жеребцу это было вполне по силам. Уже на самом пределе сил, Ван внес последний штрих в победу разума над горой мышц. Все его оставшиеся магические силы пошли на то, что бы резко остановить разогнанный песчаный вихрь. Который сразу же, всей своей массой рухнул вниз.

Стоит упомянуть, что песок для вихря брался не из пустоты. Он брался из-под ног стоящего в центре минотавра, постепенно опуская того все ниже и ниже уровня арены. И сейчас, все это рухнуло назад в образовавшуюся яму. Яму, в центре которой стоял минотавр. В общем, он оказался погребен по самую макушку шлема песком.

Вану тоже досталось. Остановка разогнанного вихря выпило его последнюю магию и, хоть в аликорне она восстанавливается очень быстро, сейчас он чувствовал себя ужасно опустошенным. Он подошел торопливо, мало ли фокусов у минотавра, подошел к шлему и ,отгребя песок от него, снял. На жеребца с вызовом и недовольством смотрели глаза минотавра. Точнее минотавры! Несомненно, это была минотарвра.

— Хитро. Очень хитро. – произнесла минотавра, сплевывая песок. Теперь, когда не было шлема голос ее был без сомнения женским. — Заканчивай побыстрее. Терпеть не могу долгие расставания. Даже со своим любимы телом.

Крюки на сбруе Вана жадно блеснули в свете многочисленных факелов и светильников. Наверняка, умей они думать, они бы сейчас что-нибудь кровожадно шептали. В отличие от слегка туповатых утренних звезд, крюки знали чего они хотят от жизни. Но и в этот раз им было не суждено попробовать вожделенной крови. Аликорн , удерживая один из них сгибом крыла, лишь обозначил удар в шею.

— Убита! – устало крикнул он. Черный пони развернулся и пошатывающейся походкой пошел к своим воротам. Минотавра что-то кричала, но ему было уже все равно. Лишь бы не выбралась из песка раньше времени. Все мысли жеребца занимал мягкий топчан и много, много, много льда, что он сможет приложить к раскаленному рогу.

Ван не замечал, что в этот раз напряженное молчание не кончалось. Его никто не освистывал и не пытался оскорбить. Все-таки когда должен быть убит зверь это одно, а вот когда умирает кто-то из своих это совсем иное.

Мастер же в этот раз выглядел очень не обычно. Сконфуженным что ли?

— Ты это… Ну в общем… — наемник отчего-то не мог подобрать слов. – Я сейчас должен тебя отчитать за то, что ты снова не убил и все такое. Но спасибо тебе за то, что ты не стал ее убивать.

— Почему она решила участвовать в Играх? Ведь по твоим словам эта смерть. – даже не смотря на усталость любопытство Вана оказалось неистребимым.

— Ради славы и денег, разумеется. А в финале бы она не участвовала бы. – Ван как можно незаметнее улыбнулся краешком губ. Мастер никогда не говорил о финале. «Победишь всех выставленных соперников – освободишься» — это единственное, что было сказано жеребцу. И это странное умалчивание о финале Вану не нравилось все больше и больше. – И еще. Теперь тебе будут давать траву вызывающую агрессию. Ибо начали делать ставки еще и на то в каком бое ты все-таки убьешь. Но я тебе этого не говорил. – совершенно неожиданно мастер подмигнул Вану и удалился весело насвистывая какой-то непринужденный мотивчик.

И снова еще один день полный разминок, наставлений и становившихся все омерзительнее эликсиров. Наверняка среди них был и тот, что должен сделать аликорна кровожаднее, но предупрежден – значит вооружен. Бойцов становилось все меньше, а о их приемах узнавали все больше. Мастер со скрупулёзностью перечислял приемы сильные и слабые места каждого прошедшего первые два раунда. Да, отсев закончился. Остались самые сильные, самые опасные, самые живучие.

В этот раз арена оказалась залитой солнечным светом. Ван был первым и у него осталось время, что бы насладиться теплыми, как озерная вода летним вечером, ласковыми как поцелуй любимой лучами солнца, что скользили по его черной шкурке. Жеребец даже прикрыл глаза и тихонько фыркнул, нежась в свете дня. Он не знал, сколько так простоял, лишь тихий шорох механизма на противоположной стороне арены напомнил ему о том, что он вроде как пришел сюда сражаться. Разгоревшееся раздражение было сразу же подавлено. Он должен быть холодным как сосульки на усах деда мороза, иначе сорвется.

Но ведь что бы решать вопрос казнить иль миловать нужно, победить. А на песок арены, щурясь от яркого солнца, мягко вступила мантикора. Ван содрогнулся. Да, да… Он уже дважды встречался с этим опаснейшим созданием. В первый раз чуть не умер и был спасен лишь благодаря тому, что в предсмертном бреду набрел на избушку Зекоры. Ну а во второй же раз аликорн и кошка просто разошлись в разные стороны, решив не связываться друг с другом.

Теперь же расходиться было некуда. Это был уже ее третий бой и хищница не нуждалась в стимуляторах делающих ее агрессивнее. Она знала, что на арене ее ждет добыча. По кошачьи мягкие шаги, приоткрытые крылья, готовые по малейшему приказу хозяйки бросить ее вверх, возбужденно поднятое жало. Смертельно опасна. Смертельно красива.

Она двигалась к жеребцу, чуть заходя слева. Ван тоже напрягся. Ее инстинкты подсказывали, что нельзя подходить к существу с копытами и рогом по прямой. Гораздо легче ужалить один раз и потом дождаться пока добыча сама умрет от яда.

Ван понимал, что кошка будет очень быстра. Ее реакция превосходит реакцию жеребца в разы. И то, что она будет рассчитывать сперва на один решающий удар хвостом. Но у нее есть и один недостаток. Она не разумна. Значит, ей не могли рассказать о уже использованных фокусах. Можно повторяться.

Цепь, обмотанная вокруг правой передней ноги жеребца ,отстегнулась и упала на землю. Кошка с ленивым интересом посмотрела на непонятную ей штуку. Ее все ее прошлые противники были с похожими. Но они слишком медлительны, а с железом еще и еще сильнее ограничивают свою скорость. Другое дело когти, клыки и жало. Они почти никогда не подводили свою хозяйку. Только вот зря, ох как зря она подумала, что эта металлическая штуковина ни сделает ему ничего плохого. Аликорн не стал дожидаться атаки кошки, которую наверняка бы прозевал и сам атаковал первым.

В алом фоне телекинеза тихонько позвякивали звенья цепи. Взрыв пес ка перед оскаленной мордой. Мантикора тут же отскочила в сторону. И снова взрыв песка. И так до тех пор, пока кошке не запорошит морду. Правда магия все рано оказывалась медленнее зверя. Мантикора успевала отскакивать или прикрывать глаза. Но это было не важно. Гораздо важнее, что она не обращала внимания на цепь. Рывок! Петля! Узел! Цепь, движимая волей Вана начала опутывать ноги, не ожидавшей подобной пакости кошки. Зверь попытался освободиться от стягивающихся пут, но куда там. Как ни напрягались ее могучие мышцы, сколько бы она грозно не рычал, цепь была крепче.

И вот кошка оказалась спутанной полностью. Жало ее, инстинктивно поджавшееся, что бы ни поранить себя, было прочно привязано к спине, а крылья и ноги спутаны. Ван подошел и уже ставшим привычным жестом обозначил удар по горлу крюком. Тот, казалось, аж звенел от недовольства действиями жеребца, но ничего поделать не мог. Ведь он был обыкновенным предметом из рода крюков для цепей. Не по чину ему было спорить с аликорнами.

— Убита!

Наконец аликорн смог облегченно выдохнуть. Все сражение заняло от силы пару минут, но вымотало жеребца морально. Еще бы. Малейшая ошибка, малейшая нерасторопность и он был бы добычей мантикоры. Ван зябко повел крыльями. Даже думать об этом не хотелось. Что удивительно, но особых приступов жажды крови Ван не почувствовал. Хотя, если честно ему было не до того. Остаться в живых бы.

С трибун послышался недовольный гомон, но никто не стал освистывать бойца. Ворота тихо заскрипели, а мастер как обычно встретил возвращающегося с арены.

— Быстро ты. — неодобрительно произнес он. – Зрители не довольны, что бой был таким коротким.

— Они всегда недовольны. Пусть сами попытаются попрыгать перед такой киской, я с интересом посмотрю на то, как они буду растягивать бой. – язвительно ответил Ван.

— Не ершись. Тебе не повезло. Сегодня вечером будет еще один бой. И если я не ошибаюсь с тем самым зеброй.

Ван громко простонал, чувствуя, что ему теперь предстоит сложнейший бой.

Интерлюдия 7

— А можно я хотя бы вон того стукну?

— Нет.

— Ну пожалуйста.

— Нет.

— А подножку? Масенькую. Никто даже не заметит.

— Нет.

— Вот все нет да нет. Ну сколько можно! Такой натуре как я не пристало сидеть и просто смотреть, не участвуя.

— Нет, Хаос. Ты здесь гость. Ты просил у меня развлечения смотри. Но не вмешивайся. Это не твой мир. Дома – твори все, что твоей хоаской душе угодно, а тут не мешай.

— Но это же скууучно!

— Можешь уйти в свой мир, я тебя здесь не держу.

— Не, не, не. Мне не терпится узнать развязку. Ты же говоришь, что в финале победить невозможно.

— Это так.

— Ага! Значит минотавры обманывают.

— Нет, они честны в боях.

— Кто из нас двоих порождение беспорядка. И как же тогда твой любимчик выживет? Или ты собираешься от него избавиться?

— Нет. Просто смотри.