Неприкаянный
Глава 8.
— Окти, ну так нечестно.
Винил сидела между нами и наигранно дулась.
— Ты же обещала позвать меня, если всё-таки решишься устроить потрахушки с Алексом!
Снова говорят так, будто меня тут нет. Что ж, я уже привык.
— Ничего я тебе не обещала! — злобно закричала Октавия на неё. — И никакие это не потрахушки, ясно тебе? За языком следить научись, дура!
— Эй, девочки, полегче! — поспешил вмешаться я. — Уж чего я точно не хочу допустить, так это крупных ссор по мелочам. Винил, ты должна извиниться перед Октавией, а Октавия обнимет тебя в знак примирения, хорошо?
— Обнять?! — серая пони не желала понижать тон. Неосторожное замечание Винил, кажется, сильно задело её. — Да я видеть её не желаю!
Единорожка спрыгнула с кровати и направилась к выходу.
— Раз так, тогда я ухожу.
— А ну-ка стоять! — властно, но пока миролюбиво скомандовал я. — Никто никуда не уходит.
Придвинувшись к Октавии, я освободил место, где только что сидел, и пригласительно хлопнул по нему рукой.
— Садись, Винил.
Единорожка посмотрела на меня так, будто я только что предал её, но всё же не стала перечить и села.
— Раз уж вы не хотите обнимать друг друга, — почти торжественно подытожил я, — тогда я обниму вас обеих!
Следующее моё действие — коллективные обнимашки — можно угадать из реплики выше. Обе пони сначала чуть ли не вырывались, но потом начали успокаиваться, плотнее прижались ко мне и соприкоснулись копытами.
Приятно находиться заключённым в объятия двух пони одновременно. Улыбаться, слушая их спокойное равномерное дыхание. Приятно осознавать, что ты только что помирил две совершенно разные сущности. Конечно, они бы и без меня недолго враждовали, но я послужил катализатором реакции установления мира, и я очень этому рад. Даря мир другим, ты сам обретаешь мир, гармонию в душе и разуме. Принося другим страдания, ты добровольно лишаешь себя одного из самых великих благ на свете — гармонии...
— Окти?
— Да, Винил?
— Прости меня за "потрахушки". Пожалуйста. Я не хотела обидеть тебя этим.
— Прощаю, — Октавия вздохнула. — Что же мне ещё остаётся делать?
— Обнять её, например, — вставил я слово. — В знак примирения.
Октавия улыбнулась и распростёрла копыта:
— Ну, иди ко мне, подруга!
Винил улыбнулась в ответ, отстранилась от меня и упала в объятья серой пони. Эта сцена настолько умилила меня, что я тоже не сдержал улыбки:
— Во-от, гораздо лучше! А теперь, — я взял тон сумасшедшего гения, — а теперь... поцелуйтесь!
Обе отпрянули друг от дружки с такой молниеносностью, будто их шарахнуло током.
— Не-не, — отрицательно помотала головой белая единорожка, — кобылки — это не моё. Моё — это страстные, — я был повален ею на кровать, — пылкие, горячие, — её копыто пошло гулять вниз по моей футболке, — жеребцы...
— Эй, Винил! — чуть недовольно воскликнула Октавия. — Вообще-то, это я здесь пытаюсь устроить "потрахушки с Алексом!" Может, ты не будешь так нагло воровать у меня пальму первенства?
Обе пони звонко рассмеялись.
— Только потому, — Винил слезла с меня и пригласительно указала на меня копытом, — что мы лучшие подруги.
Я тоже рассмеялся.
— Значит, моё желание мы уже не учитываем?
— Ой, да брось ты, — отмахнулась Винил. — Какой жеребец откажется провести ночь с парой кобылок?
— Особенно с парой таких привлекательных кобылок, как вы, мм? Не знаю, но я бы точно не отказался, хе-хе...
Глаза Винил похотливо засветились.
— ...Но я слишком устал за день, чтобы этой ночью заниматься чем-либо, кроме сна. Вы же не откажете мне в удовольствии провести эту ночь просто рядом с вами?
— Как ты мог даже допустить мысль о том, — разыграла Тави трагедию, — что мы можем отказать тебе в этом?
Я снова засмеялся и притянул обеих к себе в объятия.
— Ладно, возьму на заметку, что вы мне ни в чём не откажете.
— Не то, что бы ни в чём, — хихикнула Винил, — но во многом точно не откажем.
Кровать Октавии без проблем уместила нас троих на себе. Согреваемый телами любимых пони и убаюкиваемый их равномерным дыханием, я быстро погрузился в мир сладких грёз...
— Алекс!
Я почувствовал прикосновение чьих-то губ к своей щеке.
— Вставай, соня, уже утро!
За мирное время, проведённое мною в Эквестрии, привычка вскакивать с постели улетучилась. Пробормотав себе под нос что-то нечленораздельное, я открыл глаза.
— А, Тави, это ты... А где Винил?
— Ушла на рынок за продуктами. У меня для тебя есть кое-что получше неё, хи-хи.
При этом серая пони кивнула головой в сторону прикроватной тумбы. Я принял сидячее положение, протёр глаза и посмотрел туда, куда она указывала. На тумбе стоял поднос с чашкой кофе и парой бутербродов с маслом и сыром.
— Завтрак в постель? — удивился я. — Мило... Но это же вроде моя обязанность.
— С чего ты взял? — так же удивилась она. -
— Ах, ну да. Просто в моём мире парень обычно делает первый шаг в отношениях с девушкой и всячески пытается ухаживать за ней, чтобы она не ушла, а крепче полюбила его.
— И завтрак в постель — одно из таких ухаживаний, как и у нас.
— Да.
— Тогда понятно. А у нас вот всё наоборот, потому что жеребцов гораздо меньше, чем кобылок, если ты ещё этого не заметил. Ты же просиживал дни в библиотеке Твайлайт, разве ты не читал "Историю великой Эквестрии"?
— Нет. Я больше магию изучал...
— А вот из "Истории" ты бы узнал, что у нас в стране было страшное время. Кобылы решили, что они лучше жеребцов, и каждого жеребца ждала незавидная участь — или смерть на месте за неповиновение кобылам, или смерть на каторжных работах. Лишь немногих оставляли для продолжения рода. Конечно, Селестия боролась с этим как могла, но даже могущественный аликорн в одиночку не сможет остановить свой народ. Вот отсюда теперь один жеребец на четыре-пять кобылок. А у вас такая же разница в соотношении полов?
— Не помню точно, — я взял бутерброд с подноса, — но не думаю, что мужчин больше. Мужчины гибнут из-за войн, опасной работы...
Откусив бутерброд, я запил его глотком кофе.
— Отличный кофе. Спасибо.
Кофе и вправду был превосходным, потому что это был настоящий кофе, поступивший сюда в виде зёрен, здесь же перемолотый в кофемолке и умело сваренный в кофейнике, а не та дешёвая растворимая дрянь, которую многие в моём мире пьют и умудряются нахваливать.
— Не за что...
Она улеглась со мной рядом.
— Скажи, Алекс, а в твоём мире у тебя была твоя особенная пони, ну, то есть, твоя особенная девушка?
Перед тем как ответить ей что либо, я думал минуть пять. За это время я успел степенно выпить чашку кофе и дожевать бутерброды. Я же и так ей всё давно рассказал. Зачем сыпать соль на раны, которые я пытаюсь залечить? Но, переборов злость и неприятные воспоминания, я всё же ответил ей как можно спокойнее:
— Да, была. Она сломала мне жизнь, но вместе с тем подарила лучший подарок, о каком я только мог мечтать.
— Надо же. Ты о ней не рассказывал. Как её звали?
— Её звали Война, — произнёс я мрачно.
Тави понурила голову.
— Но... что за подарок ты мог получить от такой "возлюбленной"?
— Я получил путёвку сюда и близость с тобой.
Она улыбнулась и чмокнула меня в щёку. Я обнял её и накрыл одеялом.
— А пойдём ко мне сегодня, в девять вечера, — предложил я. — Ты у меня и не была ещё, а я у вас почти каждый день.
— Хорошая идея пригласить меня на свидание! — засмеялась она. — Правда, это должна была делать я.
— Не надо нудить, — улыбнулся я и прижал её к себе. — Так ли это важно?
— Ох, ты прав. Я просто привыкла жить по правилам...
В её голосе мне послышалась грустинка, и я тут же поспешил пресечь её дальнейшее развитие, чмокнув её в губы.
Некоторое время мы полежали молча, наслаждаясь друг другом в почти полной тишине. Для меня в этот момент не существовало ничего, кроме её больших и красивых фиолетовых глаз и неё самой. Как же чертовски здорово любить и быть любимым...
— Разве это плохо? — заговорил я наконец. — Лично я вот мало поддаюсь всяким правилам и расписаниям, и в жизни у меня сплошной хаос...
Сделав паузу, я снова чмокнул её и продолжил:
— Кстати, у меня дома хаос не меньший, а мне ведь сегодня гостей принимать. Пойду я готовиться, пожалуй.
Я собрался было высвободиться из её объятий, но Тави не торопилась меня отпускать.
— Ну Алекс... Давай полежим ещё немного? Ну пожа-а-алуйста!
Вы думаете, что чемпионы по построению умиляющих мордашек — это котики? щеночки, может быть? Тогда вы сильно ошибаетесь. Сколько я ни силился, но от слегка надутых губок своей особенной пони и её фиолетовых чуть ли не плачущих глаз уйти не смог.
— Ну ладно, ладно, — сдался я и вернулся на место рядом с ней.
Она хитро улыбнулась:
— Ты у меня в ловушке, сахарок.
Я рассмеялся.
— Ах так? Сейчас посмотрим, кто у кого в ловушке!
Несколько мгновений непродолжительной борьбы, и Октавия, почти обездвиженная, находится в моих крепких, как тиски, объятьях.
— О нет, — с исключительной актёрской игрой взмолилась она, — о нет, огромное рукастое чудовище захватило меня! Где же тот прекрасный принц, который спасёт меня?
— Он ближе, чем ты думаешь.
Я отпустил её, и она повернулась мордочкой ко мне.
— Ах, мой спаситель!
Серая пони с довольным мычанием страстно поцеловала меня. Её длинный, тонкий и очень ловкий язычок сводил меня с ума, доводя то потери чувства времени и места, и я не могу сказать, длился ли поцелуй одну минуту или в десять раз дольше. Чувствую уже по началу дня — дальше будет только лучше, хе-хе.
— Хочу вам сказать, о, прекрасная принцесса, — хихикнул я, — что вы меня чересчур развращаете.
— Поцелуй — это так развратно? — тоже хихикнула она и отерла копытом слюну с моей губы.
— Поцелуй — нет, но что будет дальше?
— А чего же ты хочешь дальше?..
Мы снова стали приближаться друг к другу для поцелуя, но звук открывающейся входной двери прервал нас. Несомненно, это пришла Винил.
— Эй, ребята! — крикнула единорожка с порога. — Если вы занимаетесь производством жеребят, то только намекните, и я присоединюсь к вам немедля!
Я мгновенно вскочил с кровати и направился к ней помочь с сумками, отнекиваясь на ходу:
— Да нет, ничего подобного. И вообще, я уже скоро ухожу...
Винил притворно обиделась и отправилась к Октавии убеждаться в верности моих слов.
— Ну как так? Значит, с Окти порезвился, а как очередь дошла до меня, так сразу "ухожу"?
— Ты прекрасно знаешь, что мы тут просто лежали и обнимались, — крикнул я ей из кухни. — Ладно, мне нужно идти.
На прощание я ласково обнял и поцеловал обеих в щёчку, шепнул Октавии на ушко: "приходи в девять" и взял курс на библиотеку. Никогда, если честно, не интересовался таким ритуалом, как свидание пони, и сейчас мне было просто необходимо восполнить этот серьёзный пробел в моих знаниях об эквестрийском быте. Несмотря на то, что до заветного дерева мне было минут пятнадцать энергичной ходьбы, фактический путь туда занял у меня едва ли не в три раза больше времени. Оказывается, я стал новой знаменитостью Понивилля: где-то полсотни пони, встретившихся мне на пути в храм знаний, улыбнулись мне в знак приветствия, около десятка попросили вкратце рассказать, как у меня получилась такая музыка, и пятеро попросили дать автограф. Ох уж эти фанаты... Но я не отказал ни одному, и поэтому добрался до пункта назначения, чувствуя себя малость измотанным.
Постучав в дверь, я подождал ответа некоторое время, но его так и не последовало. Я повторил стук, но и вторая моя попытка войти в дерево так, как подобает истинному рыцарю и джентльмену, не обвенчалась успехом. Тогда я осторожно приотворил дверь и вошёл без приглашения.
Ни Спайка, ни Совелия, филина и по совместительству питомца Твайлайт, ни самой лавандовой единорожки в библиотеке, похоже, не было. Странно, обычно в это время она всегда у себя. Может, она всю ночь провела, сидя за очередным исследованием, и только недавно легла спать?
Я решил проверить это и направился в спальню своей подруги. Но, пройдя половину лестницы, я остановился и прислушался. Мне что, только что послышался приглушённый стон, или у меня это галлюцинации на почве не нашедшего себе выхода утреннего возбуждения? Но ещё один подобный стон развеял гипотезу о моих галлюцинациях. Если она спит, то ей явно снится что-то очень неприятное. Или что-то очень приятное...
Знаю, знаю, подглядывать — это совсем не есть прилично, но я не смог обуздать своё любопытство. Едва приоткрыв дверь, я заглянул в образовавшуюся щель, и моему взору открылась весьма любопытная картина: лёжа на спине на своей кровати, тихонько постанывая и тяжело дыша, искомая мною единорожка вовсе не спала, а при помощи телекинеза водила длинным голубым пером по своему брюшку. Постойте, а я ведь знаю, чьё это перо...
"Ох-х, Рэйнбоу!" — вырвался очередной стон, подтверждающий мою догадку. Кто-то, очевидно, влюбился по самый кончик рога...
Трижды осторожно, чтобы не выдать себя случайно скрипом половицы или ещё чем-нибудь, я покинул библиотеку, в третий раз громко постучался, вошёл и окликнул Твайлайт. В спальне послышалась возня, и через полминуты единорожка спускалась по лестнице.
— Привет, Твай, — как ни в чём не бывало поздоровался я.
— Здравствуй, — она состроила милое личико и начала искать какие-то книги. — Ты снова за книгами по волшебству?
— Ну, можно и так сказать, — хмыкнул я. — Только на сей раз я хочу изучить магию покорения сердец кобылок.
Твайлайт обернулась и удивлённо вскинула брови; однако, уголки её губ поползли вверх, образуя хитрую и даже чуть лукавую улыбку.
— Кто-то, очевидно, влюбился по самый кончик рога, — слово в слово повторила она мою недавнюю мысль и продолжила поиски.
— Ну а что, разве нельзя? Весна — пора влюбляться, не так ли?
Я подмигнул ей. Её вдруг стал нервно дёргаться.
— Твай, у тебя хвост дёргается. Что-то случилось?
Она повернулась в мою сторону, и я увидел румянец на её щеках.
— Да нет, ничего... — она посмотрела куда-то в сторону, а её хвост задёргался сильнее. — А разве что-то должно было?
— Ну, может, не один я здесь влюбился?
— Нет-нет, — её взгляд блуждал по всей библиотеке, но не желал встретиться со мной, — с чего ты это взял?
— С того, что твою ложь распознает даже жеребёнок, Твайлайт Спаркл.
Она вздохнула, села на пол и виновато опустила голову. Я сел рядом с ней и прижал её к себе.
— Не забывай, что я — твой друг, и что ты можешь доверить мне всё. Не стоит врать без причины, тем более, врать друзьям. Если хочешь знать, я даже могу сказать тебе, кто твоя избранница.
Пони удивлённо посмотрела на меня.
— Как? Владеть телепатией невозможно без знания специального энергетического шифра, в котором заложены мысли, к тому же, ещё не расшифрована и тысячная его доля. А потом, для этого ты должен обладать такой магической силой, которой нет даже у Селестии!
Я улыбнулся и осторожно поднял голубой волосок, выпавший из пера пегаски, с вымечка Твайлайт.
— Телепатия совершенно не обязательна для того, чтобы делать логические выводы, основанные на наблюдениях, не так ли? — Знала бы Твайлайт, что я подразумеваю под "наблюдениями", было бы очень неловко. — Полагаю, это от Рэйнбоу Дэш.
— Да, ты прав. И... я не знаю, как мне признаться ей в своих чувствах.
— А я вот не знаю, как у вас, пони, проходят свидания. Может, поищем ответы на наши вопросы в книгах?
При этом моём предложении Твайлайт буквально просияла, согласно закивала и с большим энтузиазмом взялась за поиски книг о любви, бормоча себе под нос: "Книги-книги-книги, как же я раньше не додумалась?" Уже через несколько минут на исследовательском столе стояла внушительная стопка любовных романов высокого и не очень высокого качества, парочка "Энциклопедий любви", весьма занимательная книжка под названием "Пособие по межвидовым отношениям" и "Сборник самых романтичных признаний в любви". Романы я сразу же отмёл в сторону, а вот с тремя последними произведениями литературы, которые, похоже, содержали нужную нам информацию, мы решили заняться вплотную.
Начали мы с "Пособия", но абсолютно ничего полезного для меня мы там не нашли — книга была предназначена для пони, и там описывались обычаи алмазных псов, грифонов, драконов, обряды зебр и инициации кентавров, но про пони там не было ни единого слова. Ну и ладно, значит, я сделаю наше свидание человеческим. Надо только не забыть захватить цветов и пару кулинарных книг.
Обе "Энциклопедии любви" содержали в себе чистую физиологию половых органов пони, описание процесса соития и местечек, стимуляция которых доставляет особое удовольствие в некоторых случаях. Я вычитал пару абзацев оттуда ради самообразования и положил рядом с романами.
Последняя книга просто обязана была хранить себе что-то полезное для Твайлайт. Но, полистав её, она убрала её на одну из самых дальних полок, сказав, что ничего, кроме шаблонных и скучных, давно известных признаний там нет.
— Не вешай нос, — сказал я. — Я, пожалуй, устрою Октавии свидание по человеческим обычаям. А ты просто пригласи Дэш на ночь, а дальше действуй в интимной обстановке по обстоятельствам. Главное — говори от чистого сердца.
— Этот план явно требует доработок... так, стоп. Ты и вправду сказал, что твоя особенная пони — это Октавия? Я не ослышалась?
— Да, то есть, нет, то есть... Я сказал правду, и ты не ослышалась. А что?
— Считай, что тебе удалось покорить самую неприступную кобылку Понивилля, хи-хи!
— Воу. Что же, я очень горд за себя, — я улыбнулся. — Твай, не могла бы ты выделить мне какую-нибудь кулинарную книгу?
— И ты тоже считаешь, что путь к сердцу кобылки лежит через желудок? — рассмеялась Твайлайт.
— А разве это не так?
— В чём-то это, конечно, так, — Твай пошла отыскивать книгу. — Но кобылки любят отнюдь не за умение вкусно готовить, поверь.
Через пару минут она прилевитировала ко мне книгу.
— Вот, держи.
Я взял её, поблагодарил поняшу и пошёл к себе, лишь только выйдя из библиотеки собразив, что Твайлайт и была тем, кто мог бы поведать мне о свиданиях. Но возвращаться я уже не стал — будь что будет.
Прямо на ходу я открыл "Сто лучших рецептов" на случайной странице. Ага, жареные кабачки с чесноком и сметанным соусом, значит. Что ж, будет исполнено...
— Ты куда это в такое время направилась?
Я чувствовала себя последним ничтожеством под взглядом Винил, желающим просверлить меня насквозь, испепелить заживо, раздавить, словно гигантская бетонная плита, но ни за что не отпустить. Время близилось к половине девятого, и мне обязательно нужно выйти не позже этого времени, чтобы прогуляться до него в уверенном moderato и успеть вовремя. Почему я предусмотрела всё, кроме отговорки?
— Ну, э, понимаешь... мэр пригласила меня в гости для обсуждения вчерашнего концерта. Буду утром, удачи!..
Чуть ли не вылетев из дома, я поспешила скрыться за ближайшим домом. Было очень стыдно соврать лучшей подруге (да и кто поверит в тот бред, что я выдала ей?), но я решила, что эту ночь проведу наедине с ним, и Винил лучше не знать об этом. Меньше знаешь — крепче спишь.
Алекс... И чем же ты, шельмец этакий, сумел зацепить меня? Ни к кому и никогда я не питала подобных чувств. К тому же, я всегда порицала межвидовые браки. Это же неверно, казалось мне, ведь грифоны созданы для грифонов, кентавры для кентавров, алмазные псы для алмазных псов, а пони — для пони. Быть вместе, к примеру, кентавру и пони — это так же противоестественно и иррационально, как обрывать мелодию на неустойчивой ступени, как писать реквием в пресловутом до-мажоре и марш в темпе вальса... Но сама судьба сыграла со мной злую иронию, и меня угораздило втюриться в того, о ком во всей Эквестрии мечтала только Лира, пожалуй. Почему она в него не влюбилась, а я вот влюбилась? А ещё Винил со своими насмешками. Не может промолчать, всё ей нужно подколоть меня. Я на её месте была бы хоть чуточку тактичнее.
Я всю жизнь любила музыку. Наверно, именно музыкой он и свёл меня с ума. Я так завожусь, когда слышу эти волшебные power-аккорды... Хотя нет, не только музыкой. У него ещё много хороших качеств найдётся. И главное его качество — это, пожалуй, оптимизм, умение улыбнуться всегда, а если упал — улыбнуться шире, чем обычно, подняться и с новыми силами пойти к цели. У него очаровательная улыбка. И клыки. Мне безумно нравится ощущать их приятную, веющую небольшой опасностью остроту своим языком. Всё же, Октавия, ты ужасная пони, и явно не стоишь своего избранника...
Вот и библиотека. Он говорил, третий дом налево, если стоять мордочкой ко входу в дерево. Полминуты раздумий, и я потрусила в направлении, показавшемся мне верным. Ещё две минуты ходьбы, и — я угадала направление! — моему взору представился обычный маленький домик, каких в Понивилле много, с табличкой "34". Отлично, туда-то мне и надо.
Я постучалась. Он открыл дверь и мило улыбнулся мне:
— Привет, Тави. Ты как всегда сверхобворожительна и сверхпунктуальна — мои часы только что пробили девять. Проходи, нечего стоять на пороге.
Честно сказать, я ожидала от его дома чего-то более... более человеческого, неординарного. Какой-нибудь символики, знаков его причастия к своей расе. Но жилище Алекса отличалось от жилища многих пони разве что непосредственно своим хозяином. Такая же прихожая, дальше единственная большая комната с камином, налево от прихожей кухня, направо — санузел и кладовая. Ну, как я позже увидела, его диван стоял на подставках, что делало его выше, но это мелочь, которой можно пренебречь. Абсолютно ничего необычного.
Перед дверью в комнату он попросил меня остановиться и закрыть глаза.
— Там тебя ожидает небольшой сюрприз.
Не очень люблю сюрпризы. Но, может, за этой дверью всё же будет что-то не особенное? Я послушно закрыла глаза, открыла дверь и вошла. Мой нос сразу же почуял что-то весьма аппетитное.
— Можно открывать глаза?
— Да.
Его комнату освещал лишь огонь от камина и две свечи на искусно сервированном столе. Он мог бы включить электрическую лампу вместо того, чтобы тратить дрова на камин, но отблески языков пламени на стенах и потрескивание дров в камине добавляли уюта и романтичности в атмосферу комнаты, согревали меня изнутри. На самом столе, покрытом белоснежной скатертью, располагались две тарелки с одним из моих самых любимых блюд -жареные кабачки с соусом из сметаны, столовые приборы, два бокала и бутылка с жидкостью, по цвету очень походившей на вино.
— Ну как тебе?
Вместо ответа я встала на задние копыта, положила передние на его плечи и начала поцелуй, нежный, но страстный и очень распаляющий. Алекс обнял меня за талию, прижал к себе и стал блуждать руками по моему телу, заставляя мои ноги подкашиваться от расслабляющего удовольствия, и это удовольствие приумножалось тем, что это был он. Мой любимый.
Его язык... о Селестия, как же умело он целуется! Как будто он каждый день специально для меня тренировался это делать, и сейчас показывает мне своё мастерство. Не то, что я... Не считая вчера и сегодня, я целовалась только единожды — и то это было досадным случаем чрезмерного употребления алкоголя вместе с лучшей подругой. Ему хоть сколько-нибудь нравится то, что я пытаюсь делать? Хотелось бы мне услышать "да" в ответ на этот вопрос...
— Ты быстро учишься целоваться, Тави, — он словно услышал мои мысли и разорвал поцелуй, чтобы ответить. Моё сердце подскочило от радости, услышав такой ответ. — Присаживайся.
— Спасибо за комплимент. — Я села. — Как ты узнал, что жареные кабачки — моё любимое блюдо? У тебя же наверняка были какие-то соображения, из которых ты стал готовить именно его.
— Абсолютно никаких. — Он сел напротив. — Я просто не знал, что приготовить, и поэтому, отдавшись воле случая, открыл кулинарную книгу на случайной странице и попал именно на эти кабачки. Частенько полагаюсь на случай, когда не знаю, что мне делать. Надеюсь, моя стряпня придётся тебе по вкусу.
— Сейчас и узнаем.
Взяв в копыто вилку, я подцепила с тарелки кусочек кабачка и отправила его в рот. Знакомый острый вкус, смягчаемый сметанным соусом, распространился по всей моей ротовой полости, делаясь затем чуть кисловатым всё от того же соуса. Должна признать, у него отлично получилась. Мало кто готовит это блюдо правильно из-за его кажущейся лёгкости. На самом деле, передать эту пикантную кислинку — сложная и ответственная задача, с которой он всё же справился.
— Мм, это очень вкусно! — похвалила его я. — У тебя определённо талант повара.
— Ты не представляешь, как я рад, что тебе понравилось. И никакого таланта у меня нет.
— Не недооценивай себя.
— Я и не недооцениваю. Это не талант, — металлическим голосом он стал чеканить каждое слово, — а необходимый навык, без которого очень сложно выживать!
Алекс вздохнул и помрачнел. Вероятно, даже это его воспоминание было связано с войной. Конечно, я не могла понять его в полной мере, ведь я сама никогда не видела войны. Но одно я знаю точно: война — это ужасное событие в любом мире и в любое время.
— Впрочем, чего это я? — Он встрепенулся, будто бы стряхивая с себя всю грусть. — Налить тебе виноградного сока? Или, может, вина?
— В любой другой день я выбрала бы сок. Но сегодня особенный вечер, поэтому бокал вина не будет лишним.
Он ушёл на минуту и вернулся с бутылкой в руках. Откупорив её, он разлил рубиновую жидкость по бокалам и поднял свой:
— За тебя!
Я, в свою очередь, тоже подняла бокал.
— Да. За тебя!
Мы со смехом чокнулись и сделали по глотку. Вино он выбрал что надо — обладающее приятным и лёгким сладким вкусом и небольшой терпкостью, оно пилось очень мягко, словно само вливалось мне в глотку. Сладкая амброзия быстро ударила мне в голову и подняла и без того отличное настроение.
Какое-то время мы уничтожали содержимое наших тарелок молча. Но тишина царила недолго:
— Предлагаю не делать большого перерыва между первым и вторым тостами, — сказал Алекс. — Твоя очередь ораторствовать!
— Ну что ж, — я подняла бокал и ухмыльнулась, — тогда я поднимаю этот бокал за твой гениальный и коварный план споить меня и делать со мной всё, что тебе заблагорассудится, и за его не менее гениальное раскрытие!
Алекс засмеялся.
— Ты мне нужна трезвая, но твоя идея очень и очень неплоха! Я попробую её на нашем втором свидании, окей?
— Это тебе совершенно ни к чему, я и так вся твоя...
— Видимо, алкоголь слишком сильно подействовал на тебя. Набросишься на меня прямо сейчас? — Он закрылся руками, притворно защищаясь.
— А ты разве против этого? — сказала я с недвусмысленной похотливой улыбкой на мордочке.
— Не против, но только после десерта.
Под десертом подразумевалась коробка дорогих и очень вкусных шоколадных конфет с ореховой начинкой.
— С моими любимыми конфетами ты тоже угадал?
— Нет.
— Спрашивал у Винил?
— Нет.
— А как тогда?..
— Просто я тоже обожаю эти конфеты.
Разорвав плёнку, запечатывавшую конфеты, он открыл коробку.
— Ты знаешь... — его голос стал тише от смущения. — Не знаю, как тебе, а мне надоело, что между нами стоит этот проклятый стол. Может быть, ты тоже хочешь переместиться на диван?
— Да, было бы неплохо.
Я запрыгнула на диван. Он сел по левое моё копыто и приобнял меня, умиротворённо сказав:
— Так гораздо лучше...
Находиться в непосредственной близости с ним было действительно куда лучше, чем просто сидеть за столом и болтать. Поболтать я могу и с Винил, если захочется. А такие прикосновения, горячие, наполненные не только магией дружбы, но и магией любви, дарящие сладкую тяжесть, которая разливается по всему телу подобно расплавленному марципану, мог подарить мне только Алекс. Чувствует ли он ко мне хоть половину того, что чувствую к нему я? Так ли ему нравится касаться меня, как мне нравятся его прикосновения? А что будет, если он захочет пойти дальше? От одной мысли об этом "дальше" волна тепла поднялась в низу моего живота. Я захотела взять конфету из коробки, лежавшей у него на коленях, чтобы отвлечься, но он мягко остановил моё копыто и, закрасневшись, сказал:
— Эмм, Тави... Если можно, ну, то есть, если это не будет слишком, и если ты не против... Короче. Можно я тебя покормлю?
Я улыбнулась.
— Прямо с рук?
Он покраснел ещё больше.
— Да... Ну, понимаешь, я подумал, что это будет очень... очень...
— Ты правильно подумал.
— Я так и знал.
Он взял конфету левой рукой и отправил её ко мне в рот, в то время как правой он обнял меня и стал гладить в области груди и живота, многократно усиливая удовольствие от шоколада во рту. Доставляя по назначению вторую конфету, он имел "неосторожность" коснуться моих губ подушечкой среднего пальца. Я не упустила шанса слегка прикусить палец, и, судя по тому, как он вздрогнул, ему это очень понравилось. На третьей конфете я облизнула его палец от основания до самой подушечки. Он отдёрнул руку:
— Тави, прекрати. Ты меня снова развращаешь.
— А что будет, если я продолжу тебя развращать? — я игриво вскинула брови.
— Ты сама это прекрасно знаешь.
— Не знаю. Скажи мне.
— Не надо строить из себя маленькую невинную кобылку... Возьми лучше ещё конфету.
— Мне не нужны конфеты. Мне нужен ты...
Едва не опрокинув коробку конфет, я повалила его на диван и пылко поцеловала. Судя по его глазам, он от меня такого не ожидал. Да я и сама, честно сказать, не думала, что осмелюсь сделать с кем-то что-то подобное. И сейчас я как будто не управляла собой. Но это было по-настоящему классно, Дискорд возьми! И Алекс не пытается сопротивляться, значит, ему тоже нравится происходящее! Переполненная уверенности, я стала спускаться ниже, покрывая его шею поцелуями и наслаждаясь его томными вздохами. Не остановила меня и оранжевая ткань его рубашки — расстёгивая пуговицы ртом одна за другой, я получила неплохой вид на его грудь, едва покрытую светлыми волосами, и торс с нечётко обозначенными на нём шестью кубиками мышц. Необычно, но так притягательно...
Ещё одна пуговица больше не помогает скрывать тела моего возлюбленного от меня, и это уже пуговица его брюк. Молнию я, кажется, чуть было не вырвала — мои животные инстинкты понемногу овладевали мной. С диким нетерпением я стянула с него брюки, дабы наконец насладиться видом того, что по определению делает его жеребцом...
Что?! Ещё и какие-то шортики под брюками? Да он издевается. Неужели он постоянно ходит вот так вот, закутавшись в одежду, словно луковица в кожуру? Это же жутко неудобно, наверно. Хотя ему это наверняка лучше знать. И у тебя нет времени раздумывать, Тави, потому что тебя ждёт этот весьма соблазнительный бугорок, силящийся вырваться наружу...
Одним решительным движением я стянула с него и шортики. Его пенис, высвобожденный из одёжного плена, гордо уставился головкой в потолок. А он не такой, как те, что я видела на картинках с жеребцами — головка чуть заострённая, а не плоская, и размерами он меньше... меньше среднего, пожалуй. Одновременно с чуть покалывающим теплом внизу живота появилось волнение — это же мой первый раз... ну, почти первый.
Расположившись между его ног, я провела носом по всей длине его плоти, вдыхая его аромат. Неприятного запаха не было, лишь чуть различимый запах пота, который вносил особую пикантность. В ответ на это Алекс весь вздрогнул и тяжело выдохнул, а его член при этом мягко щёлкнул меня по носу. Отстранив голову чуть назад, я легонько толкнула его копытом и понаблюдала за его мерным покачиванием. Забавно, хи-хи. Но пора уже приступать к настоящим действиям!
Я лизнула внутреннюю сторону его члена от яичек до головки, а затем, плотно обхватив его губами, взяла его в рот полностью (из-за сравнительно небольших размеров это удалось мне без труда) и стала скользить по нему вверх-вниз. Он был совершенно безвкусен, но водить губами по его нежной, бархатистой коже и ощущать её языком было приятно. Но сама процедура, эм... сосания была бы гораздо менее приятной, если бы не вздрагивания и вздохи Алекса, без слов говорящие мне, что я на верном пути, и осознание того, сколько удовольствия это ему доставляет. Да, именно от того, что ему было хорошо, становилось хорошо и мне, и тепло внизу потихоньку разрасталось в пламя животной страсти. Через несколько минут ласк он сам начал двигать бёдрами навстречу мне, наращивая темп стимуляции. Но, дойдя до предела, он вдруг отстранил меня и сел на диван.
— В чём дело? — с недоумением спросила я. — Я что-то делаю неправильно?
— Нет-нет, — поспешил ответить он, тяжело дыша, — ты всё делаешь правильно. Даже слишком правильно, хах. Ты же не хочешь, чтобы этот вечер закончился слишком быстро?
— Нет, а что?
— Мужчине нужно от нескольких минут до нескольких часов для восстановления своих "боевых" качеств, вот что. Короче, мой ход!
Сказав это, он сразу же повалил меня на диван, второпях избавляясь от остатков одежды на себе, и с быстротой молнии оказался у меня между ног.
— О, да ты вся соками истекаешь. Это хорошо.
Я почувствовала его тёплое дыхание на своей вульве и тут же взвизгнула — он стал вылизывать с бешеной скоростью, как будто отплачивая мне за минет, и я едва не кончила от первых же его движений, но Алекс резко снизил темп ласки и удержал меня на волоске от оргазма. Руками он принялся ласкать моё вымечко: то описывал круги вокруг сосков, то концентрировал свои ласки непосредственно на сосках, то вообще переходил куда-то в область кьютимарки, сводил меня с ума аж одиннадцатью источниками удовольствия — десятью пальцами и языком.
Алекс действовал мягко и уверенно. Совершая медленные, продолжительные и мучительно-приятные движения языком, он заставлял меня тяжко стонать и извиваться, подаваясь навстречу его жарким ласкам. Мои ноги дрожали так, что если бы меня на них поставили, я однозначно не смогла бы на них удержаться из-за того, что творилось между ними. Кажется, будто весь мир вокруг внезапно исчез, оставив лишь меня, Алекса и лавину эмоций и упоительных ощущений, которыми он щедро одаривал меня. Странно получается — я нахожусь в этой комнате, но в то же время и где-то на небесах, потому что эта комната слишком мала, чтобы уместить в себе всё доставляемое им наслаждение. Хотя для этого не хватит и целого мира.
Он вновь убрал голову перед самым моим пиком, сберегая меня от кульминации, и поводил пальцем по моей влажной, разгорячённой киске и вокруг неё.
— Тебе понравилось?
— Да... — прошептала я.
— Тогда переходим от увертюры к главной партии!
Он резко вошёл в меня пальцами, заставив меня болезненно вскрикнуть, и энергично задвигал ими во мне. Это было больно, но боль уходила так же быстро, как и появлялась, оставляя после себя новое, улучшенное удовольствие, увеличивающееся с каждым разом.
Я не продержалась долго. Это длилось секунд пять, не более, но для меня они были настоящей вечностью. А потом наслаждению уже негде было скапливаться во мне, и оно стало выходить наружу в виде мощного, яркого оргазма. Всё, что было в моей голове: мысли, чувства, эмоции — всё слилось в одну большую симфонию оргазма, которая исполнялась отнюдь не посредством музыкальных инструментов, а моим телом, охваченным пламенем страсти. Я не могла сдерживать громкие стоны, я не могла контролировать свои бёдра, которые сами делали всё, чтобы его пальцы входили в меня настолько глубоко, насколько это возможно в принципе. Я не могла остановить крупную дрожь по всему телу и искры, в обилии сыплющиеся из глаз. От меня не осталось ничего, мой разум разбился на мелкие кусочки, словно упавшая с большой высоты хрустальная ваза, и тело захватили инстинкты и животные желания.
Удовольствие проходило так же медленно и тягуче, как льётся расплавленный сахар. Я лежала, полностью расслабившись, но мои ноги всё ещё рефлекторно подрагивали. Алекс облизал вынутые из меня пальцы и погладил меня по голове.
— Твой первый оргазм, да?
— Если не считать одного случая по пьяни с Винил, то да.
Он был единственным, кому я рассказала об этом случае. В конце концов, мне нечего скрывать от того, кому я доверяю даже себя.
Он улыбнулся.
— Вот кто действительно тебя спаивает, а ты на меня бочку катишь...
— Отшлёпаешь меня за это, хмм? — захихикала я.
— Отличная идея! Ты же не будешь против, я полагаю?
— Правильно полагаешь. Накажи меня...
Октавия, Дискорд тебя побери, что ты такое говоришь? Ты же всегда недооценивала пони, которые любят подобные игры! Что с тобой такое происходит? Тебя так от одного бокала вина развезло? Наверно. Откуда у меня вообще появляются такие мысли? Он сделает всё так, чтобы мне было максимально хорошо. Если что, всегда можно будет попросить его остановиться, но я уверена — это не понадобится.
Я легла животом на его ноги. Алекс погладил меня по внутренней стороне бедра, поддразнивая и делая этим меня гораздо более чувствительной, а затем плотно сжал моё бедро и стал его мять.
— Твой круп такой мягкий, — прошептал он мне на ушко. — И очень-очень сочный...
Он убрал руку, но через долю секунды я почувствовала лёгкий шлепок, заставивший меня испустить стон, и его пальцы вновь вернулись на моё бедро. Второй шлепок был гораздо сильнее. Удовольствие, усиленное болью, обжигающим импульсом прошло от крупа по всему телу и вырвалось из меня в виде вскрика.
— Ты в порядке? — спросил он меня.
— Более чем. Отшлёпай меня так сильно, как только можешь...
Теперь, осмелев, он сделал уже полноценный удар — сильный и хлёсткий. Я снова вскрикнула, выгнула спину и задышала ртом, высунув язык от подступившего кайфа. Ещё удар, и ещё удар, и ещё. Мой круп буквально пылал от гремучего коктейля страданий и экстаза, и я опять потеряла контроль над собой. Чем сильнее он шлёпал меня, тем больнее, а значит, и приятнее мне было, и от этого превосходного диссонанса у меня перед глазами плыли разноцветные круги. Кто бы мог подумать, что это может быть приятно до такой степени?
Вместо очередного шлепка он ввёл пальцы одной руки в мою вагину, а пальцы другой отправил играться с моим языком у меня во рту. Распалённая "наказанием", я конвульсивно задёргалась, полностью утонув в эйфории второго оргазма, куда более острого, но менее продолжительного, чем первый.
— Я думаю, что нам обоим нужно принять ванну, — засмеялся он. — Хотя ты и без того вся мокрая!
— Да, возможно. Но мы с тобой забыли про кое-кого.
— Про кого же?
Я указала на его член.
— Вот про него.
Спрыгнув с дивана, я наклонила переднюю часть туловища, выставив ему на обозрение свой круп.
— Осмелишься оседлать меня, ковбой?
Он игриво вскинул брови, закусил нижнюю губу и улыбнулся.
— Запросто! Но, может, лучше ты меня оседлаешь?
— Отличная идея!
Забравшись к нему, я первым делом поцеловала его в награду за такое классное предложение. Он помог мне устроиться так, чтобы мои половые губы соприкасались с головкой его члена. Я потёрлась об него и стала медленно погружать его в себя. Алекс дёрнулся и резко вдохнул — ему сейчас очень хорошо. И мне хорошо не меньше. Я решила не медлить и стала скакать на нём так быстро, как только могла. Моя щёлка плотно обхватывала его плоть, но вместе с тем легко скользила по ней, даря нам обоим незабываемые ощущения. Огонь удовольствия овладел нами обоими, Алекс задвигал бёдрами мне в такт, а я снова начала стонать и нежно прикусила пальцы, которые он снова запустил в мой рот. Длилось ли это пару минут или два часа — я, право, не знаю, ибо после этого я вообще покинула привычную реальность и погрузилась в мир нескончаемой эйфории.
— Ох-х, Тави!
Вместе с тремя последними, самыми мощными толчками, и протяжным стоном, переходящим чуть ли не в рык, он выпустил в меня порцию горячей белой жидкости. Тяжко отдуваясь, я прекратила скачку и страстно поцеловала его. Он выскользнул из меня, расслабившись, и взял меня на руки.
— Ну всё, а теперь — точно мыться!