Спроси пустыню

Глава 1

Она попыталась вырваться вперед — ничего не получилось. Не хватало дыхания, сердце бешено колотилось, норовя вот-вот выскочить наружу, в лицо хлестал знойкий и неприятный ветер. Он игрался с ее крыльями, угрожая поломать их, смять словно бумажку и швырнуть бедную пегаску наземь. Как бросает несмышленыш уже сломанную игрушку.
А солнечный диск беспощадно жарил над головой.. Надо было хоть немного отдохнуть, вот только там, где она оказалось, это было не так-то уж и просто. Песок, песок — вокруг только лишь одно рассыпчатое ярко-желтое море. Горячее, страстное, как и весь здешний край. На горизонте возвышались волнистые барханы, в предвечернем блеске напоминающие гору большой золотой пыли. Но не стоит обманываться — это всего лишь самый обыкновенный песок, он не имеет никакой ценности. А самое обидное — здесь есть только один и девушка была бы неимоверно благодарна, если внизу, вдруг, появится хоть один облезлый и высохший куст. Но нет. Пустыню не зря называют пустыней, теперь то ей это было понятно
Иногда на нее вдруг накатывало желание обернуться назад и посмотреть, словно в свое прошлое, назад. Хотелось увидеть Эквестрию, но нет — хотела себе приключений? Так получи и распишись!
Безжалостная пустыня, пролегающая дальше земель Эквестрии всегда манила ее, ибо там — оно ведь ТАМ! Что-то должно было быть, что-то неизвестное — доселе никем не виданное. И она будет первой, кто это увидит, вопреки всему, что ей говорили.
Неудачница...
Почему ее всегда считали неудачницей? Ей частенько приходилось задумываться над этим вопросом, да вот ответ, этакая бестия, не торопился появляться в ее голове. Наверно потому, что дети всегда жестоки. Им нравится смеяться, подшучивать, выискивать тех, кто отличается от них. И у кого не было кьютимарки.
А кьютимарка не появилась до сих пор. Ну почему оно так бывает? Какая жестокая судьба — наверно только с возрастом можно понять, что ее отсутствие есть просто ерунда. Потому что она как первый поцелуй, как первая ночь проведенная с своим особым пони на мягком сеновале. Она когда-нибудь обязательно будет.
Груз прошлого пытался подавить ее дух, сломить волю, но девушка лишь только обернулась назад — чтобы посмотреть — а может не так уж и далеко она улетела?
В горле вдруг резко пересохло — надо было бы взять с собой больше воды. И почему Селестия допускает подобную жару, да еще и посередине осени? Или... в голове белошерстной пегаски вдруг, расталкивая все остальные мысли, пролезло воспоминание из школьных времен — будто бы принцесса светилом только управляет, поднимает и опускает когда надо, но в разных уголках Эквестрии солнечный диск жарит по разному.
Облизнула высохшие, загрубевшие губы, выругалась, но негромко, не вслух. Запершило в горле..
Не стоило соваться в эту пустыню. Она неудачница, следовало бы смириться с этим давно. Ей захотелось домой. Туда, где есть мама, где есть младший братик, хотя и совсем-совсем глупый. Где есть дневник, в который записывается абсолютно все и куда вклеены две фотографии — ее и одного жеребца в рамке, сделанной в виде сердечка. Интересно, а он хоть раз подумал, что она любила его? Что страдала, что не спала ночами, лила слезы в подушку?
А каким же сейчас глупым казалось это занятие. Любовь прошла гораздо быстрее, чем она ожидала. Поначалу-то думалось, что всю оставшуюся жизнь она будет ходить с больным сердцем, вздыхать, как услышит его имя, и прятать лицо, только завидев на улице. Все было не так — что пошло не так? Не правильная любовь? Выдуманная любовь? Да, скорее всего она просто выдумала эти самые отношения, «писала» роман для самой себя, витая в сладких облаках снов.
А теперь вот ее мечты скатились до банальнейшего желания получить хотя бы глоточек воды.
Силы покидали ее все стремительнее и стремительнее, заставив опустится наземь, осмотреться. Где она, как отсюда выбраться и в какую хоть сторону лететь, чтобы вернутся — непонятно. Слезы подступили к глазам, норовя вот-вот вырваться целым градом и оросить этот песок, столь долгое время не знающий влаги.
Нет, слезы тут совсем не помогут — вот совсем-совсем. Вот прямо ничуточки — как будто в доказательство этьих размышлений она отрицательно качнула головой. Надо идти. Просто идти — когда-нибудь придет, неважно куда. Подальше от этой пустыни. Как ей там говорили? Лучше идти хоть куда-то, чем просто топтаться на месте.
Жаркая, знойкая и жестокая — эти пески не зря звались среди побывавших в них «сковородкой». Поначалу, когда пустыню только отыскали чуть дальше владений алмазных псов, все считали что вот дальше то уж совсем ничего нет. Ан нет, оказалось что есть.
Девушка и раньше бывала в пустынях, но ведь тогда-то она ехала в Эпполузу на поезде, по рельсам. Там надо было только смотреть в окошко и наслаждаться видом. А теперь вот — точно такой же вид, хоть углядись во все свои голубые глаза, но ей хочется несмотря ни на что отсюда убраться. Обратно, в Клаудсдейл, пускай ее даже будут судить, пускай ее выгонят из Эквестрии или переселят в Вечнодикий лес, только бы не быть тут.
Крылья хлопнули последний раз и отказались подчиняться своей хозяйке, сложившись и перестав сопротивляться ветру. Благо, что высота была не такой уж большой — поняшка мягко плюхнулась в песок, попытавшись подняться на ноги. Копыта задрожали, не было сил для того, чтобы продолжать путь.
Она заплакала — так, как в детстве, когда у нее что-нибудь не получалось. Горько, от обиды. А где-то там, далеко-далеко отсюда ее подруга Сюрпрайз расчесывает свою волнистую гриву и сядет пить чай. Или не чай — что она там пьет? И зачем она вообще причесывается, ведь грива у нее все одно никогда не распрямляется, даже под действием распрямляющего заклинания. А грива, что не говори, хоть на зависть — красивая. Вот почему у нее самой такой нету?
А ей, бедной и избитой жизнью пегаске, несчастной, захотелось приключений на свою бедовую голову. Она прорвалась через охрану, смогла уйти от них — не поймали пограничники, точнее сказать не стали преследовать. Нет, ну так ведь не может быть. Не может-не может-не может! Неужели они бросят ее здесь, никто ее не спасет?
Никогда до этого она не задумывалась над смертью. А что там дальше, что будет, когда она покинет этот бренный мир? Как будет там? Умирать все одно не хотелось. Хотелось еще хоть разочек повеселится, послушать шутки Сюрпрайз, улыбнуться Фаст Вингу, послушать его смущенный бред, а может быть послушать неудачные стихи Лаки Вордса? Ну вот всего лишь еще разик, ну пожалуйста...
Девушка разрыдалась, опустилась на горячий песок, легла — если ей суждено умереть — ну, пусть оно будет так! Что сейчас она в силах сделать? Словно не веря в собственную беспомощность, пегаска попыталась взмахнуть крыльями — уставшие и изможденные, они отказались подчиняться, заставив ее проваливаться все глубже и глубже в пучины безысходности.
А впереди, прямо над ней нависла грозная, черная туча — казалось, что облака попросту сошли с ума в своем желании излить гнев на пустыню. Выходит, что даже здесь бывают дожди? Забавно, а она об этом не знала. Быть может вот оно — ее спасение. Прольется влага, подует ветерок и она, отдохнув, наберется сил.
А впереди, словно песок ожил и захотел выполнить сложный танец, буйствовали небольшие смерчи. Ей плюнуло горстью песка прямо в лицо, заставив закашляться. Пить...
На самом деле это был жуткий и коварный самум — песчаная буря, готовая в любой момент без остатка проглотить каждого, кто в ней окажется. Стоит лишь на несколько минут попасть, оказаться в эпицентре, чтобы исчезнуть навсегда. Черная туча не угрожала, медленно надвигаясь, она чем то напоминала удовлетворенного своим могуществом дракона, который летит всю эту свою мощь кому то показать. Туча не угрожала — всего лишь обещала.
Фабрика воображения девушки вдруг решила, что слишком уж долго была в простое, а потому заработала с утроенной силой, показывая ей картины будущего — одна страшнее другой. Вот ее заносит песком — и никто ее никогда не найдет, даже если и будут пытаться. Всего лишь еще один барханчик, которых тут неисчислимое множество А может случится так, что она станет пищей для мелких жучков-паучков, которые здесь обитают, бррр... не самая завидная судьба, оставалось только закрыть глаза и уснуть — ведь тогда будет проще? Куда проще убежать от всех своих проблем. Раньше она всегда так делала — прыг в тепленькую кроватку, под одеялку — и закрыла глазки, чтобы изящно засопеть. Как настоящая леди.

Прохладная влага почти обожгла горло — кто-то заботливо вливал ей воду прямо в глотку. Холодную, словно бы только что налитую во флягу из ледяного, утреннего ручья. Ей тут же вспомнилось, как будучи совсем малюткой, она любила бегать к такому ручью — умываться, а потом, закрыв глаза от удовольствия, опустить мордочку и пить — пить пока не упьешся на весь день. С жадностью девушка облизнула губы — может, уже умерла, а это пустые воспоминания? Пришлось тут же ухмыльнутся собственным мыслям, как только открыла глаза — над ней стоял белый, но не такой как она, а кремовый, единорог с иссиня-черной гривой — рослый, хотя и менее крупный, чем она привыкла видеть. Над ними завывал ужасающей силы ветер, напоминая злокозненных Вендиго из старой сказки. Но песок почему-то перестал быть таким горячим, а ветер вдруг решил, что может повременить с ее превращением в очередной пустынный бархан, как хотел до этого.
— Ты... — она хотела задать вопрос, тут же поперхнулась. В горле все еще был песок, да и она совсем не напилась. Казалось, что жидкость только распалило жажду еще больше.
— Потерпи, он скоро пройдет —
— Он? — 
— Самум, проклятие пустынь, вой джина или просто — песчаная буря. Ты тоже караванщик? Тогда где твое снаряжение? Опять ограбили? — 
Ограбили? Что значит ограбили — живя в Клаудсдейле, пегаска слышала это слово и раньше, знала, что оно значит. Вот только воров до этого ей видеть не приходилось. Нет, конечно, будучи маленькой она иногда с другими жеребятами подчинялась сладкому соблазну утащить яблоко с прилавка, но уже когда подросла — поняла насколько это глупо и нехорошо. И больше так никогда не делала. Что он имеет ввиду, называя ее караванщиком и говоря о ограблениях?
— Я пегас? — словно сама неуверенная в этом, ответила она. Единорог не удовлетворился ее ответом, продолжая разглядывать. Девушка уже успела заметить, что их окружала магическая сфера голубоватого цвета, защищая от песчаной бури. Пегаска боязливо поежилась, потерла копытцем свои крылья — они все еще были бессильны. Она не сможет лететь. А вдруг она никогда не сможет больше летать? Страшная мысль кольнула ее, заставив вздрогнуть. Единорог, спасший ее от ужасной смерти воспринял это по своему.
— Не бойся. Я — Мап Сталкер, но вообще можешь звать меня Маст. Слушай, так ты караванщица? Или как? — 
— Нет —
— Так ты... откуда ты? — Маст, кажется, был обескуражен этой новостью.
— Из Клаудсдейла — тут же ответила бедняжка. А мама ведь раньше ей говорила, чтобы она никогда не знакомилась с незнакомцами и уж тем более не разговаривала с ними! И почему она такая простачка?
— Так ты оттуда? — он махнул копытом куда-то в сторону, потом отрицательно покачал головой. — И как тебя сюда занесло? А... Дискорд тебя раздери, почему тебя не остановили пограничники? Ты точно из Клаудсдейла? Ладно, как тебя зовут?
Странно, но единорог не обратил внимания на то, что у нее еще нет кьютимарки. Кажется, его нисколько даже не волновал этот вопрос. Он выглядел излишне возбужденным, удивленным и обескураженным. Конечно, он не ожидал здесь увидеть какую-то пегаску, откуда бы сам не взялся. А... и впрямь, откуда он сам, кто таков, чтобы спрашивать о ее имени?
— Слоу Майнд — представилась пегаска, после недолгого раздумий, не указав, что ее имя можно сокращать, а потом гордо подняла голову.
— Что ж, Слоу, поспешу тебя поздравить — только не торопись торжествовать — ты самая большая идиотка, которую только можно себе вообразить. Ты из Клаудсдейла и вдруг решила переправится через границу, дабы сунуть свою морду в пустыню, даже не подозревая какие опасности она таит. Более того — ты даже не знаешь куда идти и, надо признать, век тебе быть у меня в должницах, ибо если бы не я, тебя бы сейчас попросту замело —
Слоу промолчала, виновато опустив голову. Она и сама понимала, что совершила глупость. Ну что же ей теперь делать? А в воображении все еще были свежи картины одинокого, очередного холмика. Может она здесь уже не первая? Другим, может, повезло куда меньше, чем ей?
— И я даже не знаю, что мне делать с тобой — продолжал свою обвинительную тираду единорог, глядя на нее сверху вниз — Стоило бы отвести тебя обратно, к границе и отдать в копыта стражников, но у меня нет желания идти назад, особенно когда прошел целую треть пути. И что прикажешь делать? Ну, я жду, юная леди.
Мап был и вправду гораздо старше Слоу, у него была недлинная, укороченная грива, на лице виднелась трехдневная щетина. Усталые, воспаленные от глаза песка уничтожающе смотрели на нее, а она не знала что ответить. Раздумывала, взвешивала все за и против, проигрывала в уме варианты, как обычно — ее это в некотором роде успокаивало. Чем больше думаешь, тем меньше кажется ответственность.
Она молчала, а Сталкер не мог успокоится. Ожидание затянулось и он снова продолжил ее упрекать, отчего не становилось легче — только обиднее.
— В следующий раз — попробуй применить голову не только для того, чтобы жевать овес, прежде чем сунуться сюда! Ты хоть понимаешь, что ты наделала, что ждет меня вообще? Меня объявят преступником и бросят в темницу! Если ты не думаешь о себе — неужели и на других тебе плевать?
Капелька слезы скользнула, скатившись по ее щеке, упав, расплывшись, в песке. Мап хоть этого и не заметил, отрицательно качнул головой, с досадой выдохнул и отошел в сторону, чтобы немного успокоится. Единорог шумно выпустил ноздрями воздух, фыркнул, повернувшись снова к пегаске.
— Что я такого сделала? — наконец таки удосужилась она выдавить из себя. Если бы кто-нибудь сейчас сказал, что в его глазах отразилось искреннее раздражение — тот нисколечко б не ошибся. Мап был зол, словно тысяча чейнджлингов разом. Но для начала поинтересовался.
— Ты и вправду не понимаешь, что произошло? —
— Нет — Слоу покачала головой.
— Ты только что подставила меня. Ты вышла за границы без документов и разрешения. Ты не караванщик и ты даже понятия не имеешь что там впереди за страна. Поздравлял ли я тебя с тем, что ты идиотка? Тогда празднуй обширнее, ибо у твоей глупости даже нету границ. И что мне теперь делать с тобой?
— Бросить здесь? — тихо прошептала девушка, надеясь что наконец-то все эти причитания прекратятся. Если уж виновата — то и будет расхлебывать все сама и одна. Обойдется без этого ворчуна!
— Бросить здесь? Ну уж нет, малыш! — он зашипел не хуже какой-нибудь змеи — Что я тебе, Алмазный пес что ли? Пойдешь со мной! Это они могут в беде бросить, а я, Дискорд тебя облагородь, еще не настолько опаскудился!
— Так что ты со мной будешь делать?
— Пойдешь вместе со мной. Сделаю дела, а потом отправимся обратно к границе — там тебя и отдам пограничникам. Прогуляешься, посмотришь, ты же искала себе приключений? Считай, что ты их нашла.
Как будто ответсвенный за бодрость и хорошее настроение нерв в Слоу и вдохнул новую жизнь. Она вскочила на ноги, захлопала ожившими крыльями, норовя вот-вот вновь подняться в воздух. И накинулась на своего нового знакомого с объятиями.
— Поосторожнее! — Маст не мог сказать, что ему было неприятно, когда она обняла его, но осторожно отстранил поняшку в сторону. — Погоди еще благодарить, как бы проклинать не пришлось.
Над их головами, завывал самум. Скоро песчаная буря пройдет и они отправятся в путь. Слоу Майнд была счастлива, пускай и на краткий миг — неужели ее мечты начинают сбываться? Пусть все даже пройдет буднично — он покажет ей страну, а потом проводит обратно, где ее уже наверняка ждут с распростертыми объятиями. Ну и пусть! Пусть! Зато она сможет похвастаться всем, что однажды взяла — да и смогла превозмочь себя, отринуть старую жизнь, окунуться с головой во что-то новое, неизведанное и манящее. И получила при этом незаменимый опыт.
Мап Сталкер не разделял ее энтузиазма увидеть страну алмазных псов — а именно там, за этой пустыней была их родина. Дикая, коварная и странная. Необычная, таинственная, волшебная. Которая не подвластна наукам, которую нельзя изучить и которую нельзя понять, если ты не Алмазный пес. Девушка прилегла отдохнуть, а он должен был поддерживать защитный купол. Ничего, отдохнет завтра. Этой несчастной повезло, что он оказался поблизости, ей повезло что он обратил на нее внимание, не принял за очередной мираж. Оставалось только надеется, что все будет как обычно — неужели он и раньше не встречал таких вот «случайностей» в пустыне? Встречал и не раз, вот только с той разницей, что они были не так далеко от границы и проводить их обратно не составляло проблем. Этой же как то удалось добраться дальше всех остальных. А ведь за то, что он показал ей эту страну — его по головке не погладят, да он и сам не хотел, чтобы она видела ее. За ширмой таинственности и мистицизма таился новый, доселе неведомый мир, в котором была жестокость. Где она была как основа этого мира, где все в разы отличалось от улыбчивой Эквестрии. Что их там ждет?
— Спроси пустыню, улыбнувшись, ответил он самому себе давней поговоркой караванщиков...