Самообладание

Глава третья – Примирение

Самообладание — Глава третья – Примирение — Автор: Varanus — Google Docs

Самообладание

Глава третья – Примирение

Автор: Varanus

~{C}~

— Эта ночь великолепна, Луна, — улыбаясь произнесла Селестия, изумленно глядя в бесконечность сверкающего ночного неба, с любовью созданного её сестрой. Оно не было похоже на виденные ей ранее: бескрайнее, удивительно живописное и до невозможности прекрасное.

И... знакомое? Селестия замолкла, ощутив неприятное чувство дежа вю.

— Ты действительно так считаешь, Селестия? — тихо спросила Луна, прервав неловкое замешательство своей сестры. — С самого момента моего возвращения, все это годы, я много работала над этим, над идеальной ночью.

Откинув смятение, Селестия улыбнулась своей сестре:

— Ну, я полагаю, тебе удалось сделать даже большее, — заверила она свою младшую сестру. — Небо этой ночью настолько прекрасно, что просто дух захватывает. Я никогда не видела ничего подобного.

Луна робко улыбнулась в ответ.

— Т-ты думаешь, пони оно понравится?

— Луна, они полюбят его, — заверила свою сестру Селестия, опустив голову, чтобы приобнять застенчивую принцессу. — Уверена, они будут восхвалять эту ночь.

Луна улыбнулась:

— Я так рада. Но Селестия, ты еще не видела самую лучшую часть. Вон там, в небе. Сюрприз. Видишь его?

— Сюрприз? — радостно переспросила солнечная принцесса.

— Да. Чтобы отблагодарить тебя и показать, насколько сильно я тебя люблю. — Темно-синяя аликорн указала копытом в небо. — Он в самом центре, прямо над тобой.

Селестия запрокинула голову, пытаясь отыскать в небесах обещанный Луной сюрприз. Все поле её зрения было поглощено видением бесконечности ночного неба с мягко мерцающими на нём созвездиями.

— Луна... — прошептала она со слезами на глазах от переполняющего ее восторга при виде подобного великолепия. — Луна, я...

Молния прошла сквозь неё, но боль была глухой, отдалённой. Белоснежное тело аликорна налилось свинцом, заставив принцессу Солнца упасть.

— Это не правда… этого не может быть… — слабо запротестовала Селестия, лёжа на земле и беспомощно глядя на свою сестру широко распахнутыми глазами.

— Так вот что я на самом деле значу для тебя? — в свою очередь спросила Луна. Её шкурка стала чёрной, как смоль, а гриву покрыла россыпь холодных звёзд. Они, пройдясь вдоль шкурки Селестии, сдавили её подобно ледяным оковам.

— Это не… Луна, я доверяю тебе, — отчаянно поклялась Селестия. Звёзды были подобны тысяче булавок, подобны шипам, которые впились глубоко в её шкурку.

Луна пропустила её слова мимо ушей, и продолжала стоять, безразлично глядя на неё сверху вниз.

— Тысяча лет, — прошептала она, — и ты до сих пор не видишь во мне ничего, кроме монстра.

Селестия закрыла глаза, прежде чем слёзы отчаянья заполнили их.

— Я дала тебе солнце, — прошептала она. — Разве этого было не достаточно?

— Нет, не достаточно, — с грустной ответила Луна, качая головой. — Этого никогда не будет достаточно для тебя.

Селестия распахнула глаза в замешательстве:

— Что ты имеешь ввиду?

Луна лишь продолжала с жалостью глядя в на свою сестру улыбаться, в то время как её усеянная звёздами смыкалась вокруг Селестии.

Звёздная грива сильно сжалась, но Селестия не закричала.

Она сдалась.

~{C}~

Луна, пребывая в глубокой задумчивости, вышагивала по своим покоям, её постель была пуста, одеяло смято и сдвинуто в угол. Время от времени она внезапно запрыгивала на кровать, чтобы быстро пролистать книгу в поисках чего-то и потом вновь продолжить ходить по комнате. Иногда она садилась за свой стол, что-то быстро записывала и снова принималась бродить по покоям. Она чувствовала, что луне предстоит сойти с небосвода всего лишь через несколько часов – близился рассвет, но она не была уверена в том, что готова к этому.

Почти лениво Луна достала счёты и стала вычислять центробежную силу, которую должна будет учесть, если ей придётся поднимать солнце. Костяшки счётов громко щёлкали в тишине комнаты, пока старинное устройство не затихло и не было брошено на кровать. Луна окинула взглядом стол и лёгким прикосновением своей магии аккуратно разложила по стопкам листы валявшегося в беспорядке пергамента.

«Бессмысленно вычислять что-либо, не имея не имея об этом никакого представления...» — решила Луна, звук её копыт громких эхом раздавался в тихом коридоре. Несколько стражников выступили из теней, чтобы сопроводить её. Луна лишь покачала головой, указав взглядом, что их помощь ей не требуется, и они вернулись на свои посты.

«Селестия... откуда взялась эта вчерашняя злость?» — думала она, бесцельно бродя по коридорам и залам дворца. Она запомнила взгляд своей сестры. Растерянный и пустой... Рамхарт сказал, что такое беспричинное раздражительное поведение вызвано травмой головы, и она не хотела наговорить столько резких слов... но Луна не могла не задаться вопросом, были ли дело именно в её диагнозе. Селестия выглядела... страшно подумать, оскорблённой и шокированной тем фактом, что солнце может быть поднято кем-то другим.

«Была ли это настоящая она? Может сотрясение просто помешало ей скрыть свои истинные чувства?»

— Нет, — громко заявила она, отгоняя прочь ненужные мысли. — Сестра любит меня. Я не позволю какому-то пустяку перечеркнуть всю ту доброту и любовь, которыми были меж нами.

Прохладный ветерок обдувал её кожу, и она посмотрела направо, на спящую Эквестрию, раскинувшуюся перед ней. Она улыбнулась, осознавая где находится – Анфилада Сияющего Восхода. Коридор из множества колонн, который раскрывается в широкий балкон, простирающийся на всю длину Анфилады. Она пригляделась, и её глаза различили яркую фреску, нарисованную на сводчатом потолке. Было известно, что она нарисована одним единственным земным пони, хоть ей и было трудно в это поверить.

Она повернулась налево, к западной стене, и увидела то, что и дало Анфиладе её название – зеркало или, если быть точнее, ряд разукрашенных зеркал, быстро убегающих вдаль открытого коридора. Во время рассвета они отражали солнечный свет на Эквестрию, показывая изумительную красоту мерцающих цветов.

Однако сейчас они отражали лишь свет её луны. Принцессе очень нравилось это явление – этот свет, отраженный в разноцветных зеркалах, делал почти каждое её утро особенным; лунные лучи были великолепны и по-своему нежны и элегантны.

Но сейчас облака застилали луну, и она могла видеть в зеркале лишь обёрнутого тенями и развевающейся волшебной гривой аликорна. Без лунного света она выглядела зловеще – принцесса знала, что это её воображение играет с ней, но она также понимала и страх других, крепко засевший в их сердцах.

Она легонько коснулась копытом поверхности зеркала, будто пытаясь дотронуться до своего отражения, и мысленно вернулась в свою первую Ночь Кошмаров, в то время, когда она ещё не привела свои навыки общения в соответствие с текущими нормами. Она открыла для себя, что дети быстро всё прощают, любят играть и не стесняются показывать любовь, но вот родители? Насколько же долгой памятью обладают пони... «И кто может помнить больше, чем Селестия?» — думала она, глядя в бездонные бирюзовые глаза своего отражения... «Но... даже если она, в глубине души, сомневается во мне...» — Она сильно зажмурила глаза, и когда всё же открыла их, облака разошлись, и в зеркале она увидела своё истинное "Я". «Даже если это и так, я всё равно могу её простить».

Она улыбнулась и, впервые со времени взрыва в лаборатории, почувствовала себя сильной. «Так, она была довольно задумчива в последнее время», — подумала Луна, продолжая цепочку рассуждений. «Что-то беспокоит её, и она не хочет чтобы я знала, что именно». Аликорн не считала, что это нечто было очень значительным, но всё же переживала от того, что не может помочь своей сестре. «Возможно теперь, когда Твайлайт здесь...»

Тем временем, луна медленно опускалась к горизонту. И скоро ей будет надо принести рассвет в Эквестрию. «Мой рассвет», — Луна расплылась в мечтательной улыбке. «Мой день».

Она вышла наружу, на балкон, и повернулась лицом к востоку. Прежде чем начать фокусировать свою магию, она немного поколебалась «Вот бы Селестия была сейчас рядом...»

Собравшись с мыслями, она взлетела в воздух и по сильно изогнутой дуге пролетела вокруг замка, приблизившись к покоям своей сестры.

Приземлившись на балкон, она просунула голову сквозь стеклянные двери, ведущие в комнату Селестии. И замерла, когда перед её взором предстала кровать – и две кобылки на ней. Твайлайт, забыв обо всём на свете, уютно спала в крепких объятиях Селестии.

Луна удивлённо приподняла брови. Раньше она частенько подначивала Селестию по поводу её привязанности ученице, но... «Но это... это определенно не может быть тем, чем кажется на первый взгляд».

Расползавшаяся было улыбка на её лице тут же исчезла, когда Селестия слегка вздрогнула во сне. Подойдя ближе, чтобы лучше рассмотреть причину, она заметила что лицо её сестры искажала гримаса страха – той снился кошмар, и достаточно страшный, чтобы доставить неприятности солнечной принцессе, кобылке, хладнокровие которой никогда не давало трещины, даже во сне.

— Сестра... — печально прошептала Луна, её рог засветился мягкой синей аурой. — Не бойся, я рядом.

Она была принцессой ночи, бессмертным властителем луны и магии, ей управлявшей. Хрупкое течение снов было для неё рекой, по которой она могла свободно путешествовать, и Селестия не заслуживала того, чтобы страдать от плохих сновидений.

— Пусть ночь будет отдыхом для тебя, — сказала она, оставляя лёгкий поцелуй на перевязанной брови сестры. — Спи спокойно.

Звёзды заблестели над головой Селестии, и выражение её лица медленно стало ясным и безмятежным. Часть Луны хотела заглянуть в подсознание сестры и самой увидеть этот сон, но она поборола это порыв. Она не хотела вторгаться в личную жизнь других пони, и в особенности своей сестры.

Она взглянула на Твайлайт, отметив, что та крепко спала. «Хоть кому-то сегодня спится хорошо...» — подумала ночная принцесса, и она не смогла почувствовать той зависти, которую испытывала ранее. И это было хорошо – Луна не хотела злиться на первую пони, увидевшую в ней не чудовище, а простую пони, и проявившую к ней доброту и отзывчивость. Особенно сегодня... она вспомнила обвиняющие взгляды всех тех пони...

Погружённая в размышления, она вышла на балкон. Некоторое время она смотрела на опускающуюся луну, затем бросила взгляд назад, через окно, в комнату Селестии. Её сестра спала, укутав Твайлайт в своих объятиях, которые балансировали на тонкой грани между платонической любовью и... чем-то определенно большим.

Надежно укрытая ночными тенями, Луна позволила своим челюстям на краткое время стиснуться, и отвернулась от этого вида. Она освободила сестру от её кошмаров, и это было всё, что она могла для неё сделать. И теперь у неё больше не было никаких дел здесь. Всё что она могла – это дожидаться своего первого выхода в качестве нового проводника Солнца.

~{C}~

Звёздная грива сжалась — и превратилась в шипы, длинные, чёрные, похожие на иглы шипы, окружая Селестию и закрывая от неё небо. Хищное зловоние растекалось по воздуху, раздражая ноздри. Шипение невидимых змей эхом отдавалось в ушах. Она попыталась вырваться, но стебли лозы обвились вокруг её ног, впиваясь в неё своими когтями, утаскивая всё дальше в тёмные заросли колючего кустарника.

Внезапно что-то с силой потянуло её назад. Она задохнулась от боли, когда шипы впились в её тело, оставляя глубокие раны, но эта боль скоро ослабла, когда цепкая хватка растения отпустила её. Её продолжало тащить за загривок; она издавала стон каждый раз, когда очередной шип впивался в её тело.

Это движение продолжалось довольно долго; постепенно тени, отбрасываемые кустарником, стали реже, и сквозь него стало видно клочки оранжевого неба, усыпанного пушистыми розовыми облаками. Потом заросли закончились, и Селестия обнаружила, что её вытащило из расщелины на бескрайнюю пустынную равнину, покрытую молодой зелёной травой. Она была так поражена внезапной сменой обстановки, что её застало врасплох, когда спасшая её неведомая сила бесцеремонно уронила её на землю. Морщась от острой боли в местах многочисленных порезов, Селестия поднялась на копыта, оборачиваясь, чтобы увидеть, кто или что удерживало её.

Она была удивлена, обнаружив за собой высокого, крепкого земного пони-жеребца. Его шерсть и грива были зелёными, только грива была несколько темнее. Глаза пони были очень серьёзными.

— Кто ты? — спросила она.

Жеребец улыбнулся; его взгляд немного смягчился.

— О, да ты не помнишь меня. А думал, что никогда не забудешь. — Его голос звучал знакомо, но Селестия никак не могла вспомнить почему.

— Что ты имеешь ввиду? — Она сделала шаг вперёд и скривилась от боли, опустив взгляд на её изрезанные ноги. — Я ранена...— сказала она слегка дрожащим голосом.

— Потому что ты упала в кустарник. Не делай так больше, — сказал он серьёзным тоном. — Ты только причинишь себе вред.

— Я должна вернутся, — возразила Селестия; её замешательство ускользало, уступая место навалившейся на неё твёрдой уверенности. — Мне кажется... мне кажется, кто-то всё ещё остался там.

— Вернуться? — скептически спросил жеребец. Увидев решительность на лице Селестии он вздохнул. — Хорошо. Есть ли у тебя рог, наполненный магической силой, чтобы заставить шипы расступиться перед тобой силой мысли?

Селестия подняла глаза на свой лоб, но не увидела там украшавшего его белого рога.

— Нет.

Зелёный жеребец важно кивнул:

— Если ли у тебя сильные крылья, чтобы пролететь над зарослями и быстро найти то, что ты ищешь?

Селестия посмотрела на свою спину, но не увидела там своих великолепных крыльев, только шёрстку нежного белого цвета, покрытую тёмно-красными пятнами крови.

— Нет.

Жеребец выглядел ошеломлённым.

— Тогда, в конце концов, есть ли у тебя копыта, достаточно сильные, чтобы сокрушить стебли и расчистить путь?

Селестия посмотрела на его копыта – они были крепкими и мощными, как сама земная твердь. Принцесса перевела взгляд на свои: они были слабыми и хрупкими, готовыми сломаться, стоит ей только наступить на камень, тогда как зелёный жеребец, казалось, мог крушить горы своими копытами.

— Н-н... нет.

Он с грустью опустил голову.

— Тогда мне жаль. Ты не сможешь вернуться в колючие заросли и остаться невредимой.

Селестия застонала от бессилия: она не могла отрицать правоту его слов. В раздумьях, пытаясь найти выход из этой ситуации, Селестия нервно прохаживалась вдоль опушки зарослей.

— Тогда... — она помедлила, затем с надеждой в глазах посмотрела на земного пони. — Тогда... может быть ты поможешь мне?

Он печально покачал головой.

— Нет, я не могу. Я уже получил много ран, вытаскивая тебя оттуда. — Он повернулся, показывая Селестии свой бок. Она вскрикнула в ужасе от увиденного – вся видимая часть тела пони была испещрена ожогами и порезами. Прямо у неё на глазах эти порезы задрожали и слились в единую круглую рану, а кровь, вместо того, чтобы вытекать из неё, начала испаряться с её поверхности.

Рана выглядела как солнце – солнце на её метке.

Она, вероятно, могла смотреть на эту ужасное зрелище вечно, если бы жеребец, развернувшись, не затрусил прочь.

— Постой! — позвала она его. — Куда ты?

Он качнул головой в сторону горизонта, где зелёная равнина встречалась со светло-оранжевым небом.

— Мне больше нечем тебе помочь, Селестия. Я должен уйти.

— Не оставляй меня здесь одну!

Жеребец посмотрел на неё ошеломлённо:

— Хочешь сказать, ты их не видишь? Это они сказали мне, что ты упала в те заросли.

— Кто..? — начала было Селестия, но затихла, когда сотни пони внезапно предстали перед её взором. Они смеялись, болтали и веселились вместе, и их неожиданное появление одновременно смутило и очаровало её.

Небесно-голубая земная пони подбежала к Селестии и нежно потёрлась о неё мордочкой.

— Вот ты где! — хихикнула она.

— Откуда вы все появились? — спросила Селестия.

— Откуда вообще кто-то появляется? — лучезарно улыбнулась ей голубая кобылка. — Что нам действительно интересно, так это куда же ты идёшь?

Селестия обернулась к тёмной пропасти чёрных шипов за ней.

— Назад, в заросли.

Пони посмотрели на неё с ужасом и устремились к ней, суетясь вокруг неё и беспокойно перешёптываясь.

— Иди сюда, давай мы тебя почистим... — пробормотала песочного цвета кобыла с голубой гривой, уводя Селестию прочь от пропасти.

— Секунду, — сказала Селестия, сопротивляясь желанию последовать за добрыми пони. Она развернулась, чтобы поговорить с зелёным жеребцом. — Я должна...

Но жеребец ушёл. Она смогла увидеть его вдалеке, бегущим в горизонт. Зелёное пятнышко, почти незаметное на фоне поросшей травой равнины. Селестия удручённо опустила голову: у неё даже не было возможности сказать ему спасибо.

«Я даже не смогла вспомнить его имени...» — мрачно подумала она. Земля задрожала у неё под ногами, и на какое-то мгновение ей показалось, что она может споткнуться и снова упасть в колючие заросли, но Селестия упёрлась своими сильными копытами в землю, обретая опору. «Но ведь имя – всего лишь имя. Я буду помнить урок, который он мне преподал». Она взглянула на свою гриву: вьющийся водопад волос, розовых как предрассветное небо, и подумала о зелёном жеребце, что вытащил её на безопасное место несмотря на боль, которую это ему причинило. Как капля чернил в чаше воды, ярко-зелёная полоса пробежала по её волосам рядом с розовым. Повернувшись к сопровождающим её кобылкам, она улыбнулась:

 — Хорошо, тогда идём.

Они привели её на покрытую клевером поляну и усадили на траву. Пони с голубой шерсткой села сзади и принялась чистить своим языком розовую гриву Селестии, аккуратно выпутывая щепки и шипы из волнистых прядей, одновременно напевая спокойную, умиротворяющую песню. Кобылка песочного цвета обошла вокруг Принцессы, осматривая порезы и царапины внимательным взглядом коричневых глаз. Там, где она ступала, клевер распускался маленькими белыми и сиреневыми цветками. Селестия была так заворожена этим зрелищем, что почти не заметила, как кобылка разместившись сбоку начала очищать её раны при помощи своего языка.

Умиротворённая их успокаивающим присутствием и заботой, которой её окружили, Селестия принялась разглядывать окружающую её равнину. Там были сотни пони, бегущих по ней. Некоторые из них свернули ближе к клеверной поляне – достаточно близко, чтобы, проносясь мимо, улыбнутся и помахать ей. Другие танцевали друг с другом в лучах слабеющего света уходящего дня. Третьи бежали наперегонки, да так быстро, что Селестия знала: ей никогда их не догнать. Все и каждый пони так или иначе отличались друг от друга, но у всех них было две общих черты.

Во-первых, где бы не ступал пони, растения пробуждались к жизни. Цветы расцветали под копытами некоторых из бегущих. Тонкие молодые деревья вырастали на пути других, как леса во времена своего зарождения. Кто-то оставлял лишь дорожки сорняков, но даже они расцветали в красивые цветы, протягивающие свои лепестки к Солнцу. Каждый пони взаимодействовал с растениями по-разному. Одни не обращали на них внимания, слишком занятые, гоняясь за бабочками или друг за другом. Другие проявляли любовь и заботу, поливая их водой и с нежностью на ними ухаживая. Селестия видела нескольких пони, восторженно танцующих вокруг молодого деревца, вырастающего в высокую, гордую яблоню. Некоторые случайно топтали цветы копытами, другие катались и играли, оставшиеся просто щипали траву, которой тут было предостаточно.

Второй их общей чертой было то, что все до единого пони улыбались и махали Селестии, или же с нахмуренными бровями и решительностью на лицах в конце концов разворачивались и убегали навстречу горизонту.

Оставляя её позади.

— Куда они уходят? — спросила Селестия, наблюдая, как несколько жеребят бежали друг за другом в далёком свете заходящего солнца, чтобы никогда не вернуться.

— Куда вообще уходят пони? — ответила голубая кобылка.

Маргаритки вырастали под её копытами, и она положила венец из них на теперь уже чистую голову Селестии.

— Вы тоже отправитесь за ними? — спросила Селестия, уже зная ответ.

— Да, но с тобой всё будет в порядке, — заверила её кобылка со шкуркой цвета песка, поднимаясь на копыта. — Твои порезы чисты, и они хорошо заживают. — Она развернулась и побежала прочь, и клевер расцветал, где она ступала. Голубая пони последовала за ней, радостно помахав Селестии напоследок, прежде чем устремиться вслед за песочной кобылкой, оставляя за собой дорожки из маргариток.

Селестия помахала им на прощание, подавив печальный вздох. Внимание аликорна привлекла её грива, теперь распутанная и чистая от шипов. Наблюдая, как бирюзовая полоска пробежала по ней, она вспомнила доброту этих кобылок, которые очистили её раны и привели в порядок её шёрстку. Сохранив память о них в своём сердце, она позволила ещё одной пряди волос изменить свой цвет, на это раз на голубой. Не представляя, что ей делать дальше, она просто сидела в одиночестве и наблюдала за блуждающими по равнине пони. Изредка кто-то из них подходил к ней, чтобы подарить цветок или задать какой-то вопрос, но, исполнив задуманное, сразу же уходил, устремляясь навстречу горизонту.

Чувствуя себя одинокой, Селестия подошла к группе танцующих пони, которые, казалось, пришли в восторг, увидев её. Как давние друзья, они танцевали и смеялись, и на какое-то время Селестия смогла забыть о боли от своих ран. На какое-то время она позабыла о тёмных зарослях.

Но небо потемнело, и настала ночь. Пони начала зевать и засыпать, мир окутала тишина. Селестия осталась одна со своими мыслями, и снова бродила в одиночестве среди спящих пони в поисках компании. Прежде, чем осознать это, она обнаружила, что снова смотрит на колючие заросли, уже однажды поймавшие её. Её сердце содрогалось при их виде, но она пересилила себя и перевела взгляд на свои копыта. Они были сильными и крепкими, будто бы высеченными из мрамора.

Она была сильна как сама земля. Она могла крушись шипы, топтать их копытами.

— Что ты делаешь? — спросил её кто-то, заставив её вздрогнуть от неожиданности. Она посмотрела в направлении, откуда раздался голос, пытаясь найти его владельца. Это была синяя пегасочка с пушистой гривой, нежно-жёлтой, как облака на рассвете.

— Я иду в колючие заросли! — заявила Селестия. — Теперь мои копыта сильны, и я могу сокрушить шипы раньше, чем они смогут ранить меня!

— Но ведь тут так темно! Ты потеряешься! — запротестовала пегаска. Она спланировала к ней и потёрлась мордочкой о её щеку, взволнованная и обеспокоенная. — Что мы будем делать, если потеряем тебя?

— Пони не нуждаются во мне. У них всегда будет горизонт, — заверила Селестия маленькую пони.

— Могу тогда хотя-бы я помочь тебе? — нерешительно спросила синяя кобылка.

Селестия подумала об этом. Она взглянула на зелёную прядь в её волосах, а затем на синие крылья кобылки.

 — Твои крылья сильны?

— Сильнее всех! — с готовностью ответила пегаска, хотя её слова прозвучали не так уверенно, когда она бросила быстрый тревожный взгляд на свою спину.

Селестия лишь улыбнулась.

 — Тогда можешь ли ты пролететь на колючими зарослями и попробовать найти того, кого я ищу?

Пегаска охотно кивнула и взлетела в воздух. Селестия смотрела, как она несколько минут кружила над пропастью шипов, только для того, чтобы вскоре вернуться с удручённым видом.

— Думаю, я видела что-то, — сказала она, приземлившись рядом с Селестией.— Но там было слишком темно. Прости, но больше я ничем не могу тебе помочь.

— Ты отлично помогла, — уверила Селестия кобылку. Она одарила её благодарной улыбкой, перед тем как, помрачнев, взглянуть в сторону зарослей. — Если там слишком темно, чтобы увидеть что-нибудь сверху, то я ничего не смогу найти, даже если попаду туда. Ты права, я лишь потеряюсь там…

Обе они некоторое молчали, пока пегаска вдруг не заявила:

— О, у меня есть идея!

Взмахнув крыльями, она взмыла ввысь и схватила звезду с огромного куска ночного неба над равниной.

— Её крылья и вправду сильны! — рассмеялась Селестия, аплодируя ей топотом копыт, в то время как пегаска спускалась вниз, держа мерцающий приз в своих зубах. Она приземлилась рядом с Селестией и начала рыть землю. Догадавшись о её намерении, Селестия начала вскапывать копытами землю, роя небольшое углубление для неё. Пегаска поместила туда звезду, яркое небольшое семя, и они вместе засыпали его.

Очень скоро плод их труда стал в буквально смысле осязаемым, и приобрёл образ молодого ростка, прораставшего из земли. Веселясь, пегаска танцевала вокруг, пока побег не превратился в высокое, тонкое дерево, украшенное крошечными серебряными листьями, с четырьмя цветками, сияющими так же, как и та звезда, из которой они появились. Селестия наслаждалась нежным светом, что они излучали – мягким как лунный свет, но сильным и чистым.

— Это прекрасно... — прошептала она, проведя белоснежной мордочкой по листьям на низко висящих ветвях. При прикосновении они издавали мелодичный шелест, похожий на перезвон ветра.

— Исследователи прошлого использовали звёзды для навигации со времён рождения неба, — объяснила пегаска. — Теперь пони из этих зарослей сможет найти выход!

— Боюсь, этого может быть недостаточно…

— Давай выясним! — ответила синяя пегаска, расправив свои крылья. Она взмыла высоко в воздух и приземлилось на облако, её глаза сосредоточились на бескрайних зарослях колючек внизу. — Да! Сработало! Лети сюда, посмотри!

— Я… — начала было Селестия, но запнулась. Она посмотрела себе за спину и сделала пробный взмах своими белоснежными крыльями.— Хорошо, сейчас поднимусь!

Ей потребовался всего лишь один взмах своих крыльев, чтобы взмыть над равниной и тернистой пропастью, и после недолгого планирования, наслаждаясь чувством полёта, она присоединилась к синей пегаске на её пушистом укрытии. Улыбнувшись ей, Селестия посмотрела вниз, изумляясь виду бескрайних зелёных земель под ними.

— Поразительно… они кажутся бесконечными... — выдохнула она.

Синяя кобылка кивнула и прижалась к боку Селестии.

— Ммм-хмм, — лениво пробормотала она. — Правда колючие заросли кажутся маленькими по сравнению с этим?

Селестии не могла не согласиться – с её точки обзора на облаке тернистая пропасть казалась немногим больше чёрного пятна на фоне бескрайних просторов равнины, не в состоянии конкурировать ни в размерах, ни в цвете с лесами и садами, полными спящих пони, рассеянных по всему ландшафту.

Но колючие заросли всё ещё были главной причиной, по которой она забралась так высоко, поэтому Селестия переключила своё внимание на них, отмечая сияние, идущее от четырех звёздных деревьев. Вместе они издавали достаточно света, чтобы осветить всю округу, кроме разве что самых глубоких углов тёмного треугольника острых шипов. Селестия старательно всматривалась в этот клубок — и что-то посмотрело на нее в ответ. Она отскочила назад, испугавшись пары змеевидных бирюзовых глаз, сердито смотрящих на неё из-под завесы теней.

— Там что-то есть! — прошептала она пегаске. — Оно может видеть нас! Оно может выбраться оттуда!

Синяя кобыла сонно посмотрела на неё.

— Ты боишься, что всё это было ошибкой? — спросила она. Селестия нервно закусила губу, и пегаска мягко прижалась к ней, успокаивая. — Не беспокойся. Это страшно, да, но ни один пони не заслуживает участи быть запертым в этих зарослях навсегда. Он переполнен завистью, но когда звёзды выведут его домой, он увидит, как прекрасен твой сад, и снова будет тебя любить.

— Т-ты уверена?

Пегаска поцеловала её в кончик мордочки.

— Разве может быть по-другому? — нежно спросила она.

Селестия застенчиво улыбнулась, в то время как пегаска, зевнув ещё раз, улеглась отдыхать на облаке.

Темнота неба уступила место мягким жёлтым и розовым оттенкам восходящего солнца, тихо поднимающегося над горизонтом.

— Уже рассвет… но ты не спала всю ночь… — размышляла Селестия, глядя на прижавшуюся к ней пегаску. — Ты устала?

— Очень устала… — ответила сонная кобылка. — Но мне хотелось помочь тебе больше, чем спать.

Селестия улыбнулась с тенью печали в глазах:

— Теперь ты можешь отдохнуть.Ты заслужила это.

Пегаска тихо пробормотала что-то в ответ, прежде чем заснуть глубоким, спокойным сном. Селестия осторожно спрыгнула с облака и одним точным взмахом крыльев отправила его навстречу восходящему солнцу.

Селестия не прощалась, но всё то время, что она смотрела на кобылку, уплывавшую за горизонт, её грива сияла таким же синим цветом, как и шерсть дружелюбной пегаски.

Так, с быстрыми крыльями и сильными копытами, Селестия парила над равниной, радостно наблюдая за тем, как пони пробуждались ото сна и начинали бродить по земле. Она пролетела над пегасом, за которым тянулся след из пушистых семян одуванчика, прежде чем спуститься вниз. Внизу она пробежала вдоль гущи деревьев, приветствуя их опекунов, и прогулялась меж цветочных садов, улыбаясь играющим внутри жеребятам.

Казалось, её странствие длилось годами, но она всегда держала в пределах видимости заросли шипов и нависавшего над ними звёздного дерева. Вскоре солнце начало скрываться за горизонтом, и Селестия начала свой обратный путь к зловещей бездне.

Она была приятно удивлена, когда к ней приблизилась маленькая единорожка, немногим старше жеребёнка. Её шерсть была фиолетовой, как и растения, что цвели на её пути.

— Ты ведь знаешь, что это за цветы? — спросила кобылка.

Какое-то время Селестия раздумывала над вопросом, затем ответила:

— Должна, учитывая, что других пони, которые знали больше, уже давно не осталось.

Кобылка помедлила. Её рог засветился, и она твёрдо прижала своё маленькое копытце к земле.

— Видишь? — спросила она, поднимая копыто, чтобы показать появившийся под ним цветок. Это была маргаритка – не фиолетовая, но яркая бело-жёлтая маргаритка.

— Можешь показать ещё раз? — спустя пару секунд задумчивого молчания спросила Селестия. Кобылка охотно кивнула и наступила копытом на землю ещё несколько раз, и с каждым разом на земле расцветал новый цветок: пышный одуванчик, великолепный нарцисс, беспокойный лютик, хрупкая орхидея, ароматный куст тимьяна, насыщенный красный мак.

— Да у тебя уникальный талант! — подбодрила единорожку Селестия. Она наклонилась, чтобы вдохнуть запах мака, и, почувствовав приятный аромат, повернула голову к кобылке, прося разрешения. Когда та уверительно кивнула, Селестия осторожно отщипнула цветок от стебля и задумчиво прожевала. Проглотив его, она улыбнулась маленькой кобылке.

— Это удивительно. Я никогда раньше не встречала пони с такой редкой способностью. Не хочешь пройтись со мной немного?

Единорожка засияла радостной улыбкой и с удовольствием присоединилась к Селестии в её путешествии через последние участки сада. Вместе оно говорили о многих вещах: Селестия рассказывала ей о разнообразных растениях, о пони, которые ей встретились, и кобылка внимала каждому её слову. Они обсуждали, для чего пони используют свои растения, у каких цветов самый приятный вкус и аромат. Селестия предупредила её о лютиках, паслене и других ядовитых растениях, которых следовало избегать или опасаться.

— А колючий кустарник? — наконец спросила единорожка, когда перед их глазами предстала пропасть. Селестия посмотрела на неё оценивающе и обнаружила, что та больше не была ребёнком – она была взрослой кобылой, на пике зрелости, уверенно смотрящей на мир впереди парой ярких глаз.

— Давным давно мне приходилось иметь с ним дело, — сказала Селестия, чувствуя, как напомнили о себе её давно закрытые раны. — Там есть кто-то, в тех зарослях, раненый и злой. Я хочу помочь, но не знаю как, — вздохнула она. — Мои копыта достаточно сильны, чтобы сокрушить стебли, когда те окажутся под ними, и крылья достаточно мощные, чтобы пролететь над ними и найти того, кто оказался в этой ловушке, но мне не достаёт рога, чтобы убрать шипы в сторону и не пораниться или не быть затянутой внутрь.

— У меня есть рог, — сказала единорожка.

Селестия застыла, осознание только что сказанного захлестнуло её.

— Да... ты с лёгкостью сможешь убрать их с пути, — медленно сказала она, затем встряхнула головой. — Но этого недостаточно... ты не можешь идти одна. Нам нужно больше, чем рог, нам нужны...

Её даже не пришлось договаривать.

— Сильные копыта и быстрые крылья? — быстро спросила единорожка, скорее чтобы напомнить самой себе, чем для чего-то ещё, прежде чем развернуться и побежать. На какую-то ужасную секунду Селестия подумала, что она бежит к горизонту, но её сердце успокоилось, когда кобылка начала прокладывать себе путь мимо кустов и деревьев пышной зелёной равнины.

Селестия склонила голову набок, наблюдая за единорожкой. Та уже беседовала с оранжевой земной пони под сенью яблони. Очень скоро кобыла с длинными сильными ногами улыбнувшись, кивнула и последовала за фиолетовой пони в её поисках.

Следующей, к удивлению Селестии, был единорог – элегантная красивая кобыла с пушистой белой шерстью, тщательно рассматривающая несколько самоцветов. Однако после нескольких слов от маленькой единорожки она отложила в сторону драгоценные камни и последовала за ними.

Следующей была розовая земная пони, которая сама подбежала к группе, не дожидаясь, пока те её заметят. Она заявила о себе просто прыгнув на единорожку и увлечённо что-то затараторив, умоляя дать и ей приглашения на какую бы там они не планировали вечеринку.

Тем временем, голубая пегаска и радужной гривой спустилась с облаков взглянуть, что там за шум. Услышав об их проблеме, она присоединилась без тени раздумий.

Последней была жёлтая пегасочка, отдыхавшая на поляне, наполненной бабочками. Разноцветные насекомые разлетелись в стороны, когда группа приблизилась к ней, ошеломив застенчивую кобылку, которая вся сжалась под взглядом умной единорожки, пока та пыталась объяснить ситуацию. Опечалившись, когда пегаска испуганно покачала головой, группа повернулась и пошла дальше. Но смотрящая издалека Селестия видела противоречивое выражение на лице пегаски и почувствовала радость, когда та собрала в кулак всю свою храбрость и полетела вдогонку группе, пока та не ушла слишком далеко.

Ночь наступала вокруг них, и только благодаря свету звёздных деревьев они могли видеть искривлённую полосу колючек, где начинается стена кривых шипов. Селестия увидела, что группа подошла к самому краю мрачных зарослей и перешла на быструю рысь, чтобы догнать их. Но она была слишком далеко – пони уже начали без неё.

Две пегаски летели высоко над землёй и с помощью света звёздного дерева обнаружили фигуру, застрявшую внутри. Они указали направление двум единорогам, которые повернулись к зарослям. Рог фиолетовой пони засветился, и в ответ колючие стебли зашевелились и отклонились в сторону. Знания о растениях, которыми поделилась с ней Селестия, позволяли ей точно определить, куда тащить стебли, правильно направлять действия стоящей рядом с ней белой единорожки и срезать шипы. Земные пони присоединились к ним, затаптывая ветви, опущенные единорогами, размалывая их в пыль и не позволяя им вырасти снова.

Очень скоро путь был чист; гораздо быстрее, чем Селестия могла ожидать. Она не успела ещё до них добраться! Перейдя на галоп, она устремилась к ним, и в этот момент глубокая темнота колючих зарослей подалась вперёд – тьма с двумя наполненными яростью глазами. Иссиня чёрный монстр, покрытый изогнутыми шипами. Всё в нём было зловеще и опасно, от когтей на его ногах до уродливых торчащих крыльев, с которых стекала смола, и кривого рога на его голове.

Селестия почувствовала зарождающуюся в груди панику и подступивший к горлу комок. Часть её хотела закричать этим пони, закричать её маленькой умной единорожке, чтобы те бежали, спасались от этого ужаса. Ещё большая часть её хотела встать между пони и чудовищем, забить его назад в заросли, где он будет гнить оставшуюся вечность и не причинит никому вреда.

Но самая маленькая, самая нерешительная часть её сердца говорила ей: «Подожди. Посмотри на своих маленьких пони». И по какой-то причине она сделала именно это.

Они не сдвинулись ни на шаг. Они стояли полукругом в нескольких шагах от чудовища, но не двинулись с места, хоть жёлтая пегаска вся сжалась при его виде. Селестия помедлила со своим безумным рывком, озадаченная, пока окончательно не остановилась прямо на границе новой дороги. Она смотрела, как монстр медленно обвёл глазами каждую из пони, одну за одной, прежде чем наконец поднять голову и устремить свой взгляд на Селестию.

Он сделал шаг вперёд, и свет звёзд над ним померк. Он сделал другой шаг, и звёздные деревья померкли, погружая мир в непроглядную тьму. Последний шаг пронзил тишину, и на мгновение Селестия поверила, что это был конец.

Затем, она услышала тихий звук удара копытом по земле. Селестия знала – это была её маленькая единорожка, она могла чувствовать это свои сердцем.

Крошечный огонёк света возник в темноте. Он рос и скоро обернулся в тонкое серебряное дерево. Но оно не переставало расти. Прямо на глазах у Селестии дерево превратилось в крепкую иву с широкими объёмистыми ветвями, которые словно куполом накрыли собой шестерых кобылок и монстра. Листья начала распускаться, склоняя ветви вниз до тех пор, пока тонкий серебряный занавес не укрыл пони в своих объятиях.

В небе снова начали загораться звёзды, и Селестия впервые увидела луну, поднимавшуюся над равниной. Она висела в воздухе, как бесценный алмаз, излучая божественный свет, которому ответила ива, засияв свои собственным светом, ярким и чистым.

Сделав глубокий вдох, Селестия шагнула за блестящую завесу листьев. Она увидела шестерых кобыл, окруживших чудовище, которое стояло побеждённым, тихое и дрожащее. Но тут свет ивы упал на поверженного зверя, и она всё поняла.

Это была всего лишь пони.

Покрытая запёкшейся кровью шерсть была потрёпанной. Перья сбились в комки.

Когти были оплетены вокруг её ног зловещими тонкими стеблями, бегущими по всему телу и впиваясь в него шипами.

Даже рог был обвит ими, с одним огромным, похожим на кривое лезвие шипом на вершине, тяжело нависающим над её головой.

Всего лишь пони.

Она смотрела на Селестию мокрыми от слёз глазами. Её измученный дрожащий голос звучал отчётливо из-за ветвей ивы.

— Сестра...

— Луна...

Её живот скрутило от осознания истины. Всё это время, этот "монстр" был её сестрой, попавшей в ловушку этих ужасных шипов. Но она знала об этом всё это время, ведь так?

«Когда я начала бояться тебя?» — безмолвно спросила она, не решаясь отвести взгляд от сестры. — «Или я боюсь шипов, а ты была лишь маской, чтобы оградить себя от них? Во многом ты похожа на меня, и если шипы смогли так тебя искалечить...»

Её сестра споткнулась, силы её были на исходе. Селестия кинулась к ней, но шесть кобылок оказались быстрее. Лавандовая единорожка окружила Луну мягким магическим сиянием, в то время как её белая подруга осторожно расчищала шипы, застрявшие в шёрстке и гриве. Розовая земная пони и застенчивая жёлтая пегаска осторожно снимали колючки с боков, стараясь не усугублять её раны. Они скидывали иголки на землю, где оранжевая земная пони и пегаска с радужной гривой топтали их снова и снова, растирая в пыль по земле.

Медленно, осторожно, опасаясь быть отвергнутой, Селестия приближалась к своей сестре. Чёрный аликорн сжалась под её взглядом, глаза расширились и задрожали, но она была окружена пони, которые ухаживали за ней, так что она не смогла бы убежать, даже если бы силы не покинули её. Селестия мягко опустилась на землю, усевшись рядом со своей сестрой, не обращая внимания на чёрный гной, текущий из-под её шерсти. Она знала, что его можно очистить, поэтому, не проронив ни слова, начала ухаживать за гривой своей сестры, как это было много лет назад.

Они работали в молчании. Луна вздрагивала,когда шипы вырывали из её волос и кожи, но она не кричала и не плакала. Наоборот, в то время как умная единорожка и остальные пять кобылок медленно очищали её раны и пятнистую шкурку, Луна становилась спокойнее и увереннее, её осанка выправлялась и взгляд становился увереннее.

Вскоре Луна собралась с силами и смогла подняться вверх на трясущихся ногах. Она была молчалива, не зная, что говорить. Но в словах не было необходимости. Селестия легла на траву по левую сторону от неё, лавандовая единорожка – по правую, а остальные пять кобыл организовали круг, молча заверяя чёрного аликорна, что она не одна во тьме, что у неё теперь есть друзья.

— Что теперь? — наконец-то спросила Луна.

— Путешествуй, — сказала Селестия. — Познакомься с другими. Я буду здесь, если понадоблюсь.

Луна улыбнулась и обняла Селестию. Затем, со всё возрастающей уверенностью в поступи, она отправилась в сторону сада.

Некоторое время Селестия смотрела, как её сестра уходит, пока её внимание не привлекли пони, которые помогли ей. Они почтительно поклонились, а затем пустились рысью прочь... к горизонту.

— Ах... — отметила Селестия с болью в сердце. — Уже пора. И у меня даже не было возможности поблагодарить их как следует...

Но все в конечном счёте уходят. Хотя часть её грустила, ей согревало сердце то, что они уходят вместе, как друзья.

Лавандовая единорожка поднялась, чтобы следовать за ними, но Селестия увидела её нерешительную паузу. Остальные остановились, глядя на неё, с любопытством и беспокойством на лицах. Она нерешительно посмотрела на Селестию.

 — Я...

— Иди, моя милая, — ответила Селестия с улыбкой. Она наклонилась и поцеловала её в лоб рядом с рогом. — Я не буду тебя задерживать.

Лицо единорожки озарилось улыбкой, когда она обняла Селестию на прощание. Она встала и поскакал к своим друзьям, и они вместе отправились в их собственное путешествие. Взор Селестии неотрывно следовал за ними, пока они скакали вдаль, образуя шесть цветочных следов, сливающихся воедино вдали.

Селестия закрыла свои глаза, и чувство завершённости захлестнуло её. Она чувствовала, как её грива снова стала воздушной, и знала что теперь по ней пробегала новая фиолетовая полоска. Она чувствовала, как волны магии охватили ей, словно корона, и знала, что гордый белый рог снова украшал её голову. Когда она открыла глаза, горизонт мерцал в преддверии близящегося рассвета, служившего маяком для шестёрки верных друзей в их путешествии.

Сейчас она заметила, что, вместо добавления новых цветов, оставшаяся розовая часть её гривы смешалась с фиолетовым, создавая мягкий пурпурный оттенок, хотя кончики всё ещё казались розовыми на свету на фоне более тёмных цветов. Некоторое время она раздумывала над природой этого явления. Был ли розовый цвет её волос единственным напоминанием о кобыле, которой она когда-то была? Может это из-за вырванных из неё шипов её грива теперь была более тёмной и... глубокой? Темнота не была тем, чего стоило бояться только потому, что она была глубокой: даже самые яркие самоцветы хранятся в самых глубоких впадинах. В конце концов, Селестия нашла тёмно пурпурный подходящим – розовогривая кобыла, вышедшая из колючих зарослей, никуда не исчезла, лишь изменилась и повзрослела.

Так, с фиолетовым, голубым, бирюзовым и лазурным оттенками в её волосах, с сильными копытами на своих ногах, с чудесными белоснежными крыльями на спине и гордым белым рогом на голове, Селестия шагнула вперёд, исследовать свой сад. И хоть она не могла следовать за пони в их путешествии за горизонт, это не означало, что она оставалась прежней. Как и сад, выросший вместе с пони, что прошли сквозь него. Как и её сердце.

Эти мимолётные события были тем, что сделало её кобылой, которой она сейчас была: смотрителем равнины, ухаживающим за садом, чтобы наследие пони существовало ещё долго после их ухода.

Даже если порой она и бросала задумчивые взгляды на горизонт...

— Селестия? — знакомый голос заставил белую кобылу замереть на полпути.

Наступал рассвет, и Селестия обернулась, не веря своим ушам. Там она увидела фиолетовую единорожку, окружённую ореолом восходящего солнца. Разум Селестии померк, не способный принять тот факт, что она вернулась. Сердце Селестии воспрянуло в надежде в надежде, но в то же внутри неё поселилось чувство тревоги. «Почему она вернулась? Что-то случилось?»

Лавандовая единорожка рысью приблизилась к ней, ее глаза осматривали окрестности в поисках чего-то. Она стала выше, её ноги были гибкими и стройными, копыта маленькими, но крепкими. Её шерсть блестела в лучах утреннего солнца, а позади неё стелился след не только из простых цветов, там были деревья и кустарники всех видов, и даже ежевика, самая настоящая ежевика с крупными сочными ягодами.

Она была так красива. Селестия удивилась этой мысли, но не могла этого отрицать. Она была прекрасна, и она вернулась.

Она медленно шагала по равнине, оставляя свой лес позади, и улыбалась ей. Селестия всё ещё была ошеломлена и не сразу поняла, что единорожка не собирается останавливаться. Лавандовая кобыла вместо того, чтобы пройти мимо, слегка коснулась перьев на широких крыльях Селестии. Это прикосновение вернуло её обратно к реальности, и она быстро повернулась, чтобы нагнать единорожку. Она не могла упустить этот шанс, просто не могла!

И всё же, она должна была знать.

— Почему? — спросила она единорожку. — Почему ты здесь? Почему вернулась? Что с горизонтом? Все же ушли!

«Пожалуйста не говори, что ты осталась ради меня», — молчаливо призывала она. «Пожалуйста не говори, что ты пожертвовала горизонтом ради меня. Я знаю, за ним есть мир, пожалуйста скажи, что видела его! Пожалуйста скажи мне, что я не украла его у тебя!»

И хотя Селестия не озвучила вслух свои страхи, выражение лица единорожки говорило о том, что она догадалась о них.

— Но я была там, Селестия, — заверила она её, и у хранительницы сада отлегло от сердца. — Я достигла горизонта, и он привёл меня сюда. Как видишь, я кое-что ищу.

Она перепрыгнула вперёд на шаг, и мириады кустов начали расти за её спиной. Она рассматривала их с печалью в глазах.

— Что ты видишь, когда смотришь на меня? — спросила она.

— Я вижу красивого единорога с сердцем и талантом, которых нет у других, — ответила Селестия, и её собственное сердце забилось быстрее.

— Знаешь, что вижу я? — спросила фиолетовая кобылка, оглядываясь назад на свою дорожку из леса. — Пони без собственного цветка. Я наблюдала за другими пони и слушала твои рассказы о пони из прошлого, и я могла повторить их цветы. Но где же мои?

— Но что насчёт твоей чудесной ивы?

— Это было дерево твоей сестры. Я всего лишь напомнила ей об этом.

Селестия не знала, что ответить на это, но единорожка упорно шла вперёд, и она почувствовала в своём сердце желание последовать за ней. Вдалеке она видела свою сестру, счастливо резвящуюся в саду в окружении целого стада пони. Заросли исчезли, её сестра была в безопасности... У Селестии не было ни причин, ни желания покидать фиолетовую кобылку.

— Могу я пойти с тобой? — спросила она, ускоряя темп. — Я хорошо знаю эти поля. Мы могли бы найти плодородную почву, где твои цветы будут расти.

На лице единорожки расцвела улыбка, и она подпрыгнула в такт рядом с Селестией.

— Я надеялась, что ты это скажешь!

Селестия улыбнулась в ответ, в её сердце начала пробуждаться новая надежда. Может это был... может это был её последний шанс в погоне за горизонтом?

Вместе, бок о бок, они отправились искать хорошую землю, но вскоре единорожка вырвалась на несколько шагов вперёд. Селестия увеличила свою скорость, но, увидев дразнящую улыбку единорожки, перешла с лёгкой рыси на полноценный галоп. Они мчались наперегонки внутри сада, смеясь как молодые кобылки, стараясь просто опередить друг друга, нежели действительно победить. Они метались между деревьями и перепрыгивали через кусты и кустарники, выкрикивая извинения всем пони, которых они пугали своей гонкой, но даже не думали останавливаться.

Густые заросли деревьев и кустов боярышника вдруг возникли перед ними, преграждая путь. Единорожка запнулась, встревоженная их внезапным появлением, опасаясь их шипов. Селестия только усмехнулась – они были ничто по сравнению с чёрной колючей бездной, наоборот, они внушали дружелюбие и защиту. Её рог засветился магией, и шипы любезно разошлись, позволяя им пройти. Вместе, она и единорожка прошли сквозь заросли...

Вид бесконечных равнин открылся перед ними, заставив изумлённо задержать дыхание. Она резко остановилась, в изумлении глядя на гладкое зелёное поле перед собой.

— Это...

— Неизведанные земли... — закончила за неё Селестия. — Верно, ты ведь всю свою жизнь прожила в этом саду, не так ли?

Она кивнула:

— Когда я путешествовала со своими друзьям, я видела маленькие участки и кусочки равнины, но ничего столько огромного! Да она же бесконечна.

Селестия задорно улыбнулась.

— Давай-ка проверим эту теорию. — И тут же рванула с места, продолжая свой бег. Она рассмеялась, когда единорожка возмущённо вскрикнула позади неё и и слегка сбавила скорость, чтобы обернуться посмотреть, как та стучала копытами по земле, пытаясь догнать её. За ней больше не тянулся след из растений – безусловно, кобылка сейчас была твёрдо намерена найти свой собственный цветок, а не повторять чужие.

Улыбка Селестии от этого расползлась только шире. Она выглядела такой естественной, живой, и это делало всё вокруг таким особенным... Тут были лишь они и необъятная равнина, и никакие шипы и пропасти не могли добраться до них, за ними не тянулось никакого цветочного следа, по которому могли последовать другие. Ветер нежно ласкал её гриву своими прохладными порывами и доносил до её ушей звонкий смех фиолетовой единорожки. Селестия почувствовала себя свободной.

И пока они просто бежали бок о бок, не обращая внимания ни на что вокруг... просто наслаждаясь этим чудесными моментом...

Что-то крошечное возникло между ними.

Что-то настолько маленькое, что они чуть не пронеслись мимо. Лишь внезапный возглас единорожки заставил Селестию остановится. Резко затормозив, она развернулась и увидела её восторженно прыгающей вокруг маленькой точки на земле, почти кричащей от радости:

 — У меня получилось! — воскликнула она. — Я нашла его! Мы нашли его! Мой цветок!

Селестия быстро подбежала к ней и прильнула к земле, быстро обнаружив причину её восторга: маленький росток с красными листьями пробивался из-под травяного покрова.

Её единорожка наконец успокоилась и опустилась на землю рядом с Селестией.

— Как думаешь, что это будет за растение? — спросила она почти шёпотом.

— Зависит от тебя, — ответила Селестия. Она и правда не знала. — А теперь позаботься о нём, иначе он завянет.

Единорожка кивнула и закрыла глаза. Её рог засветился, и маленький росток в ответ вздрогнул и встал ровнее. Она приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на результат, но быстро закрыла его, ещё сильнее сосредоточившись на своей магии.

Медленно, но уверенно он начал расти. Под пристальным вниманием единорожки и благодаря нескольким советам и наставлениям от Селестии, росток превратился в раскидистое молодое деревце, которое вскоре стало стройным древом, увенчанным красными листьями. Оно могло бы очаровать Селестию своим видом, но нет. Она не могла толком разглядеть ни форму листьев этого дерева, ни высоту его ветвей, ни точный цвет выросших на нём сочных и уже созревших плодов. Она не могла толком разглядеть дерево по очень простой причине. Она была слишком занята, с улыбкой наблюдая за единорожкой, в восторге танцующей и смеющейся; слишком занята.

Она потом ещё много улыбалась. А как иначе? Богини, она чувствовала себя такой свободной!

— Да-да-да-да-да-да-да-да-да! — единорожка скакала и прыгала вокруг ствола её дерева, так тщательно его изучая, будто оно могло в любой момент исчезнуть. — Итак, оно определённо лиственное и цветущее, и похоже, на нём растут фрукты. Фрукты! Ох! — Она повернулась к Селестии. — На нём растут фрукты, видишь? Ты видишь их? — спросила она, задыхаясь от охватывавших её эмоций.

Селестия понимающе улыбнулась.

— Такие как этот?! — неожиданно произнесла она, и одним быстрым движением уперев передние копыта в землю, развернувшись на них, резко ударила по стволу своими мощными задними ногами.

Один единственный плод упал перед копытами единорожки, которая моргнув, слегка отошла от удивления, вызванного неожиданными действиями Селестии. Твайлайт легла на траву и принялась изучать яркий красный фрукт. Селестия улеглась рядом с ней, и в ответ единорожка придвинулась к ней, прижимаясь к боку белой кобылы.

— Твёрдая внешняя оболочка... — бормотала она про себя, оценивающе рассматривая свою добычу. — Он уже созрел?

— Есть только один способ это выяснить, — напомнила ей Селестия.

Она кивнула и вспышкой магии ловко разрезала алый фрукт пополам. Единорожка осторожно потрогала копытом в розовую мякоть.

— Я не уверена, что он до конца созрел, — нерешительно произнесла она.

— Почему бы тебе не попробовать и не узнать наверняка? — предложила ей Селестия.

Фиолетовая кобылка с нетерпением посмотрела на фрукт, явно желая его отведать, но затем отвела взгляд.

— Ты первая, — серьёзным тоном сказала она, посмотрев прямо в глаза Селестии. — Это должна быть ты.

Аликорн не возражала. В тот момент это казалось ей правильным. Этот плод был кульминацией их совместного путешествия, и она понимала насколько важно это было для них обоих. Селестия должна была убедиться, что этот плод был вкусным... нет, очень сладким! Сочным! Здоровым! Она должна была убедиться, что он был идеален, её маленькая умная единорожка заслуживала лучшего!

Она должна была быть уверена...

Твёрдая скорлупа упала на землю, и половина плода повисла в воздухе перед ней. Она осторожно откусила и медленно прожевала, пробуя его на вкус.

Это была... амброзия. Это не могло быть ничем иным. Что ещё могло дарить эйфорию одним своим присутствием во рту и настолько безупречно и элегантно соединять себе миллионы вкусов и ароматов? Что ещё могло заставить её сердце забиться чаще, а дыхание стать прерывистым? А как оно сочетало в себе бархатную сладость, приятную терпкость и лёгкий оттенок горечи?.. Этот великолепный вкус захватил её с головой, но она знала, что в скором времени ей захочется большего. И она уже не смогла бы остановиться, даже если бы и захотела.

— Ну что? Как? — с надеждой, почти умоляюще, произнесла единорожка.

Селестия лишь улыбнулась и нежно потёрлась мордочкой о её щёку.

— Просто прекрасно, любовь моя, — прошептала она. — Просто прекрасно.

Кобылка улыбнулась и, мягко потёршись мордочкой о щеку Селестии, замерла, положив голову ей на шею.

— Хорошо... — прошептала она, и какое-то время они просто сидели в тишине в объятиях друг друга и наслаждались приятным чувством близости.

Так, отдыхая под сенью ветвей краснолистного дерева и угощая друг друга кусочками фруктов, они встречали рассвет. Вместе.