Сказка о том, как умирают города-государства. Переделанная и дополненная
Измена
Всем рано или поздно придется сдаться
https://www.youtube.com/watch?v=edjFHWFOhy8
— Подходят ко второй стене, — разорвал гнетущую тишину некогда подчинявшийся ему офицер, отрывая копыта от висков.
– Наконец-то, — выразил общую мысль Принц. – Серьезно: куда они потратили всю эту прорву времени? Точно всех гражданских с пути эвакуировали?
— Гарантирую, — удар себя в грудь. – Заодно с дорожными знаками и прочими украшениями, чтобы гости слишком рано не напугались. Ни одной живой души и ни единого мертвого тела на километр вокруг не оставили.
— А если они крылатых разведать подальше посылали? – диктатор сделал отмашку прислуге.
— Ну уж простите, – Унвер развел копытами. — Весь Город обезпонить нам не под силу.
— Не посылали, — мрачно произнес Волькен. – Мне бы доложили.
Какое счастье снова ощущать себя нормально. Без юродивой радости двадцать четыре часа в сутки. Аж чуть в пляс не пустился на военном совете – хорошо хоть получилось разозлиться по поводу запоздалого сообщения о приближающихся эквестрийцах.
— Чудно, — земной развернулся к нему. – Заряды установлены? Солдаты на местах?
— Да.
Пауза. Видать продолжения ждет – а то и салютования. Не дождется.
— Хорошо, — кивок. – Маги готовы?
- Полностью и в обоих смыслах, – выполнил безукоризненное воинское приветствие Лентус. — На всякий случай к каждому дополнительно приставлен цитаделец с шапочкой из паутины.
— Разумно, — утратившее последние намеки на понивечность лико обратилось к последнему «соратнику». – Население предупреждено и прячется по подвалам с заранее выданным двухдневным пайком?
— Угу, — без остановки евший последние пару часов Ставрос поковырял в зубах. – Хотя конечно кто-то из твоих особо фанатичных поклонников уже вылез и готовится броситься на потенциальных партнеров в суицидальных атаку – но то не моё дело.
— Чистая правда, — хмыканье. – Да и глянем правда в глаза: благодаря усердному труду говорящего сие ныне во всей Отчизне вряд ли найдется больше парочки представителей подвида кретина необыкновенного, как «Сторонник Принца». Даже Гро попытался меня убить, когда у него отобрали ту крикливую единорожку.
Улыбается и всячески демонстрирует, якобы так оно и планировалось.
— Спасибо за службу – и в свою очередь спешу уверить: копания в думах и костях также оказались небезуспешны. У меня есть, чем их удивить, — истерический хохоток с ноткой отчаяния. — В таком случае предлагаю перед завершением собрания выпить.
В комнату въехал поднос с разномастной сервизом, в котором плескался…
— «Особый черный»! – чуть ли не подпрыгнул рыжик. Переигрывает. – Это шутка?
— Ничуть, – диктатор поднял с подноса вычурную белоснежную кружечку и сделал глоток. – Сами понимаете, пустоглазыми от вас толку мало, а так не только уголовники насладятся сим дивным напитком.
Волькен невольно поискал глазами коллег – узрев такую же опаску и неуверенность в ответ.
— Смелее господа, — он налил себе по новой из вычурного чайничка. – Я настаиваю – позвольте хоть усладить уста тех, кто вместе со мной готов пойти на смерть.
Единорог немедленно наклонился к столику – и тут же наперегонки с ним к посуде потянулся Унвер.
Не только взявший себе, но и протянувший одну бывшему Верховному Главнокомандующему.
Поразительная бестактность – даже не вспоминая о пережитых им связанных с поганым варевом событиях.
— Командир? – и выражение такое невинное-преневинное.
Безжалостный бессчетный убийца, агитатор, подрывник и вообще со всех сторон отвратительный тип.
Его боевой товарищ.
Краем глаза вояка отметил цапнувшего едва ли не графин Ставроса – выжидательно смотрящего на него.
Хрен с ним.
Пегас принял подношение и вознес к потолку:
— Ну, ради Высшего Блага! – с энтузиазмом чокнулись.
— Эх, давно ж эту мозгопромывающую пакость не пил! – с шумным выдохом сел обратно к еде торгаш, обозревая презрядно пролитую мимо рта жидкость. – Реально без ума останешься.
— Истинно так, — диктатор сделал новую отмашку. – Благодарю за проявленное доверие.
Мироздание вдруг резко утратило четкость – а не снимаемый даже в постели обруч, теоретически долженствующий по крайней мере замедлить новое похищение рассудка, ощутимо нагрелся.
— Мерзавец! – без предупреждения завопил рыжик, пригнулся будто перед рывком…
…застыл.
Распрямился.
Взгляд стремительно стекленеет.
— А также искренне сожалею о необходимости оное предать, — узурпатор аккуратно поставил кружечку на поднос. – Ибо, сколь ни забавно подобное заявлять, а стоящие предо мной маньяк, флюгер и властолюбивая грозовая туча – самые близкие мне пони. Не побоюсь сказать – друзья. Стоявшие со мной против всего безумия этой бессмысленной бойни отважные души, ради благополучия коих готов положить собственную – каковой подвиг более или менее осуществляется ныне. Плюс, не могу рисковать – на кону слишком много, чтобы позволять вам самодеятельность, — обитатель капсулы грустно вздохнул. — Я бы обнял каждого, да боюсь были бы против…
Грохот и дребезжание.
На Ставроса накинулась черная пакость, минуту назад бывшая прислугой и воткнула ему в шею шприц.
— Хитрец не пил, а расплескивал, — пинок затихающего тела – и нескрываемая претензия в вопросе. – Почему меня без спроса обнимал, а их видите ли стесняешься?
— Ибо ваше желание или нежелание совершенно иррелевантно, — снисходительная улыбка. – Присягнувшая столько раз нарушила клятву, что принявший в праве медленно и печально скушать её живьём – куда там задумываться о прочих мелочах. Кстати, вы мягче, чем кажетесь. Видать растолстели.
— Какой же ты романтик! И сколь тактично отметил жирок, наеденный на тобой же скормленных мне соотечественниках! – порождение Леса скорчило гримасу умиления. Обернувшись затем к Волькену. – Этот тоже не спешит. Подозрительно.
Бывший Верховный усмехнулся и обратился к также вопросительно взглянувшему на него Принцу:
— Хреновый из тебя командир – собственный отряд отравить нормально не сумел. Но боец неплохой. Цель видишь и к ней идешь, — воля утекает будто песок в часах. А с ней наружу просится застарелая боль. – Всю жизнь считал себя более достойным звания Лорда воздуха – и небезосновательно. Иначе бы тут вместо меня стоял Близ. Брат мой – не по крови, но по духу. С которым годами враждовал за привилегию называться любимой игрушкой рогачей, — представитель великого рода расправил крылья и оглядел собственные мускулистые копыта. – Столько труда, усилий, превозмогания – ради бытия бессильной марионеткой. Дерг за ниточку – прости-прощай честь. Дерг за другую – все доверившиеся тебе идут в Бездну. И так на протяжении бессчетных поколений. Под аккомпанемент лицемерных прославлений и лживых клятв в вечной дружбы, — он поднял немеющие конечности и вцепился в обруч. – По крайней мере сейчас в рабство берет настоящий солдат.
Рывок.
Блаженное забытье.
-
Створки отворились.
Огромный зал. Множество колонн. Балконы. Люстры.
Роскошь равная дворцу в Кантерлоте, но такая чуждая.
Как и город, через руины которого им пришлось прошли.
Ни одной живой души в поле зрения, кроме стоящих на страже солдат в спешно залатанной форме.
Непонятное мерцание в полутьме впереди.
Проводники кланяются и жестами приглашают идти дальше.
Все молчат. Шаги отзываются эхом.
Двойная вспышка.
Твайлайт заморгала, не находя сил в полной мере осознать открывшуюся картину.
Пришлось воспринимать частями.
С губ сорвался испуганный вздох.
Огромный стул с высокой спинкой.
Целиком сделанный из костей и рогатых черепов.
Два на подлокотниках заметно больше, чем у пони.
Взгляд сам собой переместился на Принцесс.
Не может быть.
Единорожка вернула внимание новоосвещенному зрелищу. На сей раз чуть не взвизгнув.
На жутком сиденье восседает…некто еще более ужасающий.
Чрезвычайно тощий – по сути скелет, обтянутый кожей, за исключением раздувшихся передних ног. С лысой головы свисает маска. Наполовину сшитый из лоскутьев комбинезон сидит на нем будто на вешалке. Не закрытые одеждой участки тела выглядят отвратительно. Редкие клочки грязно-белой шерсти. Кожа цвета от оранжевого с блестками до бурого в крапинку. Набухшие черные вены. Крошащиеся копыта.
Если бы не явственно поднимающаяся и опадающая дыханием грудь – приняла бы за труп.
Серые губы кривятся в пугающей усмешке.
Практически выкатывающиеся наружу бесцветные очи устремлены на Селестию…
Вернейшая ученица машинально опустила глаза в пол – столько безумной, лютой ярости билось в пойманном взгляде.
Однако любопытство быстро нашло компромисс со страхом и позволило продолжить исследование сцены, отметив стоящие на некотором отдалении фигуры: величавого иссиня-черного пегаса в блестящих доспехах, разодетого в пух и прах красавца с рыжей гривой, подтянутого мага в чистой и выглаженной униформе и еще аборигенов пять.
Молча смотрящих в никуда.
Она скосила глаза вбок. Рейнбоу всем видом демонстрирует неверие собственным органам зрения, а плакавшая не переставая с момента входа в город жена библиотекаря мелко дрожит в объятиях муха.
Не дождавшись начала переговоров, Принцессы по очереди представились и заявили о мирных намерениях.
В ответ послышалось нехорошее хихиканье.
Прежде вальяжно развалившийся на троне монстр начал подниматься в образовавшемся из ниоткуда полупрозрачном яйце со множеством щупалец.
Стражники мгновенно загородила правительниц собственными телами – вот только спрут не нападал.
Потусторонняя конечность сняла шляпу с земного. Весь клубок пришел в движение, выписывая отобранным предметом некий сложный пирует, завершившийся своеобразным «поклоном» — неизвестный просто повернулся в своей капсуле, не сгибая ног.
— Кон, неоспоримый владыка Города, узурпатор, тиран, убийца, а также просто очень болтливый пони, – милый титул, – позвольте усомниться в заявленных намереньях.
Это…тело смеет сомневаться в словах аликорна?
Наглец.
— Вы возомнили себя самыми умными. Всё предугадавшими. Право имеющими решать, кому жить и кому умирать. Расставившими фишки на местах так, чтобы вся конструкция пала от единственного едва заметного толчка. Видит Единый – неведомо мне создание более великолепное из ходящих под луной, – поднявшийся обратно на собеседницу взгляд сияет отчаянной решимостью вперемешку с болью и ненавистью. – Но даже вам не под силу просчитать меня. Ведь кто способен понять безумца?
Как метко сам себя охарактеризовал. Причем от этого лишь страшнее.
— И ныне свершится то, чего никто не сумел бы предсказать, – «грациозный» разворот вокруг собственной оси с одновременным снижением и смещением. – Я сдаюсь. Капитулирую, передавая сие несчастное поселение во владение Эквестрии и препоручая его обитателей заботам мудрой и прекрасной Принцессы Луны.
«Коленопреклоненный» жеребец протянул оторопевшей леди золоченный скипетр:
— Правьте же на славу – на славу нам!
Помещение надолго погрузилось в молчание.
Владычица ночи не сразу подобрала слова:
— В сознанье ль вы? Просите взойти на царство – без ультиматума, без завоевания, никогда прежде и не встречаясь…почему?
— Прежде всего, поспешу отметить: не впервые мои очи лицезрят оную божественную красу, — глядя в пол и всё также излучая странное мучительное смирение отозвался теоретический властитель местных развалин. — Ибо наблюдал через телескоп, как вы распугиваете население Понивилля во время некоего праздника.
И без того ощущавшая себя не в своей тарелке владычица явственно смутилась:
— Неужели? И на основании этого наблюдения предлагаете мне ваш город? Не разумнее ли обратиться к сестре? – кивок на с трудом скрывающую улыбку Селестию.
— Вестимо разумнее, — на обращенном к камням лице наверняка появилась усмешка. – Сверх того: надеюсь, что венценосная родственница поможет сиятельной госпоже в несении тяжкого бремени. Дальнейшие объяснения с великой радостью дам во всей возможной полноте по оглашению решения – заранее впрочем уверив в категорическом отсутствии за сим предложением какой-либо нечестной игры или подвоха. Даю слово и ставлю за то саму душу, — удар себя в грудь.– Итак?
Аликорны безмолвно обменялись долгими взглядами – причем Твайлайт копыто готова поставить: без телепатии не обошлось.
Наконец Луна кивнула, приняла подобающую моменту позу и произнесла:
— Согласна, — символ власти принят.
Полутруп перекосило, будто от сильнейшей муки. Веки зажмурились, тело сжалось в комок, капсула пошла разноцветными волнами, а нити принялись гнуться и ломаться…
Наполненный лютой злобой зубовный скрежет. Заставивший вздрогнуть даже королевскую гвардию хохот. Пронзающие до глубины души горечью отчаянные рыдания. Лишенным намека на устрашения короткий звонкий и радостный смешок. Торжественное провозглашение:
— Волею Пламени: да будет так!
Бывший тиран выпрямился, чтобы вновь склониться в глубоком поклоне:
— Дорогие сограждане, гости Города и его Владычицы — давайте покинем этот печальный зал: впереди очень много работы.
Щупальца пришли одним прыжком перенесли яйцо далеко за спины эквестрийцев, откуда произвели в их сторону приглашающий жест. Принцессы переглянулись и пошли за ним, по достижении дождавшегося их сумасшедшего заведя негромкую беседу и продолжив движение прочь. Остальные потянулись следом.
— Рейнбоу, что происходит? – протолкалась к ней Твайлайт, та с ошарашенным видом помотала головой.
— Спайк, может ты знаешь? – тоже самое. – А вы? – вроде бы долженствующая происходить отсюда жена библиотекаря также покачала головой, но уже без страха в заплаканных очах.
Хм, ладно.
Фиолетовая единорожка осторожна подошла к идущей немного в стороне от эквестрийцев группе местных – маршировавших с потрясающей слаженностью и пугающей пустотой в глазах. Тем не менее, идущий первым маг вроде бы нормальный и внушает доверие. Попытка не пытка:
— Простите пожалуйста, — только бы заклятье на язык сработало. — Вы не могли бы дать какие-нибудь пояснения о происходящем?
–Разумеется, — натянутая поверх отнюдь не радостного выражения вежливая улыбка. — Волею Принца мы имеем честь переходить в уже осенившее вас подданство. Становимся гражданами вашей Родины.
Фраза, да и весь образ собеседника пропитан горечью. Увы, кобылке слишком любопытно, чтобы тратить время на такт:
— Но почему?
— Долгая история — постараюсь сократить…
-
Увы, пред вами полоумный – в сумасшествии своем возомнивший, будто расчетливый и холодный гений, коим представляется солнечный соверен, смилостивится над истерзанным глупцом и позволит ему хотя бы в ничтожной малости нарушить успешно воплощенный в жизнь замысел – поставив над покоренным руинами не её
-…если ваша сестра действительно является тем холодным и расчетливым гением, каким представляется в исторической перспективе, то ныне ей нанесли жалкий и слабый, но всё же щелчок по носу – ведь правительницей стали вы, а не она, – с блаженным видом завершил сумбурное повествование земной пони. – Гран мерси за дозволение подобной дерзости.
Селестия ответила на поклон кивком, всё также хитро улыбаясь и ни капли не помогая разобраться в происходящем.
— Весьма…своеобразная логика, – вежливость прежде всего. – Однако, неужели же иных причин нет?
— Разве мало желания подарить своей родине счастье, процветание, уничтожение трений между разными типами пони под мудрым руководством правителей, естественным путем способных проводить единую политику на протяжении сотен лет? Не говоря уже о прочих вышеупомянутых мелочах, вроде безнадежности конфронтации с Эквестрией – причем безотносительно состояния Отчизны? - кажется еще чуть-чуть и его голова развалится надвое от излучающего дружелюбие оскала. – Наконец, нельзя же упустить шанс подарить прекраснейшей из дев ни много, ни мало а целое государство – тем самым задрав планку для будущих поклонников на практически недосягаемую высоту и обессмертив себя в вашей памяти?
— Очень…мило, – вопреки всему, еще сильнее засмущалась Луна. – Больше ничего?
— Ничего важного, – энтузиазм несколько поблек. – Не вспоминать же о такой ерунде, как освобождение от следования плану на случай отказа.
— В чем же он заключался? – впервые подала голос солнцезадая.
— Сделать следующее предложение, — оскал засиял с новой силой. – Менее…впечатляющее.
— А если бы ситуация повторилась? – прямо-таки воплощение непосредственности.
— Дополнительные уговоры, за которыми последовала бы атака, — без перемены тона отозвался бывший узурпатор. — Захват в плен даже одной Принцессы так или иначе разрешил конфликт — от аннексии Города в результате войны до мирных переговоров об уходе и невмешательстве в обмен на ее благополучное возвращение.
— После столь длинного восхваления моих стратегических способностей, сравнимых лишь с моею же бессердечностью? – видимо обиделась. — Неужели правда надеялись на успех?
— Внезапность, дисциплина, отчаяние и подарки от предков – кстати, очень удачно помянутых, бо отошли достаточно далеко, — обитатель капсулы поднялись на пару метров и гаркнул. – Все, кроме первого – на выход. Готовиться к праздничному салюту. Первое отделение – заряд в трон.
Немедленно с казалось бы пустого балкона под потолком рухнуло нечто переливающееся…
Ослепительная вспышка и волна жара.
От жуткого кресла осталась только черное пятно.
— Я, конечно, люблю историю и ценю культурное наследие – однако некоторым артефактам лучше остаться только на картинках, – задорно прокомментировал произошедшее земной пони. – Вроде созданных в незапамятные времена из тел павших «Детей Великого» специальных снарядов для уничтожения вам подобных.
— Понятно, – кивнула сестра, более не улыбаясь. – Не могу не заметить: взрывчаткой разбрасываться было ни к чему.
— Категорически не согласен: должны же освободительницы хоть чего-нибудь сломать при свержении тирана! – собеседник вновь наполнился радостью. – То ли еще будет когда Око рванем! Увы, вынужден вас покинуть – срочные дела. Полковник!
Светло-серый единорог, до того беседовавший с Твайлайт, мгновенно подбежал к ним и вскинул копыто:
— Слушаю!
— Позвольте представить вам: Лентус Унлехрер, — поклон. — Идеальный кандидат для углубленного введения в текущее положение дел. Рекомендую также в качестве эксперта по делам Города и в целом главного проводника начальственной воли, без коего устроить надвигающуюся революцию сверху не представляется возможным! За сим откланиваюсь до вечера.
Подарившей ей государство поклонник провернулся вокруг собственной оси, распахнул запертые створки и унесся вдаль. За воротами стоял их изготовившийся к безнадежному бою эскорт в окружении пары тысяч вооруженных до зубов аборигенов – дружно и слаженно отсалютовавших новоиспеченной властительнице.
-
-…вот и вся история, – шея покаянно согнулась. – Простите меня. И не раскрывайте её никому.
— То есть, все рассказы и эти…чудовищные вещи, – Ферос не нашел подходящих слов, вместо того указав на виднеющийся через окно перекресток с известным «украшением».
— В соответствии с традициями и идеалами нашего народа использовал мусор, оставшийся после ухода души и духа, – сардоническая улыбка. – Старался ничему не дать пропасть. Каждый казненный, найденный под обломками и умерший в госпитале распределялся согласно пропагандистской ценности и степени сохранности. А разрушенный самими же рогоносцами в процессе бунта детский сад вовсе обернулся настоящим кладом: трупику без разницы, режут его или пытают – в отличии от всех тех бесчисленных горожанам, чьё земное бытие удалось спасти через принуждение магов к кооперации. Собственно, даже самое первое показанное Рефелу для устрашения копыто Профессор отрезал по моей просьбе у почившего жеребенка, — невеселый ностальгический хохоток. – Видели бы вы реакцию на оную просьбу – а уж когда, во исполнения обещания, потребовал пришить конечность обратно…
Тяжелый вздох.
— Я никогда никому не лгал – лишь позволял слушателям понять сказанное согласно представлению обо мне. Сперва ты работаешь на монструозную репутацию, а потом она работает на тебя, — исповедующийся поднял взор на собеседника и с вызовом заявил. – Стоящий пред вами честно, доблестно и прилежно подвизался на поприще спасения Отчизны. В первую очередь путем сохранения максимального числа жизней, а во вторую по мере сил исправляя столь долго пребывавшие под ковриком ошибки, а то и откровенные бомбы замедленного действия в устройстве Города. Единственный, до конца выполнивший возложенный на него долг из всех поставленных во главе – не побоявшийся ради Высшего Блага положить на алтарь даже собственную душу.
«В отличии от некоторых» буквально просится на язык.
— Допустим, — спокойно кивнул внутренне слегка покоробившийся Лорд земли. — Но коли всё сделал правильно – к чему тогда данное повествование ? Тем паче, «стоя на пороге триумфа»?
Обитатель капсулы приосанился и пафосно провозвестил:
— Избранность меня Небесами настолько очевидна, насколько оно в принципе возможно, – Принц немедленно сдулся и продолжил нормально . — И тем не менее, сомнения не отступают. Действительно ли имею право взвешивать чужие судьбы? Да даже если имею – правильно ли распорядился врученной властью? Стоило ли вообще…
Он поперхнулся и дернул головой, будто бы выбрасывая некую крамольную мысль.
На пару минут в камере воцарилась тишина – главы Общины не торопил воспитанника:
— Так или иначе, правление говорящего сие внесло в мир очень много боли. Единорогам, низведенным по сути до скота и вынужденным смотреть на фрагменты тел собственных чад. Лишенным крова, избитым и униженным пегасам. Бесчисленным сгоревшим, зарезанным и погребенным под завалами земным. Всему Городу в итоге расплатившемуся свободой и независимостью. Причем произошедшее – лучший из предполагавшихся вариантов. Наверное.
Опять пауза.
— Я осознанно и целенаправленно творил зло. Очевидное и наглядное. Услышь о котором со стороны – четко бы обозначил в соделавшем погибающего грешника. И оправдания в стиле спасения от зла большего легко бы отмел как яркий пример ставших притчей во языцех «благих намерений». Вопреки вышесказанному, не чувствую раскаянья. Во всяком случае, получи шанс пройти ту же дорогу заново – повторил бы. Ведь реально всё сделал правильно – по мере разумения и обстоятельств. Денно и нощно выполнял предназначенное по рождению, служа Отчизне не жалея себя. Мыслимо ли требовать извинений от выполнявшего свой долг?
Снова период молчания.
— В общем, мне страшно, — докопался до сути скелетоподобный мученик. – Ужас пронзает до мозга костей. Участь предрешена – моим же решением. Кто встретит меня на той стороне – и как осудят? Погруженный и отлученный Последователь Единого, в гордыне преследуя сугубо приземленные цели принесший столько горя и страданий и не испытывающий ни намека на подлинное покаяние? То есть, сожаление-то есть – моря и океаны, не говоря уже о подстерегающих за углом океанах стыда – однако об изменении путей и речи не идет. Ибо если не в исполнении, то в идее праведны – и многократно превосходят таковые у окружающих.
— Мне бы подобную прозорливость – пронзить взором глубокие темные воды рассудка и узреть сокрытую под ними суть, — ни капли не лицемерно вздохнул Ферос. — Так чего же хочешь от меня?
Посетитель раздраженно зыркнул на него:
— Не знаю – вы же носитель духовного опыта и сана. Ободрения. Совета. Чего-нибудь, могущего помочь пройти последний аккорд затянувшейся мелодии.
— В таком случае, вот рекомендация опытного саноносца, — Лорд встал и участливо положил копыто на капсулу в районе плеча. — Успокойся. Разберись в себе. Обратись к Слышащему в молитве – и не останешься без ответа.
— Моя смерть близка, — предельно серьезно отозвался Принц. – Боюсь не успеть.
— Опять эта впечатляющая уверенность, — глава Общины вернулся на стул. – Ежели сам Совершенный способен опоздать с открытием твоих глаз – в чем же способен подсобить его скромный слуга?
— Чем угодно! – щупальца прыснули во все стороны, едва не выломав дверь. – Прошу вас, помогите. Не могу сломаться сейчас – не после всего пройденного. Не на пороге.
Мольба искренняя, сомнений нет.
Как и отчаянье.
И смятение.
И злоба.
И боль.
А еще несгибаемая решимость последовать некоему решению – безотносительно препятствий и жертв.
— Следуешь плану, так? И не отступишь, даже встань пред тобой Дракон и все силы Бездны? – с некоторой долей гордости за ученика произнес исповедник и, не дожидаясь ответа, торжественно спросил. – Скажи, зачем ты осуществил всё тобой свершенное?
— Ради Высшего Блага, — в тон отозвался тот.
— И что же это такое?
— Счастье народа и воля Единого
— То есть, ничего не делал для себя? Не алкал власти, богатства или мести? Хотя бы признания?
— Принц бы хотел себе счастья. Много чего хотел бы. Был неоднократно искушён — но предпочел выполнять свой долг. Найдись лучшая альтернатива – использовал бы, даже будь ценой моя жизнь, — удар себя в грудь.
— Верю, – кивнул Лорд, совершая над ним знамение. – И за все причиненные лично мне обиды – весьма немногочисленные, а то и заслуженные — прощаю. Я не могу дать тебе гарантии в спасении, ибо оная давным-давно дана Спасителем – по любви коего всякий приходящий к Нему с верой и открытым сердцем не уйдет обиженным. Ибо лишь на милость Его надеется всякая тварь.
-
-…наши властительницы вошли в курс дела и изволили отойти пообедать, доверив руководство процессами вашему покорному слуге, – закончил доклад Лентус – В полном соответствии с планом.
— Идеально! – с бьющим через край энтузиазмом всплеснул нитями свергнутый тиран. – Как вам Принцессы?
— Пока воздержусь от категоричности, – деликатность в обсуждении нового начальства в общении со старым никогда не повредит. — Впрочем, первое впечатление весьма положительное – старшая умна и опытна, младшая же…
— Мила? – перебил Принц. – Добра? Невинна? Либо умело таковой притворяется.
— Можно и так сказать, – уклончиво отозвался полковник и поспешил сменить тему. – Разрешите обратится?
— Оставьте, – раздраженная отмашка. – Говорите просто. Готов ответить на любой вопрос.
В голове немедля вспыхнул длинный-предлинный список. Увы, большую часть задать не выйдет – по причинам от «ты у него не один» до опасения услышать именно то, что подозреваешь. Поэтому обойдемся чисто политикой:
— К чему тратили ценные ресурсы и разжигали в народе ненужные страсти преподавая историю – да еще и столь…своеобразно? – дипломатичность прежде всего.
— Не всё в мире меряется сегодняшними надобностями и наличие открытого перелома не гарантирует отсутствия гноящейся старой раны – а раз так и так кровь хлещет, почему бы не погрузить скальпель поглбуже? Ничто доброе не стоит на лжи…
— Именно, — невероятным усилием воли заставил себя прервать грозящее растянуться на неопределенное время разглагольствование бывший подчиненный. – А лекторы лгали. Почему?
— Сгущал краски и смещал приоритеты, — поднял тот копыто. – С топорностью достаточной, чтобы усомнились даже самые верноподданные и желая обойти официальную пропаганду неизбежно начиная интересоваться у угнетенных рогоносцев о «реальном» развитии событий. Слыша хорошее. В их сознании отпечатывалось привилегированное положение информации, добытой самостоятельно заодно с убеждением, якобы маги куда лучше, нежели о них говорят. Ну и плюс отторжение всего рассказанного ненавистным режимом. В итоге народ не только отвлекся от насущного, но и узнал правду не возненавидя при этом единорогов, хотя видит Единый, вы того вполне заслуживаете.
— Ясно – кивнул слегка покоробленный последней ремаркой Лентус. – А зачем отлавливали моих сородичей и в целом все…спорные решения последнего времени?
— Консолидация ресурсов, уничтожение наиболее опасных диссидентов и сырье для четвертого варианта развития событий, — непонятная тень опустилась на лик Принца. Ненадолго – двадцать секунд спустя прежняя жизнерадостность вернулась в полном объеме. — А еще, чтобы у меня не осталось сторонников, могущих по зову совести выступить против «захватчиков». Вообще всё это нагнетание страха осуществлялось с простой целью: довести народа состояния, когда во избавление от тирана они бы короновали и Дракона. Общий враг объединяет. А уж когда в качестве освободительницы выступает Принцесса Луна…
Многозначительное цоканье языком.
По некой неизвестной причине весьма раздражающее.
— Не могу не согласиться, — не подал виду офицер. – Ведь уже докладывал вам об объединенном подполье.
— Увы, оное единство существует исключительно за счет одной личности, — издевательский поклон. — Стоило бы мне отойти и резня стартовала бы по новой. Ибо лидеров нет – во всяком случае, готовых на неизбежное пролитие крови и при том не успевших конкретно себя дискредитировать. Всё?
Волшебник собрался, сделал глубокий вдох и вслух усомнился в разумности спущенной сверху стратегии:
— Скажите, а вы уверены в необходимости воплощения последней фазы? То есть, можно же обойтись…
— Нельзя. Уверен, – поистине лучезарная улыбка. — Без победы нет мира, а без жертв не бывает побед. Однако мерси за беспокойство – оно прям душу согрело. На сём позвольте откланяться – Принцесс лучше не заставлять ждать.
— Последнее! – он бросился на перерез изготовившемуся к прыжку бывшему диктатору, на ходу распахивая двери. — Тут с вами ОЧЕНЬ хотят встретиться…
— Принц! – слегка дрожащий звонкий возглас. – Брат мой! Подожди!
Обитатель капсулы застыл и неспешно провернулся к источнику звука.
Внимательно всмотрелся на одетую в эквестрийское платье горожанку.
Тяжко вздохнул:
— Опять галлюцинации…
-
-…собственно, предложили присоединиться к экспедиции и вот я тут, – смущенно завершила повествование кобылка.
Многозначительно посмотрев на в который уже раз тыкающее ей плечо полупрозрачное нечто.
— Дико извиняюсь, — откатился несчастный узник капсулы. – До сих пор не верится. Хотя ведь теплилась надежда с самого первого лицезрения спайковой почты – да не хотел тешить себя иллюзиями. Поверх убежденность в чудовищности драконов.
— Никто не совершенен, – опять сделал очередной шаг к нему Сили.
— Увы. К счастью и без моих с высокой долей вероятность бесплодных поисков устроилась недурно: аж в свите Принцессы, – постукивание по подбородку. – Заодно проясняет, почему умеют говорить по-нашему…
— Хватит меня разочаровывать! – прервали раздумья ударом копыта об пол. – Сколько мне еще терпеть? Когда же столь томившаяся в разлуке сестренка наконец получит долгожданные обнимашки? Причем без щупалец – натуральные.
Страдалец мгновенно потух, стушевался и, после периода раздумья выспренно заявил:
— К сожалению, госпожа Силлинта Стейник, сколь не жаждал бы исполнить повеление, а воздержусь – моё местами разложившееся и таинственным образом потихоньку регенерирующее тело оставит чересчур неприятное впечатление. Не говоря уж о пятнах. Не хочу, чтобы последнее…- закашлялся. – В общем, нет.
— Ну ПОЖАЛУЙСТА! – раскинула она свои ноги навстречу драгоценнейшему в её бытии другу.
Суровое покачивание головой.
Вместе с тем – грустное. С мукой в глазах.
— Хорошо-хорошо, не волнуйся, — тяжелый вздох. И поспешный переход на иную тему. — Только не Стейник. Позволь представить тебе моего мужа – Коронного Библиотекаря Селестии, – призывный жест стоявшему всё это время в дверях единорогу.
Изящный поклон и соответствующее представление.
— Ага, – потрясенно протянул Принц, переводя взор с нового знакомца на названную родственницу. – рог. Муж. А разве в Эквестрии есть Последователи Единого – не могла же верная служительница выйти замуж за…
— Теперь нас как минимум двое, – супруг совершил знаменье. – Приветствую тебя, брат.
Земной пони с ошарашенным видом продемонстрировал ответное, затем вновь повернувшись ней:
— Не передать глубин отверзшегося счастья, – слезы потекли по маске. — Отец свидетель: о лучшей вишенке не мог бы и мечтать.
Сили подошла вплотную и обняла насколько хватило охвата капсулу – также заплакав.
Не о потерях и страданиях – но лелея зажегшуюся посреди разверзшейся Бездны искорку радости от встречи, казалось бы никогда не могшей произойти в сей юдоли скорби.
-
-…учитывая переброску еды из Эквестрии с таким трудом собранные к зиме запасы можно раздать, каковая акция вкупе с освобождением политических заключенных и детей не оставят ни единую душу равнодушной. Для закрепления результата стоит оставить на первое время традиционный институт Лордов – благо в наличии весь набор плюс один запасной, — постукивание по принесенным единорогом досье. — Впрочем, использовать его по назначению искренне не советую – Мирак последняя персона, имеющая шанс по-настоящему доставить вам неприятностей.
— Ясно, – Луна с трудом стряхнула с себя ставшее прямо-таки усыпляющим ощущение радостного умиротворения и с мольбой посмотрела на сестру. Та невозмутимо пила чай с видом случайного прохожего. – И что же с ним делать?
— Нет пони – нет проблемы, – красноречивое проведение копытом по горлу.
Почти на минуту потерявшая дар речи Принцесса успокоилась и отрезала:
— Не рассматривается.
Не поблекшая ни разу за весьма продолжительное повествование улыбка стала чуточку шире
— Не передать, насколько приятно сие слышать. Объявите сумасшедшим. Доказательств антигородской деятельности полно.
— И как оно связано? – предвидя новый виток абсурда, с ноткой отчаяния поинтересовалась внезапная владычица.
— Речь о Лорде. Персоне, чьей главной и в сущности единственной жизненной необходимостью является обеспечение благополучия Отчизны, – опять будто нечто само собой разумеющееся произнес Принц. – Коли он вредит Родине, то вариантов два: либо это не Лорд, либо Лорд не это, – характерный международный жест.
— Так просто? – младшая правительница уже устала изумляться местным представлениям.
— Теоретически да, – поклон. – Не волнуйтесь: благодаря нашей с Лентусом обширной работе ваше восхождение на трон пройдет быстро и практически безболезненно.
— Сколь уместно вы заговорили об этом, – вдруг включилась в беседу Селестия. – Неужели так ничего и не попросите в компенсацию за свой самоотверженный труд?
— За коллегу просить не берусь, а мои пожелания у вас на столе, – кивок на прочитанный еще пару часов назад лист. – По-моему, отнюдь не скромно.
— Список конечно внушительный, — она принялась водить копытом по строчкам. -Амнистии, вознаграждения, возмещения, гарантии, просьбы по будущей политике, определённо незаконное стирание памяти гражданам Эквестрии…
— Для их же пользы, – вставил бывший тиран. – Оные переживания не принесут им никакой радости.
— Вынуждена согласиться, — красноречивый отмашка на окружающие со всех сторон руины. — Вопрос не в том: просите немало – однако исключительно для других. Нельзя же оставить главное действующее лицо без награды? Или действительно ничего не хотите?
— От чего же: хочу и очень много, – собеседник моргнул и сквозь маску некого безудержно уродливого и вместе с тем безмерно возвышенного создания внезапно проглянулось нечто поническое. Проникновенное. – Известно ли вам то восторженное чувство преломления всего мироздания через призму восприятия существа, ставшего дороже всего на свете? Когда кажется, будто улыбнись оно вам – и солнце снова взойдет над горизонтом и в его золотых лучах испарятся все без исключения невзгоды? Тот жар и холод прикосновения и острая сладость поцелуя? То мгновение неземного счастья от лицезрения в направленных на тебя глазах столь страстно желаемого ответа, от которого сердце вот-вот вырвется из груди?
— Данное чувство мне известно, – почти не изменившимся тоном отозвалась тысячелетняя властительница.
— А мне нет, – слегка насмешливо заявил обитатель капсулы. – Хотя порой казалось, якобы до него последний шаг. Говорящий сие хотел бы узреть плоды своих трудов и красоты окружающего нас прекрасного мира. Жаждет признания и раскрытия многих тайн. Мечтает о супружестве, детях, семье. Да и сопутствующие этому процессы не так уж не интересны. К сожалению, не дано несчастному уроду любви — зато ненависти хватит на десятки жизней. Не зря же столько взгревал её.
— Но зачем? – схватилась за виски Луна, силясь не дать голове лопнуть от льющегося без конца абсурда. – Смысл ВОЗГРЕВАТЬ ненависть?
— Затем же, зачем и почти всё в жизни Принца – во исполнение моего долга и ради высшего Блага, – многозначительное шевеление бровями. – Поэтому не дождетесь: Родины не продам – берите бесплатно, — грустный хохоток. – И поверьте: перечисленное в итоге предназначено для меня и моей совести. Впрочем, в середине есть пункт, оканчивающийся на:…не вмешиваться в обсуждение и подтвердить их решение. То сугубо личное.
-
— СТОЙ! – Рейнбоу преградила путь в очередной раз пробегающему мимо клубку щупалец. – Ты никуда не уйдешь, пока не расскажешь какого рожна тут происходит! И вообще – поздоровался бы хотя бы!
— Пардон – забегался. К счастью, сейчас уже по сути остались мелочи, — хитрого вида манипуляция а-ля поклон с переворотом на нескольких десятках конечностей. — Приветствую дорогих гостей в Городе – вернее, его останках. В первую очередь, разумеется, леди Даш – сразу выражу искреннюю радость по поводу вашего успешного возвращения на родину.
Вполне искренняя и от того только более жуткая улыбка.
— Прошу прощения за грубость, – подошла Твайлайт ближе.– Но у нас банально нет иного выхода – кроме вас никого из здешних не знаем, Принцессы слишком заняты, а ходить куда-либо самостоятельно нам запретили.
— И правильно сделали – Отчизна нынче небезопасна. Тем паче в таком виде, – явственная тонка осуждения.
— И что же с нашим видом не так? – с вызовом поинтересовалась Рэрити, поправляя шикарный бант.
— Отсутствие одежды, – нити исчезли и капсула упала на землю.– Задавайте свои вопросы, однако не обессудьте, коли не отвечу – пусть властительницы сами определят границы вам доступного.
— О! О! – запрыгала Пинки. – Щупальца есть можно?
— Не рекомендовал бы, – демонстративное помахиванием предметом беседы. – Сплошь магия.
— Какого хрена здесь случилось в моё отсутствие?! – влезла пегаска. – Вы же все до единого здания раскатали.
— Могу поведать лишь краткую и зацензуренную версию…
Далее последовала обширная, местами зело непонятная, а то и пугающая история, с каждый сюжетным поворотом становившаяся всё менее правдоподобной – а уж финал и вовсе выходит за рамки приличий:
-…и вот так мы стали свободными.
— Что!? – возмущенно выкрикнуласамая верная ученица. – Простите, мне послышалось? Вы стали свободными путем потери государственности?
– Сами посудите: узурпатора свергли? Свергли. От голода спаслись? Спаслись. Угрозу оккупации отвели? Отвели. От раздирающих на куски внутренних противоречий очистились? Насколько возможно. В любом случае настоящая свобода всегда внутри– главное не забывать о ней. А если какой-нибудь новый диктатор, не буду показывать копытом, — отмашка в сторону гостевого помещения, — попытается нас поработить – ей же хуже. Все тираны рано или поздно падут под давлением народа, — кривая усмешка. – Во всяком случае, так думал, пока не узнал о более чем тысячелетнем правлении некоего аликорна.
— А чрезвычайно опасная язва, коей заразились борясь с ожившими мертвецами – правда? – с опасением поинтересовалась Флаттершай.
— Скорей всего нет, – покачал головой полутруп. – Иначе бы ныне бесед не вел. Каковой факт слегка огорчает – не считай я себя смертельно больным, вероятно действовал иначе. С другой стороны — куча народа от меня могла бы пострадать, бо изоляцию соблюдал весьма хреново. Примем же это за мораль рассказа: не занимайтесь самодиагностикой – обращайтесь к специалистам.
— Дурацкая история, непонятная, – вынесла вердикт Пинки. – Кто злодей-то?
— Не очевидно? – многозначительно поднятая бровь. – Говорящий сие, естественно. Разве то по дизайну костюма не заметно? Явно же делался с упором на ужасность.
— Логично, – кивок с важным видом. – А ты правда злодей?
— Весь мир – театр и пони в нем – актеры. У всех свои есть выходы, уходы и каждый не одну играет роль, – продекламировал собеседник в ответ. – К сожалению, перед вами по большому счету актер одной роли – именной. Точнее, безымянной. Игра Коном публике по душе не пришлась.
— Но сейчас-то конец? – с нажимом спросила радужногривая. – Принц земли отдал Отчизну в мудрые копыта Принцесс. Все счастливы.
— Конечно же нет, — снисходительная улыбка. — Ведь я еще жив, значит — моя сказка не закончена.
— И каков же финал? – поинтересовалась Рэрити.
— Торжество справедливости, разумеется. Неизбежное, в случае данного выбора Принцессы Луны. Кто-то же должен за всё ответить…
-
— Не убивай!
Погрузившийся в размышления солдат вздрогнул и обернулся к источнику разорвавшего многочасовую тишину звука.
Узрев черную клыкастую образину на расстоянии вытянутой ноги.
Блеснула сталь.
Мышцы не стали дожидаться приказа мозга – тело отпрыгнуло и контратаковало.
Скрежет столкнувшихся клинков.
Нечто срыгнуло с потолка и перекувырнулось…
— ПРЕКРАТИТЬ!
Оба – и защищающийся и нападающий – посмотрели на полулежащую в углу фигуру.
— Сержант! – кашель. – Или капитан – простите, не помню уже, какое там звание заслужили – опустите оружие и отойдите к повороту. Звать на помощь нет нужды. Свои, — шелестящее хихиканье. – Насколько оно возможно. В целом, лучше будьте наготове.
До сих пор не в полной мере осознавший суть выданной задачи боец секунд тридцать колебался, после чего выполнил приказ – не сводя взора с худощавого и какого-то угловатого существа в шикарных доспехах и изогнутым рогом посреди копны коротко стриженных волос.
Оно ощерило клыки, втянуло кинжалы в наручи и неспешно, а в чем-то и грациозно, проследовало к Принцу.
Молча простояв над ним минут пять.
Наконец рявкнув:
— Ну?
— Так понимаю, вы за этим? – хлопок по вытащенному из-под головы молочно-белому шару. – Простите, пока придержу у себя – вопреки виду еще не умер.
— Виду и запаху, — демонстративное помахивание копытом перед носом. – Видать гниль внутри уже места не хватает. Тем паче стоит поторопиться и воплотить в жизнь твою очередную феерическую пакость.
— Пакость? – легкое удивление. – Какую?
— В том фишка – никто никогда не знает, сколь фантасмогорически безумная мысль вылетит из твоей уродливой башки в следующее мгновение, — вопреки подчеркнутой уничижительности формулировок, в тоне явственно прослеживаются нотки восхищения. – Ты взял весь Город под полный контроль, облапошил тысячелетних правительниц, посадил их вместе со всей армией куда хотел и удалился в сию незаметную каморку – а следующий шаг? В стенах взрывчатка? По ночам в комнаты подается газ? В приносимой еде споры, которые за считанные дни превратят доверчивых остолопов в безмозглых полутрупов? Банально чаем поешь до одурения? Рассказывай давай.
— Когда это вы настолько озаботились участью Отчизны? – натуральное умиление. – Может сразу и приказов запросите, дабы окончательно убедить меня в успешности вашей дрессировки? Али заявите, будто пришли любимого хозяина спасти?
— Мечтай, — отмашка, — тюрьмы закрыли, борцы за свободы слегли и недоумевают – заняться нечем. Хоть посмеюсь.
— Чудненько, — сфера отправилась обратно работать подушкой. — План следующий: в преддверье встречи напоить по возможности большую часть соратников чаем – дабы любой мог засвидетельствовать их пустоглазие и тем самым обеспечить отмазку, мол не сами зверствовали, а сугубо по принуждению. Не только идеальная подоплека для всеобщей амнистии, но и залог будущего восстановления общественных связей. Дождаться дорогих гостей и сделать им предложения, от которых откажется только твердо намеренный устроить нам геноцид мерзавец. Получив внезапное согласие на первый же вариант, организовать посредством заранее запущенных механизмов и слома предыдущей системы сказочно-безукоризненную передачу власти.
Пауза.
— Нуууууу? – нетерпеливо подбодрила рассказчика определенно женская особа. – А дальше? Почему лежишь-то здесь сутками?
— Дальше сами разберутся, — пожатие плечом. – Лежу же ибо конечности периодически отнимаются и от трясучки с головокружением чуть не падаю – в отсутствии Титана таинственное заживление сменилось естественным гниением. Предвосхищая следующий вопрос: машину увел настолько глубоко с глаз, насколько хватило мысленной связи. Дабы лишний раз не смущать столь прекрасным инструментом ни нынешних потенциальных революционеров, ни новое руководство. Ну и оставить удаленным потомкам шанс на освобождение от потенциальной тирании.
— Так тебе и поверила, — аккуратный, легонький пинок по ближайшей ноге. Та завалилась на другой бок. – Колись уже. А то ведь надоест и вопреки отвращению пойду скушаю пару твоих «соратников».
— Дык, суть-то изложена. Остались детали. Нашел камеру. Удачно поймал пару надежных стражников, — кивок на него, — чтобы случайный прохожий не зарезал. Теперь жду показательного суда, где произнесу зажигательную речь с дополнительным обелением товарищей и маканием в грязь всех остальных. А потом меня казнят.
Голос беззаботный-беззаботный.
— А-га, — протянула незнакомка. – Под собой так понимаю подразумеваешь соответствующе загримированного случайного аборигена из пустоглазых – в конце концов, не буквально «меня» же имеешь в виду в качестве идиотского каламбура – даже твои мозги до такого нескоро разложатся, — пару минут размышлений спустя задумчиво продолжила. — Потом вернешься через пару лет, достанешь радужное яйцо, достанешь опостылевшее к тому моменту правление и воцаришься над восстановленным за чужие средства Городом. Недурно – пусть и ожидала большего.
— Данный вариант также рассматривался, — степенный кивок. – В итоге будучи отвергнут. Вынужден огорчить: никаких подлогов – топор опустится непосредственно на МОЮ шею.
Допрашивающая села на пол и заинтересованно сощурилась на собеседника:
— Только не говори, якобы восстанешь из мертвых – если конечно не в форме тех трупов ходячих, коих столь доблестно шинковал, — почесала подбородок. – Лезвие иллюзорно – и заявишь мол истинного правителя убить невозможно, немедленно набросившись на вскрывшихся, а то и заранее отравленных не предшествующем банкете недоброжелателей? Перенесешь останки разума в припрятанный Титан? Переселишься в это ваше «мыслепространство»? Используешь тот свежевыдолбленный в скале бассейн с кровью единорогов?
— Вы удивительно высокого обо мне мнения – жаль, в рабочее время подобной изобретательностью не блистали, — хмыканье, перешедшее в кряхтение и смену позы. – Нет. Всё будет всамделишнее – орудие, осужденный и смерть.
Существо склонило голову набок и минут на десять замолчало:
— Зачем же тебе понадобилось умереть?
— Для начала – во исправление давней, обильно оплаканной ошибки с выбором приоритетов. Истинно, многие знания – многие печали. Тем паче, не пригодившиеся, — хихиканье с оттенком сумасшествия. – Во-вторых, последний нищий должен увидеть фрагментацию предшествующего правителя – дабы никакие самозванцы впоследствии не мутили воду украденной легитимностью. Третье: полноценный суд над тираном станет прекрасным символом заката закона силы и возврата к общественному договору – заодно с публичным признанием его новых хранительниц, — странный звук. Смахивает на скрежет. — Наконец любому народу требуется козел отпущения, чтобы освободится от груза прегрешений и обрести силы идти дальше…
— Короче, всё идет согласно твоему хитрому замыслу, — вкрадчиво подытожила черная пакость, расплываясь в клыкастом оскале.
— Несомненно, — степенный кивок.
Посетительница присела вплотную к нему и коснулась облезлой ноги:
— По какой же причине тогда так бурлишь-то внутри?
Тишина.
Глубокий вдох.
Выдох. Жаркий.
За которым последовало тихая, неразличимая на расстоянии, однако же определенная горячая и выстраданная тирада, завершившаяся воплем:
-….ПОЧЕМУ Я?
Бывший узурпатор схватился за виски:
— Вся жизнь – ложь. Рогоносцы властвуют. Горожане в рабстве. Дракон науськан. Сили жива. Проклятая революция. Не Снежница, — истерический хохот. – Сколько всего бы сделал иначе, не ожидай смерти со дня на день! Столько планов! Столько загубленных душ! Столько переговоров, отметенных за отсутствием времени!
Стон-всхлип.
— Долго. Слишком долго тянется ожидание. Готовили же буквально на следующий день – так какого рожна сижу здесь? От магии капли. Таблетки не берут. От МЫСЛЕЙ не спастись. От СТЫДА не уйти. От АЛЬТЕРНАТИВ не спрятаться, — победитель дракона закачался из стороны в сторону. - От сожалений не отвернуться.
— Омерзительный выродок, — ласково произнесла собеседница, привлекая неделю назад казавшегося всесильным развалину к груди. – Наконец-то получаешь по заслугам – по крайней мере, начинаешь. Сладко-сладко. А боишься чего?
— Последствий, — отозвался тот, уткнувшись в….
Охранник моргнул.
Затем протер глаза.
От нескладного отродья Бездны не осталось и следа – Принца обнимает сказочно прекрасная единорожка в шикарном иссиня-черном одеянии. Контраст потрясает. Будто вырвали и сшили картинки из разных книг. Свергнутый же тиран меж не прекращая изливал душу миру:
-…принес океаны страданий – чтобы в итоге отдать Родину её губителям! Пусть даже действительно ни с одним тактическим решением не промазал – а войну проиграл! На каждом шагу срывал чужие планы – затягивая и расширяя бойню. Любой хоть и самый безжалостный ход возьми – без меня бы партия разрешилась и не пролилось бы и доли раскинувшейся ныне до горизонта крови.
— О мой безобразный раб, — незнакомка принялась нежно гладить крепко схваченную голову. – Такой ничтожный. Настолько безумный. Так умело убивающий собственный народ. Воистину, никогда прежде Кладбище не обретало правителя, которого демоны были бы более достойны. Вроде этого славного стража, — прелестница обернулась к нему и подмигнула. – Прямо сейчас раздевающего взглядом твою мать.
Боец покраснел до мочек ушел и развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Достойны ли? – презрительное фырканье. – Возьмем хотя бы и сержанта. Лучший солдат после Лентуса. Верный, отважный, благородный и ответственный – спокойно служивший монстру, очевидно запытавшему до смерти сотни пегасов и развесившему их трупы в качестве дорожных знаков. Казнившему детей за преступления родителей. Натравившему на Отчизну Дракона…стоп, какую мать?
Пауза.
— Тварь дырявая – сколько раз говорил завязывай…- звуки возни.
Вместе с мелодичным и игривым женским смехом.
Нарастающие заодно со странным хлюпаньем.
Вызванную разнообразными мысленными образами прострацию нарушил сдавленный крик:
— На помощь!
Перед мгновенно обернувшимся горожанином предстала отвратительная картина: красавица повалила полуживого собеседника на пол и самозабвенно избивала его, норовя по возможности углубить и расширить и без того ужасающие язвы.
Меньше минуты спустя чудовище трепыхалось в крепкой хватке, готовясь отчалить в мир иной…
— Не убивай! – сочащийся черно-бурой жижей из десятков ран земной пони выплюнул остатки кляпа. – Пожалуйста.
Некогда бывший лишь сержантом боец уже почти завершив движение, долженствовавшее свернуть перевертышу шею, застыл и вопросительно приподнял бровь.
— Я миловал подопечную раз за разом, вопреки всем её усилиям, — смущенно пояснил дни назад державший каждую жизнь в Городе на ниточке полутруп. — Она живой памятник моей добродетели и последний нравственный ориентир, в котором не имею нужды сомневаться. Было бы безмерно обидно позволить этой погани таки самоубиться об меня на самом пороге триумфа.
Чудом спасенное создание изогнулось и обвило шею охранника, томно взглянув на него снизу вверх:
— Надеюсь, ты тоже оценил всю безмерную глубину тщеславия сего жалкого существа – ради бессмысленной демонстрации «морального превосходства» готового предать весь гениальный план по спасению Отчизны. Ведь понимает: даже коли сейчас выкинет или запрет где – вернусь и довершу начатое.
— Дура! – злоба вперемешку с раздражением. – Придержи язык — не в моих же копытах сейчас жизнь твоя! — булькающий вздох и полив особо страшных порезов на груди жидкостью из розовой скляночки. – Неужели правда предпочтешь разделать меня здесь – в темноте, безвестности, дэ-факто без боли, ибо магии пока хватает сдерживать, а вдобавок сделав символом и образцом для подражания? Последний истинный правитель, зверски замученный в подвалах оккупантами, а скорее всего сумевший сбежать и в будущем намеренный вернуться и восстановить былую славу – классика же!
— Бредишь! – отмашка. – После всего тобой устроенного?
— Порода сбивающаяся за отсутствием иных причин для гордости на основе одинакового происхождения описанным в истории «порядком» небось еще и хвалиться станет, — Принц приподнял практически оторванную правую ногу здоровой и со вздохом уронил обратно. – На крайний случай заявят, якобы брехня, вражеская пропаганда, преувеличения, а то и вовсе «осознанная необходимость». Так или иначе, место в пантеоне героев обеспечено.
— Реально ведь считаешь, будто можешь взять и ОПЯТЬ убедить сыграть под свою дудку, — неверяще прошептало удерживаемое создание. – После всего рассказанного про пользу для проклятого Кладбища…
— ДА! – крик перешел в кашель. – Ибо ты тупая самовлюбленная скотина, не способная увидеть дальше собственного носа. И именно поэтому вместо стратегически правильного обеспечивающего нам множество долговременных проблем и бед тихого расчленения предпочтешь полезное для Города, однако же упоительно унизительное для меня лично публичное судилище. Где от ненавидимого всей твоей сутью Принца земли по очереди отречется каждый, кого когда-либо мог назвать другом, свалив все мыслимые и немыслимые прегрешения и навеки оплевав и смешав с грязью в глазах мира и потомков. Создав архитипический образ идеального Предателя, Безумца, Властолюбца, Тирана, а вероятно и извращенца, повинного буквально во всем и недостойного и капли сочувствия. За чем последует казнь – скорее всего, куда более продолжительная и болезненная, нежели любые ваши любительские экзерсисы в темном углу.
— Звучит прекрасно! – с вызовом отозвалась вернувшаяся в предыдущую форму перевертыш. – Вот только псих же вообразил себя мучеником и примет кровавое представление с радостью, рассчитывая на посмертное воздание и прочие бредни!
— В точку – бредни. Единый – бредни. Бездна – бредни. Предназначение – бредни и далее по тексту. Просвещенная представительница Народа знает то совершенно точно в следствии чего с легким сердцем позволит сумасшедшему обманываться буквально до плахи, — жуткие сочащиеся слизью буркалы прищурились. – Или уверовали в Пламя и обещанное им блаженство?
Презрительное фырканье – за коим последовало отнюдь не уверенное замечание:
— Но ведь ты-то веришь, а потому и идешь.
— Истинно, — громкое клацанье зубами. – Без оной надежды на милость Небес, меня бы тут не было. Зато представьте, как расстроюсь, когда обнаружу пустоту вместо златых врат?
— Или, того лучше, что попал не туда, — озорно заметило успокоившееся порождение Леса.
— Несравненно худшая альтернатива, — кивнул явственно вздрогнувший бывший узурпатор. – Увы, не столь маловероятная, сколь хотелось бы. Раньше казалось, якобы раскаяться легко. Банальное «пардон», сказанное в воздух. В худшем случае – пафосная тирада, желательно со слезами. Увы, камень в груди недвижим – сколько бы не вещал самому себе о преданных ценностях и допущенных ошибках. Причем постоянно нахожу новые. Например, мог же напоить вас чаем – и получить натурального перевертыша под полный контроль. Вообразите возможности! Могли бы изучить вас, осознать суть и механизмы, вскрыть и вытащить то, благодаря чему превращаетесь, обретя минимум идеальную маскировку, а максимум – путь к подлинной трансмутации…
— Хорошо напомнил, — прервала восторженную речь наглая тварь. – Давно хотела поинтересоваться: при мысли о «получении полного контроля над натуральным перевертышем» любой нормальный пони воображает вполне конкретные возможности. Возьмем хотя бы обнимающему меня и думающего о кое-ком совершенно ином увальня…
Действительно отвлекшийся страж моргнул и вернул внимание пленнице.
Обмерев.
Ибо смотрела на него ОНА.
— Вуаля, — донеслось будто бы из иного мира. – Правильная, здоровая реакция. От чего же проклятый выродок никогда не видел во мне живое и доступное воплощение всех своих запретнейших фантазий?
— Я про изменение ткани реальности, а мне про разврат, — тяжкий вздох. – Беседовали всего-навсего о спасении души, долге, предсмертных сожалениях и природе мироздания — почему бы не прерваться и не поделиться, какие же таинственные внемировые причины побудили умирающего правителя погибающей Отчизны не видеть в буквально порабощающем и высасывающем жизнь монстре объект для вожделения. Во-первых, мы не женаты. Во-вторых, вероятность женитьбы стремится к нулю – ибо не зоофил. Ну или там микофил, не уверен касательно занимаемого вами царства…
Едва не прорвавший захвата рывок вытащил солдата из бездн отчаяния и утраты.
Одно быстрое движение – и бьющееся в конвульсиях тело проклятой твари рухнуло на пол, скребя камни рогом на голове, повернутой под нехарактерным углом.
-
Диана открыла глаза и села.
Никогда не чувствовала себя лучше.
Будто родилась заново.
Увы, не посреди роскоши и красоты Убежища.
Грязь, копоть, разруха.
Суеверный ужас и разрезающий саму души стыд.
Первое – от отступающего спиной вперед стражника.
Вторым же полнится прогнившая тушка бывшего тирана.
Шея хрустнула.
Осознание произошедшего накрыло.
Ученица Кризалис спешно ощупала себя.
Стукнула по полу.
Принюхалась.
— Не призрак, — заключение сделано со смесью облегчения и разочарования. – Тогда каким образом?
-Магия. Чистая. Концентрированная. В форме инъекции, — демонстрация пустого раззолоченного шприца. - Требующее для заполнения одной дозы десятки лет и сотни выпаренных единорожьих тел. Весь Город смог позволить себе лишь три капсулы – по одной на Лорда.
— А-га, — протянула Защитница, цапнув выроненную реликвию и повертев перед носом. – Демоны с Кладбища мечтаний научились ВОСКРЕШАТЬ…
— Нет. Только очень-очень быстро лечить. Восстанавливать буквально каждую жилу и косточку за секунды – невероятной ценой, — уродец прикрыл лицо оставшимся копытом. – Близ оставил свой во Дворце – мол, не гоже транжирить при наличии для него живой замены. А Принц потратил – на ТЕБЯ! Родина до небес завалены умирающими – героями, детьми, матерями – а спасительная смесь ушла в ПАРАЗИТА! – по щекам потекли слёзы отчаяния. – Худший из возможных выборов – совершенный худшим из когда-либо живших. Будь проклят день, когда сии буркалы узрели свет – и Бог, допустивший подобной мерзости осквернить собой землю.
Зарыдал.
Навзрыд.
Казалось бы долженствовавшее радость бескрайнее горе почему-то скорее причиняло досаду.
— Зато теперь такой ошибки точно больше не допустишь, — действуя по наитию, представительница Народа протянула к нему ногу – и «увидела» искорку наполнявшего её тепла, перескочившую на останки ненавистного пленителя. – Плюс, хоть одно достойное дело перед смертью совершил – будем чем на плахе гордится.
Фонтанирующее страдание будто бы превратилось в желе – никуда не девшись, однако же утратив всякую живость и остроту.
— Кстати, — вдруг сообразила ощущающая душевный подъем соблазнительница. – А зачем ТЕБЕ понадобилась эта драгоценная припарка – да еще и по дороге на казнь?
— Думал, может повешенье. Или расстрел, — заторможено отозвался дергающийся полутруп. – Тогда воткну. Перетерплю. Спасусь.
Диана на минуту обомлела – а после со смехом захлопала в ладоши:
— Браво! Реально поверила в театральную постановку про жертвенность и окончательное решение! Прими поклон: второго такого беспринципного оппортуниста свет не видывал – решил и от расплаты уйти и здоровье за городской счет поправить. Гениально! И ведь теперь смогу не только насладиться твоим публичным унижением – а потом выследить и расчленить.
— Не сможешь, — сзади пахнуло гневом и решимостью. – Всё закончится здесь и сейчас.
— Сержант? – выдавил вроде бы приходящий в себя Принц.
— Да хоть генерал! – крик переходит в рык. – Сколько еще будет продолжаться бесконечное лицемерие и манипулирование? Какое право все вы имеете играть нашими судьбами? Скармливать нам ложь, водить за нос, жертвовать будто пешками – а потом бежать пожавши хвост?! Почему вообще решил, будто ДОСТОИН воспользоваться этим лекарством?
— Я пожертвовал всем ради Города, — тихо, но твердо отозвался вопрошаемый. – Телом, будущим, совестью…
— Мы ВСЕ «пожертвовали», — кавычки копытами, — каждый житель нашей несчастной Родины потерял самую свою душу на этой проклятой войне – устроенную такими как ты самопровозглашенными бессердечными…
Хохот.
Издевательский.
Исполненный превосходства.
— Никто не мог утратить более меня, — разваливающееся тельце встало и выпрямилось. – Ибо ни у одного из вас не имелось столько же, сколько предназначалось мне. По рождению и чаяниям многих поколений положенная великая сила. Ускользнувшая сугубо благодаря жестокому случаю, вместе с мощью и славой лишившему семьи и поставившему на путь, в итоге приведшему в окружающий нас кошмар, — истекающие различными жидкостями конечности медленно двинулись вперед. – Ключ к истинному, предначертанному сироте от зачатия месту в мире сам пришел к скважине – оставалось лишь схватить и повернуть…
Хихиканье. То характерно-нехорошее. Порой снившееся ей в кошмарах.
— Однако пошел «высоким» путем. Дал свободу – и принял выбранное, несмотря на всю тяжесть. Сия ничтожная развалина имела шанс стать божеством – вместо того предпочтя умереть. Оплеванным и забытым. Ради вас, неблагодарные тупые злобные твари, — тщедушная грудь уткнулась в выставленное вперед острие копья. – Принц земли сделал ВСЁ от него зависящее. И находит мысль о гибели здесь-и-сейчас весьма забавной, поскольку оная ничего для него не изменит – но сделает бытие сограждан, не сумевших оценить ниспосланного свыше АНГЕЛА, на порядок хуже. Коли настолько глупы то так вам и надо.
Взгляды схлестнулись.
Страж отвел глаза первым. Пробурчав:
— Где гарантии, что не слиняешь? Или иначе обманешь?
— Там же, где находились во времена вашей службы диктатору, развешивающему сотни замученных пегасов на столбах, — презрительное хмыканье. – Плюс, нынче-то данный храм уж точно не воздвигнется – последнее имевшееся чудо потрачено впустую. Не тревожьтесь: я вас всех спасу – не важно, сколько бы препятствий вы предо мной не воздвигали.
— Мы не просили нас спасать, — уже чисто из духа противоречия огрызнулся неудавшийся убийца. – И уж точно не сумасшедшего изгнанника. И не так.
— Изгнанного за готовность противостать неправедному правлению – отметьте: в одиночку и задолго до становления этого модным. Иными словами, в большей степени достойного решать как и кого спасать. Не говоря уж об избранности и прочем, — ни капли не угрожающий и чуточку грустный смешок. – Выпейте: незачем вам помнить прошедший диалог. Не по стати бремя.
Охранник подозрительно осмотрел протянутый фиолетовый пузырек, глянул на ободряющую улыбку и без дальнейших проволочек опрокинул зелье в глотку.
Спустя несколько мгновений упав ничком.
Псих выдохнул и рухнул рядом:
— Леди Диана: будьте ласковы пнуть сюда Шар – нужно дать мозгу отдохнуть – и проваливайте до завтрашнего преставления. Теперь-то уж и намека на шанс вашему покорному слуге не оставляющему.
— Ну-ну, — зрительница взвесила варианты и сочла за лучшее выполнить просьбу – в благодарность за зрелище. – НЕ-ВЕ-РЮ. Зуб даю: шкурку в обиду не дашь.
— Неоднократно давал – каковой факт наглядно виден, — уродец повернулся и подкатил белоснежную сферу к лицу. – К сожалению, сколь сильно бы не хотелось жить, а рано или поздно остается лишь смириться – и надеяться на милость. Не здесь, так там. Ну и доигрывать выбранную роль.
Пребывающая почти на седьмом небе ученица Королевы пару секунд подумала, а затем нагнулась и чмокнула полутруп в щеку:
— За верность образу, — очаровательный скачок раздражения. – Плюс на удачу, дабы мученика показал во всей красе. Чтобы тебя там буквально живьем распили напополам – и по заслугам получишь и народу запомнится.
Возомнивший о себе не пойми чего демон явственно вздрогнул.