Странник
Лживые Боги
Фуф, слава всем придуманным Богам, свершилось! Я закончил свою графоманскую простыню и теперь с чистой совестью выкладываю сие эпичнейшее (а как же иначе?) окончание истории. Вы не представляете, сколько сил и времени забрал у меня этот текст, но я его “добил”.
Дальше идёт предупреждение, пожалуйста, читайте его внимательно.
1)Эта глава полна брутальности, жестокости и нездорового Пафоса. Да, именно с большой буквы. И я пишу это не для красного словца – тут действительно встречаются сцены, способные вызвать разный спектр эмоций, включая отрицательные.
2) Проскальзывает намёк на бренность бытия, но не воспринимайте его всерьёз. Это обычный деструктивный фатализм, который может оспорить любой прошаренный философ. Не воспринимайте некоторые слова и утверждения слишком близко к сердцу.
3) Смена действующих лиц идёт настолько быстро, что иногда может укачать, но это не баг, это фича.
4) Изменена фамилия одного из спецназовцев (будет исправлено и в предыдущей главе, как только появится такая возможность).
5) Любители RPG и вселенной “Песнь Льда и Пламени”, могут узнать одну из сцен. Это моя дань уважения замечательной компьютерной игре по её мотивам.
Тут предоставлены ссылки на музыкальные дорожки, которые вдохновляли автора на написание некоторых моментов, а так же, по его скромному мнению, подходят к определённым сценам.
[1] — https://www.youtube.com/watch?v=F8jfummMOYQ (основная тема)
[2] — https://www.youtube.com/watch?v=e6c5RZL9Skw
[3] — https://www.youtube.com/watch?v=w0lwUOfzDO8
[4] — https://www.youtube.com/watch?v=C_7HB7LBV9Y
[5] — https://www.youtube.com/watch?v=xkOsQREcs0s
Цифры (не всегда по порядку) стоят в тексте обозначая начало и конец композиции.
Мне кажется или я что-то забыл? Ах, да – приятного чтения.
Странник, ты самодоволен, широка твоя улыбка,
Не проси об этом роке, разрушающем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта Сила,
Что такое темный ужас выходящего с игры!
Тот, кто принял её гордо в повелительные руки,
У того навеки голод вышел на передний план,
Демонические твари будут жаждать твоей муки,
Будут искушать пороком, и нашёптывать обман.
Надо вечно, без оглядки, убегать во тьму спасенья
Вечно биться, извиваться, и спасать себя во мгле,
И под солнцем, и под вьюгой, в сумасшедшем исступленье,
До крови стереть все ноги, потонуть в реальном сне.
Ты устанешь, грузно рухнешь, на убийственную ложу
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные звери разорвут зубами кожу
Череп размозжат когтями, лапами разверзнут грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялись над тобою,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И в предсмертном потрясенье будешь биться головою,
Но никто не будет рядом, отвернётся даже друг.
Уходи, глупец! Не нужно. Нет здесь власти и сокровищ
Но, я вижу — ты серьёзен. Лишь готовность к испытанью…
На! Владей великой Силой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни страшной смертью тех, кто странствует за гранью.
Вольная авторская перестройка под рассказ, стихотворения Н.С. Гумилёва «Волшебная скрипка».
Простенький амулет на серебряной цепочке висел в воздухе, удерживаемый слабым магическим полем. Оправа пустовала, хотя бесцветный треугольный камень был на месте. Амулет был пуст совсем в ином смысле. Для знающего мага эта безделушка походила на пустующий сосуд, чьё незримое содержимое испарилось подобно прильнувшей к щеке снежинке.
Слишком много вопросов. Слишком.
Аликорн подняла загадочный эгрегор чуть выше, и исходящий от рога свет заплясал на поверхности камня. Был ли этот артефакт украден, и значит ли это, что Странник погиб? Каким образом он оказался именно у Вестфорда и как умудрился поглотить заклинание направленное самой Селестией?
Это была лишь малая толика информации интересующая аликорна. Вспышки энтропийной энергии, пришельцы из другого мира, едва не пострадавшая младшая сестра… Нет, она, как правительница и защитница Эквестрии должна выяснить всё. Пускай это пойдёт наперекор её принципам и ей придётся нарушить пару-тройку обещаний – это не имеет значения. А для начала нужно наведаться к людям и забрать Вестфорда. Пока он не расскажет всё что знает, они его никуда не заберут. Может статься, что и забирать его никуда не придётся.
Но Принцесса решилась на активные действия слишком поздно. Дворец сотрясло до основания. Возрастающий гул пронёсся по коридорам стаей воющих зверей. Застигнутая этим происшествием, аликорн медленно надела на себя амулет. Она знала, что произошло. Грубая, варварская, лишённая границ магия. Телепортация через измерения. Настолько мощное и неудержимое заклинание рвёт окружающее пространство на куски, рождая аномалии, выпуская наружу невероятных чудовищ. Именно такой род сильно ослабленной магии использовал Громов и его люди, чтобы проникнуть в Эквестрию. Похожую структуру врат имели и порталы Странника. Но чтобы это не было на данный момент, она готова и теперь ничто не застанет её врасплох. Приободрившись собственным мыслям, Селестия величественно двинулась к Залу Торжеств.
Это её и погубило.
Пять пар ног бесшумно ступали по гравийной дорожке. Живой лабиринт был не менее запутан и труднопроходим, как его аналог из греческой мифологии и если Тесею помогала нить Ариадны, то шедшим друг за другом людям её заменял ПДА. Синяя иконка, в виде идущего человечка, медленно, но верно проходила витиеватый лабиринт, чей вид сверху позволял без лишних затрат искать кратчайший путь к одному из замковых запасных выходов. Просканированное окружающее пространство было как на ладони – “прошитый” умельцами коммуникатор превращался из простого персонального компьютера в неотъемлемый атрибут снаряжения подразделений спецназа.
— На месте, — Громов поднял свободную руку.
На несколько секунд иконка-человечек сошла с ума: её раскрутило так, словно держащий ПДА спецназовец вился юлой. Когда эффект незримой аномалии прекратился, отряд продолжил движение.
— І все-таки даремно ми його відпустили, — Напомнил о своём присутствии Тарас, ворчливо бредущий следом за полковником.
Развилка из зелёных насаждений задержала людей ненадолго: сверившись с электронной картой, Громов повёл отряд налево.
— Я должен был расстрелять их на заднем дворе? Поставить к стенке и как при “Совке” – без суда и следствия? — Не поворачивая головы, спросил Громов. Он был полностью поглощён нахождением маршрута.
Украинец, засопев себе под нос, замолчал. Но ненадолго – через несколько поворотов, Громов вновь услышал из-за спины его голос:
— А ми вам на що? Винен, але якщо у вас рука не піднімається на цих броньованих пушистіков, то можна це завдання призначити кому-небудь іншому. Холоднокровнішому.
Громов остановился, как вкопанный, Тарас чуть не налетел следом. Полковник развернулся в пол оборота, трогая едва зажившую губу.
— Это ты себя, Тарас, более хладнокровным считаешь? — Спецназовец был выше и шире в плечах Громова, будущего не маленьким самим по себе, но под взглядом командира поник, сгорбился. — На полном серьёзе считаешь, что у меня, бывшего опера и Афганского “контрабаса” кишка тонка для этого? Не стесняйся Бондаренко, выкати мне предъяву, время-то для этого подходящее.
Осознавая собственную ошибку, спецназовец рассматривал облепленные глиной мысы своих берец. По фамилии его называли редко, а если и называли, значит допрыгался.
— Виноват, товарищь полковник, — Силясь говорить без акцента, спецназовец едва не поперхнулся.
— Скажи, Тарас, ты воевал? — Уже спокойнее произнёс Громов. — Я не про тыловую волокиту и не про пострелушки на границе. На серьёзной войне был?
— Нет… Никак нет, товарищь полковник. Сами знаете, я из “последней волны”.
— Тогда ты не поймёшь, почему я так поступил.
Вернувшись к ПДА, Громов зашагал дальше. Четверо пехотинцев потянулись за ним. Спустя пару минут, электронная нить Ариадны вывела их к величественному Саду Статуй. Белоснежные фигуры сказочных существ, расположенные по центру лабиринта, словно застывшие актёры театра, замерли каждый в своей величественной, необычной, а некоторые и в довольно забавной позе. Особое внимание привлекало чудовище, напоминающее собранного из частей разных существ кадавра. Этому бы монстру да ещё хирургические швы по нужным окружностям.
— Как думаешь, Бондаренко, что бы нам пришлось делать после смерти всех грифонов? — Как бы, между прочим, спросил Громов, проводя группу мимо ассиметричного уродца.
— Не знаю… Не могу знать, товарищь полковник.
— А ты подумай Тарас, это не сложно.
Синий человечек вновь ступил в живой лабиринт, прежде чем спецназовец тоном тугодума неуверенно произнёс:
— Бежать?
— Правильно Бондаренко, прямо в точку, — Криво усмехнулся Олег, не отвлекаясь, однако, от сенсорного дисплея. — Раз ты догадался, что нам придётся бежать, то ты, стало быть, и знаешь, почему мы не можем этого сделать?
Пехотинец что-то забурчал себе под нос – ему явно не нравилось общаться на уровне детского сада.
— Потому что у нас задание. — Ответил наконец он, на ходу поддев носком торчащий из травы каменный осколок. — Мы должны найти Убийцу.
— Да, — Громов согласно кивнул, но отвернувшийся с обиженной миной Тарас этого не заметил. — Но это только поверхностная причина. Вот поверил бы ты в мой рассказ о разумных единорогах, расскажи я его тебе, скажем, за рюмкой? Не сопи, знаю, что не поверил бы. Мы, люди и не подозревали о существовании других разумных цивилизаций, а если и подозревали – не были до конца уверенны в целесообразности контакта. И мы с тобой, как представители человечества, впервые столкнулись с разумными аборигенами другого мира. Повели, конечно, себя слишком уж спесиво и чересчур вольно, но в целом обошлось, хвалю за находчивость в некоторых моментах. Пусть эти существа приняли нас, даже пытаясь оказать посильную помощь в нашем первостепенном деле, можем ли мы сказать, что знаем их? Понимаем их натуру, восходящую к прошедшим векам эволюции, скрытые от нас завесой тайны?
Громов начал рассуждать вслух, уже не обращая внимания на краткие “угу” и “ага” шедшего позади Тараса. Подействовал ли на него, таким образом, Сад Статуй или виною был проклюнувшийся в памяти разговор с Селестией – этого никто никогда не узнает.
— Мы понятия не имеем, на что способны эти существа, не говоря уже о представлении об их истинном могуществе, ведь мы встречались только с малой частью их контингента и что может быть припасено у них в рукаве – мы не знаем. Но то, что их принцесса знала о нашем прибытии, говорит о многом… Минимум о том, что эти пони не беззащитны. Хотя, честно говоря, больше всех меня пугает этот Убийца, а точнее то, кем он окажется. Подозреваю, что это существо не будет каким-то уникумом, а следовательно, есть и другие подобные хищники. Бондаренко, представь на секунду, что Селестия и Убийца заодно и после того, как мы сбежим, оставив за собой кучу трупов, по всей Земле начнут происходить всплески аномальной активности, а города начнут тонуть в крови. Начнётся война и неизвестно, кто из неё выйдет победителем. В любом случае мне не хочется вписать себя в историю, как развязавшего первую межрасовую войну на истребление идиота. Я видел как идут войны… Видел как и каким образом они заканчиваются и начинать очередное бессмысленное кровопролитие между кем бы то ни было – хоть с пони и грифонами – я не хочу.
Ровный, тщательно выкошенный участок на самой оконечности живого лабиринта прилегал к дворцовой стене. Жестом, приказав солдатам, рассредоточится, Громов достал рацию.
— “Отряд-1”, “Отряд-1”, это “Отряд-2”, как слышно, приём.
Динамики зашипели незамедлительно:
— “Отряд-2”, “Отряд-2”, это “Отряд-1”, слышно ноль пять, приём.
Громов перевесил свою SAM-R на грудь.
— Докладывай.
— По вашему приказанию мы прибыли в указанное на ПДА место. По команде готовы войти внутрь, — Коротко ответила рация.
— Отлично ребята, по окончанию сеанса связи приступайте. По пути к точке сбора придерживайтесь заданного маршрута. Если обнаружат королевские гвардейцы – не сопротивляйтесь и расскажите, зачем вы проникли в замок. При боевом контакте с грифонами делать предупредительный выстрел в воздух и только если это не поможет – стрелять на поражение. Как поняли, приём?
— Принято.
— Всё, заходим. С этого момента соблюдать радиомолчание. Связь только в экстренных, повторяю: экстренных случаях. Как поняли.
— Понял. Они никогда нас не заметят, будьте спокойны.
Прежде чем отключится, Громов помедлил.
— “Отряд-1”… Будьте осторожны.
Пехотинец на том конце не растерялся и весело ответил:
— Это пусть они будут осторожны, товарищ полковник… Спасибо, вы там тоже не натворите дел.
Пристраивая рацию на нагрудном кармане, Громов подошёл к копающемуся в листве Тарасу. Тот как раз нашёл, что привлекло его внимание. Полковник молча принял протянутые останки навесного замка.
— Грязная работа, даже не старались разбить по-тихому. Смят, как от удара кувалдой, — Рассуждал он, рассматривая бесполезную железку. — Кто бы, его не сломал, о тихом проникновении он заботился мало.
— Владимир?
— Куда там, он бы сквозь стену скорее просочился, чем так следить.
— Грифоны?
— И не только.
Громов наклонился к примятым кругляшкам травы. Чётко прослеживалась окантовка от подков; львиные и птичьи лапы тоже были в наличии и в куда большем количестве. — Эх-х, будь тут следопыт с его познаниями, он бы всё по полочкам разложил: кто, сколько, как давно, а так, я могу только заверить, что тут были пони и грифоны.
Пехотинцы переглянулись. Громов с кряхтением встал, отряхнулся.
— Оружие к бою, бойцы. Спускаемся в подвал.
План командира спецназа оказался настолько же рискованный, насколько и простой: разделённый на две группы отряд должен был незаметно проникнуть в замок раньше грифонов, которые могли поджидать их у главного входа. От рождения предусмотрительный Олег предположил скверное развитие событий, в котором Валлар сделает полковника и его людей козлами отпущения. Если этот лорд каким-то образом связан с Убийцей, то такой шаг понятен – после того, как принцессы узнают о преступлениях людей, спасти их сможет только своевременное бегство в родной мир. Но Громов не мог так поступить, ведь тогда Убийца останется на свободе и вполне сможет продолжить свои кровавые гастроли, но это не самое страшное – как поступит разгневанный аликорн, теоретически будь у неё доступ в мир людей – тайна за семью печатями.
Пятеро пехотинцев один за другим спустились во тьму. Закрылась дверь, отрезая последний источник света, но всепожирающая темнота господствовала недолго: десять невидимых окуляров разогнали темень лучше любых фонарей. Выстроившись стандартной цепью, солдаты двинулись по очередному коридору, но на этот раз из бочек и ящиков с яствами. Тяжёлый ПНВ натирал лоб, вдобавок не давая нормально пользоваться КПК. Спецназ шёл вслепую, но благо путь был не особо запутан.
Проходя мимо очередного пахнущего корицей и мятой ящика, Громов ощутил на своём плече тяжёлую ладонь идущего следом пехотинца.
— Власову плохо, — Коротко сказал он.
Рядовой сидел на полу и держался за лоб, у его ног лежал снятый ПНВ. Тарас протянул ему флягу, но тот отрицательно помотал головой.
— Башка раскалывается, — Сквозь зубы процедил он. — Больно. Не могу, хоть убейте.
Громов встал перед ним, слегка пригнулся.
— Тошнит?
— Немного, но это фигня. Вот голова трещит, мама не горюй.
Полковник кинул короткий взгляд на готовых двигаться дальше солдат.
— Так, берите его. Тарас и…
— Не надо, — Власов поднялся, поспешно натягивая на лоб ПНВ. — Я в норме. Какое-то сотрясение мозга меня не остановит.
— У тебя может быть трещина, — Неутешительно сказал полковник. — Завалишься по дороге и не заметишь.
— Как завалюсь, тогда можно и тащить, — Ответил солдат, придерживая, кажущийся тяжеленой каской, налобник. — Порядок со мной, идём дальше.
Громов кивнул.
— Тогда иди замыкающим, но сильно не отставай. Идущий перед ним – оглядывайся временами.
Дальнейшее спокойное шествие длилось недолго – шорох заставил колонну ощетиниться стволами во все стороны.
— Что это? — Прошептал один из спецназовцев выцеливая пустующие своды потолка. — Крысы?
— Скорее кошки… Отряд, прибавить шагу!
В ускоренном темпе, порядком напрягшиеся, пехотинцы пробежали около двадцати метров.
— Стой, — прошипел ведущий Громов.
Почти невидимая в ПНВ лужа обтекала сапог, как река порог. Громов черпнув пальцем с вершка, поднёс налипшую субстанцию к носу. Пахло ягодами и чем-то вроде жжёного сахара.
— Бодяга какаета, — Стряхивая густую субстанцию, проворчал он. — Продолжаем движение.
Последующий путь проходил в относительной тишине – из издаваемых звуков было лишь еле слышное страдальческое мычание Власова и его же изобретательная брань в адрес “сраных кошкоптиц”. Неизвестно с какой стати, барахливший ПНВ выхватывал лишь скромную часть, лежащего впереди пространства, зернясь пуще обычного. Это стороннее воздействие на аппаратуру насторожило командира. Дав условный сигнал, Громов завёл отряд в одно из ответвлений. Расположившись между бочек, пехотинцы взяли под прицел каждый свою область. Громов снял ПНВ, и прикрыв дисплей беретом, включил КПК. Как он и ожидал, никого кроме них на нём не отображалось. Очередной, посторонний шум заставил по-быстрому выключить ненадёжное устройство и нацепить ПНВ.
— Видели что-нибудь? — Взволновано спросил Олег, водя стволов по округлым вершинам заваленных на бока бочек.
Никто ничего не заметил. Сомнения в правильности поступка росли как на дрожжах, но следовать дальше было необходимо. Проявляющиеся признаки никтофобии, легко уступили боязни гнева аликорнов, с их хорошо запоминающейся фразой про “булькающую жижу”. Короткий обмен репликами закончился тем, что было решено идти в обход, по возможности отдаляясь от непонятных шорохов.
— А! Фу, дрянь, фу! — Завопил один из пехотинцев.
Под прикрытием стрелков, полковник протолкнулся к тяжело дышащему солдату.
— Ты чего орёшь, дубина?! Хочешь, чтобы сюда весь замок сбежался! – Максимально тихо и одновременно злобно, прошипел Олег.
Спецназовец, звучно сглотнув, указал себе под ноги.
— Там кровь.
Громов отключив ночное видение, посветил фонарём, куда показывал пехотинец. Лужа была ничем неотличима от первой.
— Никакая это не кровь! — Шикнул Громов, пытаясь унюхать в мешанине запахов, хоть что-то конкретное. — Обычное вино, разлитое здешними любителями подигустировать в одно рыло. Смотри, сейчас докажу.
В какой уже раз, согнув спину, Громов намереваясь обмакнуть в разлитую жидкость палец, так и замер с медленно открывающимся ртом. На него смотрел уместившийся между бочек улыбающийся лошадиный череп с рогом, лежащий на груде обглоданных до белизны костей. За костьми лежала, утрамбованная кучей золотых пластин, броня королевских гвардейцев. Верхушкой служил покрытый чёрными пятнами шлем с растрёпанным плюмажем.
Остальным говорить про находку, пока не стоило.
— Господи, смилуйся, — Дрожащим голосом пробормотал Громов, пружиной выпрямляя спину. — Отряд, назад, все назад, на исходную… Где Власов?
Пехотинцы панически стали вертеть головами, ища пропавшего товарища.
— Да только ж тут был.
— Позади меня шёл.
— Отставить панику, — Скомандовал полковник, заметно ёкающим от страха голосом. — Сейчас быстрым шагом идём старым путём до выхода. Власов, наверное, отстал и потерял сознание. Вопросы не задавать, снять оружие с предохранителя и за мной.
Знакомые щелчки немного успокоили Олега. Выставив перед собой винтовку, он повёл отряд обратно. Следившие за ними грифоны (если это были действительно они) таились уже куда меньше, шурша и скребя когтями то с одной скрытой мраком стороны, то с другой. Переход на бег ничего не дал – копошение во тьме становилось всё громче. Громов на бегу тыкал в трясущийся сенсорный дисплей потным пальцем, осматривая, успевшую просканироваться, местность, пытаясь найти отметку Власова.
Серый кружок выскочил с самого края полей экрана, когда отряд выбежал в широкий, не заставленный всяким хламом, проход. Радости не было. Серый, значит мёртв. В более редких случаях – серьёзно ранен.
— Отряд, в круг! Открывать огонь только по команде! — Рявкнул Олег и как раз вовремя – ПНВ начал барахлить куда меньше и теперь различал маячащие со всех сторон подёрнутые дымкой фигуры.
Образованный круг из-за малого числа спецназовцев походил на кривую “х”. Два автомата, ручной пулемёт и винтовка – всё, чем они могли ответить, способной обрушится на них в любой момент лавине.
— Говорит полковник Олег Громов, — спецназовец взял слово и обратился к окружающей рассеянной зелёным видением тьме. — Командир отряда специального назначения организации С.О.Л.А.Р. Как официальный представитель человечества обращаюсь к вам с просьбой дать нам уйти с миром, мы не заинтересованы в ваших разборках и не собираемся принимать в них какое-либо участие, а так же препятствовать вам. Позволите нам уйти и отпустите нашего человека – никто не пострадает.
Тьма молчала недолго. Безумный хохот десяток глоток дрожью прокатился по подвалу, сотрясая каменный пол под ногами.
— Что смешного?! Над чем они смеются? — Срывающимся голосом спросил один из спецназовцев.
— Над нами, — Проворчал Громов.
Взвизгнул КПК, отмеченная метка Власова начала движение. Громов не рискнул снять ПНВ, но усиливающийся писк говорил, что маячок рядового всё ближе. Что-то звучно шлёпнулось и подкатилось к ногам Громова. Два КПК пищали как резанные. Один в руках полковника, второй во рту безглазой, окровавленной головы.
— ОГОНЬ!!! — Заорал командир спецназа, ловя в прицел первую приобретающую очертание фигуру.
Пламенем и трассерами, четыре вспышки прорезали черноту.
Тёплое, податливое мясо с лёгкостью поддаётся острому клюву Солёная, приятная как нектар кровь струится по подбородку, капает на грудь. Лапы по локоть в Ней, лицо слиплось от Неё, Она повсюду!
Пирующий сектант, почуяв неладное, поднял безразличную морду; с клюва свисали полоски полупрозрачной кожи и мяса. Раздался хлопок, и сектант с развороченной грудью кубарем откатился в окружающую тьму. Сидящий рядом одержимый, резким рывком оторвав очередной кусок побольше, проглотил его и только потом посмотрел на зависшие в воздухе четыре зелёные точки. Его верхняя часть туловища лопнула как переспевший плод. Последний, с ног до головы замаранный кровью безумец, не обращая внимания на смерть товарищей, продолжал с жадным чавканьем пожирать остатки разодранного горла. Во тьме подёрнулась короткой молнией полоса, секундой позже пригвоздившая пожирателя к полу. Тот, вздрогнув, распластался на недоеденном теле.
— Таркус, проверь помещение на наличие других одержимых, я осмотрю тело, — Прозвучал искажённый динамиками голос.
Два глаза-фонарика едва заметно снизились, а затем вернулись в начальное положение – их владелец утвердительно кивнул. Тяжёлые шаги удалились.
Выдернув искрящийся силовой меч и поддев воняющее падалью и горелым мясом тело, Зигфрид отбросил его от служившего пищей мертвеца. Визор приблизил изображение, фокусируясь на искажённом в ужасе, бледном, как мел лице. Чёрная броня, тип которой никогда не использовался кадианскими силами, лохмотьями торчала в разные стороны. В распоротом животе плавали обломки костей и части внутренностей. Горло было разорвано до такой степени, что голова лежала почти отдельно удерживаемая частично раздробленными шейными позвонками.
Это не Имперский гвардеец, подумал Зигфрид, тщательно всматриваясь в человеческие останки. Это определённо был человек, но в незнакомой Астартес форме, отдалённо напоминающую облегчённую панцирную броню Адептус Арбитрес. Десантник заметил промокшие насквозь рваные лямки вещмешка. Поддев их огромным, заключённым в керамит пальцем, Зигфрид слишком сильно дёрнул рукой, и хиленькое тельце резко дёрнулось. С хрустом, голова отвалилась окончательно. Поморщившись под шлемом, Зигфрид продолжил освобождать мертвеца от его ноши. Делать подобные манипуляции такими ручищами было проблематично, и десантнику приходилось действовать с хирургической точностью. Получилось: перевёрнутый труп, наконец, расстался со своей ношей. Вещмешок не был подписан и вдобавок почти пуст – в нём была лишь прозрачная папка под документы и какой-то спрессованный мусор, до смерти явно бывший личными вещами покойного. Отбросив опустевшую тару, Зигфрид начал изучать папку. Её он просто осторожно разорвал по контуру. К его удивлению в ней не было ничего, что могло бы помочь установить личность загадочного мертвеца. Папка под завязку была забита набросками рисунков: поля и прогинающиеся под ветром деревья, соседствовали рядом с каменными пещерами в глубоком болоте; частично затопленная гать вела к прекрасному белому замку на горе, а железная дорога исчезала в безбрежном океане. Но последний рисунок заставил Астартес позабыть обо всех предыдущих сюрреализмах, ведь теперь на него смотрел профиль той самой принцессы, встреченной ими в замковых подземельях. Контуры аккуратной мордочки были блёклыми и успели затереться, было видно – художник оставил портрет на доработку. Зигфрид ещё раз взглянул на мертвеца, но, как и полагалось, вместо художника увидел лишь объеденное со всех сторон тело. Неподалёку лежало и его оружие – примитивной работы револьвер, модели которых использовали лишь на самых отсталых и бедных планетах. Убитые из этого “архаизма” сектанты валялись поодаль. Их плотью тоже не побрезговали.
Кто бы это ни был, он и ему подобные им не враги или, в крайнем случае – не союзники Дрогану.
— Капитан, вы должны на это взглянуть! Святая Терра, это отвратительно! — Позвал Таркус совсем неподалёку.
Зигфрид незамедлительно направился к тактическому десантнику. Рисунки опавшими листьями рассыпались по полу, некоторые, попав в особо крупные кровавые лужи, тут же в них тонули. От веса запрыгнувшего десантника, помост предостерегающе заскрипел.
— Отвратительно, — Повторил Таркус, в подтверждение своих слов, показывая находку.
Горелый металлический каркас в форме символа Хаоса лежал в сторонке, как надоевшая ребёнку игрушка. Но пьедестал был на месте: утрамбованная колонка мяса, разноцветных шкур и оскалившихся костей, до сих пор истекала кровью. У её подножия дымились опалённые куски некогда живых существ.
— Вот, — Таркус протянул Зигфриду тонкую металлическую пластинку на цепочке, как и всё вокруг перепачканную алой жижей. — Это лежало у самого основания, рядом с останками жертв. Жетон гвардейца, одного из предателей.
Капитан поднял жетон на уровень глаз, но даже его усиленное бионикой и визором зрение, не смогло разглядеть на оплавившейся поверхности имя или хотя бы порядковый номер бывшего владельца.
— У сектантов было достаточно жертв для ритуала и слишком мало боеспособных солдат, чтобы жертвовать своими сослуживцами — Зигфрид указал на очертания продолговатого черепа в середине пьедестала. — Думаю, гвардеец, которому принадлежит жетон и мёртвый человек внизу – были такими же врагами ренегатов, как и мы с тобой.
Если бы Таркус был без шлема, его неприкрытое сомнение красноречиво выразил бы один лишь взгляд.
— Единственный гвардеец-лоялист и группа свалившихся с неба сепаратистов, звучит очень неубедительно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, капитан.
— Может не единственный, — Возразил Зигфрид, сжимая в широкой длани жетон. — Может на этой забытой всеми живыми и почившими планете, ещё есть верные войны Империума, кроме нас. — Он указал вниз, где лежало тело. — Не знаю, кто эти солдаты, но они, как и мы, сражались с бандой Хаоса, и там лежат двое убитых тем человеком сектантов. И гвардеец, ставший частью этой мерзкого проявления безумия погиб не за Тёмных Богов, а за Императора.
Таркус надолго замолчал, размышляя о чём-то своём. Зигфрид, следуя мимолётному порыву, прикрепил жетон к гарде на манер темляка, и двинулся по помосту, вглубь подземелья. Тактический десантник поспешил следом. Подземелье оканчивалось и одновременно только начиналось: разобранная кладка стены, настолько широкая, что двое Астартес могли войти в неё бок о бок, не соприкасаясь плечами, открывала путь в очередную неизвестность. Вот он, чёрный ход Кантерлота, только послужит он совсем наоборот – благодаря ему никто не покинет замок, но зато многие проникнут внутрь. Проверив оружие, десантники вошли. Первое впечатление оказалось обманчивым – подкоп сделали безалаберно. Совсем скоро неровный туннель сузился, и Астартес пришлось двигаться друг за другом, а затем и вовсе боком, попеременно расширяя “кишку” самостоятельно сбивая кулаками особенно мешающие каменные огрызки.
— Капитан, — Таркус хоть и шёл следом, но цеплялся за корявые обломки не меньше своего боевого брата, поэтому работать руками и ногами ему приходилось не меньше. — Вы до сих пор считаете, что за всем этим стоит именно Дроган?
— Нет, — Натужно ответил Зигфрид, сбивая плечом огромный искусственный сталактит. — Дроган и Ферразиус Кэйрон. За всем этим стоят эти двое, и никто больше.
Цоканье золотых накопытников разбегалось по дворцовому коридору звоном колокольчиков. Она определённо слышала крики. Бежать сломя голову не подобало статусу “принцессы” и правительнице всей Эквестрии, но когда мёртвую тишину прорезает чей-то вопль, невольно забываешь нормы этики. К возобновившимся крикам прибавились звуки, принцесса прислушалась и определила, что упало нечто большое – заставленный под завязку трапезный стол с едой, к примеру. Одни из множества ведущих в Зал Торжеств врат, выросли из-за очередного поворота. Шум усилился, стал более глухим: громко произносимые в разнобой слова на непонятном языке; крики боли и страха; свист рассекающей воздух, плоть и мясо стали. Ужас холодной грязью облепил аликорна.
Насколько хорошо вы знаете Ферразиуса Кэйрона, больше известного как Странник?
Приоткрылась одна из створок, слова на неизвестном языке превратились в такие осмысленные и знакомые “нет”, “прошу”, “умоляю” и “не надо”! Много было слов, но только эти она успела услышать, прежде чем в образовавшийся проём втиснулась закрытая стальным шлемом грифонья морда. Хищно изогнувшись, она приметила обмершую от страха Селестию. Каркнув, грифон вышел полностью, и принцесса увидела сжимаемую в правой передней лапе палицу с тёмно-алым навершием, между маленькими шипами которого болтались смятые клоки гривы и шерсти. Ещё один грифон вышел следом. У него не было оружия, кроме красных по самые локти передних лап. Третий волок за собой огромный щербатый молот. За этой троицей вышло ещё несколько не менее жутко выглядевших грифонов, и последний из них небрежно лягнул створку. Та послушно захлопнулась, весь шум снова стих и стал едва слышен.
Насколько хорошо вы знаете Ферразиуса Кэйрона, больше известного как Странник?
Вся история Эквестрии была написана миром и процветанием; сотни лет её подданные не знали хлопот и печали, и даже самые открытые конфликты удавалось уладить относительно спокойно и почти без жертв. Заключения союза с Северным Королевством Грифонов оказалось большой ошибкой, этим дикарям нельзя было доверять, и летописцы занесут это событие в Королевские Анналы, как единственный массовый случай кровопролития на территории Эквестрии. Единственный, потому что Селестия не допустит последующего.
— Бросьте оружие и падите ниц! — Кантерлотский Церемониальный Голос волной прошёлся до дверей и обратно. — Вы ощутите на себе мой гнев, но если сдадитесь – сохраните свои жалкие жизни и глупые головы!
Мятежники, растянувшись широким полукругом позвякивая металлом, побрели к аликорну. Замковый закуток был широким, но коротким, поэтому окружить одинокую принцессу было делом нескольких секунд.
Они меня не боятся, поняла Селестия. Они вообще ничего не боятся. Те из мятежников, кто был без закрытого шлема, смотрели на неё пустыми белёсыми шарами глазных яблок. Круг замкнулся и начал сужаться.
— Стойте, Именем Матриарха и Чести! — Крикнула Селестия, рассчитывая на благородство бунтовщиков. Напрасно. Грифоны даже не сбавили шагу. — Подойдёте ближе – падёте!
Один из бывших латников какого-то лорда заносил осадный топор с алым маслянистым лезвием, другой – что шёл рядом – резал собственное лицо когтями.
Это сон, ужасный сон. Она переволновалась, устала и заснула стоя, прямо как её верные гвардейцы. Это сон, сон, а во сне можно делать всё.
Воздух вокруг аликорна поплыл, а затем принцесса вспыхнула, как огромный факел.
— Стойте, это моё последнее слово! — Прогрохотал ифрит.
Грифоны не остановились, и едва коснувшись плечами, исчезли в поглотившем их куполе огненной новы. Пламя утихомирилось: огненная грива вновь стала многоцветной и едва колышущейся на зримом только немногим ветру; крылья спокойно сложились по бокам и больше не служили пламенными руками, ноги – уже без позолоченных накопытников – были с сероватым налётом пепла. Селестия согнулась и громко выдохнула. Ей казалось, что её сейчас вырвет. Комок в груди потихоньку рассасывался, но из послеубийственного потрясения её вывели куда раньше.
Хлоп-хлоп-хлоп!
Шмякающий звук раздался совсем рядом, почти над самым подрагивающим ухом, хотя его источник стоял в самом дальнем углу коридорчика.
Хлоп-хлоп-хлоп!
Мягкие конечности пришельца продолжали соприкасаться друг с другом, и похоже, не собирались останавливаться никогда.
Что вы знаете о Ферразиусе Кэйроне, больше известного как Странник?
Во рту горчила желчь. Хлопающее стоящее на двух прямых ногах существо взялось неоткуда. Несколько секунд назад его там не было. Аликорн развернулась, пытаясь не показаться усталой. Развернулась и облегчённо опустила голову.
Человек был не в своей восточной одежде, но не узнать его добродушное лицо, со слегка раскосыми глазами, было невозможно. Кеттариец был одет в громоздкий кожаный плащ с высоким воротом, чёрные ботфорты. Грудь защищал ребристый выпуклый нагрудник, а ноги – необычного вида набедренники. От него исходила Сила.
— Джуффин! Сэр Джуффин, вы не представляете, как я рада вас видеть! — Просияла принцесса, но что-то удержало её от попытки подойти к магу. — У меня к вам столько вопросов, но на это нет времени.
— Отчего же нет? — В привычной для себя манере, кеттариец улыбался своей заговорческой улыбкой, словно планировал очередную шутку или розыгрыш. — Времени у нас предостаточно, поверьте мне, ваше высочество.
— Джуффин вы должно быть только прибыли и не в курсе… — Неуверенно забормотала принцесса, но было перебита.
— О, что вы, ваше высочество, это отнюдь не так. Я нахожусь в замке уже довольно приличный срок.
Аликорн склонила голову набок, всем естеством улавливая издёвку, но маг продолжал невинно улыбаться.
— Значит, вы слышали звуки боя? Слышали крики и видели грифонов-мятежников?!
Человек кивнул с таким видом, словно это его вина.
— Видел, ваше высочество. Всё видел.
— Тогда помогите мне! — Отчаяние уступило место чутью, Селестия перешагнув горки пепла, подошла к магу. — Я… Я боюсь, что не справлюсь. Джуффин, льётся кровь моих подданных, а я даже не знаю почему! Стража не поможет, грифонов слишком много, а нас только трое. Сэр маг, я прошу у вас помощи найти свою сестру и защитить замок, и моих маленьких пони. Вместе у нас будет шанс! Сестра, моя ясная звёздочка, где-то совсем рядом, я чувствую это, вы, как заклинатель должны понимать, что у нас с ней это больше чем просто родственная связь. Я чувствую как ей больно, но и чувствую её прерывистое дыхание совсем рядом. Джуффин, помогите мне, моему народу и моей сестре, и я награжу вас, чем только пожелаете.
Маг улыбался, но теперь с… Наслаждением.
— То, что мне требуется, вы не сможете дать, по крайней мере, добровольно, а остальное, такому как я – без надобности. Вы замечательная правительница и будь на моём месте кто-нибудь другой, его непременно могли тронуть ваши слова. Но не меня. Мой ответ: нет.
Селестия поражённо глядела на человека, с лёгкостью подписавшего смертный приговор сотням и сотням неповинных пони.
— Но почему?! — Только и смогла спросить она. Слёзы щипали глаза, сил оставалось очень мало.
Маг развёл руками, как проваливший номер фокусник, при этом продолжая улыбаться.
— Как говорили в одном из миров: ”Прости, но мы с тобой по разную сторону баррикад”.
Принцесса среагировала слишком поздно – выброшенная вперёд рука сжалась в кулак. Аликорн отпрыгнула назад, но человек и не собирался наносить удар. Как только костяшки побелели от напряжения, горло Селестии сжалось с такой силой, что кровь моментально прилила к вискам. Очертания колдуна заплясали и завертелись, и пущенное наугад заклинание лишь распылило стоящую в паре метров от человека вазу. Лёгкие разрывало от недостатка воздуха, рог вовсе не чувствовался, ноги оторвались от мраморного пола.
— Вы удивили меня, ваше высочество, — Голос Джуффина пробивался сквозь посторонние шумы беспрепятственно. — Такая Сила и такая глупость. Безграничный, деструктивный потенциал заключён в столь хилую, недостойную подобного могущества обёртку. Возможность усилием воли двигать космические тела и испепелять миллиарды неугодных, находит своё пристанище на службе у говорящих лошадей, неспособных даже раскусить простейшую интригу. — Селестия задыхалась, но не оставляла попыток к сопротивлению, однако всё что ей удавалось – бешено дёргать ногами во все стороны. Маг не удостоил это смехотворное зрелище внимания. — Но сегодня, ваше высочество, это, должным образом, закончится. Медленно угасающий источник могущества станет моим и только моим, а вас ждёт перерождение и возможность пережить цикл жизни с нуля. В какой-то мере вы не умрёте, да вообще в какой-то степени никто из нас не умирает – души у всех одинаково бессмертны. Я не жестокий – мне это ни к чему. Вы хотите что-то мне сказать?
Магическая хватка ослабла ровно настолько, чтобы Селестия могла сказать одно лишь слово.
— От… Отпусти… — Хрипела она. Ещё немного и её глаза закатятся став точными копиями глаз бунтовщиков.
С трудом приходящая в себя аликорн, только сейчас поняла, что висит вверх тормашками, но маг уже дал ответ.
— Как пожелаете, — Учтиво поклонившись, он разжал жилистый кулак.
Спину обожгло от удара, но сознание она потеряла от другого. Коридорчик вновь наполнился гамом. Лёжа на боку, шумно фыркая и раздувая ноздри, она увидела свою сестру, свою маленькую Луну. Край глаза зацепил тёмно-синее безвольно волочащееся за одним из мятежников тело, тащимое им за ногу. Не находящий выхода гнев сжёг последние силы, и принцесса Селестия медленно смежила веки.
Насколько хорошо вы знаете Ферразиуса Кэйрона, больше известного как Странник?
Дворец не охранялся. Необычная компания из десяти стражников и двух дозорных остановилась посередине огромного пустующего вестибюля. Чистые, но несколько мятые геральдические знамёна кланов были единственным намёком на то, что в округе ещё теплится жизнь.
— Куда все подевались? — Спросил Олаф, выходя вперёд, оглядывал пустующее помещение. — Даже королевской гвардии нет.
— Не нравится мне это, — Морс встал, рядом бросая подозрительные взгляды с одной галереи на другую. — Гвардия должна быть всегда, уж такая, какая есть. Гвардия защищает замок, так было во все времена.
— Слуг тоже не наблюдается, — Алистер примкнул третьим, но в отличие от остальных смотрел себе под лапы. — Все словно вымерли.
Расставшись с пустующим городом, они встретились с пустующим дворцом. Казалось, в один миг все просто взяли и провалились сквозь землю, оставив незадачливо озирающихся грифонов любоваться своим наследием.
— Идём дальше, — Придерживая висящий на поясе меч, Олаф пошёл к широко распахнутым дверям. — Быть того не может, что здесь никого нет. Парни, оставайтесь тут на случай, если кто появится. Мы с дозорными поглядим, что там дальше.
Ларс как обычно начал возражать, но под тяжёлым взглядом Вестфорда поперхнулся на полуслове. Оставив стражников, трое грифонов прошли в раскрытую дверь. Всё это время Морс ощущал на себе и своих спутниках чьи-то взгляды, но делиться опасениями не имело смысла – кроме пони следить за ними было некому. И всё же это настораживало. Начались позолоченные ступеньки.
Их встретила обычная пустующая приёмная. Широкий стол со стопкой пергамента и пером в чернильнице был единственным представителем интерьера, не считая вездесущих знамён.
— Да куда все подевались? — Олаф обошёл комнатушку, заглянул под стол, осмотрел вделанный в стену декоративный светильник.
— Не знаю, — Вестфорд прошелестев кипой и убедившись, что все листы пусты, оставил это занятие. — Зато теперь можем поговорить.
Стражник приступил к изучению выдвижных ящичков.
— О чём нам с вами говорить? Мы едва знакомы.
— Сам знаешь о чём, солдат, — Морс пинком задвинул ящичек, едва не прищемив Олафу один из когтей. — Почему ты хочешь убить Валлара?
— Это моё дело, — Прорычал стражник, разворачиваясь к дозорному узкой забральной щелью. — Не ваше.
— А вот и нет – моё. Это связано с Астрид? Парень, я её отец. Скажи мне, что произошло там, в особняке.
— Ничего.
— Лжец! — Рявкнул Вестфорд смахивая со стола пергамент, разливая чернила. — Ты нагло мне врёшь сопляк, это видно даже через напяленную тебе на лицо железяку!
— Да пошёл ты в…
Лязг стали прервал готовую яростную тираду. Стоявший в стороне Алистер попятился от дверей, доставая из ножен меч и закрываясь щитом. Вестфорд перемахнул через стол, в полёте доставая из-за спины стальной двуручник. Олаф зарядил арбалет. Оказавшийся ближе всех к проходу, Морс чуть не столкнулся с влетевшим в комнату Ларсом. Он был без оружия.
— На нас напали! — Орал он. — Воины Валлара, десятки, сотни… Мы все ум… КХА!!!
Ларс захрипел и посреди его синей нагрудной брони вырос загнутый лепесток. Сектант с лёгкостью подняв проткнутого стражника, с размаху швырнул его вместе с глефой в целящегося в него Олафа. Морс, сделав один точный выпад, погрузил клинок в живот по самую рукоять. Меч увяз как в трясине. Одержимый – грифон с раскрашенной пурпурной краской для перьев чёлкой – захохотал, и взмахнул лапами, пытаясь поразить незащищённые глаза дозорного. Морс увернулся и отпустив рукоять, поочерёдно ударил двумя передними лапами по морде отродья. Удары пришлись на клюв, хрустнуло. Захлебнувшись слюнями и кровью, сектант перестал хохотать и попытался ударить в ответ, но Вестфорд поймав снова направленные в глаза когти, вывернул жёлтую лапу и оттолкнул от себя сектанта. Тот отшатнулся, попятился к краю лестницы, и этого мига было достаточно – вложив в заднюю лапу всю массу, Морс пнул одержимого в кровоточащий живот, чуть выше торчащей рукояти. Тот дико воя полетел с лестницы, с каждым кувырком всё больше распарывая себе пузо намертво засевшим клинком.
Морс застыл в дверях, не веря в происходящее. Измена! Предательство в самом центре страны гармонии, в самом её сердце, под самым носом у Селестии. Четверо или пятеро оставшихся стражников с трудом отбивались от наседающей со всех сторон красной орды, в воздухе свистели болты и выли копья. По золотым ступеням, оббегая мёртвого собрата, на Морса неслись минимум две дюжины кровавых грифонов, часть пикировала с высоких сводов потолка разбрызгивая осевшую на растопыренных перьях чужую кровь.
— Алистер, живо найди, чем забаррикадировать двери! — Морс с усилием сдвинул непослушные створки вместе. — Проклятье, у них даже засова нет!
Резные ручки заходили в разные стороны, Морс зарычал, напрягая мускулы, с титаническим трудом удерживая их вместе.
— Алистер… — Задыхаясь от натуги, Вестфорд скользил лапами по полу, теряя точку опоры.
Вырванная с корнем гардина протиснулась между ручек, обдирая чешуйчатые лапы Морса и слои золотого напыления. Дозорный отступил от прогинающихся под весом напирающих сектантов створок. В образовавшуюся щель пролез наконечник, затем часть древка. Поймав шарящее копьё, Морс вытянул его на себя, а затем, развернув, так же резко и жёстко вогнал обратно. Застрявшее древко затряслось, а затем исчезло. Напор слегка стих, зато ору прибавилось.
— Ты как? — Спросил Морс у рыцаря Ордена. Кажется, все только что выполненные им действия были совершены на чистом автомате. Сам Алистер просто не успел понять произошедшего.
— Нормально, — Соврал Алистер, не сводя взгляда с трещащих дверей. — Чего не скажешь о наших попутчиках.
Олаф стоял на четвереньках, дрожащими лапами закрывая чудовищную колотую рану на груди друга. Ларс лежал на спине, дёргая крыльями, словно пытаясь нарисовать на невидимом снегу бабочку, всё тело била судорога. Обломок глефы валялся неподалёку, её отломанным лепестковым лезвием Олаф резал на куски свой поношенный плащ. Свой, Ларс, должно быть, потерял в неразберихе. Несколько разбухших, как пиявки старых лоскутов, с чавканьем упали на пол неподалёку.
— Ларс, дружище, держись не умирай, — Бормотал он, срывая плащ окончательно. — Всё будет хорошо, я тебя не оставлю.
Морс присел рядом, хмуро оглядывая зажатую бесполезными тряпками рану. Плохо дело. Повреждения не смертельные, но лечить стражника, нет ни средств, ни времени.
— Нам на звено выделяют одно целебное зелье, — Не глядя на дозорного, Олаф менял мокрые тряпки на сухие, заикаясь и хлюпая. — У других стражников есть минимум два зелья, нам нужно достать хотя бы одно.
— Все кто за дверью – мертвы или будут убиты с минуты на минуту, — С сочувствием сказал Вестфорд. — Жаль, что вы, парни попали под раздачу.
— Надо пойти туда и забрать зелье или Ларс умрёт! Мне даже нечем остановить кровотечение, все медикаменты были в общей сумке!
— Откроем двери – перебьют нас всех!
Олаф затравленно оглянулся на грохочущие от ударов золотые створки. Ларс замычал и заскрежетал клювом
— Я его не оставлю, — Упрямо повторил стражник. — Должен быть способ ему помочь.
— На твоё счастье он есть.
Олаф оглядел рыцаря, на которого кивнул Морс.
— Чем он может помочь?
— Это рыцарь Ордена, сынок. И он смог вытащить меня с того света, благодаря сам догадываешься чему. Понимаю, звучит нелепо, но это правда – меньше дня назад меня утыкали болтами, как ежа, а ведь по мне и не скажешь.
Олаф, потрепав друга по плечу, поднял голову на Алистера.
— Значит, ты сможешь ему помочь?
— Прости, не смогу, — Дал совершенно неожиданный ответ рыцарь.
Вестфорд скривил морду от неожиданности. Нападение сектантов в самом центре Кантерлота и вполовину не удивило его так, как заявление Алистера.
— Что это значит, огнепоклонник? Он не ранен в горло, внутренние органы почти не повреждены. В сравнении с моими старыми ранами, эти – пустяк!
Рыцарь отрицательно замотал головой:
— Не могу.
— Дурак, ты что, стесняешься?! Бессменный Матриарх, нас вот-вот вырежут как скот, а он стесняется! Олаф, отойди и отвернись…
— Не в этом дело, — Алистер с трудом выговаривал каждое слово. — Я не могу воскрешать мёртвых. Нет у меня такой возможности, никогда не было и не будет. Это просто красивая сказка, основанная на старом погребальном ритуале наших предков. Специфичном ритуале, взятый Орденом за основу для церемоний отпевания мёртвых. Найдя ваше бездыханное тело, я внёс его в дом, влил в рот часть зелья, промыл раны, но больше ничего не мог сделать. Тогда я решил, что вы умерли и прежде чем покинуть вас, я попрощался с вами согласно старым традициям. Знайте, когда ваша грудь заходила ходуном, а закостеневший клюв с шумом начал втягивать воздух, моему страху не было предела. Совладав с собой, я остался ждать, когда вы придёте в себя окончательно. Не знаю, что вновь вдохнуло в вас жизнь: чудо, крепкий организм или же всё-таки ваша граничащая с безумием упёртость, но я хочу сказать одно – я вас не воскрешал. Я не умею воскрешать мёртвых, как не умеет никто из ныне живущих.
Жалобно застонала гнущаяся под давлением гардина. Морс едва это услышал. Всё его сознание было поглощено одной мыслью: ”Что, тогда, мать вашу, вернуло его к жизни”?
— Ты обманул меня… — Вздохнул он, отворачиваясь от начинающего обречённо хрипеть стражника.
— Только чтобы вернуть ваше доверие! — В сердцах крикнул Алистер. — Я совершил ужасную ошибку, которую вы мне никогда не простите, но если бы… Если бы вы стали обязаны мне жизнью…
— Это уже не важно, — Хмуро отчеканил Морс, поднимаясь на задние лапы и проверяя наличие второго меча за спиной. — Если не найдём выход – некому будет обязывать наши жизни. Олаф, ты был в замке до этого?
Стражник молчал, сидя подле переставшего шевелится друга.
— Можно попробовать сбежать через окно, только и нужно, что разбить стекло, — Предложил Алистер.
— Не лучший план, — Морс кивнул на огромное ничем не примечательное окно с дорогой рамочной отделкой. — Если одержимые решили устроить резню в замке, то об окнах подумали в первую очередь. Оставим его как запасной вариант.
Приглушённый лязг заставил Морса обернуться – это Олаф поднял забрало. Глядя на понурое лицо с синими ободками на заморский манер, так любимый молодёжью всех сословий, Вестфорд понял, что обозвав стражника “сопляком”, не сильно преувеличил. Год назад, от силы два, парень праздновал своё совершеннолетие.
— Если нам повезло, есть и другой выход, — Прикрыв окончательно остекленевшие глаза Ларса, старший стражник поднялся на задние лапы. Его напряжённая фигура в запачканных доспехах наталкивала на мрачную решимость. — Будучи под командованием Дайга Фон Венгельхольма, мы слышали от него же, что весь кантерлотский замок испещрён тайными ходами используемые прислугой и в редких случаях королевскими солдатами. О них знают немногие, и даже Дайг перестал потом о них упоминать, поняв, что сболтнул лишнего. Скорее всего, он есть и тут.
— Знаешь как их “нащупать”? — Спросил Морс.
Стражник, молча, подошёл к декоративному светильнику и опустил его, как простой рычаг. Ничего не произошло.
— Это не хорошо, — Хмуро прокомментировал Вестфорд.
Ор за дверьми нарастал, ручки дрожали и готовы были вот-вот покинуть пазы. Морс раздосадовано сплюнул и достал серебристый клинок, не желая расставаться с вновь обретённой жизнью так дёшево. Алистер встал рядом со своим массивным каплевидным щитом. Олаф вновь прицелился из арбалета.
Часть стены бесшумно отъехала в сторону, дохнуло прохладой. Грифоны оглянулись на нежданную удачу. Морс пришёл в себя первым.
— Чего вы на него смотрите? Забегайте!
Алистер скользнул в узкий лаз быстрее всех, Морс задержался, оглянувшись на пытающегося взвалить на себя мертвеца, Олафа.
— Оставь своего друга, парень, мы сделали всё, что смогли. Мёртвые мятежникам ни к чему, а нас могут задержать.
Сначала ему показалось, что юный грифон проигнорирует его совет, но Олаф колебался не долго: уложив тело и накрыв застывшее лицо остатками плаща, он скрылся в лазе следом за рыцарем. Прежде чем последовать за ними, Морс вернул светильник в исходное положение, а затем одним ударом срубил его под корень. Стена стала возвращаться на своё законное место куда быстрее, чем отходить до этого в сторону, чуть не прищемив хвост последнему, скрывшемуся в своём чреве грифону.
Глаза привыкали к темноте, спина ныла от напряжения. Встав на непривычные четвереньки, Морс огляделся: обычный туннель внутри замковых стен, позволяющий слугам, словно рабочим муравьям, быстро преодолевать огромные расстояния между ярусами дворца.
— Ох, вы успели, — Алистер сидел неподалёку, переводя дыхание. — На миг мне показалось, что вы собрались остаться и дать бой всей армии Валлара.
— Где стражник?
Алистер вжался в стену. Морс понял намёк и втиснувшись мимо рыцаря, прошёл чуть дальше. Олаф лежал на спине и задумчиво глядел на увешанный гирляндой паутины низкий потолок.
— Они все мертвы, — Холодным, как воздух вокруг, голосом проговорил он, когда Морс остановился неподалёку. — Все мои друзья, товарищи… И ради чего? Ты знал, на что мы идём?
— Нет, — Солгал Вестфорд, прислоняясь к стене и сквозь чёрное одеяние, ощущая ребристый камень. — Валлар способен на многое, но ТАКОГО я даже от него не ожидал. Я думал, он провернёт пару махинаций, может, спровоцирует мелкий международный скандал, но вооружённый переворот в стране, с которой мы столько лет налаживали дружественные связи… Это слишком даже для Валлара.
— Так какая у него цель? — Стражник вскочил на ноги, стукнулся головой и зашипел. — Как только Эквестрия опомнится от удара, их принцесса сотрёт наше королевство в порошок, как естественного агрессора! Погибнут сотни тысяч: мужчины и женщины, птенцы, старики и калеки, огненный шторм не пощадит никого!
Осознание настоящего плана Валлара впилось Морсу иглой под кожу. Только полный безумец собирается спровоцировать подобное. Безумец или раб Хаоса. Стражник так и не понял, что попал почти в точку. Морс думал несколько иначе.
— Матриарх милосердная, он этого и добивается! Великая жертва, о которой говорил Индрик, это не кадианские солдаты, это все мы! — Волнение выдавало в дрожащем голосе чистейший без примесей страх дозорного.
— Что? Что за жертва? Кто такой Индрик? Какие ещё “кадианские” солдаты? Объяснись!
Морс отмахнулся, по его лицу было видно, что ему сейчас не до рассказов.
— Ты знаешь, как добраться до Тронного Зала? — Спросил Морс.
— Точно нет, но Дайг говорил, что к нему ведут большинство туннелей. Велика вероятность, что мы выйдем к Тронному Залу, даже не зная дороги.
За спиной уже маячил Алистер, взгляд Олафа требовал немедленных объяснений, почему погибли его друзья. Морс утёр пот со лба, смявшиеся перья липли к шершавой лапе.
— Нам необходимо немедленно двигаться дальше. Если удача на нашей стороне – встретим Селестию и убедим её, что не все грифоны замешаны в бунте. А если и справедливость – ещё раньше мы встретим Валлара и прикончим его до того, как ему удастся осуществить задуманное.
Олаф согласно кивнул и опустил забрало.
— Понимаю. Разъясняться некогда, а время поджимает. Я с вами, но условия те же: Валлар мой.
Глухой звон падающих на пол гильз аккомпанировал непрекращающейся стрельбе. Вспышки очередей вспыхивали яркими порезами на теле тьмы, словно это был один единый враг, с которым безуспешно пытались бороться столь скудным источников света. Огненным клинком, оставляющим глубокие, но быстро затягивающиеся раны.
Отряд спецназа двигался как единое целое, в нужный момент, прикрывая друг друга или открывая шквальный огонь в нужном направлении. Со стороны это выглядело как движение четырёхконечной шестерёнки – не идеальное и кривоватое из-за малого числа зубцов, но всё же исправно продолжающее работать.
ПДА наскоро вывел на дисплей кратчайший путь, вдобавок определив грифонов как “Мутант” пометив их красными точками. Точек было много и не гасни она одна за другой, Громов не был бы уверен, что они вообще в кого-то попадают.
— Шесть часов, большое скопление противника!
Громов развернулся в указанном направлении и разрядил остаток обоймы самозарядной винтовки. Обойма была предпоследняя. Но и это едва ли помогло: несколько серых точек отделилось от основного “роя”, но основанная масса неумолимо приближалась к середине экрана.
— Прекратить огонь! Отходим за мной, не отставать! — Закричал Громов, закидывая за спину разряженную винтовку и доставая пистолет, чтобы спокойно держать ПДА. — Бегом марш!
Сердце колотилось так, что чуть не вырывалось из груди. Только желание выжить и накопленные за время бесчисленных операций боевые навыки не позволяли пучине отчаяния поглотить командира спецназа с головой. Он и не подозревал, что человек вообще может НАСТОЛЬКО испугаться. Звериные завывания, крики и стрельба – это был лишь фон. Настоящий ужас шёл из глубины сознания самых сокровенных кошмаров, где страх быть растерзанным несуществующим чудовищем, брал вверх над более привычными опасениями, к которым так привыкли обычные люди.
Свет толстым прямоугольником падал на растрескавшийся кирпичный пол. Спецназовцы, как один стянули свои ПНВ. Добрались – выход из подвала вёл во дворец, а не наружу, но это был единственный ближайший проход, до которого они и так еле добежали. Громов в очередной раз глянул на дисплей, убедился, что вне кошмарного подземелья никого нет, зато красные точки за их спинами прибывали с невероятной скоростью.
— За мной, на свет! — Выкрикнул Громов, усиленно двигая немеющими ногами, продвигаясь к спасительному ходу.
Выбежав в просторный и светлый зал, спецназовцы радовались недолго – закрыть за собой проход было нечем. Сорванная с петель грубая обитая железными пластинами, дверь была аккуратно прислонена к стене совсем рядом. Сообразить, к чему это вело, смогли все, даже тугодум Тарас. Высокий потолок, широкий холл – раздолье для превосходящих численностью грифонов. Если они прорвутся, спецназ сможет не рассчитывать на свою выучку и автоматическое оружие – только на быстрые ноги и это до первого прицельного залпа арбалетчиков. Внизу по ним уже пытались стрелять и несколько болтов даже почти попали, пролетая в опасной близости от пехотинцев, но там на их стороне была тьма, пугающая, зловещая, но всё же мешающая вести точный огонь противникам тактическая излишка.
— Пулемёт в стационарное состояние, стрелки по бокам! Как только высунут свои рожи наружу – открывать огонь! Бить одиночными, пулемётчик очередями, беречь патроны, и если мы родились под счастливой звездой – эти твари кончатся быстрее, чем они. — Раздал приказы Громов, поспешно перенастраивая встроенный в гаджет радар. — У меня осталась одна обойма винтовки и две к пистолету, пользы от меня будет немного и недолго. Задержите их в проходе, а я попробую найти место, через которое можно хоть как-то отгородиться от этой напасти.
Никто не спорил – спорить у военных не принято. Убегать было бессмысленно даже в самой отчаянной ситуации: патронов почти нет, “Телепортатор” – будь он неладен – в громоздкой чёрной сумке за спиной у Тараса и ещё… Полковник Громов своих не бросает.
Ноги носили Олега по просторному залу под мозгодробидельный писк ПДА, но он натыкался лишь на закрытые двери и неподходящие для отступления широкие ответвления с высокими сводами. Долго никого нет, подумал Громов и почти сразу после этих мыслей зазвучали первые выстрелы. Бросив беглый взгляд через плечо, он увидел две спины стреляющих с колена пехотинцев; третий посылал короткие пулемётные очереди лёжа.
Долго они не протянут. Он пробежал около полутора сотен метров, прежде чем нашёл то, что искал: окованная воротина совсем не походила на резные дверки дворца, но она была приоткрыта и главное – могла задержать противника на необходимый для эвакуации период времени. Заглянув за неё, он увидел залитый красным сиянием коридор. Алые лучи пробивались сквозь алые витражи, падая на алую ковровую дорожку. ПДА стал пищать ещё назойливее, но противников не видел. Громов долго не задумывался.
— Отряд ко мне, прикрывайте друг друга и отступайте! — Закричал он, заодно не теряя времени, оттаскивая в сторону непослушную воротину.
Стрелки послушно начали отходить назад, продолжая поливать проход огнём; пулемётчик, оставив своё оружие, быстро вскочив на ноги, побежал. “Стой, куда!” Хотел крикнуть Громов, но слова застряли в горле, и вышли сухим кашлем.
Прорвались. Существа, некогда бывшие грифонами, лезли на свет, как рассерженные муравьи из разорённого муравейника. Даже с такого приличного расстояния он увидел, во что превратились эти гордые хищники небес, про которых в его мире складывали мифы и сказания: растрёпанная шерсть и перья покрывали ряды засохших кровяных сосулек подпрыгивающих в такт движений своих хозяев; лапы разрослись и деформировались, теперь больше напоминая человеческие ладони с полностью содранной кожей, но главное изменение коснулось глаз и лиц – в прицеле винтовки мелькнула уродливая усеянная мокнущими язвами вытянутая голова, глядящая белёсыми пустыми зрачками, своей глубиной выворачивая душу наизнанку.
Автоматчики добежали почти одновременно, но только потому, что искажённые существа настигли их товарища. До этого, Олег был свидетелем исключительно людской жестокости: страшной, напускной, изобретательной, но теперь он увидел саму природу этого явления. Разрываемый на части пулемётчик скрылся в потоке грязных орущих тел в считанные секунды. Издаваемые заживо пожираемым человеком вопли нельзя было назвать даже предсмертными.
— Закрывайте! Закрывайте быстрее! — Полковник забежал последним.
Тяжёлая воротина захлопнулась, толстая щеколда с лязгом задвинулась, крики стихли. Все молчали.
— Що ж це? Що ж це таке діється то? — Тарас снял сумку с приспособлением и вопросительно посмотрел на полковника, словно тот мог ему сказать что-то вразумительное.
Никто ему ничего не ответил. Оставшийся безымянный стрелок сполз по стене и спрятал скрытое балаклавой лицо в трясущихся ладонях. Громов заменив последнюю обойму, перевесил винтовку на грудь, а затем достал рацию. Связь с первой группой была рискованна – шум помех мог выдать их товарищей, но Громов решил рискнуть, нарушив радиомолчание. Лучше попробовать их предупредить, чем бездействовать вовсе.
— “Отряд-1”, “Отряд-1”, это “Отряд-2”, как слышно, приём.
Ответом был шелест помех выбранной чистоты. Громов провернул зубчатое колёсико и повторил запрос, на той стороне всё ещё молчали. Сделав ещё несколько тщетных попыток связаться с первой группой, убрал рацию в нагрудный карман.
— Отряд слушай мою команду, — Таким безжизненным голосом полковник не говорил никогда. — Объявляю прекращение операции. Новая боевая задача: закрепится на подходящей позиции, развернуть прибор и вернуться на базу. Выполнять.
Слабость облепила всё тело мерзкой холодной глиной. Аликорн никогда не чувствовала себя настолько беспомощной: ноги, крылья и рог будто сотканы из ваты; веки же были тяжёлые как чугун.
Луна!
Это имя заставило Селестию превозмочь всепоглощающую дрёму и повернуть голову. Младшая сестра лежала рядом, на полу. Её мордочка выражала умиротворение, но на её шее поводком висело железное кольцо, от которого отходили толстые звенья цепи. Они оканчивались неподалёку у заострённого штыря вбитого прямо в мрамор. Двинув передней ногой и разогнав в ней кровь, Селестия приподняв её, нащупала у себя на шее точно такое же “украшение”.
Чистое железо блокирует большую часть магического воздействия, вспомнила она, проводя копытом по толстому ободу. Осмотревшись внимательнее, старшая принцесса увидела золочёные ступеньки, ведущие на широкий подиум, огромный витраж в самом центре, колоннады по бокам. Церемониальный зал, в котором должен был подписаться мирный договор об окончательном примирении двух держав, теперь вновь глядел на свою хозяйку сверкающими глазами-стёклами увековеченной в витраже самой себя.
Снова стала свидетельницей моего поражения, как тогда с Кризалис, подумала Селестия, с завистью смотря на рисунок белоснежного аликорна – свободную и без оков.
Фигура вынырнула со стороны одной из колон, а затем, не обращая внимания на пленённых посреди зала аликорнов, поплыла в сторону подиума шурша длинным подолом. Пользуясь этим, Селестия как можно тише вновь улеглась на холодный мрамор, ёжась от леденящего холода и надеясь, что существо, именующее себя “Джуффин”, совершит оплошность. Наивный расчёт, но на данный момент это всё что она могла сделать.
— Дроган! Дроган, нам нужно поговорить! — Властный голос за спиной прокаркал незнакомое аликорну имя.
Существо испытало ярко выраженное раздражение на эмпатическом уровне, но почти сразу же его подавило.
— Лорд Валлар, — Джуффин (а теперь уже Дроган) остановился на полпути и не спеша развернулся в сторону Селестии. — Вы что-то хотели?
Когда грифон прошёл мимо и встал напротив человека, принцессе показалось, что он стал ещё больше: облачённая в полные золотые латы массивная фигура возвышалась над Дроганом подобно утёсу. Левый наплечник светился смутно знакомой руной.
— Мне не нравится, что ты оставил принцесс в живых, они могут быть опасны, — Грифона буквально распирало от надменности. — Нужно от них избавиться. Сей же час.
— Вы вольны поступать так, как вам угодно, лорд Валлар, — Дроган слегка поклонился в знак подчинения. — Но разве я забыл упомянуть, что смерть двух подобных существ найдёт отрицательный отклик в подпространстве? Буря разверзнется в имматериуме на долгие месяцы, а то и годы. Вы готовы ждать ещё несколько лет, мой лорд?
Было видно, что грифон-предатель колебался.
— Ты чего-то недоговариваешь, Дроган, — Наконец сказал он. — И это каким-то образом связано с ритуалом. Не смей играть со мной, я – избранник Тёмных Богов!
—Как вы могли подумать обо мне такое? — Маг с мастерски скрываемой насмешкой приложил руки к груди. — Или ваша вера пошатнулась?
— Моя вера сильна как никогда, а вот ты темнишь.
Убрав руки с груди, Дроган заложил их за спину. Чуть склонившись, он начал очень медленно ходить вокруг золотого лорда.
— И чем я удостоился столь открытого недоверия, мой лорд? Разве много лет назад, когда я обратил своё внимание на голодного оборванного птенца, молящего о справедливости, я прошёл мимо? Разве я хоть раз давал вам ложный или ненужный совет? Разве не я помог вам стать лордом Кровожадных, и собрать жертву своим покровителям? — Дроган сделал первый круг. — Вы желали власти и могущество – оно ваше. Вы мечтали отомстить своим недругам – они мертвы. Вы жаждали крови и насилия – столица пони скоро утонет в том и другом. А ведь всё, что я прошу взамен – немного доверия и возможность служить вам.
Грифона кажется, удовлетворил такой ответ. Крылья сложились за спиной одно за другим, длинный оканчивающийся багровым лезвием хвост вновь спрятался под плащ. Селестия невольно приподнялась от вида отвратительной мутации. Валлар это заметил.
— Глядите, кто очнулся! — Весело помахав передней лапой в латной рукавице, он подошёл к аликорнам. — Вам удобно? Ошейник не жмёт?
Селестия пристально всмотрелась в щёлочки на золотой маске демона, а затем с её дрожащих губ сорвались гневные выкрики.
— Дурак! Какой же ты дурак, грифон! Ничего не смысля в магии, ты обрёк на смерть всех нас, — Она кивнула в сторону мага. — Он собирается разрушить и поглотить саму эссенцию нашего мироздания, столпы на которых зиждется бытие. Ты уничтожил наш мир. Дурак, какой дурак!
Хвост хлыстом резанул принцессу по щеке, обрывая негодующую тираду. Аликорн вскрикнула, прижимая копыто к глубокому порезу на скуле.
— Безмозглая скотина для удоя! — Злобно рявкнул грифон, вновь пряча мутировавшую конечность. — Я и без тебя знаю, что он собирается сделать, но это не делает меня дураком. Когда этот мир сгорит дотла, на его руинах буду править я! Вечно!
Утирая кровь, старшая принцесса вновь взглянула на безумца: за крошечными щёлочками белели пустые белки.
— Править миром говоришь… И как ты сможешь править “ничем”? — Знание того, что их с сестрой не тронут, придавало смелости. — А как тебя будут величать твои придуманные подданные? “Лорд Ничего”?
На этот раз удара не последовало. Грифон даже довольно заворчал.
— У “ничего” есть редко употребляемый синоним. Ты знаешь, о чём я, лошадь.
Нет, только не это.
— Хаос… — Онемевшие белые губы с трудом вымолвили столь лёгкое в произношении слово.
Лорд Хаоса удовлетворённо кивнул. Дроган подплыл бесшумно, как приведение.
— И как избранник Тёмных Богов, вы должны совершить последний акт перед своим возвышением, — Маг величаво указал куда-то за спины принцессам. — Я обещал вам власть над миром, но на трон вы должны сесть сами.
Чёрная душа грифона возрадовалась так, что даже ослабленная Селестия ощутила это едва заметными покалываниями в основании рога.
— Да! — Воскликнул Валлар, — Да! Ты прав Дроган, как и всегда! Трон этого жалкого существа слишком велик даже для меня, но главное – символизм! Тёмные Боги воистину оценят этот жест.
Маг подождав, пока грифон отдалится на достаточное расстояние, заговорческим голосом Джуффина произнёс:
— Вы только взгляните на него, ваше высочество. Наивен и самоуверен как дитя. Ах, в таком нежном возрасте смертные верят, что они центр вселенной, всё идёт так, как желают только они, а события вращаются исключительно вокруг их персоны. Большинство так никогда и не взрослеет, продолжая жить детскими мечтами и обидами.
Принцесса, ничего не ответив, одарила его самым презрительным взглядом, на который только была способна.
— Не хотите со мной разговаривать? Боитесь и ненавидите меня по вполне объективным причинам, — Дроган или Джуффин встал чуть поодаль. — Но по мне, правила этикета никто не отменял, и следовать им нужно до конца не теряя лица, особенно, таким как мы с вами. Я ведь даже не удостоился обычного церемониального приветствия, коим вы одарили всех гостей.
— Тебя не приглашали, — Гнев бурлил внутри принцессы не находя способа вырваться наружу.
— Ну как же так, вы забыли? — Маг неожиданно запустил костлявые пальцы себе в лицо, а когда он их убрал, на неё двумя синими звёздочками глаз смотрел совершенно другой человек. Голос приобрёл оттенок печали и меланхолии. — Вы лично поблагодарили меня за спасение подруги вашей верной ученицы, а затем пригласили на бал, добавив, что я буду почётным гостем. С вашим опытом подобная невнимательность способна привести к… Гибели.
— Талионис?!
— По крайней мере, память у вас отменная.
— Я… Я окончательно перестаю понимать происходящее, — От холода, ужаса и волнения голос аликорна дрожал так, что периодически клацали зубы. — Если ты – это Талионис, то всё это время…
— Нет-нет, — Ангел приподнял руку, обрывая неверную догадку на полуслове. — Ферразиус Кэйрон, он же Кейрон, он же Странник, не является одной из моих личин, он вполне себе самостоятельная пускай и несколько сумбурная личность.
— Он жив? — Сразу спросила Селестия, хотя заранее знала ответ. Но ей нужно было услышать это от мага.
Тот помотал головой.
— И, да и нет. Едва ли его нынешнее состояние по вашим меркам можно охарактеризовать как “жизнь”. Думаю, больше подойдёт слово “существование”.
— Чудовище, — Обречённо прошептала Селестия, ощущая на щеках влагу не только от крови. — Бездушный Архонт.
Талионис вновь помотал головой, на этот раз с видом скучающего ректора, недовольного тем, что студенты его не слушают.
— Я не Архонт. Я не ангел и не демон. Я не живой, но я и не мёртв. Во мне столько же добра, сколько и зла. Я – за гранью понимания даже для самого себя. В одном из встреченных мне миров, его жители попробовали охарактеризовать меня в своём бестиарии, но дело не сдвинулось дальше имени. Его они только и успели придумать. “Идущий за Гранью”, гласила сноска в оглавлении указывающей на последнюю, незаконченную страницу древнего фолианта. Это имя мне, если можно так сказать, понравилось. Оно полностью охарактеризовало мой потенциал и стремление расширять границы собственного предела сил. Если вам станет легче, или вы не испытываете радости произнося фальшивые имена – можете звать меня так. Это самое подходящее ко мне наименование.
Селестия ничего не говорила. Всё и так было сказано.
— Значит, мне и моему народу суждено погибнуть в этот день, — Произнесла она, наконец.
Идущий за Гранью ни сделал и малейшего жеста, хоть как-то выдающего его эмоции.
— Не сегодня, так завтра. Вы, в самом деле, считаете, что ваша утопия должна существовать вечно? Не обманывайте меня и уж тем более саму себя. Ваш мирный договор с Северным Королевством Грифонов ничего бы не дал, может кроме пары сотен лет отсрочки. Вы и без меня знаете, какие опасности подстерегают там, за тонким полем атмосферы: корабли космических пиратов и наёмников, одним своим крейсером способные сокрушить всю вашу небесную армию, ренегаты забытых империй, ищущие новый дом и готовых драться до последней капли крови за новую планету для себя, отвратительные армады живой биомассы, поглощающие всё на своём пути. Рано или поздно, они или сотни подобные им найдут вашу безмятежную гавань, и тогда вы обретёте: рабство, голод, унижения, страдания, а в конце – смерть. И это не ложь, это горькая истина. Истина, установленная самой природой: выживает сильнейший. Вы были слишком слабы, и потому проиграли, но на ваше счастье вам достался достойный, во всех смыслах, противник. Кроме несчастных, до которых добрались солдаты Валлара, мучиться не будет никто. Всё будет быстро и безболезненно: вы и остальные жители этого мира сделаете вдох, а выдох уже не сможете. Дальше только умиротворение и возрождение в новом теле безо всяких воспоминаний о старой жизни. Прекрасная смерть.
— Значит, я ещё от лица всей Эквестрии и остальных стран должна поблагодарить вас за столь неоценимый дар? — Ядовито прошипела Селестия.
— Избавьте меня от своего неуместного сарказма, ваше высочество, — Маг поморщился, и его синие глаза полыхнули угрожающими язычками синего огня. — Ничего удивительного в том, что вы не оценили проявленное мной милосердие, но это не значит, что я не смогу изменить своего решения и пролить немного крови в качестве последнего урока.
Не найдя ничего лучше, принцесса замолчала, потупив взор.
— В признание поражения нет ничего постыдного, особенно если поражение окончательное, — Смягчившимся голосом ангела, сказал Идущий за Гранью. — За ваше послушание я, если вам угодно, расскажу обо всём, от начала до конца. Касательно нас с вами, конечно же, на полную мою биографию не хватит и нескольких жизненных циклов среднего по могуществу божка.
— Да, мне угодно, — Произнесла Селестия. Нужно узнать как можно больше об этом ритуале, а заодно восстановить хотя бы часть сил. Эти мысли она скрыла искусственно исходящей от неё обречённости.
Идущий за Гранью ничего не ощутил или, по крайней мере, не подал виду.
— Да будет так. У нас есть немного времени, прежде чем сюда прибудет “концентратор”, а я признать честно, редко могу поговорить с кем-то хоть отдалённо равному мне. Между нами – Валлар просто ужасный собеседник: кровь, черепа, трупы на кольях… Ох, более утрированной трактовки Хаоса я ещё не слышал. Но сейчас не о нём. Вам, наверное, интересно, как всё дошло до нынешнего состояния? Тогда устраивайтесь поудобней и слушайте: перед скорой кончиной в душе остаётся посмертный осадок, и кто знает, может в следующей жизни эта информация послужит вам во благо.
Первый мёртвый королевский стражник встретился Астартес перед выходом из подкопа. Патрульный, во время обхода, видимо удивился, почему обвалилась крепкая с виду стенка, а потом умер. Зигфрид пригляделся лучше к так называемому пони и отметил, что они действительно похожи на уменьшенные и более приземистые копии лошадей древней Терры. Кроме того у этого существа был короткий, с едва заметными простому глазу кольцами рог. Это был первый увиденный капитаном пони, не считая, принцессы, и первый убитый сектантами, кто не подвергся каннибализму. Значит, одержимые следуют чётко выраженным целям, а возможно, и прямым приказам сохранивших хоть малейшее подобие рассудка офицеров.
Они оказались в узком помещении, вполне вероятно находившемся на нижнем замковом ярусе. Ожидания не обманулись – через пару комнатных пролётов их ждала новая узкая лестница, ведущая наверх и второй убитый сектантами стражник, на этот раз без рога, но с переломанными в нескольких местах крыльями. Зигфрид жестом приказал быть особо внимательным.
Миновав лестницу, десантники вышли в небольшой зал усеянный мёртвыми защитниками замка. Королевские гвардейцы в золотой броне лежали в самых разнообразных позах, некоторые из которых граничили с невозможным. Зигфрид насчитал более двух десятков убитых, но не увидел среди них ни одного сектанта. От Лии он вкратце узнал, что пони – мирная дружелюбно настроенная раса непарнокопытных травоядных, не признающая в большинстве своём никакую вражду. Ничего удивительного, что их защиту смяли с такой лёгкостью. Таркус тоже разделял мнение капитана, но толковал его по-своему.
— Какая жалкая пародия на воинов, — С нескрываемым пренебрежением сказал тактический десантник, переворачивая на бок один из трупов. — Мелкие, слабые и смешные в своём нелепии. Они надели на себя красивые побрякушки и считали себя защитниками своей страны, а сами даже не смогли никого убить. Ничего удивительного, они ведь нелюди, ошибки и насмешки эволюции, в очередной раз доказывающие, что не созданы по подобию Императора, а потому – ничто.
Зигфрид ощутил странное чувство неодобрения, и ему захотелось грубо отчитать молодого десантника, хоть он и говорил допустимые вещи. Сдержать удалось только грубость.
— Может в нашем понимании они и не воины, — Согласно кивнул он. — Но они защищали свой дом до последней капли крови. Видишь, как близко расположены тела? Скорее всего, они пытались образовать построение, но численный перевес и внезапность сыграли на стороне врага.
— Капитан, вы что, снова защищаете ксеносов?
— Я защищаю людей, как и все космические десантники, — Незамедлительно ответил Зигфрид, повышая голос. — Советую этого не забывать, боец тактического отделения. Всё что я хочу – это чтобы ты держал своё презрение при себе и действовал с холодной головой. Можешь всех их ненавидеть, но недооценивать не смей.
Если молодой Астартес и испытал обиду, то незначительную, но и её он не выдал ни одним неверным жестом.
— Прошу простить мою несдержанность, Брат Меча, — Таркус прижал к груди болтер дулом вверх и слегка склонил голову. — Я и правда, не должен недооценивать здешних существ. Внешний вид может быть обманчив.
Зигфрид кивнул, давая понять, что конфликт исчерпан.
— Возможно, нам следует повторить попытку выйти на связь с теми людьми, — Капитан стал настраивать вокс-передатчик. — Толстый слой камня мог глушить сигналы для их примитивных радиостанций. Попробуем ещё раз.
Таркус не споря, последовал его примеру. Всю короткую дорогу Зигфрида мучила прорва возникших на ровном месте вопросов, но он игнорировал их не считая важными на данный момент. Теперь, пока они шли по залитым кровью коридорам у него появилось немного времени подумать над происходящем вокруг. Недавние попытки связи ничего не дали: Зигфрид проверил все возможные доступные его вокс-передатчику чистоты и один раз ему даже показался еле слышный шум, но в остальном всё складывалось неудачно. Надеясь, что его слышат, но не понимают или сохраняют радиомолчание, капитан на всех знакомых ему наречиях пытался добиться ответа с того конца и даже воспроизводил последовательные щелчки языком использующиеся некоторыми подразделениями Инквизиции, но всё было в пустую – неизвестные либо не слышали, либо не хотели слушать. Кто эти люди, какова их цель и на кого они работают? Как ренегаты смогли заразить порчей ксеносов, и почему тот гвардеец не подвергся скверне? Он также не знал чего ожидать от грифонов-сектантов. Полученная в лагере от наёмника информация по тактике и манере ведения боя, распространялась исключительно на воздушные и наземные бои. Грифоны очень редко бились в замках, или в каких-либо других фортификационных сооружениях. Для них замки были, прежде всего, домом в котором можно было отдохнуть от постоянных стычек, провести время с семьёй. У них даже был своеобразный кодекс чести, не позволяющий убивать детёнышей и молящих о пощаде. Какая глупость и просчёт – именно из детей и трусов вырастают самые безжалостные враги.
Опять пустые вопросы, ответы на которые не дадут ровным счётом ничего полезного. Зигфрид, отказавшись от минутного любопытства, снова отложил интересующие его детали в один из блоков памяти, рассудив, что сможет вернуться к ним позже, в более подходящее время и в более спокойном месте.
Переключая каналы связи, капитан внезапно услышал сбивчивое дыхание в динамиках, и уже было хотел окликнуть Таркуса, но вовремя спохватился – это и был сам Таркус. Странно, они часто выходили на одну и ту же волну, но никак не выдавали своего присутствия. Зигфрид перестав переключать каналы, вслушался в идущее сквозь сопение бормотание, ожидая самого страшного, но всё обошлось. Таркуса и вправду сильно задели слова капитана, на что он негромко сетовал самому себе. Иногда у Астартес проявляются те или иные дефекты генов и Таркус, судя по всему, был носителем аутокоммуникации. Незначительное отклонение, делающее десантника менее общительным даже по их меркам, иногда заставляющее тех замыкаться в себе или давать Обет Молчания.
Интересно, как долго Таркус собирался это скрывать? Вопрос почти сразу же забылся, когда они обнаружили первого убитого сектанта.
— Капитан, я и вправду недооценил этих маленьких лошадок, — Зигфрид так и не понял, насмехается Таркус или на полном серьёзе. — Они одолели одного! Смотрите, чем это они его, рогом?
Капитан пригляделся к облезшей, как у канюка, голове, середина лба которой была отмечена красной дырочкой, из которой в разные стороны разбегались подсохшие тёмные струйки.
— Не рогом, — На полном серьёзе произнёс Зигфрид. — Если бы его извлекли, мы бы видели выпирающие остатки кожи. То, что его убило, вгрызлось внутрь и засело глубоко в черепе. Как мелкокалиберная пуля, к примеру. Пони так никого и не убили.
Таркуса осенило почти мгновенно.
— Пуля, это ведь пороховые заряды для автоганов и стабберов. Его застрелили люди! Капитан, мы должны поторопиться, если хотим найти их, прежде чем до них доберутся эти твари.
Зигфрид бежал первым, одной рукой сжимая болтер, второй настраивая встроенный в шлем вокс-передатчик, в последний раз пытаясь связаться с людьми. Уродливые тела одержимых стали попадаться всё чаще, но затем начали встречаться и тела представителей человечества. Один солдат в чёрной униформе был заколот прямо в дверях, его оружия не было видно. Ещё один, распластавшийся на животе неподалёку, тянулся единственной уцелевшей рукой к лежащему совсем близко стабберу незнакомой модели. Перешагивая трупы, Астартес вышли в просторный зал, выполненный в стиле древнего ренессанса. Мертвецы были и тут: пони, одержимые грифоны и люди тоже.
Третий человек лежал на спине, его голова превратилось в жидкое месиво, из которого проступали чёрные волокна маски. Четвёртый сидел у дальней колонны, прислонившись к ней, будто присел отдохнуть. Его остекленевшие глаза, словно с удивлением глядели на торчащий из живота десяток, похожих на пиллумы, коротких копий. И это место космические десантники миновали, не встретив сопротивления, давя многочисленные полые цилиндрики стрелянных гильз.
Следующее помещение было почти ничем неотличимо от предыдущего, наталкивая Зигфрида на аналогию с сотами. Хотя разница всё же виднелась: недалеко перед входом лежали человеческие конечности. Было не сложно угадать, что они принадлежат как минимум двум людям или в противном случае у расчленённого существа было три руки и ноги.
Последние люди, догадался Зигфрид. Тела сектантов лежали по окружности неподалёку, и капитану даже показалось, как он мысленно видит неизвестных солдат, расстреливающих последние патроны в толпу одержимых.
Блик света отразился от продолговатого предмета на поясе единственного торса. Капитан, нагнувшись, подобрал необычную вещь. Она напоминала грубую капсулу усеянную электродами, но торчащая сбоку чека выдавало в ней страшное оружие.
— Таркус, — Капитан показал свою находку. — Ты знаешь что это? Прототип антипсайкерской гранаты, утерянный ещё до начала Тёмной Эры технологий. Упоминания о подобных реликтах остались лишь у Механикумов.
Таркус покосился на останки, нервно приподнимая болтер.
— Они вооружены реликтами наших потомков?
Зигфрид повесив на пояс гранату, развернулся в пол оборота, задумчиво перебирая в пальцах жетон-темляк.
—Моя идея совершенно безумна, но мне кажется… Кажется, они и есть наши потомки.
Тактический десантник отошёл от кусков, словно опасаясь, что те оживут.
— Капитан, что вы такое говорите? Если это и правда, то я совершенно отказываюсь понимать всю происходящую тут чертовщину.
— Как и я, — Капитан повернулся к боевому брату, не выпуская из рук жетон. — Но чтобы тут не творилось, мы должны это остановить чего бы нам это ни стоило, — А затем добавил с незлобной усмешкой. — Или тебя напугало адресованное нам сообщение?
— Сообщение? — Таркус начал оглядываться во все стороны, угрожающе водя болтером. — Какое сообщение, капитан?
Зигфрид молча обнажил меч и ткнул остриём в останки. Таркус пригляделся. Конечности лежали не в разнобой: три ноги согнутые в коленях шли от одного основания; руки сложенные домиком, поддерживались третьей, образуя импровизированную стрелку; торс просто лежал, демонстрируя разодранную до мяса спину.
— Ноги – это “ходить”, — Предположил Таркус. — Стрелка – это “к”. А спина – “назад”. Они хотят, чтобы мы повернули назад?!
— Почти правильно, но с огрехами. — Зигфрид стал водить остриём, как указкой. — С ногами верно. Стрелка, это скорее предлог “на”, но более вероятно – “в”. А последнее они явно имели в виду ниже спины.
Объединив полученные сведения в логическую цепочку, тактический десантник зарычал от распирающей злости. Это было не просто оскорбление, в этом жесте виднелось обычное пренебрежение к космодесанту и людям в целом. Нужно развеять эти иллюзии, как Астартес делали это уже тысячи раз.
Волчком крутанувшись на месте, Таркус моментально поймав в прицел невидимого врага, нажал на спусковой крючок. Одиночный треск болтерного выстрела разнёсся далеко по сводам, а на пол неподалёку упало разорванное тело одного из следивших за ними с высоты сектантов.
— Что думаете, капитан, — Довольный собой десантник показал на свежее тело. — Правильно ли они расценят Наше послание?
— Если этим самым ты хотел сказать: “нападайте все разом”, то они прекрасно тебя поняли, Таркус. — Произнёс Зигфрид, поднимая свой болтер. По лезвию клинка забегали редкие молнии.
[2]Спина к спине, два космических десантника встретили налетевших на них мутантов огнём реактивных снарядов. Первую волну разметало в стороны, как хлипкую флотилию при разбушевавшемся шторме, но едва десантники успели перезарядиться, как следом за ней последовало второе наступление, яростнее и масштабнее предыдущего. Расстреляв последние заряды в изуродованных ксеносов, капитан перехватил свой силовой меч обеими руками. Несколько, похожих на оборванные чучела врагов накинулись на него со всех сторон. Их вид был настолько отталкивающий и противоестественный, что десантник, издав боевой клич, сразу же перешёл в атаку.
Росчерки гудящего клинка убивали тварей мгновенно, разрубая пополам вдоль и поперёк, но на место каждого убитого вставали двое других. Стиль боя пришлось сменить почти сразу: вместо изящных выпадов, блоков и финтов, Зигфрид начал наносить быстрые беспорядочные удары, чтобы хоть как-то сдержать натиск сектантов, рассчитывая на крепость своей силовой брони и прикрывающего тыл боевого брата. Он и не представлял, что их настолько много; только в первые секунды им удалось уничтожить почти два десятка чудовищ, но это была капля из моря. Огромного, кровавого, орущего на все лады живого моря. Каждый его удар находил отклик десятком ударов в ответ. Броня держалась, и капитан позволил себе мимолётный взгляд через плечо. Их всё же смогли разделить.
Теснимый в тупик тактический десантник расстреливал наседающую орду в упор с завидной, даже для Астартес сноровкой, меняя обоймы. Зигфрид упустив момент, ощутил на своих плечах слабый толчок, и в то же мгновение перед визором возникла перевёрнутая голова одного из сектантов. Раскрытая пасть издала душераздирающий клёкот, но привыкший и не к таким ужасам десантник, схватив сектанта за горло, отшвырнул отродье в сторону, заодно сбив с ног несколько его собратьев. Пробиваться к Таркусу было сложнее, чем идти против океанического течения: капитан кружил со своим поющим оружием, убивая и раскидывая рабов Хаоса, но каждый метр до боевого брата преодолевался с титаническим трудом. Каждая кость и каждый мускул болели от нагрузки и пропущенных ударов, усталость медленно, но верно обволакивала капитана жидкой пеленой.
Или это не усталость?
Разрубая очередного противника, Зигфрид вновь отвлёк себя взглядом за спину, но на этот раз не во вред себе. Повисший на ранце сектант успел несколько раз просунуть узкое лезвие кинжала в стыки наиболее тонких пластин, прежде чем его худое тельце размазалось по стенке.
— Таркус, отходим, их слишком много! — Выйдя на связь, капитан, всё ещё размахивая искрящимся лезвием, стал пробиваться к ближайшему выходу.
Тактический десантник, истратив все заряды, с трудом отбивался от наседающих со всех сторон сектантов одним лишь цепным мечом. Каждый Астартес ежедневно в свободное время оттачивает мастерство владения любым оружием, но до Зигфрида Таркусу всё ещё было далеко. Пропуская удар за ударом, он с рычанием пятился вслед за командиром.
Широким взмахом, обезглавив сразу троих, Зигфид заметил плачевное положение брата. Цепной меч засев в плече одного из сектантов распиливал кости и мясо, полностью открывая десантника для контратаки. Одержимый моментально этим воспользовался: вытянув всё ещё функционирующую левую переднюю лапу, он с размаху всадил её в живот Астартес, который уже не защищал сорванный в горячке боя набрюшник, и одним резким движением разорвал все три ряда кабелей, осыпая себя искрами. С яростным воем, боец тактического отделения извлёк цепное лезвие и вторым ударом окончательно разделил сектанта на две неровные половинки.
— Таркус!
Ярость умножила силы капитана и он, молнией влетев в гущу нечестивого войска, подхватил десантника. Не ожидая такой атаки, ксеносы замешкались, что позволило двум Астартес отступить в узкий проход ответвления ведущего в мерцающий от красных витражей коридор.
Когда же они атаковали снова, их вновь встретила волна огня. Таркус невзирая на боль и критические повреждения системы, метко рассылая полученные от капитана последние боеприпасы. Сам Зигфрид огрызался из болт-пистолета.
Атака захлебнулась. В узком проходе нападающие лишились своего численного преимущества и моментально отступили. Всё произошло настолько резко и неожиданно, что разгорячённый адреналином Таркус прекратил огонь только когда щёлкнул затворный механизм. После прекращения стрельбы он бы так и упал, если бы не подоспевший командир. [2]
— Насколько сильно ранили? — Спросил он на ходу. Негласно было решено отходить вглубь замка, как можно скорее и Таркус брёл рядом, опираясь о массивный наплечник капитана.
— Повреждение мягких тканей незначительно, но система энергоснабжения в критическом состоянии. Уроды знали куда бить. — Полупрозрачная охлаждающая жидкость стекала по наголенникам, застывая на полпути, превращаясь в мелкие слюдяные слёзы. Система жизнеобеспечения и термоконтроля пострадали ещё больше.
Зигфрид понял, что его брат легко ранен, но быстро двигаться, не способен: без подпитки энергией нейроволокна доспехов теряют связь с Чёрным Панцирем, из-за чего броня перестаёт быть второй кожей Астартес. Она продолжает защищать, но сковывает движения почти как терминаторские доспехи. При такой утечке, без должного ремонта, броня продержится от силы ещё несколько часов на резервных источниках питания, а затем окончательно превратится в обычный тяжеленный кусок керамитового сплава.
Красный свет назойливо пробивался сквозь ряды витражей и Зигфрид рискнул взглянуть на них. Разноцветные стёклышки исказились под влиянием нечестивой субстанции. Не задерживая взгляда на постоянно меняющихся отвратительных сценах, пародирующих изначально изображённые на них события, капитан продолжил движение по коридору, поддерживая экономившего энергию Таркуса.
— Капитан, у вас патроны остались? — Тактический десантник говорил своим грубоватым не искажённым динамиком голосом.
Поочерёдно проверив оба своих стрелковых оружия, Зигфрид покачал головой. Он и забыл, что у боеприпасов любого типа есть дурная привычка – заканчиваться в самый неподходящий момент.
— У меня три в болт-пистолете. Не взял я тогда запасных обойм, капитан. Набрал взрывчатки, сам не знаю почему.
— Это нас и спасло, — Ответил Зигфрид, вспоминая огненного демона в подземелье.
Шагая по залитому красным светом коридору и игнорируя меняющиеся стеклянные картины, Зигфрид услышал исходящий со стороны, откуда они пришли, жуткий рёв. Так скоро. Отродья возвращались, даже не скрывая этого. Тогда, много лет назад, на Армагеддоне, Зигфрид не мог и предположить, что выжив в той невероятно сложной битве, погибнет на какой-то даже не указанной в протоколах астропатов планете, навсегда унеся с собой драгоценный генный материал. Такая смерть нанесёт особо сильный удар по ордену, а ведь с ним ещё Таркус…
— Нам устроили неплохой приём, — Тактический десантник резким движением высвободился из хватки командира и с трудом разогнувшись, достал цепной меч. — Пора преподнести остальные мои подарки.
— Отставить, Таркус! Мы отходим.
— Отходите, — Поправил десантник. — Я останусь тут и задержу их на столько, на сколько, потребуется.
Каждый Астартес не задумываясь, пожертвует своей жизнью ради спасения боевого брата, но каждый раз, когда Зигфриду казалось, что есть шанс избежать этих ужасных последствий, он отказывался мириться с положением, какое бы тяжёлое оно не было. Был шанс тогда, на Армагеддоне, есть и сейчас.
— Пока мы вместе – нас не победить, — Возразил Зигфрид. — Разделимся – погибнем. Нет нужды отдавать свою жизнь без необходимости, Таркус.
Скрытое шлемом лицо молодого Астартес скривилось от хищной улыбки.
— Раскройте глаза, капитан, они не собираются побеждать. Нас просто задерживают, — Чёрный палец ткнул в сторону мерзкой ожившей сцены совокупления на витраже. — Дроган и Кэйрон здесь, чтобы провести какой-то ритуал. Я знаю о варпе не больше других, но это точно его влияние, влияние скверны. Они бояться нас, капитан, бросают на нас все свои силы, лишь бы не подпустить к нечестивому обряду. Вы должны остановить их, а я, — Таркус глянул на далёкий заваленный телами проход. — Их.
— Таркус…
— Очень скоро мой силовой доспех перестанет функционировать, и я стану настоящей обузой. Вместо того чтобы жечь резервные аккумуляторы впустую, я могу сражаться! Держать их здесь, пока вы не прикончите предателей! Без всех вспомогательных модулей у меня будет минимум три часа, а то и больше.
“Мы живём, чтобы сражаться и сражаемся, чтобы жить”, цитата одного Имперского генерала всплыла в памяти капитана. Таркус являл собой отличное подтверждение этих слов. Прекрасно понимая неизбежность своей гибели, тактический десантник без раздумий обменял свою жизнь на шанс победы в этом неравном противостоянии. Такова судьба каждого космодесантника: умереть в бою от вражеского клинка, плазменного заряда или случайно залетевшего в окоп миномётного снаряда. Таркусу, видно, было предписано стать разорванным на части толпой ксеносов, вдали от своих боевых братьев, навсегда унеся с собой бесценный генный материал.
Нет шансов выжить, есть лишь возможность отсрочить смерть. Тогда, в битве с орочьим нашествием на Армагеддоне, Зигфрид не погиб, только чтобы умереть в другой битве. Похоже, время этой битвы оттянул на себя Таркус.
Сделав шаг назад, капитан почётно отсалютовал боевому брату. Тот ответил тем же.
— Капитан, — Таркус окликнул командира в последний раз, глядя на него угасающими линзами шлема. — Не проиграйте.
— Ты тоже.
Фигура Зигфрида скрылась в противоположном проходе, но его тяжёлые шаги ещё долго отдавались глухим “туп-туп” в ушах младшего Астартес.
Таркус сверился с системами жизнеобеспечения и мысленно вывел перед собой состояние своей брони и организма. Несколько мелких трещин в керамитовом доспехе, утечка первого, четвёртого и пятого брюшного кабеля, пара неглубоких колотых ран от проникших в уязвимые сочленения проклятых клинков. Ничего серьёзного. Встроенный в шлем когитатор обрабатывал поступающую информацию, переводя доспех в энергосберегающий режим. Руны гасли одна за другой: сначала отключилась автокорректировка стрельбы, затем пропали гистограммы показывающие наличие вредных примесей в воздухе. Десантник знал, что в таком состоянии полный доспех Марк-6 с повреждённой системой электроснабжения прослужит дольше, а значит, позволит выиграть больше времени.
Противника, представляющего собой толпу неорганизованных мутировавших ксеносов, Таркус встретил последними тремя выстрелами из болт-пистолета. Каждый заряд попал в цель, но живой массив проредил незначительно. Существа приближались к нему без страха, даже не задумываясь, что многие из них погибнут, прежде чем смогут одолеть десантника. В его глазах они и так выглядели как насмешка над кровосмешанием, но теперь их облик стал поистине тошнотворным: превращённые в заживо гниющие мешки струпьев и нарывов, одержимые ксеносы, кто на двух, кто на четырёх лапах, бежали навстречу Ангелу Смерти. Некоторые, чьи тела деформация тронула не так сильно – летели. Используя стоящие на протяжённости всего коридора вазы с цветами, как ориентиры, тактический десантник подождал, пока ревущая лавина минует очередной подставку, мысленно отмеченную как “200 метров”, а затем, быстро набирая скорость, двинулся навстречу. Отведённый в сторону цепной меч зарычал. На полу, как дождевые капли, стали появляться карминовые крапинки. Разряженный болт-пистолет висел на поясе, а за место него в левой руке нижним хватом был зажат огромный боевой нож.
Я не боюсь зла.
Топот керамитовых ботинок сотрясал всё вокруг. Дребезжали разноцветные стёкла витражей.
150 метров
Я не боюсь смерти.
Он уже ощущал сквозь деактивированные фильтры исходящий от сектантов смрад гниющих зубов, запёкшейся крови и застоявшейся мочи.
100 метров
Потому что Сам Император явится за мной.
Рычание цепного меча слилось с воплями безумцев окончательно. Мимо, со свистом пролетали пущенные навскидку болты, а те, что попадали, отскакивали от брони космодесантника, не причиняя тому никакого вреда
50 метров
— Ну, покажите, что в вашем неполноценном племени называют “Яростью”!
10 метров
Переменив точку опоры и перенеся центр тяжести на правую сторону, тактический десантник на полной скорости смял первые ряды одержимых несколькими центнерами стали, керамита и ненависти.
Тяжёлые створки Тронного зала бесшумно закрылись. Наконец-то свершилось! Он идёт по красной бархатной дорожке не на унизительный поклон, а как полноправный повелитель, как уверенный в себе властелин, знающий, что всё в этом замке (а без пяти минут и во всём мире) принадлежит ему и только ему! Тяжесть власти и безграничного могущества пьянила лучше любого грифоньего пойла, только жаль, никто не мог с ним этого разделить. О, как бы Валлар хотел, чтобы Он был свидетелем его триумфа, видеть, как разочарование и пятно всей его неосмысленной жизни ставит мир на колени, ощущать его покорность, а затем убить! Не следовало давать волю чувствам и приказывать своему лейтенанту обезглавить Вестфорда. Что ж, придётся довольствоваться его головой.
Массивные колоннады по бокам несли на себе огороженные витыми балюстрадами галереи. Вдалеке, с каждым шагом, рос трон: массивная ложа, уходящая вверх на несколько метров, сверкала всем своим великолепием. Внешняя сторона спинки была украшена знаком белого солнца в золотистом ободке. Скоро его сменит другая звезда. Благодаря коснувшимся его тела изменениям, Валлар с лёгкостью шагал на задних лапах, не прибегая к помощи крыльев. Новые возможности были не только необходимы, но и попросту удобны. Ранее, казавшиеся настоящим неподъёмным черепашьим панцирем латы, теперь сидели так же легко, как его собственная шерсть с оперением, не доставляя абсолютно никакого дискомфорта или ограниченности. Висящий позади двуручный меч напоминал о себе лишь отбрасываемой крестовидной тенью.
[3]Обострённые чувства грифона предупредили его о том, что он тут не один. Растянувшись в триумфальной улыбке, Лорд Хаоса взглянул на одну из высоких галерей. Оттуда, опираясь на балюстраду, на него смотрели три глупца: двое дураков из Ночного Дозора и какой-то стражник.
Тёмные Боги решили побаловать своего нового слугу и засвидетельствовать его возвышение перед тем, кому он хотел показать это больше всего. Воистину, щедрость его новых повелителей безгранична. Валлар остановился в середине зала.
— А вот и наши ублюдочные мстители, — Насмехаясь, произнёс Лорд Хаоса. — Долго же вас пришлось ждать.
Три грифона слетели вниз, как один, приземлившись в паре десятков футах от него. Старик в чёрной рванине с надвинутым по самый клюв капюшоном заговорил первым.
— Валлар, сын шлюхи. Я скормлю твои внутренности вивернам, — Морс так и не избавился от своего хриплого, режущего как пила голоса.
Оскорбление не затронуло одержимого точно так же, как и превосходящее число будущих противников.
— Сколько тебя знаю Морс, ты всегда действуешь во вред себе. Последний из Вестфордов. Ты так спешишь встретиться с женой и дочуркой?
Вперёд выступил тот, кто был одет в доспехи стражника. Валлар ощущал исходящие от него волны чистой ярости. Этим можно воспользоваться и немного позабавиться.
— То, что ты совершил, это аморально и позорит честь всего нашего рода, — Прорычал он из-под опущенного забрала. — Ты не достоин ни суда, ни прощения. За убийства и поругания ты заслужил только смерть и я с радостью стану твоим палачом.
Лорд Хаоса расплылся в уродливом оскале. Да, это обещает быть интересным!
— А ты кто, птенчик? Я тебя не знаю, и знать не желаю. Но поскольку я сегодня в хорошем настроении, пожалуй, подарю тебе несколько лишних минут жизни, прежде чем расправлюсь с этими двумя.
Стражник, обнажив широкий меч, шагнул к Валлару.
— Олаф, не подходи к нему, он тебя провоцирует! — Воскликнул Морс, но препятствовать не стал.
Грифон, игнорируя дельный совет, сделал ещё пару шагов.
— Имя “Астрид”, тебе что-нибудь говорит?!
Ах, вот оно что.
Изображая неведение, Валлар фыркнул:
— Кто-кто?
Стражник начал идти быстрее. Лорд Хаоса принялся неспешно отступать и с удовлетворением отметил, что двое оставшихся противников так и стоят на месте, хотя и мнутся в неуверенности. Его отход был расценен как слабость, на что он собственно и рассчитывал.
— Астрид Вестфорд, выродок ты колченогий! — Заорал стражник. — Вспомнил, или мне освежить твою память сталью?!
Лорд Хаоса в напускной задумчивости сложил передние лапы на нагруднике с восьмиконечной звездой.
— Астрид… Астрид… Астрид… Нет, не помню. Честно говоря, не припоминаю никого с таким убогим именем. Эта Астрид что – пони?
— Олаф, стой! — С запозданием крикнул Морс.
Стражник устремился вперёд, намереваясь зарубить, не успевшего обнажить меч неповоротливого в своих латах лорда одним точным ударом. Обхваченный металлическими когтями клинок замер в одном футе от скалящейся маски демона. Передняя лапа в перчатке с невиданной скоростью спокойно остановила смертельный удар. Олаф замешкался на какие-то доли секунды, но Валлару хватило этого сполна: рванув на себя, не выпускающего меч грифона, Лорд Хаоса, ловко скользнув за спину, взял стражника в захват, а затем демонстративно развернул к двум оставшимся дозорным.
— Отпусти парня, Валлар, это наша с тобой битва, — Вестфорд выхватил из-за спины серебристый клинок, — Отпустишь – будем биться один на один, по чести.
Валлар обратил на него внимания, не больше чем на тщетные попытки слабака высвободиться из железной хватки медленно изменяющихся под бронёй лап.
— Астрид, — Прошептал Валлар и стражник моментально затих, продолжая упрямо сжимать в обездвиженной лапе широкий меч. — Я вспомнил. Та маленькая дрянь, которая вместе со своей мамашкой загубила мою жизнь ещё до её начала. Да, припоминаю: она орала как стая мантикор в брачный период, звала на помощь… Клянусь, я был уверен что из-за её воплей к нам слетится половина моего гарнизона и присоединится к веселью! А когда мне надоело её бесконечные стенания, я растянул её нетронутую прелесть примерно вот так!
Оканчивающийся заострённым крюком разросшийся хвост, вынырнув из-под плаща, скользнул к промежности. Глаза Олафа полезли наружу от стыда и боли, а секундой позже он закричал, но это длилось каких-то несколько едва уловимых мгновений – почти сразу же его голова взорвалась фонтаном крови и фрагментами черепа, а из развороченных остатков шеи вылезло загнутое хвостовое лезвие. Уцепившись за остатки шеи, как осадная кошка за крепостную стену, хвост резким движением рванулся вниз, моментально выпотрошив конвульсирующего стражника. Сизые внутренности повалили в огромную лужу выплеснувшихся литров крови и потрохов. Следом на эту кучу упало то, что осталось от Олафа.
— УБЛЮДОК!!! — Взревел Морс, на что одержимый лишь безумно рассмеялся.
Расправив огромные, ставшие частично кожистыми, крылья, Лорд Хаоса с лёгкостью выхватил огромный, сочащийся нечестивой энергией двуручный меч.
— Сейчас вы увидите, на что я действительно способен! — Победоносно воскликнул Валлар.
Раскрутив над головой гудящий клинок, грифон, взмыв в воздух и приземлившись между двумя оставшимися противниками, сделал широкий взмах, отгоняя их подальше от себя. Наконец он удостоил вниманием второго: такой же оборванец, как и Морс, но в закрытом рыцарском шлеме, вооружённый щитом и мечём. Память Валлара воспроизвела единственного грифона, кто на его веку пользовался этой массивной, устаревшей железкой, именуемой “щит”. Радости его не было предела.
— Сэр Алистер, какая нежданная встреча, — Делая очередной широкий взмах, даже не сбивая дыхания, весело присвистнул Валлар. — Пришёл заткнуть мне рот и похоронить свои старые делишки вместе со мной? Не выйдет.
Рыцарь Ордена, закрывшись щитом, попытался нанести удар сбоку, но Лорд Хаоса принял лезвие меча на толстый, мерцающей руной, наплечник, в ответ, обрушив красный клинок в самую середину щита. От силы удара Алистер свалился на спину, разрубленная пластина щита беспомощно повисла на ремешках. Завершить начатое, не дал доставучий Вестфорд: развернувшись, Валлар мгновенно скрестил с ним клинки. Золотое лицо демона и глухо надвинутый капюшон почти соприкасались, и Лорд Хаоса испытал зачатки беспокойства. Меч грифона не только выдержал прямое столкновение с проклятым оружием, но и самих сил дозорного хватало на то, чтобы медленно, но верно отводить от себя лязгающие лезвия.
Неужели… Нет, этого не может быть. Внезапное воскрешение, возросшая сила… НЕТ!!! Они не могли променять его на эту старую развалину, не могли! Он единственный любимец Тёмных Богов, он и никто иной! Если это и правда, он докажет, что лучше этого ничтожества. Он не позволит сломать его будущее во второй раз!
Отняв левую переднюю лапу от рукояти и перехватив ей мерцающее остриё, Лорд Хаоса, используя всю свою силу и массу, начал теснить Вестфорда. Скрежет слился с рычанием двух грифонов, но ветеран Ночного Дозора пятился шаг за шагом, едва удерживая серебряный меч.
Рукоять двуручника с размаху врезалась в скрытое темнотой капюшона лицо, лишая Морса равновесия. Дозорный едва успел отпрыгнуть от гудящего красного клинка, прожужжавшего в сантиметре от его горла. Восстановив баланс задних лап, Вестфорд сплюнул перед собой красным сгустком.
— Я вырву тебе ноги одну за другой, — Прохрипел дозорный.
Лорд Хаоса, закинув на плечо двуручный меч, поманил противника свободной передней лапой.
— Так иди сюда, последний из Вестфордов, пролей мою кровь, если сможешь.
Рёв раскатистой волной прошёлся по залу. Два колдовских клинка скрестились вновь. [3]
Тихие, едва слышные шаги вели его вперёд. Он помнил, что его зовут Олег Громов, что ему сорок семь лет, он коренной москвич и что он в звании полковника и должности командира проходит контрактную службу в отряде специального назначения, недавно сформированной организации С.О.Л.А.Р. – Секретный Отдел Ликвидации Аномального Распространения. А дальше – как отрезало. Он едва помнил, что прибыл в это место… Нет, в этот мир с цель поиска Убийцы – не идентифицированного по базам данных предполагаемого мутанта. Мутанты… Да, мутанты были. Порвали двух его оставшихся людей на красные ленточки, едва они вышли в просторную залу. Их имена крутились где-то на периферии сознания, но он упорно не мог вспомнить даже их лиц. Так же он не понимал, почему он безоружен и вместо своего автомата… Или винтовки, несёт, бережно прижимая к груди простую чёрную спортивную сумку, звякающую, как мешок с металлическими деталями. Левая нога ужасно саднила, а ляжка так вообще едва чувствовалась. Зато ниже, от колена до стопы, было тепло, хотя очень влажно и от того немного неуютно.
Взрыв, недавно точно произошёл взрыв, в этом он был уверен, хотя никак не мог вспомнить этот момент. Мысли метались в голове, как ошалелые и спецназовец никак не мог собраться и сосредоточится на чём-то одном. Образы и картины смешались, он помнил то, что произошло с ним много лет назад, и мог на память повторить весь текст инструктажа, но не был способен вспомнить произошедшее несколькими минутами (или часами?) ранее. А ещё болела голова… кто-то жаловался на головную боль, Громов уверен. Наверное, это и был он.
Нога совсем онемела став, будто высеченной из камня, но дезориентированный спецназовец продолжал упрямо хромать дальше, словно там, за дверкой, его ждали ответы на все вопросы. Своё необоснованное упорство он так же не мог понять, но решил следовать до конца – особого выбора у него и не было.
Лубин. Это он во всём виноват. Громов вспоминал этого скрытного человека, одного из ведущих учёных отдела. Он постоянно вёл себя так, словно за ним охотились призраки: был в меру общителен, но скрытен в отношении к сторонним людям; хранил секрет своего “Телепортера” как зеницу ока и не подпускал к нему даже собственных коллег, работая над ним в полном одиночестве. Когда начались убийства, и без того немного странный учёный превратился в настоящего параноика. Убедив начальство в том, что существо, замешанное в смертях людей, может быть поймано только с помощью его гениального изобретения, Лубин потребовал, чтобы на задание немедленно отправили отряд специального назначения. Тогда Громов не сильно обратил внимание на возросшую панику учёного: в широких кругах он и так считался чудаком, пускай и каким-то неизвестным способом добившийся успеха в изобретении того, над чем другие ломали голову десятилетиями. Специфический характер убийств тоже не особо затронул командира спецназа, но теперь всё начинало потихоньку вырисовываться в очень неприятную картинку.
Убийца искал Лубина. В крайнем случае – давал ему знаки. Но что это за знаки? Он убивал людей, связанных чем-то одним, но Громов не углублялся в подробности, и как оказалось – зря. Учёный мог испытать портальную установку и до прибытия Убийцы, значит, и доступ в Эквестрию у него был изначально. Что же он такого натворил, если существо из иного мира хочет его достать? И натворил ли?
Голова разболелась ещё больше, в ушах звенело. Громов перестал рассуждать. Ему едва удавалось стоять на ногах и здраво мыслить. Потом, всё потом. Нужно только развернуть портальную установку, вернутся домой, а потом выбить из этой мразоты всю правду. Гнев частично притупил боль. Спецназовцу хотелось голыми руками разбить лицо этого сухощавого заморыша, который прячась за их спинами, обрёк его бойцов на смерть. Всё это время он знал, знал о существовании параллельных измерений, населяющих их тварях, и молчал, чтобы использовать солдат Отдела как собственную армию. Но теперь ему придётся за всё и на всё ответить, нужно лишь немного потерпеть.
Толкнув плечом приоткрытую створку, Громов зашёл в комнату. Маленькое квадратное помещение с выходящим за стены алеющим окном и огромным зеркалом посередине. Подойдя к нему и положив сумку у ног, полковник посмотрел на своё отражение. Покрытое ссадинами и синяками лицо распухло и стало ещё шире; нижняя губа разошлась, окончательно перекрасив подбородок в красный цвет; разорванный во многих местах бронежилет свисал лохмотьями. Сам того не понимая, Громов с яростным и одновременно тоскливым воем ударил по уродливой версии самого себя. Дребезг стекла разлился по комнатке, выскользнул через щель не закрытой двери. Осколки впились в ладонь, но пехотинец не чувствуя боли, этой же рукой расчистил красивую раму окончательно, обагряя стенки.
Выдирая мелкие стёклышки одно за другим, Громов присел перед сумкой. Вот оно, секретное изобретение, из-за которого погибли все его люди. Просто кусок металла, проводов, микросхем и чего-то ещё оказался причиной всей этой… Всего этого сумасшествия. Как он был глуп и слеп, а теперь его непредусмотрительность и самоуверенность погубила всё, что только можно. Для полного провала оставалось лишь умереть самому. Но нет, теперь чёрта с два он подохнет пока не узнает, какого хера тут вообще происходит, и как Лубин и его Отдел с этим связаны.
Дрожащие пальцы едва успели нащупать молнию, как в одном из осколков мелькнуло едва уловимая рябь. При всей своей осторожности, на закрытие двери внимательности ему не хватило.
— Нашли-таки, — Вздохнул он, поднимаясь на ноги, не видя тварь, и всё ещё глядя на её частичное отражение в осколках. — Что б вы подавились.
Кобура была пуста. Из оружия остался один только нож, едва ли способный тягаться с мечами, топорами и арбалетами мутантов. И всё же так просто умирать Громов не собирался. Достав из-за голенища своё единственное оружие, спецназовец, неуклюже развернувшись, скорчил гримасу.
— Господи, ну ты и урод.
Идущий за Гранью заложив руки за спину, оглядел Церемониальный Зал, бросил мимолётный взгляд на фрески, а затем развернулся к будущей собеседнице.
— Должен вас предупредить, ваше высочество, что любая агрессия, а так же попытка освободится или применить боевое или подавляющее заклинание, приведёт к немедленному прекращению разговора и последующему вашему, — Идущий за Гранью недолго подбирал подходящее слово. — Уничтожению.
Селестия озабоченно посмотрела на всё ещё дремлющую сестру и безмолвно согласилась.
— Мудрое решение, — Маг отвернулся окончательно, переплетая за спиной пальцы. — И не воспринимайте это, как хвастовство. Мне нечем гордится. Но я с радостью отвечу на интересующие вас вопросы, так что не стесняйтесь меня перебивать. Только не очень часто – я сразу пойму, когда вы начнёте тянуть время, поэтому, если спрашивайте, то всерьёз.
Аликорн ничего не сказала, но магу это и не требовалось.
— Прежде всего, хочу сказать, — Дроган неопределённо качнул головой, словно думая о правильности своих высказываний, однако продолжил. — Что меня удивляют существа вроде вас. Нет, я не имею в виду строение тела или другие физические аспекты – мне приходилось видеть и не такое. Я о том, что с вашей силой, вы не пытаетесь подчинять и властвовать безраздельно. Я знаю, что сейчас говорю, как простой тиран и захватчик, но мне сложно поверить, как с таким магическим потенциалом можно сидеть на троне всего над одной страной. У вас, аликорнов в этом мире нет естественных врагов, вы способны манипулировать энергетическими потоками и дать фору большинству подобных вам особей. Ваши тела служат обычной оболочкой могучему духу, но в тоже время требуют за собой ухода, как простой кусок живого мяса. Вы могли захватить планету за считанные часы, править и копить силу, развиваться, но вместо этого, вы нянчитесь с хиленькими созданиями – пони – оберегаете, делитесь знаниями и мудростью, хотя прекрасно понимаете, что без вас, весь ваш труд испарится как туман в предрассветной дымке. Скорее всего, это связано с вашим телесным воплощением – вы больше травоядное существо, склонное к защите своей территории и оберегании потомства, но совершенно неспособное напасть первым. Да, это многое объясняет.
На сравнения с животным, Селестия оскорблено фыркнула. Маг этого даже не заметил, продолжая свою речь.
— А вот я не ограничен подобными рамками характера и морали, моё естество позволяет мне видеть суть вещей такими, какими они и являются на самом деле. — Идущий за Гранью склонил голову на бок, совсем как настоящий грифон. — Вы знаете смысл существования всего живого и мыслящего? Иными словами: вы знаете, в чём смысл жизни?
Белоснежный аликорн расправила одно крыло, и укрыло им свой маленький “смысл жизни”.
— Решили удариться в демагогию? — Селестия бережно прижала к себе Луну. — Смысл есть всегда и везде. Кто-то видит его в служении другим, кто-то в правлении. Некоторые видят его в войне и своей скорой смерти, другие же – в долгой и спокойной жизни. Для одних смысл жизни – их долг и честь, а для других – обман и предательство. Но всё же смысл есть во всём, даже в жизни. Даже в жизнях “хиленьких созданий”.
Маг задумчиво нахмурил брови, принимая информацию к сведению. Огонь в глазах немного угас.
— Интересные мысли. Для смертного философа, — Дроган развернувшись на каблуках, и расправив плечи, с некоторой гордостью посмотрел на лоснящийся алым светом витраж. Окутывающее дворец варп-поле едва удавалось держать в стабильном состоянии. Для заклинателя, не поклоняющегося никому, это могло быть поводом для самолюбия. Идущий за Гранью не видел в этом смысла. — Вы слишком долго прожили среди смертных, слишком сильно привязались к этим недолговечным тюрьмам бессмертных душ. Вы пытаетесь видеть то, что сами придумали. Истинного смысла нет. Долг – это ложь. Любовь – это страх. Служение – это покорность. Смерть – это начало. Каждый смертный знает, что рано или поздно умрёт и заполняет отведённое ему время этими бессмысленными ценностями, только чтобы не сойти с ума и не ощущать себя бесполезным. Смерть за смертью, рождение за рождением, они не видят ничего, кроме продиктованных им устоев и догм, умирая раз за разом в своих собственных кроватях от старости или на грязной земле от ран. Вы называете меня чудовищем, но что чудовищного в том, чтобы, наконец, дать смысл всем их смертям.
— И это, по-твоему, смысл? — Селестия лязгнула тяжёлой цепью. — Умереть ради такого как ты?
Внезапно, Идущий за Гранью расслоился на несколько дымчатых слоёв и через секунду сплёлся прямо перед Селестией в совершенно другом теле. Старческое лицо Талиониса сменилась высокомерной миной человека средних лет. Левую часть лица покрывал слой метала, на месте глаза бешено вращалась красная линза.
— А почему нет? — Голос стал более властным и громким. — За все циклы своего существования – от жизни простого колдуна, до Возвышения – я понял и усвоил одно: есть два типа живых организмов: охотники и жертвы; подчиняющие и подчиняемые; могучие и немощные. Первые живут за счёт вторых, вторые – за счёт самих себя. Нет смысла ходить вокруг да около, я – первый, вы – вторая. Хотя, будь у вас немного другой склад ума, мы с вами вполне могли бы занимать одну нишу в пищевой цепочке. Но вы сами выбрали свой путь, а я свой. Теперь оба пришли к итогу. Кто оказался более приспособлен, видите сами.
Красная линза так и дёргалась из стороны в стороны, словно вот-вот готовясь выпрыгнуть из искусственной глазницы. Принцесса Селестия не отвела взгляда.
— А кто Странник, “первый” или “второй”? — Неприязненно спросила она. — Какую роль он играл в твоём плане?
Глаз Дрогана остановился и телескопически удлинившись, остановился на аликорнах.
— Странник, — Задумчиво пробормотал маг. — Давайте называть вещи и людей своими именами. Странник – выбранный им псевдоним, выдуманный маркер для отклика, но теперь, когда вы знаете его имя и фамилию, говорите как есть. Ферразиус Кэйрон никогда не был и не будет “охотником”, хотя бы потому, что служил мне. Настоящие хищники не служат, они подчиняют, а Кэйрон был рождён, чтобы служить своим господам до конца дней. До встречи со мной он являл собой жалкое, озлобленное создание, больше похожее на собаку, нежели на человека: он грыз глотки врагов своих господ, но мог и укусить протянутую для ласки руку. Не будь он носителем “дара”, я бы ни за что не обратил и толику своего внимания на этого таракана. Куда больших трудозатрат стоили Дроган и Валлар, но они себя полностью оправдали, а Кэйрон едва смог исправить собственные ошибки, но потом едва не умер. Ему повезло, что я заинтересован в его способностях, иначе его служение окончилось бы ещё на Фобосе 5.
Идущий за Гранью начал объяснять, но Селестия ничего не понимала из его слов.
— Валлар твоя игрушка, это ясно, — Аликорн встряхнула гривой. — Но что насчёт остальных? Что это за “дар” и “Фобос 5”?
— У меня множество талантов, ваше высочество, но рассказать историю длиною в вечность – это слишком даже для меня, — Пояснил Маг. — Но я попробую. Даром обладают многие, но использовать его могут единицы. На самом деле у этого врождённого дефекта нет официального определения и “даром” её окрестил именно я. Суть в том, что каждое измерение состоит из своей материи, набора простейших частиц и химических элементов. Многие люди и представители других разумных рас, способны совершать некоторые манипуляции с этими элементами. Например – усилием мысли разогнать молекулы до нужной скорости и получить огненный шар, но это просто пример, естественно возможности такого рода безграничны и не заканчиваются на простейшей боевой магии. Однако, используя подобные заклинания, колдуны начинают черпать силу из источника своего измерения, привязываются к нему, как огромные вечно сосущие полипы, тем самым навсегда связывая своё физическое тело именно с эти миром. Сама концепция “дара” – отсутствие предрасположенности к мировому источнику. То есть Кэйрон одарён тем, что бездарен, забавно, не правда ли? Фобос 5 – родной мир Ферразиуса Кэйрона, планета примерно в два с половиной раза больше вашей, с дождливым климатом и двумя естественными спутниками. К сожалению, для исполнения задуманного мне требовалось тело сильного, а главное – влиятельного существа. Этим существом оказался человек. Инквизитор Дроган, существующий в Измерении Молота. Манипулировать им было очень непросто: его личность очень сопротивлялась стороннему вмешательству, а он сам очень редко взаимодействовал с подпространством. Естественно ему это не помогло, но не трать я в то время свои силы на помощь нашему дорогому лорду Валлару, у меня бы получилось быстрее. Это был один из редких моментов, когда время действительно имело значение. Пока корабли Имперской Экспедиции приближались, я помогал Валлару с его продвижением. Установленный коридор между мирами заставил время в этих двух промежутках течь одновременно, создав временную параллель, которая должна была исчезнуть после моего ухода. Дело в том, что я не верил в удачный исход своей авантюры, и поэтому мне нужен был агент в самой Эквестрии.
— Ты… Ты знал об Эквестрии с самого начала, — Неверяще произнесла Селестия. — И встреча со Странником была не случайна…
Идущий за Гранью согласно кивнул.
— Валлар и Дроган были великолепными марионетками: эти двое имели обширное влияние каждый в своём мире, что позволяло мне действовать в более широких кругах. Иногда приходилось применять простейшие заклинания или накладывать чары, но это было в основном с Валларом. Дроган справлялся сам, он был сильнее, и это несколько застопорило мою игру. После скоротечной войны за планету, на которой находился нужный мне человек, я, с помощью технологий сорок первого тысячелетия вознамерился зафиксировать медленно затягивающийся разлом в реальности – слишком много сил я на него потратил, чтобы просто так дать ему исчезнуть. У меня получилось, однако отвлекаясь на Валлара, мне приходилось вынужденно ослаблять хватку на инквизитора и в один момент Дроган начал считать это собственным изобретением, хотя ему и до этого так казалось, но на Фобосе 5 он уверовал в свою гениальность окончательно. Его свободомыслие привело к тому, что им заинтересовалась Инквизиция и к тому же, он без моего ведома, испытал модернизированный телепортариум. Это привело к тому, что он разорвал одну из старых брешей и умудрился потерять там копии чертежей. Одно из самых удивительных измерений, скажу я вам, магический поток там настолько слаб, что даже великий маг не сможет сотворить там ничего больше какой-нибудь ментальной вспышки. Но самое поражающее это то, что населяющие его существа видят другие миры через собственное творчество, считая их придуманными! Да, в это невозможно поверить, но это так: мысли в их головах не что иное, как случайные отклики параллельных реальностей. В каком-то роде любая мысль – это неоформленное действие. Но вам, должно быть куда интереснее мои приключения, чем подтверждённые теории. Упущенные инквизитором чертежи имели риск попасть в руки знающих существ, что позволило бы им реконструировать модель телепортариума. Я допускал шансы появления если не прямой угрозы своей конфиденциальности, то возможности нажить конкурента – вполне. Я ведь и сам начинал примерно так же. Но я оставил это на потом, главной целью было довести Ферразиуса Кэйрона до разрыва и пробудить в нём “дар”: при соприкосновении с антиматерией он бы потерял последнюю связь со своим миром и наконец-то стал бы настоящим Странником – моей верной ищейкой, способной прорывать реальность, где только возможно. Только представьте: я могу появиться где и когда угодно, а затем, используя энергию одной реальности, сразу же перейти к другой, исполнив несбыточную мечту миллиардов – стать самой могучей сущностью из существующих, давить голыми руками Богов и их смехотворные творения, стирать в порошок самые непобедимые армии лёгким мановением руки. Конечно, для этого мне нужен Странник с его талантом и “концентратор” – одна из двух составляющих для проведения ритуала. Проблема была в том, что “концентратор” был утерян мной задолго до встречи с Дроганом. В Измерении Паука – в том самом, где миры видны на бумаге и экранах. Странно невезучее для меня место: сначала я потерял там артефакт из-за какой-то необычной аномалии, сотрясшей землю до основания и перекрасившей небеса в алый, затем туда попал инквизитор, но на этот раз, чтобы оставить там чертежи. Хотя везение тут не причём – как маг, я почти беззащитен в том измерении, поэтому всякого рода операции в нём проваливаются с большим шансом, только и всего. А в то время силы Инквизиции и Адептус Астартес были на подходе, и я решился на отчаянный шаг, на глобальный конфликт, мятеж, измену. В тот момент Кэйрон был под моим контролем и с радостью пошёл за “голосом Кровавого Бога”. Поскольку Дроган был одним из командующих четыреста двенадцатого экспедиционного корпуса, мне не составило труда провести удобную для будущих повстанцев реконгсценировку малочисленных Имперских сил оставшегося на планете гарнизона. Благодаря мне и бездействующему Дрогану, Ферразиус Кэйрон смог убедительно донести до жителей всю суть происходящего и то, что родной дом нужно избавить от поработителей. Армия Фобоса была истощена и рассеяна по всей поверхности планеты, но мне удалось объединить её остатки с частями гвардейцев-перебежчиков, которых я с помощью инквизитора перебросил на сторону повстанцев. Восстания начали вспыхивать по всей планете, предатели убивали своих бывших сослуживцев без предупреждения, на неделю планета превратилась в настоящий ад. Остатки лояльных сил держались до конца, к сожалению успев отправить запрос о помощи, что значило ускоренное прибытие Инквизиции. Когда планета была наша, пришло время действовать: обесточив крупнейшие города, отключив их от центральной сети находящейся во Дворце Регента, я направил всю электрическую энергию от сотен генераторов на один телепортариум. Он требовал колоссальных затрат и мне приходилось заряжать его наперёд – ведь использовать его нужно было не один раз. Как я и ожидал Империум ударил через неделю, плюс-минус несколько минут. Обесточенные города не смогли активировать даже простенькие ПВО и всё, что они могли противопоставить сокрушающей мощи людей будущего – своих солдат на баррикадах. Их смели в считанные минуты, держался только дворец. Находившийся на орбите Дроган координировал действия некоторых ударных сил от моего лица, что позволило Кэйрону добраться до дворца в относительной целости. Затем было дело техники: поместив Странника в своеобразный стазис, лишил его памяти и частичной воли, создав иллюзию приветливого города и доброго наставника, очень удивившегося появлению на его пороге необычного, но, несомненно талантливого человека. Сам город я встречал в далёкий период моих странствий с другим Странником, и он мне очень понравился, тогда я ещё испытывал остатки эмоций и в память об этом моменте решил воспроизвести именно Ехо. Строить новый характер поверх старого характера Кэйрона было проще простого – вы не представляете себе полную силу печатного слова. Впитывая в себя притчи и предания, Ферразиус Кэйрон из бездушного убийцы, превратился в бездушного человека, мечтающего творить судьбы миров. Вот такой человек мне и был нужен: не пренебрегающий любыми методами остолоп, ради своих целей готовый на что угодно. Идеальный исполнитель с промытыми мозгами, искренне считающий себя свободным, какая прелесть. Его “случайное” попадание в ваш мир я просчитывал долго и упорно, вдобавок перед этим несколько раз послав его по ложному пути, дабы он убедился в жестокости и грубости своих прямоходящих сородичей, а значит, в большей степени при встрече с добродушным и непохожим на него существом, стал бы ему доверять. И вы прекрасно подтвердили мои догадки.
— Те мерзкие видения – твоих рук дела, — Догадалась Селестия. — Вот почему Странник так быстро смог от них избавится.
Идущий за Гранью впервые надолго помедлил с ответом.
— Исполнение моё, а вот идеи заимствованы, — Наконец произнёс он, всё больше окутываясь клубами густого чёрного дыма. — Когда ваши с ним отношения рисковали перейти в “больше чем дружба”, я наслал на вас эти мороки с расчётом на то, что узнав об этом, Кэйрон тут же прибежит ко мне за помощью. Он и прибежал, только перед этим наделав дырок в Измерении Паука и убив дюжину человек. Ни один, даже самый идеально выверенный план не идёт, так как надо, по вине человеческого фактора… и фактора “пони”, но вы поймёте, о чём я немного позже. Цель была достигнута – Странник, доверяя мне, помог моему физическому телу попасть в Эквестрию, даже не подозревая, что это не я помогаю ему, а он мне. Добытый им “концентратор” был в моих руках, ваше доверие – тоже. Эквестрия должна была исчезнуть в считанные минуты, но сыграл свою роль этот самый фактор “пони”, — Дым начал подрагивать и Селестия уловила едва скрываемый гнев, давно забытый этим существом, как и многие другие проявления своих чувств. — Проклятая разноцветная лошадь.
Рейнбоу Дэш. Тогда, её появление в зале удивило аликорна не меньше чем остальных присутствующих, но она ещё испытала и стыд перед “дорогими” гостями. После происшествия, Селестия серьёзно переговорила с пегаской, и в ходе разговора было решено, что она обязана извиниться перед Странником. Теперь вся суть иронии была как на ладони: Рейнбоу Дэш было приказано просить прощения за то, что она спасла Эквестрию. Осознание того, что они все были на краю гибели, даже не подозревая об этом, вызвало у Селестии неконтролируемую дрожь.
— С этого момента всё пошло наперекосяк, — Вопреки ожиданиям голос Дрогана остался прежним. Он и вправду почти полностью лишился эмоций. — Инквизитор-марионетка после возврата на Фобос 5 был под наблюдением Астартес и Инквизиции. Он попытался избавиться от них, имитировав шифр сторонних орденов, якобы запрашивающих помощь, но трое из них всё же остались и теперь, скорее всего, находятся ближе, чем я думаю. А ведь одного из них пришлось вызвать самому, поскольку пассивность Дрогана только всё усложняла. Едва ли высланная за ними рота Имперской Гвардии смогла их остановить, но это была их второстепенная задача. Дело в том, что основная часть моей сущности была заключена именно в Дрогане, и мой облик в Эквестрии был слишком слаб, чтобы остановить демонов. Да, ваше высочество, демоны были не моими союзниками, они были моими пленниками. В “концентраторе”. Сила этих порождений была необходима мне для проведения ритуала, но после разрушения артефакта они сбежали в сознания ближайших и наиболее уязвимых пони. Меня, Кэйрона и вас они благополучно проигнорировали. Началось самое сложное – укрощение безжалостных чудовищ. Настоящих чудовищ, не то, что я. Под рукой был только Кэйрон и не смотря на полезность этой марионетки в совершенно другой сфере, из-за неимения альтернатив пришлось использовать его. Но даже с внушаемыми нужными знаниями и многочисленными подсказками в виде “случайно” найденных книг, мы не успевали. Первого, самого слабого демона Кэйрон с трудом смог одолеть сам, а вот второго пришлось взять на себя мне. Ненадолго покинув голову Ферразиуса, я перенёс остатки своей здешней сущности в ту самую цветную лошадь. Второй демон был удачно пленён, но смог меня ранить, из-за чего я стал ещё слабее. Затем снова воссоединившись с Кэйроном под видом Талиониса, я несколько раз удерживал его от необдуманных поступков, заодно восстанавливая силы. Когда пришло время, мы вдвоём вступили в бой с сильнейшим из тройки – Повелителем Скорби, но тварь оказалась не просто хитрее своих собратьев, но и куда изобретательнее. Вместо того, чтобы сражаться в разуме пони, демон пробил брешь в альтернативное будущее, избрав его своей ареной, тем самым питаясь обречённостью, которой был пропитан этот отрезок времени и места. Когда слуга Бога Распада был повержен, наши с Кэйроном дела шли совсем плохо: я был тяжело ранен и моё физическое тело гнило заживо; Ферразиус тоже умирал, но куда медленнее. Я понял, что нам двоим не спастись и поскольку Кэйрон был слишком ценен для меня, я приказал убить себя, тем самым отдав ему последние свои запасы жизненной силы, подарив ему некое подобие жизни. Но, это всяким лучше, чем превратится в студенистую лужу желчи.
Откровение Идущего за Гранью слово за словом повергало принцессу в шок. Всё это было спланировано. Расписано, заранее, и всё происходящее было лишь игрой. Игрой одного. Каждый проведённый со Странником день, каждый разговор, каждая редкая улыбка на его лице, всё это было с подачи мага.
— Но зачем ты дал ему тело грифона? — Испытывая потрясения одно за другим, Селестия с трудом превращала выговариваемые звуки в слова. — Тебе ведь было плевать на него и его желания. Тогда зачем был давать ему то, что он хотел?
Дроган вновь выдвинул линзу, по поверхности которой забегали едва заметные символы.
— Хороший вопрос, ваше высочество, я уж думал, вы его не зададите, — Телескопический глаз задвинулся в паз со звучным щелчком. — Понимаете ли, Кэйрон очень полезный, но как и любое живое существо чрезвычайно хрупкий. С образом жизни Кэйрона иметь одно физическое тело без каких-либо генных модификаторов или врождённых усилений слишком рискованно, поэтому я провёл эксперимент. К счастью до битвы с Повелителем Скорби у меня было достаточно и я пользуясь этим, опробовал на группе людей в вашем лесу своё новое заклинание. Его суть заключается в том, что оно не изменяет структуру тела, а так сказать “обменивает” его на другое, при этом первоначальный облик не страдает и содержится подобно запасному костюму в специально созданном стазис-поле, опять же существующем за счёт меня. Главный риск был в том, что нервная система не выдержит такого потрясения и объект сойдёт с ума, но всё обошлось. Вы даже попытались самостоятельно вернуть тому человеку его тело. Удивлены? Думаю тот, которого вы отправили домой удивлён ещё больше.
— Вот значит как, — Селестия грустно поглядела на тянущиеся от поводка толстые звенья цепи. — Ферразиус Кэйрон был просто мальчиком на побегушках, пускай и ценным.
— Почему “был”? — Усмехнулся Дроган. — Он в каком-то роде “есть” и сейчас, правда едва ли его можно окрестить “живым”, но он ещё существует. После повторного пленения демонов я с горечью осознал, что мои силы истощены практически окончательно. Под контролем остались лишь Дроган и Валлар, этим я и решил воспользоваться. Валлар показал себя хорошей марионеткой как и Ферразиус в прошлом, считающей себя избранником Тёмных Богов. У смертных вообще какая-то необъяснимая патология – начиная слышать голоса в голове, внушающие им, что они “избраны” для той или иной цели, они, получив жалкую толику силы, возносят себя, чуть ли не до Творцов! И тем не менее мне было это на руку: пользуясь своим возросшим влиянием, грифон удачно собирал жертв для ритуала, одновременно с этим готовясь к моему приходу. Поверьте, ваше высочество, я не был инициатором столь масштабной гекатомбы, но смерть вынудила меня использовать для своего возврата в Эквестрию магию Хаоса, а она без жертв, слишком нестабильна и трудно контролируемая. Перебросив в Королевство Грифонов силы Имперской Гвардии, я с лёгкостью толкнул их к Ереси и новоиспечённые “избранники Кровавого Бога” устроили угодную мне бойню, для стабилизации готовящегося заклинания. Но перебив кучу грифонов и погибнув сами, они всё же немного недобрали, и Валлару пришлось заканчивать за них работу – похитить для заклания несколько Кантерлотских пони. В конечном итоге мне не составило труда вернуться в ваш мир вместе с “концентратором”, попутно освободив ничтожную часть энергии Хаоса, подарившей Валлару обещанную мной “непобедимую армию”.
— Чудовище, — Обречённо пробормотала принцесса. — Ты огромный клещ, присасывающийся к дырам в измерении, осушая их досуха. Ты не хищник, ты паразит.
Идущий за Гранью сгорбился до такой степени, что стал походить на огромную тлеющую змею.
— Чудовище и паразит? — Прошипел он и вправду совсем по-змеиному. — А кто, по-вашему, ваш любимый и хороший Странник? Герой и ратоборец? Он был чудовищем похуже меня, хотя и являлся простым человеком.
— Это ты его заставлял! — С нотками истерии выкрикнула Селестия.
— Нет, не заставлял, — Шипение стало громче и угрожающе. — До нашей встречи с ним он представлял собой то, чем и был на самом деле. Хотите увидеть его до нашей встречи?
— Очередная ложь, — Гневно ответила Селестия, но в голосе было больше неуверенности, чем злости.
— Ложь? — Идущий за Гранью оскорблено вздёрнул подбородок. — Я никогда не лгу. Мне это незачем. Всё что я рассказал вам – правда. Всё что я обещал своим марионеткам – правда. Какой мне смысл врать той, от которой в скором времени не останется даже памяти. Так вы хотите узнать о Настоящем Ферразиусе Кэйроне?
Мысли принцессы разделились. Одни с мольбой призывали её не верить чудовищу, но другие, менее многочисленные, просили согласиться. И отождествляли они совсем не любопытство.
— Я согласна, — Не без труда проговорила Селестия. — Расскажи мне о Ферразиусе Кэйроне правду.
— Зачем рассказывать? — Холодная костлявая пятерня легла на голову, вздрогнувшей от неожиданности старшей принцессы неся с собой тяжесть и сонливость. — Я покажу.
…
Холодный ночной дождь накрыл маленькую усадьбу сплошным прозрачным занавесом. Мокрая насквозь одежда неприятно липла к голой коже. Собиравшиеся на уголке опущенного капюшона капли, струйкой стекали на потрескавшийся асфальт.
Принцесса Селестия не сразу поняла, что происходит, ощутив себя в совершенно другом, неудобном теле. Она спокойно сидела на краю карниза, согнув задние ноги в коленях, внимательно следя за, медленно ползущему вдоль решётчатой изгороди, лучом прожектора. Не смотря на неудобную позу, это тело не испытывало никакого дискомфорта и Селестия поняла, что она просто смотрит чужими глазами. Но чьими?
— Вы что, действительно настолько глупая? — Голос Идущего за Гранью прозвучал совсем рядом, словно он стоял за спиной. — Я собрался показать вам истинное лицо Ферразиуса Кэйрона, как вы думаете, в чьих воспоминаниях вы сейчас находитесь?
Аликорн хотела ответить на оскорбление, но чужие губы и не думали двигаться по её велению. Она так и была закована в цепи, но теперь несколько иного характера.
Ферразиус Кэйрон прыгнул. От неожиданности принцесса чуть не закричала и закричала бы, если б могла, ведь она даже не успела разглядеть высоту, но задние ноги быстро коснулись размокшей почвы. Сжав передние конечности в локтях, Кэйрон с приличной, для бегающего на двух ногах вприсядку человека скоростью, пробежал до высокого заграждения, после чего, тяжело дыша, вжался спиной в мокрые прутья. Круг света, обогнув стоящий вдалеке необычного вида портшез, пополз обратно, прямо на них.
— “Убегай!” — Мысленно воскликнула Селестия, поскольку по-другому не получалось.
Кэйрону не требовались советы. Вид из глаз перенёсся на самый верх ограждения, Кэйрон ловко полез наверх. Только и мелькали цепляющиеся за едва заметные выемки руки в чёрных перчатках без пальцев. Луч разросся и почти вытеснил из виду окружающую темноту, но Ферразиус сделав последний рывок, перевалился на другую сторону, упав на фигурно подстриженный куст.
Селестия хотела облегчённо вздохнуть, но у неё и это не получилось. И правда, расслабилась она рано – Кэйрон только начал выбираться из удачно подвернувшегося куста, как к шороху веток, добавился другой.
— Кто здесь?! — Голос не принадлежал Идущему за Гранью, поскольку был более мягкий и напуганный. — Стой, стрелять буду!
Напротив Ферразиуса стояла облачённая в безразмерный дождевик фигура в смешной широкополой каске. В одной руке существо сжимало фонарь, в другой нечто похожее на трость с треугольным набалдашником.
— Не будешь, — Тихо заверил Кэйрон.
Селестия ощутила в пальцах липкий холод металл и в ту же секунду рука вытянулась вперёд, в свете фонаря блеснуло тонкое лезвие. Похожий на гриб охранник завалился в грязь. Когда Ферразиус подбежал к телу и схватив за штанину, начал оттаскивать его к кустам в которые недавно сам приземлился, принцесса увидела торчащую из под съехавшей на лицо каски голую ручку метательного ножа. Вокруг неё пузырилась красная жижа.
Это было ужасно, но принцесса не поняла, почему Идущий за Гранью хотел ей это показать. Да. Кэйрон убил его, но возможно он сделал это во благо, может он воюет против тех, кто достоин лишь смерти. Кто она такая, чтобы судить о другой расе и прошлой жизни отдельного человека?
— Это только начало, — Откликнулся маг, отвечая на её мысли. — Сейчас, потерпите, увидите, на какое благо старается наш друг.
“Грибок” тем временем успешно был спрятан в кустах. Кэйрон взглянув на испачканные ладони, выругался на незнакомом языке, после чего, вытерев их о собственные коленки, тенью шмыгнул к вырисовывающейся из темноты стене.
Дождь усилился. Принцесса не видела, где они находятся, но судя по шуму листвы, это был какой-то сад или парк. Затаившись в одной из ниш, Кэйрон согнул в локте левую руку, и внешняя сторона запястья вывела через перчатку синее изображение здания. Того самого, на который глядел Ферразис перед прыжком. Изображение рябило, Кэйрон еле слышно ругался, а дождь лишь усиливался. После долгих манипуляций, где человек с помощью двух пальцев вращал голограмму дома, он кое-как нашёл место, которое искал – едва заметно выделенный розоватой обводкой квадратик. Белая точка мигнула совсем рядом с ним. Углубившись в нишу, Кэйрон торопливо начал нажимать на все кирпичи сверху вниз и меньше чем за минуту, один из них с треском скрылся в стене, открывая проход.
— Не обманул, — Вслух произнёс Ферразиус и нырнул в образовавшийся лаз.
Принцесса удивилась схожести этого тайного хода с ходами в её замке. Почти один в один, разве что потолок чуть ниже, вместо факелов горят блёклые жёлтые сферы, а на стенах живым ковром растёт мох и что-то похожее на селитру. Спустя пару десятков неровных ступенек, Селестия и Кэйрон услышали приглушённые голоса. Человек несколько сбавил темп, переходя на крадущийся шаг. Голоса стали раздаваться совсем рядом и принцесса даже начала различать слова.
— И всё же надо быть осторожными, — Говорил первый, наставительным тоном. — Если Чёрный Ветер пришлёт Убийцу – пиши пропало.
Ферразиус отыскав в стене небольшое отверстие, немедленно в него заглянул. Селестия увидела кусок стола, за которым сидели полтора человека всё в тех же смешных дождевиках, только без касок. Половина первого была скрыта каменной кладкой, кажется, именно его фразу они застали в самом начале. Заговорил второй, что выглядел помоложе:
— Чёрный Ветер? Помилуй нас Создатель, думай, о чём говоришь, Стэн. Сплюнь, — Охранник и вправду встал со своего места, поплевал на пол и растёр широким мыском. — Стража утроена, камеры установлены, где только можно, но ты всё равно думаешь о плохом. Вот всегда так.
— А я чего? — Половинка завошкалась на табурете и Селестия увидела в его руках ту же длинную трость, что и у убитого стража на улице. — Просто предполагаю…
— Иди ты с такими предположениями знаешь куда? — Раздражённо огрызнулся молодой страж, садясь на своё место. — Чёрный Ветер, скажешь ещё.
Молчали они не долго.
— Как думаешь, с маленьким господином всё будет в порядке? — Неуверенно спросил “половинчатый” страж.
Молодой помедлил, и даже мимолётом глянул в их сторону, заставив Селестию занервничать, но ничего не заметив, ответил:
— Конечно, всё обойдётся. Вот уляжется буча, и перестанем прятаться за кордонами и камерами. — И немного погодя добавил. — Ты отдыхать отдыхай, но и на мониторы поглядывай.
Кэйрон активировав компьютер на запястье, и сделав несколько неуловимых движений по голограмме, двинулся дальше по тёмному кишкообразному ходу. За спиной раздались крики: ”А! Камеры, камеры полетели, одни помехи! Я сейчас – к терминалу и обратно.
“Что же происходит, куда он идёт?” Подумала принцесса в надежде на пояснение Идущего за Гранью, но маг молчал. Это было очень жутко.
Тупик вырос перед лицом Кэйрона и Селестии так неожиданно, что будь аликорн в своём теле, непременно бы уткнулась носом во влажные бесцветные кирпичи. На этот раз человек нащупал нужный камень без светящейся подсказки. Слабо освещённый коридор встретил прохладой и дребезжащими под ударами тысяч капель наглухо зашторенных окон. И вновь было видно и слышно лишь то, что хотел видеть и слышать Кэйрон: бесконечная тьма коридора, мелькающие ладони, сипение сквозь сжатые зубы.
Наконец он остановился. В очередной раз, глянув на выстроившееся в воздухе изображение, Ферразиус отключив прибор, припал к углу, а затем осторожно высунулся из-за него.
Принцессе показалось, что рядом с дверью стоят две статуи людей, выполненные в полный рост, но богатое одеяние и висящие на поясах сабли говорили о том, что эти неподвижные силуэты живые. Один из них слегка притопнул ногой в высоком сапоге с пряжками, окончательно разгоняя миф о своей неодушевлённости. Кэйрон усмехнулся и вышел в полный рост прямо на них.
Всё произошло за какие-то доли секунды: холод стали на непривычно чувствительных пальцах обеих рук, хватающиеся за своё оружие привратники. Свист. Оба съезжают на пол почти одновременно. Несмотря на ужасную сцену, принцесса почти не обратила внимания на очередное убийство. Куда хуже было ощущать состояние Кэйрона: изначально возбуждённо-предвкушающее сменилось скучающим разочарованием.
Он рассчитывал на большее, поняла Селестия. Оттащив привратников чуть дальше по коридору и даже не пробуя спрятать бездыханные тела, Ферразиус вернулся к двери, которую они охраняли. Пальцы обвили ручку словно щупальца. Створка со скрипом начала открываться. Внутрь незамеченным Кэйрону пробраться не удалось.
Вид из глаз не позволял Селестии даже вращать зрачками, поэтому нападение застало врасплох их обоих в равной степени. Искажённое от ярости лицо фурии на мгновение заслонило собой весь мир, напугав, однако только принцессу-зрителя. Ферразиус ловко ушёл от неумелого тычка тонким стилетом, после чего выбив его из рук, навалился на незнакомку всем своим весом.
Селестия не знала, как у людей принято называть особей женского пола, но начала неравную борьбу с профессиональным убийцей явно одна из них. Более утонченное лицо с впалыми щеками и выступающими скулами говорило о недоедании или какой-то болезни. Собранные в пучок каштановые волосы были длиннее, чем у мужчин, даже немного походя на настоящую гриву. Никаких следов косметики не было и в помине.
Но самое отвратительным являлось то, что принцесса ощущала каждое движение двух борющихся на полу людей, словно это она сама, зажимая маленький кусачий рот ладонью, обнажила выскочивший из левого запястья клинок. Человеческая самка, замычав от ужаса, и раскрыв глаза, что есть силы, прикусила кожу на ладони убийцы. В отличие от Селестии, Кэйрон, не обращая внимания на боль, медленно, будто делая укол, ввёл клинок в тонкую шею противницы. Та задёргалась ещё сильнее, но чем глубже сталь проникала в податливую плоть, тем слабее и реже становились хаотичные рывки. Сквозь крепко сжатые на мёртвых губах пальцы с обгрызанными ногтями мигом стала просачиваться кровь, покрывая всю кисть липкой плёнкой. Когда всё закончилось, Селестия почти потеряла сознание от нестерпимого отвращения, но “услужливый” маг поддерживал в ней слабенький огонёк самоконтроля.
— Что вы, ваше высочество, это ещё не всё, — Произнёс он, и принцессе показалось, что с ней разговаривает труп человеческой самки. — Буквально через минуту вы увидите главную цель вашего дорогого Странника.
“Хватит…”, старшая принцесса с трудом воспроизвела в мыслях это простое слово.
Маг не послушал.
Поднявшись, Кэйрон не спеша подошёл к водружённой на журнальный столик ванночке, прополоскал в ней руки (что несколько успокоило принцессу), а затем тщательно вытер их лежащим рядом полотенцем с рисунками в виде карикатурных зверушек.
Раздался детский плач, сначала тихий и неуверенный затем всё громче и требовательнее. Принцесса не могла видеть малыша или малышку издающего этот душераздирающий повторяющийся звук, так как Кэйрон глядя на труп человеческой самки, что-то вычёркивал из неизвестно откуда извлечённого потёртого на вид блокнота.
Плач стал ещё громче и Кэйрон, с блокнотом в одной руке и ручкой в другой, приблизился к колыбели. Когда он безучастно заглянул туда, у принцессы затрепетало сердце. На дне колыбели лежало закутанное в многочисленные простынки человеческое дитя. Увидев Кэйрона и принцессу оно, мигом перестав плакать, заулыбалось беззубым ртом, потянуло к ним крохотные ручки. Дитя совсем не было похоже на жеребёнка, но принцесса всё равно испытала умиление. Глядя на кроху, она на миг забыла обо всех ужасах и страданиях, которые перенесла. Всё, что ей сейчас хотелось – подержать малыша, ощутить через магическое поле исходящую от него радость. Селестия улыбалась.
Но тут она поняла весь ужас происходящего. Тело до сих пор ей не подчинялось. Улыбалась не она, улыбался убийца, Ферразиус Кэйрон и не было в этой улыбке ничего тёплого – только холодное торжество. Подняв блокнот на уровень глаз, человек вычеркнул из него последнюю строчку, а затем спрятал его под плащ.
“Нет”
Оглядевшись по сторонам, Кэйрон заметил лежащую на кресле подушку.
“Нет, Ферразиус, нет” — Отчаяние заклокотало в принцессе.
Попытки сопротивляться ничего не давали: Убийца, взяв то, что собирался, навис над колыбелью огромным чёрным вороном.
“Остановите это! Остановите Его!” — Поняв тщетность образумивания Кэйрона, принцесса что есть мочи посылала мозговые импульсы Идущему за Гранью.
— Я не могу изменить прошлое, — Ответил маг и его голос звучал в такт сбитому дыханию убийцы. — Но я могу показать истину. Смотрите и решайте, кто из нас двоих настоящий монстр.
Кэйрон плавно опустил подушку, накрывая ей всего малыша. Селестия ощутила, как под тканью и искусственным наполнителем угасает малюсенький огонёк жизни. А потом она закричала.
…
Вопль ужаса разнёсся по залу. Старшая принцесса, не до конца понимая, что всё кончилось, продолжала неистово биться в цепях, словно пытаясь оторвать себе передние ноги, на месте которых только что были отвратительные отростки забравшие жизнь беззащитного дитя. Ей до сих пор казалось, что это она раз за разом душит того детёныша, что это она под покровом ночи пробирается в усадьбу и цинично убилвает пятерых людей.
— Сестра? — Услышала Селестия совсем рядом. —
— Луна! — Заключив в объятия младшую сестру, на сколько позволяли цепи, белоснежный аликорн закрыла глаза и попыталась хоть немного успокоится.
С ней всё хорошо, её сестрёнка в порядке. Она не задаёт вопросы и не паникует, значит Идущий за Гранью её просветил. Услышала ли её младшая сестра от него, то же, что и она сама или другую неправду? Возможно, сон Луны был не таким уж и спокойным.
— Как вам прошлое, вашего дражайшего Странника? — Маг так и стоял на том же месте, где погрузил принцессу в транс. — Я выбрал наименее жуткое воспоминание, боясь повредить вашу изнеженную тысячами лет покоя психику.
Селестия поглядела на дымную фигуру с ненавистью.
— Очередная ложь, — Нетвёрдым голосом сказала она. — Я тебе не верю.
Идущий за Гранью приблизился, и присев рядом с аликорнами вперил пронзительный взгляд красной линзы в Селестию. Та на этот раз не выдержав, отвернулась.
— Нет, верите, — Спокойно проговорил он. — С самого первого дня, когда вы повстречались, вы ощущали исходящую от него угрозу, но до последнего боялись признаться себе в этом. Вы не боялись его обидеть или огорчить, вы просто его боялись и в тоже время жалели. Вам были известны те противоречивые чувства, испытываемые к вам, раздирающие его по ночам? Конечно, были, но вы продолжали кутаться в иллюзии из жалости и надежды. В отличие от вашей любопытной сестры, вам не хватало смелости заглянуть в потаённые уголки разума Странника, что стало финальной ошибкой в нашей тихой войне. А когда пришёл конец, вы так и продолжаете себя обманывать, веря, что вот явится герой и спасёт мир.
Идущий за Гранью, выпрямившись в полный рост, посмотрел поверх принцесс и произнёс:
— За всё время моего осмысленного существования, я усвоил множество уроков и закономерностей. И одна из них состоит в том, — Маг поочерёдно поглядев на лежащих у его ног аликорнов. — Что Странники никогда не возвращаются.
Всё вокруг сотрясло. Затем ещё и ещё раз. С каждым глухим ударом холодный мрамор под ногами дрожал всё сильнее. Селестия не выпуская из объятий сестру, украдкой взглянула на Идущего за Гранью. Маг продолжал смотреть поверх них. Его лицо выдало некое подобие улыбки.
Отдалённый гул преобразился в тяжёлые шаги. Их владелец приближался.
— Ты задержался, — Произнёс маг без всяких намёков на разочарование и прочие отрицательные эмоции. — Подойди.
С приближающимся топотом пол дрожал как от слабого землетрясения. Пережив столько потрясений и заранее приготовившись к чему угодно, Селестия всё равно испустила вздох удивление, когда существо, обойдя аликорнов по кругу, остановилось прямо перед ними. Маг отошёл назад, полностью скрывшись за широкой красной тушей. Пискнула Луна, зарывшись мордочкой в гриву сестры.
Огромное мускулистое порождение Хаоса превышало ростом Идущего за Гранью почти на метр, шириной превосходя вдвое. Раздутые, как от подагры руки по локоть полностью скрывались костяными “рукавами” растущими прямо из когтистых кистей. Между оканчивающихся ноздреватыми копытами ног болтался шипастый хвост с кисточкой на конце. На вытянутом к низу лице располагались глубоко посаженные поросячьи глазки-щёлочки, под вдавленным носом раскрывался безгубый рот усеянный рядами лязгающих желтых зубов-кинжалов. На гладкой голове, между двумя изогнутыми навстречу друг другу рогами, красовалась маленькая костяная корона, своими тремя неровными зубцами прорывающая кожу в нескольких местах. Сам демон был облачён в некое подобие пластинчатых доспехов кроваво-красного цвета, на поясе в ржавеющих ножнах висел маленький – для такого исполина – прямой меч.
Принц Демонов, клацнув зубами, шумно втянул воздух через раскрытую пасть.
— Что Это такое?! — Едва совладав со смесью ужаса и отвращения, спросила Селестия.
Маг встал сбоку от шумно дышащего чудовища с видом мастера гордящегося своим творением.
— Мой новый “концентратор”, — Ответил он, стоя рядом с демоном в очередной раз, подчёркивая его гигантизм. — Видите ли, ваше высочество, после того, как одна из ваших подданных разрушила старое вместилище демонов, мне срочно пришлось искать замену. Но я был слишком слаб для поиска или создания очередного эгрегора, а моё частичное поражение от Повелителя Скорби окончательно вынудило меня пойти на столь рискованный шаг. Понимаете, демоническую субстанцию можно заключить фактически куда угодно, но вот сможете ли вы удержать её в повиновении и уж тем более – использовать её силы, это уже совершенно другой вопрос. Из-за гибели старого “концентратора” я упустил одну из трёх сущностей окончательно. Вторую, совместными со Странником усилиями пленил в смертной оболочке, к сожалению способной удержать лишь одну тварь, да и то с трудом. А третью…
Идущий за Гранью вяло взмахнув рукой, сорвал с Селестии бесцветный амулет. Она совсем про него забыла.
— Третью я заключил вот здесь, — Подхваченный магическим полем артефакт лёг в костлявую ладонь мага, и в тот же момент по всему залу разошлось его эфемерное удивление.
— Он пуст, — Пробормотал маг в задумчивости и бросил бритвенно-острый взгляд на пленниц. — А вы не такие глупые, как я считал в начале.
Так она и знала. Принцессе Селестии с самого начала не понравился это, цепляющее взгляд, некрасивое украшение. Выходит, по какой-то причине планы мага спутались, но тогда почему он так быстро успокоился? Даже его удивление длилось каких-то пару секунд.
Идущий за Гранью словно прочитав её мысли, произнёс:
— Вы думаете, что сорвали ритуал? — Цепочка от амулета разошлась, и артефакт обвился вокруг левой лапы демона подобно чёткам. Камень вгрызся в податливую плоть, но существо никак на это не среагировало. — Ничего подобного. Лишили меня одной сущности? Я найду другую. Одна из них как раз под рукой.
Тяжёлый двуручник по инерции заставил Лорда Хаоса сделать оборот вокруг своей оси, но задуманное выполнил. Оба его уставших противника отлетели на безопасное расстояние, позволив Валлару перехватить своё оружие для следующей атаки.
— Слишком неповоротливые, слишком слабые, — Лорд Хаоса, уперев меч остриём в пол, сложил передние лапы на навершии, давая унизительную передышку грифонам. — Жалкие создания пришли за местью, а найдут смерть. Такова судьба слепцов и дураков.
Дозорные с мечами наголо в очередной раз разошлись в стороны, тщетно ища брешь в идеальной защите одержимого. Предыдущий натиск ничего не дал: Лорд Хаоса, играючи вращая проклятым клинком, успевал отбивать сыплющиеся на него с двух сторон удары, а те немногочисленные, которые он всё же пропускал, смягчала рунная броня. Морс и Алистер почти окончательно выдохлись: им едва хватало сил стоять в боевых стойках, и игнорировать полученные раны. Золотая маска демона переводила холодный взор с одного грифона на другого.
— Давайте, пора встретится со смертью, старики, — Нетерпеливо каркнул Валлар.
Морс стянул капюшон. С вымученного лица по щербатому клюву стекали градинки пота.
— Убьёшь ты нас, а что дальше? — Вестфорд говорил короткими фразами, чтобы в перерывах между ними восстанавливать дыхание. — Эквестрия оправится от удара и уничтожит тебя. Какая бы необученная у них не была армия, с горсткой психопатов она справится. Ты пробудешь на троне не долго, хотя это только полбеды. Грифоны тебя не поддержат, но Селестия во избежание подобных инцидентов способна уничтожить целую страну, ради гармонии во всём мире. Ты ведь этого добивался, больной одержимый обмудок?!
— Вестфорд, — Лорд Хаоса нежился в исходящем гневе. — Какой ты всё же узколобый. Вы считаете, я просто хочу захватить власть в Эквестрии и спалить свою родину? Болваны, какой в этом смысл для меня? Даже если у меня получится удержать власть в своих лапах, я не смогу править вечно. А зачем мне что-то временное? Я хочу, как принцессы – всего и навсегда.
Алистер, уже без шлема, удивлённо вскинул гордый профиль.
— Что значит “вечно”? Ты никогда не сможешь стать равным аликорнам!
Валлар захохотал, ещё больше упираясь на рукоять.
— Я и не собираюсь, тупица. Скоро я очищу всё это место от Селестии, Луны, Матриарха и прочих ведомых дур, и глупцов. Я разорву этот мир на части!
Когда грифоний крик стих, Алистер смог произнести лишь одно слово:
— Безумец…
Золотая маска изрыгнула очередную порцию хохота.
— Да! Судьба всего сущего лежит у лап незаконнорожденного ублюдка, совсем недавно бывшего никем. И вы, вы оба, в своё время могли это предотвратить, но ваша гордость и себялюбие не дали вам этого сделать! Мне интересно, что ты ощущаешь, Морс, зная, что всю жизнь, следуя законам чести и порядочности, ты один единственный раз не смог удержать втянутым свой хобот и как это повлияло на будущее.
— ЗАКРОЙ ПАСТЬ!!! — Взревел Вестфорд, рассекая воздух серебристым клинком.
Лорд Хаоса повернул скалящийся лик к рыцарю Ордена.
— А ты, Алистер, ты ведь мог помешать мне тогда. Но тебя остановила не гордость, нет, скорее трусость. Каково это: быть трусливым рыцарем? Последние пятнадцать лет шарахаться от собственной тени, засыпать и просыпаться с мыслями: ”Он знает?”, следить за тем, кто тебе дорог и кого ты боишься. Более жалкое существование и представить сложно.
— Молчи! — Рыцарь закричал тише Вестфорда, панически срывая голос. — Не смей открывать свой поганый клюв, мерзавец!
Валлар достав, успевший неглубоко войти в пол меч, приосанился.
— Тогда закрой мне его, рыцарь. А если не сможешь, то предложи свою кровь Кровавому Богу!
Прежде чем битва успела возобновиться по всему залу прошли едва различимые колебания. Грифоны – даже Валлар – замерли в нерешительности. Лорд Хаоса ощутил чужое присутствие совсем рядом и прежде чем он успел среагировать, сквозь него будто просочилось нечто липкое. Если бы он мог видеть по-другому, ему могло показаться, что его пронизывал чёрный дым, отдалённо напоминающий струю сжатого воздуха. Всё тело мгновенно разнылось от слабости и полученных ран; доспехи стали тяжелее, чем прежде; двуручный меч пришлось схватить обеими лапами, чтобы не уронить. Но главное отличие коснулось рун: кровавые восьмиконечные звёзды, перестав мерцать, расплылись по наплечникам и нагруднику, став обычными красными кляксами.
Панически глянув на своих противников, Валлар не заметил никаких изменений. Разве что грифоны недоверчиво смотрели, как покачивается слабеющий на глазах Лорда Хаоса, ожидая уловку.
— Дроган! — Валлару было тяжело даже кричать. — Дроган, что происходит?!
Сначала ему казалось, что никто не ответит, но потом он услышал шелест едва уловимых слов, неотчётливо резонирующих в его голове.
— Лорд Валлар. Ритуал начался не так, как я рассчитывал, но я предвидел подобный исход событий. Можно сказать – я рассчитывал на него. Теперь нам нужна ещё одна жертва. Поэтому я оставлю вас наедине с вашими… Старыми друзьями.
— Да как ты смеешь, чернокнижник?! — Отчаянно взвыл одержимый, силясь не показывать слабость.
Голос стал отчётливее и искажающееся вокруг пространство, словно смеялось над грифоном.
— Мой лорд, — Маг говорил отовсюду. — С вашими познаниями в оккультизме не следовало забывать, что великая Сила, требует великих жертв. Спасибо за вашу.
А затем Дроган исчез, его просто не стало. Валлар больше не испытывал бодрящую неутомимость, и присутствие чернокнижника бывшего с ним столько лет, помогающего ему в каждом деле, уверяя, что ведёт “Любимца Богов”. И привёл. На заклание, как и остальных. С самого начала не было никаких “мы”, было только одно большое “Я” – Идущий за Гранью.
— Дроган! — В вопле Лорда Хаоса слилась ярость, отчаяние и страх.
Никто ничего не сказал, даже два грифона двинулись к нему в полной тишине. Валлар волоча по ступеням угасший, как и руны, меч, стал поспешно отходить к трону.
— Нет, нет! — Забормотал он, откидывая в сторону маску демона, в которой стало невозможно дышать. — Я не могу умереть! Я не могу проиграть! Как такое вообще возможно?! — Дойдя до золотого ложа, грифон понял, что отступать больше некуда. Вслед за ним поднимался Морс. — Ну, нет, вы не лишите меня удовольствия увидеть ваши изрубленные трупы! — Подняв двуручник прямо перед собой, Лорд Хаоса сделал отчаянный выпад, рассчитывая на преимущество длинного обоюдоострого клинка. — Я вас всех переживу!
Последующее продвижение в одиночку, превратилось для капитана Зигфрида в череду сплошных эффективных целенаправленных убийств. За своё долгое служение под чёрно-белыми знамёнами ему довелось сражаться с орками, эльдарами, разрозненными осколками ульев тиранид и даже с вероломными предателями, вставшими на путь Разрушения. Но и после стольких битв, судьба продолжала удивлять его разнообразием отвратительных существ, способных существовать благодаря нечестивой энергии варпа.
Обезображенные сектанты встречались небольшими группками, не превышающими десятка особей, поэтому космодесантник легко их уничтожал. Похоже, захватив весь замок, они рассредоточились по его территории в поиске выживших, но к встрече с вооружённым Астартес готовы не были. Благодаря этому Зигфрид заключил, что серьёзного сопротивления рабы Хаоса не встретили, хотя даже видя мчащегося на них храмовника, не терялись и принимали свой последний бой.
Зарубив последнего одержимого, капитан деактивировал свой меч и огляделся. Просторная зала, чей потолок был усеян искусным вкраплением драгоценных камней имитирующих звёздное небо. Солнце и спутник отождествляли изображённые в самой середине фрески принцессы. Зигфрид узнал младшую, но и старшая сестра, судя по всему, отличалась от неё только цветом гривы и шкуры. Не найдя в рассматривании произведений искусства ничего продуктивного, Астартес опустил взгляд на огромные позолоченные врата. Одна из створок была чуть приоткрыта. Десантник, подойдя к ним, взялся за миниатюрную ручку, толкнул от себя, а затем вошёл.
Капитан Зигфрид пережил множество боёв: на поверхностях планет и в открытом космосе, на воде и в воздухе, в радиоактивных подземельях и густых лесах Миров Смерти. Он давно привык, что каждая битва оставляет на себе тех, кто её не пережил. Трупы солдат врагов и друзей; подбитая техника и искорёженные лафеты орудий; дымящиеся воронки от мельта-снарядов. Зигфрид воспринимал это как должное, ведь ни одна война не могла обойтись без гибели солдат, но привыкнуть к тому, что могли умереть сотни гражданских женщин и детей он, не смотря на все попытки смириться с подобными исходами, не мог. Даже… Если это были ксеносы.
Весь громадный Зал Торжеств усеивали четвероногие мертвецы. Капитан, перехватив силовой меч, попробовал восстановить картину. На несколько секунд он представил, как смерть настигала перепуганных ксеносов повсюду: на танцполе и за праздничными столами, в нишах галерей и глубинах оркестровых ям; кто-то был застрелен, иной зарублен, но большинство ксеносов были настолько изуродованы, что капитан не рисковал предполагать, каким образом они расставались с жизнью.
Обходя последствия устроенной сектантами резни, Астартес шёл через зал, прислушиваясь к каждому шороху, в любой момент, готовясь отразить нападение. Выходит, силы Хаоса действительно рассредоточились по всему захваченному замку и их большая часть, скорее всего, уже вступила в неравный бой с Таркусом. Мысли о боевом брате, принявшем на себя всю ярость одержимых, лишь укрепили решимость одинокого Астартес. Каждый космический десантник стоил тысячи таких нелепых созданий и Зигфрид прибавил шаг, направляясь к противоположным вратам, ничем не отличающихся от предыдущих. Подаренное тактическим десантником время могло выйти в любой момент и в этом случае, капитану пришлось бы сражаться не только с предателями людьми, но и с оставшимися одержимыми ксеносами.
И всё же он задержался. Ступая между бездыханными телами, стараясь при этом издавать как можно меньше шума, Зигфрид против своей воли остановил взгляд на одном трупе. Точнее трупике – особь была слишком маленькой для взрослого, и капитан ощутил неприятную горечь во рту. Ему пришлось в очередной раз убедиться, что сектанты не щадили никого. Ещё одно лежащее неподалёку тело так же привлекло его внимание. Это был грифон или грифонша и с ним или ней было что-то не так. Раздираемый противоречиями, Астартес подошёл ближе и понял, что его смутило – у пернатого ксеноса не было даже мельчайших следов мутации; крупные глаза с лазурной радужкой были широко раскрыты, зрачки сужены. Существо не было одержимым. Выходит, не все грифоны подвержены порче. Этим открытием Зигфрид исключил мятеж целого государства.
Собираясь уйти, капитан непонятно зачем остановился и посмотрел на тело ещё раз. Мёртвый ксенос, глядел на него не моргая. Удивляясь самому себе, Астартес присел на одно колено и осторожно, стараясь не повредить оперённое лицо ещё больше, опустил веки расправленной широкой дланью. Как и найденный в катакомбах гвардеец, существо не примкнуло к своим падшим сородичам. Поэтому так же, как и имперец, оно погибло.
Встроенный в доспех когитатор среагировав на стороннее движение, послал импульс в мозг Астартес, заставив того моментально вскочить на ноги, принимая боевую позицию для ближнего боя. Вокруг не наблюдалось никого живого, когитатор больше не высылал предупреждения, но капитан прекрасно знал, что расслабляться не стоит. Развернувшись в указанную миникомпьютером сторону, Астартес направился к сваленному на бок столу, чья скатерть свисала подобно грязному занавесу. Когда до цели оставалось меньше пяти шагов, десантник отвёл клинок в сторону на случай, если спрятавшееся существо рискнёт на него внезапно наброситься. Оно могло быть “чистым”, а капитану требовались ответы.
Деактивированное лезвие, зацепив край скатерти, резко забросило её на боковину. Астартес услышал короткое пугливое “ой”. Детёныш, вжавшись во внутреннюю часть столешницы, во все глаза смотрел на нашедшего его гиганта. Жеребёнок был настолько маленьким, что в иной ситуации Зигфрид мог спокойно его раздавить и не заметить. Это был второй встреченный им живой пони и если первый был могущественной принцессой с тысячами лет правления за плечами, то этот едва ли недавно научился крепко стоять на ногах. Как и у всех представителей разумных непарнокопытных у него были несоразмерно огромные глаза, полоска гривы, тянущаяся через всю шею и две пары пухлых коротких ножек. Маленький ксенос прижимая к голове треугольные ушки, тяжело дышал.
По умолчанию протокол ведения боевых действий включал в себя стандартную процедуру “очищения” где все инородные живые организмы и приспособления подлежали уничтожению, если в них была хоть доля риска. Капитан не видел в детёныше угрозы и решение не следовать обычной, успевшей стать привычкой, процедуре далось ему без лишних размышлений.
Зигфрид не имел ни малейшего понятие, что сказать перепуганному детёнышу, поэтому решил говорить как есть.
— Не бойся, — Астартес и вправду считал страх пустой тратой нервов. — Я не причиню тебе вреда. — Это тоже было правдой.
К жеребёнку обратились на низшем готическом с корректировкой встроенного в шлем переводчика. По выражению мохнатой мордочки, капитан решил, что его поняли.
— Долго ты тут прячешься? — Спросил десантник.
Тот неуверенно кивнул.
— Ты умеешь говорить?
Тот же самый жест. Жеребёнок, немного осмелев, перестал сжиматься в комок. А затем он задал вопрос, заставший Астертес врасплох, хотя он и предполагал такое начало разговора.
— Вы не видели мою маму? — Он всё ещё боялся, его тоненький голос дрожал, как натянутая струна, но чувства к пропавшему родителю пересиливали страх — Она была тут… Со мной.
“Может и видел”, мрачно подумал Зигфрид. Не отворачиваясь, боевой капитан мысленно вновь увидел разбросанные по всей площади зала, окровавленные тела. То, что жеребёнок смог спрятаться и выжить в этой мясорубке, можно было считать высшим проявлением удачи или счастливого стечения обстоятельств. Так же ему повезло не видеть последствий вторжения сектантов – широкий космодесантник закрывал собой практически весь обзор.
— Не видел, — Честно признался Зигфрид. — Лучше расскажи мне, как ты здесь оказался.
— А вы… — Детёныш пони пугливо вжал большую голову в плечи. — Вы поможете мне найти маму?
Шлем Астартес в отрицательном жесте качнулся из стороны в сторону.
— Нет, у меня нет на это времени, но если я встречу кого-то из взрослых, то направлю их к тебе, — Слово “выживших” Зигфрид решил не добавлять.
— Не надо! — Неожиданно громко крикнул жеребёнок. — Мама сказала никому не показываться.
Мама у жеребёнка, судя по всему, была умной. Кто знает, кем окажутся “выжившие” пони и что они могут сделать с беззащитным детёнышем. Зигфрид об этом не подумал.
— Хорошо, — Согласился десантник. — Расскажи обо всём случившемся, а я потом приведу принцесс.
От упоминания принцесс детёныш окончательно перестал дрожать. Зигфрид услышал сбивчивую и наивно-детскую историю про устроенный принцессами бал, на который всегда мечтала попасть мама жеребёнка. Астартес поторопил события и услышал их конец. Как именно произошло нападение, он не понял, узнав лишь то, что мать успела спрятать своё дитя.
—… Потом всё стало очень тихо, но позже начали звучать неприятные звуки, — Закончил маленький пони. Короткий рассказ несколько утомил его.
— Неприятные звуки?
— Ага… Такие, знаете, когда в грязь наступаешь. Были очень похожи.
Десантник неопределённо кивнул. Слышал он нечто подобное совсем недавно, и месили там далеко не грязь.
— Ты не видел существ похожих на меня, — Астартес указал на себя пальцем. — Они выглядят примерно, как я, но намного меньше и по-другому одеты.
— Нет, — Виновато ответил жеребёнок. — Вы такой первый.
Зигфрид и не рассчитывал узнать хоть что-то полезное, всё же неудовлетворённо заворчал. Только время зря потратил, а тут ещё эта малявка на него таращится.
— Поступим так, — Начал десантник. — Я оставлю тебя здесь и по первой возможности приведу помощь. А ты сиди молча и даже не думай о том, чтобы выглядывать.
Всё-таки ему не хотелось, чтобы жеребёнок увидел случившееся снаружи… или нашёл свою маму.
— А можно мне с вами? — Детёныш ксеноса продолжал “радовать” космодесантника, своей способностью удивлять на ровном месте. — Вы такой большой и сильный… С вами не страшно, а ещё вас легко заметить! Если вас увидит мама, то она увидит и меня.
Мысль была здравая, по крайней мере, для неразвитой особи, но Астартес не мог себе этого позволить. Жеребёнок будет только мешать.
Но не успел он дать очередной отрицательный ответ, как по залу возрастающей волной прошёлся чудовищный рёв. Ксенос, мигом растеряв крупицы храбрости, вновь свернулся в живой дрожащий комок.
— Жди тут и никуда не уходи, — Опустив скатерть, Зигфрид встав в полный рост, развернулся в направлении, откуда шёл рёв.
Изначально Астартес шёл в правильную сторону – неизвестное чудовище уже замолкло, но выдало своё местоположение. Оно ревело с противоположной стороны зала.
Перешагивая бесконечные нагромождения тел ксеносов, из головы Зигфрида упрямо не хотел выходить образ жеребёнка. Ему начало казаться, что он запомнит его лучше всего остального: его расцветку, голос и растрёпанную гриву, хотя совершенно не фокусировал на этом внимания. Может потому что знал, как война застала это неподготовленное к такому ужасу существо, в столь ранимом возрасте и когда оно подрастёт и осознает всё в реальном свете, то до конца своих дней будет носить в себе печаль оставленную чужими ранами и смертями. Десантник крепче сжал рукоять с самодельным темляком – упоминанием о верности людей.
Нет! Он не виноват в этом. В этом нет и доли его вины. То, что они оказались не готовы к суровым реалиям жизни, это лишь их проблемы. Им не хватило сил остановить порчу ещё в зародыше, и они поплатились за своё легкомыслие кровью и страданиями. Это были их и только их ошибки, а теперь их исправлением занимается человек. Астартес. Если бы принцессы были мудрее и внимательнее, возможно тогда ересь не просочилась бы в этот мир, а её зародыш мог угаснуть ещё на Фобосе 5. Теперь поздно – семена посеяны, урожай почти собран. Но чтобы предотвратить дальнейшее распространение этих плевел, их нужно сжечь очищающим огнём. Огнём веры и праведности. Огнём, которым должен стать Зигфрид.
И коли этой расе суждено пережить сегодняшние события, а капитану – победить, пусть помнят о своих оплошностях и извлекают урок из этого кошмара. Если же они этого не сделают, их ждёт вечное забвение. Астартес остановился перед вратами. Проверив висящую на поясе единственную гранату, он медленно отворил одну из створок.
Космический десантник увидел то, что и ожидал: длинный коридор, оканчивающийся, закрытой со всех сторон витражами, площадкой. Принцессы были здесь. И предатели тоже. Оба.
Трон и в самом деле оказался великоват. Прямой удар в грудь свалил Лорда Хаоса наповал, и только встреченная спиной резная спинка остановила его кратковременный полёт. Приподнявшись на локтях, Валлар ощутил на шее острый кончик серебристого клинка. Дозорный в чёрном стоял над ним. Грифон, сколько позволяло приставленное лезвие, приподнялся. Неудобно тут для него. И чего он так к этому стремился? Хотя следовало отдать Дрогану должное – чернокнижник сдержал обещание. На трон Лорд Хаоса и вправду сел.
— Как долго я ждал этой минуты, — Прохрипел Вестфорд. — Следовало сделать это давным-давно, а не ждать, пока из тебя вырастет… Это.
Мутировавший грифон скривил острый кровоточащий клюв.
— Вы, Вестфорды, доставили мне немало трудностей… Хотя Силена и Астрид были куда милее.
— Заткнись, Валлар! — Рявкнул дозорный и остриё кольнуло шею поверх латного ворота.
Лорд Хаоса почти не поёжился, но говорить стал, ежесекундно прерываясь на мелкий кашель.
— Скажи-ка… Все эти годы… Неужели ты не задавался вопросом, что именно произошло в Хвойной Долине?
— Этому ублюдку пора получить по заслугам! Прикончи его, Морс! — Закричал с подножья парных тронов, Алистер.
Царапая шею, Валлар немного сдвинулся в левую сторону, чтобы хорошо видеть рыцаря:
— Всё ещё пытаешься закрыть мне рот, брат по Ордену?
— О чём он, Алистер? — Спросил Вестфорд, чуть отворачиваясь и убирая клинок.
Валлар мог бы попробовать нанести удар отвлёкшемуся противнику, но сил почти не осталось и попытка, скорее всего не прошла бы успешно. Лучше он ударит словом.
— Морс, как ты думаешь, кто именно помог мне найти твою неугомонную семейку, а затем приглядывал за Астрид, пока я веселился с твоей жёнушкой?
— ЗАТКНИСЬ!!! ЗАТКНИСЬ!!! ЗАТКНИ-И-И-И-ИСЬ!!! — Крик Алистера сорвался на неподобающий для его сана девчачий визг.
Вестфорд, разрываемый противоречиями, вновь взглянул на Валлара, на что тот ответил ему насмешливой улыбкой.
— Ну что, я сильно тебя расстроил? Па…
Латный ворот лопнул. Серебристый клинок со всего маху прошёл через шею Лорда Хаоса и вышел с задней стороны спинки, прямо посередине выгравированного на ней солнца. Одержимый, дёрнувшись несколько раз, забулькал и затих.
Уперевшись задней лапой в заливаемый свежей кровью нагрудник, Морс с чавканьем освободил колдовской меч. Мёртвый Лорд Хаоса остался сидеть, пуская последние кровавые пузыри.
Простояв над тем, что когда-то было Валларом ещё несколько секунд, старый грифон медленно развернулся к рыцарю с потупленной головой. В полной тишине бардовые капли шлёпались на ступеньки.
— Алистер?!
…
Приютившаяся между горных седловин Хвойная Долина благоухала. Даже когда на Северное Королевство наложит свою холодную лапу зима, это место останется зелёным. Скользя по колючим кронам деревьев, величественно опускался вечер.
По узкой тропинке шли двое. Облачённые в лёгкую броню Ордена с отличительными знаками на груди грифоны хрустели ковром их опавших сосновых иголочек. Лицо идущего спереди скрывало опущенное забрало начищенного до блеска шлема. Он ещё не привык к недавно полученному званию и нёс его с трудом, нетвёрдо шагая на задних лапах, как и полагалось рыцарю. Его спутник, одетый в лёгкую кольчугу с накинутым поверх стихарём, нетерпеливо трусил следом.
Обнесённая невысоким забором избушка стояла в самой глубине леса, выстроенная, должно быть, на специально расчищенной поляне. Два солдата Ордена вышли прямо к калитке.
— Мы на месте? — Шедший на четвереньках грифон с недоверием рассматривал скрытое в глубине долины жильё. — Это и есть убежище Вестфордов?
Рыцарь вяло кивнул. Скрипнула калитка. Грифоны по очереди прошли во внутренний двор.
— А нас не встречают, — Ухмыльнулся более молодой из парочки. — Ты их случаем не предупредил? Если да, то считай, тебе придётся отдуваться за них.
— То, что мы собираемся сделать… Я никогда не прощу себе этого, — Словно разговаривая сам с собой, рыцарь смотрел в утоптанную землю. — И тебе.
— У нас приказ, брат, ничего не поделаешь. Мы обязаны подчиниться.
Забральная щель полыхнула невидимым гневом.
— Не изображай саму невинность. Это ты рассказал магистру про нашу давнюю дружбу с Морсом, это из-за тебя они заставили меня прийти сюда лично!
Валлар усевшись на землю, обвил передние лапы хвостом.
— Ты всерьёз думаешь, что наш магистр ничего бы не узнал? Не будь таким наивным. Тебе следовало лучше отговаривать своего друга от выступлений против Ордена, а не вести к этому. Что ж, по крайней мере, тебе досрочно вручили рыцарские шпоры. Я завидую тебе, сэр Алистер.
— Знаешь, — С задумчивой отрешённостью произнёс Алистер. — Чем больше я тебя узнаю, тем больше жалею, что обязан называть тебя “братом”. Когда мы тут закончим, я найду на тебя управу.
Фыркнув, Валлар поднялся на задние лапы, хрустнул спиной, отряхнул штаны.
— Хватит пустых угроз, Алистер, мы оба знаем, что ты меня и краем коготка не тронешь.
— Посмотрим…
Дверь им открыла чёрная как уголь грифонша с ярко фиалковыми глазами. Силена. Увидев на пороге Алистера, она без вопросов заключила его в материнские объятия, ведь даже в доспехах, рыцарь ещё уступал ей в росте.
— Мальчик мой, — Проворковала она. — Как я рада тебя видеть.
— Привет, — Растерянно промямлил старший грифон.
— Проходи, что же ты стоишь, — Силена перестав обнимать Алистера, заметила Валлара. — Это твой друг?
— Нет, оруженосец. Я теперь рыцарь.
Он бывал в этой прихожей десятки раз. Вот на этот крючок он всегда вешал свой дорожный плащ и его неоговорено никто не занимал. Крючок и сейчас был свободен, но Алистер не стал раздеваться. Они здесь ненадолго.
— Рыцарь? Так это ведь замечательно! Исполнилась мечта всей твоей жизни, — Силена улыбнулась. — Представляю, что ты сейчас чувствуешь.
Алистер в этом сильно сомневался. Он рос рядом с Вестфордом с того момента, как тот спас ему жизнь. Грифон заботился о нём как о собственном законном сыне, которого у него никогда не было. Алистер был свидетелем всего: становления Рыцаря Скалы; Первую встречу с Силеной и первый раз, когда Морс по-настоящему полюбил; рождение Астрид и получение места в совете; заключение под стражу и ссылка в Бастион. Однако от начала и до конца, Морс верил Алистеру, помогал ему и поддерживал. Силена, оказавшись замечательной парой для Вестфорда, стала для юного грифона почти второй матерью. Даже подросшая Астрид, видела в нём старшего брата, а может даже больше… И вот чем он отплатит.
— Что-то случилось? — Встревожено спросила Силена.
— Вообще-то… да, — Шёпотом ответил Алистер.
Грифонша переводила взгляд с Алистера, на ухмыляющегося Валлара и обратно, старательно игнорируя последнего.
— Это насчёт Морса? С ним случилась беда? — Силена была сильной женщиной, но утрата мужа пошатнула её основательно.
Алистер помотал головой.
— Нет, с ним всё хорошо. Я виделся с ним недавно, он здоров, но очень по вам скучает. Просил передать привет, — То, что он обещал их защищать, Алистер благополучно укрыл в потоке яростно метающихся мыслях.
— Ох, это замечательно, — Силена расслабленно опустила успевшие подняться от волнения крылья. — Но ты такой печальный, что случилось?
Ком в горле рыцаря жёг так, что только благодаря шлему Силена не видела его слёз.
— Я пришёл попрощаться, — Дрожащим голосом с трудом сказал он. — Где Астрид?
— Наверху, — Грифонша сказала это прежде, чем окончательно поняла услышанную фразу. — Попрощаться? Алистер, ты куда-то уезжаешь?
Валлар исчез из узкого угла обзора забральной щели.
— Алистер, ты что, плачешь? — Силена положила тёплую лапу ему на грудь. Он ничего не почувствовал сквозь холодный металл брони. — Что случилось, мальчик мой?
— Прости меня, — Слёзы скатывались по клюву и попадали в рот. — Прости…
Грифонша удивилась ещё больше, совсем не замечая, что творится позади неё.
— Простить за что, Алистер? — Она неуверенно улыбнулась, не понимая причины, по которой взрослый грифон льёт слёзы, но, всё же пытаясь его приободрить. — Я никогда не буду на тебя сер…
Глухой удар прервал её речь, заставив рухнуть на пол. Валлар, достав платок, тщательно вытер навершие короткого меча.
— Болтливая сука, ну точно Вестфорд, — Оруженосец испытующе посмотрел на рыцаря. — Ты слышал? Соплячка наверху. Сам подымишься или мне прикажешь?
— Я пойду наверх, — Ничего не выражающим голосом произнёс Алистер, смотря на оглушённую Силену. — Сделай всё быстро и без мучений, иначе пожалеешь.
— Как скажешь, — Валлар взяв в переднюю лапу чёрный хвост, во второй продолжая сжимать меч, потащил грифоншу в соседнюю комнату. — Сделаю быстро, как смогу, будь спокоен сэр рыцарь.
На мгновение Алистера пронзила идея убить Валлара. Зарубить этого монстра в грифоньей шкуре и дать семье Морса уйти. Но он не мог так поступить. Орден знает о нём всё. Если нарушит приказ – все его знакомые и родственники заплатят кровью за его слабоволие. Это ему пообещал лично сам магистр.
Это был самый тяжёлый подъём в его жизни. Лестница насчитывала всего восемнадцать ступенек, которые Алистер успел насчитать ещё очень давно, будучи здесь на права гостя, но каждая из них делала шаги всё тяжелее и медлительнее. Лучше бы он умер, тогда на площади. Зачем Морс его спас? Хотя, глупо думать, что его могли раздавить солдаты – пара оплеух и сорванный парад, но Алистер бы продолжил жить. Почему так и не произошло? Он бы никогда не встретил Вестфорда, не вбил себе в голову идиотскую мечту, а жил бы в бедности, но покое. Теперь уже не получится. Знай Алистер, что такое быть рыцарем на самом деле, его мечта могла взять совсем другой курс и кто знает, как бы тогда повернулась судьба.
Комната Астрид оказалась полной неожиданностью. Рыцарь, даже по своему мнению, сильно отставал от современной моды, но помещение, в которое он вошёл больше напоминало кладовку, где вместо барахла были кучи непонятных штук. Алистер узнал стоящий на тумбочке будильник – недавнее изобретение механиков из Гирза. Остальные предметы он тоже смутно припоминал, однако не помнил их названий и даже по большому счёту – для чего они нужны. На стене, над кроватью висела пришпиленная кнопками картина без рамки. Алистер поднапрягся и вспомнил – “Плакат”. На нём был грифон с гитарой, одетый по современной моде заморских собратьев с юго-востока. Раньше ему казалось, что такой консерватор, как Морс, будет отгораживать свою семью от всяких “новомодных штучек”, однако он ошибался – рыцарь не только не запрещал, но даже в какой-то степени поощрял тягу к творениям прогресса.
— Привет, огнелюб! — Дискордова забральная щель не дала увидеть сидящую в стороне Астрид. Та звонко засмеялась, как и всегда в шутку называя Алистера этим нелюбимым им прозвищем. — А я вас видела.
— Привет, — Отрешённо ответил он и зачем то соврал. — Мы тебя тоже.
Шлем ему снимать совсем не хотелось, поэтому он видел только подведённые тенями глаза дочери Морса. Не будь Алистер со “странностями”, ему, в своё время, могла бы понравиться это симпатичная грифоночка. Хорошо, что в данной ситуации это было скорее плюсом.
Астрид тем временем, продолжая хихикать, рассматривала рыцаря, как музейный экспонат.
— И куда ты такой красивый принарядился? — Он до сих пор не научился отличать флирт от насмешки, но сейчас, кажется, было что-то посередине. — Весь блестишь и сверкаешь. От поклонниц отбоя нет, а?
— Астрид, надо поговорить, — Серьёзно произнёс рыцарь, понимая, что оттягивает неизбежное. — Я пришёл по делу.
— По ва-а-ажному делу, — Смеялась Астрид, стукая коготком по пустующему гнезду для плюмажа.
— Это насчёт Морса.
Веселье грифонши испарилось быстрее, чем рыцарь успел договорить.
— Что с папой? — Спросила она. — Казнь отменили, разве нет? Его должны были депортировать в какую-то северную крепость.
— Да, так и сеть, — Начиналось самое сложное. С титаническими усилиями Алистер положил переднюю лапу на рукоять меча. — Но теперь я должен заплатить цену за его жизнь.
Астрид выкатила глаза, попросту не понимая, как ей реагировать на такой жест и слова. Она просто стояла столбом перед рыцарем, при этом раскрыв клюв.
— Что ты имеешь в виду? — Она смотрела на медленно покидающий ножны клинок. — Зачем ты пришёл?!
— Морс открыто выступал против Ордена, за что должен был поплатиться, но я попросил смягчить наказание… За ваш счёт — Алистер полностью обнажил меч. — Если бы он отступился и взял свои слова назад – мне не пришлось бы платить такую цену. Дискорд бы побрал его упорство! Вот к чему привело глупое благородство твоего отца.
— Алистер… Не надо.
— Прости, но если я не выполню приказ, найдутся те, кто сделает это за меня, а всех моих близких постигнет такая же участь. Мне жаль… правда жаль.
Ему казалось, что это сон. Только во сне он был таким неповоротливым, а одноручный меч весил, как замковая подъёмная решётка. Астрид даже не пыталась убежать или сопротивляться – кажется, она сама не верила в реальность происходящего. Удар, один быстрый и безболезненный удар, всё, что ему нужно. Это так просто и так сложно. Он не смог.
Клинок скрылся в ножнах. Упав перед Астрид на колени, рыцарь бережно взял в стальные лапы её перепуганное лицо.
— Слушай меня внимательно, — Произнёс он, делая ударение на каждое слово. — Нас здесь только двое, ты сможешь убежать. Мой оруженосец тебя не видел, но знает, что ты здесь, поэтому риск того, что мне не поверят велик. Поэтому… — Рыцарь помедлил — Я могу отпустить только тебя.
— Мама… — Астрид, тщетно попыталась вырваться. — Пусти меня, выродок!
— Успокойся! — Рявкнул грифон, острыми пальцами перчаток вцепляясь ей в плечи. — Так надо. Если хочешь выжить – придётся бежать одной.
Астрид, перестав сопротивляться, разрыдалась. Он впервые видел её плачущей.
— Ваша смерть должна была стать назиданием для остальных, — Виновато проговорил Алистер. — Я скажу, что ты мертва. Скорее всего, тебя не будут искать, но на всякий случай спрячься у родичей или у тех, кому доверяешь. В усадьбу возвращаться не пробуй – там ещё долго будут наши патрули. Клановым именем не свети, а если спросят, говори, что дальняя родственница. Работу найди, лучше всего, в регулярной армии, где тебя смогут защитить; в Гвардию Матриарха не суйся – при поступлении сразу узнают о твоём происхождении, это просочится в Орден и тогда нам обоим конец.
Астрид подняла заплаканное лицо, и Алистер понял, что теперь во всём Королевстве его ненавидит минимум один грифон.
— Уходи через окно, только тихо, — Как ни в чём не бывало, произнёс он.
Грифонша неуверенно отошла от огнепоклонника. Не отворачиваясь от него ни на секунду, она вслепую выдвинула щеколду. Прохладный, пропитанный хвоей вечерний ветер, дохнул на грифонов, развивая их одежды. Прежде чем вылететь в окно, Астрид утёрла слёзы, и напоследок взглянув на рыцаря, подтверждая его догадку, произнесла:
— Ненавижу тебя.
Когда её силуэт растаял в вечернем небе, Алистер хотел закрыть окно, но передумал. Необходимо было освежить голову. Стянув шлем, рыцарь, напоследок оглядев пустующую комнату, вышел.
На улице было прохладно, шумели верхушки хвойного леса, словно осуждая преступление грифона. Кинув на землю шлем, Алистер без сил повалился следом. Казалось, что сейчас его начнут терзать воспоминания прошлых лет, но кроме необъяснимой пустоты в душе ничего не было. Словно не знал он никаких Вестфордов, а все годы, проведённые рядом с благородной семьёй были удачной попыткой самовнушения. Раскаяние маячило где-то за проклёвывающимся страхом, но в большей степени он испытывал усталость.
Валлар вышел, насвистывая какой-то смутно знакомый мотив. Кажется, это была похабная песенка про Эквестрийских принцесс. Взяв последнюю ноту, оруженосец с довольным видом уселся перед рыцарем.
— Что ж, это было забавно, — Валлар, в отличие от своего напарника подошёл к исполнению приказа добросовестно. — А как у тебя дела? Гляжу, еле дышишь. Повеселился от души, я прав?
Алистер поднялся, с отвращением глядя на Валлара. Его красный стихарь с вышитым на груди пламенем был покрыт тёмными, плохо заметными пятнами, делающими его одежду похожей на камуфляж. Что этот безумец вытворял?
— Держись от меня подальше, психопат! — Гаркнул рыцарь.
Оруженосец рассмеялся, и нарвав в пучок траву, начал затирать им штанину. Алистер пригляделся к пятну и понял, что это была не кровь.
— Я и не думал, что будет так весело! — Перестав смеяться, Валлар выбросил скомканные травинки и вызывающе посмотрел прямо в глаза рыцарю. — Было… Приятно.
Ярость неудержимым потоком хлынула в виде бешеного рёва. Схватив перепуганного оруженосца за горло, Алистер с силой впечатал его в бревенчатую стену. На плечи и макушку Валлара посыпалась труха.
— Скотина, да как ты посмел?! — Орал он, сжимая горло хрипящего грифона.
— Нет… кха-кха, нет, Алистер, успокойся, прошу тебя, — Напускное хладнокровие Валлара растворилось в испуганном клёкоте. — Я задыхаюсь!
Ещё немного и молодой грифон расстался бы с жизнью, но хватка ослабла и он, с протяжным свистом втягивая воздух, свалился к лапам рыцаря. Растирая горло, Валлар поднял голову.
— Если бы не твоя служба в Ордене, ты был бы уже мёртв, — Фигура Алистера ещё расплывалась, но оруженосец почувствовал смутную опасность, и как оказалось не зря.
Два удара передними лапами в стальных перчатках поочерёдно рассекли ему лицо, оставляя уродливый шрам крест-накрест. Валлар с воем упал на землю и свернувшись в комок, пряча в лапах повреждённую морду, протяжно замычал.
— Пусть это будет тебе напоминанием, — Услышал он над собой, проливая кровавые слёзы. — Магистр узнает, с какой “тщательностью” ты подошёл к исполнению его приказа. Можешь забыть о сладкой жизни в уютной келье, твои сытые деньки в Ордене подходят к концу. А теперь убирайся, пока я не передумал.
Каждую уцелевшую мышцу дёргало в разные стороны, казалось, морда расслоится окончательно, если он уберёт лапы, но Валлар пересилив боль, поднял на рыцаря окровавленную физиономию с щурящимися глазами. Количество ненавидящих Алистера грифонов возросло вдвое.
— Ты заплатишь за это, Алистер, — Пятясь от старшего грифона и поскуливая, как собака, теперь уже бывший оруженосец потрясал залитыми своей и чужой кровью чешуйчатой лапой. — Вы все за это заплатите. Клянусь!
Когда стонущее ковыляющее существо скрылось из виду, Алистер закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Получилось частично. Он знал, что его дело ещё не закончено. Подняв шлем и прицепив его к поясу, рыцарь пошёл в обход, ко второму выходу. Рядом с ним, за избой был выстроен небольшой сарайчик.
Даже сейчас Алистер помнил, где Морс хранил сельскохозяйственные инструменты.
…
Валлар умер, потерпев поражение, но перед смертью успев рассказать о роли Алистера в крахе всей жизни Вестфордов. Рыцарь Ордена ничего не отрицал. В ужасе от услышанного, Морс решил узнать всю правду и разобраться с “другом”.
— Как я мог быть таким слепцом? Без помощи со стороны ваш ублюдочный Орден никогда бы не узнал, где они скрываются. Теперь всё стало ясно. Вот что за “вина” терзала тебя последние годы. История о бандитах годилась на подтирку гузна. Ха, разбойники и дезертиры, как же!
Морс так и стоял на тронной площадке, возвышаясь над Алистером, подобно выносящему приговор судье. Рыцарь в свою очередь смотрел прямо перед собой, не смея поднять головы.
— Так вот почему ты кинул всё и бросился ко мне со своей “помощью”. Вот причина твоих страданий! Скажи, Алистер, что ты чувствовал, нанося мне такой удар в спину?!
“Королевский” грифон ничего не ответил, даже не моргнул. Казалось, он был далеко от Тронного Зала. Может сейчас он стоял на поляне Хвойной Долины?
— ОТВЕЧАЙ!!! — Рёв Морса раскатами разошёлся по залу. — Как ты мог так поступить, сукин ты сын?! Они верили тебе! Я верил тебе!
— У меня не было выбора, Морс, — Алистер наконец осмелился поднять взгляд и в нём уже не было страха, только готовность к ответу. — Ты пошёл против Ордена. Тебя и должны были покарать или устранить, это было ясно как день.
— Я делал то, что считал должным! — Злобно огрызнулся Вестфорд, спускаясь на одну ступеньку. — А вот почему ты опустился до подобного?!
— А почему ты просто не убрался с нашей дороги? — Крикнул в ответ Алистер. — Ты мог уйти, забыть про все свои убеждения ради безопасности семьи, но ты решил продолжать борьбу до конца. Орден – могущественное объединение, не терпящее возражений, таких как мы. На что ты вообще рассчитывал? Что тебя будут терпеть вечно?
— Дискорда с два! Я знал, что могу понести незаслуженное наказание от этих крыс и был готов к этому давно. Но моя семья… — Старый грифон прижал к груди дрожащий от бешенства кулак. — Не заслужила такой участи. Это был мой выбор и его последствия должны были затронуть лишь меня, поэтому я и оградил их от всей этой политической клоаки! Ты состоял в Ордене, и я понимал, что ты знаешь о каждом их шаге, поэтому и попросил тебя присмотреть за моей семьёй… А ты меня предал.
— Мне приказали…
— Ты убедил меня просить пощады, как какого-то труса, уверяя, что моим родным так будет легче! Пятнадцать лет, Алистер! Пятнадцать лет прожито без смысла, в ложных иллюзиях! — Осознание заставило Морса замолчать лишь на несколько секунд. — Это ведь всё ты! Ты подстроил эту драку с пони, зная какой я вспыльчивый идиот! Ты подставил меня, а затем вырезал почти всю мою семью. Матриарх милосердная, зачем?!
— Всё совсем не так, как ты себе рисуешь, — Начал оправдываться Алистер. — Я хотел защитить вас всех, но всё пошло не так, как я планировал. Узнав, что тебя планируют убить, я немедленно вступился за твою жизнь. Я убедил магистра переменить своё решение, если я смогу вывести тебя из игры другим способом. Мне казалось, что всё прошло идеально – тебя арестовали, но ты был жив, а потом… Потом Альбрехту рассказали, что я твой старый друг и убрав тебя по-тихому я действовал не в интересах Ордена, а в своих. За это меня заставили отправиться к твоей семье. Их и так собирались устранить, но выбрали меня, чтобы я мог вернуть расположение магистра. Ты и представить себе не можешь, что мне пришлось вытерпеть.
— Ты мог отказаться! — Заорал Морс, спускаясь сразу на три ступеньки.
— Если бы я отказался, это сделал бы кто-то другой, а затем меня и моих близких постигла бы та же участь. Кто, по-твоему, мог их защитить? Кому есть дело до семьи вчерашнего бедняка? Не стой ты на пути перемен, которые несёт с собой Орден, ничего бы этого не случилось.
— Перемены? — Морс остановился на середине спуска. — Так вот как это называется. И что, это достойная цена за перемены? — Ветеран Ночного Дозора мотнул головой на мёртвого Лорда Хаоса позади, а затем указал на останки Олафа. — Все знали, что ваш Орден – копающиеся в запретных трактатах, как опарыши в гниющем мясе, сборище магов-самоучек и властолюбивых изгоев. Многие боялись выступить против них, в отличие от меня и тех немногих достойных грифонов, которых стараниями, таких как ты уже давно нет в живых. Мы понимали, что вы как слепые кроты роете огромную яму в никуда, которая рано или поздно осыпится и утянет за вами всех нас! Я выступал против Ордена, не потому что мне было скучно, и я люблю поорать на незнакомых мне франтов, а потому что все ваши “просветительские” учения вели к одной огромной жопе, в сральнике которой мы сейчас с тобой и находимся! Один, бывший оруженосец смог добиться подобного, а потом устроить вот это всё, представь, что сможет сделать маг с армией в сотни раз больше!
Сейчас Алистер смотрел на него без страха, ровно держа спину. Уверенность в собственной правоте придавала ему сил.
— Всегда и во всех проблемах ты винишь кого угодно, но только не себя, — Проговорил он с тихим раздражением. — Может мы и виноваты в том, что дали Валлару знания, но то, каким он стал и как их использовал – виноват только ты. Придуши ты его тогда, когда он был детёнышем и, всё это обошло бы нас стороной, но нет, ты слишком благородный, чтобы убить птенца. И куда это нас обоих завело? Каждый раз ты находишь ту или иную причину, чтобы влезть в неприятности, а затем кричишь о своей правоте! Ты сам разрушил свою жизнь, делая так, как тебе хотелось, отказываясь уступать тем, кто сильнее. Ты сам обрёк свою семью на гибель… ты знал, что так будет! — Рыцарь сорвался на крик. — Всё ты и твой Дискордов характер! Если бы много лет назад ты молчал в тряпочку и не валандался по бабам, ничего бы этого не было!
Откровенность старого друга, бывшего почти сыном, поразила Морса до глубины души. Но замешательство длилось недолго.
— Ты пошёл по своему пути, а я по своему, — Замаранный серебристый клинок на вытянутой лапе смотрел в грудь рыцарю. — Теперь они пересеклись, и только один из нас пойдёт дальше своей дорогой.
Алистер тоже взялся за меч.
— Как и ваш друг, я не хочу с вами драться, — Он встал в защитную стойку, складывая за спиной крылья. — Но вы не оставляете мне выбора.
Морс одним прыжком достиг основания тронной площадки.
— Защищайся, предатель!
— Всё. Свершилось, — Идущий за Гранью обратился к Селестии, поскольку считал её более мудрой правительницей, способной прислушаться к его словам и правильно расставить приоритеты на данный момент. — Начало ритуала уже строго задано, вы не сможете его прервать, даже если приложите к этому все усилия. Как я уже говорил – больше никто ничего не ощутит, больно не будет. Однако если вы посмеете встрять, — Маг с намёком скользнул по Луне взглядом. — Если не боитесь за себя, то ради благополучия вашей сестры вы готовы на что угодно. То, что я предлагаю, почти одно и то же. Подумайте об этом, когда решитесь на необдуманный шаг.
Маг направился к центральному витражу, отбивая шаг. Не поворачиваясь, он бросил последнюю фразу адресованную принцессе:
— Вы умеете слушать, ваше высочество, мне необходимо было поговорить с кем-нибудь вроде вас. Благодарю.
Идущий за Гранью отдалился на достаточное расстояние, но своё общество продолжал составлять “концентратор”. Он подошёл к сёстрам. Селестия обняла Луну, но чудовище не проявляло никаких признаков агрессии. Оно скорее любопытствовало. Вытянутая рожа уставилась прямо на Селестию своими мелкими, ничего не выражающими глазёнками, затем голова склонилась набок, рассматривая аликорна с другого ракурса.
— Отойди от неё, чудовище! — Крикнула Луна кантерлотским церемониальным голосом прямо в перекошенную рожу.
Принц Демонов, вздрогнув, перевёл пытливый взгляд на младшую принцессу. Клацнув зубами, он дыхнул на Луну, и та закашлялась от запаха тухлой рыбы и разлагающихся дёсен. Затем он наклонился к Селестии, и с шумом втянув воздух, вдохнул её запах. Белоснежный аликорн непонимающе смотрела на любопытное чудовище. Оно словно пыталось что-то вспомнить или сказать, но его узконаправленное животное мышление не позволяло демону рассуждать, как раньше. Посмотрев на Селестию ещё немного, Принц Демонов, громко всхрапнув, развернулся и громко топая, пошёл следом за своим хозяином.
— Тия, Тия ты в порядке? — Луна уже откашлялась и трясла вяло реагирующую старшую сестру за плечо. — Он тебя не тронул?
— Всё… — Селестия едва не заикалась от пережитой битвы взглядов, — в порядке. Это существо не собиралось мне вредить. — Она вновь вернулась из страны кошмаров в реальность. — Дроган с тобой разговаривал?
Принцесса Луна казалась менее измученной, чем её сестра, но отпечаток происходящих событий лежал и на ней. Она закивала.
— Не верь ему, сестра, слышишь, — Зашептала Селестия, вновь обнимая Луну. — Каждое его слово – наглая ложь.
— Угу… — Хлюпнула на ухо Луна.
— Мы сможем его остановить, — Продолжала старшая принцесса, в равной мере успокаивая и себя и сестру. — Мы много раз спасали Эквестрию, сделаем это и сейчас.
— Правда? — Луна с надеждой взглянула на сестру.
Та еле слышно вздохнула. Её младшая сестра так и не вспомнила большую часть своего прошлого.
— Правда, — Улыбнулась Селестия, отгоняя от себя картины недавних ужасов. — Каждый раз находился тот, кто хотел завоевать Эквестрию и каждый раз мы побеждали. Сегодняшний день не исключение.
Луна согласно кивнула. Селестия пощупала цепь, но не обнаружила на ней никаких чар. Обычное железо. Попытайся они применить магию, металл раскалится до такой степени, что нанесёт заклинателю сильные ожоги и вдобавок отклонит направленное на него заклинание. Можно было попробовать растопить свой ошейник, ведь Селестия не боялась жара, но тогда ей пришлось бы сражаться сразу с двумя противниками, о силе которых она могла лишь догадываться. Судя по тому, что человек-маг, напал из-под тишка, его боевые навыки были ограничены. Но вот на что был способен Принц Демонов и как они поступят с неспособной убежать Луной, она не смела и предполагать.
— Тия, — Из раздумий её вернула Луна. — Он даже не пытается блокировать источники магии. Он что, настолько самоуверен?
— Нет, — Селестия встретилась взглядом с магом, который замер на площадке. Свет, пробивающийся сквозь цветной витраж, обволакивал его фигуру цветным ореолом. — Ему нужна наша сила, чтобы уравновесить Хаос. Без нашей подпитки его разорвёт на части вместе со всей Эквестрией.
Луна испуганно завертелась, словно только сейчас поняла истинную ситуацию.
— Что же нам делать?
— Не нам, а мне, — Грива Селестия начала развиваться от невидимых ветров другого мира, медленно просачивающихся сквозь брешь в измерении. — Когда он попытается провести ритуал, я ударю. Не пытайся вмешиваться – твоя сила пригодится, если он перенесёт мою атаку.
— Неужели он этого не предусмотрел?
— Боюсь, предусмотрел, но что нам остаётся? Мы не можем просто лежать и смотреть, как он разрушает целый мир лишь для того, чтобы стать сильнее и приблизиться к несуществующему идеалу. Если мы его не остановим, он найдёт другой мир, а за ним ещё и ещё, пока его не остановят. Но даже если это случится, нам от этого проку уже не будет. — Селестия прервалась, и успокаивающе улыбнувшись, приобняла сестру крылом. — Не переживай, мы справимся.
Тем временем красное сияние распространялось по всему помещению, окрашивая всё, чего касалось. Принц Демонов стоял столбом на определённом его хозяином месте. Сам Идущий за Гранью раскинул руки и неожиданно для Селестии расхохотался.
Вот его истинное лицо. Никакое он не безэмоциональное существо нашедшее смысл бытия и преданно следующее ему. Это был обычный чернокнижник, получивший в своё время шанс разрастись до подобного, теперь, должно быть, считая себя богом. Вместе с холодным расчётом им правила алчность и бесконечный голод, умело скрываемые под характерами чужих личин.
Маг напрягся, широко расставленные ноги задрожали, словно больше не могли выдерживать вес человеческого тела. Костлявые кисти рук скрылись в мерцающих разрывах, и от обрубков пополз зелёный туман. Струясь по ступенькам, он перекинулся на ноги Принца Демонов, змеёй дополз до задранной рогатой головы и обвил её сплошным переливающимся шаром, но это было только начало: остальные полупрозрачные щупальца поползли к аликорном, сокращаясь, как огромные дождевые черви.
— Почти!.. Почти!.. Больше, больше, чёрт тебя дери! — Рычал чернокнижник, удерживая готовый вот-вот прорваться барьер реальности. Резко его голос стал похожим на ласковую птичью трель. Распятый между Хаосом и Гармонией маг поднялся над полом. — Да-а-а! Я чувствую, как по мне струится Сила! — Его тело прошибла судорога, но Идущий за Гранью лишь опять рассмеялся. — Будьте свидетельницами моего триумфа!
Туман почти дополз до аликорнов. Селестия поняла, что больше медлить нельзя. Ошейник раскалился до предела и едва ли не начал плавится, но удержать пущенное заклинание не смог.
Маленький разрастающийся диск огня, долетев до середины зала, расслоился по окружности, превращаясь в маленькое полыхающее солнце, а затем взорвался. Выставленный совместными усилиями принцесс переливающийся серебром и золотом магический щит, закрыл их от огненной волны. Всё произошло настолько быстро, что магический огонь даже не успел, как следует опалить огромный зал, но зато его языки выбили все витражи по окружности. Центральный был скрыт медленно рассеивающимся дымом.
— Мы победили? — Луна привстала, насколько позволяла цепь. — Я никого не вижу.
— Вроде бы… — Селестия не могла поверить, что победа далась им так легко. — Кажется, и вправду получилось!
Мимолётная радость, сменилась разочарованием. Из густой дымовой завесы пошатываясь, показался Принц Демонов. Он с трудом стоял на своих толстых ногах, но видимых повреждений на нём не было. Существо держалось когтистыми лапами за рога, испытывая сильнейшую головную боль. Интересно, оно вообще понимало, что происходит и в чём оно участвует с самого начала?
Чернокнижник не появлялся, но это совсем не радовало. Селестия начинала осознавать, что этот не выделяющийся с виду человек, был куда опаснее трёхметровой демонической машины, и в его смерть верилось с трудом.
Оказалось – не зря. Он вышел, молча, не кашляя и не держась за многочисленные раны, усеивающие его временное тело. Обгоревшие лохмотья одежды свисали с обугленного каркаса сгоревшей плоти и почерневших костей. Вместо лопнувшего от высокой температуры единственного органического глаза была пустота. Второй, механический, покрытый толстым слоем копоти, был почти не виден на сморщенном тлеющем лице. Каждое движение сопровождалось звуком лопающихся волдырей. Превратившийся в обгоревший труп чернокнижник ничуть не страдал от таких несовместимых с жизнью ран. Дым сочился из него, как из угасающего костра.
— Я предупреждал вас, ваше высочество, — Потрескавшиеся губы выплёвывали слова вместе с сукровицей и чёрными слюнями. — Но вы решили, что я вас обманываю. — Лицо-головешка попыталось улыбнуться. — Я никогда не вру. И насчёт вашего уничтожения в случае непокорности я тоже говорил правду.
Селестия отвернувшись от Идущего за Гранью, из последних сил попыталась разрушить оковы, которые держали её сестру. Та вскрикнула от раскалившегося ошейника и Селестия, остановилась, на сей раз, пробуя освободить себя. Ничего не получалось – металл успел затвердеть, а на новое мощное заклинание не было ни времени ни магической энергии.
Горелое тело, вопреки всем законам логики и физики, продолжало существовать, давая жизнь находящемуся внутри него чернокнижнику. Дым рассеивался, оставаясь, лишь вокруг Идущего за Гранью. Красное мерцание и зелёный туман пропали, через голые витражные рамы падал загостившийся солнечный свет. Это всё, чего смогли добиться аликорны своей отчаянной попыткой остановить могущественное существо.
— Давайте, пытайтесь освободиться, — Развороченный рот чудом продолжал функционировать. — И что потом, сразитесь со мной?! Со мной – Высшим Разумом, облачённым в плоть и кровь?! — Лопнула одна из натянутых щёк, но и это не заставило мага умолкнуть. — Что вы смогли изменить? Мой артефакт жив, тело я найду новое! Вы ничего не изменили, лишь немного отсрочили конец, за что вам придётся заплатить сполна. Я стряхну вас как пыль со ступней! Но вы даже не достойны, умереть от моей руки – это было бы слишком милосердно, а как я могу давать то, что вы отвергаете? — Сказав это, Идущий за Гранью окликнул “концентратор”. — Ты. Убей их, как тебе будет удобнее, но сначала мелкую, потом ту, что покрупнее. — Подцепив костяными пальцами свисающий шматок кожи, чернокнижник резким движением сорвал очередную маску, на этот раз, обнажая дымящийся череп с единственным красным глазом. — Я вам покажу “чудовище”.
Почти не пострадавший Принц Демонов беспрекословно подчинился: достав из ножен смехотворно маленький меч, в его лапах казавшийся простым шилом, он, сотрясая пол, двинулся к прикованным принцессам.
Селестия не поддалась панике только из-за лежащей рядом сестры. Луна широко раскрытыми глазами смотрела, на Селестию, без помощи магии пыталась вырвать цепь. Демон приближался. Старшая принцесса подняла голову и взвыла от безысходности.
Вот и всё. Она заранее понимала, что идёт на самоубийство, и всё же так и не хотела верить в подобный конец. Быть заколотой в собственном замке простым чудовищем из подпространства, это даже сейчас казалось невероятным.
— Тия, — Луна, дрожа, прижалась к сестре. — Мы проиграли?
— Нет, звёздочка моя, не проиграли, — Обняв младшую сестру, Селестия накрыла её крылом, частично закрывая своим телом. Всю энергию Луны сжёг магический щит, — Всё обойдётся. Ты только закрой глаза и не смотри.
Если это отродье решило их убить, то ему придётся иметь дело со мной, подумала Селестия, кое-как сосредотачиваясь на кончике вибрирующего рога.
Миниатюрный огненный шарик разбился о пластинчатую грудь Принца Демонов, даже не замедлив его. Теперь точно конец. Зажмурившись, что есть мочи, Селестия приготовилась к удару. Топот прекратился, и аликорна пронзила боль.
— Покончим с этим безумием, Морс, в этом нет смысла.
— Так же, как ты покончил с человеком, предатель?
После короткого обмена ударами, оба грифона разошлись в разные стороны. Не смотря на очевидное восхищение Вестфордом, рыцарь Ордена, судя по всему, не собирался давать себя вот так просто убить. Противники ослабели ещё с предыдущей, казалось бы, безнадёжной схватки, а теперь им снова приходилось скрещивать клинки, но на этот раз друг с другом. Сложно представить, что испытывали старые друзья, сражаясь в своём последнем поединке.
— Так вы знаете, — Тяжело дыша, просипел Алистер. — Как вы догадались?
Морс, в какой уже раз, сплюнул.
— Ты сам только что признался, — После стольких взмахов, меч колдуна казался неподъёмным. — Он-то чем тебе не угодил?
— Это существо было опасно. Разве забыли, как этот бескрылый на несколько минут лишился рассудка и чуть всех нас не поубивал?
— Идиот, это существо было нашим единственным шансом разобраться во всей происходящей херотени! Нам повезло на ровном месте, к нам присоединился один из пришельцев, который хоть что-то понимал в происходящем, он мог всё рассказать принцессам, всё это можно было предотвратить. Когда я нашёл письмо, я не сразу узнал твой изменённый почерк, и мне попросту не верилось, но сейчас всё стало ясно: устранить мою дочь, знающую о твоих преступлениях и убить человека! Умно, очень умно, твои информаторы постарались на славу, когда сообщали тебе каждый мой шаг. Ты не рыцарь, Алистер, ты – шпион и убийца. Из-за тебя мы стоим на пороге войны.
— Из-за меня?! — “королевский” грифон нахохлился от возмущения. — Неужели?! Да ты не меньше меня виноват в случившемся. Да, я совершил ужасное деяние, но я просто выполнял приказ, в то время как ты сам меня под него подвёл. У меня, в отличие от тебя, не было выбора, мне пришлось повиноваться! Именно твоё решение стало причиной всех твоих лишений и последующих событий… Ты виноват в смерти своей жены, не меньше моего! И перестань уже во всём винить меня!
— Ты совершил преступление, а затем сбежал от наказания, прячась за спинами других огнепоклонников! — С упрямством ответил Вестфорд. — Я не хотел вовлекать в это свою семью и был готов сам понести кару.
Алистер поник. Казалось, вот-вот он упадёт без сил.
— Морс, каждую ночь я снова и снова копаю могилу Силене, а рядом со мной стоит Астрид и постоянно повторяет, что ненавидит меня. Моё искупление, моя новая вера… Нет такого пламени, свет которого разгонит тьму воспоминаний о твоей мёртвой жене в моих снах.
— Хватит! — Взревел Морс, бросаясь на рыцаря. — Замолчи!
Старый грифон открылся, но Алистер не рискнув делать рискованный выпад, встал в блок. Это и стало его последней ошибкой: изменённый под конец угол удара решил исход поединка. Выронив своё оружие и схватившись за вывихнутую переднюю лапу, Алистер упал на ковровую дорожку. Краем глаза он зацепил рукоять лежащего неподалёку меча, но Вестфорд подхватив его хвостом, отбросил в сторону.
— Значит, мне предначертано умереть сегодня, — Рыцарь Ордена стащил шлем и отбросил его в сторону, как когда-то сделал это давным-давно. — Что ж, так даже лучше. — На Морса смотрели два глаза настоящего старика. В них было столько усталости и боли, что Вестфорд понял сразу – Алистер и не пытался выиграть. — Все, кого я любил, мертвы или ненавидят меня, мне не удалось помочь им. Я всю жизнь поступал, как считал правильным… Как рыцарь и вот чем всё это закончилось. Предки милосердные, я… Я хотел быть как ты, Морс. — По оперённым щекам катились слёзы, но совсем не от боли. — То, что мной двигало всё это время… Даже перед смертью мне стыдно в этом сознаться, но в этом нет нужды. Ты ведь знал, но не подавал виду, что замечаешь и правильно делал – я бы сгорел со стыда. — Алистер откинулся на спину, открывая живот, где были уязвимые стыки его брони. — Убей меня Морс. Избавь от этого бремени.
— Поднимись, Алистер, я собираюсь тебя убить, не унизить, — С трудом выговорил Морс.
Огнепоклонник встал на колени, безвольно опуская передние лапы вдоль туловища. Серебряное лезвие отражало лучи пробивающегося сквозь стёкла света. Морс, собираясь завершить начатое, замер с поднятым мечом. На него вновь смотрел тот неряшливого вида птенец, которого он унёс с пути солдатской колонны. Только теперь его лицо не отражало страха – лишь печаль и приободряющую улыбку, расплывающуюся под выступающими слезами. Морс рубанул. Удар наотмашь оказался таким сильным, что раскроил череп, а самого рыцаря Ордена развернуло на месте.
Морс, перешагнув тело, сделал пару шагов, выронил меч. Затем, обнажив находящееся на грани помешательства сознание, задрал к потолку голову, и издал истошный вопль.
Шею дёрнуло с такой силой, что едва не переломало хрупкие позвонки, но потом всё резко прекратилось. Даже ошейник будто стал легче. Неуверенно открыв глаза, Селестия увидела свою сестру. Она тоже не пострадала. Аликорн повернувшись в другую сторону, поняла, что цепь их больше не держит: её вбитые в пол основания разрубил вогнанный на половину миниатюрный меч Принца Демонов; с желобка на остриё перекидывалось пламя, клинок разгорался, всё больше походя на пылающий крест. Само чудовище стояло напротив них и продолжало смотреть на Селестию, шевеля безгубым ртом, явно пытаясь что-то сказать.
Протянув когтистую лапу, оно… Помогло ей подняться. Принцесса приняла помощь на автоматизме и твёрдо, встав на все четыре ноги, с изумлением уставилась на демона. Тот в свою очередь, аккуратно отодвинув коготь, помог встать её младшей сестре.
— Какого дьявола?! Что вы наделали?! — Голос Идущего за Гранью чуть не разорвал перепонки.
Принц Демонов, обведя взглядом растерянных принцесс, фыркнул и величественно развернулся к ним спиной. Разведённые в стороны лапы ощетинились двумя веерами из десятка длинных костяных ножей, с натянутыми между ними перепонками.
— А-а… Это не вы, это Он, — С пониманием произнёс чернокнижник. — Я пытался этого избежать, и мне не хватило каких-то несколько минут.
Принц Демонов приглушённо зарычал.
— Такова твоя суть, ничего с этим не поделаешь, — Ответил обгоревший человек. — Я пытался тебя изменить, но твоя предательская натура могла дать о себе знать в любой момент. И вот, он настал.
Демон попытался заговорить, но вместо слов у него выходили неразборчивые звуки и посвистывания.
— Н-н… не-н-н… не… по-з… о-о-о… Ю-Ю-Ю! — Чудовище с трудом шамкало слишком огромными для его рта зубами. — Уи-и-и… ни-и-и… ожу!
Чёрные растрескавшиеся ладони человека едва заметно шевельнули пальцами и от двух рук отслоились тонкие искрящиеся нити.
— Ты всегда был на стороне победителя, при любом удобном случае перебегая от одного хозяина к другому, — Чернокнижник поочерёдно взмахнул руками и мраморный пол хлестнули два длинных электрических кнута. — Служил тому, кто сильнее и кто может в случае чего защитить. И ты, увидев мою слабость, решил поступить так и сейчас. Но ты ошибся, — Идущий за Гранью шагнул навстречу чудовищу. — Теперь ты на стороне проигравших.
[4]Вытянув шею, Принц Демонов издал громогласный рёв, а затем устремился прямо на чернокнижника, размахивая перед собой когтистыми лапами, словно пробираясь через густые заросли. Вертикально направленный удар обрушился на вышедшее из-под контроля порождение Хаоса, но вреда не причинил. Во все стороны брызнуло мраморное крошево. Селестия увидела, как демонический силуэт на несколько мгновений расслоился на прозрачные копии, а затем, миновав удар, двинулся дальше. Идущий за Гранью попятился, на этот раз, взмахивая другой рукой, пытаясь горизонтально достать своего нового противника. Дуга молнии скользнула по всей площадке, не доставая до аликорнов, и всё так же, проходя сквозь вовремя ныряющего в подпространство демона. Пройдя большую часть пути, Принц Демонов, склонившись для последнего рывка, утробно заворчал.
— Ты отлично научился заботиться о своей шкуре, — Чернокнижник воспарил над полом почти на целый метр. Ладони соединились над головой, формирую шарик цепной молнии. — А как насчёт шкур тех, кто тебе дорог?
Переливающийся шарик сорвался с места, оставляя за собой сверкающий шлейф. Всё произошло настолько быстро, что Селестия еле успела закрыть собой Луну, прежде чем своды замка сотряслись от вопля агонии.
— Тия! — Закричала Луна, но не угадала.
Белоснежный аликорн не пострадала. Кричала не она.
Сотрясаемый магическими ударами, Принц Демонов стоял во весь рост, загораживая собой принцесс. Молнии метались по красному телу, вгрызались в мутировавшую плоть, отрывали куски, словно бешеные звери. Его ор никак не прекращался: как только он достигал самого высокого аккорда, его агонизирующий вопль будто сменял кто-то другой и крик не прекращался ни на секунду.
— Презренный перебежчик, ты решил тягаться со мной? СО МНОЙ?! — Срывающиеся с костяных пальцев молнии рвали демона живьём. — Я уничтожу тебя, твою говорящую лошадь, а затем и всех остальных!
Ярость окончательно вытеснила рассудок чернокнижника на второй план. Обгоревшее тело приближалось. Часть молний перекинулись на левую лапу Принца Демонов. Раздался тошнотворный хруст ломающихся пальцев, и вопли чудовища стали ещё громче, хотя казалось, такое невозможно.
— Уходим, Луна, — Перекрикивая песнь агонии, Селестия начала уводить завороженную таким проявлением жестокости младшую сестру. — Не смотри!
Уйти они не смогли. Как только аликорны пробежали пару метров, прямо перед ними упал небольшой цилиндрический предмет, брошенный со стороны входных врат. Выдвинув несколько штырей из пазов, он мигнул красной лампочкой, а затем с громким хлопком, разлетелся на части.
Разошедшаяся от него невидимая волна сбила принцесс с ног. Селестия и не представляла, что такое возможно – она словно тонула на суше, задыхалась воздухом. Лёгкие сжались до такой степени, что готовы были разорваться от натуги; мир сузился до нескольких расплывшихся перед глазами картинок: чёрный силуэт, слишком большой для человека; окровавленный демон; катающийся по полу чернокнижник, похожий на выброшенного на берег угря.
Время медленно, как раскачивающийся маховик возвращалось в своё обычное течение, принося с собой запах озона и гари. Селестия увидела сестру: та с трудом поднималась на все четыре дрожащие ноги. Она казалась ещё более растерянной, чем раньше, что красноречиво выражалось в бегающем взгляде и приподнятом хвосте. Белоснежный аликорн тоже встала, хотя и с меньшим трудом. Взглянув на место бывшее ареной кратковременного поединка двух зол, она поняла, что ничего ещё не закончено. По крайней мере, для чудовища и его хозяина.
Идущий за Гранью полз вверх по ступенькам, оставляя за собой густой красно-чёрный след. С трудом передвигая разодранное во многих местах тело, Принц Демонов ковылял следом, быстро сокращая дистанцию.
Разноцветная мозаика света падала, играясь на отползающих останках чернокнижника, а затем её накрыла огромная тень. Принц Демонов завис над ним сплошным воплощением гнева.
— Ты не посмеешь меня убить, — Зашипел Идущий за Гранью, из последних сил приподнимаясь на крошащихся локтях. — Без меня ты погибнешь. Энергия Варпа перестанет питать твоё физическое тело, а твоя душа будет обречена на вечные страдания. Одумайся, пока не поздно, я прощу тебе твой мимолётный приступ ярости.
Восставшее чудовище повернуло голову в сторону принцесс. Измученные аликорны опираясь друг о друга, смотрели прямо на него. Зарычав, отродье подняло свою разодранную до костей ногу, так, что кровь со слипшейся щётки закапала на горелое лицо, шкворча на нём, как жир на сковородке.
— Глупец, — Процедил Идущий за Гранью, прежде чем верхняя часть его тела скрылась под опустившимся копытом.
Склизкие комки “Высшего Разума” брызнули в разные стороны. Человеческое тело мага, несколько раз дёрнувшись от хаотично сократившихся мышц, затихло.
Селестия едва понимала, что твориться вокруг: в мыслях было так же легко, как и в теле. Слабость сменилась лёгкостью, но нормальным состоянием это было назвать нельзя. Даже раздавленный как насекомое чернокнижник, почти не вызвал у неё никакого эмоционального отклика. В отличие от Принца Демонов.
Чудовище стояло в полный рост, свет, струившийся сквозь единственный уцелевший витраж, делал облик существа похожим на рассеивающийся мираж. Сквозь скрытые белёсой плёнкой маленькие глаза пробивалась и тут же угасала искра разума. Монстр глядел на неё и в нём сражались две противоположности – человек и зверь.
Только потом принцесса ощутила колебания, расходящиеся по полу, похожие на те, что распространялись от топота демона. Но демон стоял на месте.
Широкая грудь раздалась в стороны, и из самой её середины вырос гудящий от переполняющей его энергии клинок. Принц Демонов всхрапнул и медленно, будто присаживаясь гостем к столу, опустился на колени. За его спиной стоял один из чёрных големов, ненамного уступающий в размерах чудовищу, ранее напавший на Луну.
— Прочь! — Искажённый металлический голос громко вещал на древнем эквестрианском. — Покинь этот мир, демон!
Почему всё собравшееся в её стране зло, в одну минуту начало истреблять само себя, принцесса Селестия так и не поняла. Чудовище, тем временем вновь подняв на неё свой пустой взгляд, раскрыло рот, но звуки захлебнулись в хлынувшей из пасти крови. Кашляя и отплёвываясь, Принц Демонов не отводил от принцессы выпученных глаз, пока в один момент его, почти человеческий крик не сотряс дворец в последний раз.
Искрящийся клинок полз к горлу, готовясь покончить с противоестественным существованием, но Принц Демонов не собирался умирать. Вскочив на ноги, он резким движением крутанулся на месте так, что голем от неожиданности выпустил рукоять и отшатнулся на шаг, но только что бы получить сильнейший пинок копытом и отлететь к витражу. С невероятной, для своей массы сноровкой, чёрный голем сгруппировался ещё в полёте и после падения быстро вернул себе прежнее стоячее положение, одновременно обнажая боевой нож, больше походящий на короткий меч.
Это ему совсем не помогло. Обезумевшее от ран и потери хозяина чудовище, со всего разгону врезалось в чёрного гиганта, заключая того в смертельные объятия, живым тараном разбивая последний витраж.
Цветущие зелёные равнины расстилались перед падающим десантником. Росло подножие горы, на которой располагался замок сестёр. Потратив драгоценны секунды, чтобы подстроится под новое поле боя, боевой капитан, вытянувшись стрелой, ускорил падение, настигая успевшего отдалиться архиеретика. Он и представить себе не мог, что застанет хаоситов сражающимися друг с другом. Но его удивление длилось несколько мгновений – предательство у вероломных изменников укрепилось в испорченных генах. Ему повезло застать их врасплох и применить антипсайкерскую гранату. Дроган и ксеносы-правители моментально выбыли из строя, но преобразившийся в демона ренегат, имея лишь посредственную связь с варпом, устоял и убил Дрогана, вырвав правосудие прямо из рук замешкавшегося Зигфрида. С другой стороны, пойди он в открытую, исход мог оказаться совсем другой. Сейчас он близок к смерти как никогда, но, по крайней мере, ему удастся уничтожить последний очаг ереси в этом мире.
По доспехам неслышно забарабанили красные слизистые капельки – ветра не было, и истекающий кровью предатель оставлял за собой тонкий карминовый след. Вытянувшись ещё сильнее, уменьшая тем самым сопротивление воздуха, космодесантник настигал растущую красную тушу. Чудовище летело кверху животом, расставив в стороны все четыре повреждённые лапы, что несколько замедляло его падение. Капитану это было на руку. Со всеми имплантантами и укреплёнными стимуляторами костями, возможности уцелеть после падения с такой высоты у Зигфрида фактически не было, а вот у демона вполне. Поэтому храмовник решил уравнять шансы.
Чудовище взревело и попыталось достать лапой десантника ещё на подходе, но ему это не удалось – Схватившись за костяные ножи, Зигфрид подтянулся и свободной рукой схватился за выступающую ключицу, фиксируясь на одном уровне с противником. Демон, клацнув кинжаловидными зубами, попытался ударить сильно искалеченной лапой. Взмах прошёл вскользь, срывая остатки чёрно-красно-белой мантии. В ответ, Астартес нанёс три прямых последовательных удара кулаком в лицо – боевой нож выпал ещё при столкновении наверху. Первый окончательно расплющил похожий на пятачок нос, второй рассёк скулу. Третий пришёлся в самую середину, покрыв туго натянутую кожу сеткой трещин. Теперь рогатая голова напоминала проклёвывающееся яйцо с гнилым желтком. Ещё пара таких “паутинок” и она явит своё мерзкое содержимое.
Но и сейчас, на краю гибели, Принц Демонов отчаянно сопротивлялся. Из его груди продолжал торчать активированный клинок силового меча, его тело на шестьдесят процентов превратилось в месиво, голова почти развалилась под ударами Зигфрида, но демон боролся. Десантник не представлял, что заставляет подобное чудовище цепляться за быстро увядающий стебель жизни, но тем самым лишь ещё больше вознамерился убить порождение, прежде чем это сделает сила притяжения. Он не мог себе позволить дать этой абоминации даже крохотный шанс на выживание.
Принц Демонов атаковал вновь, делая слишком широкий замах, для простой атаки и капитан не успел раскусить финт. Лапа легла на ранец, чудовище, выгнув грудь, прижало к себе десантника. Силовой меч с лёгкостью пробил украшенный аквилой нагрудник. Зигфрида пронзила жгучая нестерпимая боль. Собственное оружие сжигало его изнутри, рот заполнялся кровью быстрее, чем она успевала выплёскиваться внутрь шлема. Датчики наперебой визжали о критических повреждениях, иглы автоматического нартециума вводили максимальные дозы обезболивающего и кровоостанавливающего. Сквозь наступающую завесу тьмы, Зигфрид ощутил, как слабеет его противник. Превозмогая смягчённый лошадиной дозой препаратов болевой шок, десантник, сбросил с себя лапу и с шипением от плавящихся доспехов, слез с клинка.
Занеся над собой сжатую длань, Зигфрид так и не догадался об истинной хитрости коварного существа. Когда он освободился от раскалённого лезвия, Принц Демонов, выждав момент, проделал тот же самый манёвр, на этот раз, пробивая второе сердце Астартес.
Отброшенное в сторону чёрное тело скрылось из виду. Принц Демонов, сжав ломающиеся под давлением зубы-кинжалы, извернулся, подставляя встречному ветру своё умирающее тело. Где-то под иссечённым куском мяса бились две сущности. Одна, ничего не соображая, пыталась найти выход их безбрежного океана агонии путём смерти. Другая, металась по закоулкам сознания, судорожно хватаясь за исчезающие воспоминания о себе прежнем, одновременно пытаясь вернуть контроль над своим изменённым телом. В этом ни на минуту не прекращающемся противостоянии человек и демон встретили свой конец.
Принц Демонов с рёвом врезался в землю.[4]
[5]Первой себя в копыта взяла принцесса Луна. Цокая накопытниками, она побежала прямо к тому месту, где несколько секунд назад шёл смертельный бой.
— Сестра, стой! — Закричала ей вслед Селестия. Её напугал такой внезапный необоснованный порыв. — Не ходи туда!
Тёмно-синий аликорн лишь мимолётно откликнулась.
— Тия, быстрее, мы можем не успеть.
Да что с ней ни так?
— Подожди! — Старшей принцессе было ложно кричать, а о церемониальном голосе и речи ни шло. — Там может быть всё ещё опасно!
Луна на бегу расправив крылья, прыгнула в раму, на краях которой ещё виднелись цветные осколки. Селестия спеша следом, споткнулась, в последний момент, едва успев перепрыгнуть кучу зловонного тряпья – того, что осталось от могущественного существа, недавно пытавшегося уничтожить целый мир. То, с какой лёгкостью подобный полубог расстался с жизнью, просто поражало. Все его планы, всё могущество и хитрость, рухнули перед чем-то большим, чем случайность. Убедившись, что чернокнижник больше не представляет опасности, Селестия прошла к краю рамы. С неё было видно почти всю Эквестрию – Церемониальный Зал был одной из самых высоких точек в замке. Проверив состояние крыльев, взмахнув ими для пущей уверенности пару раз, принцесса Селестия спрыгнула вниз, следом за сестрой.
Окаймляющая гору, на которой стоял замок, река никогда не была спокойной – шум водопада и журчание многочисленных оттоков сопутствовали набегающим на бережок волнам.
Луна, погружаясь ногами в илистую поверхность, мерцая рогом, пыталась что-то вытащить из воды. Волны с плеском накатывали на неё. Селестия встала рядом.
— Тия, — Почти хриплый от натуги голос сестры не узнавался. — Помоги. Его. Достать.
— Луна…
— Я не могу его удержать, он сейчас утонет!
— Луна…
— Да чего же ты ждёшь!.. — Пот струился по напряжённой мордочке. — Он нам помог, мы должны спасти его. — Аликорна потащило на глубину, но она не отпускала огромную объятую тёмно-синим свечением руку. — Он не хотел причинять мне боль… Тия, помоги!
— Луна, он мёртв.
В ту же секунду магическая пелена отпустила голема. Широко расставленная пятерня, оставляя за собой, пять бороздок, окончательно скрылась под водой. Кем бы это существо ни было при жизни, кровь у него была такая же красная, как у пони, грифонов и многих других погибших в этот день. Когда водная гладь сомкнулась, Селестия отвела сестру в сторону. Им предстояло увидеть ещё много мертвецов.
Тело демона лежало неподалёку, с крестовидной рукоятью в спине, напоминая погост. Неестественно выпирающие обломки костей прорывали плоть, воздух вокруг гниющей туши загустевал от плодившихся вокруг микробов. Селестия шагнула к трупу, дав знак сестре не подходить.
Она должна была убедиться.
Охваченный золотистым сиянием клинок с неохотой покидал красное тело, словно не собираясь расставаться с поверженным врагом. Он больше не гудел от живущих в нём молний, но и без этого, подобное оружие повергало в трепет. Извлечённый до конца меч упал в траву рядом. Раздробленная рука засветилась и поднялась. Селестия собирая медленно возвращающиеся силы, начала медленно переворачивать тушу на спину.
Измена лорда Валлара, захват замка, стоявшая на краю гибели Эквестрия. Старшую принцессу терзали сомнения, насчёт её последнего предположения и теперь до его подтверждения или опровержения осталось всего ничего. Неужели судьба будет к ней настолько жестока?
Да.
В самой глубине души, ещё ни имея возможности присмотреться, она уже инстинктивно знала, кто посмотрит на неё в следующую секунду.
При всех ужасающих изменениях плоти и костей, личность существа не вызывала у неё сомнений. Отшатнувшись от трупа, как от проказы, принцесса попятилась назад. Её окликнула Луна, но слова прошелестели ничего не значащим ветром. Острый приступ отчаяния свалил её на бок, становясь последней каплей в череде кошмарных переживаний. Селестию била крупная дрожь.
Все попытки Луны заговорить с сестрой потерпели фиаско – та став ещё белее, от застлавшей лицо бледности, продолжала дрожать и шевелить онемевшими губами, пытаясь повторить одно и то же слово. Поняв, что причина в демоне, младшая сестра осторожно подошла к телу, перед этим убедившись, что у сестры обыкновенный психический шок.
Лежащая на спине красная туша невыносимо смердела. Разложение уже приступило к своему не деликатному процессу: костяные пластины и наросты плоти, оставляя на своём месте тонкие слизистые конечности, расслаивались и стекались в огромную гнойную лужу. Само тело становилось меньше, таяло. Подойдя чуть ближе, младшая принцесса посмотрела на голову существа. Рога остались, но она всё равно узнала сильно деформированные черты незнакомого человеческого лица, чья вывернутая челюсть застыла в вечном крике.
И всё же, один раз Идущий за Гранью соврал. Иногда Странники возвращаются.