Стэйблриджские хроники
Глава 11. Научный совет
Деятельность профессора Бикер рассматривается на заседании научного совета...
Двери вагона разошлись в стороны, и Бикер спустилась на платформу железнодорожной станции Балтимэйра. Относительно её родного научного центра это был другой край Эквестрии – как фигурально, так и буквально. Всё здесь было ей непривычно: и архитектура домов, и внешний вид окружающих пони, и даже скорость течения времени. Присущая Стэйблриджу некоторая медлительность, обусловленная основательностью происходящих в стенах центра событий и продуманной функциональностью окружения, сменилась суетливостью и видимым отсутствием планирования. В воздухе заметно пахло морем, а несущий этот запах влажный ветер заставлял ёжиться и жалеть о забытой в кабинете накидке.
Профессора на станции встречал другой профессор – оранжевый единорог с коротко стриженой гривой, в которой он уже не прятал пробивающуюся седину.
— Привет, Бики. – Он по-отечески хотел потрепать гриву Бикер, но та предостерегающе отстранилась.
Нынешняя причёска в сочетании со строгим синим деловым костюмом были важным аргументом, который можно было ненароком испортить. Остальные важные аргументы затаились в двух багажных сумках.
— Отец, прошу. Семейные обнимашки устроим, когда все эти неурядицы с научным советом утрясём, – пообещала она. В её глазах, прятавшихся за линзами очков, читалась противоречащая голосу огромная радость от того, что ей не придётся преодолевать тернии научной бюрократии в одиночку.
— Хороший настрой. Мне нравится, – поддержал Полимат. – Но, я надеюсь, ты не в такой степени подавлена мыслями о будущем, чтобы не перекинуться с отцом словом-другим. Как там наш Стэйблридж, ещё не развалился?
— Нет, но пару раз был очень близок к этому, – ответила Бикер. В голове у неё сразу пронеслись воспоминания о металлическом цилиндре с псевдо-антимагией и о неделе бесконечных дождей. Но она решила придержать эти страшилки при себе.
— Это правда – то, что я слышал по поводу чейнджлингов? – настороженно поинтересовался Полимат, поднимая сумки дочери. Вместе с отцом Бикер двинулась по перрону в сторону ворот в город.
— Ты ещё успеешь сегодня наслушаться историй по этому поводу, – тихо ответила пони с оранжевой гривой.
— Я много их успел услышать. Хочу лично от тебя узнать.
— Да. Был риск вторжения чейнджлингов в Стэйблридж, – нехотя поведала Бикер бывшему руководителю научного центра. – Но, во-первых, защитные меры были приняты вовремя. Во-вторых, мне удалось договориться с Кризалис, чтобы она вместе со своим роем улетела, не тронув никого из сотрудников. Одного чейнджлинга нам даже оставили «на добрую память». Сейчас ищем, куда бы его пристроить.
— Подумать только! – восторженно произнёс Полимат. – Как много всего я пропустил, живя здесь.
— Ты не думал вернуться? – неожиданно спросила Бикер. – Ты же знаешь, все будут рады снова видеть тебя в кабинете управляющего.
— Нет, – жёстко произнёс Полимат. Он сделал пару глубоких вдохов, прежде чем продолжил: – Я больше не могу находиться в Стэйблридже. Меня всего трясёт от одной мысли о том… Что я построил этот научный центр, эту мечту. Но вместо меня несколько лет игрался с ней кто-то другой. Я был лишь безвольным исполнителем.
Бикер молча похлопала отца по спине. Она понимала его чувства. Она тоже становилась заложницей чужой воли. Невозможно было забыть такое. Даже находясь на другом краю Эквестрии.
— Интересно, Краулинг Шейда мы сегодня увидим? – сменила тему Бикер. Отец по вопросу главного кантерлотского надзирателя над наукой мог лишь пересказать известные слухи.
— Вроде нет. Он не особо любит посещать такие мероприятия. Но всегда утверждает и одобряет решения научного совета. А решения эти...
Полимат помрачнел и особо пристально посмотрел на дочь.
— Я тут пытался разговаривать с коллегами, – нерешительно начал он. – Некоторые твёрдо настроены против тебя. Причин не объясняют. Другие сомневаются, но меня почти не слушают… Если хочешь знать моё мнение, то всё это напоминает какой-то заговор.
— У нас до заседания есть ещё немного времени? – поинтересовалась Бикер, игнорируя не самые радужные новости. – Я почти не завтракала сегодня. Да и в поезде не пила ничего. В горле пересохло. Можем зайти куда-нибудь? Я тебе расскажу про очки, которые мне на день рождения подарили.
— Хорошо, Бики, – улыбнулся Полимат. – Я тут знаю одно местечко. Для раннего завтрака подходит идеально. Я много раз его по этой части проверял.
Оставшийся за хвостами неспешно шагающих отца и дочери паровоз издал пронзительный гудок и выпустил пар, начиная движение; вагоны лязгнули сцепками. На какое-то время на опустевшей платформе стало тихо – насколько вообще может быть тихо на железнодорожной станции большого приморского города. Через двадцать минут, почти не выбившись из расписания, у той же платформы остановился мэйнхеттанский скорый. Один из ярко раскрашенных вагонов с важным видом покинула пожилая единорожка. Какое-то время она простояла на платформе, разглядывая ближайшие дома и разминая ноги.
— Итак, сегодня у нас день великих свершений, – произнесла Эмблинген. После чего не спеша двинулась по платформе, таща за собой небольшую сумку на колёсиках. Она пребывала в чудесном настроении и мило улыбалась проходящим мимо пассажирам того же поезда.
Один из них, светло-каштановый единорог в сюртуке, остановился, едва разминувшись с профессором. Его рог на несколько мгновений окутался едва заметной аурой. Та же аура окутала небольшой значок с буквами «С» и «А», украшавший одежду Эмблинген, и сплетённое единорогом заклинание отцепило его незаметно для хозяйки. Значок тихо звякнул о платформу. Светло-каштановый единорог сделал шаг к нему.
— Извините, – окликнул он удаляющуюся Эмблинген, подхватывая значок магией, как только та обернулась. – Кажется, это принадлежит вам.
Маленькая вещица подлетела к белой пони. Эмблинген с удивлением посмотрела на опустевший воротник.
— Благодарю вас, – ответила она, прицепляя значок на место.
— О, не стоит благодарности, – бодро и искренне сказал единорог. Он подождал несколько секунд и, убедившись, что Эмблинген продолжила свой путь, поднял левое копыто. Под ним скрывалось точно такое же украшение в виде «А», вплавленной в «С». Это украшение действительно принадлежало профессору Эмблинген. И не могло никому навредить.
* * *
Самыми тяжёлыми были последние минуты перед заседанием. У Бикер было то самое противное ощущение беспомощности, возникающее, когда уже ничего нельзя поменять, сделать иначе или отменить. Всё важное, что могло произойти и повлиять на её карьеру, уже произошло, и эти последние минуты не имели никакого значения. Они просто заставляли нервничать и бесцельно вглядываться в сплетения узоров двухцветного столика.
Полимат за таким же столиком вёл научную дискуссию со знакомыми учёными пони. Он периодически поглядывал в сторону дочери, но больше не подходил, не утешал и не подбадривал. Единорог многие годы воспитывал в Бикер тот бойцовский настрой и ту решимость бороться, отстаивать собственную правоту, которые сейчас должны были подниматься от сердца и наполнять взгляд оранжевых глаз и слова заготовленного выступления. Он дал ей такое воспитание и сейчас не отвлекал, чтобы тот магический настрой, подчас сбивающий с толку выдающихся научных деятелей, не пропал и не угас.
Правда, отец Бикер не мог предвидеть, что освобождённое им место за столиком недолго останется пустым. С весёлой улыбкой туда переместился светло-каштановый молодой единорог в сюртуке, потягивающий через трубочку молочный коктейль.
— Ужасно скучная публика! – произнёс он, не желая узнавать, готова ли слушать его профессор Бикер. – Все старые зануды. Совершенно не с кем поговорить.
Взгляд оранжевых глаз оставил столешницу в покое и упёрся в наглого единорога. Отметил кьютимарку в виде электрического рубильника, стакан с напитком, пятно грязи на левом лацкане. Наконец дошёл до занятой самодовольной ухмылкой морды.
— Научный совет – это не то мероприятие, где все веселятся, – сдержанно произнесла профессор.
— Догадываюсь. Но всё же считаю, что учёные пони сами выбирают вариант «ходить с хмурым видом, рассуждая о заумных вещах». Их никто не заставляет этим заниматься. – Единорог поставил стакан на столик и слегка поправил осанку. – Скриптед Свитч, независимый странствующий изобретатель. Вы, как я понял, профессор Бикер, руководитель Стэйблриджа?
— Это им решать, – ответила Бикер, кивая на самое большое скопление учёных пони, – пока я просто временный начальник.
— Дело такое, – единорог придвинулся ближе, практически вторгнувшись в личное пространство собеседника, – я наблюдал за вашей работой последнее время. Я восхищён тем, как вы преодолевали кризисные ситуации, возникавшие в научном центре. Если они после всех событий не оставят вас руководителем, то они не учёные пони, а круглые идиоты.
— Вы явно не один из их группы, – заметила Бикер, всё ещё сохраняя настороженное отношение к происходящему. Вдруг этот единорог – испытание, тест, который ей подсунул научный совет, или, если на секунду принять параноидальную теорию Полимата насчёт заговора, чтобы вытянуть из неё то, что она никогда не скажет во всеуслышание.
— Я сам по себе, – улыбнулся Свитч. – Мне не очень нравится, я бы даже сказал, мне физически неприятно работать в большой компании. Поэтому я стараюсь всё делать один. А это приводит к тому, что эти напыщенные интеллектуалы считают меня затворником. Никакой я не затворник, вообще-то, поговорить люблю. Вас, наверное, утомил уже.
— Нет, нет, ничуть, – качнула головой Бикер, пока не вполне уверенная, как вести себя с этим пони. – Вы тоже профессор?
— Профессора за редким исключением годами заняты обмусоливанием одной профессорской работы, – тихо произнёс светло-каштановый единорог. Попутно он втянул через трубочку ещё немного напитка. – Я свою пару лет назад написал. Научный совет её, естественно, не принял, потому что, ну, как можно, единорог-профессор в пятнадцать лет? К моим двадцати обещали подумать, как бы мою работу переделать в докторскую. – Скриптед Cвитч глубоко вздохнул. – Ещё годик подождать осталось.
— О чём же ваша работа? – полюбопытствовала Бикер.
Свитч дёрнул ушами, словно прислушивался к далёкой беседе за другими столиками.
— Магическая трансформация. Преобразование вещества посредством магии. Причём не всякого вещества, а живых тканей. В теории есть возможность преобразовать любую клеточку вашего тела. Сделать её уникальной, придать новые свойства. Между старым и новым организмами будут очень большие различия… – Свитч покрутил копытом, намекая, что различия будут подобны различиям между его передней и тыльной частью. – Я искал доказательства подобных экспериментов с магией в старых книгах и старых поселениях, переживших сотни лет одиночества и пыльных бурь. Такие, знаете ли, встречаются в Южных Пустошах. Я много по ним ходил в поисках доказательств своей теории, окаменелостей, кусков костей и засохших тысячелетия назад следов.
Бикер с интересом посмотрела на новообретённого собеседника. Юный деятель науки начал вызывать у неё уважение.
— Вы были в Пустошах? Я читала, что там очень опасно для пони.
— Я ничего опасного там не нашёл, – смело произнёс Скриптед Свитч. – Но и полезного, увы, тоже немного. Одни только камни и песок. И змеи…
Бикер покосилась на висевшие на стене часы. Заседание научного совета должно было уже начаться, но учёные пони, видевшие друг друга редко и только на таких собраниях, всё никак не могли наговориться.
— Рад был поболтать с главой Стэйблриджа. – Скриптед Свитч неловко усмехнулся. – И конечно, с моей стороны наглостью будет спросить, поддерживаете ли вы индивидуальные научные исследования.
— Хотите работать в Стэйблридже? – уточнила Бикер.
— Это лучшая из видимых мною альтернатив.
— Я ознакомлюсь с вашими работами и подумаю над этим, – пообещала Бикер. Взглядом она провожала профессора Эмблинген, чинно шествующую в зал для заседаний. Скриптед Свитч, кажется, был удовлетворён и таким осторожным ответом – он магией отправил стакан в корзину для мусора и кивнул в сторону дверей:
— Удачи вам на этом судилище.
* * *
Примерно четыре десятка пони, в основном пегасов и единорогов, пара зебр и один пожилой мул смотрели на неё одну, пока она раскладывала листы составленного заранее отчёта, освещавшего последние три месяца работы Стэйблриджа. Здесь присутствовал не весь «цвет высшей знати» от эквестрийской науки, но полагающиеся две трети на заседание собрались.
Готовился слушать выступление Бикер и Скриптед Свитч, которому предоставили отдельный стульчик в дальнем углу. Пожалуй, только от него и от отца единорожка получала эмоциональную поддержку – остальные учёные пони были какими-то притихшими и строгими на вид. А Эмблинген с верхних рядов неотрывно сверлила оратора пренебрежительным взглядом.
Профессор Бикер в последний раз повторила себе, что всё в порядке, развернула первую страницу доклада, посмотрела на отца в ожидании одобрительного кивка и произнесла:
— Добрый день, уважаемые коллеги. Я профессор Бикер, временный руководитель научного центра «Стэйблридж». Научный центр выполняет работу по многим направлениям, включая такие области, как прикладная магия, астрономия, медицина, поиск источников магической энергии, метеорология, ботаника, зоология, исследование артефактов…
— И дипломатия тоже? – раздался кобылий голос с задних рядов. Бикер даже не требовалось отрываться от листов с речью, чтобы понять, кто решил невежливо перебить её доклад.
— Нет, дипломатия в наш спектр исследований не входит, – ответила бледно-жёлтая пони, надеясь, что теперь Эмблинген уймётся. Но представитель Мэйнхеттанского Медицинского только расходилась. Откашлявшись, она поинтересовалась:
— Тогда, извините, по какому праву вы взялись вести переговоры с чейджлингами от имени своего научного центра?
«Ага, значит, ходить мы будем с этой фигуры», – обрадовалась Бикер. Радость её основывалась на том, что среди всех возможных тем эту она проработала наиболее тщательно.
— Мои действия в данной ситуации были направлены на предотвращение какого-либо ущерба сотрудникам научного центра. Это требовало достижения определённых соглашений с королевой чейнджлингов. Детали соглашения не затрагивали иных ресурсов, кроме как принадлежащих Стэйблриджу и подотчётных мне. Я обеспечила безопасность своим сотрудникам, ни в коей мере не нарушив каких-либо норм права и законов Эквестрии.
Отец, дослушав последнюю фразу, одобряюще кивнул. Эмблинген опять откашлялась, посидела в задумчивости и продолжила допрос.
— Что именно послужило причиной появления королевы Кризалис в Стэйблридже?
— Она явилась, чтобы забрать чейнджлинга, который содержался в Стэйблридже как один из объектов для зоологических исследований, – честно сообщила Бикер. Сразу после её ответа многие учёные пони повернули головы к Эмблинген, ожидая её доводов. Кажется, всех их вполне устраивало то, что простой доклад о проделанной работе превратился в словесную схватку двух претендентов на кресло управляющего.
— То есть нахождение этого инсектоида в стенах… Кхе-кхем… вашего научного центра само по себе создало угрозу всем его сотрудникам?
«А вот такого поворота я не ожидала», – пронеслось в голове у Бикер. Кажется, проблемная тема была проработана отнюдь не со всех сторон.
— Любое исследование сопряжено с тем или иным риском, знания о котором мы поначалу лишены, – парировала молодая пони. Полимат, услышав такой ответ, с сомнением качнул головой. Пожилая единорожка зашлась в приступе кашля, который удивил даже её саму. Но, слегка успокоив дыхание, Эмблинген продолжила «перетягивать канат»:
— Вы не должны путать риск, который… Кхе-кхе-кхе. – Эмблинген оперлась о стол. Выглядела она неважно, хотя ещё на входе в зал сияла жизнерадостностью. Бикер намеревалась справиться о самочувствии коллеги и посоветовать ей отдых. Как только та закончит свою мысль.
— Риск, связанный с исследованиями чего-то неизвестного, и риск, сопряжённый с изучением известно агрессивного суще… ства… – У Эмблинген совсем пропал голос. Профессор обеспокоенно приложила копыто к горлу, явно пытаясь унять какое-то неприятное ощущение. А в следующий момент белая единорожка просто лишилась сознания и начала медленно сползать под стол.
— Что?.. Что с вами, профессор? – обеспокоенно вскрикнула Бикер.
Конечно, Эмблинген могла придерживаться тактики сорвать выступление соперницы любыми способами. Но пожилая пони повалилась набок слишком натуралистично. И Бикер, интуитивно чувствуя серьёзную беду, буквально выскочила из-за трибуны, чтобы подняться по ступенькам полукруглого зала. По параллельной лестнице нёсся Скриптед Свитч. Почему-то только двое самых молодых учёных проявили такое активное желание помочь Эмблинген. Правда, некоторые из присутствующих, не особо вслушивающихся в дебаты, ещё даже не сообразили, что за их спинами что-то произошло.
— Надо срочно перевезти её в госпиталь, – высказала своё мнение Бикер, увидев, с каким трудом поднимается и опускается грудь профессора Эмблинген.
— Да, да, конечно, – поддержал идею через три ряда Полимат. – Можно же из чего-нибудь сделать какие-то носилки?
— Мы не успеем довезти её до госпиталя. Даже на крыльях, – прозвучал суровый голос. Было неожиданно услышать такой тембр от Скриптеда Свитч. – Тем более, что там ей ничем не успеют помочь, – без лишней патетики продолжал светло-каштановый единорог, активно двигая ушами. – Это не болезнь.
— Вы эксперт в медицине? – нахмурилась одна из профессоров.
— Нет, но по общему впечатлению причину следует искать в тёмных чарах, а не в здоровье. Быстрое ухудшение самочувствия, спонтанные всполохи магической ауры с тёмными вкраплениями, характерная окраска кровеносных сосудов, – сообщил Свитч, осмотрев рог и глаза Эмблинген. – Это базовые отличительные признаки. Я ещё не забыл их со школьной скамьи.
— Парень прав, – поддержал один из находившихся поблизости единорогов. – Подтверждаю как эксперт в области проклятий. Могу добавить, что по симптомам идёт очевидное воздействие от какого-то внешнего предмета.
— Тут есть какая-то заколка на одежде. Мне снять её? – спросила Бикер, потянувшись к значку на воротнике Эмблинген.
— Вы с ума сошли? Не смейте ничего трогать! – моментально отреагировал «эксперт по проклятиям». – Вы тоже можете от неё пострадать.
Украшение на костюме на краткое время окружило светлое сияние. Скриптед Свитч нервно выдохнул сквозь зубы.
— Час от часу не легче! Эту заколку так просто не снять. Чувствую в ней какое-то дополнительное заклятие, скорее всего, моментально убивающее.
— Тогда как избавиться от этого украшения? – спросил пожилой пегас с кудрявой седой гривой.
— Уничтожить его, прежде чем оно успеет ответить магией, – быстро ответил Скриптед Свитч. Поняв, что не все видят логику так же хорошо, как он сам, единорог добавил: – Пламя сверхвысокой температуры внутри стабильного магического поля должно сработать. Но костюм профессора может немного пострадать, – заметил он с несоответствующей серьёзности ситуации усмешкой.
— Огонь я создам, – ответила Бикер.
— Тогда не ждите особого приглашения.
Заколку окружила слабо мерцающая магическая сфера. Скриптед Свитч замер в ожидании действий второго участника опаснейшей операции. Малейшая ошибка в заклинаниях поджарила бы всех в пределах этого зала. Опытные учёные маги это поняли и создали защитные поля, за которыми укрылись профессора не-единороги.
Ярко-красное, слепящее пламя вскипело внутри магической сферы, обугливая и плавя металл украшения, превращая его в бесформенную спёкшуюся массу. Скриптед Свитч, широко раскрыв глаза, с восхищением наблюдал за бушующей в замкнутом пространстве огненной силой. Когда зрелище ему поднадоело, он осторожно приподнял превратившееся в почерневшее, бесформенное нечто украшение и, как только терзавшее его пламя угасло, отбросил прочь. То, что раскалённый металл мог что-то поджечь при падении, его не особо волновало.
Бикер с тревогой смотрела на пожилую пони, которая всё так же тяжело дышала и содрогалась в конвульсиях.
— Вот теперь срочно доставьте её в госпиталь, – подал голос Свитч. – Такие чары не исчезают моментально, организму ещё надо перебороть их влияние. Надеюсь, что мы успели и самое страшное позади.
* * *
Это был другой зал и другое заседание. Заседание, на которое участники постарались прийти незаметно. Которое не сопровождалось бурными обсуждениями в коридорах. Вместо этого над массивным широким столом летал тихий шёпот, мгновенно стихший, как только в дверях возник ещё один пони.
— Что с Эмблинген? – моментально поинтересовался пегас со значком Академии «Чудо-молний» на лацкане. Вошедший покачал головой.
— Она уже была у врачей, – тихо произнёс он, – когда сердце остановилось. Это… всё…
В повисшей после этих слов мёртвой тишине он побрёл к одному из пустующих кресел.
— И всё из-за её дражайшей заколки, – сказал представитель Института изучения магии профессор Диспьют. – Я первым делом ей заявил, что Союзу меньше всего нужны знаки отличия. Но нет, наш медэкперт эту брошку на какие только мероприятия не надевала. Вот и донадевалась...
— Кто расскажет об этом Магистру? – поинтересовался присутствующий здесь же «эксперт по проклятиям». Он оглядел компанию из четырнадцати учёных пони и ожидаемо отметил отсутствие желающих.
— У нас многое, если не всё, строилось на том, что Эмблинген возьмёт на себя Стэйблридж, – пустился в рассуждения земнопони в мэйританском национальном костюме. – Теперь там должен обосноваться кто-то другой.
— Наш Союз мог повлиять на совет, продвинув Эмблинген, – ответила сидевшая по другую сторону стола кристальная пони. – В этом был смысл и для этого были все шансы. Все другие кандидаты, которые нас устроят, будут смотреться хуже, чем Бикер.
— Я бы рискнул поставить против неё себя, – высказался ещё один академик, представлявший инженерно-технический колледж.
— Думаю, Магистр сам определит, кому брать на себя эту роль, – рассудил «эксперт по проклятиям». – Меня сейчас больше волнует вопрос, как такое вообще могло случиться? Кто мог сделать такое с Эмблинген?
— Бикер! – моментально ответила пегаска из театрального училища, сидевшая напротив него. – Атэкёрс, это же очевидно! Она знала, что Эмблинген её соперница за место в Стэйблридже, и наложила проклятие…
— Не придумывайте, Гейлэйдж. У неё бы на это не хватило умений, – последовал ответ.
— У неё под копытом целый научный центр, – упиралась пегаска, – они там что-то, наверное, изобрели, чтобы такие проклятия насылать. Иначе как можно объяснить…
Что именно следует объяснять, она так и не договорила, потому что одно из пустующих кресел озарило тихое белое сияние. Постепенно проступили контуры главного организатора Союза Академиков, который оставался загадкой даже для самых активных и исполнительных его участников. Крупицы имеющейся информации, которыми Академики обменивались за этим столом в ожидании лидера, пытаясь проникнуть за завесу тайны его личности, пока что не смогли дать им ответа на вопрос, кто такой Магистр, и сколько правды о себе он рассказывает. И можно ли ему вообще доверять. Ранее в ответе на последний вопрос все были солидарны с профессором Эмблинген. Но оптимистки Эмблинген больше не было.
Призрак сформировался полностью. Полупрозрачная голова, на которой выделялись только чуть более тёмные глазные впадины и немногим более светлые, чем основная масса составляющего её света, брови, слегка качнулась из стороны в сторону, словно оглядывая собравшихся. Пустующие кресла слева он оставил без внимания, а вот прореха по правому краю его заинтересовала.
— М-м-м… Профессор Эмблинген, – неловко попытался объяснить ситуацию пожилой земнопони, – с ней случилась трагедия…
— Трагедия, Диспьют?.. – бестелесным голосом переспросила фигура.
— Кто-то наложил на неё смертельное проклятие. Такая тяжёлая утрата, – сокрушённо покачал головой Диспьют, ещё минуту назад упрекавший профессора в неосмотрительности. – Просто не верится, что это случилось. И мы не уверены, кто…
— Это Бикер и стэйблриджцы! – выкрикнула со своего места Гейлэйдж. – Больше ни у кого нет мотива к этому…
— Но доказательств у нас нет, – добавил Атэкёрс. – И мы немного растерялись… Не представляем, что нам теперь делать… – Он остановился на этой фразе, пока не решаясь произнести куда более опасные: «Должны ли мы дальше реализовывать ваш план? Должны ли мы вообще вам доверять?»
Белая фигура молчала. Было очевидно, что Магистра тоже шокировала полученная новость. Но от него требовалось какое-то решение. Срочное. Эффективное.
— При первой встрече я сказал Эмблинген кое-что, что сейчас, наверное, должен сообщить всем вам. Если бы я умолчал об этом, то она не взялась бы помогать мне, она не стала бы собирать вас в Союз, который вы представляете… – Голос Магистра внезапно наполнился треском, словно от брошенного рядом сильного заклинания или неисправного оборудования, из-за которого часть слов прозвучала неразборчиво. – Я сказал ей, что очень скоро, если считать от настоящего для вас момента, существующая Эквестрия исчезнет. Мне неизвестно, где начнётся эта катастрофа, неизвестны имена виноватых. Но когда это произошло, причиной был секретный эксперимент, неизвестное исследование, в которое вкралась ошибка.
Призрачный образ пони провёл копытом по щеке. Некоторые из сидящих за столом решили, что он так смахнул незаметную для их глаз слезинку. Атэкёрс пробежался взглядом по мордам академиков. Не на всех читалось желание верить в эту историю. И «эксперт по проклятиям» прекрасно понимал причину. В эту историю, очевидно, верила Эмблинген. И вот к чему её это привело.
— Через двести семьдесят пять лет от этого события я нашёл, частично восстановил, а частично создал заново то, что позволило мне обратиться к вам, учёным Эквестрии, ведущим научные изыскания в различных областях знаний. Я уже рассказывал каждому из вас, сколь велика значимость того, что он делает. На самом деле, я лишь хотел определить, над чем вы работаете в своих лабораториях… Мне кажется, если я смогу определить, что именно это был за эксперимент, который пошёл неправильно, который уничтожил всё… То с вашей помощью я смогу его остановить. Спасти то, что вам дорого, и то, что заслуживает спасения… Эквестрию.
— То есть вы нам соврали, когда говорили, что пытаетесь помочь в наших исследованиях? – подала голос единорожка слева от фантома. От её лингвистических изысканий, которые она проводила в Троттингеме, пользы для Магистра, наверное, было меньше всего.
— Последнее, что меня волнует, это мелкие проблемы, над которыми вы ломаете головы за пару веков до рождения моих родителей, – ответил Магистр. – Я забыл про ваши секретные разработки, как только убедился, что они не ведут к тому будущему, в котором я вырос. Но мне под любым предлогом нужно было следить за современными для вас научными открытиями. И очень печально, что Стэйблридж пока остаётся вне моего поля зрения, потому что угроза вполне может прийти именно оттуда.
«Не сказал, что соврал, но соврал», – подумал Атэкёрс. – «В этом точно. Возможно, что и во всём остальном»
— Ну, я бы не сказал, что там совсем нет наших глаз и ушей, – сообщил Диспьют. – У многих там есть родственники, словоохотливые коллеги. Моя жена Глейсерхит, например, там работает. Поэтому не смогла приехать, не захотела в дороге столкнуться с Бикер. – Он указал на пустой стул слева от себя. – Конечно, это не то же самое, что было бы при Эмблинген в кресле управляющего… Но ещё можно попытаться посадить в него кого-то из нас. Надо только как-то дискредитировать Бикер.
— Вы пока не будете затевать ничего против Бикер, – приказным тоном внезапно произнёс Магистр. – Пусть она останется временным руководителем до завершения изучения обстоятельств трагедии с Эмблинген. Это даст нам возможность в будущем вторично рассмотреть её право на занимаемую должность.
— Хорошая идея! – кивнула Гейлэйдж. Она всячески старалась скрыть, что её согласие было показным. – Если она всё-таки виновата, то мы это определим, и у нас будет возможность по-честному её сместить.
— Если, – подчеркнул слово призрачный участник заседания. Он посмотрел на нечто, что находилось у него за спиной. – Вы должны убрать это «если» из фразы. Заменить на точное «да» или «нет». Я свяжусь с некоторыми из вас отдельно… Когда у меня появится возможность… – Белый образ начал потрескивать и рябить. – Всего вам доброго…
Полутьма и тягучее молчание стали продолжением для заседания.
— Господа. Дамы. Мои учёные коллеги. – Наконец нарушил тишину эксперт по проклятиям. – Думаю, то, что мы сейчас услышали, мы должны обсудить.
Обсуждению подлежали вопросы последующего плана действий. Оно заняло чуть более получаса, после чего разбилось на несколько отдельных частных бесед, в ходе которых академики пытались разобраться, в чём теперь заключается деятельность их Союза, и следует ли её продолжать.
* * *
Скриптед Свитч был одним из тех, кто помогал доставить профессора Эмблинген в госпиталь. Он не торопился уходить из приёмной даже после того, как врачи сообщили ужасные новости. Он сидел на крайнем стуле, закрыв глаза, и мысленно взывал к существу, оставшемуся в далёких от Балтимэйра краях и не очень-то торопившемуся поддержать беседу. Хотя наверняка она услышала своё имя ещё с первого раза.
«Ламия, ты должна мне ответить».
Что ты хочешь узнать, мальчик мой? – прозвучал в голове ласковый голос. Несмотря на то, что Ламия не была Свитчу родственником – да даже не была пони – она всё равно предпочитала обращаться к нему как родитель или воспитательница. Можно было сказать, что в последние месяцы она в какой-то мере стала ему и той, и другой.
«Ты сказала, что проклятие не убьёт её! Ты сказала, что она лишь тяжело заболеет. Ты обманывала?»
Я не учла её возраст. У неё могли быть какие-то проблемы со здоровьем, о чём я тоже не могла знать... И, кроме того, разве так не выгоднее для нашего плана?
Ответ прозвучал как жёсткое «да».
«Ты должна была мне сказать».
Скажи я, ты бы отступил! Стал бы утверждать, что не сделаешь чего-то подобного. Попытался бы придумать другой замысел. Потратил бы на это бесценное время.
«Всё лучше, чем быть убийцей».
Мальчик мой, неужели ты решил, что сможешь прибрать к копытам мир, не пролив ни капли крови? Так дела не делаются. Ты уж мне поверь…
«Ты могла бы предупредить», – продолжал настаивать Свитч. Ламию это разозлило.
Утри-ка сопли, юноша, – прозвучал в голове единорога командный голос. – Сфокусируйся на цели… Ты обеспечил нас местом для работы?
«Я работаю над этим. Мне кажется, Стэйблридж нам подойдёт. Да и начальник там более… прогрессивный».
Свитч вспомнил, сколько раз он обращался к Эмблинген с просьбой выделить ему лабораторию, и сколько раз она ему отказывала. Причём исключительно по переписке, даже не удостоив личной встречи. Продвижение такого профессора в Стэйблридж закрыло бы для Свитча и его сообщницы очень многообещающую перспективу.
Подходящая лаборатория сейчас самое главное. Нам нужно место, чтобы закончить проектирование того чудесного механизма, который ты придумал. И никакая пони-профессор, живая или мёртвая, не должна тебя отвлекать от этого проекта.
«Да, да, конечно», – сдался Свитч. Ламия, выбив согласие, выскользнула из его мыслей.
Отпущенный на свободу разум Свитча заставил единорога открыть глаза и увидеть над собой белый потолок приёмной. Он поморгал немного, привыкая к свету, и стёр со лба плёнку холодного пота. В каком бы настроении он ни начинал разговор с Ламией – в весёлом, яростном или растерянном, – заканчивалась эта беседа всегда одинаково. Он чувствовал себя одиноким, слабым и беспомощным.
Её могло не быть рядом, но страх перед ней был рядом всегда.