Тишина
Зачем ты на самом деле едешь в Понивилль?
— Ты уверена в том, что ты сделала? — спрашивает меня Эпплджек, задумчиво глядя мне в глаза из-под широкополой шляпы.
— Надо было сделать хоть что-то, — отвечаю я и перевожу взгляд на неторопливо меняющийся за окнами нашего купе пейзаж. Кантерлотские горы, такие же скучные и однообразные, какими были за тысячу лет до этого — и какими будут через другую тысячу. Сегодня мне впервые в жизни неприятен взгляд пронзительно-зелёных внимательных глаз этой чудесной пони. — Вы сделали для меня очень многое, больше, чем должны были, так что не думаю, что у меня реально было право ничего не предпринимать. Вы не для того тащили меня из болота, чтобы я загоняла себя ещё в одно, понимаешь?
Фермерша задумчиво кивает, помешивая маленькой ложечкой чай в простой белой кружке.
— Я просто пытаюсь понять… то есть я понимаю, что ты считаешь себя обязанной делать хотя бы какие-то шаги, сахарок, но не шагаешь ли ты в пустоту?
— Будем считать это таким прыжком веры, хорошо? — подмигиваю я своей соломенногривой подруге, стараясь выглядеть беспечной, хотя на душе у меня скребут параспрайты…
Тем утром я встретила своих друзей на кухне — всепони ещё только просыпались, а я уже была на ногах и металась по кухне, удерживая чашку крепкого кофе в магическом поле.
— Вини-и-ил! — пискнула Лемони, увидев меня, и, округлив глаза от восторга, бросилась обниматься, но на середине пути смутилась, неловко шагнула в сторонку и замерла, краснея, прислонившись боком к кухонным полкам.
Зато старина Инс сдерживаться не стал — подскочил, ещё и придав себе ускорение крыльями, и под хохот Эпплджек, стоящей в дверях кухни, обвил меня всеми шестью конечностями, крича в ухо что-то о том, что мы ещё повоюем и он ни доли секунды не сомневался в том, что старая добрая Винил Скрэтч ещё вернётся. Конструкция из хрупкой единорожки и довольно грузного пегаса, покоящаяся на ногах той самой единорожки, само собой, долго простоять не могла, так что очень скоро мы рухнули на пол кухни и к обнимашкам присоединилась ещё одна пони — так и не прекратившая смеяться Эпплджек. После такого стесняться перестала и Лемони Крем — одним прыжком подскочила к нам и со счастливым визгом бросилась на вершину кучи-малы из крыльев, рога и копыт… И я была бы самой лживой пони на свете, если бы сказала что такой приём меня не обрадовал.
Однако никакие объятия, даже объятия друзей, обрадованных исцелением одного из них после длительной и тяжёлой болезни, не могут длиться вечно, так что вскоре нам пришлось встать на ноги и, испытывая лёгкое смущение друг перед другом, заняться уборкой: расставить сброшенную на пол посуду, поставить стол на его законное место и вытереть лужу кофе, образовавшуюся после того, как я, полузадушенная объятиями седеющего пегаса, уронила на пол свою чашку.
— Винил, думаю, ты уже поняла, как нас всех обрадовало твоё возвращение к жизни, так что лирическую часть разговора мы опустим, хорошо? – сразу взял минотавра за рога Инсурджент, когда мы расселись за столом, разлив (а в отдельных случаях– заново налив) напитки.
— Спасибо, дружище, а то, боюсь, мои рёбра не выдержат ещё одного лежания на мне трёх пони. Ну, учитывая размеры Лем – двух с половиной, так и быть, — ответила я, пряча усмешку за глотком кофе и с удовольствием наблюдая, как ушки зеленогривой единорожки покрывает румянец. Интересная, кстати, особенность – краснел мой техник часто и всегда начиная с ушей. Наследственность, должно быть.
— Сахарок, этот день…эм…можно считать днём твоего возвращения на сцену? – осторожно подбирая слова, спросила фермерша, непередаваемо деревенским движением сдвигая широкополую шляпу на затылок.
Я помолчала, обдумывая ответ.
— Настало время тяжёлых вопросов, не так ли? – я неловко улыбнулась, с негромким стуком опуская чашку на стол.
С одной стороны, я пришла в себя достаточно, чтобы более или менее контролировать свои эмоции и даже шутить. С другой стороны – маленькая пони внутри меня по-прежнему заходится в рыданиях, и не думаю, что она сможет успокоиться достаточно быстро. На то, чтобы мне вернуть внутреннее спокойствие и гармонию, могут уйти долгие месяцы. Но при всём при этом я была той пони, за которой шли двое из трёх сидящих передо мной, а лидер не только отдаёт распоряжения, он ещё и несёт ответственность за доверившихся ему, знаете ли. Могу ли я сейчас поддаться своему желанию бросить всё и подвести этих ребят? Подвести Лемони Крем, которую я сдёрнула в свой едва открытый клуб с не слишком уютного, но привычного и на тот момент более прибыльного места? Могу я сейчас объявить Инсурджент Файру, что его лучшая ученица и нынешняя подопечная решила бросить свою карьеру? Наврать им и жить, пряча свои эмоции? А время залечит, боль пройдёт, всё вернётся на круги своя…
— Это не требование, сахарок, — я вздрогнула, когда копыто желтогривой легло поверх моего, мелко дрожащего на столе. – Это вопрос, который задают тебе твои друзья, пони, которые за тебя переживают.
Как, ну как эта простая деревенская кобылка исхитряется говорить простейшие слова так, что они одновременно и переворачивают всё вверх тормашками, и расставляют всё по своим местам? Как?!
— Я пока не готова вернуться на сцену, друзья, — произнесла я, с неудовольствием отметив, что дрожь в голосе так и не удалось подавить. — Я… я ещё не пришла в себя. То есть нет, вы, конечно, проделали огромную работу, вы спасли меня, но…
Но есть вещи, признавать которые страшно.
— Но мне нужно ещё немного времени… — едва слышно прошептала я.
Тишина, наступившая на кухне, была настолько плотной, что, казалось, её можно потрогать копытом. Я не имела понятия, как вывести разговор в деловое русло, а остальные пытались осмыслить, как могло получиться так, что гордая и сильная Винил Скрэтч может брать паузу. Хотя нет, конечно же нет. Наверняка они думали о чём-то другом. А о том, как так могло получиться, думала я сама. Просто в этом немного страшно признаться…
— Оу… г-хм… — сделал попытку стареющий пегас. — Винил. Делай то, что должна. Мы тут присмотрим за всем и не дадим клубу развалиться без тебя. Главное, чтобы ты пришла в норму.
— Ну конечно! — с робкой улыбкой поддержала его малышка Лемони.
— Спасибо! Спасибо… — я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, и поспешила сглотнуть вставший в горле ком. Да что со мной такое… — Спасибо, друзья. Завтра я покину Кантерлот. Надолго ли — не могу сказать. Не знаю. Но я хочу, чтобы вы кое-что сделали в моё отсутствие, хорошо? — всепони, включая почему-то ЭйДжей, согласно закивали, и я продолжила: — Инс. Ты мой учитель и мой менеджер. Ты совладелец клуба. Я хочу, чтобы ты сделал так, чтобы работающие там пони не голодали. Таскай на сцену молодняк, зови стариков — делай как хочешь, но ни Лемони, ни Бабл, ни даже уборщица Старушка Джил голодать не должны. Справишься?
Исурджент с серьёзным видом кивнул. Я всегда была уверена в нём на сто процентов, этот пони не подведёт.
— Второе, Инс. И сразу говорю: не перебивай. От этого дома необходимо избавиться.
Вскинулись, кажется все. Ну, на иную реакцию я и не рассчитывала. Встретившись взглядом с каждым пони по очереди, чтобы все они поняли, что я не шучу, я продолжила:
— Подумайте сами: двадцать восемь комнат на окраине Кантерлота. Плюс маленькая студия в пристройке. Два огромных тёмных этажа на одну маленькую пони со страхом одиночества. Мне кажется, от такой жилплощади у меня кое-что поперёк треснуть должно.
— Эм, Винил… — попытался возразить Инс, но я резко прервала его:
— Молчи, прошу тебя! — надеюсь, мой голос не слишком заметно дал петуха, когда я произносила эту фразу. — Сделай тут что-нибудь доброе. Хорошее. Интернат для сирот с музыкальным талантом. Что-нибудь такое, понимаешь? Что бы… что бы понравилось дедушке. Это всё же его дом. Я могу на тебя рассчитывать?
— Винил, я…
— Я могу на тебя рассчитывать, Инс? — повторила я с нажимом, для верности чуть пристукнув передними копытами по столу.
Сдался пегас довольно быстро: вдохнул, выдохнул, и кивнул, соглашаясь сделать всё в точности так, как я хочу.
— Отлично. Спасибо, Инсурджент. Прости, что надавила на тебя.
— Да брось… Ты всегда была такой: если уж упрёшься рогом, то всё, с места уже не сдвинешься.
Улыбнувшись своему менеджеру, восстанавливая мир, я повернулась к Лем. Та, как и следовало ожидать, уже успела впасть в панику.
— Лемони. От тебя я хочу одного: учись. Да, сейчас ты хороша в своём деле, но, увы, пока что ты не первая из лучших. Так что практикуйся, учись, ходи на семинары и читай книги, много книг! Думаю, старина Инс обеспечит тебе расписание, позволяющее учиться, не так ли? — пегас кивнул, когда я посмотрела на него на этом вопросе. — Ну и, разумеется, расходы на обучение клуб берёт на себя.
— Йей! — вскрикнула Лемони и немедленно густо покраснела.
— А я? — приподняла бровь Эпплджек.
— Тебе я не начальник, ЭйДжей. Но если ты хочешь помочь — то я приму помощь с благодарностью, — ответила я рыжей, улыбнувшись. — Если у тебя на ферме найдётся местечко хотя бы на первое время — я буду очень рада.
— Две пары копыт на моей ферме точно лишними не будут… даже если эти две пары копыт будут только греться на солнышке и бегать туда-сюда между деревьями, сахарок.
— То есть, если я всё правильно понял, ты собираешься отдохнуть на ферме у Эпплов? — не выдержав, встрял в разговор Инсурджент.
— Типа того… — ответила я, надеясь, что ложь не вышла слишком уж явной…
— А терь давай серьёзно, городская мисс, — произносит Эпплджек, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от воспоминаний. — Скататься к нам на ферму ты могла в любое время, и вряд ли стала бы спрашивать, найдётся ли у нас местечко для тебя, потому что ответ известен тебе заранее.
— Мнэ-э-э… — растерянно хлопая глазами, отвечаю я, робко надеясь, что такой ответ удовлетворит фермершу.
— Винил, ты же знаешь, что ты очень мне дорога, я считаю тебя отличной пони и хорошей подругой. Но я должна знать, зачем ты едешь в Понивилль на самом деле.
— ЭйДжей, я просто…
— На. Самом. Деле, — произносит желтогривая с нажимом, отделяя одно слово от другого.
Я с тоской смотрю за окно. Догорает закат, окрашивая бескрайние поля в разные оттенки красного — от тёмно-бордового до нежно-розового. А я сижу и не знаю, как рассказать Эпплджек, зачем я еду в маленький городок. Я плохо обращаюсь со словами, в отличие от музыки. Я же диджей, а не оратор. Да и в конце-то концов, я…
— Винил.
— Я еду в психиатрическую клинику Понивилля, Эпплджек.
— Винил, я…
— Я еду туда, потому что у меня проблемы с управлением гневом, алкоголем, эмоциональной устойчивостью…
— Винил, я совсем не это…
— Я, Дискорд раздери, разбила чашку кофе о морду отца Октавии! — выкрикиваю я то, что до того не решалась сказать вслух. Важную, но далеко не единственную причину нашего с Октавией разрыва.
Я выкрикиваю это в полный голос — и наступает тишина. Кажется, она обступает нас со всех сторон: тишина в нашем купе, тишина в нашем вагоне, в моей душе, во всей вселенной… И нет сейчас песен, способных наступить этой тишине на горло.