Метка Судьбы

Глава 8

30.

Эта улица казалась бесконечной. Одинаковые каменные дома с занавешенными окнами, одинаковые жители и чахлые деревца, растущие в тени зданий. Небо как-то внезапно заволокло тучами, и пошел противный холодный дождик.

— Дискорд бы побрал этих пегасов, опять морось затеяли, — выругался какой-то единорог, разворачивая над собой телекинезом газету, и ускоряя шаг.

Но дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Серые тучи же с неба никуда не делись. Если пегасы могут управлять погодой, как им вздумается, почему бы им тогда не разогнать все эти облака? Чтобы Солнце посветило сюда и высушило всю эту грязь и плесень. Чтобы стало теплее, наконец. Наверное, им просто нет дела до тех, кто здесь живет. Если припомнить, я не замечала ни одного пегаса в этом городе.
Пошарив взглядом по стене ближайшего дома, я прочла «Олд Клаудс Лэйн 109».
Впереди улица немного расширялась, образуя маленькую площадь. Здесь расположилось несколько продуктовых лотков и киосков с книгами, газетами, и еще всякой мелочью. Посреди площади торчала невысокая колонна с часами, под которой собралась толпа.
Причиной такого сборища оказались два странных единорога-жеребенка с рыжими гривами, в полосатых жакетах и желтых шляпах, больше похожих на перевернутые тарелки. Жеребята, ловко пританцовывая, носились туда-сюда перед толпой. За ними стоял какой-то бочкообразный предмет, укрытый белым полотном.
Когда я подошла ближе, жеребята как раз прекратили носиться перед зрителями, встали в эффектные позы и телекинезом сдернули белое полотно. Под ним оказалась обыкновенная деревянная бочка на колесиках. Сверху к ней было приделано странное устройство, похожее на слоновий хобот, расширяющийся на конце. Рядом со мной послышался голос: «О, ты смотри, нам сегодня повезло, эти придурки опять что-то изобрели. Да не хлопай глазами, делай то, за чем мы пришли. Эти двое сейчас такой шум поднимут, что нас никто и не заметит».
Но, повернув голову на источник голоса, я уже никого не увидела.

— ...но! Как этот странный аппарат поможет нам в наших повседневных делах? — нараспев сказал первый жеребенок.
— А ответ прост как половинка яблока! Это совсем не странный аппарат, как вам могло показаться на первый взгляд. Это последнее слово в науке и технике! — продолжил второй. Речь они явно репетировали.
— Итак, мы, всемирно известные братья Флим и Флэм, представляем вам Супер Скоростной Грязеустранитель Три Тысячи!
— И пусть достопочтенную публику не вводит в заблуждение его странный...
— Я бы сказал «НОВАТОРСКИЙ»!...
— Именно, Флэм! «Новаторский» вид!
— Но, при всех его внешних достоинствах, ВНУТРЕННИХ достоинств у него куда больше!
— «А как же он работает?», спросите вы. И мы вам это прямо сейчас продемонстрируем!

С этими словами один из жеребят, не церемонясь, телекинезом стащил с головы какой-то пони огромную пёструю шляпу. Спустя секунду шляпа оказалась в луже, а жеребенок два раза прыгнул на ней сверху.
Из толпы вырвался вздох возмущения. Тем временем грязная и помятая шляпа была отлевитирована на заранее подготовленный столик, а оба жеребенка заняли позиции возле своей машины.

— Готов, Флим? Готов, Флэм! Покажем им всем! — пропели они, и их рога засветились.

Бочка на колесиках дернулась, и подъехала к столику. Длинный хобот на её верхушке вытянулся и, извиваясь подобно змее, навис над шляпой. Послышался свистящий звук, и грязь странным образом стала пропадать. В толпе послышались вздохи, и кто-то зааплодировал, стуча копытами по мостовой. По мере очищения шляпы, к аплодирующим присоединялось все больше и больше пони.
Но, внезапно, бочка подпрыгнула, и хобот мгновенно всосал всю шляпу целиком. Толпа замерла, а жеребята нервно переглянулись, и их рога засветились еще сильнее. Бочка несколько раз дернулась, хобот как-то совсем уж непропорционально удлинился, и повернулся прямо к толпе. С пони начали слетать предметы одежды, с громким шипением исчезая внутри машины.
Поднялась паника. К хоботу присосало целую пони, которая пыталась зубами удержать край своего платья.

— Бежим, Флим? Бежим, Флэм! — крикнули виновники всего этого хаоса и пустились наутёк.
— Держи их! — послышалось из толпы, и вся эта масса пони пустилась в погоню за жеребятами.

Но моё внимание привлекло другое. Двое каких-то проходимцев, воспользовавшись начавшимся хаосом, стянули с прилавков несколько булок и спокойно пошли прочь. Мне конечно не было дела до всех этих пони, и я не собиралась играть в блюстителя правосудия. Но это не в моих правилах — просто стоять и смотреть на такие вещи.

— Эй, а ну стоять! — скомандовала я, и бросилась за ними.

Воры подскочили на месте и рванули вперед. Правда, бегуны из них были так себе. Через минуту мои ноги, наконец, вспомнили как надо бегать. В ушах засвистел ветер, сердце заколотилось, и я почувствовала даже что-то вроде радости. Пони резко свернули в какой-то узкий переулок так, что я по инерции пронеслась мимо.
В переулке оказалось темно, сыро и грязно. Сделав несколько шагов, я остановилась и прислушалась. Один из притаился за мусорным баком, а второй прятался за кучей кирпичей чуть дальше. Я выросла в саванне, где за каждым пучком травы мог оказаться обладатель зубов и когтей, так что этими фокусами меня не обмануть.

— Эй, выходите, я вас вижу! — крикнула я.

Из-за мусорного бака показался первый из них. Еще почти жеребенок, но уже подросший. Даже чуть выше меня ростом. Его приятель выглядел абсолютно также, разве что гораздо упитаннее.

— Да это же не легавые, это какая-то оборванка. А ну проваливай отсюда подобру-поздорову! — выдал первый.
— ...да, уходите, пожалуйста... — промямлил второй, не покидая своего укрытия.
— Тихо, Спун, я с ней разберусь, — прервал его друг и, выпятив грудь, пошел на меня.
— Просто верните то, что украли, и я уйду, — громко заявила я. Так, чтобы услышали все в этом переулке. Я явно чувствовала, что кроме этих двоих здесь был еще кто-то.
— А типа если не вернем?
— Тогда я заберу это сама. Еще и вам накостыляю, чтобы впредь не воровали.
— А, ну попробуй! — выдал жеребец, бросил сумку с краденым посреди переулка, а сам попытался меня толкнуть.

На что он рассчитывал? Через секунду, которая ушла на простейший приём, он уже валялся в грязи, а я сидела сверху с занесенным копытом. Но моя нога остановилась, так и не ударив этого бедолагу. Потому что откуда-то из-за этого же мусорного бака выполз совсем маленький грязный жеребенок, достал из сумки большую булку, и принялся грызть её беззубым ртом.
О, Солнце и Звезды, да он же еще слишком маленький для такой еды.

Кроме первых двоих, в переулке оказалось еще трое жеребят. Один младенец, и две единорожки постарше, примерно как Патти.

— Что за...? — вырвалось у меня, — Что здесь происходит?

Миленькая кобылка с пышными кучерявыми волосами, подошла ко мне и, старательно выговаривая слова, пролепетала:
— Тётенька, не бейте, пожалуйста, Рустера. Мы вам все отдадим, только Тотти одну булочку пожевал, но мы можем за нее заплатить...

С этими словами она достала откуда-то узелок, положила на землю передо мной и раскрыла. Внутри оказалось три грязных монетки. Жеребец, на котором я все еще сидела, закатил глаза и шлепнул себя копытом по лбу.
Я встала и оглядела всю эту компанию. Жеребята выглядели голодными и грязными.

— Это не самое лучшее место для игр, — сказала я как можно более взрослым тоном, все еще не веря в то, что вижу.
— А мы типа и не играем, — ответил Рустер, отряхиваясь от грязи.
— Где ваши родители?
— А тебе, типа, какое дело? Забирай сумку, забирай монеты, и проваливай.
— Я сейчас твой хвост заберу, если не прекратишь дерзить! — крикнула я. Не ожидала от себя такого. Но здесь творилось что-то неправильное. Совсем, совсем неправильное.
— В данный момент мы находимся в состоянии движения из нашего прошлого места пребывания. Оно не устраивало нас по ряду причин, поэтому мы вынуждены были покинуть его и направиться в новое, — выговорила вторая единорожка, поправив на носу сломанные квадратные очки, и махнув заплетенным хвостом.
— Флэтплайт, не раздражай тётеньку своими непонятностями, — подала голос кучерявая единорожка, вытаскивая изо рта младенца уже порядком послюнявленную булку.
— Это не непонятности, Кёрли, это умные слова. Я не виновата, что вы со своим скудным мозгом не в состоянии их понимать.
Спун поднял с земли сумку, положил внутрь кулёк с деньгами, и протянул мне.
— ...не выдавайте нас, пожалуйста... мы больше не будем воровать... мы скоро уйдем... извините... — произнес он полушепотом, старательно пряча глаза.

Он пролепетал еще что-то, но я не расслышала. Моё внимание привлекла Флэтплайт, которая очень плохо закашлялась, и с хрипом втянула воздух, вымученно улыбнувшись младенцу.

Таааак.

— Вы в курсе, что она серьезно больна? — спросила я у Рустера, глядя на него в упор.
— Да, типа того. Это она еще в приюте... — начал он, но спохватился и вытаращил глаза. Сболтнул лишнего, ага.
— Почему она здесь, а не у доктора?
— Её, типа, показывали доктору. Он только копытами развёл, а в хорошую больницу нам нельзя, — оправдывался жеребец, — у нас, типа, свои причины.
— Я еще спрошу с тебя, что это за причины, — процедила я, размышляя над ситуацией.
— Короче, мы, типа, правда извиняемся и все такое... — начал было Рустер, но я заткнула ему рот копытом и спросила у кучерявой пони: «Где вы живете?».
— Мы? Мы здесь живем, в конце переулка.
— Там есть очаг, или место где можно развести огонь?
— Да, есть, кажется...

Я выхватила у Спуна сумку, вытряхнула её содержимое на землю, и сунула сумку в морду Рустера.

— Тогда сейчас ты пойдешь и наберешь полную сумку ромашек. Меня не волнует, где ты их возьмешь, они здесь растут, я видела. Полную сумку, ты понял меня?
— Это, типа...
— Пошел! — рявкнула я и отвесила ему пинка.

Рустер подпрыгнул и убежал из переулка. Следующей моей жертвой был Спун.

— Ты! — выдохнула я и ткнула в него копытом. Пухленький жеребец икнул и вжался спиной в мусорный бак. Я нащупала в кармане плаща небольшой кошелек, заботливо оставленный Лейном Холдером, и сунула Спуну.
— Беги на рынок, или как это у вас называется. Там, на прилавке с правой стороны продают мёд, олений корень и мяту. А чуть дальше — букеты из маленьких красных цветов. Купишь всего понемногу. Еще купи свежего молока для жеребенка. Если сбежишь с деньгами — я тебя найду. Пошел!

Жеребец всхлипнул и унесся вслед за своим другом.

— А вы, юные леди, — обратилась я к оторопевшим единорожкам, — показывайте ваши апартаменты. И лучше бы они меня устроили.

Ну вот, Зекора. Не прошло и дня, а ты опять во что-то вляпалась.

31.

Убежищем этой компании оказался забитый ломаной мебелью подвал в конце переулка. Посреди помещения стояла пузатая железная печь с трубой, уходящей куда-то в потолок. Судя по всему, эти жеребята явно не первые, кому когда-то приходилось здесь ночевать.
В печи тлело несколько горячих углей. Разломав пару стульев, я сунула щепки в топку и раздула огонь. Рядом валялся закопченный чугунный котелок, который я вручила кучерявой единорожке, с наказом вычистить изнутри до блеска. Когда та, озабоченно оглядываясь, вышла из подвала, я занялась Флэтплайт.

— Мисс зебра, вы намереваетесь приготовить из меня суп? — спросила пони совершенно обыденным тоном.
— С чего ты так решила? — осведомилась я, прикладывая ухо к её груди, — Мне просто нужно тебя посмотреть. А ну-ка вдохни глубоко.
— В книгах про Дэринг Ду зебры всегда варят суп из пони, — изрекла единорожка и глубоко вдохнула, издав ужасный хрип. Я услышала то, чего боялась. Наружная форма. Хуже не бывает...
— Любишь читать, да? — ласково спросила я, заглядывая ей в уши. Сыпь на месте. О, Солнце...
— Да, весьма-весьма люблю. Нахожу общество книг несравненно лучшим, чем общество некоторых представителей социума, — выдала она и вздернула носик.
— Я тоже люблю книги, только не все. Кстати, меня зовут Зекора.
— А меня Флэтплайт. А это мой брат Тотти, — добавила она, указывая на лежащего в комодном ящике младенца.
— Очень приятно, Флэт. А теперь скажи, пожалуйста, у тебя изо рта когда-нибудь шла кровь, когда ты кашляла?
— Нет! — встрепенулась единорожка, — С чего бы со мной было что-то подобное? Я нахожу это отвратительным!
— Скажи честно, это очень важно, — постаралась выговорить я как можно более ласково, но мой голос дрожал. Слишком многое сейчас зависело от её ответа. Раньше я никогда не сталкивалась с таким. Когда понимаешь, что в твоих копытах жизнь и здоровье. У нас в племени такими случаями занималась бабушка, а я просто смотрела и училась. Сейчас же всё по-настоящему. А что если я что-то забыла? Нет, я всё помню. Я обязана все помнить.
Единорожка зажмурилась и изо всех сил постаралась не заплакать. Я осторожно погладила ее по голове.
— За два дня до того, как мы сбежали, — всхлипывая, проговорила Флэтплайт, — у меня пошла кровь изо рта, не сильно. Я так испугалась, сказала миссис Нэнни, но миссис Нэнни не любит, когда ей жалуются, и она просто накричала на меня.
— Как давно это было?
— Пять или шесть дней, я не помню...
У меня с сердца упал такой здоровенный камень, что им можно было бы пробить землю насквозь. Еще не поздно. О, Луна и Звезды, еще не поздно...
— Я нашла большое количество разного рода справочного материала и книг о таких болезнях, — проговорила единорожка, вытирая глаза, — но они написаны исключительно сложным для моего понимания слогом. Так что я решила сначала подготовиться и повысить свой словарный запас за счет чтения более простой литературы. А следующий день озна-имено-вался для меня получением кьютимарки. Как вы уже заметили, кьютимарка у меня сугубо библиотечная, и я нахожу это превосх... превос... А потом все устроили мне праздник кьютимарки, Кёрли приготовила мой любимый бутерброд с фиалкой, а Спун даже достал где-то настоящее пирожное, а потом...
Флэтплайт прикусила губу, чтобы снова не заплакать. Затем посмотрела мне в глаза и спросила: «Мисс Зекора, я умру, да? Не говорите ничего Кёрли и остальным, они так расстроятся. Я лучше убегу от них и...».

— Никто не умрет, пока я рядом, малышка. — прервала её я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более спокойно. Это давалось с большим, очень большим трудом. — Зебры умеют варить не только суп из пони. А я не просто зебра, я особенная зебра.

Через несколько минут дверь отворилась, и в подвал гуськом спустилась остальная троица. Рустер выглядел порядочно помятым, но сумка оказалась туго набитой свежими ромашками. Поручив единорожкам отделить от них лепестки, я схватила Рустера за хвост и выволокла наружу. Он не слишком сопротивлялся.

На главной улице уже горели желтым светом фонари, в тёмно-синем небе сквозь дым слабо проглядывали первые звезды. Где-то недалеко выла собака, а на крыше яростно дрались кошки. Рядом с переулком остановилась повозка, и усталый пони выбросил в мусорный бак большой мешок, даже не обратив на нас внимания. Идеальное место для жеребят. Просто идеальное. Я повернулась к Рустеру, который дернулся и приготовился защищаться. Но я не собиралась его бить, хотя копыта и чесались.
— А теперь ты мне все расскажешь. От начала до конца. И не вздумай себя выгораживать, иначе получишь.
— Чего рассказывать то...
— Какого слоновьего поноса эти жеребята оказались на улице! — топнула я копытом.

Рустер скривился и посмотрел на небо. Он явно не любил отчитываться перед кем-то за свои действия. Если бы ему было известно, что я его ровесница — задохнулся бы от обиды за потерянную гордость.

— Там, на окраине города, есть, типа, приют. Мы с Кёрли туда попали месяц назад. У нас, типа ферма была. Большая. Морковку растили. А потом однажды морковку пожрал этот, как его... долгоносик. Что мы только не пытались, и единорогов звали, и пегас нам все поля отравой посыпал. Без толку, всё сдохло. А папаша наш, взял с горя и, того... удавился, типа. Ну, на следующее утро после похорон прикатывает миссис Нэнни со своими амбалами и забирает нас. Но ей-то Кёрли нужна была, видела бы ты, как она на нее смотрела. Типа как на мешок с монетами. А я так, в нагрузку.
Там, в приюте, вообще Дискорд знает что творится. Все по струнке ходят, из еды только дрянная овсянка. А еще... — жеребец тряхнул головой, — слушай, тебе правда интересно? Мне, типа, неприятно такое рассказывать.
— Давай-давай — сказала я, не сводя с него глаз. Хотя, уже примерно представляла, к чему он ведет. Всего лишь месяца общения с этими существами мне хватило, чтобы ничему не удивляться.
— Короче, по выходным миссис Нэнни проводит, типа, «банный день». Берет почти всех кобылок, и даже некоторых жеребцов, и увозит. Короче, по клиентам. Ну, типа, ты должна понять, что за клиенты, и зачем это всё.
— Я поняла.
— Круто... Нам типа повезло, что Флэт так заболела. Потому что в тот день была её очередь, а из-за болезни её оставили. А она придумала, как нам сси... Ух, постоянно она вычурные слова говорит... Ссимулировать, во. Короче мы типа притворились, что тоже все заболели, и даже Кёрли оставили. Если бы они взяли Кёрли, я бы... Не знаю. Короче Флэт стырила у охранника ключи, типа по воздуху. Такая маленькая, а уже всякие, типа, магические штуки творит, молодец она... Ну мы и смылись... Флэтплайт еще своего братца прихватила, а с ним и Спуна.

— Вы пробовали кому-нибудь рассказать? — задала я очередной вопрос, ответ на который был итак очевиден.
— Хах... Да у миссис Нэнни везде, типа, связи. Думаешь, чего Спун такой? Он, типа, драпал год назад. Пошел сразу к городовым, а у тамошнего начальника уже сидит миссис Нэнни, и чаи гоняет. Притащили Спуна назад и надавали ему по башке. Вот он и стал типа немного... того.
— Ты ведь старший тут, так? — спросила я, после недолгой паузы.
— Ну, типа да.
— Скажи-ка мне, на что ты рассчитывал? Куда ты собирался деться с двумя жеребятами и одним младенцем? Ты понимаешь, какая это ответственность? Ты собирался жить с ними в этой дыре и добывать себе пропитание воровством? А если бы вас со Спуном поймали? Что бы стало с девочками?

Всё это я произнесла удивительно спокойным голосом. В моей душе сейчас была только пустота. Этот город... Да что там, эта их Эквестрия... Это просто огромный котёл с нечистотами, в который мне пришлось погрузиться с головой. А ведь еще взывают к этой своей Селестии. Да ей, должно быть, стыдно даже слышать их голоса.

Рустер поплотнее прикрыл дверь, заодно проверив, не подслушивает ли кто из жеребят, и вернулся ко мне.
— У нас с Кёрли недалеко от города есть ферма тётушки. Она очень добрая, а ферма у нее очень большая. Она типа даже хотела забрать нас, когда папаня того... Но ей не разрешили, потому что у неё у самой жеребят целых девять. Но места у нее там завались, даже если бы мы туда пришли все впятером. Мы со Спуном помогали бы типа по хозяйству, я это умею, а Спун он не смотри что толстый. Он может камни дробить копытами, я сам видел... Но из города выбраться труднее, чем мне показалось. Тут кругом полно легавых, а они сразу вернут нас, типа, куда следует.
— Иди внутрь, — указала я копытом на дверь. Пони хотел что-то спросить, но передумал и скрылся за дверью.

32.

Зачем

эти существа строят такие высокие дома? Зачем они мостят улицы, освещают их фонарями, шьют себе вычурную одежду? Зачем они летают по воздуху на этих удивительных и дорогих машинах? Зачем всё это нужно, когда у них же под носом происходят такие вещи? Они путешествуют на другие континенты, а сами не видят то, что творится на их родине. Или не хотят видеть. Мерзкие, эгоистичные создания. А ведь наверняка считают остальных дикарями, раз остальные не носят вычурную одежду и не разговаривают красивыми словами. Только вот в Дромедоре я не видела ни одного нищего. Про наши племена и говорить нечего. В городах зебр я не была, но, судя по новостям, там тоже скоро будет порядок. А здесь?.. Здесь революция не поможет.
Этому месту нужно одно. Чтобы кто-нибудь всемогущий просто пришел и показал этим опустившимся тварям, что же они делают. Всем сразу. Чтобы хорошие — увидели, а плохие — осознали. Но боги не спускаются на землю. Солнце дает нам души, а Луна их забирает. А как мы будем распоряжаться своими жизнями — это наша забота, и наш выбор. Если я сейчас убью всех этих жеребят и съем их тела — Солнце не станет светить по-другому. Оно просто примет мой поступок, а Луна осудит его после моей смерти. Вряд ли эта их богиня Селестия поступает как-то иначе.

Когда я спустилась обратно в подвал, его обитатели разом притихли. Перед печью на двух расстеленных тряпочках находились аккуратно отсортированные ромашки и лепестки от них. Там же стояла сумка с покупками Спуна. Единорожки лежали на половинке разломанного дивана и бросали на ромашковые лепестки хищные взгляды.
В сумке кроме мёда, молока и нужных трав оказались кое-какие овощи и несколько яблок. Этот Спун не такой дурак, каким кажется.
Мой взгляд упал на барахтающегося в комодном ящике жеребенка. А я понятия не имела, как обращаться с младенцами, поэтому подогреть молоко и покормить малыша поручила единорожкам.
А сама приступила к тому, что планировала.
Котёл оказался вычищен до блеска, буквально. Я достала из сумки продукты и принялась готовить. Поначалу копыта плохо слушались, в последний раз я держала нож еще дома. Но вскоре опыт дал о себе знать, и простенький суп из ромашковых лепестков и овощей весело забурлил на печке. По подвалу витал аппетитный запах, заставляя единорожек елозить на месте, а глаз Спуна нервно дергаться.
Когда суп был готов, я разлила его по мискам и раздала всем присутствующим, в довесок приложив по яблоку.
— Отдай девочкам, — скривился Рустер, когда я приблизилась к нему с его порцией.
— Я тебе сейчас его на голову вылью, если не прекратишь строить из себя взрослого и не начнешь есть. Там на всех хватит.
Хотя, взглянув на Спуна, который проглотил свою порцию в один присест, я засомневалась в своем утверждении.

Когда с едой было покончено, я вымыла котёл и приступила к приготовлению самого важного лекарства в моей жизни. Если я ошибусь — эта маленькая кобылка умрет. Всё просто.
Но в таком я не ошибаюсь. «Третья книга Солнца», глава пятнадцатая.
Сначала я приготовила лекарство и оставила его остывать на пороге. Затем снова вымыла котел, и начала готовить из ромашек отвар для ингаляции. Жеребята заворожено следили за моими манипуляциями над котлом. Судя по выражению лица Флэтплайт, она еще не до конца поверила, что я не собираюсь готовить из неё суп.
Когда отвар был готов, я поставила его на пол перед сломанным диваном, на котором лежала единорожка.
— У вас есть какое-нибудь покрывало, или что-нибудь в этом роде? — спросила я жеребят.
Те в ответ отрицательно покачали головами. И снова в дело пойдет плащ... хорошо, что я не успела слишком сильно его запачкать.
Я сняла плащ, поправила гриву, золото на шее и наконец-то свободно взмахнула хвостом. И поймала на себе ошарашенные взгляды всех, кроме Флэтплайт. Та сидела и ехидно улыбалась, наблюдая за реакцией присутствующих на мой внешний вид.
— Ни фига себе... — выдал Рустер и раскрыл рот, пожирая меня глазами, — ты кто ж такая?
— Позволю себе заметить, что она зебра, — явно гордясь своими знаниями, изрекла Флэтплайт. И добавила, толкнув в бок Кёрли , — гляди, как уставился. Втрескался, поди, п о уши.

Рустер покраснел и отвернулся. Ох уж эти жеребцы...

Флэтплайт хотела сказать что-то еще, но закашлялась и уткнулась носом в диван. Я протянула ей плащ, и показала, как правильно укрыть им голову и дышать лечебным паром. Когда та достаточно надышалась, я дала ей уже остывшее лекарство, предварительно добавив в него немного мёда.
— Ну, как себя чувствуешь? — спросила я её через полчаса, когда всё должно было уже подействовать.
— Я? Я нахожу своё состояние... странным, — ответила единорожка и приложила копыто к груди, — Так легко дышать... А еще, кажется, мои глаза начали хуже воспринимать окружающий мир. Всё как будто расплывается.
— Сними очки.
— Но без них я буду видеть еще более плохо!
— Сними.

Флэтплайт нехотя стянула свои поломанные очки, и уставилась на печку так, как будто видела её в первый раз. Затем обвела взглядом всех присутствующих, и с каждой секундой на ее лице все шире расплывалась улыбка. Втянув полные легкие воздуха, она подскочила и бросилась обниматься с Кёрли.
— Зекора, ты... я... я нахожу это лекарство весьма-весьма пригодным! Так хорошо я себя не чувствовала уже очень длительное время! И видно всё вокруг очень-очень отчетливо! Это магия, да? Ты умеешь колдовать?
— Нет, я колдовать не умею. Но я умею готовить снадобья, которые работают лучше любого колдовства.
— Я смею тебя просить, чтобы ты приготовила много такого лекарства!
— Много не нужно, завтра с утра еще раз выпьешь, и всё пройдет навсегда. Я же говорила, я особенная зебра.
— Тогда я нахожу... я...
Кобылка заплакала и бросилась ко мне.

Я вообще-то не любительница объятий. Имара, в свое время, под предлогом обнимашек постоянно пытался меня облапать. Но сейчас, когда я прижимала к себе плачущую навзрыд маленькую единорожку, в моем сердце зашевелилось что-то новое. Что-то, что должно было появиться после того, как я стала бы Старейшиной нашего племени. Когда в моих копытах оказалась бы забота о множестве жизней.

И вместе с этим, в моем сознании всплыла другая мысль. Что было бы, если бы я не оказалась здесь? Эта маленькая кобылка умерла бы в страшных муках. Разве не этому меня учила бабушка? Мои знания должны помогать всем, кто в них нуждается. А чем больная пони отличается от больной зебры? Ничем. Боль и страдания одни и те же. Но здесь, где доктора разводят копытами над жеребятами, вылечить которых я могу одним не самым сложным зельем. Может быть...

...Здесь я нужнее?

33.

Единорожки свернулись клубком рядом со мной и тихо посапывали. Чуть поодаль из кучи сломанной мебели раздавался приглушенный храп Спуна и редкое раздраженное ворчание Рустера.
Я лежала, скрестив передние ноги, и наматывала на копыто длинный вьющийся локон Кёрли. Прошла уже неделя с тех пор, как я встретила этих жеребят. Вывести их из города оказалось действительно трудной затеей. Что бы мы ни делали, какое время бы не выбирали — всегда натыкались на «городовых». Я удивлена, как жеребятам вообще повезло добраться сюда, пройдя половину города.
Флэтплайт полностью поправилась, хотя я и не сомневалась в таком исходе. Но мне хотелось быть на сто процентов уверенной в правильности моего лечения. В успешности моего первого экзамена.
Также я осмотрела и других жеребят, Рустеру при этом пришлось пригрозить расправой, потому что он наотрез отказывался подпускать меня к себе. Милостью Солнца все были здоровы. Или у меня было недостаточно опыта, чтобы определить какой-то скрытый недуг. Все-таки, я не имела и половины тех знаний, какими должна была владеть настоящая Старейшина.
Но эти жеребята — это не мое племя, а я не их вождь, и тем более не мать. Им нужен нормальный дом и уход, а не тёмный подвал в закоулке. Нужно было что-то делать. Деньги, оставленные Лейном Холдером почти подошли к концу, а ждать помощи было просто неоткуда. Даже Рустер со Спуном теперь перемещались исключительно ночью, потому что на доске объявлений неподалеку появились их фотографии. С призывом о помощи за щедрое вознаграждение.

Единственным призрачным шансом было содействие Грея Холдера. Однако, проторчав два часа под его дверью, я добилась только излишнего внимания со стороны прохожих, и в особенности дряхлой старухи на крыльце соседнего дома. Та что-то ворчала, а в конце концов подозвала двоих пони-городовых в синих форменных костюмах, и принялась им что-то нашептывать, тыча в мою сторону трясущимся копытом. Я решила не пытать больше судьбу, просто сунула письмо Лейна под дверь, а сама поспешно вернулась к жеребятам.

В печи глухо треснула догорающая деревяшка. Тотти чихнул и перевернулся на другой бок, сунув в рот копытце.

Мне очень хотелось спать, но со сном я боролась. Потому что сегодня моё сознание опять пыталось унестись к кому-то в голову. Точнее не к кому-то, а к тому самому пегасу, который спрятался под кроватью там, в Надире. Сейчас же он сидел на палубе в носовой части дирижабля и тяжело дышал, потирая раненную когда-то ногу. Стояла хорошо знакомая мне чёрно-белая ночь, но Серого моря не было видно, дирижабль летел гораздо выше. Наверное, действительно кроме Капитана никто свойств этих облаков не разгадал.
Дирижабль был огромен, двукратно превосходя размерами «Дэйлайт». Но в отличие от пустынной палубы дирижабля Холдера, на борту этого находилось просто огромное количество пони. Вся палуба, кроме узкого прохода посередине, была заполнена лежащими и сидящими кобылами и жеребцами. Жеребят тоже было достаточно.
Из каюты вышел Батлер и, пошатываясь, направился к пегасу. Его было просто не узнать. Щеки ввалились, под глазами виднелись мешки, а от прежнего великолепного костюма осталась только грязная рубашка. Единорог подковылял и устало опустился рядом, прислонившись спиной к фальшборту.
— Еще один умер, — выдохнул он и откинул голову назад, уставившись на оболочку дирижабля. Пегас посмотрел туда же, и я увидела на обшивке длинные рваные дыры. Из них тонкими призрачными щупальцами вырывался газ, однако, не рассеиваясь в воздухе. Действительно магический.

— Сколько у нас еще воды? — спросил пегас. Его голос показался мне смутно знакомым.
— Нисколько. Последние полбочонка стоят здесь, — ответил Батлер, кивая головой куда-то влево.
— И, как назло, ни одного дождевого облачка вокруг... Раздай остатки жеребятам.
— Не могу. Если еще и вы упадете от обезвоживания, тогда точно погибнут все.
— Раздай жеребятам, или я выкину бочонок за борт. Мы с парнями справимся, Эйли. Бывало и хуже, — устало проговорил пегас и ткнул единорога копытом в плечо.
— Сомневаюсь, что когда-то бывало хуже... Что говорит команда?
— То же, что и вчера. Всё безнадежно сломано.
— Эта страна упорно не желает отпускать нас, — пробормотал Батлер и закрыл глаза.
— Мы сделали там столько всего. Я удивлен что мы вообще еще живы.

Рядом на палубу мешком рухнул еще один пегас, в котором я с трудом узнала Бриза. Настолько он выглядел растрепанным и тощим. Даже некогда идеально уложенные перья в крыльях сейчас торчали в разные стороны. Полежав десяток секунд без движения, он принялся зубами отвязывать от себя веревку.
— Кажется поймали... какой-то ветерок... может быть попутный, — тяжело дыша выговорил он и откинулся на спину.
— Значит время поднажать, — ответил мой пегас, поднялся на ноги и повернул голову в сторону носовой части. Там оказались еще двое пегасов, буквально впряженных в огромный дирижабль. Они отчаянно махали крыльями, но веревки выглядели натянутыми не так уж и сильно.
Справа послышался тихий плач. Двое пони на ослабевших ногах с трудом подняли и выбросили за борт тело маленького жеребенка, завернутое в серое покрывало. С неба за всем этим наблюдала безучастная Луна, освещая мир холодным белым светом.

В печи треснула деревяшка. Кёрли что-то пробормотала и получше закуталась в мой плащ. Я тряхнула головой, отгоняя от себя сон, и почувствовала, что просто задыхаюсь.

Поднявшись на ноги и стараясь не тревожить девочек, я осторожно вышла из подвала. Капал привычный уже мелкий дождик. Надоедливая собака в кой-то веки молчала, как и воинственные кошки с крыши. Осторожно выглянув из переулка на пустынную главную улицу, я заметила двоих патрульных в чёрных дождевиках с капюшонами поверх синей формы. Они всегда здесь. А на следующем перекрестке еще двое. И так по всему городу.

Из двери подвала тихо как мышь выскользнул Спун и остановился на полпути.
— Мисс Зекора, я... — обратился он ко мне, как всегда полушепотом.
— Лучше просто Зекора, — отозвалась я, стараясь говорить как можно более ласково. Спун просто не мог разговаривать на высоких тонах, иначе замолкал и отводил взгляд.
— ..извините... — прошептал жеребец и уставился на свои копыта.

Я со вздохом подошла и дернула его за ухо.

— Давай говори чего хотел, не съем же я тебя.
— Вы, с Рустером ведь еще не придумали, ну, как нам уйти?
— Нет, никаких вариантов. Да ты не бойся, придумаем что-нибудь, — попыталась я его подбодрить, хотя сама уже слабо верила в то, что говорю.
Спун отошел на шаг и еще сильнее опустил голову.

— Мисс Зекора, то есть... Извините... Зекора. Там в вашем кошельке оставались кое-какие, ну, монетки. И так получилось... В общем, у меня есть знакомый в полиции. Он невысокого чина там, но его начальник, он... ну... Я подумал, что...
Жеберец отошел еще на один шаг, чуть ли не подметая подбородком землю, и густо покраснел. Интересно...
— ...В общем, мой знакомый может за монетки сказать своему начальнику, а начальник сделает так, чтобы нас, ну, пропустили. Но начальнику тоже нужно что-то взамен... То есть... Кто-то.
— Продолжай.
— Мисс Зекора, я плохой, плохой пони... Я рассказал своему знакомому какая вы...ну... Красивая... А знакомый удивился, и сказал что его начальник... ну... наверняка согласится. Если вы его... ну... попросите.
Последние слова Спун проговорил еле слышным шепотом, и лег на землю, как будто ожидая что я начну его бить.
— Вставай, — приказала я жеребцу. Спун вздрогнул и поднялся, дрожа каждым дюймом своего тела.

Я подошла и чмокнула его в щеку.

— Ты просто молодчина, парень, — проговорила я с улыбкой, — иди спать, утром возьмешь деньги и скажешь своему приятелю что я согласна.

Спун вытаращил глаза, уставившись в одну точку.
— Н-но... но вам же нужно будет... ну...
— Это уже мои заботы, иди спать, — ласково сказала я и махнула копытом.
Жеребец, пошатываясь, развернулся и на заплетающихся ногах скрылся в подвале.

В небе забрезжил рассвет, окрасив тучи в светлые тона. Фонари начали гаснуть один за другим, оставляя улицу в густой синей тени. Гремя окованными колесами, по мостовой пронесся какой-то ранний экипаж. Снова завыла проклятая собака. Скоро проснутся жеребята, их нужно будет накормить...

Я стояла посреди тёмного переулка, машинально перебирая копытом кольца на шее. Сегодня мне нужно будет кое-что приготовить.