1984

Может ли утопический рай, в котором продвигают идею любви и терпимости, сделать пони по настоящему счастливыми? Действительно ли удовлетворение жизнью кроется в доступном для всех бесплатном здравоохранении и прозрачном правительстве? Твайлайт Спаркл намерена из принципа противостоять этому счастливому миру и втайне от остальных начинает встречаться с кобылой по имени Трикси ради ненависти друг к другу. Останется ли их гнездо ненависти незамеченным? Или им придется встретиться лицом к лицу с пугающими последствиями, оказавшись в Министерстве Любви и таинственной Комнате 101?

Твайлайт Спаркл Трикси, Великая и Могучая

Это платье меня полнит? / Does This Dress Make Me Look Fat?

Подруга задает Эплджек опасный вопрос, и, к сожалению, она должна ответить честно.

Рэрити Эплджек

Навык Скрытности - 69

Литлпип уже пробыла на поверхности достаточно долго, чтобы естественное воздействие солнечных лучей пустоши начало реактивировать ее давно спящую физиологию пони. К несчастью для нее, это означает, что у нее вот-вот начнется первая охота.

Другие пони ОС - пони

Земляника

Флаттершай и её подарок.

Флаттершай

Песнь угасания

Некогда сии прекрасные земли процветали под чутким присмотром двух сестер. Здешние обитатели не знали ни бед, ни войн, ни голода — то была настоящая гармония. Но все изменилось, когда появились они, порождения темноты. Бедняжки… Всего этого не должно было произойти! Услышьте же крик боли... Услышьте мою песнь! Песнь угасания сего мира.

Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони

Иногда фруктовый лед на палочке это всего лишь фруктовый лед на палочке

У принцессы Селестии испрашивают разрешения на создании линии фруктового льда на полочке, основанной на характерах носителей Элементов Гармонии.

Принцесса Селестия Принцесса Луна

Fallout: Equestria «Soldiers Of The Dark Ages»

Война изменилась. Героизм прошлого сгорел под огнём артиллерийских дивизионов; крылья, магия, сама божественная мощь оказались ничем перед силой баллистических ракет. Государства исчезли, но уцелели армии — над ещё не остывшими руинами старого мира продолжился бой. Не ради идеалов прошлого, без надежды на лучшее будущее; но ради самого права на жизнь — они не могли отступить. Так начиналась история нового времени, история солдат и офицеров конца Великой войны.

Другие пони ОС - пони

Х██ — Это Магия!

Х██ был стержнем его характера, его философией, столпом его прошлой жизни! И пусть он лишился х██ в новой, его х██ остался в его сердце, и он сможет дать х██ этому миру, метафорически. Так сказать, духовно вые███ их мозг.

ОС - пони

Внутривенное вмешательство

В последний день года медсестра Свитхарт отправляется на миссию по спасению сестры Редхарт и пытается вылечить еще одного трудного пациента. Одно можно сказать точно — Новый Год будет просто бомбическим.

Трикси, Великая и Могучая Другие пони Сестра Рэдхарт Старлайт Глиммер

Учитель и гиппогриф

Черили, по большому счёту, была отстранена от событий связанных со Школой Дружбы. Она только услышала о её открытии, а потом до неё дошли слухи о полном крахе начинания Элементов Гармонии, а затем и ещё худшие — о последовавшем дипломатическом инциденте. Но она на него почти никак не отреагировала и просто пожелала Твайлайт всего наилучшего, чтобы заняться своим важным делом — помогая расти всем жеребятам Понивилля. А потом, вскоре после того, как Школа Дружбы вновь открыла свои двери, в её привычный мир влетает одна мечтательная душа, которая вносит в жизнь Черили много новых красок!

Твайлайт Спаркл Черили Другие пони

Автор рисунка: MurDareik

Тетрадка

Высота лесов, возведенных в огромном зале нового корпуса Кантерлотской Школы Магии, слегка беспокоит меня легчайшим головокружением и чем-то, отдалённо похожим на тошноту. Мои зубы чувствуют, как зажатая в них кисть начинает прилипать к стене. Теперь я беру шпатель и срезаю подсохшую штукатурку.

Внизу раздаются звонкие голоса школьников.

— Здесь работает знаменитая художница Тадема, — видимо, жеребят сопровождает кто-то из взрослых пони, и ко мне привели экскурсию учеников, — Она трудится над росписью большого актового зала. На потолке и стенах будет изображён Праздник Летнего Солнцестояния, тот, на котором будущая Принцесса Твайлайт Спаркл осознала своё призвание и решила поступить в нашу школу.

От такой напыщенной речи меня передёргивает, и я крепче сжимаю в зубах шпатель.

— Давайте попросим госпожу Тадему спуститься к нам и рассказать о своей работе. – та самая пони слишком уж вошла в роль экскурсовода.

— Пожалуйста! Пожалуйста! – кричат жеребята, и я откладываю шпатель. Хорошо, что я не начала наносить слой свежей штукатурки: пока я общаюсь с детворой, она б высохла, и мне пришлось бы заново её счищать.

Отерев ветошью копыта и губы, я спускаюсь с подпотолочной верхотуры лесов и оказываюсь в окружении восторженных учеников Школы Магии. Ребятня торжественно притихает, ведь они ещё не в том возрасте, чтобы докучать знаменитостям вопросами об их доходах и личной жизни.

— Смелее, — подбадривает их взрослая пони: чопорная, высокая учительница в строгом платье, с суровым взглядом стальных глаз, строго следящих за школьниками из-за стёкол старомодных круглых очков.

Вперёд выступает тонконогая девчушка-жеребёнок, с растрёпанной рыжей чёлкой над конопатой мордочкой. Она застенчиво улыбается, а потом вдруг выпаливает скороговоркой:

— А у меня вот не получается рисовать, и учитель на уроках мне ставит одни «тройки»!

Ошарашенная таким непосредственным заявлением, я невольно улыбаюсь:

— Дорогая, каждый в чём-то талантлив, поэтому, если что-то у тебя не получается, то обязательно найдётся другое занятие, в котором ты добьёшься успеха. – мои слова звучат отвратительно дежурно после отважной искренности голоса этой девчонки.

— Ага…

— Не «ага», а «да»! – делает замечание взрослая пони.

— Да! – поправляет себя школьница, — Я думаю, что стану поэтессой.

Воспоминание об одном жеребце, тоже писавшем стихи, том самом, чью беду я однажды превратила в источник своего вдохновения, больно кольнуло моё сердце.

— Я даже сделала книжку своих стихов из тетрадки, только её никто не читает, взгляд жеребёнка потупился.

— Я с удовольствием бы почитала твои стихи. – я говорю это не из вежливости к этой отважной и очаровательной малышке, а потому, что не смогу разбить ещё одну надежду, сердце ещё одного поэта.

Девочка подпрыгивает от радости:

— Ой, правда? Тогда я… — она призадумывается, — Вам её подарю.

Она суетливо достаёт из седельной сумки простенькую школьную тетрадь в обложке с казённым орнаментом и протягивает её мне:

— Хотите, подпишу?

И, не дождавшись моего согласия, суматошно чиркает карандашом на внутренней стороне обложки: «Худошници Тадеме от паетесы Рябинки. С увоженеем и пажыланием щастия.»

— Спасибо, милая! – я растрогано обнимаю «паетесу», и, вдруг, признаюсь ей, – Это самый лучший подарок, что мне когда-либо дарили.

Взгляд золотистых детских глаз наполняется радостью.

— Только вот, может эта тетрадка тебе самой нужна?

— Да нет же, — восклицает Рябинка, — я все свои стихи помню наизусть. А потом ещё напишу новые. В новую тетрадку.

— Так, жеребята. – серьёзный голос пони-учительницы прерывает эту идиллию, — не будем отвлекать госпожу Тадему от работы. Скажем ей «Спасибо» и «До свидания». Рябинка, тебя это тоже касается.

Жеребёнок нехотя выскальзывает из моих объятий и забавно семенит к остальным.

— Спасибо! До свидания! – гундосит нестройный хор детских голосов, и маленькие копытца нестройно цокают по торжественному холоду мрамора. Я ловлю прощальную улыбку Рябинки и приветливо машу копытом ей вслед. Двери затворяются и детский шум, наконец, стихает, растворившись в тихих пространствах учебных корпусов.

«Забавная!» — улыбаюсь про себя, и поднимаю голову. Отсюда, снизу, можно увидеть то, что я уже сделала, предугадать, как будет выглядеть законченная фреска. Я подбираю один из листов картона с уже ненужными мне эскизами – эти листы в изобилии разбросаны по полу – стелю его на ледяной мрамор и усаживаюсь на пол, чтобы всё получше рассмотреть.

Я вижу, как рассчитанные соединения разноцветных мазков сливаются в торжественную пестроту праздника; я скольжу взглядом по угольной черноте контуров там, куда ещё не добрались мои кисти и шпатели, и даже у этих, ещё не написанных фигур легко ощущаются объёмы и движения. Там, за паутиной из труб и досок строительных лесов, уже появляется на свет изысканное, монументальное великолепие, результат моего кропотливого, многомесячного труда от рассвета и до заката, без перерывов на выходные и праздники.

Я понимаю, что пора продолжить работу, но так хорошо откладывать и откладывать своё возвращение на леса, сидя на тёплой шероховатости картона. Мне вспоминается та улыбка, что цвела на мордочке уходящей из зала Рябинки, и я сама невольно улыбаюсь. Тетрадка лежит у меня на коленях, и мои копыта тянутся к ней. Перевернув первый лист, я снова умиляюсь безграмотной, но искренней подписи, и тут же задумываюсь над тем, сколько я видела, да и сама делала, грамотного, совершенного, идеального и, несмотря на это, не способного взволновать или умилить. К моей фреске можно подойти с рулеткой и угломером, и в результате уважительно закивать головой и зацокать языком: золотое сечение и прочая геометрия с точностью соблюдены, сочетания красок выверены по цветовому кругу, однако, я читаю первое стихотворение в тетрадке Рябинки: детское, нескладное, с россыпью орфографических ошибок, и мне хочется засмеяться и затопать копытами. Когда же я поднимаю взгляд от этих школьных страничек в косую линейку, и он углубляется в полураскрашенную перспективу моей фрески, то испытываю только дежурное благоговение.

Я читаю стихотворение за стихотворением, и во мне цветком распускается какое-то особое умиление: плюшевой лошадкой, для которой Рябинка написала монотонную, состоящую из сплошных повторов, но такую трогательную колыбельную, котёнком по кличке Бандит со школьной кухни, героем нравоучительной басни со спотыкающимся ритмом, и доброй пони Ольхе, которая, хоть и не мама, но любит и заботится, потому – лучшая на свете, и ей посвящено большинство стихотворений в этой тетрадке.

Начинает темнеть, и сегодня заниматься росписью уже нельзя. Я последний раз поднимаюсь на леса, чтоб собрать свои инструменты и отмыть кисти. В первый раз я не заканчиваю ту работу, которую себе отметила на день. Завтра сделаю двойную норму. Мои копыта плещутся в умывальнике, смывая с себя пестроту красок и извёстки, покрывших их за недели работы. Чистая и посвежевшая, я выхожу на горную прохладу вечернего Кантерлота и направляюсь в лучшую кондитерскую города: заведение Джо Пончика.

— Рад видеть Вас, уважаемая Тадема! – галантно кланяется, поскрипывая накрахмаленным поварским нарядом, Джо, сам вышедший поприветствовать такую знаменитую гостью, — Я не устаю восхищаться Вашими изразцами, украсившими моё скромное заведение. Чего изволите?

— Я хочу заказать на вечер столик на двоих и самые лучшие на вкус юного жеребёнка сладости. – отвечаю я, а потом добавляю, — Я сегодня приду с очень талантливой подругой.

Комментарии (5)

0

достаточно милая и красивая зарисовка, определённо копыто вверх.

AGORA
#1
0

:))) Восхитительно!

Dwarf Grakula
#2
0

браво, рассказ хорош, прям ламповый и солнечный, респект и копыто вверх

Лео
#3
0

Рассказ очень хороший, читаешь и будто в сказку попадаешь!

NovemberDragon
NovemberDragon
#4
0

До чего же хорошо... Спасибо!

Oil In Heat
Oil In Heat
#5
Авторизуйтесь для отправки комментария.