Кривые зеркала

Глава 3.II

Проснувшись, Лайра обошла закуток, где её заперли. Не то чтобы она искала лазейку, с помощью которой можно было сбежать. Куда деться из подвала с единственным выходом? Но лежать на месте представлялось занятием ещё хуже, тем более что Лайра на удивление хорошо отдохнула физически — будто одни лишь воспоминания о доме придали ей бодрости. Душевное же состояние… Лайра предпочитала ни о чём не думать. Пустота в голове заглушала не только тоску и моральные терзания, но и притупляла боль от ушибов, которыми её наградил горбун. Однако немыслие не уберегало от нараставшей жажды. Да и ходить кругами по тёмной комнате, уставленной различными вещами, на одних рефлексах не получилось: Лайра дважды споткнулась, во второй раз едва не рухнув на тележное колесо.

Быт узника был на редкость безрадостен.

Когда в коридоре послышались шаги, Лайра почти обрадовалась, настолько унылым было пребывание в подвале. Впрочем, вряд ли на поверхности меня ожидает спасательная команда, подумала она. Но там, наверху, присутствовала хотя бы иллюзия свободы, там светило солнце и небо сходилось с землёй в бесконечности горизонта, а не в холодной каменной стене.

Даже общение со здешними варварами было не настолько ужасным, как одиночество, принуждавшее к самокопанию и утопанию в болезненных воспоминаниях о счастливой жизни.

Возле двери завозились, и вошёл Асмей. В его руках Лайра после секундной рези в глазах из-за слишком яркого света увидела миску, наполненную… Пожалуй, месиво описывало её содержимое наиболее ёмко. Зелёно-коричневое месиво, которое пахло столь же неаппетитно, как и выглядело — в том Лайра убедилась, когда человек поставил перед ней еду.

— Заканчивай быстрее, надо ещё сводить тебя поссать.

— Я? Это… есть? — Лайра заморгала.

— Ну не в задницу ж пихать, — и Асмей засмеялся, смакуя шутку. Успокоившись, он добавил: — Воды тебе не положено, а там её сколько-то есть, так что выбор у тебя невелик.

Лайра зажмурилась и попробовала магией подтянуть к себе тарелку, но замерла, ощутив, как начало пульсировать кольцо. Пульсация эта отдалась в теле лёгкой болью и тяжестью в голове.

— Что, тревожик поймала? Э, нет уж, ты не магичь. Жди, когда босс даст добро.

— Как ты?..

— Морду бы свою видела в тот момент! Эсраил, бывает, такую же корчит, особливо когда рядом что-нить острое есть. А уж какое у него выражение было, когда он сбежать удумал, — словами не передать! Эт видеть надо.

Лайра наклонилась, вновь закрыла глаза и, старательно не дыша, начала лакать похлёбку. От непривычки к здешней еде её чуть не вырвало, но стоило блаженной влаге попасть в горло, отвращение сменилось диким желанием. Лайра едва не ткнулась носом в месиво, старательно облизывая плошку. Когда она закончила, во рту стоял мерзкий привкус недельной свежести тряпок, но жажда утихла. Асмей забрал посудину и махнул рукой в сторону выхода.

Шли они недолго, остановившись возле неприметной двери, которая вела в нужник. Человек пропустил Лайру внутрь, а сам остался в коридоре. Случайно заглянув в дыру в полу, Лайра не выдержала, и её вырвало. Бандит лишь усмехнулся донёсшимся до него звукам.

— Нежные мы какие… А впрочем, Прах с тобой! Босс почти обделал все делишки о тебе, скоро наверх пойдёшь.

— К-какие делишки? — осторожно спросила Лайра. Разговор вёлся далеко не в привычкой обстановке, но, слава разуму, Асмей оставался по другую сторону двери, пока Лайра отправляла естественные потребности.

— Как сделать так, чтобы тебя не забрал Храгг. Босс сейчас должен убеждать его шпика, что тебя купили на рынке. Вроде как один торговец ему должен, нужны ещё франты для правдости, но как по мне, всё будет на мази.

— Храгг?

— Пахан этого квартала. Напрямую, понимаешь, контачит с Механиками, говорят, и Барона видывал.

— То есть он главнее Кибра… э-э-э, хозяина?

Голос Асмея помрачнел:

— Главнее, не главнее… Порции мы ему отстёгиваем, а там хрен с ним. Закончила?

Лайра вышла, и бандит отвёл её обратно к импровизированной темнице, по пути навязчиво поглаживая. Пока он лязгал связкой ключей в поисках нужного, Лайра осмелилась на ещё один вопрос:

— И как долго я ещё буду здесь, внизу?

Асмей пожал плечами.

— День-два. Может, больше, может, меньше. Почём мне знать?

Он запер её и ушёл, довольно насвистывая фривольный мотивчик, смысл которого Лайра упорно пропустила мимо ушей. Она отряхнулась, сбрасывая скользящее послевкусие прикосновений Асмея, и улеглась на подстилку. Вновь подступила апатия, и Лайра почувствовала себя невероятно уставшей, хотя и не сделала ничего особенного.

Под копытами похрустывал чуть пыльноватый ковёр давно не видавших дождя листьев, — точно багровая дорожка протянулась в даль, и деревья, полуодетые, почтительно молчали, недвижимые ветром. Природа, уставшая от лета, приветствовала осень, но та не спешила появляться в своих владениях, и пустой трон оказался захвачен обнаглевшей от безнаказанности жарой. Лайра мимоходом подумала, что погодники, пожалуй, чересчур затянули с этим междуцарствием; стоило бы помочь законной владычице следующих месяцев взойти на престол.

Она улыбнулась образам, которые породила подстёгнутая последней лекцией фантазия. Далёкое смутное время пряталось в ежедневном, только потяни за ниточку: вкрадчивая улыбка не столь близкой подруги, попавшейся навстречу, виделась ей предвестником дворцового переворота; разносчик быстрой еды, несомненно, был соглядатаем тайной полиции, по совместительству подрабатывая штатным отравителем, а вон тот мускулистый мужчина прятал в скрипичном футляре топор — орудие смутно осознаваемой Лайрой профессии палача.

Лайра облизнула губы, отметив невесть как попавшие на них в безветрие песчинки. Они пробудили почти уснувшие в тайниках души воспоминания, и борьба с ними прогнала игривое настроение. Лайра почувствовала жажду. Стоило бы ускорить шаг, не отходя далеко, впрочем, от скудной сени выбранной стороны.

Дом, как всегда, выскочил из-за деревьев нежданным, точно щенок, радостный от встречи с хозяйкой. И мистики в его внезапном появлении не таилось никакой: безымянный дизайнер, проектировавший аллею, по странной прихоти воображения или выйдя из запаса лиственных пород, окончил её венцом молодых елей, которые кокетничали с облысевшими по долгу времени буками и вязами. Лайра привычно уклонилась от игольчатых приветствий, поджидавших её на отвороте основной дороги, и нырнула в родные пенаты неподстриженных кустов, покосившегося почтового ящика и декоративного заборчика.

Внутри было тихо. Должно быть, отец с матерью уехали в центр, чего за ними обыкновенно не водилось. Лайра бросила сумку на крапчатый кретон большого дивана, который стерпел выходку с флегматичностью существа, захватившего гостиную в эпоху доисторическую и намеревавшегося остаться тут много дольше текущих хозяев. Подле дивана умастился стеклянный столик, верный его подпевала, без кривоножья которого нельзя было в полной мере ощутить величие прямых и мощных столпов его соседа. Прозрачная поверхность газетного столика была чиста, за исключением объёмистого графинчика с забавной гранёной шляпкой и прижавшегося к нему стакана. Лайра укололо беспокойство: мама обожала оставлять здесь вышивку, за что отец не уставал отчитывать её мягким, смеющимся упрёком. Она рассеянно набрала воды, сделала глоток и поперхнулась песком. Слабая иллюзия развеялась, и Лайра, отплёвываясь, увидела, как содержимое графина желтеет.

— Ну и шуточки, — сказала она, отметив, как дрогнул голос, и пошла на кухню. Но и там не отыскалось влаги. Краны, послушные воле смесителей, выдавали лишь песок разного оттенка.

Лайра заморгала. Происходящее походило на сон, и самое время было проснуться. Но она не могла, и даже укусом ноги добиться удалось только пары шерстинок в зубах да припухлости, обрамляемой болью. 

Внимание Лайры зацепила картина, которой никогда не бывало в доме родителей: там тоже был дом, но другой, неряшливый, окружённый развалюхами, весь в песке, будто нелюбимый сводный брат этого, будто фотография отражения из кривого зеркала. И чем дольше вглядывалась Лайра в картину, тем больше фигур раскрывалось в ней из смеси аллегорического и эпизодического.

В сердце кольнуло ужасом. Откуда, как, зачем неведомая рука начертила знакомый только Лайре пейзаж? чья злая воля спустя месяцы после чудесного спасения и возвращения в Миракулум, после успешной экспедиции, после запинающегося признания Санлит Пафа и последовавшей за ней куда более ясной ночи решила напомнить о себе…

Куда исчезли родители? Почему она пришла сюда, а не к себе, к ждущему её пегасу?

По спине пробежался холодок, мгновенно сменился жаром — некстати услужливый мозг подсказал, пустынным. Лайру передёрнуло, и в копыта ударило желанием бежать. Такое же желание овладело ею совсем маленькой кобылкой, когда она увидела на крыльце дома гигантского пятнистого паука почти ей по колено. Паук всем своим хищно-раскинувшимся видом говорил: берегись, я из Вечнодикого! — и кроха помчалась обратно в спасительное убежище, вверх по лестнице, вторая дверь по коридору направо, — её комната, её маленькая крепость.

Лайра увидела себя со стороны, как она перебирает ногами, взмывая по лестнице. А позади остаётся паук, теперь песчаный, но не менее опасный, чем тот, лесной. И не было поблизости мамы, чтобы лаской унять детское воображение, чрез увеличительную призму пропустившее обыкновенного птицееда, что сбежал от эксцентричного соседа.

Громко хлопнула дверь, и Лайра оперлась о неё спиною, то ли измотанная, то ли удерживая неведомого врага. Но враг, если он и существовал, не показывался явно, и не было видно его глашатая песка. Выравнивалось сердцебиение, и Лайра взглядом обвела комнату, найдя её убранстве милое сейчас постоянство.

Она давно жила отдельно, и родители превратили обитель её детства в алтарь, практически в музей имени Лайры. Тщательно убранная постель, разложенные на крепком ореховом столе письменные принадлежности, книжная полка, на которой стояли несколько учебников и лихого вида приключенческая повесть, — на них не было ни пылинки, словно хозяин, завзятый аккуратист, только вышел и вскоре вернётся. Не сознавая, что делает, Лайра открыла несколько ящичков прикроватной тумбы, провела копытом по девичьим безделушкам. Мама (Лайра знала точно, что это была она) положила туда даже плетёную фенечку, первую из тех, что Лайра не удосужилась потерять за несколько лет активных игр.

Лайра перевела взгляд на ростовое зеркало, занявшее собой целый угол. Когда-то это оно представляло собой настоящий повод для гордости, ведь мало кто ещё мог разглядеть себя целиком в новом наряде или костюмчике. Его подарил папе друг, сказавший, что это была отбраковка эксперимента — что-то с оптикой, сложное и запутанное, и никто не стал вникать, ибо для повседневности его хватало с лихвой. Для него заказали резную оправу на морскую тему, и снизу, подпирая зеркало, поселились две русалки, которые хвостами гоняли вверх волны на дразнившего их морского конька.  За годы, проведённые с непоседливой единорожкой, зеркало не раз встречалось с вещами, кинутыми в него в пылу игр, а однажды повидалось с полом. Свидетельство этому — мелкая паутинка трещин — прочно поселилось в нижнем левом углу.  

Что-то зацепило Лайру в отражении, и она приблизилась к зеркалу, разглядывая вывернутый слева направо мир. Вдруг другая, зазеркальная Лайра мотнула головой и улыбнулась. Затем двойник подняла ногу и махнула копытом, подзывая к себе.

Странно, но именно в тот миг, когда её отражение ожило, Лайру покинул страх. Она встала вплотную к гладкой поверхности — ещё чуть-чуть, и они уткнулись бы носами.  

Двойник заговорила, и её голос был до странности знаком и одновременно совсем необычен. На периферии сознания Лайры мелькнуло: и другие так слышат меня?

— Разве так ведут себя оперативники ГПМ, скажи-ка? От любой трудности идут на попятный и плачутся, закрываясь в себе?

Лайра заморгала.

— В каком это смысле?

Её отражение прянуло ушами.

— В прямом, глупая! Разве положено жителю Миракулума, а уж оперативнику, от любой мелочи впадать в уныние? Наивно думаешь, что многим из них сильно легче, чем тебе?

Зазеркальная Лайра подмигнула.

— Но что я могу сделать? У меня нет никаких шансов спастись. Я затеряна посреди неизвестности! И разве не долг оперативника помогать заблудшим? Что ж, я и этого не могу сделать. Аборигены охомутали меня, точно варвары-земляне тягловую лошадь.

— Если ты будешь пускать сопли вместо действий, то, конечно, не сможешь. Но ответь: разве всё потеряно? разве ты на грани смерти? Нет и нет! Пока ты мыслишь и чувствуешь, пока ты можешь встать на ноги — ты жива и можешь бороться! Вспомни Сергея, его стремление стать оперативником. Его раз за разом валили, он терпел неудачу за неудачей, и что же? Он отчаялся и сдался? Нет! Он стал тем, кем хотел. И прямо сейчас ищет тебя. Верь, если ты веришь — ты непобедима.

Лайра вытаращила глаза, и её двойник зачем-то повторила это, превратив удивление в пантомимную пародию.

— Откуда ты знаешь?

Широкая улыбка расползлась по мордочке отражения. Этот хитрый вид был совсем не нов для учителей Лайры, знавших, что она задумала какую-то шалость, а для неё самой в лучшие отроческие годы значил немалую забаву, должную приключиться скоро.

— Секрет! Но с моей стороны наблюдать за всем проще. Так что хватит распускать нюни, покорение новой земли этого не потерпит. Тебе представилась уникальная возможность, так не испорти её и не своди себя с ума. Ты нужна этим людям и пони, Лайра. Ты нужна и своим родным. Так в чём беда взяться за голову и начать наконец делать правильные вещи? И тогда эту сказку ждёт счастливый конец!

Двойник отодвинулась.

— Верь мне. И верь в себя. Ты намного способнее, чем ты думаешь. Неужели такая умная кобылка позволит кучке дикарей, которых заждалось спасение, покорить себя? Сомневаюсь!

И она внезапно выбросила вперёд ногу. Кончик копыта коснулся носа Лайры.

— Бип, — сказала двойник и глупо хихикнула.

Лайра проснулась.