Ми

Презренный

Летом, незадолго до Дня Летнего Солнцестояния, тренер мне и Найт рассказал историю, которую не пишут в учебниках. Фестралы передают её из поколение в поколение, от чего она обросла обычными для устного фольклора ненужными дополнениями, но всё равно получилось познавательно.

Почти тысячу лет назад, в день летнего солнцестояния, принцесса Луна устала терпеть, что всё внимание достаётся её сестре и обратилась в Найтмер Мун. Селестия в лучших традициях того мира переговоров с террористами не вела и сходу долбанула по ней Элементами Гармонии. Разложив на мелкодисперсное вещество свою родную сестру и отправив её на Луну, она телепортировалась в Кантерлот плакаться на несправедливую судьбу, что забрала у неё ту единственную, с кем бы она могла разделить тысячелетия бессмертия. Тем временем в замке Сестёр и городе фестралов, Люфтштадте, началось самое весёлое.

Найтмер Мун за все три минуты вечной ночи успела отдать всего два приказа, и те своему личному охранению – зачистить замок от гвардейцев её сестры и ждать её, пока она разбирается с Селестией. Часть про уничтожение парадно-показательного подразделения боевым обычно умалчивается – считается, что и так всё понятно. В это же время Селестия, проплакав все подушки, слово за слово обмолвилась находящейся рядом с ней пони, что считает фестралов виноватыми в этом инциденте – типа это их бесконечная кровожадность сделала такую хрень с её сестрой. Эту пони звали Файрфлай, которая ещё Вондерболтов основала. Ну, она и восприняла это как прямой приказ и отправила в Люфтштадт войска.

Сам тот город находился на огромной высоте, а своеобразный портал к нему – в десяти километрах от замка Сестёр. В самом городе начались волнения. Версий, что же там было на самом деле великое множество, и тренер рассказал нам большинство из них, так что я, сложив их общие признаки, получил ещё одну. Во славу своей богини ночные пони, которые в то время были совсем не те, что сейчас, решили принести дневных в жертву. Дневным это очень не понравилось, да и сами фестралы далеко не все согласились с такой политикой. А все-то на нервах, плюс почти у каждого подготовка и оружие есть. Обычное недовольство быстро перешло в резню, город, хоть и каменный, запылал одним большим пожаром, а портал в город – разрушен.

Зачем – основных версий две. Первая — не впустить войска Селестии. Город был действительно очень высоко, на своих двоих не долетишь. Вторая – не выпустить тамошнее вкусившее крови быдло. Но, несмотря на это, выжившие город всё-таки покинули и влились в существовавшие и в те времена общины в других городах.

В замке Сестёр скучно тоже не было. Личное охранение Луны состояло из самых преданных ей пони. Научить махать копытами можно любого, а вот насильно любить принцессу до фанатизма не заставить. Никто не покинул позиции. Когда подошли войска генерала Файрфлай, они дали бой. Вообще, по исторической классификации это вернее было бы назвать битвой – самое интересное продолжалось почти неделю. Потом им на подмогу пришла единственная оставшаяся принцесса, что-то сделала и всё закончилось. Что именно – неизвестно. Версий, как обычно, много — начиная от мирного урегулирования, заканчивая испепелением всех, что там был. Суть от этого не меняется – битва за замок Сестёр была завершена победой Селестии.

Есть мнение, что это оказалась Пиррова победа – число погибших гвардейцев Селестии, по одной из версий, было в десятки раз больше, чем личного охранения Луны. Споры, каково было реально соотношение сил сторон, ведутся до сих пор. Те, кто принимают сторону Луны, говорят, что обороняющихся было около тысячи, атакующих – около пятидесяти тысяч. Принимающие сторону Солнца – что силы различались лишь ненамного. Как рассказал нам тренер, атакующих было около тридцати тысяч, а защищающихся – сто. И не тысяч, а пони. Насколько же они были хорошо подготовлены, чтобы задержать такую армаду хотя бы на минуту, оставалось только гадать.

Но на этом всё не закончилось. Выжившие при резне в Люфтштадте не могли вечно держать языки за зубами, и потихоньку за кружкой-другой рассказывали окружающим о произошедшем. Ну и в ночь на тридцать первое октября того же года по всей Эквестрии прокатились стихийные анти-фестральи волнения. С применением вил, факелов и прочей атрибутики подобных народных гуляний. Ночным пони это не шибко понравилось, поэтому они ушли в леса и ответили террором. Та зима оказалась самой суровой со дня объединения племён. Особо холодно не было, но по ночам постоянно горели склады и дома. Некогда храбро развешивающие фестралов на просушку пони сжались в комок от страха и покатились на поклон к принцессе.

Та, немного отойдя от потери, приложила заслуживающие похвалы усилия и смогла примирить народы. В честь восстановления мира внутри страны был устроен праздник, аккурат в первый день летнего солнцестояния с изгнания Луны. Команды дневных и ночных пегасов сошлись в схватке показательных выступлений, и первые победили, хоть и с небольшим отрывом. Селестия, натурально обалдев от такого зрелища, нарекла их «Вондерболтами» и сделала элитной пилотажной группой.

Получается, что Ночь Кошмаров это некая дань памяти началу герильи фестралов. А в школе говорили, что это проекция какого-то до-эквестрийского языческого праздника.

Заодно тренер обучил нас одной интересной технике – что-то вроде перехода в дым. Как он говорил, этот секрет передаётся уже тысячу лет из поколения в поколение, и мы должны будет сделать то же самое. А я-то надеялся, что без особого пафоса обойдётся. Хотя бы тренер не был самым последним-распоследним носителем этой техники, за которым гонится какой-нибудь злодей, что бы её забрать и захватить благодаря неё мир. Штука эта оказалась полезной, разве что я не смог придумать её практического применения вне боевых искусств, кроме, например, спасения головы от падающей с верхней полки банки. Я же, в конце концов, военным становиться не собираюсь.

Когда меня просили из школы, я выдвинул ультиматум – Найт отправится со мной. Так как законных оснований исключить нас нет, им пришлось согласиться. Уж не знаю, как они её разрекламировали, и станут ли с ними после этого работать – ну не любят ночных пони в Эквестрии. Самым трудным было собрать вещи. Одежду можно было не брать вообще – форму, если такая есть, выдадут, а в повседневной жизни пони ничего не носят. Зимой в Кантерлоте, как говорили, не холодно – зимняя шерсть нормально справится. Так что я взял с собой только деньги, документы, тетрадь с расчётами и чертежи основных деталей общих планов, которыми я особо дорожил. Взять всю документацию я не мог – она занимала целую комнату. После того, как это раскрылось, я перестал скрываться и теперь храню её уже открыто. Мне было очень неуютно оставлять плоды нескольких лет труда, но ничего не поделаешь.

Мне вроде как обещали стипендию за блестяще написанные государственные экзамены, так что уже вполне мог «слезть с шеи матери». Многие бывшие одноклассники надо мной за это посмеивались, а я недоумевал, что же в этом плохого. Всё равно матери ту кучу денег, что она получает, девать особо некуда.

Денежная система в Эквестрии была мне очень непривычна – не было бумажных денег, только твёрдая валюта и чековые книжки. Старшей была монета в сто бит – в ней было два грамма чистого золота, за ней, с одним, на пятьдесят. Дальше – на десять, содержащая двести миллиграмм. В монетах на пять, один, половину и четверть золота не было – сплав серебра, никеля и примесей в различном соотношении. Когда я человеком смотрел мультфильм, я приметил одну вещь, которая въелась мне в голову, и я помню её до сих пор. Было показано, что драгоценные камни появляются у земли крупными гроздьями и, к тому же, сразу огранёнными. То есть встречаются настолько часто, что пони от нечего делать, кучей нашивают их на одежду. И, не смотря на всё это, драгоценные камни являлись платёжным средством! Как оказалось, это была некая абстракция, вызванная мультяшностью мира, как, например, отсутствие прорисовки внешних половых органов.

С документами же получалось интересно – информация о кьюти марке не является обязательным сведением для зачисления, исключительно эдакий дополнительный балл. Поэтому по отправленным документам мы с Найт были пустобокими. Я что-то когда-то слышал, что за получение метки в учебное время школа получает всякие дополнительные средства. Так что нас приняли с распростёртыми объятиями. Что же, будет им сюрприз.

Перепроектируя вертолёт под новые возможности этого мира, я внезапно обнаружил, что не могу провести некоторые расчёты. Калькуляторов не существовало, только ЭВМы, которые были очень дорогими и, в основном, гордостью всяких научно-исследовательских институтов, а логарифмическая линейка не давала необходимой точности. Мне оставалось надеяться, что единорогам доступно какое-нибудь счётное заклинание – тогда Твайлайт сможет мне помочь. Если я ещё помню тот мультфильм, у неё были некоторые проблемы с общением, но, думаю, исключительно научно-деловые отношения помогут с этим справиться.

До столицы мы решили ехать на поезде – всё равно торопиться некуда. Кантерлот был таким, как я и запомнил. Только теперь сверху вниз на всяких снобов смотрел уже я – смог выдаться ростом. Встретил город нас мелким противным дождём, так что пришлось накинуть плащ – один из тех немногих предметов одежды, что я взял. Дожди обычно устраиваются по ночам, что бы никому не мешать, но сегодня будет проходить какое-то мероприятие, так что непогоду перенесли на день.

Школа была из разряда элитных. Не знаю почему – может потому что находилась в старом красивом здании, была в столице или что ещё. По прибытию, сразу во время оформления в общежитии, разразился скандал. И всё из-за грёбаных меток. Комендант не захотела заселять «плохих» пони, думая, что мы сделаем с ним что-нибудь нехорошее. Директор её поддержала и предложила нам убираться, но я, не в силах сдержать ухмылку, напомнил, что мы уже зачислены, школа обязана предоставить общежитие, а законных оснований для отчисления нет. У них обоих был такой вид, что, казалось, они вот-вот лопнут от злости. Думаю, мы подружимся.

На стандартной процедуре медосмотра крови взяли куда больше, чем обычно. Наверно отошлют во все возможные лаборатории делать тест на наркотики. Мне даже жалко администрацию, что такие усилия прикладывают, а не найдут ничего. Обязательными врачами были проктолог, венеролог, андролог, а у Найт, вместо последнего – гинеколог. Пони не носят одежду и частенько сидят голой жопой на довольно грязных поверхностях, поэтому велик рис подхватить какую-нибудь инфекцию.

Общежитие было общим, но гораздо более общим, чем я помнил из прошлой жизни. Кобылок и жеребцов по их желанию могли замелить вместе, хоть обычно они сами это не слишком хотели. Похоже, расчёт был на то, что если никто не умудрился залететь до этого возраста, то уже умеют думать. Поначалу, из-за небольшого инцидента при знакомстве, нас хотели заселить в какую-то грязную кладовку, но я с улыбкой указал на те пункты договора, в которых говорилось о состоянии комнаты и её наполнении. И намекнул заодно, что согласно тому же договору мы будем обязаны держать комнату в том же состоянии, что и получили, то есть первая же проверка, коих здесь немало, закономерно удивиться и будет задавать ненужные вопросы.

Население здесь состояло, в основном, из единорогов. Я, в общем-то, не удивился – считается, что роль земных пони – физический труд, пегасов – то же самое, плюс дополнительные возможности из-за крыльев, типа управления погодой. За рогоголовыми же — элита и белые воротнички, хоть и бывали исключения. Конечно, здесь были представители всех рас, но единорогов больше всего. Кобылок, как обычно и бывает, большинство. На меня внимание обратили сразу, сказывается физическая подготовка – многие жеребцы были довольно субтильного телосложения.

Самое главное – в школе была своя столовая, обеспечивающее хорошее трёхразовое питание. Пусть многие были слишком пафосными и богатыми, чтобы есть там, и ходили в рестораны. Я-то не жаловался, пусть готовить я так и не научусь. Однажды на завтрак дали маленький бутерброд, намазанный радугой. Мне это есть как-то не захотелось – я ещё помню, из чего её делают, и прожил бы я после такого секунды четыре. Например — в жёлтый цвет входят цианиды, а в красный – лигроин. Но все вокруг жевали за обе щеки и пытались просить добавки, так что я рискнул. Странно, я жив. Даже вкусно – напоминает яблочное варенье. Этот мир не перестаёт меня удивлять, хоть сколько в нём прожил. Как оказалось это какая-то полумагическая субстанция, называющееся «вольт-яблочный джем». Делают его только в одном месте в Эквестрии и он очень дорогой. Даже не знаю, что же мы такого успели натворить, что нас так балуют.

В ночь на второе сентября произошёл неприятный инцидент. Школа эта из разряда элитных, то есть в ней есть многовековые неформальные традиции и прочая муть. А так как они в уставе не прописаны, так что я хотел смело положить на них, но они пришли за мной сами. Ночью, когда я ещё не спал, вошли несколько кобылок при поддержке одного жеребца и потребовали идти с ними на какое-то посвящение. Уж не знаю, что надо было делать – окунуться головой в унитаз или покрыть всех пришедших кобыл, да и не узнаю – я послал их нахер прямо с того момента, как они без стука открыли дверь. Им это не понравилось, и они попытались повязать меня телекинезом. Тут-то я и применил ту классную технику, которой фестралы обучили. Я чётко знал, что делаю – те, кто успел зайти в комнату, получили по рогам и мордам, остальных только шугнул, но им и этого хватило. Бросив своих на растерзание пегасу-психопату, они сразу ретировались. Раненых я выкинул за дверь и со спокойной душой отправился спать. Найт же так и не проснулась.

Наутро с директором произошёл разговор, на котором присутствовали ночные гости. Я не фестрал и в темноте не смог различить оттенки шерсти и хвостов, но зато теперь у всех был очень яркий объединяющий их признак – чёткий отпечаток подковы на лице. Меня ни в чём не обвиняли, просто намекали, что я поступил плохо. Я же, решив закончить побыстрее – у меня есть дела поинтересней, в лоб сказал им, что аренда по местным законам является условной формой частной собственности, и я их мог даже убить, учитывая, что они попытались применить ко мне силу. Их глаза, особенно директрисы, я запомню надолго – такого ужаса я не видел даже у участников Клаудсдейльской авиакатастрофы, а у неё самой – ещё и жуткое сожаление, что повелась на пустобокого отличника. Этот мир же основан на США, где правило «мой дом – моя крепость» охраняется законом очень хорошо.

Уроки пока, можно сказать, не начались – только знакомились, но, вроде будет как раз то, что нужно. На чётвёртый день в Кантерлоте и третий – учёбы, Найт полетела в местное фестралье гетто познакомиться, а я отправился на встречу с Твайлайт. С собой я взял полные седельные сумки тетрадей с расчётами и тубусы с чертежами – пора бы просветить её в то, что я делаю.

Впервые за столько лет увидев эту фиолетовую единорожку, я натурально на неё засмотрелся. Немного нездоровая худоба смотрелась очень даже ничего – наверно за учёбой забывает поесть. Мне-то уже поднадоело нормальное и спортивное телосложение. Когда я приземлился рядом с ней, она меня сначала не узнала. Ситуацию спасла только приметная белая полоска в моей гриве. Пока мы рассаживались в неплохом кафе, мне казалось, что конструктивной беседы не получится – она видела во мне, в первую очередь представителя другого пола, а не партнёра по исследованию. Да и вела она себя так, как будто ещё не знала жеребца. Похоже, за учёбой совсем жить забывает.

Эта проблема как будто испарилась, как только я показал её необходимые расчёты. Перерешено было всё за пару часов – даже на писанину ушло больше времени, чем на счёт. Когда же я решил обсудить с ней проект в целом, возникла непредвиденная ситуация. Начав слушать мои суждения по техномагии, она не смогла сдержать улыбки, а уж когда я показал ей наброски, натурально рассмеялась. Я справедливо недоумевал, пока она меня не просветила.

Вот что значит не единорог, пытающийся заниматься магией. Она по многим свойствам очень похожа на электричество – например, создаёт вокруг себя некий аналог электромагнитного поля. Чем дольше должно действовать зачарование, тем больше и сильнее это поле. А так как зачарования могут перекрывать или нарушать работу друг друга, мой вертолёт получился бы одной большой нестабильной плохо функционирующей хренью. Да и сами зачарования часто сбоили, что, для меня, исключает их применение в таких сложных механизмах. Так что расчёты я проводил зря – освободившееся место придётся потратить на изоляцию. Или наоборот, проводил не те расчёты – некоторые узлы и агрегаты, как мне подсказала Твайлайт, действительно стоило было усовершенствовать магией. Только она не знает как, так как не понимает, что это вообще за устройство.

Ну я и рассказал. На её мордочке читалось удивление, когда я описывал изделие, задумчивость, когда озвучивал размеры – они просто были в малоприменяемой здесь метрической системе измерения, и шок, когда рассказывал возможности применения. Твайлайт сказала, что я гений – полсотни таких штук очень здорово облегчила бы жизнь. Начиная от строительства и пассажироперевозок, заканчивая спасательными операциями. Мне это, конечно, очень польстило, но особого значения я не придал. Возможности возможностями, а заправлять придётся воздухом – нефтеперерабатывающая промышленность не справится с нагрузкой. На одну заправку вертолёта понадобиться столько же топлива, сколько производит обычный эквестрийский завод за месяц. Плюс далеко не везде есть возможности поддержки строгих стандартов качества и характеристик. А делать вертолёты сейчас вообще не смогут – нет необходимых композитов, никель-литиевых сплавов и титанов. Хотя, может быть, единороги всё наколдуют, но я в это особо не верю. В шутку я предложил Твайлайт сказать её учительнице, принцессе Селестии, что вместо бесконечных праздников лучше бы металлургию и химическую промышленность развивали. Уже когда мы расстались, я понял, что, кажется, это я сказал зря…

Как и в любой школе, особенно пафосно-элитной, быстро сформировалась иерархия. Я по своему обыкновению этот момент пропустил. Всего в классе было тридцать четыре пони, которые объединились в три группы вокруг самых богатых и понтовых. Мы с Найт такими не были, и стелиться под них не желали, а отсутствие принадлежности к какой-то тусовке автоматически скидывало в самый низ. Привычным мне мордобоем в этот раз делу помочь не удастся – обрабатываемый объект может не понять, откуда же ветер дует, если действовать тихо, а если буду работать в открытую, то рискую попасть под уголовную статью. Придётся думать головой.

Способ перекроить школьную иерархию под себя вскрылся в ходе учебного процесса. Программа была действительно сложной, хоть моя фора пока что могла выручать. Многие из тех, кто раньше были отличниками, скатились на тройки, я же смог удержаться. Это смогло обратить на меня внимание. Конечно, по началу просьбы помочь были приказами «сделай за меня», но у одноклассников не было методов воздействия на меня. Я в таких случаях слал нахер вне зависимости от пола и социального положения. И Найт строго наказал делать так же.

Вид рвущегося шаблона я полюбил её в прошлой жизни. Какой-то пернатый ублюдок отказывает! Привыкли, бедные, что всё вокруг них, больно же им будет с жизнью сталкиваться. Прихвостни старших кобыл и особо «золотомолодёжных» жеребцов не обладали такими принципами, поэтому спокойно и, главное, вежливо обращались ко мне. В первый раз я накололся и случайно сделал тем, кому не желал, потом уже выработал систему. Задания, в основном, были индивидуальными, поэтому я просто запоминал, что кому дали. Вообще, поведение особо выпендривающихся было вызвано всего двумя вполне нормальными вещами. У жеребцов – инстинкты альфа-самцов, у кобыл – самый обычный недотрах. У некоторых из них, например, нежелание жеребости переросло в фобию. Но, всё-таки, большинство просто не хотели пускать на себя всякую чернь, считая, в это же время, однополые отношения чем-то зазорным. А половое влечение-то никуда не девается.

Как говориться, если хочешь узнать пони – поживи с ним. Найт оказалась не слишком склонной к уборке, я же наоборот, поддерживал чуть ли ни стерильность. И ещё храпит. Приходилось постоянно пинать её, иногда буквально. Также у нас был разный распорядок дня. Я за все годы жизни, как начал проектирование, жил по нетипичному расписанию. Уроки я делал ещё в школе, так что три часа после них, до тренировки, я спал. Потом три лишних часа после отбоя работал с чертежами. Это аукнулось и сейчас – вертолёт закончен, а спать не могу. Начал изучать музыкальную грамоту и сольфеджио от нечего делать.

Через пару месяцев после первой встречи с Твайлайт, в школу зашла пара гвардейцев, меня искали. Я уж испугался, что… даже не знаю, за что, но испугался. Они просто передали письмо с гербовой печатью королевского дома. Все, конечно, без званий и предрассудков бросились узнавать, что же это и были посланы нахер – это не их дело. Даже Найт не знает всей картины. Суть письма — принцесса Селестия приглашает на встречу, просит взять с собой материалы по вертолёту. С одной стороны – не явиться к хозяину этой страны – невежливо, если не глупо. С другой, как я помню аж с прошлой жизни, по мультфильму, когда молодой пони имеет дело с принцессой, он оказывается в смертельно опасных ситуациях. Лишь неслабая удача помогает выбраться из них живым.

Скрипя сердцем, я всё-таки пошёл. Была только Селестия, Твайлайт и какая-то фиолетовая ящерица, ростом ей по плечо. Говорил в основном я. Сначала объяснил основы и возможности, потом перешёл к проблемам. Если первое заняло минут десять, что второе – больше часа. Лицо принцессы, как и подобает, оставалось без изменений, когда я что есть силы поносил на нефтепереработку, которая вряд ли и один-то вертолёт в полной мере сможет топливом обеспечить. Потом – металлургию, химическую промышленность и всех остальных, чьё слабое развитие не позволит относительно быстро развернуть серийное производство. Но потом добавил, что считаю нерентабельным подтягивать столько областей промышленности ради всего одного вида изделий.

На суд я представил две модификации – грузовую и пассажирскую. Вторая отличалась от аналогичной в прошлом мире. Я немного перепроектировал, ведь пони занимают немного меньше места, чем люди, например из-за гнущихся в другую сторону задних ног, поэтому некими неудобствами теперь можно было запихать в два раза больше пассажиров – сто сорок восемь. Хоть при полевой переделке в санитарный вариант можно будет запихать столько же, сколько и в прошлой жизни. Грузовая модификация была той же пассажирской, разве что с куда худшей шумоизоляцией, без сидений и сортиров. Дополнительная кабина крановщика была только набросками – забыл, к сожалению, что там должно быть. На вопрос, как же мне в одиночку удалось сделать то, над чем годами работает целое конструкторское бюро, я отшучивался, что мне это пришло во сне, как Менделееву его таблица. Принцесса шутку оценила, но вряд ли поверила.

Одной из немногих реакций принцессы за всё время беседы было удивление, что планируемая сфера применения – ПАНХ, а не игрушка для богачей, и что аппарат должен будет функционировать без применения магии вообще. За время прошлых встреч с Твайлайт, наслушавшись от неё про минусы зачарования, я уже с толикой презрения относился к этому виду магии. Селестия предложила отправить проект на доработку, но я ушёл в отказ, особенно – на счёт винта. Потому что первая авиакатастрофа с участием вертолёта произошла из-за него. Но, в принципе, я был согласен на модификацию вспомогательных систем.

В резервуарном парке не оказалось подготовленного топлива, а владелец воздушного судна аж на гавно изошёл, что вылетать надо срочно. Под его ответственность служба ГСМ залила то, что было. А топливо было плохо отстоянное. Пилот, зная об этом, попытался повозникать, но на него сильно надавили. Все, кто был к этому причастен, даже учитывая, что на них ответственности не лежит, надеялись, что пронесёт. Не пронесло. На высоте около тысячи метров заглохли оба двигателя, и вертолёт камнем рухнул на землю. Зачарование винта позволяет уменьшить его размеры, но вертолет не сможет войти в режим авторотации. Следствие обнаружило воду в расходном баке и именно её признали главным виновником. В тот раз погибли шестеро.

Главное – сама Селестия выразила заинтересованность моим проектом и, в частности, ПАНХом. Например, оползни, извержения вулканов, цунами, землетрясения и прочие природные явления хоть редко, но случаются. И бригады местного МЧС не могут добраться до пострадавших достаточно быстро и эвакуировать их. На то, что бы утащить одного взрослого пони нужно два пегаса, которые имеют неприятное свойство от такого быстро уставать. Поэтому после природных катастроф пострадавшие мрут в полевых госпиталях как мухи. Так же практически невозможно перевозить тяжёлых больных из глубинки в центр. И, напоследок, застоялось развитие крайнего севера и прочих районов с неблагоприятными природными условиями из-за трудностей снабжения. Пегасы, конечно, могут натаскать продуктов, но для этого им приходится заниматься только этим. Всё тяжёлое, например промышленное оборудование, приходится тащить на себе в разобранном состоянии или волоком по земле. Кажется, я нашёл панацею от большинства этих проблем.

Получается, в Сталлионград документацию может отправить не какой-то хрен из Клаудсдейла с меткой плохого парня, а королевский двор. Это резко увеличивало шансы на реализацию, что мне только в плюс пойдёт – я, как главный конструктор и куча разных пони в одном лице получу большую кучу денег за это. Я уж замечтался, представляя, как благодарные пони машут вслед огромной винтокрылой машине, только что потушившей им пожар, подкинувшей какую-нибудь тяжеленную штуку или снявшей котёнка с дерева. С небес на землю спустил только вопрос принцессы о недостатках. Кроме чудовищного, по сравнению с любым другим воздушным судном, расхода топлива я без задней мысли сказал, что неохотно опускается даже при полностью опущенной ручке шаг-газ и плохо себя ведёт в режиме авторотации. А потом понял, какой же я идиот – последние два на стадии проектирования выявить невозможно. Но, вроде, Селестия ничего не заподозрила.

Пусть даже всё пойдёт удачно, работы будет очень много. Надо будет подтягивать промышленность, и организовать подготовку кадров для обслуживания и пилотирования. Но это уже не мои проблемы – я заинтересованных нашёл. Теперь солью им всю документацию и пусть сами с ней мучаются.

В фестральем гетто нас приняли очень тепло – видно, идёт отток населения, а новых лиц нет. Мастер ближнего боя был похуже, чем в Клаудсдейле, но новому научить смог. Группа там была побольше – дома-то нас всего двое было. Когда в школе узнали о нашем с Найт милом увлечении, разразился скандал. Я сначала закономерно удивился, чего это они на меня наезжают. Да так и не понял. Наверно я подрывают элитность школы, бывая в таких районах. Но, опять же, законных оснований для того, чтобы мне это запретить, нет.

Хоть администрация исходила гавном и постоянно записывала все мои «выходки», учителя ко мне относились хорошо. Наверно из-за хороших успеваемости и понимании предметов. Если бы не метка меня бы в пример остальным ставили. Учиться было сложно, но интересно — учителям моё отношение очень нравилось.

Поначалу я считал, что в обычных школах даны сокращённые таблицы Менделеева, но в усиленных были такие же. Заканчивалась она на уране – получается, что явление радиоактивности уже открыто. Однако, полистав медицинские атласы в книжном магазине, я не нашёл лучевой болезни. Значит до атомной энергетики ещё далеко. За ядерное оружие я не беспокоился – пони слишком миролюбивые, чтобы до такого додуматься. Настолько миролюбивые, что буквально выкидывают из общества тех, что хотя бы теоретически может применять насилие в здравом уме. Как я, например.

Отношения в классе шли вне привычных шаблонов — расстановка сил, с моей подачи, стабильностью не отличалась. Я развлекался роспуском слухов и подставами, благодаря чему состав неформальных групп постоянно менялся. Заводилам это очень не нравилось, но сделать они ничего не могли – если они усиливали давление, то распад группы проходил быстрее, а без общества пони очень плохо.

Я-то это понял довольно поздно. Разум никак не хотел смириться с полигамными требованиями тела. Например, Найт уже задолбала предложениями отношений на троих-четверых-десятерых. Ей, конечно, очень льстило, что я весь в её распоряжении, но её инстинкты подсказывали, что это ненормально. Думаю, если так пойдёт и дальше, то неудовлетворённые кобылы меня в одну ночь свяжут и изнасилуют.

За разнополой неуставщиной следили строго, но на нас с Найт по этой теме внимания почти не обращали – жеребость достаточное основание для исключения из-за невозможности дальнейшей учёбы. Думали, наверно, что хоть один из нас совсем скоро их покинет. Я лишних иллюзий не питал и на то, что благословение принцессы Луны обойдёт нас стороной, не надеялся. У нас эта проблема как-то разрешилась сама собой, но вот школе в целом так не повезло.

Мне эта ситуация показалась довольно обыденной. Кобылка-красавица-отличница, гордость школы и всякое такое. На уроке стало плохо, побледнела сквозь шерсть, попросилась выйти. Хоть кое-как прикрывалась хвостом, я приметил кровь на задних ногах. Далеко не ушла – грохнулась на лестнице и раскроила себе череп. Тут бы, для меня, и конец истории, если бы результаты вскрытия куда-нибудь потерялись.

Как оказалось, она была жеребой на ранних сроках. В заключении, сокращённую форму которого оглашали на похоронах, было много сложных слов, из которых я запомнил только внематочную беременность и что за пару месяцев до этого, то есть в начале учебного года, был сделан неквалифицированный аборт. Как потом рассказали менее высокопарными словами, внутриматочная среда, неслабо повреждённая абортом, плоду не понравилась, он начал развиваться в где-то рядом, и, когда немного подрос, порвал её нахрен. Началось какое-то кровотечение, от чего она не устояла на ногах. А дальше близкое знакомство с мраморными ступенями и смерть. Пусть меня теперь считают совсем уже конченым, я не смог не улыбнуться от ироничности ситуации – та кобылка умерла буквально за секунду до падения от кровоизлияния в мозг.

Меня это задело по уже привычной схеме: «трудный подросток – что-то случилось рядом с ним – он виноват». Сначала пытались повесить статью «непреднамеренное убийство». Типа это я её дважды обрюхатил, а в первый раз ещё и аборт делать заставил, и, самое главное, знал о её проблемах по женской части, то есть что первые роды стали бы для неё и последними. Ставку делали на то, что в одном классе учимся, где все про всех всё знают. Одноклассники не смогли понять, что станет с их успеваемостью, и дружно указали на меня, путаясь в показаниях и выдумывая каждый раз что-нибудь новое. Нестыковки, например то, что я живу совсем с другой кобылой, следователи списали на горечь потери. Опять под следствие. А там раскрылось, за что я в прошлый раз в такой же комнате сидел, и понеслось… но, хотя бы, адвоката сразу дали. На косые взгляды мне уже лет пять как насрать, но вот попытки мести обезумевших от горя родителей и расстроенных друзей быстро надоели. Ситуацию разрешило только маго-генетическое исследование плода, исключившее моё отцовство.

Теперь я доводил администрацию до белого каления одним только своим видом. Авторитет школы был подорван не столько ситуацией с безвременной кончиной ученицы в учебное время, сколько тридцатью двумя школьниками, одновременно оказавшимися под следствием за дачу заведомо ложных показаний. Увы, никого так и не посадили. Все ведь такие хорошие, правильные и, главное, богатые. Так что пожурили, припугнули, и дело затихло. Может быть, даже личные дела не запятнали.

Пару встреч с Твайлайт я из-за этого инцидента пропустил, а дела у нас были серьёзные – Селестия доверила ей подготовить документацию для передачи материалов по вертолёту. Единорожка даже привлекла своего брата, заместителя главы охраны дворца, найти меня. Справился он быстро, пусть после этого у него был серьёзный разговор с сестрой, какие же дела у неё с такими плохими пони, как я.

Самым интересным в нём мне показалось его имя. Его звали Шайнинг Армор, но, не смотря на это, Твайлайт он приходился родным братом. Я сначала думал, что они от разных матерей или отцов, но нет. Потом решил, что у таких древних семей, как их, есть какая-нибудь функция, от которой при рождении ребёнка берут ту производную, под порядковым номером которой он идёт. Строят график, где по одной из осей – алфавит, выбирают буквы соответствующие экстремумам, и составляют из них имя. Сам Шайнинг от таких сложных слов, как и подобает Эквестрийским военным, впал в ступор. Твайлайт же сразу начала просвещать. Оказалось, всё проще – матери при рождении ребёнка просто приходит его имя. Я закономерно удивился – очень уж странное совпадение, что имя её брата связано с сиянием и защитным военным снаряжением, а на метке изображён щит со схематично показанными бликами. Потом обратил внимание на Твайлайт Спаркл, кьюти маркой которой были несколько звёзд. А потом на себя – зовут Йоахим, на метке – поломанный меч. Кажется, я ещё более не такой, как все, чем считал раньше.

Шайнинг всё время смотрел на меня волком и чуть ли не рычал, если я делал какое-либо движение в сторону её сестры. Я попытался выяснить, чем же вызвано такое отношение. Результат неудовлетворителен – он так делает, потому что его так научили в академии. Тогда я попытался выяснить, чему же именно его учили. Он довольно грубо поинтересовался, зачем мне эти сведения. Я решил не ссориться – на Твайлат он всё-таки имеет влияние. Конструктивной встречи в тот раз не получилось – если бы я упомянул какие-либо документы или чертежи, Шайнинг начал бы лезть в это дело. Напоследок я предложил Твайлайт попробовать выяснить у Селестии об этом деле с кьюти марками, раз уж она довольно близка с ней. Её брат на прощание посмотрел на меня, как бы говоря «я тебя запомнил», я же ему ответил своим любимым взглядом «иди на хуй» и улетел.

Домой на зимние каникулы я ехал с табелем, в который впервые за несколько лет затесалось несколько четвёрок. Как по секрету сказали учителя, им чуть ли не приказали занижать мне оценки. Мне как-то обидно не было – такова цена за столь тёплое отношение администрации ко мне и меня к их обязанностям. Но мать и так была рада меня видеть, так что это оказалось незначительным.

По приезду меня ждало письмо от Твайлайт. Как сказала мать, пришло оно почти две недели назад. Похоже, расчёт был на то, что я должен это прочитать вдали от фиолетовой единорожки. Интересно, почему.

В конверте было целых три листа, исписанных разным почерком. Первый я знаю, Твайлайт так пишет. А вот второй я видел в первый раз, хоть и показался он мне знакомым. В конце подпись Селестии. Наверное, я должен был обосаться кипятком от радости, что сама принцесса мне написала, если бы не содержание.

Твайлайт писала, что она заинтересовалась этим вопросом и почти сразу же отправилась спрашивать учительницу. Та, помня меня, этому не слишком удивилась и рассказала ей упрощённую версию. В принципе, что-то подобное я предполагал. Плохих пони надо изолировать от общества, а превентивные меры – необходимое зло. Второй лист в тексте не упоминался и вообще не был как-либо с ним связан. Похоже, его вложили позже.

Вначале Селестия отметила, что я самый необычный из плохих пони, которых она знает. Полистав моё личное дело, она очень удивилась, что я чту законы, даже те, с нарушениями которых связана моя кьюти марка. Высказала сожаление, что я только из-за метки попадал в такие неприятные ситуации и так далее. После этой чепухи она в двух словах рассказала, в чём суть. Ей очень не понравилось поведение пони по отношению к фестралам после изгнания Луны, но она решила, что вышибать клин клином в данном случае – плохая идея. Постепенно, строгими законами и управлением общественным сознанием, принцесса вытравила то, что посчитала лишним. Финальным штрихом стал тот приказ в школах, о метках, пресекающий зло ещё в зародыше. Таким образом, я попал под раздачу одним своим существованием. Грехи, блин, отцов. В конце её белозадое величество попросила меня после окончания передачи документации больше никогда не иметь дел с Твайлайт и не забыть подписать ПОНку – третий лист. Кажется, настроение на День Согревающего Очага испорчено.

В письме от принцессы было пояснение, зачем последнее. Как я и предполагал, никто не захочет летать на вертолёте, который проектировал такой, как я. Вроде как должен был привыкнуть к этому, а нет – всё равно обидно.

В предпраздничный день я в довольно подавленном настроении листал папку чертежей автомата Калашникова. Пришлось немного переделать – убрать предохранительную скобу спускового крючка и удлинить его. Стрелять в движении не получится – всё четыре ноги используются для этого, а в крыльях не удержать. Я планировал прожить жизнь так, как хочу я, но оказалось, что я должен прожить так, как требует общество – в тюрьме или психушке. А мне-то совсем этого не хочется. За вертолёт я получил кучу бит на счёт и будут немного отчислять за каждый экземпляр. На эти деньги я могу купить завод и организовать на нём производство автоматов. Потом – собрать компанию законченных отморозков и устроить бойню. В голову сразу пришёл бодренький мотив: «It's got to be my destiny, and it's what my cutie mark is telling me». Интересно, а бессмертие аликорнов абсолютное или только биологическое? Вот выпадет возможность проверить. Ещё нужны доспехи из стали марок «А-М» с основным свойством выше десяти и поддоспешники из маго-изоляционного материала. С непроницаемым для магии снаряжением против тупленных копий парадно-показательных подразделений мы сможем наделать много чего. Я не смог сдержать улыбки, представив Кантерлот в огне.

Что-то бесшумно подошло сзади и нежно обхватило кожистыми крыльями. Похоже, Найт незаметно зашла через окно. Почувствовав, как бьётся её сердце, я понял, ради чего стоит прожить эту грёбаную пони-жизнь до конца. Общество не примет меня, да и насрать – у меня есть всё, что нужно: мечта, куча денег, эта серо-фиолетовая кобылка.

Праздник, всё-таки, удался, пусть и праздновать пришлось с не слишком тёплой компанией Вондерболтов. Это в небе действуют как единый механизм, а в быту они за любую мелочь готовы друг другу в глотки вцепиться. Скандалы, интриги, расследования, подставы и прочая муть, из-за которой состав часто меняется — их повседневная жизнь. Взрослые после торжественного обеда начали пошатываться, а некоторые уже спали лицами в салатах. Я же решил прожить безалкогольно как можно дольше. Но увы, последствия употребления спиртных напитков стороной меня не обошли, и подвыпившие свободные кобылы, в том числе и половина главных гостей праздника, начали приставать. Уж не смог запомнить с кем и как – темно было, но проснулся я в обнимку не с кем-нибудь, а с новым капитаном команды. Кажется, Спитфайр её зовут. Проснувшись, она с намёком сказала, что сейчас идёт работа по организации их собственной лётной академии и я вполне могу поступить без конкурса. Я туманно ответил, что подумаю.

Матери, конечно, за это было очень стыдно. Как я смог вычленить с оправданий, в жалобах на меня из школы иногда упоминалось, что я бываю только с одной кобылкой. Вот она и подумала, что я стал «заднеприводным», а Найт всего лишь прикрытие, и решила меня немножко исправить. Я на это посмеялся и сказал, что я совсем не в обиде. И как на такое-то обижаться можно?..

После праздника я задал матери один вопрос. Он меня, в принципе, никогда не интересовал, но не спросить, особенно после такого, было бы как-то невежливо — кто же всё-таки мой отец. Я что-то подобное предполагал, но реальность застигла меня врасплох. Оказывается, мать стерильна с рождения. Поэтому она никогда не задумывалась вопросом контрацепции и жила очень активной половой жизнью. В той кровати, где я иногда спал вместе с ней маленьким жеребёнком, побывали пара составов Вондерболтов и почти весь обслуживающий их персонал. Но потом на неё снизошло благословение принцессы Луны, и появился я. В день моего зачатия проходило крупное приватное мероприятие, и мать была вместе с командой. Так что моим отцом может быть как Вондерболт, так и кто-то из их прислуги или какой-нибудь богач. Но мне как-то похер.

Незадолго до отъезда я задал ещё один серьезный вопрос, который мучил меня со знакомства с Шайнингом – откуда же всё-таки моё имя. Оказалось, в отличие от других рожениц, моё имя матери не пришло, поэтому она взяла первое что попалось во взятой почитать у соседки по палате книге по истории медицины. Где-то с тысячу лет назад жил некий Йоахим, фамилия которого не сохранилась, который вместе с фестралом по имени Эрнст Менгеле заложили основы трансплантологии. Я, услышав фамилию ночного пони, не смог скрыть удивления. Матери, которая это заметила, я без зазрений совести соврал, что получилось очень иронично – «Menge» с языка фестралов можно перевести как «сумма».

Нельзя сказать, что в школе меня были рады видеть, когда я вернулся, но с этим уже ничего не поделаешь. Второе полугодия пролетело как-то скомкано, даже ничего особенного не случилось. Администрация пытается меня сжить, одноклассники – ненавидят, но без меня не могут, а Найт готова пойти за мной хоть на край света даже без двести двадцать седьмого. Разве что тренировки помогают верить, что я не попал во временную петлю – насколько одинаковыми казались дни.

Жаль, что так с Твайлайт получилось. Конечно, мы иногда пересекались на улице или в книжных магазинах, но дальше пары стандартных реплик общение не заходило. Когда я спрашивал, как дела с вертолётом, она старалась как можно скорее сменить эту тему. Даже не знаю, с чем это может быть связано.

С музыкой дела не заладились – природа не одарила это тело музыкальным слухом, а сольфеджио особо помочь не смогло. Немногое, что получилось, это всякие не слишком приличные песенки и «Полёт валькирий» из оперы «Валькирия» цикла опер «Кольцо Нибелунгов» Рихарда Вагнера. Думал восстановить весь цикл, но, учитывая, что я над семиминутной композицией работал почти полгода, на двадцать девять часов цикла ушла бы вся жизнь. Я снова взялся за вертолёт.

В этот раз под раздачу попал Ми-2. Оценив воодушевлённость Селестии к использованию вертолётов в хозяйстве, я уже не сомневался в успехе проекта. Получится, так сказать, Ми-26-мини, который можно будет применять там, где «большой брат» нерентабелен. Эдакая маршрутка против двухэтажного автобуса с гармошкой. Теперь мне помогала Найт, так что работа пошла бодрее, пусть и первую неделю чертежи в её исполнении приходилось безжалостно выбрасывать. Многие узлы и агрегаты я решил заимствовать с прошлого проекта, немного их модернизировав. Я успел много чего забыть, так что опыт предыдущего проектирования очень пригодился.

Полугодие я закончил с одними «отлично». От такой новости директриса слегла в психушку с каким-то сложным диагнозом, что в переводе с медицинского можно окрестить «перегорела от злости». Случилось это, потому что в школу, из-за инцидента с погибшей ученицей, стали частенько захаживать всякие инспекции. Кроме непосредственных проверки соблюдений всяких норм они посматривали, справедливо ли ставятся оценки. И в один прекрасный день обнаружили мою контрольную без единой помарки и оценкой «С». После этого учителя спросили, как же так, и им по секрету всему свету рассказали обо мне. После небольшого скандала и перепроверки всех работ, оценки были исправлены на справедливые. А мне как-то похер – приёмная комиссия ведь будет смотреть на оценки государственных и вступительных экзаменов. Главное, что без двоек, дабы не исключили.

Директора сменили, и я смог подружиться с новой. На вопрос о метке я полукавил, что это пацифистская метка – типа уничтожаю оружие. Не знаю, поверила она или нет, но я наконец-то смог почувствовать, каково это быть почитаемым даже администрацией отличником. В начале последнего учебного года мне торжественно объявили, что будут тянуть на медаль. Я планировал отказаться, но мне сказали – либо медалист, либо возвращаешься к прежней жизни. Пришлось согласиться.

На второй проект ушло почти полтора года. Намного меньше чем в прошлый раз – теперь нас было двое и можно было хоть всё лето провести в помещении за кульманом. Больше всего проблем возникло с двигателем – я его почти не помнил. Пришлось даже анонимно переписываться с двигателистами разных конструкторских бюро, прося помощи. Дружелюбные лошадки не отказали, и к концу одиннадцатого класса проект был готов.

Как и в прошлой жизни, последний класс больше всего запомнился безудержными спорами по поводу выпускного и лирическими беседами о дальнейшей жизни. Я в один день понял, что Найт пойдёт за мной куда угодно. Дальше в дело вступит то, о чём очень многие забывают – после школы тоже надо будет учиться, а учёба в меде простотой не отличается. В редких разговорах с одноклассниками часто слышались названия медицинских вузов, но я, зная об их склонностях к обучаемости, только посмеивался.

На выпускной я смог всех удивить. По идее, я должен был нажраться, дебоширить, посылать всех встречных и, по возможности, попытаться изнасиловать одноклассницу или по пьяни ограбить магазин. Как я узнал, специально для меня рядом с местом проведения «случайно» дежурил усиленный взвод полицейского спецназа. Я сделал проще – просто не пошёл. Честно говоря, такого порицания за это со стороны даже малознакомых пони я не ожидал. Такое ощущение, что выпускной это единственное, зачем нужно учиться в школе. Правда, увидев мою метку, все сразу успокаивались и сразу начинали делать вид, что всё нормально.

Принцесса попросила с Твайлайт больше дел не иметь, поэтому на таком же высоком уровне этот вопрос рассматривать не получится. Я сам отправил всю документацию в Сталлионград под псевдонимом. Чтобы меньше писать на чертежах, я выбрал себе короткое «Рок». Не от английского «камень», а от русского синонима к слову «судьба». Кстати, я так и не разобрался, почему говорят по-русски, а имена и названия – на английском. Ну и похер.

По окончанию школы я получил заветный диплом о полном среднем образовании, золотую медаль из нержавеющей стали и распрощался со всеми навсегда. По результатам двух лет, единственное, что я сделал действительно плохого в школе, это однажды стёр со стенда «Отличники учёбы» первое слово и вторую букву во втором. Заодно вручили небольшую субсидию, чтобы в случае чего было на что прожить до университета с его стипендией. С чувством полного удовлетворения я вернулся домой, в Клаудсдейл, откуда разослал копии документов по всем мед вузам страны. Всё получается удачно.