Один шанс на троих
Глава 1
По дороге, узкой и извилистой, пронизывавшей насквозь тёмный лес близ Амстердама, продирался новенький Kubelwagen, очередное чудо немецкого автопрома. В автомобиле, то и дело ударяясь головами о крышу от обилия ям и буераков, ехали трое мужчин в военной форме. Каждую новую яму водитель, молодой человек с прямыми русыми волосами, зачёсанными направо, и безразличными глазами, выражавшими пожалуй только усталость, отмечал тихими ругательствами. Рядом с ним сидел мужчина в абсолютно чёрной форме, которая сидела на нём настолько идеально, будто это была его кожа. Его холодный, немигающий взгляд был сосредоточен не то на дороге, не то на собственных внутренних мыслях. Его волосы были подстрижены достаточно коротко на затылке и висках, а длинные волосы чёлки были уложены назад помадой для волос.
На правой руке его была красная повязка с белым кругом посередине и вписанным в него чёрным крестом.
На заднем сидении, вальяжно раскинувшись, сидел третий пассажир, в такой же простой тёмно-серой форме, что и водитель. Однако взгляд его был живой, а губы то и дело подрагивали от напрашивавшейся улыбки.
-О, господин оберштурмфюрер! Хотите, анекдот расскажу?, — весельчака в серой форме и металлическим крестом на груди «прорвало». –В общем, встречаются как-то фюрер и…
Мужчина в чёрной форме резко развернулся на сидении и правой рукой схватил шутника за расстёгнутый воротник. Смерив его свирепым испепеляющим взглядом и подтянув его вплотную к своему лицу, он прошипел:
-Если я ещё раз услышу что-то подобное, австрийский ты выродок, наша священная война для тебя окончится куда раньше, чем ты можешь себе представить. И застегни воротник, убожество!, — рявкнул офицер.
Улыбка мигом сползла с лица юмориста, и он поспешно застегнул верхнюю пуговицу своей формы.
-Бога ради, Дрешер, — зарычал офицер на водителя, -веди эту чёртову колымагу ровнее!
-Я здесь ни при чём, господин оберштурмфюрер. Эти голландские дороги никуда не годятся…
-Ничего, — заверил его офицер, -скоро их выровняют наши танки! Операция «Гельб» прошла просто блестяще, и теперь нам осталось лишь дождаться переброски войск.
Сидящий сзади солдат вновь заговорил, как ни в чём не бывало:
-Верно подмечено, господин Химмельсберг! Захватить столицу государства и потерять при этом убитыми двух человек – вот что значит превосходство Великой Германской Армии!
Химмельсберг ледяным ненавидящим взглядом через зеркало заднего вида «наградил» солдата и тихим, клокочущим от гнева голосом произнёс:
-Ландерс, для мужика ты слишком много треплешься. Прикрой-ка поддувало, если не хочешь, чтобы твою гнусную австрийскою морду обгладывали голодные лисы. Вооон, — он указал на старое дерево, мимо которого они проезжали, -вон под тем деревом, — и офицер довольно зажмурился, как кот, которому почесали за ухом. Офицер с наслаждением прокрутил в голове расправу над надоедливым болтуном.
Колесо автомобиля попало в очередную яму на полном ходу и Химмельсберг впечатался лбом в стекло.
-Проклятье!, — заорал он, -Клянусь, когда мы доберёмся до Амстердама, я лично буду отлавливать каждого третьего жителя этой гнусной страны, приводить сюда и заживо закапывать здесь, пока не отнивелирую эту хренову тропу!
С заднего сиденья вновь раздался неугомонный голос Ландерса:
-А мне даже жалко тех двух парней. Представляете, столицу захватили за час, почти без единого выстрела и погибнуть суждено было только этим двум . Какая бесполезная и никчёмная смерть…
Рассуждения бравого солдата Ландерса были прерваны увесистой зуботычиной от гражданина с переднего сиденья.
-Запомни, ущерб! В нашей войне каждая смерть чего-то стоит. Даже если я сейчас всажу тебе пулю в лоб и брошу твою поганую тушу здесь – будь уверен, она тоже ляжет на алтарь победы Великой Германии во славу нашего дорогого фюрера!
-Хайль Гитлер!, — воскликнул Ландерс, на что офицер машинально ответил «Хайль!» и тут же прибавил:
-Не смей спекулировать именем нашего вождя, щенок.
Скривив недовольную, даже презрительную физиономию, Химмельсберг вновь углубился в размышления. Но тут двигатель автомобиля как-то нездорово крякнул, издал глухой хлопок и на том прекратил функционировать.
Медленно и безмолвно повернулся к водителю офицер и уставился на него. Дрешер понимал причину этого тяжёлого взгляда и не стал дожидаться вопроса:
-Мотор заглох, господин оберштурмфюрер. По крайне мере, я надеюсь, что просто заглох, — прошептал водитель.
Между солдатом и офицером повисла неловкая пауза и от нарастающего напряжения в воздухе просто заискрило.
Химмельсберг прервал молчание:
-Ты так и будешь сидеть? Давай, болезный, вылезай и чини эту долбанную телегу!
-Должно быть это от того, что…, — принялся ленивым монотонным голосом говорить молодой солдат, но офицер сжал челюсти с такой силой, будто хотел раскрошить собственные зубы и процедил:
-Дрешер. Я. Плевать. Хотел. На. Первопричины. Шевелись. Чини. Чёрт тя раздери., — говорил он с расстановкой, выделяя каждое слово и вгоняя эти слова в голову солдата, как гвозди в крышку гроба.
Выдолхнув, Дрешер, однако, не сменив безразличного выражения лица, вылез из машины и открыл капот, откуда тотчас вырвались клубы белого пара.
-Ну что там?, — нетерпеливо крикнул из машину офицер.
-Не уверен, но наверное двигатель перегрелся. Я попытаюсь устранить неполадку, но это займёт не меньше часа.
-Даю тебе 20 минут, — спокойным, не предполагающим отказа, голосом заявил Химмельсберг.
-Господин оберштурмфюрер, — окликнул его Ландерс, -вы только гляньте на эту хмарь. Я никогда в жизни не видел таких туч, — он казался даже встревоженным.
Действительно, было, на что обратить внимание. Слева небо затягивали тяжёлые, густые чёрные тучи. Они были даже не свинцовыми, а именно чёрными, почти как китель Химмельсберга. То ту, то там тучи прорезали прожилки молний. Яркие электрические сполохи становились всё чаще и сильнее. Даже офицер СС внутри себя подметил, что выглядит это жутковато.
-Ох, и ливанёт сейчас, — мечтательно произнёс Ландерс. –Главное в грозу — не стоять под деревьями, — засмеялся невозмутимый солдат, как бы намекая на то, что они стоят посреди самой чащи леса.
Химмельсберг вылез из машины, вдохнул полной грудью воздух, пахнувший озоном, и закурил.
Благодатную тишину леса нарушали теперь несильные раскаты грома и порывы ветра, шумевшие в кронах высоких елей.
-Заканчивай возиться, Пауль, — крикнул Химмельсберг Дрешеру, -нам нужно выдвигаться.
-Иди и помоги мне. Вальтер, — буркнул себе под нос Пауль Дрешер.
-Что ты сказал?, — начал наезжать на парня офицер, хотя он и не был уверен, что солдат сказал что-то плохое. На самом деле он и не расслышал ответа.
-Я говорю, ещё пять минут, господин оберштурмфюрер. Чтобы ты сдох, мразота тупорылая, — пришептал Дрешер.
К счастью, Вальтер Химмельсберг этих слов не слышал. Докурив сигарету, он бросил окурок под машину и сделать успел лишь три шага. Офицер не заметил, что топливный бак новой, ещё почти необъезженной машины ронял капли горючего на землю с тех самых пор, как они вынужденно прекратили движение. И теперь земля под автомобилем успела неплохо пропитаться бензином. Что бы произошло, если бы мама Вальтера Химмельсберга с детства внушила ему, что курение – это плохо? Что бы произошло, если бы Карл Бергмеер, рабочий завода «Фольксваген» в Дюссельдорфе добросовестно отнёсся к своей работе и залатал топливный бак как следует? Что если бы…Никто на эти вопросы не ответит. Окурок достиг земли, добро пропитанной бензином, моментально разродившись яркой вспышкой, и не успел Вальтер Химмельсберг крикнуть «Мамочка!», как раздался оглушительный взрыв, разворотивший машину на части и вывернувший с корнем деревья в радиусе трёх метров.
«Что я сделал не так? Почему это рухнуло на меня? Никто не спросил меня – Эй, Вальтер, хочешь, мы сожжём твои идеи, раскрошим твои принципы, разорвём тебя на тысячу клочков? Хочешь, мы сошьём из тебя Господина Химмельсберга? Хочешь, вместо твоих идей мы дадим тебе граммофон с лучшими записями выступлений фюрера? Не бойся, ты не развалишься, не рассыплешься на части без своих принципов. Мы дадим тебе прочнейший каркас из наших догм и законов. Меня не спросили. Меня просто взяли, ведь я был нужен. Я был нужен для того, чтобы делать мир лучше. Но почему? Зачем? Ведь мир идеален и прекрасен. Он не требует вмешательства. Он не хочет быть разрушенным. Как не хотел я в своё время. Но ничего. Я терпел. И вынес это. И мир вынесет. Ему-то не впервой меняться. К тому же ему легче – он-то сможет себя перестроить обратно, что бы с ним не делали. А вот я уже не могу. Вальтер Химмельсберг умер ещё до этой войны. А теперь…Теперь не стало и Господина Химмельсберга. Надеюсь, дорогой мир, тебе это поможет».
«Так много всего случилось в последнее время. Мир взрослеет. И изменения он претерпевает с каждым разом всё более радикальные. Совсем как переходный возраст у подростка. И всё быстрее одно событие заменяет другое. И всё разрушительнее последствия этих событий. А хуже всего то, что не осталось места больше в мире, где можно побыть собой. В попытке найти долгожданный покой, вырваться из этой череды катастроф – от бытовых до глобальных – мы ещё глубже увязаем в них и тянем за собой остальных. Я что, многого просил? Всё, чего мне хотелось – это немного покоя. Уединения. Но нет! Пауль Дрешер, ты ошибся! Чем сильнее была моя жажда покоя, тем сильнее удалялся я от него. Я метался, как муха по комнате, в надежде найти спокойное место на стене, и не мог найти. Ну а попытки мои наладить гармонию лишь добавляли хаоса и смятения. Зачем я пытался? Зачем я хотел и грезил? Когда бы знал, что теперь всё вот так закончится, плыл бы себе по течению. Авось в эти секунды хотя бы не жалел…»
«Что ж…Наверное, мы все это заслужили. И я, и Дреш. А особенно Химмель. Но я не расстраиваюсь. По мне так всё как надо разрешилось. Мы пришли в этот мир, потоптали его – пора и коней седлать! Обижаться на жизнь глупо. Кто знает, может, завтра мы все проснёмся уже в другом мире? И там нам повезёт больше. Это любопытно и даже весело. К тому же, не зная, что с нами случится, как можно растрачиваться по мелочам? Играем по крупному! Ввязываемся во всё, во что только возможно! Но с условием потом не жаловаться и не жалеть о содеянном. В этом-то и есть секрет счастья. Каждый в итоге получит то, что заслуживает. Так не лучше ли жить так, чтобы заслужить то, что желаешь? Я верю, что это не конец. Я знаю, мы все получим по потребностям. А если повезёт – то и по заслугам»
Вальтер открыл глаза. Кроны высоких елей, сквозь которые видно ярко-голубое чистое небо. Тепло. Он лежит на траве. Земля мягкая и тёплая. Приятный ветерок треплет его по щекам. Что-то твёрдое больно впилось в ногу. Вальтер ощупал это место- всё нормально, это его именной Люгер. Офицер встал и осмотрелся. Светлый и очень располагающий лес. Совсем не такой, каким он казался на въезде. Метрах в пяти лежал Дрешер, и ещё в пяти, в другой стороне – Ландерс.
-Уооох, — тяжко зевнул Вальтер, -это что, всё сон был?...Или меня контузило?, — предположил он, увидев искореженный автомобиль. Никаких посторонних ощущений и недомоганий не ощущалось. Просто будто он хорошо выспался.
Вальтер подошёл к Дрешеру и ткнул его брезгливо носком безукоризненно чистого сапога. Сапоги Химмельсберга при желании можно было использовать, как зеркала.
Дрешер недовольно поморщился, заёрзал, как недовольный ребёнок, которого будят в школу. Впрочем, глаз он открывать не стал.
Вальтер взбешённо пнул Пауля по рёбрам со всей силы:
-Вставай, свинья! Я вижу, что ты жив и здоров, симулянт паршивый!
Пауль застонал от боли и мигом проснулся. Он начал медлительно подниматься и Химмельсберг решил помочь ему – он схватил парня за воротник и рывком поставил на ноги.
-Оу, господин оберштурмфюрер! Мы живы… Как…, — сонно бормотал солдат.
-Заткнись и осмотри тело, — он небрежно указал рукой на Ландерса.
Пока водитель возился с Ландерсом, Вальтер осмотрел раскуроченную груду металлолома, что прежде была машиной.
-Поразительно!, -воскликнул вдруг он и вытащил из под пепла и металлических осколков абсолютно целые и не пострадавшие карабины Mauser 98K, принадлежавшие своим солдатам. –Совсем целые!
Невероятно, но и остальные вещи так же остались целыми – шесть обойм с патронами калибра 7.92, шесть Stielhandgranate – по три на брата, а также совершенно целые котелки и наборы сухпайка.
«Какого Черчилля?! Всё это должно быть разорвано, уничтожено, сожжено, разрушено! Почему всё цело…Почему мы живы?!...»
-А я уж думал, что это просто сон, — раздался сзади знакомый неунывающий голос. Вальтер поморщился. Наверное, даже если бы он умер, этот австрияк был бы послан ему в наказание. Собравшись с силами, офицер повернулся и сказал командным голосом.
-Солдаты! Разобрать вещи!, — он швырнул личные вещи бойцов на землю и те принялись разбирать винтовки, обоймы, гранаты и котелки. –Пока вы вошкаетесь, скажу следующее. Не знаю, каким чудом мы остались живы, но совершенно очевидно, что это божественное провидение! Это значит, что высшие силы благословляют нас на дальнейшую борьбу против всей этой грязи, заполнившей мир! Нет сомнения, что наше дело – правое! Нам Покровительствует Фюрер, нам покровительствует Бог!, — он вытянулся, как струна, и фанатично выкинул правую руку в характерном жесте. Солдаты ответили той же «зигой», но скорее из «вежливости», не проявляя особого энтузиазма.
-Идём вперёд. Рано или поздно, но мы дойдём до штаба. Бояться нам нечего, теперь всё это, — с улыбкой победителя Вальтер очертил в воздухе широкую дугу, — наша земля! Добытая в честном бою.
-В честном?, — встрял Ландерс. Жизнь его ничему не учила. –Мы на торговом корабля провели десант в Амстердам и тем самым захватили столицу. Эта военная хитрость всё равно подразумевает статус честной победы?
Вальтер посмотрел на Ландерса как на таракана, за которым давно охотится хозяин дома, но убить его никак не может.
-Честность и справедливость нашей победы заключается в том, — чеканя каждое слово, разъяснял Химмельсберг, -что народ Голландии слишком далёк от идеала – арийского идеала. Поэтому он не по праву занимает эту землю. Они имеют право на существование, но как средство обеспечения благополучия Великой Германии! Кроме того…Всем залечь!, — внезапно шёпотом скомандовал он. Солдаты сняли винтовки с плеч и легли на мягкий ковёр из трав. Вальтер достал Люгер и молча указал солдатам на кустарник орешника неподалёку. В куста явно кто-то был, судя по движению.
-Ландерс, проверь!, — тихо приказал офицер. Солдат поднялся и, согнувшись, подкрался к кусту, держа перед собой карабин.
-Нечего бояться, наша земля…Козлина!, — шептал солдат, подходя к кусту. Впрочем, куст был достаточно крупным, чтобы вместить в себе минимум двух бойцов с оружием. Дойдя до орешника, Ландерс аккуратно и не без страха карабином раздвинул ветви и…
-Хахаха!, — радостно и облегчённо захохотал он, вешая карабин на плечо, -командир, вы только гляньте, от кого мы прятались!
Вальтер и Пауль встали и, отряхиваясь спешно подошли к орешнику. В кусте, подрагивая от страха, сидела маленькая лошадка с гладкой короткой светло-рыжей шёрсткой и густой пшеничной гривой, собранной в хвост. Она смотрела на неизвестных ей доселе огромных существ, выглядевших, откровенно говоря, ужасающе, своими большими изумрудными глазами, полными страха. Кажется, она просто оцепенела. Либо просто понимала, что бежать ей вряд ли удастся.
-Что за…, — недоумевал офицер. Подняв козырёк фуражки со лба, Вальтер Химмельсберг присел на колени рядом с диковинной находкой и стал внимательно её осматривать.
-Это явно лошадка…Пони, смотрите, какая мелкая… Но я никогда таких не видел…Эти глаза, строение тела, мордочка. А эта шляпа и три яблока на крупе?! Малышка, кто бы ни был твой хозяин, он колоссальный кретин! Ну иди сюда, — Вальтер протянул было руки к пони, но та шарахнулась от него и, раскрыв рот, совершенно неожиданно произнесла что-то…Никто толком не разобрал, что она сказала и на каком языке, но это была человеческая речь!
-Вы тоже это слышали? Держите её на мушке, парни…Что за чертовщина, — Вальтеру становилось откровенно страшно. Он ещё приблизился к пони и та вновь что-то залепетала. На этот раз точно и отчётливо.
-Что происходит, господин оберштурмфюрер?, — дрожащим голосом спросил Ландерс, но Вальтер сказал лишь повелительно:
-Уберите оружие. Сейчас же! Не знаю, что за чертовщина тут творится, но эта дрянь говорит по-английски. Но на каком-то ломаном английском, возможно, американский диалект. Я в этом не силён, я специализировался по французскому…Но надо попробовать установить контакт. А вы будьте наготове, чтобы поймать её. Не стрелять, просто ловить.
Пони, попав в окружение, вела себя сдержанно, хотя и была очень напугана.
С трудом подбирая и без труда коверкая слова, Вальтер заговорил.
-Здрафстуй, маленький лошадь! Я так понимает, ты могущий говорит!
Страх на лице лошадки очень сильно разбавился удивлением, хотя и не сменился полностью.
-Я…Я не лошадь. Я пони.
«Так, есть контакт. Не напугай её, Вальтер! Ох, не к добру это…Может, вовсе и не Бог благоволит нам теперь…»
-Пони. Харашо. Но как есть возможный ты разговаривать? Животный не может говорит!
Пони была оскорблена. Теперь она нахмурилась и сердито прикрикнула:
-Ты кого животным назвал?! Ты-то сам кто такой? Что за чудо? Я никогда не видела…Таких…
Вальтер молчал, закатив глаза и шёпотом проговаривая некоторые слова из только что сказанных. Он не успевал понять, что она говорит, к тому же мешал поняший акцент.
-Моё имя – Вальте’ Химмельсбе’г. А дэто…, — он указал на солдат, -дэто мой компаньонен – Ланде’c и Д’еше’. Пони, ты не требует бояться нас. Мы не делать зла. А теперь говорит, кто есть твой господин?
Кажется, пони ничего не поняла.
-Господин? О чём это вы, мистер Химмельсберг?
-Хозяин! Кто есть твой хозяин? Ты могущий вести нас к нему?
-У меня нет хозяев, я сама себе хозяйка, — обиженно проговорила пони. –Но, если вам нужна помощь, а мне кажется, что нужна, я отведу вас к Твайлайт Спаркл.
Вальтер насторожился.
-Кто есть дэтот Тфауляйт? Официе’?
Пони несколько успокоилась, видя, что зла ей действительно причинять не собираются.
-Твай-лайт, ок? Она моя подруга. Она наверняка сможет помочь вам. Ох, и странные вы, ребята! Но…У меня нет причин не доверять вам. Надеюсь, вы мне их и не дадите.
Вальтер обаятельно улыбнулся и сказал, протягивая слово:
-Даю слово боевого официе’а!
Пони коснулась его руки копытом и сказала, улыбнувшись открытой и дружелюбной улыбкой:
-Меня зовут ЭпплДжек. Чуть не забыла представиться!
-Приятный знакомиться!, — учтиво поклонился Вальтер.
«Чёртовы янки…Ох, не спроста это…»
ЭпплДжек, приветливо кивнув, пригласила их идти за собой. Переглянувшись, солдаты, ещё не отошедшие от шока, двинулись вперёд.