П.Д. Пай: Замкнутый круг.
VII. Откровения доктора Кросс.
Хм... за перевод Pinkie-promise пришлось лезть И ПЕРЕСМАТРИВАТЬ ВСЕХ ПОНИ. А так вроде всё нормально, да.
-Пинки, у меня есть тайна. Ты сможешь её сохранить?
-Что за вопросы, Эпплблум?! Конечно же!
-Пообещай мне!
Пинки расхохоталась:
-Копыто на сердце, без лишних фраз!
Пирожок мне прямо в глаз!
И, не рассчитав сил, она хорошенько хлопнула копытцем себе в глаз.
-Секундочку.. . а что такое Пинки-клятва? – вдруг прервала пегаску доктор Кросс, — это какой-то волшебный ритуал, или…
-Нет, что вы. Это просто клятва, которую невозможно нарушить. Лучше её никто не умеет хранить клятвы. Если Пинки поклялась что-то хранить, то вы можете допытываться у неё хоть целую вечность, она ничего вам не скажет, — признала Флаттершай.
-Хм… понятно, — задумчиво признала доктор. Ей почему-то казалось, что розовая пони, любящая вечеринки, должна быть чрезмерно болтливой. Настолько, чтобы рассказать «по секрету» всему Понивиллю даже о самой страшной тайне, которую только могли бы ей доверить.
В это же время… доктор бы очень удивилась, узнав, что та история, о которой рассказывает Флаттершай, повторялась в её разуме.
Перед Пинки предстала ферма Эпплов. Вот он, старый большой знакомый сарай. А вот рядом и другие строения – говорят, что ими лично занимался Биг Макинтош. А дальше, на лугах и полях, которым нет ни конца, ни края, стояли яблони. Огромное множество яблонь, на которых поспевали свежие яблочки. Красные, зеленые, радужные.
Вот только где всё это, Пинки Пай?
Здесь никто не живёт. Ферма заброшена и покинуто уже давным-давно. Понивилльцы стараются обходить это место стороной, а в памяти жеребят нет-нет, да и всплывают ну просто очень страшные истории о том, какие тайны скрывает это место.
Деревья… яблони… яблонь осталось не так уже и много. Никто не знал, как готовить сидр по рецепту семьи Эпплов. Кто-то пытался делать яблочные пироги, но нынешние яблони давали очень кислые яблочки, и никто не мог объяснить, почему так.
Мэр, чтобы не портить эти красивые места, распорядилась посадить обычные деревья, превратив тем самым это место в некое продолжение парка, или даже Вечнодикого леса.
Пинки не застало то время. Она пораженно разглядывала ту жалко тень, которая осталась от некогда чудесного места. В её памяти даже вспомнилось её день рождения – то самое, на которое никто не пришел. Она очень сильно грустила, но оказалось… друзья закатили в амбаре для неё самую лучшую вечеринку на свете. А теперь вот он, амбар – пустой, холодный и заброшенный, смотрел на Пинки своими безжизненными глазами-окнами, на которых даже стекла были разбиты. Одинокий ветер стучал дверями дома, где некогда жила Эпплджек со своей семьей.
Тучи скрывали луну, и глаза Пинки Пай озарила вспышка. Словно в кинопленке, она видела картины, которые невозможно было передать словами. Точнее, можно попытаться. Но ей это ни о чем не говорило. Она просто отряхнулась и услышала знакомые смешки.
Они звали её в сарай. В том кромешном мраке, что скрывал шептания и голоса, Пинки не видела ничего. Она пыталась убедить себя, что не нужно бояться темноты. Как говорила её бабушка…
Чувствуя дрожь в копытах, она сделала несколько робких шагов в темноту. Никогда она, Пинкамина Диана Пай, не боялась так сильно, как сейчас. Это были не просто потаенные лесные страхи, как в Вечнодиком лесу. За этим крылось что-то совершенно другое. Что-то, что имело сотни масок, и упорно не желало показывать своё светлое обличие. В этом не было ни добра, ни любви, ни дружбы. Это было истинное воплощение всей той тьмы, за которой влекла неизвестность. И страх.
Сделав еще несколько шагов, она остановилась. Двери за её спиной захлопнулись. Тишина, нарушаемая уханьем ночного филина, поразила её уши наповал.
-Здесь… здесь кто-нибудь есть? – она старалась не паниковать, но её сердце бешено колотилось, осознавая, что не видит ничего, кроме темноты. Она была настолько плотной, что розовая пони не видела собственных копыт.
В этой тьме забрезжил свет истины.
-Пинки… — шепот трех маленьких кобылок был слышен ей слишком хорошо. У самых ушей. Она поворачивалась много-много раз, не зная, где право, а где лево, окончательно теряя тем самым ориентацию в пространстве.
Так Пинки и улеглась в этой темноте, дожидаясь своего конца.
-СЮРПРИЗ!!!
Эпплблум открыла глаза. До её ушей донесся взрыв хлопушек, и её саму окатило градом разноцветного конфетти.
-Пинки! Ты… ты лучше всех! Как ты смогла уговорить мою сестру на такое?!
-Я знала, что тебе это понравится! – она прыгала вокруг Эпплблум, глядя на её восторженное выражение мордочки. Она часто видела это выражение лица – удивление, смешанное с радостью. И каждый раз она радовалась вместе с тем пони, которому довелось устроить такой праздник.
Огромные пузырьки разных цветов кружили над той площадкой, которую Пинки Пай пристроила для самого лучшего дня рождения. Мечта Эпплблум была исполнена. Горы подарков в разноцветных обертках, лучшие сладости из кондитерского дома Кейков, верные друзья… ну, Метконосцы, конечно. Даже кобылки из её класса. Даймонд Тиара и Сильвер Спун, которые вовсе кривили носы, утверждая, что это обычная, рядовая вечеринка, и их отцы смогут закатить и намного круче. Конечно же, юной пони было приятно видеть, как их разъедает зависть – ведь «Пузырьки Сладкого Яблочка» признаны одним из главных чудес Понивилля. Многие единороги из Кентерлота получили категорический отказ проводить здесь свои пикники.
В окружении детей стояли и более взрослые поняши. Эпплджек весело поправляла шляпу, глядя на праздник. Биг Мак довольно усмехался в свойственной ему манере, глядя на счастливую улыбку его сестры.
-Да, это вечеринка для молодняка! Эпплблум, веселись!
-А ты не останешься?
-Конечно же, останусь! – рассмеялась она, — кто же яблочные десерты вам разносить будет? Мы с подругами будем у меня дома, если что, зови!
-О, я справлюсь, я справлюсь! – крикнула Пинки. Розовая пони уже брала на себя обязанности аниматора для дня рождения. «Приколи кобыле хвост», пушка, выстреливающая хлопушками («Но это же не огонь, Эпплджек! Ничего не будет! Ни салютов, ничего, только конфетти!», — объяснила она старшей сестре, стоило той услышать про фейерверки), и многие другие увеселительные процедуры. Юные кобылки и жеребцы уже столпились возле неё, ожидая «призовой игры».
Флаттершай устало зевнула.
-Я хочу спать, — сказала она, допивая вторую кружку с чаем, — я рано очень ложусь. Надо почистить домик Эйнджела, и…
Доктор Ред Кросс понимающе улыбнулась, втайне одаривая ненавистного ей крольчонка полным ненависти взглядом. Эйнджел задрожал. Видимо, морковные процедуры не казались ему такой уж далекой и несбыточной альтернативой к тихой жизни под боком у Флаттершай.
-Вы видели, что произошло.
-То, что произошло там, видела только Пинки, — покачала головой она, — Эпплджек пригласила нас за стол в её доме, где предложила немного яблочного сидра и пирожков. Здесь собрались все взрослые поняшки, и даже бабуля Смит присоединилась к нам.
-Танцевать под вашу музыку я не буду, — своим скрипучим голосом сообщила она, присаживаясь рядом с нами.
Эпплджек, как добрая хозяйка, постаралась на славу. Здесь было всё то, чем могло похвастаться семейство Эпплов – может, оригинальностью и яркостью продукции магазина Кейков они и не блистали, однако могли предложить свои, родные, домашней выпечки творения.
-Давайте, поняшки! Выпьем за мою сестру! У неё сегодня самый лучший день рождения на свете!
-А может, мы подождем Пинки? – спросила встревоженно Твайлайт Спаркл, — знаете, ведь её идея – провести праздник на месторождении…
-Да не беспокойся ты так! Ну что может произойти под надзором Пинки?! – воскликнула Рэйнбоу Дэш, забивая своё брюхо пирожками с повидлом.
-Вообще-то всё, что угодно, — тихо вмешалась Флаттершай
Доктор Кросс от следующих слов милашки Флатти нервно задрожала. Она резко пожалела о том, что приняла так много морфия. Нельзя так резко прерывать картину счастливой посиделки и сообщать правду так быстро!
«Могла бы и подготовить заранее», — обреченно подумала она, стараясь держать себя в копытах. Выходило это у неё тяжело. Пот стекал по её мордашке, а в глазах запечатлевались те образы, которые ей Флаттершай описывала – и описывала достаточно неплохо.
Право, этот момент не стоит приводить с её стороны. Быть может, среди тех, кто читает это, тоже есть любители впрыскивать себе всякие гадости под кожу.
Но доктор Кросс наблюдала не очень приятную картину. Почти как наяву. То, что ей довелось пережить, заставит любого, даже самого стойкого жеребца не употреблять больше эту гадость. И вообще запретить морфий как болеутоляющее средство.
-Я вижу это… почти как наяву, — рассказывала она мне, — как будто знаешь… я сижу рядом с этими разноцветными кобылками, пью сидр и кушаю пирожки. А потом мои уши оглушает взрыв. Такой неимоверной мощности, что все стекла в доме разбились на множество очень мелких осколков. Счастье, что никого из поняш они не задели. Стол перевернулся, Эпплджек роняет свою шляпу. На мгновение мои уши не слышали ничего, кроме этого противного свиста… думаю, ты понимаешь, что за сила была у такого взрыва. Это тебе не хлопушки в небо запускать.
Выбегая из дома Эпплджек, я видела огонь. Не было ничего, кроме пламени, оно поглотило всю ферму без остатка. Точнее, ту самую площадку, на которой некогда веселились и играли молодые поняши.
Это было очень страшно — видеть, как разноцветные тенты и гирлянды горят в этом пламени. Этот огонь хаотичен, подобно явлению Дискорда. Он непостоянен, он смертельно опасен, но не щадит никого вокруг. Земные недра содрогались под нами, и я чувствовала нестерпимый жар, ступая копытами по раскаленной докрасна земле.
Одна из тех, кто была непосредственным участников этих событий, рассказала, что когда грянул взрыв (от чего он произошел, она не помнила), им помогли именинница и её подруги. Они, в отличие от других, не поддались общей панике и действовали решительно и общими усилиями принялись искать пути к спасению. Они заметили металлическую балку, которая из-за горящих деревянных креплений держалась на одном добром слове. Уж не знаю, как они это сделали, но они смогли свалить её вниз, чтобы их друзья смогли выбраться из огненной ловушки
Потом я наблюдала хаос вполне обыденный, типичный – весь Понивилль сбежался тушить пожар. Лично приехала мэр города, чтобы выразить свои соболезнования пострадавшим…
Да, кстати о погибших. Конечно, пострадавших было побольше, но ничего особенного – ожоги, легкие отравления дымом и гарью. А вот погибших было трое. Угадайте, кто?..
Думаю, мне стоит опустить картину того, как рыдали над телами своих сестер Эпплджек и Рэрити. Судя по рассказу Флаттершай, крепче всех держалась Рэйнбоу Дэш. Она лично некоторое время пыталась оказать Скуталу первую помощь, пока её не уверили, что это бесполезно.
Вот такая печальная судьба постигла Метконосцев.
Но посреди охваченной пламенем площадки Флаттершай видела и Пинки. Она стояла у этого пламени и громко, заливисто смеялась, заглушая своим хохотом треск горящих пузырьков. Что-то страшное было в её смехе. Неестественное, неживое. Радостное – да. Но что это была за радость?
Неужели Пинки Пай нашла в этом свое призвание – нести огонь и смерть на своем пути? От её распушенных волос не осталось и следа, поняши в ужасе смотрели на то, как её длинная прямая прическа поблескивает на фоне всеобщего разрушения и хаоса.
-Я всё это видела, дружок, — невесело сообщила мне Ред Кросс, — правда, моя реакция очень удивила эту желтую милашку. Ты поймешь, почему так случилось. Во первых, все мои страшные теории не подтвердились, оставив место для совершенно других, еще более страшных. Но в их познании даже такие врачи, как я, явно будут бессильны.
-Доктор? Доктор! С вами всё хорошо?..
Обеспокоенная Флаттершай кружила над её головой, помахивая пальмовым листочком.
-Всё хорошо. Я переутомилась, — слабым голосом ответила она, — ох… я… сейчас встану. Голова кружится.
Поднявшись, доктор Ред Кросс совершенно изменилась. От её «усталости» не осталось и следа.
-Вот что, Флаттершай, — вдруг резко сказала она, — не выходи этой ночью из дома. Никому не открывай двери. А лучше запри их хорошенько, и проверь окна. На всякий случай.
-Но…
-Это важно! – сказала доктор, — мне нужно бежать. Я знаю, как спасти твою подругу. Ты молодец. Ты сделала всё, и даже больше. А теперь мне нужно немедленно спешить.
-Но куда?! – глядя, как резво белая пегаска одевается, Флаттершай метнулась к ней. Доктор Кросс, закрывая дверь, произнесла следующее:
-Эта ночь мне запомнится надолго.
И она ушла, оставив Флаттершай в недоумении и страхе за свою жизнь.