Fallout Equestria: Обличье Хаоса
Глава 1: Головная боль
Потоки дождя лились с небес – одна из немногих постоянностей нашей жизни. Лишения, боль, убийства. Дождь. Бесконечный дождь. Сегодня он досаждал сильнее обычного. Я поднёс копыто ко лбу, пытаясь вспомнить где я, что произошло и какой сегодня день.
И кто я.
Копыто вернулось в поле зрения, покрытое моей собственной кровью. Такое чувство, будто для меня это не в новинку, но я не мог вспомнить ничего подобного. Я знал, что в меня стреляли, меня резали, жгли, что получил уже не одно увечье. Но не помнил, где, когда и за что.
Поднявшись на трясущихся ногах, я прислонился к стволу мёртвого обгоревшего дерева. Опустив взгляд вниз, на лужу у копыт, я увидел израненного, наспех перевязанного жеребца, уставившегося на меня своими ярко-зелёными глазами. Между пропитанных кровью бинтов проглядывалась белая шерстка, а на голове стояла торчком темно-серая грива с прорехами синего. Лохмотья делали меня похожим на одного из тех монстров, про которых доводилось читать давным-давно, в мои невинные деньки жизни в Стойле.
Стойле Восемьдесят Семь.
А, так я из Стойла – по крайней мере, так говорит голос в голове. Если это правда, значит я уже не был совсем зелёным новичком, только что покинувшим безопасное убежище, наивным и полным благих намерений. Но, к счастью, я и не такой. Осмотрев себя с почти медицинским профессионализмом (который был, похоже, отточен за многие годы боёв и сражений, извлечения пуль и залечивания ожогов), я пробежался по списку. Конечности целы – есть. Рог цел – есть. Шкура ещё на месте, по большей части.
Одной интересной деталью был здоровенный ожог, идущий по мордочке до самого уха. Кровавый, в некоторых местах прожжённый до черепа, заставляющий выглядеть жутко, так, будто кто-то оторвал кусок от моего лица. Я погримасничал и вернулся к своему списку.
Имя. Как же меня зовут? Оглянувшись назад, я попытался разглядеть свою кьютимарку сквозь грязные, промокшие бинты: разбегающиеся волны, подобно ряби на воде.
Рипл. Рип. Два-Пинка Рип.
Думаю, мое имя Рипл. Звучит неплохо. Насчет того, что означает часть про два пинка, я не был уверен.
Моя броня была в ужасном состоянии и едва не спадала с моего побитого, покрытого синяками тела. Ржавые, изношенные бронепластины были испещрены царапинами и, судя по всему, чисто боевыми повреждениями. В чехле на моём боку покоился рычажный дробовик, блестящий металл и дерево которого резко контрастировали с потрескавшейся и окровавленной кожей чехла.
Сломленный, дробовик двенадцатого калибра и мой самый близкий друг.
Сломленный – так звался мой дробовик, и, надеюсь, это имя было дано скорее в шутку, нежели всерьёз. Моё внимание привлекло нечто, сдавливающее задние копыта. На них были надеты странные приспособления, окаймлённые рядом трубок. Пластины, прикрывающие копыта, служили как для защиты, так и для чего-то ещё и, в отличие от всего остального снаряжения, находились в довольно неплохом состоянии. Откупорив одну из трубок с помощью телекинеза, я выудил оттуда патрон с картечью. Остальные оказались пусты. Представляя себе принцип действия этих двух устройств, я нервно улыбнулся. Они пальнут дробью в любого, кого я лягну.
Мерзко.
Зато весело.
Я был воином. Не каким-нибудь доктором, путешествующим по Пустоши и лечащим пони. Не каким-нибудь техником, ремонтирующим всякий хлам. Я был рождён причинять боль и страдания. Но всё это лишь банальные навыки выживания.
А теперь вопрос: почему я лежу в луже посреди поля с убитым в хлам снаряжением, тяжёлым ранением головы и понятия не имею, как здесь очутился?
Проверь ПипБак, если ты, конечно, не забыл как им пользоваться.
Теперь я почувствовал, что лишь одно моё копыто ничего не стесняло: задние были облачены в жуткие боевые приспособления, а правое переднее копыто обхватывало какое-то необычное потрёпанное устройство, но на вид довольно крепкое. Сдув пыль с металлической штуковины, дабы получше её осмотреть, я стал щёлкать боковым переключателем. Дата. Время. Местоположение. Раздел заметок... девственно чист. Карта же показывала лишь местность вокруг меня, никакой конкретной информации. Если у меня и впрямь такие невероятные навыки выживания, то почему мой ПипБак пуст, словно его только что выдали жеребёнку? Кто-то в нём всё подчистил?
Мог ли вообще кто-либо сделать такое? Если да, то, вероятнее всего, как раз перед тем, как выстрелить мне в лицо.
Но зачем?
Я удостоверился, что могу передвигаться, не опасаясь рухнуть мордой в грязь, и захромал с поля по направлению к полуразрушенной стоянке небесных фургонов. Укрытие из неё гораздо лучше, чем из голого поля. Почему-то я лишь сейчас обратил внимание на настойчивое пощёлкивание дозиметра. Поле было загрязнено радиацией, возможно, как раз из-за дождя.
Дождь радиоактивен. Горы выше Нейвера были выжжены во время войны. Ты в самом деле забыл всё это?
Нейвер? Война? Я знаю куда больше, чем предполагал, но от понимания этого было лишь больнее. Выстрел в лицо вырвал страницу из книги под названием «Рипл» и порвал её на мельчайшие клочки. Мне оставалось читать случайные отрывки, целый шквал воспоминаний и образов, время от времени всплывающий в памяти. К тому же, моё истерзанное «я», по-видимому, на что-то намекало.
И только я достиг укрытия под навесом остановки, как моё внимание привлёк слабый проблеск чего-то жёлто-розового среди груды мусора. Я поднял предмет магией, отдача от телекинетической хватки ощущалась гораздо слабее, чем привыкло моё тело. Разгребая двухсотлетний мусор, мне удалось найти коробку, украшенную рисунком трёх бабочек. Какая-то часть меня догадывалась, что такие означают, и я поднёс её поближе в надежде, что она не заперта.
Видимо, сама Селестия улыбалась мне сегодня. Коробка открылась с резким щелчком – не было ни замка, ни какого-либо сопротивления – как будто она сама хотела, чтобы её открыли. Полностью распахнув контейнер, я принялся рыться в нём, ища что-нибудь, что могло бы исцелить меня. Моё лицо. Мой ожог. Мою память.
Внутри лежала бутылочка с фиолетовой жидкостью. Лечебное зелье. Чистая амброзия. Вытащив пробку, я сделал небольшой глоток. Блаженно выдохнув, я почувствовал слабость, расползающуюся по телу. Жуткая рана на лице всё ещё болела, но кровотечение прекратилось.
У меня было оружие, но отсутствовали патроны, припасы и, самое главное, план. Положив маленький бутылёк в изодранный карман, я сел, дожидаясь конца дождя. Хоть и куда более здоровый, я все равно чувствовал себя разбитым. Мышцы не выказывали никакого желания что-либо делать. Моё тело хотело чего-то такого, чего у меня не было, и я нетерпеливо ждал момента, когда вспомню, чего же именно.
Голоса. Как минимум три голоса, сопровождаемые глухим стуком копыт, цокающих вниз по улице. Я инстинктивно бросился в укрытие, прижавшись к стене, отделявшей меня от них.
— Хэйт сказал, он просто валяется где-то здесь – лёгкая добыча. Не думаю, что кто-нибудь вообще смог бы выжить после такого выстрела в голову, если верить Хэйту. Даже Рип. Крышечек будет прилично, если удостоверимся в этом.
Заглянув в небольшую дырку в стене, я увидел трёх грязных пони, вооруженных двумя баскетбольными битами и дробовиком, рысцой направляющихся вниз по дороге в сторону поля. Все всякого сомнения, они прибыли на поиски моего бездыханного тела.
Хэйт. Хэйт. Хэйт.Хэйт. Хэйт.
Имя продолжало крутиться у меня в голове. Я знал Хэйта, но не помнил, кто он такой. Впрочем, теперь у меня было имя, которым можно обосновать эту дыру у себя в голове. Эта троица собиралась притащить меня обратно к Хэйту, а я мог бы отплатить ему той же монетой, превратив его лицо в месиво. Когда они приблизились, я припал к земле, готовясь прыгнуть. У меня всего лишь один патрон от дробовика в одном из устройств, но всё же я чувствовал, что в состоянии справиться с ними в ближнем бою.
Как только трио миновало стоянку, я выпрыгнул из укрытия, приземлившись прямо посреди них. Нацелив удар на пони с дробовиком, я со всей мощи пнул его задними ногами в висок. Я не стал тратить на него последний патрон, но и без этого результат оказался впечатляющим. С отвратительным хрустом череп врага раскололся, и пони рухнул, словно мешок яблок. Кровь сочилась из его ушей и глаз.
Двое других ещё только начали поворачиваться ко мне, когда я отправил следующий пинок в бок второго противника, кобылы. Можно было буквально почувствовать, как ребра начинают смещаться, раздирая внутренние органы, и в конце выходят из другого бока. Я замер буквально на секунду, ещё не зная предела своих сил.
Ты всё ещё слаб. Тебе нужно больше сил.
На сей раз голос принадлежал не мне и лишь добавил к паузе боли. Бейсбольная бита обрушилась на мой позвоночник, посылая по всему телу разряд боли. Я инстинктивно двинул противника передним копытом – удар пришёлся по ноге, вывернув её под неестественным углом. Пони завопил от боли, выронив своё оружие, до этого сжимая его в зубах. Я даже не подозревал, как ему удавалось говорить так разборчиво с битой в зубах, но теперь это не имело значения.
Отбросив биту в сторону, я левитировал дробовик его павшего товарища, охватив его магическим сиянием стального цвета. Ствол упёрся жеребцу в ухо. Его глаза метались из стороны в сторону, пытаясь сфокусироваться на мне, из них ручьём текли слёзы. Перелом ноги будет для него лишь самым началом плохого дня.
— Где Хэйт?
Я мог спросить, кто такой этот Хэйт. Мог спросить, кем я был. Мог спросить, почему в меня стреляли. Но сейчас я просто хотел знать, где тот ублюдок, который покалечил меня, дабы вернуть должок в десятикратном размере. Ярость в моих глазах сообщила раненому жеребцу о том, что лучше бы ему начать говорить, или я могу продолжить.
— Он проходил через Нейвер! Я не в курсе, где он сейчас, Хэйт останавливался, только чтобы нанять меня и моих ребят. Да ладно тебе, Рипли, ты же меня знаешь, это просто бизнес! Ничего личного.
Я снова остановился. Я знал его? Мой взгляд скользнул по его боку. Бейсбольная бита и мяч. Я зарычал и прижал ствол сильнее. Пони захныкал.
— Хватит! Мы же росли вместе! Это всегда было просто игрой, соревнованием! Ничего такого, чтобы убивать своих!
Я... не мог вспомнить этого пони. Я убил свою семью? Друзей? Соперников по игре?
— Нда... Я облажался. Напомни мне, кто ты? — отличная работа. Я до сих пор не мог вспомнить его. Не мог вспомнить даже собственное полное имя. Не-а. Честно говоря, он выглядел так, как будто ему причиняло боль то, что я говорил. Однако он все равно оставался тем пони, кому заплатили за то, чтобы удостовериться, мертв ли я, и, если нет, добить. Я бы не назвал это дружбой.
— Это же я, Аутфилд. Ну же, Рип, брось ствол. Ты уже прикончил Хоумран и Страйка, — возле кобылы, кьютимаркой которой был бейсбольный мяч, лежал горчичного цвета жеребец с меткой в виде кегли для боулинга. — Слушай, давай я просто уйду и забуду, что здесь произошло. Ты меня больше не увидишь. Нет вины – нет и наказания.
Аутфилд. Имя ни о чем мне не говорило, но я пока ещё пребывал на стороне милосердия и поэтому отвел дробовик, дёрнув его пару раз за цевьё и освободив от всего боезапаса. Пони поднялся на дрожащих ногах, когда я начал перезаряжать новыми патронами Сломленного, пожиравшего каждый заряд с завидной жадностью. Я пытался держать жеребца на прицеле, но мои силы были уже на исходе. Я слишком измотан. Больше, чем должен быть.
Зарядив дробовик, я убрал его в чехол. Аутфилд заметно взбодрился и, осмотревшись, кивнул мне. Хромая, но двигаясь как можно быстрее, вскоре он оставил меня наедине со своими павшими друзьями. Или моими павшими друзьями? Раздумья длились не так долго, не больше пятнадцати минут.
Я принялся обшаривать бездыханные тела в надежде покончить с ними быстрее, чем почувствую первый укол вины. Они пытались убить меня – разжиться тем, что раньше принадлежало им, кажется, будет вполне естественно. Я как будто с самого рождения так считал. В сумке Страйка нашлось два десятка патронов. Двенадцатый калибр. Превосходно. Еще одно какое-то зелье, подписанное как «Мед-Икс», и нож, словно вырезанный из осколка стекла. Мед-Икс показался мне знакомым, и я обнаружил, что после приема наркотика боль в голове стихла.
Вторая сумка, принадлежавшая убитой Хоумран, упорно цеплялась за что-то, пока я не осознал, что это – переломанные ребра, проткнувшие бок её туловища. Какая-то часть меня чувствовала, что только земнопони должны обладать такой внушительной грубой силой, но никак не единорог, как я. Высвободив сумку, я открыл её. Мой взгляд тотчас же упал на пару шприцов с небрежно нарисованным красным кроликом на каждом. Я вытащил один и, не раздумывая, вколол себе.
Нуждаюсь. Хочу. Жажду.
Последствия не заставили себя ждать. Мир чуть замедлился. Я мог сосчитать дождевые капли, падающие с неба. Мог сдвинуть целые горы. Мог схлопотать пулю хоть из самой большой пушки во всём мире – и мне будет побоку. О да. Это то, что мне нужно. Я слышал овации толпы, чувствовал стекающую с меня кровь, чувствовал победный раж. Блядь, это охрененная штуковина. Боль притупилась. Я был самим Богом, Аликорном, заключённым во плоти единорога, Драконом в теле пони.
Я был наикрутейшим ублюдком во всей Пустоши.
Надо мной одержала верх жажда крови, тогда как Аутфилд просто оказался подколодной змеей. Он подкрался со спины, сильно прихрамывая, и замахнулся зазубренным металлическим обломком. Лезвие полоснуло по шее, оставив глубокий порез, но не задев ничего жизненно важного. Оружие жеребца застряло в ране, заставив меня лишь маниакально рассмеяться. Глаза пони широко раскрылись при виде пустого шприца. Он успел выдавить из себя всего лишь одно слово, прежде чем моё копыто перебило ему трахею. Второй удар пришелся по другой ноге, заставив пони рухнуть на землю. Далее последовали лишь пинки и топтание. Яростное безумие крови и костей.
Мир в моих глазах побагровел, когда действие наркотика закончилось. Несколько мучительно долгих секунд – и все потемнело. В голове вертелось единственное слово, которое пони успел произнести.
— Стампид.
Потрясающе.
Я проснулся уже второй раз за день, пялясь вверх на дождь. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил два трупа и лужицу, медленно смешивающуюся с красноватой жижей, которой сочилась мерзкого вида груда мяса. Я поднялся, постепенно понимая, что слаб как никогда. Стампид великолепен, но мне просто не хватило сил справиться с истощением. Слегка пошатываясь, я неспешно побрёл к трупу Хоумран. Попытался снять с её тела сумку, но моя магия была слишком слаба, так что я схватил ту зубами и перекинул через спину.
Найдя ещё одну дозу препарата, я осторожно поднял шприц и положил в свою новую сумку. Все разбросанные поблизости пожитки Страйка я собрал и также присвоил – с осмотром трупов покончено. Сумка Аутфилда покоилась где-то в глубине того фарша, в который я превратил её бывшего хозяина – сомневаюсь, что там осталось ещё что-то целое после таких ударов. Такой жестокости.
Не имея ни малейшего понятия, куда мне идти дальше, я решил, что лучшим направлением будет то, откуда пришла эта троица. Быть может, мне повезёт. Найду Нейвер. Хэйта. Отомщу. Будто бы у меня были идеи получше. Если после окончания действия Стампида моя жгучая жажда мести и остыла, то лишь на самую каплю.
Я двинулся в путь.
Неспешно бредя, я принялся рассматривать вещи Хоумран. Пара свёртков магических бинтов выглядела довольно заманчиво. Если подумать, когда я, весь закутанный в лохмотья, только-только очнулся, с наличием перевязочных материалов были кое-какие проблемы. Однако теперь, вынужден признать, можно было забинтоваться хоть с ног до головы – я буду выглядеть весьма круто. Загадочно и опасно одновременно. Пони, с которым никто не захочет связываться.
Хотя я бы подождал, пока дождь не стихнет, прежде чем менять бинты, если, конечно, вообще смогу поднять их своей магией. Я чувствовал себя даже ещё хуже, чем прежде. Всё, что мне нужно, это еда, крепкий сон и, быть может, хорошенькая кобылка или даже две. Ещё одна доза Стампида тоже бы не помешала. Похоже, Нейвер как раз то место, где можно всё это найти. Я надеялся, что иду в верном направлении.
По дороге делать было нечего, разве что задавать саму себе всякие вопросы. Ничего нового, всё то же самое. Кто, почему, что, где, когда? Однако кое-что я понял. Хэйт стрелял в меня из энергооружия, или ещё чего-то наподобие. Ни одна пуля не способна оставить подобной раны. Проходя мимо выбитых окон, я ловил ответные взгляды своего отражения, понимая, что след, вероятно, останется навсегда. Столь глубокие шрамы не заживают никогда.
Между нескончаемым потоком вопросов и рассматриванием своего лица я периодически доставал Сломленного из чехла и вертел его, рассматривая со всех сторон. Если учитывать плачевное состояние дробовика Хоумран, мне жутко повезло, ведь на моём оружии не было ни единого пятнышка ржавчины, а механизм работал без нареканий. Как бы то ни было, он казался излишне сложным для земного пони. Я не понимал, как можно держать оружие во рту и одновременно дергать за рычаг перезарядки так, чтобы не быть убитым. Кажется, его делали специально под оперирование телекинезом.
В перерывах между изучением дробовика я на пару десятков минут возвращался к своему ПипБаку, в основном чтобы просто передохнуть. Я был истощен и испытывал боль, но не мог просто лечь и ждать, пока по мою душу не прибудет ещё одна группа пони. Большинство просмотренных разделов ПипБака пока что оставалось пустым, однако обнаружилось, что он ведёт учёт всего, что у меня есть. Кое-какие лекарства и приложенные инструкции. Патроны двенадцатого калибра и всякая другая отсортированные мелочь. Около дюжины крышек. Лечебные бинты. Карта.
Карта?
Погоди-ка.
Порывшись в сумке, я извлёк грубо нарисованную карту. На ней было отмечено несколько мест. Нейвер с числом «87» чуть в отдалении. Авиабаза Мэйрмак. Хорнсмит. Тихий писк привлёк моё внимание к ПипБаку. Он загрузил в себя координаты всех мест. Я находился чуть восточнее метки «Хорнсмит», который, должно быть, в своё время был весьма неплохим городом. Сейчас там лишь руины. На западе же лежал Нейвер.
— Хорошая работа. Ты теперь не просто бесполезная хрень на копыте, да? — ПипБак не ответил. Я пожал плечами и вернулся к копанию в ворохе всевозможных опций и выключателей. Некоторые были повёрнуты прямо на меня, будто я просто обязан вспомнить, для чего они нужны. Скорее всего, прошлый я частенько ими пользовался.
Локатор Ушки-На-Макушке. Ничего не произошло. Заклятие Прицеливания Стойл-Тек. Медленно плывя перед глазами, мир замедлился ещё сильнее, чем когда Стампид струился по моим венам, хотя я все ещё не был уверен, неотъемлемый ли это эффект препарата или просто негативная реакция перенапряжённого организма на наркотик. Со включенным З.П.С. прицелиться можно куда лучше. Надо бы не забыть это к следующей перестрелке.
Развернувшись на север, я заметил появившуюся в уголке моего зрения красную точку. Сотрясение мозга или же очередное кровотечение. Я протер глаз, дабы избавиться от крохотной штучки, что, возможно, и спасло мне жизнь, а также, несомненно, сам глаз. Справа раздался выстрел, и, выбив сноп искр, от ПипБака срикошетила пуля. Красная точка в зрении совпала с голубой кобылой, нацелившей на меня пистолет и что-то мне кричавшей. Её голос звучал как бы приглушённо, и я вдруг понял, что на правом ухе засохла кровь, покрыв его твёрдой коркой.
Когда прогремел второй выстрел, я кувыркнулся, укрывшись за прочной на вид скамьёй.
— Послушай, дамочка! У меня сегодня не самый лучший день, и мне сейчас не до игр. Может, прекратишь палить по мне? Не думаю, что захочу убивать другого пони, даже не узнав, кто он, — прокричал я сквозь дождь.
И тут же я вспомнил, что Аутфилд твердил практически то же самое, перед тем как попытаться отсечь мне голову. Аутфилд, который, вероятно, мог быть моим другом или братом.
Пуля застряла в толстом металле скамьи, и я тут же высунулся из-за своего укрытия, чтобы осмотреться. Нападавшая была сильно изранена, почти что как я. Из порезов по всему телу сочилась кровь. Судя по кроваво-красным следам от верёвок на шее и ногах, её долго держали связанной. Из одежды у неё был лишь тонкий кусок кожи, выполнявший роль кобуры.
Пистолет, который она держала во рту, защелкал – в нём кончились патроны. Выронив оружие, кобылка на шаг отступила подальше от моего укрытия. Её метка поменялась с красного на жёлтый в том месте, где, как я предположил, сейчас отображался Локатор Ушки-На-Макушке. Пони посмотрела мне прямо в глаза.
— Помоги.
Теряя сознание, она осела на землю. По какой-то необъяснимой причине я не ушёл. Я приблизился к кобыле, опасаясь попасть в западню. Возможно, чувство вины окончательно добило меня. Я ощущал, что прежний я был плохим пони, одним из тех, кто просто бросил бы эту пони. Или сделал бы куда более худшие вещи. Новый, потерявший память я не чувствовал себя мясником, не делающим различий между пони, хоть это и звучало забавно для какой-то глубокой, животной части моего рассудка. Другая часть, которая мне подчинялась, твердила, что нужно помочь ей. Сделать хоть что-нибудь. Что-нибудь, чтобы не допустить прежних ошибок.
Я подошёл к ней поближе, и обнаружилось, что она (вау!) оказалась довольно привлекательной. Даже со всеми этими ссадинами, кровоподтёками и ожогами она была сногсшибательна. Я чуть приподнял её и вытащил на свет последнее лечебное зелье. Возможно, такая прибавка к карме даст мне шанс приукрасить свой день. Хуже уже не станет, а если удача будет на нашей стороне, то это только в плюс.
Выдернув пробку, я поднёс горлышко ко рту кобылки, придерживая её голову так, чтобы она смогла проглотить жидкость. Постепенно кровотечение остановилось, а к лицу стали возвращаться краски. Примерно через минуту или где-то около того она слегка приоткрыла глаза.
О Богини, эти глаза. Синий и лиловый. Гетерохромия. Заумное слово, по какой-то непонятной причине оставшееся в памяти. Она смотрела в мои глаза, я – в её. Удар пришелся прямо по ране на моём лице. Мир передо мной резко побелел.
— Бля! Какого хера! — я отскочил, выпустив пони из копыт и схватился за лицо. Когда волна ослепительной боли отступила, перед глазами всплыл мой же дробовик, нацеленный мне в лицо.
— Ладно, просто великолепно. Ну, давай стреляй. Я усвоил урок. Помощь каждому встречному ничем хорошим не кончится. Хрен с ним, я готов.
Прицел дробовика неуверенно дрогнул. Она прошептала тихо, столь тихо, что мне едва удалось услышать её сквозь гул в голове:
— Ты... ты здесь не затем, чтобы схватить меня?
Я отрицательно покачал головой, забрызгивая тротуар собственной кровью. Отлично, у меня опять началось кровотечение.
— Да. Я всего лишь хотел придать обыденной рутине немного огонька. А оно, видишь, как вышло, — Я упал на колени, охваченный болью. — Отдал тебе последнее лечебное зелье, думал, сможем помочь друг другу... не умереть... Получил в глаз... Нельзя... чтобы нашёл... Хэйт…
Я вырубился. Который уже раз за день.
На сей раз дождя не было. Глаза. Её глаза. Я не умер, правда, видеть мог только правым глазом. Я лежал на чём-то, по ощущениям похожем на матрас, а кобыла склонилась надо мной с озабоченным видом. Могло быть и хуже. Я мог умереть.
— О... Ты проснулся. Прости, что ударила тебя.
Я слабо улыбнулся ей.
— Ничего страшного. Я ожидал чего-то подобного.
Она отошла чуть назад, давая мне чуть больше пространства, и застенчиво смотрела на меня. Это вышло довольно очаровательно.
— Я... я сделала всё, что могла. У тебя были только бинты, я их на твой глаз и наложила.
Я отвел взгляд. И увидел своё отражение в грязном надтреснутом зеркале, висящем на стене. Кобылка наложила мне на лицо компресс из оставшихся бинтов, сделав меня похожим скорее на ходячее предостережение «и кто кому сейчас надерёт круп», чем на загадочное и опасное существо из легенд. Слабым рывком поднявшись на ноги, я окинул пони взглядом. Она успела привести себя в порядок и теперь не тыкала мне в лицо дробовиком. Уже лучше.
— Итак... — я первым заговорил, растянувшись в торжествующей усмешке. — Как тебя зовут? Меня, думаю, Рипл. Рип. Наверное.
Она слегка отпрянула.
— "Два-Пинка Рип"? Гладиатор?
Да. В её глазах отражался неподдельный страх. Я был плохим пони. Она выглядела так, будто была готова в любой момент сорваться с места и убежать, оставив меня одного. Я успокаивающе поднял копыто:
— Да. Думаю, что так. Все воспоминания, вплоть до сегодняшнего дня в каком-то роде... исчезли. Кем бы я ни был раньше, с этим покончено. Я не хочу быть тем... кем я был. Тем, кто получает пулю от друзей и остаётся валяться в луже. Тем, кто пугает симпатичных кобыл.
Выстрел в лицо может изменить многое.
Теперь она уже не выглядела так, будто собирается рвануть от меня подальше.
— Я... — взгляд пони бегло метался по комнате, прежде чем та снова посмотрела на меня. — Шейд.
Прищурившись, я заглянул ей прямо в глаза.
— Назвалась первым, что пришло в голову?
Кобылка было оскорбилась, но выглядело это неискренне. Она не хотела называть своего имени. Не лишено смысла. Может, я раньше был кровожадным психопатом-насильником. Не стоит развивать эту тему.
— Неважно. Спасибо, что не застрелила меня, Шейд. Мило с твоей стороны.
Лёгкая улыбка коснулась её губ, прежде чем она присела рядом с кроватью. Придвинувшись ближе ко мне, она встретилась с моим подозрительным взглядом и, вздрогнув, объяснила, почему же без раздумий выстрелила в меня.
— Ты похож на рейдера. Мумифицированного рейдера.
— Как раз думал, что выгляжу крайне пугающе. Сработало, — глухо усмехнулся я.
Глядя на то, как пристально она меня рассматривает, просто пришлось задать вопрос:
— Что ты обо мне слышала?
Шейд окинула взглядом Сломленного, который она кинула прямо на остатки того, что когда-то служило мне броней. Кобыла не сняла те задние штуковины-дробовики, но сидели они на ногах более чем хорошо. Она по-прежнему казалась испуганной и, как я заметил, в любой момент готова выхватить пистолет.
— Я слышала, ты безжалостен. Ты принимаешь дозу и убиваешь любого, кто выйдет против тебя на арене. Никогда не требовалось больше двух ударов... Ты монстр. Один из худших пони, кто когда-то вышел из Стойла Восемьдесят Семь. Ты, Хэйт и ваша банда.
Банда? Я был в банде? Что-то в этом есть. Возможно, Аутфилд тоже в ней состоял. Когда-то состоял. Я попытался вспомнить.
Но нет, ничего. Вся моя память смахивает на чистый лист, если не считать последней пары часов.
Она уставилась на меня, проницательно сузив глаза.
— Ты... в самом деле не помнишь, да? Не помнишь никого и ничего?
Я приподнял ногу и чуть согнул её в колене. Не так уж и больно.
— Я помню... как причинять боль. Помню Стампид. Помню... общие понятия. Идеи. Сохранилась мышечная память. Ничего конкретного. Я знаю только Хэйта, и то лишь потому, что кто-то пытался меня прикончить.
— И... что же ты собираешься делать?
Не составило труда заметить, что её голос начинал дрожать после каждого нового слова в каждом предложении. Она не могла решить, нужно ли продолжать говорить или же разрядить магазин пистолета мне в лицо. Я пожал плечами.
— Я собирался в Нейвер. Убить Хэйта. Вспомнить что-нибудь.
— Не нужно этого делать. Сейчас Нейвер не самое лучшее место... или всегда таким был, по правде говоря. Тебя пристрелят, едва завидев. Там заправляет Хэйт, — она покачала головой.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть. Она-то знала, что там творится. Я же не мог почувствовать разницу между хорошей идеей и просто дырой в башке. Но идея всё-таки была.
— Ну, Шейд, и как же ты здесь оказалась? Ты, похоже, знаешь о Нейвере, тогда почему же оказалась на дороге, истекая кровью и стреляя в случайных пони? — как мне казалось, вопрос вполне логичный. Хотя теперь, когда я произнес его вслух, он показался неудачным. Следы от верёвок на теле пони не предвещали ничего хорошего.
Она тяжело вздохнула, уставившись в пол:
— Я... сбежала. Нейвер – ужасное место.
Она была наложницей или кем-то вроде этого? Что же это за место, этот Нейвер? Думаю, она поняла моё замешательство.
— Я была рабыней. Они собирались нас отправить в Филлидельфию, к Красному Глазу. За нами уже летели грифоны. Я смогла высвободиться из верёвок и сбежала. Нашла оружие. Когда я увидела тебя на улице, то была уверена, что тебя отправили за мной.
— И почему же ты решила, что это не так? У тебя был шанс пристрелить меня и рвануть дальше. Забрала бы мои пожитки, убежала как можно дальше и спряталась, — кажется, она испугалась. Но в этот раз не меня.
— Я... не смогла бы убить кого-то ещё. Только не снова, — ну, она оказалась не такой-то и простой. Можно копнуть чуть глубже. Она не хотела меня убивать – ещё один плюс.
— Итак. Я не могу вернуться в Нейвер – меня прикончат. Ты тоже не можешь вернуться – проведёшь остаток жизни рабыней. В таком случае... наверное, нам нужно выяснить, куда идти? Я имею ввиду, вместе, — готов поклясться, она и сама не определилась. — Знаю, я не могу быть по-настоящему убедительным, когда скажу, что не убью тебя во сне и не продам. Все, что я действительно могу сделать – начать все сначала, попробовать что-нибудь другое. Что-нибудь не столь... откровенно злое.
Я старался быть искренним, как мог. Перспектива сойти с наезженной колеи звучала заманчиво – даже если то, что я пытался делать, вполне могло закончиться пулей в лоб.
— Я... Мы... Куда мы пойдём? Мэйрмак – гиблое место, в Хорнсмите нет ничего, кроме руин, а ближайшее место, не связанное с Нейвером – это Блэнк, — её голос всё ещё продолжал дрожать.
И вновь я впал в замешательство.
— Блэнк? Это ведь город, — достав карту, я убедился, что рядом действительно был город. Не знай этого, я бы просто подумал, что это примечание или ещё что-нибудь. Негромким писком мой ПипБак подтвердил, что рядом находился город под названием Блэнк.
— Это торговый город. Не такой, как Нейвер. Нет работорговцев и... других плохих пони. Там бы мы были в безопасности... Я бы была... — её голос звучал неуверенно. Маленький экран на моём копыте сообщил, что отсюда до Блэнка как минимум день ходьбы. Целый день наедине с монстром, каким она меня считала. День ходьбы до города, жители которого, если и слышали обо мне ранее, могли начать стрелять по нам. Я просто не мог винить её за настороженность.
Я попытался встать, однако нахлынувшая волна головокружения повалила меня обратно.
— Хорошо. Я провожу тебя до Блэнка. Как только смогу идти. Мы отправимся утром, — опять эти глаза. Есть бы они не были столь подозрительны, я мог бы смотреть в них целый день.
Я успокаивающе поднял копыта.
— Можешь оставить оружие у себя. А я просто хочу немного отдохнуть. Похоже, что и тебе не помешало бы. Я не в том состоянии, чтобы что-то делать. Дырка в голове и все такое, — я с усилием заставил себя встать. Голова закружилась, но я успел упереться об стол. — Можешь устроиться на кровати. Я посплю на полу.
Не знаю, что это было. Она, вполне вероятно, измотана куда больше, чем я, но согласилась на моё предложение. Да не может быть, чтобы я стал очаровательным и умеющим убеждать. Нет, я был запятнанным кровью циклопом с оружием, почти что прибитым к копытам. Ходячая куча шрамов, боли и бинтов. Не представляю, как мне можно доверять. Но она доверилась. Она легла, всего лишь раз моргнула глазами и заснула.
Хороший для меня знак. Я попробую стать хорошим пони. Посмотрим, как это у меня получится. Я опустился на холодный пол, отодвинув всё оружие подальше от себя, но поближе к её спящему силуэту. В знак доверия. Потому что она была достаточно добра, чтобы не пристрелить меня на месте.
Едва ли ты заслужил этого.
Заткнись, голос.