Великий ужасный план

IV

Резкий звук ударов молотком по подвешенному за один конец рельсу заставил Скетча Бука поднять голову и оглядеться. Не он один поступил так же, почти все, стоящие на перроне пони смотрели в сторону ГИТЛ, часть из них выругалась, кто-то сплюнул. Удары по рельсу, созывающие заключённых на обед предназначались уже не Скетчу, и это, несмотря на пронизывающий холод, грело душу.

– Ваш билет, – сказала толстая престарелая проводница у входа в вагон. – И справку об освобождении с паспортом.

– Да-да, конечно, – дрожащим голосом ответил ей бывший заключённый главного исправительно-трудового лагеря или сокращённо ГИТЛ.

– Проходи, – кобыла мотнула головой в сторону открытой двери.

Скетч Бук подхватил свои немногочисленные манатки и шустро забрался вовнутрь. Общий вагон производил самые что ни на есть приятные чувства: закопчённый самоварчик на углях грел кипяток, свёрнутые матрасы уютно лежали на третьих полках, а въевшаяся в старую обшивку грязь придавала какой-то необычный шарм и ощущение дома в противовес гладким срезам досок, из которых делали нары. Вагон был практически пуст – у бывших заключённых почти никогда не было денег, они ехали в товарных вагонах, где из всей мебели – старая солома. Попутчики Скетча тоже подобрались хорошие: здоровенный жеребец, который сразу заявил, что он не уголовник, а колхозник, после чего забрался на верхнюю полку, и худой очкастый пони по имени Фэйр Каунт.

– А вы какими судьбами? – начал разговор Скетч Бук. – Амнистия или срок закончился?

– Амнистия, ясен пень! До конца срока не дожить, подохнешь, – Фэйр тяжело вздохнул. – Хоть что-то хорошее сделали из цэка Партии: устроили амнистию.

– В этом нельзя с вами не согласиться, – кивнул первый. – Мы все так обрадовались сразу. Тут же не только выпустили, тут время новое пришло. Хотя страшновато, кто к власти придёт, какое к нам отношение будет, что делать дальше?

– Да ладно, что тут не ясного! Вернёмся к нормальной жизни, на работу свою, я думаю, за четыре года бухучёт не поменялся сильно, помню ещё.

– Вы уж не сочтите за грубость, а вы случаем не неполитический? По мошенничеству?

– Какой там! – отмахнулся Фэйр Каунт. – Самый что ни на есть политический. Мы-то честно считали всё, бухгалтерия на заводе, и висел у нас плакат, ну такой, его все знают, портрет Вождя и слова: «Жить стало лучше, жить стало веселее. Сталлион». Ну и какая-то гнида подписала «у» в конце, мол, жить стало лучше Сталлиону, – тут бухгалтер испуганно оглянулся.

– И что же, нашли, кто это сделал?

– Ха! Никто не искал даже – посадили всех! – повисла тишина, прерываемая лишь мерным перестуком колёс. — Кроме директора, он себе больничный задним числом выписал и тем спасся, ну и ещё хвалился, что у него вино из Эквестрии было, отмазался.

– Да-а-а, ну и дела.

– Угу. Ну, я уж на другой завод пойду.

– Ох, хорошо вам говорить, а мне вот зубы повыбивали, изверги, как я теперь рисовать буду? – горько вздохнул Бук. – Я же карикатуры рисовал для «Сталлионградской правды», всё, что я умею. За них вот и поплатился.

– Да ла... — Фэйр запнулся на полуслове, а затем тихо добавил: – Неужели на Самого?

– Нет, что вы! Что вы! – замахал копытами Скетч Бук. – Даже не на членов политбюро, так, на одного министра. Здравоохранения.

– Вот это да, – только и смог ответить его собеседник.

– И знаете, что самое удручающее? Расстреляли этого министра через полгода как врага народа. По тому самому пресловутому делу врачей-убийц.

– Вот те раз! И что, не освободили?

– Я и сам надеялся, писал куда можно, говорил, просил знакомых заступиться. Всё впустую.

– Ну и сволочи же они! – бухгалтер сплюнул на грязный пол коридора. – А ведь кому-то и большее сходило с рук.

– Здесь уж suum cuique, кому ничего, кому лагеря, а кому девять граммов свинца. Может вы и правы, нужно к жизни возвращаться, может, меня возьмут назад в редакцию, может, хотя бы идеи мои нужны, или ученика заведу.

– А вы эта, – внезапно сверху свесилась голова третьего попутчика. – Вы, вота, лучшее к нам в колхоз приехайте. У нас работы всегда валом, а пони нам нужны. Да и дышится лучше у нас.

– Благодарствуем, – ответил Скетч, глядя на скривившегося Фэйра. – Но вот вы по бумажке билет покупали, а нам как-то по паспорту сподручнее.

– А, городские, шо с вас взять? – колхозник вновь лёг на полку, пробурчав: – А то с пашпортом незя в колхозе жить, эт нам ево не дают.

Скетч Бук ничего на это не ответил, а повернулся к окну, Фэйр Каунт же поёрзал на сидении, нахмурился и, наконец, поднялся с места.

– Пойду чайку налью себе.