Радужный Рыцарь
Глава 10. Бегство.
...Робин и Спектра скакали по булыжной мостовой Троттингема. Встречные пони оглядывались вслед странной парочке, вздумавшей под вечер носиться по улице.
Уже несколько раз над головами проносился крылатый патруль, отсекая возможные пути к воротам, и заставляя беглецов раз за разом искать укрытия в узких переулках или под деревьями.
На бегу Робин Хуф вкратце обрисовал ситуацию.
После пленения Радужного Рыцаря все были сильно подавлены. К счастью, даже до самых горячих голов быстро дошло, что нечего и думать одолеть гвардию и ополчение в открытом бою. Повстанцы рассеялись по лесу и родным деревням, и удар троттингемского войска пришелся в пустоту.
Несколько дней ушло у банды на подготовку спасательной операции. То, что Спектра приняла на себя удар правосудия шерифа, послужило настоящим катализатором народных волнений, и теперь местные жители целиком поддерживали повстанцев.
— У нас появился союзник, — сказала Спектра на бегу. — И если я правильно поняла, скоро он будет ждать нас в Шорвудском лесу вместе со спасенными крестьянами.
— Я знаю, — улыбнулся Робин. — Капитан Лайтнинг Лэнс.
— Откуда?..
— Он примерно неделю назад прилетел к лесу. Один. И когда попался Крошке Шейду, собственно, предложил эту операцию.
— Вы что, так просто ему поверили?!
— Не сразу. Сначала мы его напоили до полного изумления, а только потом как следует расспросили.
— И?
— И все в порядке. Он был искренен.
У Спектры возникли серьезные сомнения на этот счет, и она спросила:
— Чья была идея? Свити Грейп?
Робин замялся и прижал уши к голове:
— Не... она только приготовила выпивку.
— А чья?
— Дарк Дестроера…
Спектра чуть не взвыла в отчаянии. Только искренние благие намерения капитана спасли Робина и остальных от возможной ловушки. Это можно было объяснить лишь невероятным везением.
— То есть Гвардия теперь за нас? – на всякий случай уточнила кристальная пони.
Это было бы просто здóрово, но Робин покачал головой:
— Не вся. Примерно половина. Пара десятков пегасов, но это гораздо больше того, на что мы вообще могли рассчитывать. Плюс многие ополченцы не хотят биться с соседями и родичами. Тоже где-то половина.
— Ты так говоришь, будто от шерифа все отвернулись.
В небе в очередной раз пронеслась двойка белых пегасов, тщательно осматривающих улицу. Двое пони едва успели шмыгнуть в винодельню, открыв калитку забора.
Робин ответил:
— Далеко не все. В верный шерифу отряд вошли пришлые... – он замялся, — э-э... авантюристы и попросту лихие пони с большой дороги, радостно ухватившиеся за возможность легализоваться при сборе ополчения – всем дали амнистию.
Двор был накрыт навесом, и здесь можно было не опасаться взглядов с воздуха. Ноздри защекотал аромат забродивших ягод, а с улицы послышались голоса перекликающихся стражников.
— Вдвоем не уйти, — сказала Спектра, кинув взгляд назад. — Беги, я их задержу.
С этими словами она крутанула в хвосте моргенштерн, который успела прихватить из замка, где пришлось оглушить двух ополченцев у ворот.
Робин вдруг помотал головой и прижал хвост кристальной пони копытом. Оружие, не удержавшись в креплении, укатилось в сторону и булькнуло в чан с виноградом.
Спектра ойкнула от неожиданности, но не успела она открыть рот для гневной отповеди, как разбойник сказал:
— Я знаю, как оторваться. Только обещай делать то, что я говорю.
Спектра, глядя в глаза известного болтуна, размышляла несколько мучительно длинных секунд. С одной стороны, Робин слушался ее все это время, а с другой, иногда проявлял поразительную безответственность. Например, когда сбежал на соревнование лучников.
— Хорошо, — наконец, решив дать Робину шанс, сказала кристальная пони, кивнув. — Слово рыцаря.
— Снимай платье.
— ЧТО?! – опешила Спектра, тут же пожалевшая о данном слове.
— Не спорь, оно слишком яркое и примелькалось!
Спектра спешно начала разоблачаться, наградив сердитым взглядом Робина, который даже не подумал отвернуться. Вскоре, засунув платье в какую-то бочку, он оттащил кобылицу под тень раскидистого дерева, на ветках которого и крепился навес над чанами с ягодами. Им еще только предстояло стать вином, но по случаю наступающего вечера тут еще никого не было.
— Теперь полезай туда, — копыто Робина указало на один из деревянных чанов, — и окунись с головой.
— Хочешь, чтобы я туда нырнула и там спряталась?
— Нет! Кончай спорить! Это всего лишь черника, закрасить твою гриву. Второй такой не сыщешь во всем Троттингеме!
Спектра, ругаясь сквозь зубы, залезла в бадью, чувствуя, как под ее весом нежные ягоды лопаются, брызгая красно-фиолетовым соком...
Когда кристальная пони вылезла, то была целиком фиолетовая. Даже кьютимарка в виде цветка Снежной Радуги превратилась во что-то похожее на фиалку.
— Ну что, ты доволен? – осведомилась мокрая и липкая Спектра.
Ей до слез было жаль чистой шерстки, особенно после недели в грязной камере. Когда еще удастся помыться?
Умом она понимала, что сейчас подобные мысли – просто кобылья блажь, но ничего не могла с собой поделать.
— Они будут обыскивать с высоты всех, кто куда-то идет, особенно парами, — пояснил Робин Хуф. — Нам надо затаиться на несколько минут хотя бы. Иди сюда.
Измазанная в соке кристальная пони подошла, а разбойник, улыбаясь, снял треугольную шляпу и выкинул куда-то в сторону.
Снаружи послышался топот приближающейся стражи, а над пологом раздались ритмичные звуки взрезаемого крыльями воздуха.
Робин протянул переднюю ногу и привлек к себе Спектру, отгораживая ее от взглядов с улицы.
— Теперь целуй меня, — тихо сказал он.
— Ты вконец обнаглел! – вспыхнула имперский гвардеец.
— Ты дала слово рыцаря!
— Если это не сработает, я потрачу последнее усилие в этой жизни, чтобы прибить тебя, Робин Хуф.
Спектра мысленно попросила прощения у Грина Васаби и, закрыв глаза, подалась навстречу.
Их губы соприкоснулись одновременно с тем, как в винодельню забежали стражи, снеся хлипкую защелку с калитки...
...Командир патруля, бывший атаман шайки грабителей, окинул взглядом винодельню. В укромном уголке между бочками целовалась парочка. Простоватого вида молодой жеребчик и целиком фиолетовая кобыла, очевидно, работающая здесь.
Не иначе, хозяйский сынок решил затискать в уголке молодую чернавку.
В другое время командир и сам бы не упустил случая подкатить к подвернувшейся горожанке в тихом месте, но сейчас было некогда. Над головами висел гвардеец-пегас, который видел, как тут захлопнулась калитка. То есть беглецы вполне могли быть тут...
...Робин склонился над ушком кристальной понии произнес сдавленным, но довольным шепотом:
— Ну же, Спектра, больше страсти! Так ты никого не обманешь!
Пони продолжили обнимашки и поцелуи, хотя Радужному Рыцарю больше всего сейчас хотелось как следует отлягать Робина, который, что называется, дорвался и уже успел облапать копытами почти всю Спектру целиком.
— Ну как, они еще смотрят? – спросила она через несколько минут, когда между поцелуями наступил перерыв, а гнедое копыто в очередной раз прошлось по чувствительным местам на спинке кристальной пони, вызвав дрожь.
Робин с улыбкой ответил:
— Они давно ушли...
В следующую секунду он отлетел в ближайший чан от смачной затрещины, которую в сердцах влепила ему Спектра Блоссом...
Робин, окрашенный в темно-розовый цвет, вынырнул из чана и улыбнулся.
— Ну согласись оно того стоило? – спросил он и надел подобранную шляпу прямо на мокрую голову.
— Заткнись, — процедила сквозь зубы кристальная пони, направляясь к калитке. — Просто заткнись! Или я за себя не ручаюсь!..
Робин открыл было рот, но напоролся на испепеляющий взгляд кобылицы и счел за благо прикусить язык.
Спектра же, положа копыто на сердце, вынуждена была хотя бы про себя признать, что дерзкий план сработал на все сто.
Похоже, у него уже был опыт ухода от погонь в городе, но в какой жизни? В этой или предыдущей, когда он еще не взял себе имя из легенды, какова бы ни была причина?
Брутал Кик второй раз за день поднимался к шерифу. Уже собравшись было постучать, он услышал голос Тайди Скрипт, неразборчиво что-то проговорившей.
Каурый земнопони поджал губы и приник к замочной скважине. Его серая заучка раздражала, особенно тем, что ни разу не клюнула на ухаживания. Заполучить единорожку, коих в Троттингеме было немного, стало настоящим вызовом для большинства настоящих жеребцов. Но Тайди Скрипт, вопреки слухам о о своих сородичах в целом, являла собой эталон холодного спокойствия и отношений ни с кем не заводила. То ли жеребцы ее не интересовали, то ли ждал ее где-то особенный пони, то ли просто задирала нос, но суть оставалась прежней: всем ополченцам сразу давался от ворот поворот.
Принуждать же помощницу самого шерифа было бы слишком большой глупостью, это даже самый тупой из ополченцев понимал.
— Вы хотите что-то конкретное сказать, мисс Скрипт? – спрашивал тем временем шериф, которому единорожка телекинезом помогала застегнуть тяжелые гвардейские доспехи.
— Да, Ваша Милость.
— Говорите.
— Я думаю, что происходящее все больше выходит из-под контроля.
— Мисс Скрипт, — тон шерифа похолодел. — Вы не видите всей картины. Фронтир...
— Ваша Милость, — перебила серая единорожка, застегивая последний щиток на шее пегаса, — я как никто вижу общую картину. Истощенная провинция, обнищание населения и, как следствие, упадок торговли...
— Да, и богопротивный мятеж против законной власти. Все верно. Нужны решительные меры.
Но Тайди Скрипт не сдавалась:
— И что дальше? Кровь? Виселицы? Как в дикие времена Темных веков? Сироты, ненавидящие власть, что отняла у них семьи? Не пора ли остановиться, раз столь очевидно, к чему все идет?
В голосе шерифа послышалось уже неприкрытое раздражение:
— Знайте свое место, мисс Скрипт. Если бы я Вас не знал, то запросто заподозрил бы в измене.
Единорожка утратила свою знаменитую невозмутимость и всплеснула копытами:
— Какой измене, Ваша Милость?! Разве печься о благе простых пони – измена? Или видеть, как храбрый, разумный жеребец, авторитет которого осенила сама богиня, превращается в настоящее чудовище?!
Брутал Кик уже снова собрался постучать, но был остановлен гневным криком шерифа:
— Вон отсюда! И клянусь богиней, если я увижу тебя здесь еще раз, то окажешься в тюрьме за подстрекательство к мятежу!
Резко распахнувшаяся дверь шарахнула не успевшего отпрянуть Брутал Кика по лбу, и шлем издал громкий звон, защитив хозяина. Выбежавшая единорожка, глотая слезы, побежала вниз по лестнице, и перестук копыт вскоре стих.
Старшина, у которого в ушах еще малость звенело после удара, опасливо сунулся в покои шерифа, но тот, похоже, уже совладал с собой:
— Нашли их? – осведомился он спокойным голосом.
— Не совсем, — улыбнулся земнопони. — Лучше.
— Не понял?
Брутал Кик мысленно просмаковал этот момент. По всему городу была организована сеть доносчиков, и в штаб ополчения регулярно стекались последние слухи. И спешащих куда-то двух пони, жеребца и кобылу, очень быстро засекли.
— Мы знаем, куда они направляются, — сказал земнопони.
Шериф, облаченный в тяжелую броню, на пробу взмахнул крыльями.
— Отлично, — сказал он. — Выдвигайте туда взвод ополчения. Я вскоре присоединюсь.
Каурый земнопони довольно кивнул. Теперь разбойникам точно не уйти: взвод бравых ребят из ополчения – это никому из пони не под силу одолеть, что бы там не плели гвардейцы про служащее у разбойников чудовище...
...Двое перемазанных ягодами пони выбрались из винодельни и легкой трусцой поскакали по улице к воротам.
— Итак, каков план? – спросила Спектра на ходу.
— Мы перелезем через стену и воссоединимся с войском.
— Каким еще... Опять? Ради чего я тогда сдавалась, чтобы ты вернул этих несчастных пони полечь под копьями стражи?
— Ты не понимаешь. Поднялись все окрестности, половина гвардии и большая часть ополчения. Шериф ни за что не сможет казнить и пересажать всех.
— Все равно прольется кровь. Так нельзя.
— Хорошо, сама им всем скажешь. Я буду только рад, если драки удастся избежать. Но это будет непросто, к тому же, еще надо выбраться из города...
Робин заверил, что в условленном месте их будет ждать Крошка Шейд. И что могучий фестрал, конечно же, сможет перенести обоих пони через стену.
...Старая дозорная башня поднималась над Троттингемом внутри кольца стен.
Так уж случилось, что древняя конструкция не вошла в проект новых укреплений, а разобрать ее все не доходили копыта. Кроме того, для жителей района башня служила неплохим ориентиром, и шериф наказал себе заняться этим вопросом после того, как будет завершен основной план по укреплению города.
Робин Хуф притормозил на краю старой площади и показал на древнюю постройку:
— Крошка Шейд ждет там, — пояснил он.
Спектра, отогнав хвостом стаю мух и ос, что в очередной раз спикировали на липкую шерстку, ответила:
— Точно? Мы-то не умеем летать, и загоним себя в тупик, если что.
— Не сомневайся... Ты же помнишь: он – верное крыло в ночи.
Кристальная пони только страдальчески закатила глаза. Похоже, из сознания этого жеребчика никогда не выветрится веселая игра, в которую он превратил вполне серьезные вещи вроде мятежа.
— Ты иди первая, а я следом... – начал Робин. — Поспешим, у нас мало времени. Лайтнинг Лэнс временно возглавляет армию, но и войска шерифа не дремлют. Так что драка будет та еще.
Спектра, у которой было полно времени, чтобы обдумать все возможные перспективы, нахмурилась:
— Нет, Робин. Мы уходим.
— Конечно уходим, как же иначе. Нас разыскивает ополчение и гвардия. А вот в лесу...
— Нет, Робин, ты не понял. Мы уходим из Троттингема. Все уходим.
— Т-т-то есть как уходим? Да ты в своем уме? А как же борьба с властью шерифа?!
Спектра уже хотела ответить, что войны и крови не будет, как раздался басовитый окрик:
— Стоять!
Возле заброшенной сторожевой башни, на вершине которой должен был быть Крошка Шейд, их уже ждал отряд в десяток дюжих земнопони в добротной стеганой броне и железных шлемах.
Жеребцы с откровенно разбойничими рожами, сжимающие под бабками копыт увесистые дубинки.
Ополченцы из тех, что сохранили верность шерифу.
— Носами в землю! — рыкнул Брутал Кик, которого отличала от прочих серебряная бляха на шее. — Тогда обещаю, сильно бить не будем.
— Робин, иди к башне, — спокойно сказала Спектра, не дав разбойнику и рта раскрыть, — я разберусь.
— Но у тебя даже оружия нет! — возразил тот, и земнопони довольно осклабились, уже предвкушая развлечение с фиолетовой кобылкой, от которой за версту несло подкисшей черникой.
Спектра осеклась. Действительно, прихваченный из замка моргенштерн остался в винодельне, а у нее не то что оружия и доспехов сейчас не было, но даже обычной одежды. Пони огляделась и ловко поддела ногой какие-то прислоненные к стене сарая древние грабли. Ржавые зубья свистнули в воздухе, когда пони прокрутила садовый инвентарь подобно копью на тренировке.
— Теперь есть, — улыбнулась она и повернулась к ополченцам. — Ну что, мальчики, потанцуем?
— Они изобьют тебя! — предпринял Робин отчаянную попытку.
Сверкнувший взгляд аметистовых глаз сопроводило движение граблей, с гудением разрезавших воздух.
— Не сегодня, — ответила Радужный Рыцарь, отбросив от глаз слипшуюся от сока челку, после чего шагнула вперед...
Робин Хуф с полминуты наблюдал с открытым ртом, что Спектра Блоссом делает со здоровенными ополченцами. Ржавые грабли разили приспешников шерифа не хуже копья, вызывая вопли боли ударами, от которых плохо спасали и толстые стеганые куртки. Пару раз раздавался гулкий звон, когда наконечник садового инструмента опускался на чей-то шлем. Когда же грабли сломались (об голову Брутал Кика), Спектре уже ничего не стоило подхватить одну из оброненных дубинок.
Кристальная пони только нехорошо усмехнулась, взвесив в копыте свое новое оружие.
— Чего встал? Бегом! — подогнал Робина окрик кристальной пони, и ноги будто сами понесли разбойника к башне...
Вопли внизу стали громче, а ругательства — нецензурнее, когда обитая войлоком дубинка принялась разить ополченцев шерифа с удвоенной силой...
Деревянная винтовая лестница вывела Робина Хуфа на бывшую смотровую площадку. Старые доски жалобно поскрипывали под весом пони, и земнопони откровенно струхнул, что те не выдержат.
Наверху башни не оказалось Крошки Шейда.
Вернее, огромный фестрал там был, но лежал у стены без сознания. А встречал гостя шериф Троттингемский собственной персоной.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он. — Больше этому болвану незачем тут торчать!
Выглядел шериф грозно: полный гвардейский доспех, шлем с высоким гребнем, закрепленное для таранного удара копье и на другом боку — ножны с клинком. Правый передний накопытник был немного вымазан красным. Кровью Крошки Шейда, судя по кровоподтеку на затылке фестрала.
— Что ты сделал с Шейдом?! — прорычал Робин и добавил тише. — И как?..
— Не волнуйся. Я просто оглушил этого задремавшего олуха. Очухается. А вот тебе стоило бы побеспокоиться.
— Живьем не возьмешь! — высокопарно воскликнул Робин Хуф, но шериф только нехорошо усмехнулся и ответил:
— И не собирался. Я уже давно вынес тебе приговор, и просто привожу его в исполнение. А Спектра Блоссом, когда попадется, вернется в тюрьму до тех пор, пока не образумится и не станет моей.
Сердце Робина дрогнуло, с такой холодной решимостью это было сказано, но последняя фраза заставила кровь прихлынуть к голове еще больше, чем от угрозы расправы.
— Спектра никогда не будет твоей! — крикнул земнопони.
Получилось не то чтобы грозно, скорее жалко.
Шериф ничего не ответил, и только пошел вперед, качнув копьем.
Робин Хуф вытащил короткий меч с копытным креплением и шагнул навстречу облаченному в металл пегасу.
Душа шерифа пела: он наконец-то осуществил давнюю свою мечту — сойтись в бою с Робином Хуфом. Копье почти сразу утратило актуальность: Робин, ловко увернувшись от первого удара, сошелся вплотную и даже умудрился достать шерифа. Правда, клинок бессильно соскользнул с изогнутой пластины нагрудника.
Шериф не стал насмехаться и кидаться пафосными фразочками. Просто рванул из ножен широкий меч, одновременно крылом отстегнув мешающееся копье, и пошел в наступление.
Более легкий Робин даже не пытался противостоять здоровенному пегасу. Ловко перемещался, уворачиваясь от тяжелого меча шерифа, и даже огрызался резкими выпадами. Окажись тут Спектра, решила бы, что совсем эти движения не подходят пытавшемуся тренироваться со своей бандой неуклюжему увальню. Робина будто несло невидимым ветром. Земнопони никогда еще не чувствовал такого душевного подъема, такой силы, переполнявшей тело.
Но шериф Троттингемский вел этот поединок от начала и до конца, компенсируя недостаток вдохновленности воинским умением и силой. И сейчас был занят тем, что теснил Робина Хуфа к уцелевшей стене. План пегаса был прост: запереть более легкого жеребца в угол и лишить возможностей для маневра.
Когда же до земнопони это дошло, было уже поздно: шериф был слишком умел, и, расправив крылья, преградил путь к отступлению.
— Ну все, — сказал он, крутанув ногой свой меч, — конец тебе, «легенда»!
— Конец твой мне без надобности, чай не кобылка, — огрызнулся Робин Хуф.
Шериф молча атаковал, хлопнув крыльями и ударив в лицо земнопони воздушной волной. Робину ничего не оставалось, как только сделать подкат и нырнуть под крыло. Но шериф будто этого и ждал, и, не разворачиваясь, ткнул мечом вслед.
Раздавшийся стон едва не заставил шерифа торжественно взреветь, но быстрый Робин получил лишь царапину на нижнем плече, хотя и довольно глубокую, и даже успел в ответ ткнуть мечом в бок шерифа, прямо в сочленение доспехов.
Пегас зарычал и с быстротой, трудноожидаемой от латника, взмахнул мечом по широкой дуге. Робин снова отшатнулся, и пегас пошел в наступление, даже не дав разбойнику восстановить равновесие.
Тем временем на лестнице раздался топот.
Спектра Блоссом, слегка прихрамывая, взобралась на верхнюю площадку, и как раз успела увидеть, как шериф выбил меч у Робина и навис над споткнувшимся земнопони, расправив крылья.
— Прощайся с белым светом, ничтожество, — процедил пегас и опустил меч, желая пригвоздить Робина к стене.
Неожиданно сбоку метнулся размытый фиолетовый силуэт и заслонил собой цель, обдав запахом черники. Навстречу мечу взметнулась дубинка, но тяжелый клинок без труда перерубил деревянное оружие, и с влажным хрустом вошел в тело.
Шериф отдернул меч, но было поздно: незнакомая кобылица, прикрыв собой сжавшегося в комок Робина Хуфа, выронила остатки дубинки и, зажав копытами рану в груди, начала оседать.
— Не-ет! — раздался в башне крик Робина, и земнопони взметнулся с пола. — Убийца!
Пегас, которого немного выбил из колеи отчаянный бросок незнакомой фиолетовой пони, а также крик Робина, попятился. В следующий миг Робин Хуф, подобравший свой меч, налетел на пегаса в отчаянной атаке. Удары посыпались с такой силой и с такой скоростью, что шериф был вынужден уйти в глухую оборону.
Противник ни на йоту не сбавил натиска, и вскоре шериф сам почувствовал спиной стену башни. отступать дальше было некуда.
Робин Хуф, крича что-то невразумительное, отбил в сторону тяжелый меч шерифа и, резанув иззубрившимся лезвием по незащищенной ноге выше накопытника, занес клинок для решительного удара.
— Робин, стой! — раздался слабый, но решительный голос. Знакомый шерифу голос.
Лезвие меча замерло у горла шерифа, и тот счел за благо бросить собственное оружие.
— Спектра? — спросил земнопони.
— Спектра? — повторил вопрос шериф, который только сейчас понял, что раненая кобылица — это Радужный рыцарь, вымазанная в кислой чернике.
Робин чуть не оглянулся, но вовремя спохватился и сильнее прижал меч к горлу шерифа. Тот сглотнул. Земнопони тяжело дышал, и судя по глазам, испытывал невероятное желание прикончить шерифа Троттингемского прямо тут.
Спектра Блоссом, полулежа на полу в луже собственной крови, зажимала рану и смотрела на поединщиков. Мысленно шериф подметил, что жить кристальной пони осталось несколько минут: меч явно задел какой-то из главных сосудов.
— Не... надо, — сказала Спектра, тяжело дыша.
— Это мой поединок! — крикнул земнопони в ответ. — Я — легенда!
— Не уподобляйся ему, Робин, — строго сказала радужная кобылица. — Мы не убийцы, как алмазные псы и не чудовища как твари этой... Манифестации. Оставь этот жребий ему и таким как он...
— Что? — прохрипел шериф.
— Он в наших копытах! — не слушая, возразил Робин Хуф. — Позволь я это сделаю, и все, мы победили!
— Не такой ценой. Пони не убивают пони, неужели это такая сложная вещь, чтобы... понять?
Шериф почувствовал, как боевая ярость схлынула, оставив лишь спокойствие и... чувство стыда.
...Фалабельтаун — небольшая деревня в некотором отдалении от Троттингема.
Недавно оттуда прилетела маленькая телега, запряженная двумя изможденными пегасками-сестрами и полная перепуганных жеребят.
Молодой капитан Солнечной Гвардии, назначенный комендантом Троттингема на время Войны Сестер, выслушав сбивчивый рассказ двух пребывающих на грани истерики кобылиц, сразу поднимает в копья всех приписанных к гарнизону пегасов и рвется к родному дому.
Одна лишь паническая мысль бьется в мозгу: Манифестация Голодного Леса докатилась и до родных краев...
Хорошо еще, маленький племянник сидит в замке и ничего не знает, занятый игрой с детьми служанок на развеселом фестивале. Его устроили жители Троттингема, чтобы скрасить тоску и рассеять страх Длинной Ночи. И несмотря на тревогу в замке, со двора не стихают звуки праздника, а еще крики и деревянный стук игрушечных мечей: малыш, как всегда, спровоцировал всех сверстников играть в героев древности...
...Уже с воздуха заметно, что Гвардии можно не спешить. Никакого движения внизу не заметно, и ни одного огонька. При ближайшем рассмотрении становится понятно, что от живописной деревушки на холме у лесной реки не осталось ни одного целого домика.
Пегасы приземляются там, где раньше была площадь с ратушей, лавкой и храмом Селестии – в Фалабельтауне культ Преподобного Холимэйна был довольно силен. Белые стены с символами солнца, очевидно, стали последним оплотом жителей, но сейчас украшенные золотом белые двери сорваны с петель, а что внутри, молодому шерифу не хочется даже думать.
Пегасы, без команды разбившись на двойки, обыскивают деревню в поисках живых, но шериф не ждет чудес: те шестеро жеребят и две пегаски-погодницы будут единственными спасшимися.
Шериф становится свидетелем, как закаленные в боях гвардейцы при виде жертв лесных тварей неприкрыто блюют или заходятся сдавленными рыданиями. Растерзанные, обглоданные, поросшие какой-то скороспелой плесенью и грибами телá, разрушенные дома и разломанные вещи, еще вчера бывшие частью жизни целой эквестрийской деревни, кого угодно выбьют из колеи...
И следы. Много следов. Шериф идет по деревне, и на морде его застывает каменное выражение.
Проклятые твари вышли из леса, когда пони просто занимались своими делами: работали в огородах, ладили инструмент, отдыхали и готовили пищу... А может быть, был молебен или праздник? Несмотря на затянувшуюся ночь, пони не стали в панике забиваться по домам, а продолжили жить.
Судя по всему, кто-то пытался сопротивляться, но против древесных волков, татаригами и прочих порождений Голодного Леса немного навоюешь вилами и топорами.
Из Кантерлота накануне пришло письмо о возможной опасности, и шериф разослал по всем деревням указ: всегда держать наготове рубящее оружие, зажигательные стрелы и повозки с пегасами для эвакуации. Но в Фалабельтауне, очевидно, просто проигнорировали рекомендации властей, понадеявшись на извечное земнопоньское «авось».
И теперь Голодный Лес взял кровавую дань с народа пони.
Шериф с каменным лицом идет по улице, словно не видя ничего вокруг. Ноги сами приносят его к небольшому участку земли, где от аккуратного домика-пряника сейчас не осталось даже печки.
Смотреть на останки сестры и зятя не хочется, но и их не миновала общая чаша.
Шериф не замечает, как по его щекам катятся слезы. Зубы сжимаются в бессильной злобе. Как же просто было обезопасить пони, будь Фалабельтаун окружен элементарным частоколом! Или хотя бы канавой с хворостом, который можно поджечь и задержать тварей, пока пони на летающих телегах покинут обреченный поселок!..
«Я не найду в себе сил рассказать об этом племяннику, — думает шериф. — Это попросту убьет его».
— Сэр, — рядом приземляется десятник. — Мы обыскали деревню. Живых нет.
— Все сжечь, — приказывает пегас, не глядя на подчиненного, чтобы тот не видел слез начальства. — Ничего с собой не брать, твари могли принести заразу.
— Сэр, разрешите без чинов, — вдруг говорит белый пегас, и шериф только кивает. Ветеран, двадцать лет служивший на Фронтирах, продолжает. — Слез не надо стыдиться. Даже сильным жеребцам. То, что тут произошло, не может не вызвать слез.
— Спасибо, Шильд Крашер, — отзывается шериф, не поворачиваясь. — Передай остальным, чтобы не слишком задерживались.
— Да, сэр.
Пегас улетает, а шериф Троттингемский поднимает взгляд навстречу висящему в зените солнцу, что сейчас закрыто черным кругом луны.
Там, на юге, гремит Война Сестер, и Подлунные Легионы зловещей тенью нависают над страной. А в далекой Кервидерии, по слухам, сгустилась настоящая тьма, не имеющая с ночью ничего общего. С каждым днем все холоднее, и если так продолжится, то вместо посевной нужно будет готовиться к внеочередной зиме.
«Пресвятая Селестия, за что нам это? Почему эти пони умерли так страшно? — спрашивает капитан мысленно, но затем скорбь уступает место гневу и решительности. — Клянусь тебе, Солнечная пони, пред ликом твоим: нигде это больше не повторится, пока я жив. Я клянусь. Здесь, над телами моей родни и развалинами нашего дома».
Накопытник с силой опускается на землю, словно закрепляя безмолвную клятву. Шериф утирает слезы и направляется помогать подчиненным складывать тела в будущий погребальный костер...
...Робин Хуф копытом отбросил меч шерифа еще дальше, и клинок, провалившись в люк, зазвенел вниз по лестнице.
— Ну и пожалуйста! — произнес он, убирая оружие.
Но гневные слова застряли в горле, когда он увидел, как Спектра Блоссом заваливается на бок.
Они бросились к ней одновременно, но Робин, заметив, выставил оружие:
— Не подходи к ней!
— Я хочу помочь, — сказал пегас, примирительно подняв копыто.
— Ты уже... «помог»!
— Она спасла твой жалкий круп от заслуженной участи, так не дай ей умереть теперь!
Робин, все еще стращая шерифа клинком, покосился на истекающую кровью пони. Что делать при ранении в грудь, он даже приблизительно не представлял, но зато понял, что от вида и запаха крови его мутит.
— Не можешь помочь сам, дай мне! — процедил шериф. — До храма Селестии десяток взмахов крыльями!
— Я тебе не верю!
— У тебя нет выбора. Она умрет, если ей не помочь немедленно.
У Робина Хуфа стала такая мордочка, как у готового расплакаться жеребенка. В простодушном сердце хозяина Шорвудского леса не укладывалось, как такое вообще может быть, чтобы не стало Спектры Блоссом, Радужного Рыцаря. Той, кто казался нерушимым стержнем того, что воплощал сам Робин Хуф, легенда Троттингема..
— Даю слово, я отнесу ее туда, после чего не буду отсиживаться за стенами города и сдамся! Это все зашло слишком далеко!
Робин еще раз перевел взгляд с шерифа на Спектру и обратно.
Пегас вскипел:
— Дай мне исправить ошибку, Дискорд тебя побери, пока она не стала непоправимой!
С этими словами он шагнул вперед, накопытником убрав с дороги меч Робина. Не обращая больше внимания на разбойника, подхватил бесчувственную Спектру и спрыгнул в пролом.
Краем уха он еще успел услышать, как Робин подбежал к краю и начал быстро говорить:
— Давай, Шейд, поднимайся... Ты нужен мне, верное крыло в ночи!