Ночь Морозной Смерти

Ночь Морозной Смерти

Динки Ду бежала домой по заснеженным улицам Понивилля. На домах висели праздничные венки, а столбы сияли разноцветными огнями. Каждый прохожий, которого встречала маленькая единорожка, был весел и улыбался. Не редко сейчас можно было увидеть и веселые мгновения, будь то игра в снежки или добрая зимняя шутка. Так сиреневая кобылка уже несколько раз уклонялась от снежков, а пробегая мимо магазина музыкальных инструментов, Динки увидела метконосцев, которые с нескрываемым любопытством смотрели на него.

— Привет, девочки, — поздоровалась единорожка.

— Привет, Динки, — ответило трио жеребят, не отрывая взгляда от магазина.

— На что вы смотрите?

— Сейчас будет что-то интересное! – улыбнулась Скууталу, энергично маша крылышками от нетерпения.

Динки присоединилась к просмотру.

Магазин музыкальных инструментов украшал гирляндами владелец «Магазинчика Ужасов» Шэдоу Фифер, чьи действия координировала владелица магазина кобылка Молли Сонг. Пока они, судя по всему, обсуждали куда лучше повесить венок, как сверху подлетела пегаска-почтальон Форест Санрайз и при помощи удочки подвесила над ними веточку омелы. Результат был впечатляющим – когда Шэдоу и Молли заметили ветку, венок немедля покинул пределы телекинетического поля тёмно-серого единорога и мощью белого земного копыта полетел в пятнистую шутницу.

Метконосцы катались по земле от смеха, да и Динки позволила себе небольшой смешок. Посмеявшись вдоволь, единорожка распрощалась с подругами и скорее побежала домой – и так много времени потеряла.

День согревающего очага – один из главных праздников в Эквестрии. День — когда даже самые черствые пони становятся хоть немного добрее и счастливее. Любимый праздник всех хороших жеребят, ведь Санта Стар приносит для них подарки под праздничную ёлку.

Согласно же истории – это день когда зародилась Эквестрия – страна, в которой живут пони всех трёх рас: единороги, пегасы и земные пони. Дом Динки Ду как нельзя лучше символизировала этот праздник, ведь её семья состояла из неё, единорожки, её мамы пегаски и того пони, что она любила называть папой, ведь другого она не знала. Это был жеребец, покрытый множественными тучами тайн и знающий вещи, что могли бы повернуть Эквестрию в другом направлении, но он этого не делал, потому что ещё не время. Его имя было Доктор Хувс.

— Мама, я дома! – крикнула единорожка, зайдя домой.

Динки стряхнула с себя снег и передними копытами стянула шарф.

— Мам? – она вышла из прихожей.

Дитзи Ду была на кухне и готовила ужин. Дом уже был украшен, а нарядная синяя ёлка стояла в углу. Ни Дитзи, ни Динки не знали, откуда она, но папа сказал, что эта ёлочка волшебная и меняет цвет своих иголок в зависимости от окружающих эмоций. Единорожка не понимала “зачем”, но ёлка ей нравилась. Она краснела — когда кто-то злился; желтела — когда кто-то радовался, и ещё Динки припомнила, как она стала розовой рядом с мамой, когда папа что-то говорил о духе праздника.

Кобылка удивилась, когда обнаружила, что ёлка была серой. Это была грусть? Маме грустно?

Стоя в дверях кухни, единорожка не могла не заметить грустный взгляд матери. Не знает как, но она точно знала – лук тут не при чём.

— Мама? – неуверенно спросила Динки.

— Привет, милая, — Дитзи грустно улыбнулась, оторвавшись от разминания картофеля. – Как дела в школе?

— Всё хорошо, мама, — взгляд единорожки стал обеспокоенным, — Что-то случилось?

Дитзи положила копыто на листок бумаги, что лежал рядом с ней.

— Доктор…не сможет приехать ко Дню Согревающего Очага…

Динки почувствовала, как ёлка стала ещё более серой.

Пару дней назад, Доктор был приглашен в Кристальную Империю, чтобы починить городские часы. «Лучший часовщик Эквестрии» — это про него, ибо никто не разбирается в часах так же хорошо как он. Хотя, и есть один пони в Кантерлоте, что называл себя Пёрфект Пейс, но он отказался, решив доверить такую работу Доктору, и теперь он не успевал домой, чтобы отметить праздник с семьей.

— Ты голодна, милая? Иди, поиграй, а я пока закончу с ужином, — Дитзи подошла к дочери и поцеловала её в висок.

Единорожка ушла в свою комнату, а пегаска вернулась к готовке.

Зайдя в комнату, Динки не нашла другого подходящего для себя дела, кроме как взять ближайший мячик и играть со стеной. Она всегда так делала, когда ей становилось скучно или грустно, не смотря на то, что веселей от этого тоже не становилось. Это действие она выполняла просто из желания чем-то занять свои мышцы, прилагая при этом минимальные усилия. Стук за стуком доносились до ушей единорожки, достигая мозга и подталкивая процесс размышлений над вопросом – «Что делать?».

Перспектива встретить День Согревающего Очага без Доктора казалась ей несправедливой. С тех пор как он появился в её с мамой жизни — всем стало намного лучше жить. В доме, наконец-то появился жеребец, который умеет держать отвертку, способный помочь Динки с домашним заданием или развлечь её интересной историей на ночь. Он нравился всем в Понивиле и всегда был рад помочь. Динки припомнила случай, когда он починил сарай Кэррот Топ, оставив последнюю в ступоре, после того как она зашла внутрь.

Последний бросок мяча оказался чуть сильнее обычного, и он отскочил в полку с игрушками, судя по звуку, сбив одну из них на пол. Она оглянулась, чтобы посмотреть. Упавшей игрушкой оказался механический поезд. Это была одна из самых дорогих вещей для неё. Этот поезд собрал для неё Доктор. Осматривая этот поезд, у Динки возникла идея. Потрясающе волшебная светлая идея.

Сияя улыбкой, Динки выбежала из комнаты и поспешила к Дитзи, чтобы поделится возможным решением, которое заключалось в поездке на север – в Кристальную Империю. Как только она рассказала о своей идее маме, Дитзи идею восприняла не очень уверено:

 — Ну не знаю…Динки, — сказала серая пегаска, перемешивая салат. – Ты думаешь это хорошая идея?

— Ну… — единорожка посмотрела в пол. – Я подумала, что это будет хорошо, если мы встретим День Согревающего Очага вместе. Но раз Доктор не может приехать… — Динки улыбнулась. – То мы поедем к нему!

Дитзи не знала как отказать этим большим сияющим золотом глазкам. Не знала “как” когда нашла её, так не знает, и по сей день. Да и причина была довольно весомой, ведь она тоже хотела провести праздник с Доктором. Но она чувствовала… чувствовала, что добром это не кончится. Мордочка Дитзи буквально начала ощущать на себе холод. Могильный холод. Тем не менее, решение было принято, ведь День Согревающего Очага без семьи – это не День Согревающего Очага. Не ради себя, так ради Динки и Доктора попытаться стоит.

За билетами дело не стало – на весь поезд всего шесть пассажиров, так что билетов было в достатке. Мало кто решился встретить День Согревающего Очага в Кристальной Империи, но оно и понятно – придется ехать через снега, а его хватало по всей Эквестрии, ведь зима как-никак и многие хотят провести праздник со своими родными. Остальные четверо пассажиров ехали в Кристальную Империю скорее всего для того, чтобы провести праздник в непривычной обстановке среди сияющих кристальных зданий.

Заняв с мамой свободные места, Динки оглядела вагон. Как им сказали на кассе, в поезде ехало ещё четыре пони, не считая машиниста и кондуктора. Это были: темно-серый крупный земной жеребец, одетый в клетчатую рубашку с длинными рукавами шейный платок; белая и синяя подруги единорожка и пегаска, и хамоватый на вид ядовито-зеленый пегас. Серый жеребец казался очень добродушным, кобылки тоже, но один только взгляд на пегаса вызывал у Динки недоверие и неприязнь.

— ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ! – крикнул кондуктор Даоти, и поезд тронулся вдоль рельсов.

Понимая, что путь до Кристальной Империи не близкий, Дитзи и Динки решили познакомиться с остальными пассажирами. Земной жеребец, что сидел напротив них, представился как мистер Грис – он является наёмным рабочим и часто помогает на стройке.

— Я еду в Кристальную Империю чтобы сменить обстановку, — сказал он. – Я…уже много лет встречаю День Согревающего Очага один, и…я бы хотел сделать кое-какие перемены в этом. Хотя бы отпраздновать его в другом месте.

— Грустно… — вздохнула Динки, жалобно глядя на жеребца.

— Да, малышка, — он слегка улыбнулся и потрепал её копытом по голове. – Веселого мало.

— Наша очередь! – воскликнула синяя пегаска. – Я Блу. А это моя сестра Клир, – она указала копытом на свою компаньонку.

— Здравствуйте, — сказала Дитзи, приветливо улыбнувшись. – А зачем вы едите?

— Мы… — Клир покраснела.

— Мы едем познакомиться с тамошними жеребцами, — улыбнулась Блу.

— Блу, ну зачем ты… — хотела возразить единорожка, но синее копыто прикрыло её рот.

— А что в этом постыдного? Мы всего лишь две симпатичные кобылки, которые разыскивают спутников жизни, – она убрала копыто от мордочки Клир и взглянула на угрюмого светло-зеленого жеребца, который сидел в самом углу с книгой и периодически посматривал на свои карманные часы. – Теперь ваша очередь, мистер.

Пегас оторвался от книги и презрительно взглянул на компанию, которая в свою очередь дружно смотрела на него. Вздохнув, понимая, что от него, скорее всего не отстанут, он положил раскрытую книгу страницами вниз и представился:

— Я Мистер Аффайре. Еду в Кристальную Империю, чтобы отдохнуть и посмотреть, что она из себя представляет. А теперь, если вы не против, я вернусь к своим делам! – и он вновь уткнулся в книгу.

Мистер Грис лишь неодобрительно покачал головой, сестры зашептались, а Динки взглянула в окно. Они уже пересекли границы севера. Снег за окном лежал большими сугробами и белой стеной падал с небес.

Вдруг, Динки приложилась к стеклу.

— Динки, что-то случилось? – спросила Дитзи.

Маленькая единорожка ещё несколько мгновений смотрела в окно, прежде чем ответить.

— Я кого-то там видела, мама, — ответила Динки. – Там кто-то стоял.

— Тебе просто показалось, милая, — улыбнулась пегаска и потрепала дочь по голове.

Но Динки могла поклясться клятвой Пинки, что она что-то видела. Вернее – кого-то. Кого-то кто одиноко стоял посреди снегов, будто чего-то ждал.

Машинист зебра Ауто закидывал уголь в топку поезда, когда к нему зашел кондуктор Доати.

— Эй, Ауто. Как у тебя тут дела?

— Нормально, Дао. Справляюсь, — он устало улыбнулся кондуктору.

— День Согревающего Очага мы хорошо встретим, могу гарантировать, — с этими словами он продемонстрировал другу бутылку виски Хореси — одной из самых почитаемых марок виски. – Конфисковал одну бутылочку в прошлую поездку. Распивал в поезде, представляешь?

— Пить в поезде – это не дело! – усмехнулся зебра, закидывая очередную лопату угля. – А закуска?

— Да ладно тебе, — отмахнулся Даоти. – Будто мы в Кристальной Империи ничего не найдем, – он достал карманные часы. – Ладно, пойду посмотрю как там пассажиры.

— Ага.

Даоти ушёл, оставив своего друга в одиночестве.

Посмотрев вперед на рельсы, Ауто уже мысленно предвкушал вкус дорогого напитка, когда вдруг, сквозь снегопад увидел фигуру на рельсах.

— ЭЙ! ЭЙ, ТЫ! ВОН С ПУТЕЙ! – кричал зебра.

Он тянул за веревку свистка, но фигура не тронулась с места, словно не представляла последствий для себя.

Ауто был вынужден дёрнуть стоп-кран, но он сделал это слишком поздно. Поезд не успел затормозить достаточно, из-за чего он столкнулся с фигурой и отшвырнул дальше по рельсам.

Уже полгода Ауто работал машинистом на этом поезде. Работа пыльная во всех смыслах, но битсов на жизнь ему хватало, как и на стаканчик горячительного после работы и в выходные. Ни одного происшествия за эти полгода и вот первое, что, скорее всего, поставит на нём крест. Не несоответствие правилам безопасности, не распитие напитков на рабочем месте, а убийство пони на путях.

Напуганный Ауто вышел из локомотива. Сквозь страх, он решил первым делом осмотреть передку, так как лучше начать с останков на чем-то, прежде чем идти к обезображенному локомотивом телу. На ней была вмятина, но ни капли крови. Он немного успокоился – ведь появилась надежда на то, что он никого не убил. Уже немного более бодро, он направился к телу.

Когда Ауто подошел, все чувства перемешались в его разуме. Он увидел на рельсах тощего абсолютно черного пони без ушей, чьи глаза смотрели в голову, а ноги и шея выгнулись под неестественным углом. Прикоснувшись к нему, Ауто понял, что у этого пони нет шерстки и что он до ужаса холодный. Он припоминал, что во время курсов оказания первой помощи ему с группой рассказывали, что обмороженные места чернеют. Скорее всего, он умер ещё раньше, чем Ауто его сбил. От переохлаждения. Всё состыковывалось, однако непонятно как он сюда попал и как его отсюда убирать. Тащить мёртвое тело зубами он не собирался – мало ли что. Он остановился на том, чтобы убрать его с рельсов копытами.

— А почему бы и нет? – подумал он и развернулся к телу крупом.

Прежде чем лягнуть тело с рельсов, он решил приложиться к нему копытом, чтобы оценить дистанцию. Он протянул левое заднее копыто и дотянулся им до тела. Оно было жутко холодным. Он понимал, что телу положено быть холодным, но не до такой же степени!

Внезапно он ощутил холод на ноге, который исчез в то же мгновение. Он упал и стукнулся подбородком об рельсы. Кровь росинками потекла изо рта на снег, окрашивая его в красный цвет. Он не чувствовал своей ноги и круп жутко мерз. Что удивительно – он мерз сильнее, чем всё остальное тело. Он подумал, что разодрал его об болты на рельсах, но…

Вдруг он услышал рык. Жуткий, голодный рык, который издают дикие животные. Но они и близко не подходят к железной дороге. Рык слышался позади и надо сказать, такой не мог издавать тот, кто способен спрятаться в снегу.

Сглотнув, он медленно повернул голову.

За ним, на своих четырех ногах, словно жнец, стоял чёрный пони.

Из его рта или носа не выходил пар. Он не дышал! В какой-то момент Ауто подумал, что его разыгрывают – мертвец на рельсах, который внезапно встал и не дышит. М-да, начальство такое не одобрит и сразу уволит шутника, как только он до них доберется.

Он предпринял попытку встать, но не получилось. Он не чувствовал опоры своей левой задней ногой. Он решил, наконец, посмотреть, что с ней и оглянулся на свои бедра.

Крик застрял в его глотке, когда он увидел короткую культю, под которой лежал багровый снег. Сама нога лежала у копыт чёрного пони.

Предсмертный вопль Ауто был заглушен ревом монстра и шумом кровавой метели состоящей из снега и кровавых ошметков его тела.

Резкая остановка всех застала врасплох, но и инерция сделала свое дело, сбросив пассажиров с их мест.

Динки открыла глаза и обнаружила себя в копытах матери.

— Мама…ты в порядке? – спросила единорожка.

— Да, солнышко…мама в порядке – бывало и хуже.

Динки не поверила словам матери. Её голос был слишком…сдавленным, будто она сдерживалась. Выбравшись из материнских объятий, она встала и посмотрела на неё. Крыло сильно помято – сломано. По лицу матери Динки поняла, что она лишь терпит боль.

Помогая пегаске встать, единорожка осмотрела вагон. Все потихоньку подымались, слегка постанывая от полученных ушибов.

— Дорогие пассажиры… — громко сказал Даоти, встав. – Мы просим прощенья. Я уверен, что у нашего машиниста были серьезные основания для экстренной остановки поезда…

— ТАК ПОЙДИ И УЗНАЙ ИХ! – крикнул с другого конца вагона мистер Аффайре. – Если он остановил поезд из-за того, что там медведь на рельсах встал – я постараюсь сделать так, чтобы его уволили!

Кондуктор лишь покачал головой и скрылся за дверью, в направлении локомотива.

Все перевели взгляд на зеленого пегаса собиравшего свои бумаги с пола. Одна из них была недалеко от Динки. Обладая воистину женским любопытством, она взглянула на неё.

— Что значит «$#&@%»? — подумала она, прочитав это слово на листке.

Зеленое копыто гневно опустилось на бумагу перед Динки. Забрав свою бумажку, зеленый пегас ушел на свое место.

— Есть раненые? – спросила Клир. – Я медсестра – я могу помочь.

— Мама! – крикнула Динки, указывая на серую пегаску. – У мамы повреждено крыло!

Клир взглянула на мисс Ду и взяла из-под сиденья свою сумку. Там она держала аптечку.

— Подойдите, пожалуйста, мисс Ду. Сейчас я вас осмотрю, — белая единорожка приветливо улыбнулась.

Даоти покинул вагон с чётким намерением узнать, что случилось, или дать Ауто по голове, если ему на этом пути вновь что-то привиделось. Желание отпраздновать День Согревающего Очага дома с семьей рушилось с каждой секундой, что поезд стоял на месте. Ему нравилась его семья – любящая жена и сын. Он хочет отпраздновать, как следует — с ними. Разумеется, уходя со станции опрокинуть пару рюмашек с Ауто, но теперь и это ставится под вопрос.

Размышления кондуктора прервало движение за окном, которое он уловил уголком глаза. Оглянувшись, он увидел всё ту же метель, что пляса за окном свой вальс. Но чувство…странное чувство, говорило – там что-то есть.

Кондуктор встряхнул головой, отгоняя плохие мысли, а то, когда он придёт в машинное отделение, будет соглашаться с машинистом по поводу остановки. Этого допускать нельзя. Если что-то привиделось, то надо проехать мимо и забыть, а не сесть и молится своим зебринным духам. Такое было однажды, но на станции — Ауто заглянул под полотно в зеркало, которое перевозила маленькая единорожка. После этого его нашли запертым в кабинке уборной, говорящим что-то на своем родном языке. Звучало как молитва. Никто точно не знал, что тогда случилось, но Ауто теперь к полотнам даже близко не подходит. Всё списали на то, что он причудливый иностранец со своими…причудами.

Даоти достиг второй двери и, открыв её, ему в лицо ударил холод – он достиг открытого вагона. Обычно в нём сидели любители подышать воздухом, но при поездках в низкие температуры он обычно пустовал. Многие пони, уставшие от спертого воздуха в остальных вагонах, приходили сюда, чтобы надышаться свежего. А какое место для того чтобы сделать предложение любимой кобылке – пронеслось в голове Даоти. Тут он его и сделал семь лет назад. Но не время было вспоминать, ведь холод пробирал до самых костей сквозь тонкую форму, короткую шерстку и нежную плоть.

Дойдя до двери локомотива, он встал в ступор – она была открыта. Заглянув внутрь, кондуктор обнаружил, что внутри никого не было. Внезапно, он услышал стук…и ещё один…и ещё один. Он доносился снаружи, но это значит, что кто-то стучал по локомотиву и, без сомненья, стучал сильно. С воем этих ветров – невозможно иначе. В какой-то момент, Даоти решил, что это бандиты. Он зашел внутрь и аккуратно выглянул из бокового окна. Что-то чёрное, с огромным усилием лупило копытом по стальным листам поезда. Голова Даоти вжалась в плечи. Когда нечто взглянуло на него горящими синими глазами, то его сердце чуть не выпрыгнуло из груди от напавшего ужаса. Он пытался вновь обрести контроль над своим телом. Вырвать его из цепей мурашек. Мысли проносились молниеносно. Панические мысли и вопросы, которые приводили его в ужас.

С каждым глубоким вдохом мышление обретало порядок. Не найдя более лучше варианта, Даоти решил бежать к пассажирам и искать у них помощи.

Он галопом ринулся к двери вагона.

Он был на полпути к возможному спасению, как вдруг сзади на него надавил довольно большой вес, сбив его с ног и подмяв под себя.

Он оглянулся.

От ужаса, сердце кондуктора всё быстрее и быстрее прогоняло кровь в пещерах вен и артерий и в какой-то момент – всё закончилось. Невозможно сказать, что убило его раньше – ужас или зубы, что разорвали его глотку.

За миг до того, как отправится в объятия Матери Сестер, он проклял всё на свете, осознав, что лежит на том самом месте, где он впервые был по-настоящему счастлив. На том самом месте, где семь лет назад, шоколадная кобылка с золотой гривой сказала – «Да».

— Вот и всё, мисс Ду. Теперь ваше крыло готово к дальнейшему пути, — сказала Клир, зубами затянув бинтом шину. – Однако вам всё равно нужно будет пойти в больницу, когда мы доберемся до Империи.

— Спасибо, — сказала серая пегаска, обняв дочку.

Белая единорожка улыбнулась. Нависшую тишину нарушил громкий стук, сопровождаемый звуком разбитого стекла. Все оглянулись на шум и увидели мистера Гриса стоявшего лицом к стене.

— Мистер Грис? – Блу подошла к нему.

Взглянув на лицо темно-серого жеребца, стало ясно, что сдерживает боль – сжатые зубы, дрожащая нижняя губа. Опустив взгляд вниз, пегаска увидела осколки стекла и как из переднего левого копыта жеребца стекает кровь, смешиваясь с виски. Многие бы сказали, что Грису просто не повезло на неё наступить, но Блу, как ценитель изысканных напитков, знала – бутылку «Хореси» так просто не разбить, а надо постараться и с чувством. Какое чувство может сопровождать уничтожение бутылки виски? Ненависть? Он ненавидел бутылку? Или алкоголь в целом? Все эти вопросы она задавала себе, но не решалась спросить.

Она позвала сестру.

Чтобы это ни было – это было личное. Слишком личное, чтобы спрашивать.

Клир подбежала и немедля усадила жеребца на сидение, при помощи магии. Она вытаскивала застрявшие осколки и обеззараживала раны с большой долей профессионализма и заботы. Блу знала и верила – однажды эта единорожка сменит шапочку на белый халат. Стоило больших трудов вытащить эту затворницу из комнаты, чтобы повеселится. Так было всю жизнь – пока она танцует с жеребцами и празднует каждый день, Клир сидит в своей комнате, раз, за разом перелистывая медицинские учебники.

Чёрные копыта оставляли следы на снегу, медленно, но верно двигаясь вдоль вагонов. Несколько из них, словно пауки, полезли по стенам на крышу, цепляясь ногами к холодному металлу.

Об этих существах гласят легенды, но мало кто выживал, чтобы рассказать об этом и больше смогли убежать лишь для того, чтобы стать одним из них.

Они забытые в снегах и вечном холоде. Они без слуха и без голоса. Ведомые теплом и вечным чувством голода. Охотники, кого страшатся даже белые медведи и ледяные волки – Энгелуры.

Осматривая копыта мистера Гриса, белая единорожка не могла не заметить большие шрамы на обоих передних копытах. Слишком ровные чтобы он их получил случайно. Он сам их себе сделал? Но зачем?

Однако настоящий вопрос возник, когда она перешла на осмотр шеи, которую тоже задело осколком. Вокруг шеи была разодрана кожа, складываясь в след. След от веревки. Он пытался повеситься, сравнительно недавно. Клир бы хотела у него спросить «почему», но, даже не смотря на её желание стать врачом, она не думает, что имеет право спрашивать о чём-то столь личном. Это было печально, но…она не имеет права даже заикаться об этом, как и просить Блу, которая просто обожает совать нос в чужие дела. Сила тайны абсолютна перед Клир – медсестры больницы Понивилля.

Мистер Аффайре сидел в своем углу. Пот скользил по его шерсти — ему было страшно. Он был игроком, что слишком любил азартные игры. Слишком хотел хорошо жить, не прилагая к этому усилий. Он помнил – покинув дом родителей, он был абсолютно уверен в том, что он добьется успеха. Однако, чему его родители не научили, так это трудолюбию — изнеженный пегас слишком часто брал перерывы на всех своих работах, в чём бы каждая из них не заключалась. Так он и пришел в казино. К лёгким деньгам – как он был уверен.

Увы, деньги на дороге не валяются, а если и валяются, то не задерживаются. А если и попросить поднявшего раньше вас господина уступить найденные деньги, то он или откажет, или предложит обмен. Проиграв все деньги, и даже те, что он занял – Мистеру Аффайре отказали в уплате долга услугой. С него потребовали биты – круглые золотые биты. А где их взять? «Нигде» – сказал Аффайре и купил себе билет до, недавно воскрешенной, Кристальной Империи.

Но он думал,…нет,…Он знал! Он знал, что за ним следуют головорезы тех пони кому он задолжал! Те пони, что заставят его лизнуть раскаленную кочергу – как он был уверен. А вдруг один из этих пассажиров и есть тот, кто его грохнет? Земной пони выглядел подозрительно сильным – то, что нужно для убийцы! Никакого оружия – одна разрушительная сила!

Пегас кидал взгляды из стороны в сторону пока он, наконец, не увидел дверь вагона.

— Живым не дамся! – крикнул он и ринулся к двери через своих попутчиков.

— Эй, зеленый! Ты чего удумал?! Совсем с катушек слетел? – крикнула Блу, когда Аффайре раскрыл дверь вагона.

Отворив дверь, среди всей той белизны, которой славится север Эквестрии, зеленый пегас увидел голубое свечение, которое в мгновение приблизилось к его лицу.

Чёрное нечто накинулось на Аффайре и пригвоздило его к полу.

Послышался хруст, и пегас закричал от боли поломанных ребер.

Легким движением тени, он замолчал, когда чёрное копыто пробило насквозь его грудную клетку, раздавив сердце всмятку.

Клир закричала.

Дитзи прикрыла глаза Динки здоровым крылом.

Блу вырвало на сиденье.

Кусочек за кусочком, зубами тени, его плоть отдиралась от тела, и пропадало в пасти чёрного пони-подобного нечто. Звуки растягивающихся и рвавшихся сухожилий парализовали всех в вагоне, не просто пугая их. В этот самый момент ни у кого не осталось надежды или плана. Ни у кого не было никаких сомнений в своей скорой кончине. Это был момент настоящего ужаса – чистого ужаса!

Вид пожираемого пегаса определенно произвел впечатление на нервную систему Гриса. Он боялся пошевелиться. Он с ужасом в сердце и отвращением смотрел как из-под слоев кожи и мяса мистера Аффайре начинают виднеться кости. Однажды он видел такое. Да…пару месяцев назад, когда он повел своих друзей на верную смерть.

Будучи чёрным археологом, он точно знал – Вечнодикий лес что-то в себе таит. Что-то величественное…и дорогое. Ему не было страшно. Его не пугали ни лесные волки, ни кокатриксы – особенно если он был пьян. А он был изрядно выпивший, когда потащил свою команду в лес. Когда он оказался у дверей своего дома он не помнил ничего – ни как зашел в лес, ни как вышел из него. Но он помнил своих друзей,…а вернее их лица полные боли и ужаса. Он точно помнил, как его лучший друг молил о спасении, в то время как его шея была в объятиях статуи. Он помнил истошные крики его девушки, что была съедена волками.

Совесть медленно, но верно сводила его с ума, толкая его на самый верный, по его мнению вариант – распрощаться со своей жизнью. Но неудачи продолжали его преследовать даже так. Перерезав себе вены — он был спасен прибывшим к нему покупателем. Буквально неделю назад – веревка с петлей на его шее лопнула, не выдержав веса и вновь оставив тёмно-серого жеребца в живых. Смирившись с тем, что ему не удастся умереть, он решил попробовать начать жизнь заново. Он купил билет на поезд идуший в Кристальную Империю.

Время воспоминаний и сожалений закончилось, когда с крыши вагона послышался стук копыт и в дверях показались ещё монстры. Их не интересовала добыча первого, но они, кажется, с превеликим удовольствием всматривались в остальных пассажиров.

Один из них зарычал, всматриваясь в мисс Ду.

Он прыгнул и тут же отлетел в стену от могучего удара плеча Гриса.

Чёрные пони, что пожирают себе подобных – вот от чего ему придется умереть? Для Гриса это был, пожалуй, лучший вариант, чем позволить им так просто убить остальных пассажиров. И он не просто умрет, а умрет в бою, пожертвовав собой – для него это звучит намного лучше, чем убить себя.

— Бегите! – крикнул он кобылкам.

Они не шевельнулись.

— БЫСТРО!!!

— Быстро, так быстро! – оживилась Блу и начала толкать всех к двери вагона. — Вперед девочки!

Один из монстров прыгнул на Гриса.

Он закрылся копытом, и острые зубы существа впились в его ногу.

От боли он сжал зубы так сильно, что казалось, они вот-вот треснут, и, размахнувшись тем же копытом, он ударил тень об одно из сидений.

Грис взвыл.

Вместе с монстром, от его ноги оторвался кусок мяса. Из раны начала вытекать кровь.

Ещё один прыгнул на спину.

Темно-серый жеребец перекатился, давя существо своим весом и лишаясь очередного куска своей плоти.

В глазах всё поплыло. Крови в его теле оставалось всё меньше и меньше.

Одно из существ попыталось ударить его копытом.

Перехватив чёрное нечто, он попытался с разворота закинуть его в другую часть вагона.

Силы оставляли его всё быстрее и заметнее с каждым ранением и с каждым ответом.

Ему было суждено умереть здесь и сейчас.

Внезапно, внизу его охватила дьявольская боль и пустота – тот монстр, которого он ударил об сиденье, вцепился ему в живот и оторвал часть. В животе возникла небывалая легкость, когда его кишечник и другие внутренние органы повалились на пол под ним.

Собравшись с последними силами, он прижал к себе передними копытами ближайшего монстра.

Легкость…

Когда его глотку разорвал монстр – он ощутил истинную легкость.

Последняя мысль, что пронеслась в умирающем мозгу Гриса – «Достойный конец для недостойного пони».

Вбежав в очередной вагон, Блу закрыла дверь, забаррикадировав её стоявшей рядом лестницей. Они были в плацкартном вагоне – предпоследнем в цепочке поезда. Бежать дальше не было смысла, потому что выход из поезда равнозначен смерти. Пегаска забаррикадировала вторую дверь.

Блу села на одну из полок и посмотрела на своих спутниц. Клир рвало прямо на пол. Динки плакала в объятиях матери. Дитзи старалась сделать всё возможное, чтобы успокоить единорожку и не заплакать самой, но у неё не очень хорошо получалось. Это был момент безопасности – можно дать волю чувствам. По щекам пегаски прокатилась теплая слеза. Зубы задрожали. Она взвыла, даруя волю эмоциям. Слезы потекли ручьем. Сейчас всё было в порядке – осталось дождаться, пока их спасут. Скоро заметят, что поезд не пришел на станцию — вышлют помощь и их спасут. Нужно только…нужно только подождать.

Блу подняла голову, собираясь посмотреть на вид за окном…и сердце её застыло, когда оказалось, что ВИД смотрит на НЕЁ.

Чёрное копыто по ту сторону окна ударило по стеклу и в окне образовались трещины. Синяя пегаска вздрогнула, прижавшись к окну за собой. Вдруг, послышался звук разбитого стекла и Блу, вместе с осколками отлетела от окна и упала на пол. В окно, что было за ней, полез другой чёрный пони, угрожающе приближающийся к своей жертве демонстрируя ряд зубов.

Взгляд Дитзи метался по вагону в поисках способа помочь синей пегаске. Её взгляд остановился на потолке.

Она взяла со столика пепельницу и зашвырнула её в поток над чёрным пони.

В потолке открылся люк, с которого на шею монстру упала лестница, вынудив его прервать нападение.

Снова звук стекла.

Ещё один монстр полез в противоположное окно.

Блу хотела убежать, но тварь успела схватить её за крыло.

Отчаянный крик издала Клир, воткнув свой рог в глаз монстра, вынуждая его отпустить сестру. К несчастью для Блу, это лишь отшвырнуло его. С треском костей и звуком рвущихся мышц и сухожилий, крыло осталось в пасти чёрного пони. Крик застрял в глотке пегаски – она задыхалась от боли и ужаса, что ожидал её впереди.

Вместе с Динки, Дитзи прыгнула на лестницу и забралась под крышу.

— Быстрее! – крикнула она двум сестрам.

Блу хотела залезть, но её копыто сорвалось с лестницы, постепенно исчезая в стае монстров вместе с её полным боли воплем.

Их стало больше. Ведомые ревом сородичей они всё прибывали через окна.

Клир вынужденно отступила к двери, плача на ходу от воплей разрываемой заживо на части сестры. Они будто специально не убивали её – пытали.

Клир сделала единственный верный для неё вариант…

Она мечтала спасать жизни – так она спасет две.

Ухватив магией лестницу, она сложила её и закрыла люк.

— КЛИР! – крикнула Дитзи, прежде чем люк захлопнулся и закрылся задвижкой.

Белая единорожка никогда не была бойцом. Она была «помощью»…«поддержкой»…и она в последний раз исполнила свою роль, как слуги общества.

Встречая свой конец, она задрала голову и вознесла передние копыта к верху, принимая позу Богини – Матери Сестёр, что была символом лекарей во все времена.

— Подавитесь… — сказала сквозь водопады горьких слез.

Тьма…непроглядная тьма, а также ужасные звуки окружали, свернувшихся калачиком в углу чердака, Дитзи и Динки. С крыши слышались шаги, а снизу…звуки кровавого пира. Чавканье, рыки – пегаска и единорожка боялись, лишний раз, всхлипнуть от боли и печали. Их нельзя винить в этом, ведь кто знает, как ориентируются эти монстры?

Приток адреналина кобылок отступал… истощение, во всех смыслах, давало о себе знать. Но нельзя спать!

Нельзя!

Они могут услышать!

Они могут пробить крышу, если понадобиться!

Нельзя…

Веки Дитзи тяжелели. Истощение…невозможно удержаться…

Кобылки проваливались в сон.

Даже если их и найдут эти твари – то пускай они хотя-бы не проснуться…

Уже сквозь сон, Дитзи показалось, что она слышит звук…

Чудесный волшебный звук, что обещает только хорошее…

Дитзи открыла глаза. Было светло и приятно – она не была на чердаке вагона. А где она тогда была? Распахнув глаза, она огляделась – Дом. Она лежала в своей спальне, в своей кровати.

— Это был сон? – прошептала Дитзи. – Крыло!

Она посмотрела на крыло, которое должно было быть сломанным, но с ним был полный порядок. Когда она раскрывала крыло, то не было никакой боли в суставах, а даже наоборот – крыло чувствовалось лучше, чем когда-либо.

— Динки!

Спрыгнув с постели, она вышла в коридор и направилась к комнате дочери.

Пусто.

Внезапно, она услышала смех снизу и подошла к лестнице. Улыбка на мордочке пегаски не заставила себя ждать, когда она увидела радостную дочь, распаковывающую подарок под ёлкой.

— Сон… — подумала Дитзи и вздохнула. – Просто сон,…но «день согревающего очага» все равно не будет «днем согревающего очага» без…

— Смотрите, кто проснулся, — раздался голос с кухни.

Дитзи впала в ступор, услышав этот голос. Оглянувшись, она увидела бурого жеребца с гривой «ёжиком», на чьей голове красовалась феска. Смотря в его голубые глаза, пегаска не смогла сдержать улыбки и легкого румянца.

— Доктор… — сказала она.

— Доброе утро, Дитзи, — он улыбнулся. – Я закончил работу в Империи немного раньше и вернулся как раз к тому моменту, чтобы вручить тебе чашечку чая, – он протянул копыто с чашкой бодрящего напитка.

Дитзи приняла её и отпила немного чая.

Сон…всего лишь сон. Не было никаких монстров и смертей. Был лишь сон. Серая пегаска едва могла сдержать слёзы счастья от того, что никто не умер. Она обняла жеребца и отошла к Динки.

— Доктор… — позвала Дитзи. – А что значит белый цвет?

Бурый земной пони задумался и ответил:

— Это счастье, Дитзи, — его улыбка стала шире. – Это цвет счастья.

Но в голове Доктора сейчас был хаос.

Скорбь. В его сердце преобладала…скорбь, что и окрасила ёлку в белый.

Для Дитзи и Динки всё произошедшее обернулось плохим сном, но лишь потому, что он так сделал. Забравшись к ним в головы при помощи телепатии, и предварительно всё прочитав, он изменил их воспоминания. Мистер Грис…мисс Клир и мисс Блу…мистер Аффайре…кондуктор и машинист…все погибли прошлой ночью, и он один знает об этом.

Хотя нет…не один…

Возможно, что даже Дитзи и Динки бы погибли, если бы он не узнал о том, что они в беде. Во время работы над кристальными часами, к нему подошел красноглазый единорог и сказал, что они нуждаются в помощи. Этот единорог не сказал ни кто он, ни как он это узнал. Он лишь указал копытом и сказал:

— Там стоит поезд. Вот координаты. Забери выживших, а об угрозе мы позаботимся сами. Обо мне или «Теневой страже» ни слова!

И единорог исчез. Доктора звать дважды не нужно, чтобы кого-то спасти, и он без лишних вопросов запрыгнул в свою будку, ввел координаты и дёрнул рычаг.

Материализовавшись на месте, он обнаружил себя на чердаке вагона, где лежали Дитзи и Динки. Прочитав их воспоминания, он решил, что будет лучше, если он будет нести этот крест за них и чтобы полностью скрыть улики, он потратил немного свой энергии на исцеление крыла Дитзи.

Выглянув в окно, он вздохнул.

Где-то там наверняка есть ещё такие чудовища…Мертвецы поглощенные холодом, что разыскивают пищу в белых краях и убивают всё, что они увидят, не делая различий. В снегах севера Эквестрии – никто не в безопасности.

— Доктор, — позвала его Дитзи.

Вырвавшись из своих размышлений, он посмотрел на улыбающуюся мордашку пегаски.

— Вот, — сказала она, протянув ему небольшой подарок.

Жеребец развернул ленту и снял упаковочную бумагу. Под ними оказался небольшой сундучок и, открыв его, Доктор увидел бабочку кофейного цвета с голубым узором.

— С Днем Согревающего Очага, Доктор, — сказала пегаска и улыбнулась ещё шире.

— С Днем Согревающего Очага, Дитзи, — сказал земной пони, примеряя бабочку. – Спасибо тебе.