Эквестрия-84

Глава 3

Пока еще не пони, но остался всего лишь шаг.

Петр Васильев был самым обычным ребенком, одним из тех, кто каждые несколько секунд своим первый в жизни криком пополняет население необъятной страны. Жил он, конечно, не в Москве, и даже не в Ленинграде, но город был вполне себе областной центр, поэтому детство у него сталкивалось с сельским хозяйством лишь когда родители заставляли маленького Петю копать ненавистную картошку, которую он, тем больше невзлюбил и в своей тарелке, предпочитая ей даже общеизвестный ужас советских детей – манную кашу.

На пике периода, называемого детством – отряд октябрят, школа. Можно было бы, конечно, назвать его жизнь скучной, она была как у всех. Но вот ни он, ни вы, никогда бы не согласились обменять на что-нибудь свое, казалось бы, самое обычное детство, которое целиком и полностью спланировано за вас такими заботливым взрослыми.

Петю ситуация тоже устраивала – впереди перед ним маячила перспектива жизни простого советского человека – техникум, а дальше завод, куда распределят, тут взрослые тоже решали за своих детей. И правда, ведь им лучше знать.

Но вот что-то в этой системе дало сбой. Может, пресловутый милитаризм общества, в котором дети на уроках рисовали танки, а на улице стреляли в ненавистных фашистов из варварски отломанных от деревьев палок. А может, это одна из ошибок молодости, о которой Петр Сергеевич, как иногда стали его называть соседи, случайно столкнувшиеся с ним на лестничной клетке хрущевки, впоследствии мог бы сожалеть.

Он захотел служить. Тогда это не вызывало удивленных взглядов и попыток остановить сумасшедшего, что решил бросить себя в самое жерло системы, чтобы сгореть там без остатка. Правда, те, кто служить не хотел, на глухую к оправданиям стену осуждения уже не натыкались.

Попал он, в самую популярную ветвь войск – пехоту. Но в последние годы дорого Леонида Ильича простая пехота была уже архаичным исключением, уступив место своим моторизованным, а то и механизированным аналогам. Часть его была тоже ничем не выдающаяся, но вот он сам оказался не промах. Да и учиться военному делу надлежащим образом ему понравилось. Поэтому после всего полутора лет службы он добился перевода в учебный полк СпН ГРУ. Оттуда, уже старшиной он готовился к отправке в Афганистан. Всего лишь старшиной- его взводный рогом уперся и не хотел отдавать его на образование, мол вот сейчас отправим, а оттуда тебя, такого красивого отправят не пойми куда, а пришлют не пойми кого. Все уговаривал дождаться первой боевой операции, а там он обещал через знакомых поспособствовать Славе, всех трех степеней. Взводного Петр знал хорошо, и слов он на ветер не бросал, поэтому его предложение было принято, тем более что за обучение орденов не выдают.

Хотя коммунистом Петр не был – партийная волокита ему наскучила еще пионером, и поэтому от вступления в комсомол он отказался под вежливой формулировкой «когда стану достоин носить Ленинское знамя». На карьере, к удивлению окружающих это практически не отразилось – даже наоборот, он стал практически витриной единства коммунистов и беспартийных в их нерушимой дружбе и борьбе.

Но вот только отряд его, вместе со старлеем, который уже обладал неплохим боевым опытом, проявлявшимся в рваном шраме на левой руке, погрузившись в самолет, из иллюминатора вместо пустыней Средней Азии увидел до боли знакомые пейзажи средней полосы.

Всему отряду, который состоял из добровольцев, было в тот момент непонятно, и наверно, даже обидно – мы, отличники боевой и политической подготовки, сами вызвались родину защищать – и куда она нас отправила.

Когда узнали куда – сначала не поверили. А потом поняли, что это тот Шанс, который выпадает не всем. Стать первопроходцами нового мира. Ну и что, что секретность, через год, ну, пяток рассекретят, а они – первые.

Что это значило для честолюбивых советских парней объяснять не надо. Круче этого были только горы, ну, или орден, или хотя бы медаль за освоение внеземных просторов.

Для чего группа СпН была там нужна вопросов не вызывало, ну как же – инопланетные империалисты наверняка не дремлют, а то и свои, недобитые, подсуетятся.

Правда, осторожность этого освоения начала надоедать уже на первой неделе пребывания в новом мире. Разве ж это дело, лучшим бойцам поручать лагерь охранять, как каким-то простым пехотинцам. Единственный боевой эпизод, конечно, внес некоторое разнообразие, да и поумерил пыл молодых разведчиков. Но не настолько, чтобы перестать заваливать стол командующего запросами о вылазке.

В вылазку назначили их отряд, вместе с отделением мотострелков из бригады, к которой их придали. Мотострелки были на паре БТРов, новеньких семидесяток, что никого уже не удивляло – тут все было новое, положение обязывало. Парни у смежников были нормальные – общий язык нашли быстро, ну пару приемов пришлось показаться, чтобы под возгласы «Во, спецура, могет!» занять подобающее место в армейской негласной иерархии.

Петр, а точнее, товарищ старшина Васильев, как любой зам командира, проверял бойцов перед выходом – первым за все время. Вроде все было в порядке, да и бойцы – за каждого парня Петр был готов лично поручиться хоть перед министром обороны, но все равно, волнение не оставляло молодого командира. Дивный новый мир ждал.

— Так, вроде все в порядке. Попрыгали! – стандартная практика, чтобы не звенело ничего. Лейтенант удовлетворенно кивнул, глядя на готовых к выходу солдат.

— По машинам! – строй тут же рассыпался на две аккуратные половинки, с двух сторон берущие штурмом громко рычащую восьмиколесную машину.

Лес был таким же, как и на родине – зеленые, приятные глазу деревья, хоть и при близком рассмотрении отличались от своих земных аналогов, но издалека лес был такой же. Даже запах – на Земле такой, как отряд дружно решил, пропал еще в конце века девятнадцатого. Когда бойцы только прибыли, все были поражены чистотой воздуха, а кавказца Рашида, который не раз хвастался этим преимуществом своей малой родины, спросили:

— Ну что, у вас там так же, чтоль?

Солдат глубоко вдохнул, выдохнул, причмокнул, будто пробуя воздух на вкус.

— Нэт. Тут чище.

Да, неплохо бы будет построить тут домик, после дембеля, земли то тут всем хватит. Петр еще раз окинул взглядом предлесок — прикидывая, где будет проламываться сквозь деревья многотонная машина, поддерживаемая усилением из трех инженеров с пилами.

Что-то мелькнуло в кустах. Другой бы подумал, что показалось, но тренированный глаз спецназовца обмануть трудно. Автомат словно сам с собой упал с плеча в руки, а взгляд вместо расслабленного наслаждения природой стал выискивать нарушителя спокойствия. Условный сигнал — стук по броне, враг рядом. То, что это был враг сомнений не было, на счет местной скотины поступил однозначный приказ: брать живьем, если это не угрожает личному составу, в противном случае уничтожать. Проверять на предмет представления угрозы, рискуя жизнью, старшина не хотел.

Из башни БТРа высунулась голова его непосредственного начальника — лейтенанта Черненко, с недавних пор сменившего кличку на “генсека”. Парой резких движений проверив обстановку он лихо спрыгнул с брони.

— Что такое, Васильев? — лейтенант стоял к подчиненному спиной, быстро уловив направление взгляда товарища, тоже выискивал то, что обеспокоило подчиненного.

— Вон в тех кустах мелькнуло что-то. Командир, может пока пешком сходим, проверим? А то на броне как-то неуютно. — Уже на половине фразы лейтенант тоже пару раз стукнул по броне, и вся группа быстро перестроившись в цепь, двинулась к лесу.

Петр щелкнул тумблером на своем переговорном устройстве — новинке, которую даже на обучении им показывали лишь на бумаге:

— Мазута, ты следи, если залегаем, сразу над головами дай из крупняка.

— Ладно, маленькие, не бойтесь, следим мы.

Вот и те кусты. Васильев присел, пытаясь понять, что же тут промелькнуло. Двое солдат заняли позиции по обе стороны от него, все так же пристальна всматриваясь в стену леса.

Показалось что-ли? Нет, точно видел, мелькнуло...

Вот оно! Под одной веткой земля, видимо, не до конца высохла после дождя, и неуловимый наблюдатель чуть не поскользнулся в грязи, оставив хорошо различимый след с полосой. А вот и продолжение — кусочки грязи понемногу облетали с ноги нарушителя спокойствия, довольно хорошо указывая след.

Перехватив автомат поудобнее, Васильев приказал цепи развернуться, медленно двигаясь вперед.