Любимая пони из сериала

И всё же, кто я для тебя?..

Ого! Судя по всему, всё получилось! Впрочем, разве же я сомневалась в этом?

В конце концов, кто разрабатывал это заклинание переноса? Не то, чтобы я как-то слишком гордилась своими успехами, но вся та информация, которую я собрала, чтобы сконструировать это заклинание, мне явно пригодилась: всё прошло идеально. Не скажу, чтобы совсем без неудобств: всё-таки телепортация в новый мир, населённый совершенно другими существами и с совершенно другим механизмом работы магии — задача весьма сложная. Но, спасибо Селестии — в буквальном смысле, — что она сумела связаться с теми, кто примет меня на этой стороне и обговорить все детали.

И вот теперь я здесь. Вероятно, навсегда — из-за разницы природы магии тут и там возможности вернуться у меня, скорее всего, не будет. Но я это предусмотрела, и поэтому я — это не совсем я, а скорее зеркальный клон меня, а настоящая я осталась там, чтобы быть готовой принять ту информацию, что я — ну, то есть именно вот эта самая я, которая я — здесь соберу.

Уф-ф, очень сложно воспринимать себя копией, а не оригиналом. Интересно, а что думает оригинал меня? Да и вообще возможно ли понять, кто из нас копия, а кто оригинал? Имеют ли смысл эти понятия? Кажется, теперь я куда лучше понимаю Пинки, когда та полезла в пруд. Ну вот, теперь я мучаюсь мыслями о том, правильно ли я поступила, уничтожив тогда её клонов. В конце концов, даже будучи клоном меня самой, мне не хочется быть на их месте…

Так, я опять ухожу от темы. Неважно, даже если я и останусь здесь навсегда, когда я передам собранные данные той мне, что осталась в Эквестрии, та я смогу узнать про этот мир людей куда больше, чем просто слухи и выдумки. И, думаю, смогу набраться духу извиниться перед Лирой — в конце концов то, что я считала её глупыми фантазиями, оказалось правдой.

Ну что ж, знакомьтесь: это я, Твайлайт Спаркл Шкловски. Оказывается, я себя, да и не только себя, посылала в этот мир не один раз, и потому, чтобы различать наши копии, мы здесь используем систему прим-фамилий. Короче, тот житель мира людей, что принимает кого-нибудь из нас у себя с этой стороны, даёт нам часть своего имени, которую они называют фамилией.

Я бы провела аналогии с тем, как у нас в Эквестрии иногда происходит, когда один пони берёт в жёны другую, но… Честно, такие аналогии меня смущают. В конце концов, человек, к которому я попала, Кевин Шкловски, э-э, ну, того же пола, что и наши жеребцы, и… Правда, для меня это выглядит странно. Впрочем, не будем об этом. Всё равно я здесь для того, чтобы изучать мир людей. В том числе и их культурные особенности, и это — одна из них.

По крайней мере, мне хочется на это надеяться.

Впрочем, в будущем прояснить этот вопрос не помешает.

У меня чёткое ощущение, что я попала в далёкое будущее. Да, принцесса Селестия предупреждала меня, что наши миры не связаны единой временной координатой, а значит, вполне может быть так, что какая-нибудь я из нашего будущего попаду сюда раньше, чем попала я. То есть технически мы могли бы через подобные миры отправлять информацию из нашего будущего нам же из прошлого, но вероятно, это повлечёт за собой темпоральные парадоксы разных типов, и видимо, поэтому мы так не делаем.

И я об этом заговорила не потому, что люди живут на уровне научно-технического развития, не то, что в разы, а на порядки превышающем наш. Штуки, которые способны визуализировать вещи, и не как заклинание дальней связи, а вполне явно, да ещё и в пространстве, а не на плоской поверхности? Транспорт, летающий куда быстрее и точнее, чем Рэйнбоу Дэш, при этом безо всякого внешнего управления? Панель управления, способная установить температуру и влажность в комнате на любой комфортный уровень? Да в конце концов, у них здесь даже бумага и перья давно забыты как ненужный архаизм: временные заметки они делают стилусами на специальных планшетах, а когда нужно что-то написать без использования электроники — используют что-то вроде полностью автоматических перьев и листов полимерных материалов, заменяющих им бумагу…

Нет, я заговорила о будущем не поэтому. А потому, что здешние жители не просто в курсе о нашем мире, а знают о его далёком будущем! Да, та самая я, что осталась в Эквестрии, поздравляю тебя: ты, оказывается, обрела крылья, корону, а позже и сменила саму Селестию на троне правительницы Эквестрии! И знаю я это не откуда-нибудь, а из видеоматериалов, которые были подготовлены здешними людьми по рассказам, судя по всему, отправлявшихся сюда пони из будущего. Включая саму Селестию — вот уж чего я не ожидала.

И кажется, из некоторых миров людей всё-таки можно вернуться. По крайней мере, из того, в который одна будущая я отправилась за украденной короной. Вот только одного я не пойму. Принцесса Селестия, почему вы ни разу не рассказывали мне о Сансет Шиммер?!

Ура! Я буду заниматься научной работой! К счастью, в этом мире у людей хотя бы математика работает так же, как и у нас. Все статистические методы, анализ функций и операционное исчисление, знакомые мне, применимы и в этом мире, поэтому я вполне готова изучать одну из отраслей местной магии — как мне сказал Кевин, гравитонику. Так у них называется то, что изучает телекинез, левитацию, полёт пегасов и прочую подобную магию. К сожалению, многие из эквестрийских заклинаний здесь не работают — например, телепортация. Но то, что работает, вполне можно изучить, чем я и собираюсь заниматься. Мы договорились с Кевином, что он будет мне присылать наборы данных с экспериментальной установки в его университете, а я буду пытаться анализировать их и находить в них закономерности. Уж что-что, а это я умею делать. Как минимум, то, что я видела в этом их «сериале», повествующем об истории Эквестрии, хорошо иллюстрирует то, чего я могу добиться. Надеюсь.

Я «любимая пони из сериала».

Вот так вот просто.

Мы с Кевином живём вместе — да нет, не в этом смысле, а в самом буквальном! — уже пару дней, и рано или поздно вопрос, кто я для него вообще, должен был у меня возникнуть. Ко вчерашнему вечеру этот вопрос стал просто-таки настолько навязчивым в моём сознании, что я, ну, не могла его не задать в конце концов.

Ну а он и ответил.

«Любимая пони из сериала».

Не знаю, что и думать теперь. Вот, лежу в кровати, ворочаюсь, а сон не идёт. Что он имел в виду под этим?

Так, Твай, успокойся. Ничего особенного. У этих слов может быть столько разных смыслов, что угадать верный — невозможно. Нет, конечно, какая-нибудь Рэрити, которая просто эксперт в невербальных вещах, намёках и всём таком, вероятно, и разобралась бы. Но я…

Честно, с одной стороны мне хочется надеяться, что никакого особенного смысла в этих словах нет. С другой — а что, если есть?

И вроде как меня бы это должно было бы испугать, но отчего-то я чувствую, что это меня не пугает, а скорее… Ну, не знаю. Мне будто бы даже интересно, к чему это приведёт, и я готова узнать ответ — каким бы он ни оказался.

И вот об этом я сейчас размышляю — вместо того, чтобы думать, что я узнаю о местной магии, когда начну обрабатывать данные с того самого гравиконцентратора…

Мда. Люди, возможно, добились впечатляющего успеха в техническом прогрессе, но и я тоже чем-то могу их впечатлить. До сих пор помню, как Кевин был поражён тем, что я ради интереса прошла один из тестов по высшей математике, которые он предложил мне. Ну легкотня же. Да, не спорю, формулировки задач там хитрые, но я-то сходу вижу, где всё идёт к простейшему линейному дифференциальному уравнению, где — к анализу условных вероятностей, а где составители задачи пытаются просто запутать того, кто невнимательно читает условие, в то время как сама задача решается через несложную систему уравнений в комплексных числах. Но я-то решала задачки и посложнее — принцесса Селестия не зря воспитывала во мне внимательность и умение систематизировать и обобщать. В итоге, когда я за полчаса ответила на все вопросы (разумеется, правильно), Кевин сильно удивился и сказал, что ему бы и пары часов не хватило. Не помню, когда я в последний раз была настолько же горда собой: пожалуй, только когда Селестия меня приняла в свою школу.

Вообще Кевин — весьма хороший человек, если судить по его общению со мной. В Эквестрии остались мои подруги, и я думала, что тут мне будет тяжело без них. Нет, я не спорю — я по ним скучаю. Но то время, которое я провожу со своим — не знаю как сказать, коллегой? товарищем? другом? — не позволяет мне чувствовать себя одинокой. Вроде я понимаю, что я должна держать дистанцию, но мне этого не хочется. Да и ему, похоже, тоже.

Ну вот, я легла спать в своей комнате, а всё равно, никак не могу выбросить из головы всё то, что произошло сегодня. Вроде бы всё было как обычно, мы просто занимались разной ни к чему не обязывающей ерундой, которой я вполне могла бы уделять своё свободное время в Эквестрии, но вот, я вновь и вновь прокручиваю в голове моменты сегодняшнего дня, и я чувствую, как тепло от этих воспоминаний разливается в груди. Как мне было приятно, когда мы смотрели по головизору какое-то видео, рассказывающее о его мире, а я, положив голову ему на колени, наслаждалась тем, как он гладит меня по гриве. Как мы сидели в какой-то кафешке в том здании, где мы живём, за столиком друг напротив друга, а мне в голову лезли навязчивые мысли о том, как это похоже на свидание. Как он обучал меня пользоваться терминалом киберсети, а я, давно разобравшись во всём, всё равно делала вид, что не поняла и лишь умилялась тому, как он в очередной раз рассказывает мне какие-то вещи, пытаясь иронизировать над моей непонятливостью, но в конце концов сдаётся — и тогда я делала вид, что до меня наконец-то дошло, тыкалась в него носиком, а он в отместку пытался меня щекотать. Как вечером я залезла к нему на колени, держа в зубах подаренную им щётку для гривы и на какое-то время отдалась этому невероятному ощущению, которое ты испытываешь, когда кто-то, дорогой тебе, ухаживает за твоей гривой, шёрсткой и хвостом.

Ну вот, я опять замечталась. Что со мной такое?

Дискорд побери, я что, влюбляюсь? В существо другого биологического вида? Глупости, я же не Лира, в конце концов. Но почему тогда мне так хочется, чтобы он меня обнял ещё разок? Надо спать, но я не могу.

Ещё чуть-чуть — и я не вытерплю, встану и пойду к нему в комнату. До чего я докатилась, в самом деле? Кажется, единственное, что меня останавливает — это не ощущение того, что это неправильно, или что я слишком настойчива, или что я позволяю себе всякое такое, а то, что я не могу придумать повод для этого…

Здесь слишком одиноко и холодно. Нет, я понимаю, что мне в основном холодно оттого, что я, вместо того, чтобы укрыться одеялом, сгребла его в охапку и, обхватив его ногами и уткнувшись в него носом, представляю тут всякое… Но есть что-то ещё, что-то вне физических ощущений.

Нет, я так не засну точно.

Эх, была не была…

Отправляясь в этот мир несколько дней назад, я и не думала, что буду здесь настолько счастлива.

Нет, я совсем чуть-чуть скучаю по Эквестрии. По моей библиотеке, по Спайку, по мудрым советам принцессы Селестии и по своим подругам. Однако я понимаю, что там всё хорошо — в конце концов, там остался мой оригинал, и поэтому ни для кого из них ничего не поменялось.

Зато тут есть Кевин и есть весьма интересная работа. Я достаточно быстро приноровилась писать программы, реализующие аналитические алгоритмы, которые мне показал Кевин, и даже нашла пару мест, в которых алгоритм можно оптимизировать или повысить соотношение сигнал/шум. Поиск особых точек функции распределения на линейном пространстве длин когерентности — возможно, для непосвящённых звучит страшно, но я в этом всём себя теперь чувствую как Флаттершай среди её зверушек или Эпплджек среди своих яблонь. И вот, в первой половине дня Кевин, находясь в своём университете, скидывает мне записи сессий измерений с его установки, а я, получив их, тут же набрасываюсь на них со своими алгоритмами — и что-то даже успешно нахожу. Это ничуть не менее интересно, чем изучать эквестрийскую магию высокого уровня: только там я выписывала на свитках формулы интегралов плотности магического поля и считала их вручную, а тут поле не магическое, а гравитационное, да и самую скучную часть — собственно расчёты — проводит за меня терминал, а я лишь смотрю и отлаживаю процессы вычислений. Так приятно нацепить на себя лабораторный халат Кевина (пусть он не совсем мне по размеру, но сойдёт) и, как во всех этих стереотипных рассказах про гениальных учёных, с вызовом и гордостью за себя смотреть на графики и числа и выводить из этого тайны здешнего мироздания.

А потом Кевин возвращается домой, и мы с ним занимаемся разными вещами, не связанными с наукой. Читаем вместе разные книжки — хоть здешние книги и совершенно не похожи на эквестрийские и представляют собой лишь файлы в киберсети, с которыми можно знакомиться на своём планшете. Смотрим разные забавные и не очень вещи по визору. Гуляем и встречаемся с друзьями Кевина — у некоторых из которых, к слову, тоже живут мои сородичи, отправленные сюда Селестией изучать этот мир: я так познакомилась с одной из копий Флаттершай и двумя копиями Рэйнбоу. Да в конце концов и просто ничем не занимаемся — только лежим на его кровати, обнимаемся и болтаем о разной ерунде. Подумать только, несколько дней назад я боялась его об этом попросить, а сейчас для нас это совершенно нормально, и мы не испытываем никаких комплексов по этому поводу. Даже я, хотя казалось бы.

До сих пор не знаю, как мне относиться к тому, что вчера, уезжая на свою работу, он подождал, пока я, прощаясь с ним, как обычно, встану на задние ноги и обниму его за шею, и, вроде бы в шутку, легонько поцеловал меня в нос.

В шутку-то в шутку, но тогда я поняла, что я и не то, чтобы против продолжения…

Ох, кажется, я реально становлюсь Лирой.

Нет, ну вы только подумайте!

Он вчера предложил мне написать статью по поводу наших исследований. Да, у нас и правда было о чём писать — мы же с ним (ну, на самом деле, в основном я, он только научил меня некоторым техникам расчётов) разработали эффективный метод анализа данных и получили целый ворох длин когерентности, которых до нас ещё никто не нашёл, а также вывели закон, которому они подчиняются. Ну так я и написала. Я за эти дни вполне уверенно научилась управляться с терминалом и планшетом, ну и, посидев пару часов, набросала по-быстрому десяток страниц.

И вот я прихожу к нему, и такая говорю: «Кевин, гляди, я написала черновик, может, что добавить или убрать?» — а он в ответ: «Твай, успокойся, сегодня выходной!»

Нет, ну не издевательство, а? Я решила, что я это так не оставлю, запрыгнула к нему на кровать с намерением вытащить его оттуда и показать, как стоит относиться к нашей с ним научной работе, но это ожидаемо закончилось лишь смехом, обнимашками и глупой, но настолько приятной вознёй в плане кто кого сильней затискает.

Впрочем, потом он всё-таки признал мою правоту — ну, не мудрено, я его в итоге победила в том нехитром соревновании — и, бегло просмотрев мою статью, поблагодарил меня за неё и, кажется, вновь наклонился, чтобы поцеловать в носик…

И я не знаю, что на меня нашло. Я, будто бы так и надо, закрыла глаза, подалась вперёд и чуть-чуть приподняла голову — так, чтобы он слегка промахнулся. Когда наши губы соприкоснулись, я уже не могла, да и не хотела сдерживаться.

Да Дискорд побери, кого я обманываю. Я мечтала об этом всю неделю, но сама не хотела себе признаваться в этом. Я мысленно обвиняла Лиру, что она воображает себе какие-то несуразные глупости, хотя сама уже через пару дней после попадания сюда ничем от неё в этом смысле не отличалась. Я сама не ожидала от себя такой страсти, такой нежности и такого желания, которыми были наполнены сегодняшние утренние полчаса. Я — стоит, наконец, признать достоверный факт, ведь я же занимаюсь наукой и только что эмпирически сама себе это доказала — влюбилась в человека, с которым меня свела судьба в этом мире.

И я совершенно ни о чём не жалею.

Интересно, как тут относятся к межвидовым отношениям?

Ох, да Селестия всеблагая, о чём я теперь думаю?

Как мне сказал Кевин, на Земле, как называется их мир, живут двенадцать миллиардов человек. Для меня это невообразимая цифра по сравнению с нашей двухсоттысячной Эквестрией. И вот, теперь эти двенадцать миллиардов смогут ознакомиться с нашей статьёй! Ну, конечно, я слегка преувеличиваю: действительно она интересна будет ничтожному количеству людей. Но тот факт, что нашу с Кевином статью опубликуют в доступном всему этому миру научном журнале, до сих пор меня переполняет гордостью. И да, я не зря говорю «нашу» — Кевин настоял, чтобы я была записана в этой статье первым автором. А это очень много значит. Наука людей очень похожа на эквестрийскую, а у нас считается, что тот, кто стоит первым автором, сделал наиболее важный вклад в работу, и к нему все обращаются за дополнительной информацией по теме статьи. Так что я, несмотря на то, что просто анализировала данные, описывала алгоритмы и подмечала закономерности, фактически, теперь отвечаю за всё, что в ней написано. Мне даже слегка не по себе от этой мысли, такой успех мне даже не снился: во всех статьях, которые я писала, обучаясь в школе одарённых единорогов, именно Селестия всегда стояла первым автором, мы, её ученики, были лишь соавторами. А сейчас я чувствую, будто бы я перешла на новый уровень.

Уф-ф. Что же ещё будет?

Что ж, наша статья вышла. Теперь я настоящая учёная, пусть не у себя в Эквестрии, но как минимум в этом мире. И мировое признание сложно не заметить — на мой планшет, едва только статья стала доступна в качестве препринта, начали сыпаться сообщения от кучи исследователей по всему здешнему миру — я даже названий-то таких не знала: Австралийская аркология, Американский гигаполис… Вон, нас с Кевином пригласили на целую научную конференцию. И вот мы сейчас летим туда.

Причём в буквальном смысле летим. Десять минут назад мы садились в гигантскую металлическую башню — пусть и поменьше, чем здешние здания, но всё равно весьма впечатляющую, — которую тут называют «звёздным кораблём» или как-то типа того, а через ещё десять минут мы приземлимся за три тысячи километров от того места, где мы только что были, и если я правильно посчитала, это как три Эквестрии в длину. Это не то, что быстрее Рэйнбоу Дэш, это и с телепортацией может поспорить — если учитывать типичную дальность, на которую одиночным прыжком может переместиться умелый единорог, и время, нужное ему для того, чтобы передохнуть перед каждым следующим прыжком. В этом мире телепортация не работает, но зато люди придумали вот это. Впечатляюще. И я уж не говорю о том, что несколько минут из тех, что мы летим, на нас будто бы не действует сила тяжести, и вот прямо сейчас можно подплыть к окну в корпусе этого корабля и полюбоваться миром людей, над которым мы пролетаем, с высоты в сотни километров на фоне висящего над дугообразным горизонтом солнца.

Эх, видела бы эту красоту Селестия…

Впрочем, что Селестия? Здесь даже она не нужна — здешнее Солнце прекрасно чувствует себя и без неё. Я начинаю ощущать, сколь же огромен и сложен этот мир — на его фоне Эквестрия кажется слишком мелкой, переупрощённой и будто бы даже какой-то искусственной, нереальной.

Ой, уже звучит просьба вернуться в свои кресла и пристегнуться — сейчас начнётся вход в атмосферу, а через десять минут мы уже будем в нашем месте назначения, Синайской свободной зоне.

Ого, да тут прямо настоящий курорт! Там, где мы с Кевином живём, в так называемом Белом городе Европейского гигаполиса, вечная суета — это стиль жизни. Тут же — мелкие домики, растительность что в нашей Филлидельфии, почти полное отсутствие флаеров и дронов доставки, даже доступ к киберсети с ограничением скорости: на девятиста гигабитах в секунду не особо разгуляешься. Даже я прониклась здешней атмосферой и сменила свой привычный лабораторный халат на лёгкое летнее платье, которое мы с Кевином купили в одном из местных магазинчиков. Конечно, это не такая шикарная вещь, которую могла бы сделать для меня Рэрити, но тоже сойдёт. Особенно учитывая то, что Кевин назвал меня в этом платье красивой. Я, вообще-то, не часто задумывалась о своём внешнем виде, но не буду отрицать, что мне было приятно. А если ещё учесть те взгляды, что он на меня бросает теперь, м-м…

Так, ладно, опять я не о том думаю. Впрочем, тут всё к этому побуждает — взять хотя бы то, что у нас в местном отеле номер с одной кроватью. Ну, э-э, не то, чтобы в последнее время мы не спали с Кевином в одной кровати, нет, но ради приличия стоило отметить, что я всегда могла бы уйти к себе в комнату на мой диванчик. Тут же этой опции нет, и это с одной стороны вроде и неудобно, а с другой… Интригующе, что ли?

Интересно, совместимы ли наши кариотипы? Мы ведь всё-таки с ним разные биологические виды, и вроде как ничего опасного быть не должно, однако вдруг выяснится, что наши геномы каким-то магическим образом совпадают, и со мной может случиться то, к чему я, ну, пока не то, чтобы чувствую себя готовой…

Так, о чём я в конце концов думаю?! Я приехала сюда на научную конференцию, а не вот это вот всё!..

Впрочем, на всякий случай я поищу-таки эту информацию в киберсети. А то вдруг пригодится…

Какие тут все доброжелательные! Честное слово, я чувствую себя будто ненадолго вернувшейся в Эквестрию. Разве что я тут единственная пони. Я не слишком много контактировала с людьми там, в Гигаполисе: в основном это были друзья и знакомые Кевина. Тут же я в некотором роде предоставлена сама себе и могу сама общаться с такими же исследователями, как мы, тоже поселившимися здесь.

Единственное, что меня чуточку настораживает — это то, что многие из них сходу не видят во мне кого-то их уровня. Не то, чтобы особенно приятно, когда знакомство начинается со слов типа «Ой, посмотрите, какая лошадка!» Впрочем, когда я спрашиваю, о чём они собираются делать доклад, и они отвечают, не особо надеясь, что я пойму, наш разговор тут же меняет тон, стоит мне намекнуть, что я вполне в курсе о предмете их исследований. Буквально только что я познакомилась с парой учёных из Американского гигаполиса, которые решают проблему генерации когерентных гравитационных волн. Не пойму, почему они так настойчиво надеялись получить их в дипольном приближении, когда задача имеет элементарное квадрупольное решение? Ну, мне не жалко, я поделилась с ними выкладками и сидела пару минут наблюдала их удивлённые выражения лиц, когда они осознали, что нужная мысль — вот она, а они до неё не додумались. Видимо, люди не настолько сильны в математике, как я думала. Хотя с другой стороны, а знаю ли я кого-нибудь, кто так же хорошо разбирается в ней в Эквестрии?

Кажется, я начинаю слишком уж гордиться собой. А уроки дружбы от принцессы Селестии явно учат, что это не к добру.

С другой стороны, ну разве я не была им полезна?

Интересную вещь я подметила. У людей все физические теории проработаны до мелочей. Стоит взять одну систему формул — как из неё несложными преобразованиями получается другая, и два, казалось бы, не связанных закона начинают иметь одну и ту же природу. И вот я тут попыталась вспомнить примеры подобного в Эквестрии…

И с ужасом поняла, что ничего такого я не помню. Ну не было у нас ни одной столь же стройной математической системы, как здешняя общая квантовая теория поля. Как будто бы мой мир построен не на стройных физических основах, а на ворохе случайных закономерностей и исключений. Ну, например, гравитация и инерция, которые работают на земле и в облаках, но та же луна и солнце им не подчиняются. Или крупные горы, типа Кантерлотской горы или Эверхуфа, которые просто осыпались бы под собственным весом, если предположить, что гравитация на них воздействует так же, как на нас. Или много других совершенно не подчиняющихся общим закономерностям вещей — взять то же Пинки-чувство, которое вообще невозможно описать классической теорией магии.

Я немного пораздумывала и внезапно поняла, что всё ещё хуже: я не могу в точности вспомнить почти ни одной формулы.

Я никогда не была настолько забывчива! Я прекрасно помню, что искала решения уравнений, описывающих магическое поле. Но при этом совершенно не помню ни одного решения, как и уравнений, которые эти решения имеют. Я прекрасно владею всем нужным математическим аппаратом, но не помню ни одного выражения, ни одной величины, ни одной единицы измерения.

Я бы в качестве гипотезы могла бы списать это на эффект прохода через портал. Но тогда остаётся без ответа противоположный вопрос: почему я помню ровно одно уравнение — уравнение непрерывности магического поля? Если бы портал заставлял меня забыть всё, что касается эквестрийской науки, то почему я не забыла это уравнение?

И выглядит удивительным совпадением, что почему-то именно это уравнение — единственное, что я видела на школьных досках в том мультсериале, который рассказывает о жизни в Эквестрии для мира людей.

Интересно, почему я помню, будто бы нам его преподавали в школе, в то время как такого просто не могло быть — не могут же жеребятам рассказывать про дифференциальные операторы? Это выглядит совершенно нелогично, хотя при этом полностью соответствует тому, что показано в сериале. Как будто мои воспоминания в этом мире были просто списаны с показанного на экране головизора, а не сохранились из Эквестрии…

Нет, ну не может быть такого. Я не хочу в это верить. Я отказываюсь в это верить, даже несмотря на то, что ну уж слишком много несостыковок в том, что я помню и что не помню, а также есть удивительно устойчивая корреляция между моими воспоминаниями и тем, что я видела в сериале.

Хотя имею ли я право отрицать что-то, когда я заметила столько тревожных аргументов, противоречащих моей точке зрения?

Мне страшно. Мне кажется, что моя жизнь до прохода через портал — какая-то не такая. Какая-то нереальная. Я не могу вспомнить ни одной достоверной детали, которой не было показано в сериале. Может ли быть так, что Эквестрия существует лишь в нём?

Нет. Это глупость. Так не может быть. Не может быть, что я появилась здесь сама по себе. Ведь не может же, правда? Не могла ж я просто взять и материализоваться из сюжета, что показывал визор. Я должна найти доказательство…

Ох. Кажется, я опять начинаю паниковать. Надо вдохнуть и сосчитать до десяти. И почему мне именно сейчас такие мысли в голову лезут? Казалось бы, всё хорошо, за окном тихая спокойная ночь, Кевин лежит сзади, обнимая меня, и давно уже спит, а я всё смотрю в стену перед собой и пытаюсь понять, реален ли мой родной мир. Да что за чушь, конечно же реален! Надо спать. Завтра достаточно рано вставать — нам ещё делать наш доклад с утра, а вечером надо быть готовой к церемонии закрытия: как я понимаю, это что-то типа Гала, но для учёных, собравшихся тут.

Ох, пожалуй, подумаю об этом завтра.

Да уж…

Вы когда-нибудь пили тот самый «особый» сидр от Эпплов? Или те фирменные коктейли от Берри Панч? Или ту дорогущую кислятину, которую Рэрити иногда притаскивает из Кантерлота или Мэйнхэттена, называя элитным вином?

Так вот, всё это — не менее безобидно, чем обычная вода, чай или сок. Как минимум на фоне того, что умеют делать люди.

Ну или я просто, как выяснилось, не знаю меры. В конце концов, в такой компании, как у нас образовалась на этой конференции, я слишком сильно дала себе волю, плюс ещё все те мои вчерашние переживания, которые я постаралась развеять на том вечере, который поначалу и правда, слегка напоминал Гала, но потом просто перетёк в нечто вроде раскрепощённой дружеской встречи. Да, было забавно и весело. Музыка, танцы, песни, шутки, человеческая еда и алкоголь… Помню, меня в итоге даже кто-то случайно уронил в бассейн, но мне было настолько хорошо от этой всепоглощающей атмосферы дружбы и взаимопонимания, что я не то, что не обиделась, а утащила кого-то туда же в воду вслед за собой. Меня окружали недавно ещё ни капельки не знакомые мне люди с разных уголков двенадцатимиллиардной планеты, а в тот вечер мы все чувствовали себя, будто мы все давние друзья, и нет никакой разницы, откуда мы и кто мы.

Я была очень воодушевлена тем вечером, и когда мы с Кевином, наконец, вернулись к себе, я едва держалась на ногах, как от всего выпитого, так и от всех пережитых эмоций. Не помню, как мы забрались в кровать, но зато помню, как всё-таки поделилась с Кевином своими вчерашними переживаниями. Я, даже, кажется, просто расплакалась там, уткнувшись ему в плечо — но это же Кевин, его слова и прикосновения творят волшебство. Если кто и способен меня успокоить и заставить все мои тревоги испариться — так это он. Я почувствовала себя столь счастливой, что мне захотелось поделиться с ним всем, что я только могла ему дать, а в тот момент, ну… Учитывая, что моё платье после того неожиданного заплыва в бассейне сушилось на вешалке, мне даже не пришлось его снимать. Ну и да, ещё я-таки недавно прояснила тот вопрос с нашей хромосомной совместимостью и поняла, что опасаться мне нечего. В общем…

В общем, этой ночью мы стёрли последнюю грань между нами. То, о чём так долго мечтала Лира, в итоге досталось мне — и нет, для меня это не было каким-то достижением, какой-то галочкой, которой я могла бы хвалиться перед своей подругой. Эти несколько минут, в течение которых я чувствовала себя по-настоящему счастливой, добившейся всего, о чём только могла мечтать, заполнившей ту пустоту в душе, которая была со мной с самого рождения, и к которой я так привыкла, что почти перестала её замечать, желающей в тот момент лишь одного — обнять своего любимого и никогда-никогда не отпускать… Да, я знаю, что это во мне говорили сумасшедшие дозы эстрадиола, окситоцина и бета-эндорфина, что мой организм продуцировал в те моменты, но Дискорд побери, о какой биохимии я могла тогда думать, да и нужно ли вообще было искать этому подобное оправдание?

В любом случае, что случилось — то случилось. Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и я всё-таки очень рада, что так произошло. Заниматься научной работой вместе с другом и коллегой — это одно. Заниматься же наукой с тем, с кем тебя связывают столь нежные чувства — это нечто совсем другое, несоизмеримо более мотивирующее.

Жаль, что наши приключения здесь, в Синайской свободной зоне заканчиваются, и вот уже скоро мне нужно будет будить Кевина, тихо сопящего в подушку рядом со мной (ох и укатала я его этой ночью, кажется…), чтобы мы смогли успеть на утренний «Старшип» обратно в наш Гигаполис.

И всё же. Я не могу чувствовать себя спокойно, пока не докопаюсь до правды. Я буквально физически ощущаю, что мне не хочется знать эту правду, но какая же я учёная, если я остановлюсь на этом?

Почему я вновь об этом задумалась? Да всё просто. Кевин уехал по делам в свой университет, а я сижу и верчу в копытах посадочный талон на «Старшип», на котором мы прилетели домой. Моё внимание вновь привлекло слово «синтет», написанное напротив моего имени в графе, где у Кевина указан его номер ID-карточки. Я иногда слышала это слово, когда его применяли по отношению ко мне и к некоторым другим пони, с которыми я общалась. Я раньше не обращала на него внимания, но теперь это ещё один факт в копилку тех странностей, окружающих меня. Надо поискать в киберсети всю информацию по этому запросу…

Так, стоп, что значит «401 Требуется авторизация»? Почему это «данный запрос невозможно обработать с вашего аккаунта»?

Нет, так дело не пойдёт. Теперь я уверена, что кто-то или что-то от меня скрывает нечто важное, и я буду не я, если не смогу узнать правду. Вон, в сериале та я, что осталась в Эквестрии, смогла решить задачку, которая была не по плечу никому другому, и за это Селестия наградила меня крыльями аликорна и короной принцессы. Может, в этом мире я добьюсь того же самого?..

Ну что ж. Пойду смотреть, какие уязвимости есть в алгоритме авторизации аккаунтов киберсети…

Зря я это сделала.

Эквестрии не существует.

Я — лишь искусственно созданный организм, выращенный из специально сконструированной молекулы нуклеиновой кислоты на потеху людям.

Сказать, что мой мир рухнул — ничего не сказать.

Я не в силах говорить что-то ещё. Мне надо разобраться в себе, и кажется, это будет очень сложно.

Прошло уже несколько часов, а я всё ещё лежу на своём диванчике в своей комнате и тупо пялюсь в потолок.

Сил что-то делать нет. Даже нет сил плакать — все слёзы кончились ещё в первый час после того, как я почувствовала себя свалившейся в пропасть отчаяния из-за открывшейся мне информации.

Сломать фильтр на своём аккаунте было не так уж сложно. Я писала куда более сложные программы, обрабатывающие данные с гравиконцентратора, поэтому адаптировать к своему планшету эксплоит для той уязвимости, которая была в его версии прошивки, оказалось легче лёгкого. Я нашла информацию по синтетам — и не поверила в то, что увидела, хотя причин не верить у меня не было. Я отыскала документ, обозначенный как «Модель БРТО 0002-18-94 «Твайлайт Спаркл». Руководство по эксплуатации» и прочитала его от корки до корки — и долго отказывалась узнавать в том, что было там описано, себя, хотя всё сходилось с точностью до фраз, которые я говорила в первые дни своего нахождения здесь. Я изучила описание того, как можно было считать свои диагностические данные, включая версию генокода и прошивки поведенческой программы, с помощью NFC-сканера — и, загрузив код авторизации на свой планшет и приложив его к своему затылку, с ужасом услышала писк удачно прочитанного NDEF-сообщения. Теперь я знаю, что у меня девяносто четвёртая версия генокода и прошивка версии EQ 9.0.6. Спустя несколько минут я уже копалась в слитых документах БРТО, фирмы, что разработала и изготовила меня, и даже нашла код своей поведенческой программы. Я выгрузила с себя логи и, проанализировав их, увидела пару моментов, когда биохимических возможностей моего организма едва хватало для успешного выполнения программы: ещё бы чуть-чуть — и произошёл бы так называемый «срыв» с непредсказуемыми последствиями. И наконец, я откопала в документах особый QR-код, который предназначен для снятия блокировки восприятия запрещённой поведенческой программой информации.

И, разумеется, я тут же смело посмотрела на него.

Не представляю, как это описать. С моего сознания, не знаю, мигом спала пелена непонимания? Я буквально физически ощутила, как в моём мозгу все кусочки информации, в которые я отказывалась верить, мигом встали на свои места, образовав такую картину мира, в которой не было места Эквестрии, не было места всей моей прошлой жизни, безумной, нелогичной и жестокой сказке, в которую я верила и за которую до последнего цеплялась. Я почувствовала, будто та ниточка, держась за которую, я висела над пропастью неумолимой реальности, оборвалась — и я полетела вниз, уже не надеясь на то, что смогу выбраться.

Всё, всё, на что я полагалась в своей жизни — всё оказалось выдумкой, записанной в дампе коннектома моей поведенческой программы. Принцесса Селестия, Спайк, мои подруги в Понивилле, весь Понивилль, Кантерлот и остальные места — никогда не существовали иначе, чем в нейронных связях в моей голове.

И теперь я не могу понять, а существую ли я сама? Если всё, что я помнила, оказалось ложными воспоминаниями, то значит ли что-нибудь всё то, что я говорила, думала, планировала, предпринимала, будучи уверенной в том, что в итоге оказалось ложью? Имею ли я право занимать место той Твайлайт, которая верила в существование Эквестрии даже перед лицом явно противоречащих этому фактов?

Ох. Чувствую, если я буду развивать эту мысль, я точно словлю срыв программы. Надо пойти что-нибудь поделать.

Когда Кевин возвращался из своего университета, я, если не занималась чем-то слишком важным или слишком увлекательным, нередко встречала его недолгими, но тёплыми объятиями прямо у входа. Вот и в этот раз, лишь только створки дверей нашего жилища открылись и он вошёл внутрь, я снова поднялась на задние ноги и обхватила его передними, ненадолго прижавшись к нему. Но то ли что-то не то было в моём языке тела, то ли он увидел мои заплаканные глаза, то ли просто почувствовал нечто — но когда я отстранилась от него и вновь встала на все четыре копыта, он участливо присел рядом со мной и спросил:

— Что-то не так, Твай?

Я могла бы, наверное, уйти от ответа. Могла бы придумать какую-нибудь глупую отговорку или ещё что-то такое. Могла бы просто, в конце концов, сказать, что всё нормально и ему просто показалось. Но это всё было бы лишь откладыванием неизбежного.

— Я всё знаю, — вместо этого сказала я ему. Увидев в его глазах тревогу и непонимание, я пояснила: — Эквестрии не существует.

Несколько долгих секунд мы стояли так. Мне было едва ли не физически больно ощущать его эмоции, поэтому я просто опустила взгляд. Он же просто молчал, очевидно, переваривая сказанное. Я не знала, чем это закончится — разозлится ли он на меня, примется ли оправдываться или что-то такое. Вместо этого он вдруг тяжело вздохнул и отправился к диванчику перед визором. Усевшись на него и обхватив голову руками, он, будто бы ни к кому не обращаясь, тихо проговорил:

— Я должен был тебе это рассказать раньше. Прости.

Только глупый бы не догадался по его голосу, что ему тоже было тяжело от осознания этого факта. Не знаю, тяжелее ли, чем мне, когда я узнала, что вся моя прошлая жизнь — ложь, но и ему признание истины явно далось непросто.

Я вскарабкалась на диван рядом с ним.

— Тебе не за что извиняться. Ты просто следовал инструкции.

Между нами снова повисла тишина, которую никто из нас не пытался нарушить. Мы не смотрели друг на друга — не знаю, как он, а я безучастно наблюдала за суетой Белого города, раскинувшемся за панорамным окном позади визора. Города, населённого бесчисленным количеством людей и синтетов — многие из которых ещё верили в сказку, которую в их головы вложили биоинженеры из БРТО.

Мы бы, наверное, так просидели не один час, если бы я не решилась попытаться возродить почти потерянный между нами контакт. Я взяла копытом его руку и притянула её к себе.

— Я правда не обижаюсь, — попробовала успокоить я его. — В конце концов, ты мне подарил много счастливых моментов, — я повернулась к нему и попыталась улыбнуться. Вышло не очень.

— Почему?.. — спросил он, и этот вопрос слегка сбил меня с толку.

— Почему что?

— Ну, почему ты считаешь, что…

— Что это не стоит обиды? — поинтересовалась я. — Ну, во-первых, если бы ты мне сказал, не подготовив меня к этому, то ты бы рисковал срывом моей поведенческой программы, — я начала мысленно считать причины. — Во-вторых, когда я тебя прямо спрашивала о своих подозрениях, ты мне ни разу не говорил, будто я ошибаюсь. В эти моменты ты был честен со мной. Тогда я думала, что это потому, что ты хочешь, чтобы я сама нашла ответ, но сейчас я вижу, что ты до последнего не хотел мне прямо лгать. И в-третьих, это я сама этот ответ и нашла, себя мне за это и винить. Не совала бы нос куда не следует — не узнала бы.

Он, кажется, слегка усмехнулся.

— Если бы ты не совала свой нос всюду, где тебе что-то интересно, то это была бы не ты.

— Угу, — я пожала плечами. — Тут ты прав. Так что рано или поздно это бы всё равно случилось. Ну а раз это случилось сейчас — то пора, скажем так, поставить галочку в списке и жить дальше. Как ты считаешь?

Он повернулся ко мне.

— Наверное, ты права, — в конце концов рассудил он.

Я не ответила. Я только наклонилась к нему и поцеловала его в нос — так, как он всё это время делал со мной.

Один вопрос так и остался незаданным: почему он так ответил на инициализационные вопросы, что заставил мою поведенческую программу активировать романтическую ветку?

Впрочем, наверное, на некоторые вопросы не стоит искать ответы. Мне всё нравится, ему тоже, так что пусть это останется как есть.

Тяжело свыкнуться с тем, что я не отправилась в этот мир, чтобы изучать особенную здешнюю магию и сообщать об этом эквестрийской версии себя и принцессе Селестии, а всего лишь была произведена на биозаводах БРТО, и всё моё стремление узнавать новое — лишь черта поведенческой программы. Если раньше для меня каждая новая закономерность в данных, каждая новая форма тензора кривизны, вычисленная по ним, каждый новый базис длин когерентности были интересными особенностями этого необычного мира, о котором стоило бы знать оригинальной мне, то в условиях, когда известно, что никакой «оригинальной меня» не существует и никогда не существовало, это всё — лишь обыденные научные результаты, ничем не примечательный материал для ничем не примечательных научных статей в ничем не примечательных научных журналах. Я даже уже не знаю, интересно ли мне этим заниматься.

С другой стороны, ну а что ещё делать? Я это умею, я своими умениями приношу пользу, я чувствую себя более или менее комфортно, занимаясь этим. Разве же ещё что-то нужно? Большинство людей здесь живёт точно так же: изо дня в день выполняя ту работу, которую они умеют делать. Вот и я занимаюсь тем же самым.

Нет, я не потеряла интерес к этой жизни. Я просто смирилась с тем, как устроен этот мир и теперь стараюсь находить в нём хорошее и игнорировать плохое. Я уже не та восторженная единорожка, для которой похвала несуществующей принцессы Селестии — высшая награда, развитие науки несуществующей Эквестрии — повод для гордости, распространение идеалов дружбы вместе с несуществующими друзьями — призвание. Я больше не идеалистка.

Я, скажу так, просто-напросто повзрослела.

Выросла из тех жеребячьих сказок и стала обычной жительницей Европейского гигаполиса.

И с Кевином у нас всё нормально. Меня всё устраивает, его, вроде бы, тоже. В наших отношениях уже нет той бурной сумасбродности, что захлёстывала нас в самом начале, зато мы знаем, чего друг от друга ждать. И при этом не то, чтобы всё превратилось в скуку и рутину — он по-прежнему старается иногда меня удивлять, как и я его. Хех, я до сих пор помню его лицо, когда я пару недель назад по совету одной здешней Рэрити купила себе полосатые носочки, надела их и в таком виде встретила Кевина с работы, окончательно добив его вопросом «Ну как, ты хочешь их с меня снять, или не снимая будет интереснее?» Я ещё и задала его с той особой кокетливой улыбкой, которой я тоже научилась у той же Рэрити, так что не удивительно, что он тут же подхватил меня на руки, что я аж пискнула от неожиданности, и оборвал все мои дальнейшие расспросы поцелуем. Не буду отрицать, что мне всё понравилось, включая и то, что последовало после этого.

И помимо нашей работы и, хм-м, жизни помимо работы, я тоже иногда нахожу здесь друзей и подруг. Кевин познакомил меня с моими сородичами из «Маяка» и усадьбы Стива Агилара, и мы достаточно быстро нашли общий язык. Собственно, та Рэрити как раз оттуда. А ещё оттуда Флаттершай, с которой мы регулярно сидим по вечерам в небольшой кафешке у границы Зелёного сектора и Белого города, и которую я даже пару раз приглашала к нам домой, а также Селестия, которая, к слову, очень помогла мне в те дни, когда я пыталась смириться с фактом несуществования Эквестрии. Честное слово, лучшего психотерапевта для пони найти сложно, и это даже не из-за того, что она мне напоминает мою наставницу из моих ложных воспоминаний, и не потому, что под её крылом так тепло и уютно, когда ты внимаешь её речам. Это потому, что она говорит именно те вещи, которых тебе в этот момент не хватает, и относится к каждому пони с такой же теплотой, с которой могла бы относиться родная мать, если бы она у кого-нибудь из нас была.

Но пожалуй, больше всего я бы хотела отметить ещё одну Твайлайт Спаркл, которая заведует усадьбой Стива и которая заразила меня идеей о том, что если Эквестрия из наших воспоминаний и не существует, то мы всегда можем попытаться сделать её сами. И если есть в этом мире что-то, что позволяет мне не погрязнуть в рутине и не зачахнуть в цикле бесконечных дней, похожих друг на друга, так это как раз эта идея. С недавних пор я помогаю этой Твайлайт всем, чем могу. Разумеется, всех синтетов, у кого в жизни всё плохо, нам не спасти, но мы делаем хотя бы то, что можем. И потому для каждого пони, которому некуда пойти и кто тоскует по своему родному миру, всегда открыты двери нашего небольшого уголка Эквестрии в этом мире.

Я больше не верю в Эквестрию из моих воспоминаний. Но зато я верю в нас и в то, что мы сможем сделать свою Эквестрию для тех, кому это нужно.