Извилистый путь
7. Дела семейные
Конфликтующие идеи в умах амбициозных деятелей разрывают изнутри государство грифонов...
— Какому зяблику мне раскроить башку за творящийся бардак?
Львиные лапы Иссета не успели опуститься на карниз над жилищем, условно называемым «дворец». На подлёте нынешний властитель почувствовал, что в городе творится неладное: в час, когда трудолюбивым грифонам полагалось крепко спать, вокруг царил шум. В пещерах и над ними виднелись отсветы факелов – не беспорядочно мечущиеся, а организованно движущиеся наверх, к облачному уровню. Словно большая, сотканная из огней медуза.
Прайм-лорд, измотанный визитом в Белую башню, повременил с отдыхом, решив выяснить, что именно лишило покоя его сородичей различного возраста и пола. Приближение городской дружины, бойцы которой кивками приветствовали Флайта и Ньера, усилило недобрые предчувствия.
— Пророк Грифн явил этой ночью чудо. Он предсказал появление на небе новой звезды. Его слова сбылись, и видел это весь город. Теперь все идут к пророку, чтобы воздать почести… – Отвечавший грифон едва успел отшатнуться, когда утяжелённый металлом кулак просвистел прямо перед его клювом.
— От кого ещё услышу слова «пророк» или «чудо», того лично ощиплю! – рявкнул Иссет. – Всем ясно?
Вооружённые и одетые в броню воины активно закивали, выражая понимание. Но не все из них согласились забыть о прозвучавших словах.
— Ладно, я с этой тлёй разберусь… – Иссет оглядел собравшееся воинство, потом видимую часть города. Не обнаружил одну конкретную морду и остался этим очень недоволен. – А где мой горячо любимый наместник, тире, наследник?
Резкий взмах крыльями вознёс прайм-лорда над карнизом, унося от дома на высоту, с которой можно было осмотреть воздушные районы. Верхний уровень Гнездовий располагался на нескольких нагромождениях облаков, которые скручивались от атмосферных завихрений, продувались ветрами и перемежались с плотными тучами. В домиках, за сохранностью которых требовалось постоянно следить, затыкая дыры и штопая прорехи, селилась беднота, не имевшая за плечами ценного скарба. Для правящего семейства жизнь среди облаков как вариант никогда не рассматривалась – более того, состоятельная половина населения усомнилась бы в здравомыслии прайм-лорда, пожелавшего иметь дом в облачных районах.
Не избалованных достатком грифонов устраивал образ жизни в небе, сводящийся к ряду выстраданных поколениями правил. Во-первых, тяжёлых вещей в хозяйстве иметь не следовало, так как они непременно провалились бы и упали, чтобы неизбежно утонуть в прибое, разбиться, а то и покалечить кого-нибудь. Второй нормой являлся риск потерять вообще всё имущество при урагане, который мог налететь с юга. На период непогоды всё имевшее хоть какую-то ценность, особенно дорогие сердцу вещи, «небожители» обычно передавали на хранение знакомым грифонам, имевшим дом, вырытый в глинистом берегу.
Третье, наверное, самое существенное правило, постепенно распространявшееся на всех жительниц города: выводить птенцов грифинам приходилось на особо отведённом плато, где каждая наседка получала на время свой участок. То есть одно из сотни устланных золотом гнёзд, убежище для лазурно-синего яйца, прочность которого была такова, что птенцы шесть-семь лет набирались сил от сияния драгоценной подстилки, прежде чем им удавалось пробить скорлупу. Если бы прайм-лорд повернул голову направо, он мог бы полюбоваться этим плато, напоминавшим по форме крабовую клешню, испещрённую точками гнёзд.
Воины решительно последовали за предводителем в небеса, попутно жестикуляцией выбрав того, кто был вынужден ответить на вопрос прайм-лорда. Вариант брякнуть что-то необдуманное сулил месяц мытья полов в арсенальных гротах или три наряда по чистке водорослей, чего не хотелось никому.
— Секонд-лорд Инфём сейчас в своих покоях, – сообщили Иссету. Тот прищурился так, будто бы совсем уснул, а горестно-зловещий рык вполне мог сойти за храп.
— Он отдал какие-то распоряжения?
— Велел нам дожидаться вашего возвращения.
— Угх, бесхребетина!
Прайм-лорд резко поменял планы, спикировав к пещерам над горизонтальной скалой, напоминающей клюв и возвышающейся над беснующимся приливом. Там хватило бы места для двадцати грифонов – чрезмерно просторный дом, учитывая обычаи поздно обзаводиться семьями и детьми и воспитывать не более трёх отпрысков. Сейчас жильцов в доме насчитывалось пятеро. И одного из них ждала серьёзная взбучка.
Вырытые в мягких породах норы грифонов почти всегда представляли собой выскобленные до гладкости округлые ходы с двумя-тремя развилками, где каждый путь заканчивался просторной камерой, то есть чьим-то жилищем. Без всякого освещения Иссет шагал по дороге «прямо-налево-налево», точно зная, что, миновав некрасивый изгиб в месте, где в туннель когда-то случайно прокопали дорогу соседи, он выйдет к опочивальне секонд-лорда Гнездовий. Попадёт в одно из немногих помещений, где имелся запираемый крышкой вертикальный лаз – «дорога в небо». Правда, в отличие от своего отца, Инфём никогда этим ходом не пользовался и лишь иногда любовался через него на звёздное небо.
— Я кого наместником оставлял в Гнездовьях? Тебя или Грифна? – бесцеремонно вторгся в покои сына Иссет, отрывая того от хаотичных метаний по комнате. Чёрного грифона никогда не волновало, готов наследник к разговору или нет, один он в комнате или с супругой – любой, кто требовался прайм-лорду для разговора, обязан был бросить все занятия.
Серый грифон с чуть более светлыми крыльями махом повернулся, практически молниеносно приняв позу смирения и почитания. За годы проступков и разочарований он научился этим акробатическим номерам так, что исполнял их даже во сне. И этим ещё больше расстраивал Иссета, ожидавшего, что наследник хотя бы раз поднимет взгляд, повысит голос и попытается отстоять свою точку зрения.
— Меня, – пискнул ком тёмно-серых перьев, чуть ли не вдвое уступавший размером родителю. Никакие режимы питания, никакие изнуряющие лётные упражнения так и не смогли придать секонд-лорду должного величия. Не смогли исправить злонамеренное деяние, виновные в котором, подменившие часть золота в гнёздах на позолоченные куски железа, лишились жизни десятилетия назад. Иссету оставалось лишь радоваться, что сейчас все драгоценности державы переучтены и перепроверены, а недавно вылупившийся внук полностью здоров и по возрасту активен.
— Ну а почему тогда этот сойкин сын устроил переполох в твоём городе, а ты ничего не делаешь? – рявкнул прайм-лорд, выдержав паузу.
— Он много говорит… Он такое говорит… Я не понимаю, как… – последовало ожидаемое невнятное бормотание.
— Он клекочет, ты клекочи громче. Чего тут сложного-то? Если он не замолкает, покажи, кто в державе правитель. Взял, да и защемил ему клюв. Ремнями перевязал для надёжности.
— Угу…
Чёрный грифон нервно подёргивал хвостом. При таком наследнике, чтобы в государстве сохранялся порядок, правителю требовалось прожить лет двести. Иссет, конечно, был бы рад установить подобный рекорд, но здравый смысл холодно советовал не обольщаться.
— Сиди жди!
Прайм-лорд ненадолго оставил сына, чтобы проведать прочих родственников. В частности, покачать гамак-колыбель внука и потереться клювом о клюв жены. Но он не отыскал ту единственную грифину, за которой водилась недобрая привычка влиять на наследника престола.
— Рил’яр где? – последовал новый вопрос к всё ещё созерцавшему пол Инфёму.
— Я… Я… Я…
— Что «я, я, я»? – фыркнул отец. – Ты муж её! Ты знать должен! Наперёд. Не она тебе условия ставит. Ты ей говоришь, куда ходить, куда не ходить.
Снова виноватая пауза. Пока она длилась, Иссет, свирепо махнув лапой, велел своей супруге Райшес скрыться из виду. Заранее знал, что та полезет заступаться за сына.
— Куда ты её отпустил?
— Она… – донеслось из-под тёмно-серого «коврика», на который Иссет взирал с высоты главного самца в семье, – просто пошла прогуляться…
Металлические пластинки артефакта вздыбились, пропуская через себя потоки магии. Прайм-лорд широко раздвинул пальцы и сомкнул их невидимое продолжение на хребте отпрыска. После чего рывком поднял Инфёма над полом, добившись того, что голова молодого грифона оказалась на одном уровне с отцовской, а лапы беспомощно задёргались, скребя кончиками когтей по полу.
— Надо полагать, туда же, куда и остальные пернатые... По дорожке к Грифну. А это значит, что моя невестка… – Лапа Иссета дёрнулась, встряхнув родственный крылатый груз. Встряхивания повторялись с каждой паузой в набиравшей рычащих тонов речи. – Секонд-леди государства… жена твоя и мать твоего сына… моего внука… сейчас… по собственному желанию… внимает брехне твари, которая мечтает уничтожить всю нашу семью?
— Но про нашу семью он ничего такого не говорил… Ай! – Магический хват разжался, отпуская мелкого грифона.
— Да плевать я хотел, чего он там говорил, чего не говорил! На кой ляд ты его речи слушаешь? На кой жену свою отпускаешь?! Знаешь ведь, куда её потянет. К хахалю её бывшему! Ты… Эх! Тебя сколько учить жизнь семейную вести, а? Ты муж! Говоришь ей сидеть дома – она сидит дома. Если спорит, бьёшь кулаком по столу. Если дальше спорит, то бьёшь кулаком ей по клюву. Чтобы место своё знала!..
Тёмно-серый ком перьев, переходивший в такое же по расцветке львиное туловище, с пола тихо слушал гневные речи. И нервное молчание, наступившее позже. Инфём не наблюдал за отцом и не заметил, как суровый прищур сменился расширившимися зрачками, пропустившими больше внутреннего света.
— Эх, растрёпыш! – Прайм-лорд опустил свободную от металла лапу на загривок сына и взъерошил его перья. – Ты уж учись понемногу командовать. Потому что ну сколько можно…
— Пап, я… Я постараюсь… я правда… – В отрывистых словах проступало сплетение из робкой покорности и обиды на себя за хилый облик и слабый дух.
— Иди сюда. – Как и многие ссоры в доме, нынешняя завершилась примиряющими объятиями с еле уловимым довольным урчанием. Чтобы перейти к следующей фазе общения, Иссет приподнял голову сына, поддев пальцем нижнюю часть клюва.
— Теперь давай наведаемся к Грифну и послушаем, чего он там чирикает, – предложил прайм-лорд. В ответ уловил печальный вздох.
— Сегодня в доказательство, что его Великое Небо его поддерживает, – сбивчиво объяснил пораженческий настрой Инфём, – Грифн пообещал показать чудеса, каких Гнездовья не знали. Речи Грифна даже на нашем крыльце слышно было, настолько яростно он бахвалился. Он заявил, что силой своих чар зажжёт на небе новую звезду, звезду Перелёта.
— Звезду Перелёта? – переспросил прайм-лорд, делая пару шагов к «дороге в небо». Земляной колодец позволял увидеть россыпь ярких точек, знакомых любому летающему существу. Память чёрного с выцветами грифона помогла установить то, что глаза пропустили: на стороне восхода непривычно мигала одна яркая точка. Звезда, которой прежде не существовало.
— Являя её, Великое Небо призывает всех отринуть прежний образ жизни. Увидевшие её должны следовать за пророком по пути благочестия и истинности, – спрятавшиеся в уголках глаз слёзы высохли наравне с тем, как окреп голос. – Раз момент настал, и магия Грифна зажгла звезду, то все в Гнездовьях должны немедленно отринуть старые правила и устои. Иначе губительным станет для впавших во грех звёздный свет.
— Вот заливает. – Уголок рта прайм-лорда приподнялся, наметив кривую улыбку.
Иссет быстро припомнил, сколько раз ему доносили, что Грифн изволил угрожать городу «губительным светом» или прочими неописуемыми бедствиями. В предыдущие разы утешало, что пророк в ответственные моменты своей магией ничего не добивался и, сникнув, уползал под хохот толпы в квартал бедняков. Однако сейчас хитрец, похоже, подгадал момент появления новой звезды и активно начал этим злоупотреблять.
В ничтожности магических способностей Грифна прайм-лорд не сомневался. По простой причине: грифоны колдовать не могли вообще. Никогда ни за одним представителем вида ничего волшебного замечено не было. И ажиотаж вокруг Длани Доблести потому и возник, что она давала владельцу право обращаться к неощущаемой остальными магии. Но Грифн, видимо, решил нарушить устоявшийся порядок вещей. Новостей о его «чудесах» Иссет наслушался изрядно: белый грифон то возвращал кому-то зрение, то поднимал стебли травы из пустого куска почвы, то держал в лапах чистое пламя, то висел в воздухе, не используя крылья. Прайм-лорд делил эти поступки на «явный обман» и «обман, но я пока не знаю, как он это сделал».
Возможной разгадкой служил посох Грифна, с которым тот не расставался, хотя весьма шустро передвигался на собственных конечностях. Стало быть, палка с загнутой наподобие волны перепялиной наверху требовалась «пророку» для каких-то иных целей, например, для того, чтобы дурачить народ. Иссету не терпелось увидеть деревяшку вблизи, а ещё лучше – повертеть её в когтях. Ведь этот посох вполне мог оказаться артефактом, который Грифн приобрёл, или, что казалось прайм-лорду более вероятным, стащил во время своих скитаний.
— Расправляй крылья, – потребовал прайм-лорд у своего наследника. – Пора тишину устанавливать.
Стареющий грифон примерился к вертикальной «дороге в небо», даже приподнялся на задних лапах. Но с заметным сожалением признал этот путь слишком узким. Иссет мог там застрять, а даже если бы и не застрял, то испачкался знатно.
Прайм-лорд изменил маршрут: заскочил к себе в каморку и натянул на голое тело широкую перевязь, похожую на серебрящийся рукав реки. Никакой дополнительной брони, никакого оружия – и то, и другое плотно охватывало его левую лапу, ожидая указаний. Но Инфёма и дружинников прайм-лорд в снаряжении ограничивать не стал. В полном обмундировании, включавшем кирасу, наплечники, стальной пояс и металлические ленты подкрылок, даже наследник престола из полурослой фигуры превращался в грозного воина. А любой, кого вид не убеждал, непременно столкнулся бы с фехтовальными навыками Инфёма, превосходившего многих.
— Тише ты, пуховик окованный, – попросил прайм-лорд, перехватывая древко неистово вращавшейся в молодых когтях глефы. – Без приказа никого не зашиби.
— Прости, пап.
Зашибить кого-то у Инфёма вряд ли бы получилось – воины летали высоко над выступом, служившим порогом для «дворца». Но перед искушением покритиковать сына чёрный грифон не устоял – в кои-то веки это была не уничижительная критика, а просто родственное подтрунивание.
— Будь осторожен, – с полной серьёзностью и щепоткой переживаний попросил Иссет. – Кто знает, что у этого полоумного зажигателя звёзд на уме. Будь он гладким как подшёрсток, Древо Гармонии не стало бы суетиться.
— А как прошла встреча правителей? – с интересом произнёс Инфём.
— Да так... – качнул головой грифон-отец. – В Кристальной Империи неладные вещи творятся. У нас-то ещё пустяки, один нищий охламон буйствует. А там беды посерьёзнее.
— Расскажешь?
— Серьёзно интересуешься? – прищурил глаз Иссет. – Или притворяешься, что не полное ничтожество?
Очередная безобидная издёвка. Сквозь неё младший грифон ощутил радость отца, давно надеявшегося, что Инфём полезет в политические дела. Ведь в скором времени настанет его черёд посещать Белую башню у подножия высокой горы.
Отец и сын летели рядом классической «двойкой» грифоньих воинов: одному поручалось лететь чуть выше и смотреть вперёд и вверх, тогда как второй интересовался тем, что происходит внизу, и временами проверял, что творится сзади, где разрезали воздух аналогичные пары бойцов.
Пока длился полёт, который по широкому полукругу завершался на одном из облачных скоплений, прайм-лорд объяснял наследнику, что он увидел и о чём разговаривал с правительницами Эквестрии. Однако глаз не сводил с неба и взъерошенных туч, из которых и состояли эти неустойчивые, непостоянные и замусоренные бело-серые кварталы. Их вид и кошмарная смесь запахов от вымокших в вечной сырости небесных трущоб ремней, досок и шерсти тяжким грузом легли на сердце властителя. Это был зависший над пустотой мир бедноты, с которым ничего не могли сделать пернатые лорды и Длань Доблести. Все возможные поблажки здешним грифонам, вроде предоставления равных прав на еду и на гнёзда для птенцов, государство исчерпало.
Логово Грифна, куда стремились пройти отец с сыном и верные воины, пряталось в центре квартала за домами – неказистыми и кривобокими, больше напоминающими скатившийся по склону ящик или заброшенную конуру. Мастерство домоделов из века в век падало, ведь те, ради кого возводились постройки, не в состоянии были оплатить даже самые дешёвые материалы. Деду Иссета пришло в голову решение проблемы – выплачивать грифонам, строившим жилища, регулярные средства из государственной казны, но это лишь усугубило дело. Многим выплаты казались заниженными, и они добавляли в них прибыль от всего строительного материала, который получалось прикарманить и продать. А дома становились всё более хрупкими и уродливыми. В большинстве случаев при возведении использовали доски, верёвочные сети, даже ветки, которые сминали облачные стены и некрасиво выпирали сквозь молочную пелену.
Посреди нагромождения лачуг неизвестные доброхоты расчистили площадку и возвели помост. Прайм-лорд не удивился бы, узнав, что площадь в ущерб проживавшим на этих местах беднякам построили под личным руководством «пророка», вспомнившего некогда усвоенные навыки сплетения туч – потому что именно так выглядел бы результат работы существа, откровенно недолюбливающего физический труд, но вынужденного им заниматься. Существа, скрывающего тёмные перья за накидкой, подходившей кремово-белой морде. Существа, скрывающего обман и трюки за пафосными речами и эффектными жестами.
Наряд тихо колыхался при движениях грифона, стоящего на помосте и проникновенно вещающего в свете факелов. Огни отражались в сотне пар глаз, обтекающих помост и образовавших одну подпирающую сцену толпу. Некоторые слушатели, явно опоздавшие к началу выступления, не могли добраться к месту, где отчётливо слышался голос пророка, и взобрались на стены окружавших построек, где вцепились в деревянные балки.
Чем ближе подходил Иссет к пророку, тем ощутимее во взглядах неохотно расступающихся грифонов удивление сменялось злостью. Прайм-лорд не считал себя всеобщим народным любимцем, но немного удивился количеству сородичей, яростно ненавидящих его персону. Усилий Флайта, Ньера и остальной свиты с оружием наперевес на всю суровую толпу могло не хватить, особенно учитывая, что размахнуться длинномерным оружием шансов не было, в общем-то, никаких. Кроме того, последнее, чего желал прайм-лорд – чтобы из-за одного никчёмного шарлатана грифоны начали проливать кровь друг друга.
— Купцам пришлось выбирать, – вещал белый грифон, продолжая какую-то свою историю, – какой из двух запасов воды взять перед походом через пустыню. Купцы не смогли сойтись во мнении: взять кувшины, лежащие справа или слева. И тогда один поинтересовался, есть ли какая-то разница. «Как посмотреть», – ответил продавец воды, – «кувшины слева полны проточной воды. А другие – воды из придорожной лужи». И взял первый караван чистую воду, и расходовал её в дороге жадно из-за её чистоты и приятного вкуса. И когда в пустыне она закончилась, все купцы погибли от жажды. Второй караван, взявший с собой другие кувшины, пил неприятную на вкус воду по паре глотков. И взятых запасов хватило на всех, и купцы добрались до города. – Пророк сделал многозначительную паузу. – Ясен ли вам, друзья мои, смысл истории?
— Смысл, полагаю, в том, что всем купцам надо было идти одним караваном? – донёсся из глубин собравшейся толпы громкий голос чёрного с проседями грифона.
Грифна безусловно предупредили, что к нему в гости намеревается заглянуть градоправитель, но пророк соизволил обратить внимание на выделяющихся в толпе воинов лишь в момент, когда посчитал это удобным.
— Неужели сегодня меня пришёл послушать сам прайм-лорд? – Жестом закутанный в одежду грифон призвал народ убедиться в присутствии их властителя. Иссет не собирался ни от кого прятаться, но под давлением такого количества взглядов ему стало неуютно. – Неужели Великое Небо нашло дорогу к разуму великого властителя и толкнуло его на путь исправления и очищения? Но нет, замечу, что история говорит о том, что лишь мы решаем, судить о ком-то по происхождению или нет. Мы можем быть такими же глупыми, как те купцы, что брезговали грязной водой. И это плохо для нас закончится. Либо мы прекратим смотреть на всех как на кувшины с водой, прекратим видеть различия. И спасёмся.
Под накидкой Грифна зашевелились крылья, сделавшие небольшой взмах. Полы одежд эффектно всколыхнулись, когда тело грифона на секунду приподнялось над помостом. Одновременно из правого рукава подобно атакующей змее выскользнул тот самый мистический посох. На поверку он оказался меньше размером, чем передавала народная молва. Вопрос о его реальных возможностях – в сотворении заклинаний или синяков с шишками – пока что оставался открытым.
Тем временем Инфём пытался выполнить данное отцом ответственное поручение – найти собственную жену в пёстром скоплении грифонов и грифин. Тени и мечущееся пламя факелов не позволяли различить один отличавшийся особенным изяществом клюв и фиолетовые глаза. А возможно, обладательница этих украшений старалась тщательно спрятаться, набросив капюшон. Или Рил’яр покинула общее сборище, едва на нём появились влиятельные родственники. Взлететь над толпой Инфёму мешало предупреждение отца – прайм-лорд не хотел провоцировать горячие головы, серьёзно увлечённые речами Грифна.
Но вот глаз секонд-лорда разглядел знакомый рисунок из бежевых перьев, окружавший глаза, в которых горел столь хорошо знакомый ему огонь непокорности. Секонд-леди государства пряталась в толпе бедняков, безразличных к её происхождению. Инфём под разносившиеся над ареной слова отца направился к возлюбленной, отодвигая в сторону маститых сограждан, не показывая, что он опасается некоторых их жестов, хотя и стараясь не задеть кого-нибудь лезвием или остриём своей глефы. За спинами толпы юркая фигурка грифины стремилась пробиться к одному из боковых ответвлений, уводивших от коллективного собрания. Но Инфём оказался проворнее и в полумраке лишённой факелов улицы схватил Рил’яр за шелковистое на ощупь крыло.
— А ну, постой! – требовательно произнёс секонд-лорд.
— Дома поговорим, ладно? – дёрнулась в сторону его бежевая леди. В другое время Инфём, возможно, и позволил бы ей умчаться прочь. Но запал вдохновения, подаренный отцом, не успел до конца иссякнуть.
— Нет, не ладно. – Инфёму пришлось чуть ли не силой разворачивать супругу к себе. – Я твой муж, и ты должна меня выслушать.
— Я слышу слова, – без паузы ответила Рил’яр, сердито дёргая хвостом, утяжелённым парой позолоченных колец. – Но прекрасно знаю, что они не твои. В них слышится голос грифона постарше.
Инфём затылком чувствовал, что поблизости присутствуют невольные слушатели, которые помимо событий, происходящих на помосте, не прочь понаблюдать и за ссорой в семье секонд-лорда, но твёрдо решил их игнорировать.
— Зачем ты так? – с истинным непониманием поинтересовался он у супруги. – Что я тебе сделал?
— Да ничего! – щёлкнула клювом Рил’яр. – И в этом твоя проблема! Ты ничего не делаешь. У тебя должность, у тебя обязанности, у тебя статус и влияние. А ты запираешься в своей пещерке и не пытаешься даже притвориться правителем. Не пытаешься выглядеть как муж. Как самец. Вот, посмотри на него. – Крыло раскрылось, указав маховыми перьями на фигуру в белом наряде. – Переборол собственные страхи, собственную неуверенность. Смело идёт против твоего отца. Не боится его. Заботится о благе народа. Где всё это в тебе?
Инфём молчал, уставившись в серую облачную пелену под лапами. Однако его птичьи лапы начали подрагивать – знак, не предвещавший ничего хорошего.
— Конечно, ты не без положительных черт, – сверкнули искорками веселья фиолетовые глаза. – Но, честное слово, не будь ты секонд-лордом, вторым самцом государства, я бы трижды подумала, прежде чем завязать отношения. Или даже завязать разговор…
Фигура облачённого в доспех грифона дёрнулась в сторону собеседницы, показывая сопоставимость в росте и размахе крыльев. Рил’яр, оказавшись в зловещей тени, осеклась. Но сжавшаяся в кулак лапа, приподнявшаяся и дрожавшая около защитной кирасы, опустилась обратно, сопровождаемая печальным выдохом. Инфём помнил наставления отца. Но он не был своим отцом. Он сник и отстранился.
— Это очень больно слышать, – заметил секонд-лорд.
— Прости, – пошла на попятную и вторая половинка. – Просто иногда… бывает так сложно понять… почему я люблю тебя. Но я люблю. – Грифина наклонила голову, пытаясь встретиться с мужем взглядом.
— Летим домой, – предложил Инфём. Рил’яр кивнула, но почти сразу же встрепенулась:
— А твой отец? Ты его оставишь?
Вопросы подействовали как уколы совести, вынудив секонд-лорда замереть на полушаге. И вслушаться в спор, доносящийся со стороны импровизированной арены.
— Потом мы ещё не один раз за ужином выслушаем историю о том, как он заткнул за пояс болтливого пророка, – сказал Инфём.
Секонд-лорд не стал лишний раз напоминать, что градоправитель, скорее всего, и не рассчитывает на помощь сына-наследника. Да и вряд ли позволит кому-то влезть в разворачивающийся перед столь обширной аудиторией спор «кто здесь главный».
— Значит, я великий властитель? – отметил Иссет, одним прыжком поднимаясь на помост. – А я-то думал, только ты здесь Великий. А все остальные так, земляные черви.
— Право же, у власть держащих нет иной меры, кроме собственной! Нет, о прайм-лорд, мне не свойственно принижать других. Великое Небо едино взирает на всех. Даже на тех, кто от него отвернулся.
Мягкий и вкрадчивый голос не испортил даже тихий стук, когда посох «пророка» опустился потрескавшимся основанием на помост. Одновременно с этим левую лапу прайм-лорда обдал холодом металл готового служить артефакта.
— Я не знаю, может, Великое Небо именно такое, как ты щебечешь. Вот только ты, пернатый, совсем другой породы. Я ж тебя знаю, Грифн. Много лет знаю. За тобой таких мыслей сроду не водилось. Это нравится, это ненавижу, это хочу. Ты как капризным птенцом вылупился, так и живёшь.
— С поддержкой Великого Неба я преодолел свои старые недостатки. Я познал смирение и отстранённость покоя. Мои личные суждения отринуты во благо моего народа.
— Хм… Я рад за тебя, парень. – Иссет позволил себе лёгкий смешок. Он помнил времена, когда этот мягко вливающийся в уши голос стенал по поводу своей безответной любви и беспросветной тоски, поселившейся в сердце. Очередная загадка – где и у кого «пророк» мог набраться такой самоуверенности и наглости, разительно отличавшей пернатого от его самого трёхлетней давности.
— Я делаю то, что должны делать вы, – продолжал одетый в белое грифон. Когда он глядел прямо на прайм-лорда, близко посаженные длинные перья, выступающие над ушами, становились похожи на пару белых рожек. – Я забочусь о тех, до кого вам нет дела. Тех, к кому вы относитесь как к ничтожествам, портящим впечатление от вашего великого города. Я не смотрю на их достаток и их одежды. Я всем позволяю услышать слова Великого Неба, всех наставляю на путь истинной доблести.
— Я никого и никогда не принижал. Не лишал заботы, – парировал Иссет. – Впрочем, полагаю, лживые речи для тебя стали обыденными.
— Во лжи и лицемерии живёте вы и весь ваш двор, – с внезапной горячностью ответил Грифн, указав когтём на градоправителя. Иссет уловил перешёптывания и тихий лязг железа, отягощавшего его воинов. – Истинную добродетель вы утратили ради обогащения, а заботой о грифонах пренебрегли во имя копытных тварей!
— Ага. То есть на наших соседей благосклонность твоего Великого Неба не распространяется? Не для всех оно, стало быть, единое.
— Великое Небо заботится о благополучии своего народа. Народа грифонов. Единственных, кто обладает доблестью…
Закованная в металл лапа поднялась в воздух. Пальцы разжались и сжались снова, создав незримую воздушную завесу, с двух сторон надавившую на клюв оратора. Грифн протестующе затряс головой, но скинуть с себя эти оковы у него не получилось. А пока он молчал, по всей арене раскатывался голос правителя.
— Не тебе говорить о доблести, Грифн! – сообщил прайм-лорд, позволяя публике оценить размах своих крыльев. – У тебя никогда её не было. Вместо того, чтобы взращивать в себе доблесть послушанием и усердным трудом, ты бросил всё и улетел прочь, завывая, как все ветры неба. И нет у тебя ничего, чем славен род грифонов. Ты рядишься в белое, но прячешь от всех свои тёмные крылья. Ты несёшь вздор о праведности, но прячешь от всех свои тёмные мысли. И не отрицай их окрас, парень! Ты воспользовался нашей добротой, когда мы приняли тебя по возвращении. Вместо благодарности же решил разбить наши дома, рассорить близких, взбаламутить небо и притупить разум. Наговорить всем лжи, преисполняясь гордыни.
Пророк сделал какой-то странный жест, давшийся грифону как бы с большим усилием, и провёл посохом перед своим клювом. Иссет практически сразу понял предназначение этого жеста – оппонент вернул себе речь, а магическая перчатка донесла до хозяина мысль, что каким-то заклинанием её чары нейтрализованы. Это заставило прайм-лорда сделать шаг назад – условия изменились, ведь Грифн, как оказалось, был не чужд колдовству. Подлинному.
— Твоя доблесть в том, чтобы принижать слабых? – наседал пророк, сильнее стиснув пальцы, сжимавшие посох. – Чтобы унижать их и тем доказывать своё превосходство? О да, как велик предводитель грифонов со своей железной лапой! Как охотно обрушивает он свою похвалу на несогласных! Как справедлив он к чужому мнению!
— Мнение своё заслуживают годами полезных дел, – прозвучало в ответ.
Глаза Иссета не отрывались от артефакта, который держал в лапе Грифн, при помощи которого пророк опирался на помост. Прайм-лорд ждал, что молодой и не научившийся жизни грифон, озлобленный грубым обращением и раззадоренный возможностью пререкаться с самим правителем, выкинет какой-нибудь фокус, и палка его в стороне при этом не останется.
— Разве мало я совершил пользы для всего города? – Призывающий жест – и часть толпы согласно загудела. – Великое Небо давало исцеление страдающим, давало пищу голодным, давало тепло трясущимся от холода. Великое Небо дало знамение. – Два сложенных пальца указали на небосвод. – Зажглась звезда Перелёта. Это Великое Небо призывает нас проявить доблесть и последовать за мной! К лучшей жизни! К лучшему будущему!
После двух всплесков поддержки прозвучал ещё один, уже не подкреплённый никакими призывами к «лучшему чему-то». Прайм-лорд скосил глаза на заведённую толпу. Ему нечего было предложить этим грифонам, он никак не мог улучшить их благосостояние. Слухи о припрятанных богатствах прайм-лордов всегда являлись ложью, и жила семья Иссета ничуть не сытнее прочих. Но толпе это было не объяснить.
— Сегодня зажглась, завтра погаснет, – взял слово старый грифон. – Твоё Великое Небо этим не заправляет. А ты тем более. Может статься, пока я говорю, на небе ещё одна звезда появилась. Нам назвать её в мою честь? Или звездой Домоседства?
— Ваши речи свидетельствуют лишь о вашем неверии... – Грифон с «рожками» замолк, словно испрашивая мысленного совета. – Великое Небо не тратит силы своего глашатая попусту. Но от вашей убеждённости зависят десятки и сотни семей… Великое Небо готово показать вам своё чудо, чтобы наполнить вас верой. Чтобы показать истинный путь и вывести вас из пелены порока и заблуждений. Чтобы спасти народ грифонов.
Длань Доблести чувствовала неуверенность хозяина и меняла очертания, отражая огни факелов. Прайм-лорд обдумывал вопросы, решение которых надлежало найти немедленно. Безрассудно ли будет позволить Грифну показать магические способности? Стоит ли давать ему дополнительную возможность впечатлить публику? На какие благие или злые дела пойдёт его магия? Докажет ли она существование Великого Неба? Или лишь присутствие в лапах грифона мощного артефакта? Сумеет ли Длань Доблести защитить от коварства пророка? Провоцировать ли колдовскую палку на ответное заклинание?
Иссету всё ещё не давала покоя стоящая перед мысленным взором картина: мерцающие символы над иллюзорной картой, предупреждающие об опасности для Гнездовий. Древо Гармонии увидело угрозу, и центром этой угрозы несомненно являлся Грифн. Его надо было остановить, привести к повиновению, прайм-лорд обязан вернуть себе власть над народом. А значит, отринув опасения и робость, Иссет должен был оценить возможности противника, дать ему боевой простор. И градоправитель сел на задние лапы, скрестил на груди передние, раздвинул перья на морде в напускной самодовольной ухмылке и произнёс:
— Показывай.