Винил и Октавия: Университетские дни
Глава 18
Фасад экзаменационного центра был выполнен в черном цвете. Все окна оказались занавешены тяжелыми кроваво-красными шторами, не давая толпе пони снаружи увидеть ужасы, ждущие их внутри. Возле входа была установлена абстрактная скульптура в виде кобылки, сжавшейся от невидимых врагов. Поднявшийся ледяной ветер насквозь продувал немногочисленную одежду, что носили студенты. С вершины здания сурово каркал ворон.
Октавия нервно сглотнула, чувствую себя очень маленькой в тени такого внушительного сооружения:
– Это не в-внушает уверенности в с-себе, не так ли?
– Да, – тихо ответила Бон Бон. – Не внушает.
– Вы двое такие дети, – пробормотала Винил себе под нос, Лира поддержала ее кивком головы. Отношения между ними были еще немного натянутыми, но надвигающиеся экзамены дали им общую цель. А именно, поддержку их друзей в волнительный период.
– А вдруг я провалюсь и не сдам что-нибудь, – пискнула Октавия.
– Ты справишься, – отрезала Винил. – В крайнем случае, попросим Псайка потянуть за ниточки, это ведь он сказал тебе не учиться.
– Я сомневаюсь, что даже он сможет исправить плохие оценки.
Дверь распахнулась со зловещим скрипом. К сожалению, вместо жуткого существа, перепачканного кровью невинных студентов, в дверях появилось нечто более ужасающее. Немолодой жеребец в очках с толстой черной оправой и в легком коричневом пальто. Его монотонный голос заставил притихнуть нервничающую толпу:
– Все студенты, сдающие экзамен по психологии, пожалуйста, следуйте за мной. Никаких разговоров. После начала экзамена нельзя будет выходить, пока вы не закончите или не истечет время, – он повернулся и зашагал вглубь здания.
Передние ряды тревожно поплелись вперед: никто не хотел первым входить в дверь. У Октавии сперло дыхание, когда Винил шагнула вперед, чтобы последовать за всеми. Копыта виолончелистки остались прикованными к земле, словно стволы деревьев, цепляющиеся корнями за почву:
– Винил! – попыталась позвать она, но у нее вышел лишь сдавленный писк. К счастью, диджей заметила, что Октавии нет рядом, и обернулась.
– Что с тобой? Давай, нам нужно идти.
– Я не могу, – она надеялась, что ее широко раскрытых глаз хватит, чтобы передать весь ее ужас. Уже почти половина студентов скрылись в здании.
– Конечно же ты можешь. Поверь мне. У тебя все будет хорошо, – Винил попыталась состроить дерзкий оскал, но, видя, как волнуется ее подружка, лишь натянуто улыбнулась.
Октавия поморщилась:
– Я плохо себя чувствую, – и это было правдой: ее живот крутило, и это вызывало тошноту.
Винил нахмурилась и подняла копыто, чтобы померить у Октавии температуру. Вздохнув, она опустила копыто на землю:
– Это просто нервы. Я обещаю, когда ты сядешь за задание, то поймешь, что волновалась на пустом месте. У тебя все получится, детка, – единорожка быстро оглянулась на поредевшую толпу студентов. Осталось всего несколько пони. – И... в крайнем случае, посмотри на меня и подмигни три раза, и я... сорву экзамен, чтобы ты могла пересдать.
– Ты бы действительно это сделала? – недоверчиво спросила Октавия. Экзамены в университете – это не шутки. Они решали будущее многих студентов, и провал даже одного из них может повлечь тяжелые последствия.
– Для тебя? – наконец-то Винил удалось состроить уверенную ухмылку. – Чтоб мне провалиться, да!
Виолончелистка едва подавила желание наброситься на подружку с благодарными объятьями и лишь слабо улыбнулась. Знание, что у нее есть выход, даже такой рискованный, ослабило ее беспокойство:
– Спасибо.
Диджей выпятила грудь:
– Это моя работа. Теперь идем, пора покончить с этим.
– Я все провалила, – Октавия положила голову на стол и накрыла ее копытами. Окружающий ее шум университетской таверны мало помогал успокоиться. Вокруг было полно студентов с трясущимися копытами и запавшими глазами, которые слишком много видели. Прошел час после экзаменов.
– Мне придется провести всю ночь, успокаивая тебя? – пробормотала Винил, она нервничала не более пяти минут после окончания теста. – Если кто и не сдал – так это я. У тебя, по крайней мере, достаточно знаний, чтобы получить хорошую оценку, – единорог сделала глоток безалкогольного сидра, поставила кружку на стол и добавила. – Я была бы не против, если бы ты решила использовать план побега. По крайней мере, я бы уже знала о своей плохой оценке и сейчас не сходила бы с ума.
– Ох, прекрати принижать себя, это становится утомительным, – огрызнулась Октавия.
Винил посмотрела на нее и уже собиралась что-то ответить, но остановила себя и глубоко вздохнула:
– Детка, мы перенервничали. Давай просто забудем об учебе и успокоимся, ладно?
– О Селестия, в час у нас экзамен по теории музыки! – воскликнула виолончелистка, резко выпрямившись. – А потом, через час, у меня экзамен по истории!
Прежде, чем тревога полностью охватила бы Октавию, Винил отодвинула собственные страхи в сторону, стремясь успокоить подругу:
– Расслабься. Несмотря на то что мы изучаем разные виды музыки, экзамены у нас в одной аудитории. Я проверила. Мы можем сделать то же самое, что сделали на психологии.
– Н-ну, а как же история?
– Меня не будет там с тобой физически, но, э-э, я буду с тобой… духовно? – обнадеживающе закончила она.
– Я обречена, – последовал приглушенный ответ, когда голова Октавии снова упала на столешницу.
Винил вздохнула и посмотрела сквозь переполненный зал. В кабинке в дальнем углу Бон Бон медленно покачивалась вперед-назад, Лира обнимала ее. Было очень заманчиво выкрикнуть им шутку насчет их ориентации, но после экзамена она решила не разрывать их мирный договор. Если они были парой – здорово. Если нет – здорово. В конце концов, разве не такого отношения хотели они с Октавией?
– Взгляни на плюсы: уже завтра все это кончится, – Винил успокаивающе улыбнулась, потянулась через стол и коснулась правого переднего копыта Октавии. – Нужно просто пережить сегодняшний день.
Виолончелистка подняла взгляд и нерешительно улыбнулась в ответ:
– Я не думаю, что у тебя есть заклинание, которое перенесет нас в завтрашнее утро?
– Нет, – она понизила голос. – Но, если мы вернемся назад в нашу комнату, я могу сделать так, чтобы время пролетело.
Октавия хихикнула и кивнула:
– Хорошо.
Потребовалось некоторое время, чтобы слова улеглись в голове диджея:
– Подожди, серьезно? В смысле, я просто прикалываюсь, но если ты хочешь...
Ее подружка продолжала улыбаться, вставая из-за стола. Винил чуть не опрокинула его, спеша за Октавией.
Атмосфера перед зданием, где им предстояло сдавать экзамен по теории музыки, была намного уютнее, нежели перед зданием психологии. Либо так, либо масса высвобожденного эндорфина приукрасила действительность. Несмотря ни на что, обе кобылки чувствовали себя абсурдно уверенными в себе и с нетерпением ждали открытия дверей.
– Мы сделаем это, – твердо заявила Октавия.
– Сделали, – прошептала Винил, пытаясь заставить кровь отлить от ее лица.
– М?
– “Сделали”. Мы сделали это.
– Но это не имеет смысла. “Сделали” – это в прошедшем времени, и- – Октавия была спасена от необходимости пускаться в разъяснения координатором экзамена, который распахнул дверь, махнул копытом и просто отступил назад в здание.
На этот раз обе кобылки без колебаний двинулись вперед. Только прежде чем зайти внутрь, единорог подтолкнула свою подружку:
– Скажи это.
– Это неправильно.
– Просто скажи.
Октавия вздохнула и попыталась выглядеть раздраженной, но не смогла сдержаться от улыбки, когда произнесла:
– Мы сделали это.
– Да, черт возьми.
Внутри их встретил лабиринт равномерно распределенных по большому залу столов. Как и в прошлый раз, на каждом из них лежал небольшой буклет. Не говоря ни слова, они обнаружили, что столы с буклетами “классическая” и “современная” шли параллельно. Они заняли соседние столы и стали наблюдать, как их коллеги-музыканты рассаживались по местам.
Музыка.
Если и было что-то, к чему Винил и Октавия были подготовлены, то это музыка. Винил точно знала, что была хороша в этом, и не боялась постоянно об этом напоминать. Гораздо более скромная Октавия также была уверена в своем таланте. Это было неоспоримо после стольких лет и музыкальных классов, но она всегда смущалась, говоря об этом. Это была черта, которую ее подружка не разделяла.
Осознание их мастерства немного сняло напряженность. Если и был способ по-настоящему подтвердить их уверенность в себе и друг в друге, то только этот экзамен.
Винил закрыла глаза и мысленно вернулась на свой последний концерт, прошедший перед началом семестра. Огни в такт музыке, стробоскоп, танцующие в безрассудном восторге пони, ее микшерский пульт со всеми переключателями в идеальных позициях и власть над миром в ее копытах. Это было ее талантом. Никакие результаты экзаменов не смогут убедить ее в обратном. Она была лучшим диджеем на свете.
Октавия тоже закрыла глаза и искала успокоения в далеких воспоминаниях. Ее первый учитель по виолончели, его слезящиеся от волнения глаза, когда он смотрел ее выступление перед матерью. Он подавил слезы и прошептал надломившимся голосом:
– Идеально, – маленькая серая кобылка улыбнулась, а ее мать нахмурилась, и учитель был заменен. Однако его слова, и то, что они значили для Октавии, никто не сможет отнять. Один краткий миг, много лет назад, она была идеальной.
Опираясь на уверенность в себе, которую они почерпнули из воспоминаний, пара открыла буклеты, и время пошло.
Октавию осенило первой, но через несколько минут к ней присоединилась Винил.
“Я знаю это!”
Вопросы казались нелепыми, а ответы на них – очевидными. Винил почти начала хихикать, когда закончила первые две страницы менее чем за пятнадцать минут. Это ей ничего не стоило! Экзамен по психологии был тяжелым, но справедливым, и здесь она ожидала того же. Впервые в своей жизни она так легко сдавала экзамен!
Единорожка весело огляделась, чтобы увидеть, что другие пони не были столь радостны. Она обнаружила вокруг нахмуренные брови и нервное глотание вставших в горле комков. Одна кобылка чуть ли не плакала, пролистывая оставшиеся страницы. Винил просто не могла заставить себя жалеть других; она была слишком счастлива.
Она медленно повернулась, чтобы проверить свою виолончелистку, надеясь, что она сохраняет спокойствие. Она на самом деле не хотела использовать свой план со срывом экзамена, но если Октавии понадобится...
За столом рядом с ней никого не было. Ее подружка пропала, как и буклет с заданием.
Сердце Винил резко ускорилось. Она молча оглядела помещение, ощущая нехорошую тяжесть в животе. Если Октавия сбежала, не справившись с экзаменом, Винил должна была последовать за ней. Но как она ушла так бесшумно?
Ее мысли запнулись, когда она заметила серую кобылку в другом конце зала, направляющуюся к координатору экзамена. Она хочет попытаться уговорить отпустить ее с экзамена? Выпросить больше времени для подготовки? Винил чувствовала, что не справилась, несмотря на легкость вопросов. Она не помогла Октавии почувствовать себя уверенно. Она должна была смотреть за своей подружкой и помочь ей пройти через все это.
Улыбка уже стала сходить с ее губ, когда удивленный голос координатора эхом прокатился по помещению:
– Уже?
Тихий элегантный голосок ответил:
– Я так же удивлена, как и вы.
Исчезающая на лице диджея улыбка переросла в уверенную усмешку. Октавия не убегала, она закончила экзамен. Винил внутренне кричала от радости.
“Это моя кобылка!”
В ее груди разгоралось чувство гордости, но также немного стыда за то, что она вообще усомнилась в Октавии. Конечно же виолончелистка справилась: она не должна была сомневаться в этом. Винил не повторит эту ошибку снова.
Она радостно вернулась к своей брошюре с тестом. Следующие несколько страниц были не сложнее предыдущих. Даже самые длинные вопросы были элементарными. Она могла писать книги по этим темам, даже вопросы величиной в пару абзацев не были проблемой. Прошло всего десять минут, и она уже широким шагом выбегала из экзаменационного центра с широкой улыбкой на лице.
Как она и предполагала, Октавия ждала ее, и они почти побежали навстречу друг другу в объятья. Они скакали по кругу на задних ногах, поддерживая друг друга в вертикальном положении.
– Ты была права! – виолончелистка ликовала, позабыв о самообладании. – Это было так просто!
– Я была уверена в тебе, но черт возьми, ты была там менее получаса! Ты, должно быть, размазала этот тест по столу! – Винил улыбалась так, что щеки болели, но ей было все равно.
Они прекратили подпрыгивать и сблизились для объятья, стоя на задних ногах:
– Спасибо, Винил, – прошептала Октавия. – Честно говоря, я не думаю, что справилась бы без тебя.
Мягко усмехнувшись, диджей поцеловала щеку своей подружки:
– Считай это... п-платой за то, что мы делали перед тем, как придти сюда. – Она чуть не захлебнулась словами, когда в памяти всплыли воспоминания, принесшие множество эмоций, мешающих говорить.
Два темно-красных пятна разлились под пепельной шерсткой на щеках Октавии, пока она пристально смотрела в глаза Винил:
– Ну, значит, нужно делать это почаще.
Винил сглотнула:
– Я... эм, знаешь, я такая голодная.
– Да? – Виолончелистка кокетливо улыбнулась.
– Еда! Я имею в виду еду! – ее лицо было сейчас чертовски красным.
– Я бы с удовольствием, но в час у меня еще экзамен по истории.
– О, да, я забыла об этом, – Винил неловко копнула землю задним копытом. – Ты... все еще хочешь, чтобы я ждала тебя снаружи?
– Только если ты сама хочешь, – она чувствовала себя увереннее, но дополнительная поддержка ей не повредит.
Улыбка растянулась на губах единорожки:
– Да. Я хочу.
– Знаете, – неподалеку пропищал знакомый голосок. – Для тайной пары вы двое ведете себя довольно открыто.
Они поняли, что все еще стоят на задних ногах, обнимаясь, и быстро опустились на все четыре копыта.
Не обращая внимания на комментарий, Октавия улыбнулась:
– Привет, Бон Бон! Как прошел твой экзамен по психологии?
Кремовая кобылка пожала плечами и отстраненно посмотрела на свое левое копыто:
– Он был не слишком сложным, хотя, если вы видели Лиру раньше, чем меня, у вас могло сложиться впечатление, что это не так.
Винил усмехнулась:
– Ну, знаешь, как у студентов бывает. Некоторые пони реально боятся экзаменов. Безумие, правда ведь? – она чувствовала недовольный взгляд Октавии на себе.
“Это того стоило”.
Бон Бон беспечно кивнула, соглашаясь:
– Это глупо в общем то. В смысле, я нервничала, но это не было чем-то особенным, – она дернулась, словно вспомнила о чем-то. – О, я пришла, чтобы пожелать вам двоим удачи на вашем экзамене по теории музыки. Он скоро начнется?
Все еще хмуро поглядывая на Винил, Октавия гордо подняла голову:
– Мы на самом деле только что закончили.
– Правда? Так быстро.
– Мы очень хороши в этом, – ухмыльнулась Октавия.
Глаза Винил расширились. С каких пор она начала хвастаться? Желая подтвердить слова своей виолончелистки, она добавила:
– Лучшие на самом деле.
Кобылка с конфетами на боку резко хохотнула:
– Ты говоришь, как Лира. Она всегда говорит, как могла бы уделать большинство студентов-музыкантов, хотя она даже не изучает музыку.
Октавия в любопытстве склонила голову:
– Мне вот интересно. Почему?
Пренебрежительно размахивая копытом, Бон Бон начала отходить:
– Долгая история. Ладно, увидимся позже. Мне надо с ней увидеться в магазине.
Их короткая встреча подошла к концу, и пара пошла гулять по травянистым лужайкам кампуса. Деревья были серыми от холода, а трава чахлой и медленно увядающей, впрочем, уставшие от учебы студенты разбрелись по территории, спали, говорили или просто наслаждались редкими солнечными лучами, пробивающимися через облака.
На этой огромной территории нашлось даже несколько преподавателей. Было видно, что обучение изнуряло не только студентов. Психолог с курчавой гривой лежал под деревом и читал бульварный журнал, не обращая внимания на хихиканье прохожих. На мгновение Октавия захотела подойти и поговорить с ним, но передумала. Все равно они не могли многого ему сказать на публике.
Винил, должно быть, подумала точно также, потому что она повернула к пустому месту на лужайке и молча присела. Виолончелистка присоединилась к ней, сев достаточно близко, чтобы их задние ноги соприкасались. Переднее копыто Винил дернулось, и Октавия, даже не спрашивая, знала, что ее подружка противостояла желанию обнять ее. Как бы она не хотела почувствовать это комфортное тепло, они были слишком неосторожны последнее время, так что она не ставила под сомнение самоконтроль Винил.
Единственными слышимыми звуками был глухой рокот голосов и шелест копыт в траве. Октавия почувствовала, как тяжелеет ее голова, и даже мысли о предстоящем экзамене по истории не могли взбодрить ее. Было ощущение, что текущий день должен был завершиться несколько часов назад. Весь этот стресс и беспокойство (не говоря уже о их внеклассных занятиях) вымотал ее, как марафонца. Ничего плохого ведь не случиться, если она уснет здесь, рядом с Винил?
Винил что-то спросила, но веки Октавии уже поникли, ее голова медленно опускалась в сторону, чтобы прислониться к теплой белой кобылке. Диджей посмотрела на любимую, осмотрелась вокруг, а затем снова повернулась к пони рядом с ней. Никто не обращал на них никакого внимания.
Так, невидимая у всех на виду, Винил решила сбавить бдительность и положила свою голову на голову Октавии. Раннее завершение экзамена по музыке дало им немного времени, чему единорожка бесконечно радовалась. Медленно, ее глаза закрылись.
Прислуга имения немедленно отходила с ее пути, когда она проходила по коридору. Зеркало размером во всю стену показало лишь размытое синее пятно, когда она прошла мимо. Ковер под ее копытами был мягким и податливым, резко контрастируя с его владельцем. Гости будут чувствовать себя, как дома, когда останутся здесь, в покое, без охраны. Все от теплого свечения огней до бледно-синих стен было спроектировано, чтобы создать непринужденную атмосферу.
В конце коридора она толкнула грандиозные двойные двери, ведущие в спальню. Понятие ‘роскошного люкса’ даже близко не описывало эту комнату, но она прошла мимо, не обращая внимание на бесценные украшения и подошла к комоду. Комод был старинным, выполненным из полированного дерева копытами умелого мастера, но ее внимание привлекли предметы, стоящие на крышке.
Небольшая, но богато украшенная шкатулка с ювелирными изделиями и три фотографии в рамках, одна из которых лежала лицом вниз. Она взглянула на средний портрет, любуясь собой в небесно-голубом пальто, и бросила короткий взгляд на правое фото, с которого на нее застенчиво смотрела пепельно-серая кобылка. Перевернутую фотографию она полностью проигнорировала.
Одним идеальным копытом она открыла шкатулку, другим – извлекла содержимое. Впечатляющее серебреное ожерелье с лазурным камнем. Она удовлетворенно улыбнулась, с привычной легкостью обвив его вокруг шеи и застегнув застежку.
Нерешительный стук сзади быстро разрушил ее улыбку. Она быстро повернулась, не обращая внимание на гриву, которая мотнулась в противоположную сторону:
– Да? – выжидательно спросила она.
Робкая молодая кобылка из прислуги с песочными часами на боку нервно сглотнула, прежде чем ответить:
– В-ваши вещи упакованы, как вы просили, мадам.
– Хорошо.
Кобылка не двинулась, чтобы уйти:
– Могу ли я задать вопрос?
– Можете.
– Почему вы собираетесь в Мэйнхеттен именно сейчас? Наступают холода, и, как я помню, в Мэйнхеттене зимы очень неприятные. Не лучше ли было подождать лета, чтобы отправиться туда?
Она подняла бровь:
– Вы полагаете, я пропущу восемнадцатилетние своей дочери?