Как я начал бояться и разлюбил дружбу

Как я начал бояться и разлюбил дружбу

Поезд прибыл под Понивилль в полпятого после полуночи. Ни одно разумное существо не будет бодрствовать в такое время, но я носился по вагону как умалишённый. Случайно проснувшись несколько минут назад, я обнаружил, что Ларри пропал вместе с грузом. Поезд стоял в городке полчаса, после чего без остановок шёл до Кантерлота. За это время мой компаньон мог бы далеко удрать. Конечно, существовала вероятность, что Ларри не украл груз, а был похищен кем-то из наших старых друзей, но у меня были серьёзные сомнения на этот счёт.

Мы договорились довезти груз до столицы вместе, чтобы продать его на чёрном рынке и разбогатеть, а если повезёт, то применить по назначению и сказочно разбогатеть. Прибыль, при любом исходе, собирались поделить поровну. Подвох заключался в том, что когда мы наткнулись на груз, нас было семеро. Каждый из нас осознал, какую драгоценность ему и ещё шестерым хмырям, посчастливилось достать, поэтому число, на которое пришлось бы разделить итоговый навар, сразу же начало сокращаться.

В силу специфики груза, биты за него можно было получить лишь в Кантерлоте. В провинции такими вещами не интересовались, однако наше приключение началось именно в глухой глубинке. Каждый день мы медленно приближались к столице, переезжая с места на место, что упрощало выведение соперников из игры – обманутые соратники и правительство просто не знали где нас искать.

Сначала Сноуболл рассказал стражникам Селестии всё, что знал о двух наиболее старых своих подельниках. Так нас стало пятеро. Потом Ларри подрался со Сноуболлом во время карточной игры, и последнему пришлось лечь в больницу. И хотя мы успели далеко удрать, прежде чем полиция начала искать виновных, Ларри и всех, кто сидел с ним за одним столом, объявили в розыск. Оставшихся лопухов мы бросили в Эплузе с поддельной копией артефакта, в то время как сами поехали с оригиналом в купе экспресса. Так что то, что я проснулся в одиночестве и без артефакта, было совершенно логичным развитием ситуации.

Я пробежался по вагону, а затем смекнул, что так дела не делаются. Возблагодарив Селестию за свой маленький размер и юркость, я прошерстил состав от хвоста и до локомотива, но никаких следов моего дорогого коллеги обнаружить не смог.

Итак, Ларри скрылся в городе. Конечно, ему удалось кинуть меня, как и ещё пятерых авантюристов до этого, но, по сути, его план провалился. Провалился тогда, когда я проснулся, свалившись с полки. Если бы я прохрапел хотя бы ещё часик, мне пришлось бы как полному идиоту ехать до Кантерлота, а затем ждать поезда в обратном направлении. В общей сложности я потерял бы сутки. Но сейчас разрыв минимальный. Понивилль, конечно, не железнодорожный состав, но городок небольшой, окружённый лесами да болотами. В таком тихом месте спрятаться очень трудно, а выбраться из него мы можем только на поезде или воздушном шаре. От меня требуется караулить предателя на вокзале и площадке в часы отхода транспорта, а всё остальное время можно посвятить поиску.

Шансы на поимку Ларри будут постепенно таять: возможно, он сможет промыть какой-нибудь пони мозги настолько, что она согласится отвезти его в Кантерлот без лишних вопросов. Или, отчаявшись, он рискнёт преодолеть такое расстояние пешком в одиночку. Но невозможно мгновенно собраться в дальнюю дорогу, а охмурять кого-либо в подобное время суток проблематично, так что у меня точно было несколько часов в запасе.

Я бы не стал авантюристом, если б не стремился жить красиво. Поэтому, когда у меня заурчало в животе, я решил первым делом позавтракать, а лишь затем пускаться на поиски артефакта. Ведь секрет красивой жизни заключается в том, чтобы не стесняться безостановочно использовать имеющиеся ресурсы для своего удовольствия. Однако, следуя данному принципу, я приехал в Понивилль без цента в кармане. Строго говоря, у меня не было никаких карманов. Некоторые скромницы, возможно, сейчас зальются румянцем, но я признаюсь: на мне не было даже шляпы. Единственное, чем я обладал, так это небольшой, медленно тающей кучкой времени и я решил потратить его на прогулку по спящему Понивиллю. В городе не было высоких зданий, так что его пустые улицы заливал лунный свет. Насвистывая незамысловатую мелодию, я прошёл от вокзала до окраин, ни разу не споткнувшись, а также не встретив ни одной живой души. Последняя улица плавно перетекала в просёлочную дорогу, теряющуюся в ухоженных яблочных садах. Я ухмыльнулся. То, что надо.

Однажды, давным-давно, ещё во времена моей юности к нам в клан попала банка яблочного варенья. Прекраснее пищи я в жизни не вкушал. Нежный, медленно пропадающий вкус, идеальный уровень сладости, просветляющий душу запах – всё сохранилось в моей памяти. Ну а ещё там сохранилась этикетка, на которой, под надписью «ферма Сладкое Яблоко, Понивилль» улыбалась зелёная земная пони. И вот она! Ферма, не пони.

Передо мной простирались те же сады, что были изображены за улыбающийся пони, и я собирался устроить себе самый лучший завтрак за последние два года. Плевать на обстоятельства.

Яблони, стоящие у самой дороги, выглядели очаровательно, но я рискнул пройти вглубь сада – к чему есть осевшую на яблочках дорожную пыль? К моменту, когда я приглядел себе низкую яблоню, увешанную сочными, полностью готовыми к употреблению плодами, Селестия подняла Солнце. Это было очень кстати, так как упростило поиск веток, по которым можно было подобраться к яблокам. Я вскарабкался по стволу и перегрыз черенки у нескольких. Пока я полз к очередной жертве, из глубины сада послышалось цоканье копыт.

Проклятье! У меня вылетело из головы, что у фермеров есть обыкновение просыпаться с восходом Солнца. Я сиганул вниз и торопливо подобрал с травы плоды. Удерживать их все оказалось непростой задачей, так что я бросил один и помчался к дороге.

– Эй, ты! Никто не смеет воровать у Эпплов! – из-за деревьев показалась оранжевая земная пони. Ничего общего с пони на этикетке она не имела – та улыбалась, а эта неприветливо скалилась, та была в пуританском чепчике, а эта носила кожаную ковбойскую шляпу.

«Кожа?! – в панике подумал я, улепётывая со всех ног. – Это какая-то неправильная пони. Сейчас поймает меня и сделает ещё одну шляпку». Пони нагоняла меня с такой скоростью, словно я стоял на месте. Я бросил ещё одно яблоко и начал отчаянно маневрировать между деревьями. Пони неплохо справлялась принятыми мною мерами, но теперь погоня обещала растянуться на несколько минут; она это поняла и остановилась. Я злорадно расхохотался, но поперхнулся, когда услышал залихватский свист фермерши.

– Вайона! Помоги мне поймать этого воришку! – В тот же миг со стороны хозяйственных построек раздалось звонкое тявканье. Пони довольно улыбнулась и стала галопировать не за мной, а так, чтобы отрезать мне дорогу к городу.

Ну, это уже слишком! Я бросил предпоследнее яблоко, откорректировал направление бега и попытался наладить контакт:

– Послушайте, неужели вам жалко одного яблока?

Пони на секунду запнулась, удивлённо пробормотав: «он ещё и говорит!», – а затем строго покачала головой:

– Нет. Если бы попросил яблоко с самого начала – я бы, конечно, разрешила его взять. Но ворам подарочков не раздаём!

Снова послышалось тявканье, на этот раз совсем близко. У меня не оставалось ни единого шанса. Я остановился. Пони тоже.

– Ладно! – я злобно бросил яблоко на землю. Было чертовски обидно. Эта провинциалка обо мне ещё услышит. Она даже не представляет, какую власть я получу, когда толкну артефакт!

– Однажды я сожгу эту ферму дотла! – с ненавистью процедил я. – И подвергну всех местных пони таким пыткам, какие даже в доклассическую эру не устраивали! И собачку тоже!

– Селестия, а собачку-то за что? – потрясённо ахнула пони.

Я сморщил свою морду, показывая зубки, развернулся и побежал куда глаза глядят. Пони не стала меня преследовать. Вернувшись на просёлочную дорогу, я услышал, как она кричит кому-то на ферме:

– Эй, Биг Макинтош! Ты не знаешь, что значит «докасический»?

– Ноуп.

***

Время на завтрак было упущено и настала пора приступать к поискам. И у меня, и у Ларри имелось серьёзное преимущество перед эквестрийскими обитателями: у нас было прекрасное обоняние. Если вы подумали, что мы алмазные псы, то выкиньте этих жалких существ из головы. У нас обоняние развито куда сильнее, чем у этих червей. Мне стоило попытаться уловить запах Ларри пока пони сидели по домам и завтракали, так как после того как они выйдут по делам на улицу, любые его следы будут перебиты конским духом навсегда. Конечно, метод был не стопроцентный. Пока я шёл к ферме я немного понюхал окрестности и получил следующую картину: след, довольно сильный около вокзала, указывал в центр города, но очень быстро ослабевал. Мне удалось уловить ещё один фрагмент пути предателя, пока я шёл по мосту через местную речушку, так что надежда была жива и травила байки вере и любви.

Мой путь из вокзала до фермы, перерезал город почти пополам, так что я, первым делом, взялся за восточную часть. Она была чуть больше, но и архитектура в ней была поинтересней: впечатляющий дом в виде карусели, характерный для пони средней полосы дом-дерево, а также пегасий квартал на окраине, практически сплошь состоящий из пафосных облаков. Как раз когда я прогуливался около одного такого памятника превосходству крылатой расы в зодчестве, мне попалась крепкая нить запаха Ларри. Она опять-таки шла от окраины к центру. Спорить трудно, Ларри оказался головастым созданием. Даже оставив меня сладко дрыхнуть в отходящем поезде, он не поленился навернуть несколько кругов по городку, просто чтобы лишний раз себя обезопасить. Честно, на его месте я бы не стал этим заниматься. И не зря. Эта хитрость его не спасла: меня вёл уверенный запах, и то, что он становился всё крепче и крепче, как бы намекало, что идти придётся недолго. Ларри тут уже расслабился, начал устало дышать ртом. Я был уверен, что на этот раз след не оборвётся. И он не оборвался. Его оборвали. За одну секунду песок под ногами потемнел, а на меня пролилось доброе ведро воды. Я раздражённо поднял голову: в полупокрытом облаками небе, не слишком высоко, голубая пегас, с, кажется, красной гривой, закончила толкать большую чёрную тучу и лягнула её. Вся улица позади меня оказалась под дождём. Чтобы настигнуть Ларри требовалось совсем чуть-чуть времени, но пегасова погода грозила уничтожить любые запахи.

– Эй! – взволнованно закричал я. – Не могли бы вы остановиться?

Дёрнула ухом, но виду не подала. Оглядевшись по сторонам, она приметила ещё одну подходящую тучку и принялась толкать её к тому месту, где стоял я. Видимо, ей было поручено устроить в Понивилле дождь. Я подбежал к ней поближе и заорал во всё горло:

– Уважаемая! Не могли бы вы подождать пять минут?

Пегаска наконец-то бросила на меня с высоты раздражённый взгляд. Я с удивлением приметил, что грива у неё не красная, а радужная.

– Извини, приятель, я опаздываю. Этот дождь должен был пройти ещё ночью! Давай я просто пораньше начну, а потом мы с тобой сможем поговорить, хорошо?

Пегас ударила по приведённой на позицию тучке, и из неё хлынула вода.

– Нет, не хорошо! – запоздало крикнул я. Надежду найти Ларри по запаху смыло за считанные секунды. Я был так расстроен, что даже не потрудился найти укрытие. Так и стоял посреди улицы, намокая всё больше и больше.

– Итак, – пегас плюхнулась в грязь около меня, – о чём ты хотел со мной поговорить?

– Уже ни о чём. Я простил вас не устраивать этот проклятый дождь!

– Эй! Что ты имеешь против моего дождя? – пегас отбросила намокшую чёлку с морды, чтобы продемонстрировать свой уничтожающий взгляд.

– Всё что угодно! – не совсем грамотно ответил я. – Тупой дождь! Тупой город! Тупые лошади с крашеными гривами!

Я пнул подвернувшийся камушек и направился в центр города, продолжая ворчать:

– Тупые фермеры! Тупые поезда! Ту…

Что-то тяжёлое ударило меня в спину и протащило по грязи ярда три. Когда я перевернулся, то увидел возвышающуюся надо мной пегаса.

– Ты. Что-то сказал про мою гриву? Повтори.

Из меня выветрилось всё возмущение. Надо было придумать что-нибудь лестное, немедленно.

– Эм-м… Вы очень круто покрасили свою гриву?

– Ну всё! – закричала пегас то и дело ломающимся голосом. – Вызываю тебя на скоростную дуэль!

Что? В самом деле, что она имела в виду?! Обычно в этом месте начинают бить, поэтому я вскочил на ноги и, пискнув: «Я принимаю вызов!» – умчался в ближайшую подворотню. Пегас рванула за мной, но я не торопился показываться. Полетав по подворотне туда-сюда полминуты, пони плюнула и убралась восвояси.

Я укрылся в куче гнилых коробок, сложенной у стены одной двухэтажки. Конечно, настоящая куча мусора предпочтительней, но в этом городе мне не встретилось ни одной. Дождавшись окончания ливня, я вылез на свет Селестии. Утро полностью вступило в свои права, так что одновременно со мной на улицу повалили табуны местных жителей. Часть гарцевала на рынок, часть в центр, на работу, а часть – в городской парк: сегодня была суббота. Так как обоняние потерпело фиаско, мне предстояло опрашивать горожан на предмет наличия Ларри у них дома, это единственное, что могло помочь его найти в перерывах между караулами у вокзала. К работающим и торгующим пони приставать неудобно, так что я пошёл донимать отдыхающих.

У самый парковых ворот жёлтая и серая пегасы устроили небольшой пикничок. Ничего особенного: клетчатая ткань на траве, чайничек, кексы. Я собирался пройти мимо них, но услышав, о чём говорит жёлтая пегас, навострил уши:

– … сказала, что он останется у неё на несколько дней. Она добавила, что мне будет интересно на него посмотреть, так как я люблю общаться с животными, – рассказывала она своей подруге нежнейшим голоском. – Думаешь, это не пони?

Точно не пони. Почти наверное речь идёт о Ларри. Я нетерпеливо прыгнул в самую середину клетчатой скатерти, чтобы поинтересоваться, где живёт подруга пегаса, у которой остановился новенький.

– Вы не… – начал было я, но пегас меня перебила.

– К-к-крыса! – прокричала она еле слышно, и, с перекошенной от ужаса мордой, взлетела над парком.

Серая пегас повела себя с точностью наоборот. Она бросилась на меня и в одно мгновение захватила ртом. Наружу остался торчать только хвост. Все эти неадекватные реакции повергли меня в шок на несколько секунд, так что когда я всё-таки освободился, жёлтая пони была довольно далеко. Одно хорошо: она почему-то не набирала высоту, как сделали бы все нормальные пегасы, а предпочитала убегать пешком, или лететь, едва приподнимаясь над землёй.

– Беги, Флаттершай, беги! – как ни в чём ни бывало кричала ей вслед серая пони. – Ради жизни своей беги!

Розовый хвост пугливого пегаса скрылся за углом.

– Ну спасибо большое! – зло бросил я серой дуре.

– Всегда пожалуйста! – добродушно ответила та и искренне улыбнулась.

В отличие от фермерши и погодной пони нынешняя бегала медленно, так что я попробовал догнать её. Подумать только, вторая погоня за сутки! Хорошо хоть, что теперь я был преследователем, а не преследуемым. Разрыв между нами становился неприятно большим, чаще всего, сворачивая за очередной дом, я едва успевал заметить, куда пегас юркнула в этот раз. В конце концов, пони прекратила петлять и побежала по прямой. Скоро стало ясно, что она бежит в свой домик на окраине городка: он стоял на отшибе за небольшим ручьём. Хныча, пегас залетела в него и захлопнула за собой дверь. Я решил извиниться за своё внезапное появление, а заодно выяснить, где скрывается Ларри, поэтому пошёл к домику. Но пока я переходил через ручей, из под моста выпрыгнул кролик со строгим выражением мордочки. Без долгих вступлений он засветил в меня морковкой.

Это было больно и страшно, так что я привычно оскалился и убежал. Кролик помахал мне на прощание ботвой, чтобы я не забывал, что он будет тут весь день. Впрочем, наверное, он был прав, что отогнал меня. С такой реакцией на мой вид поняшка не смогла бы успокоится и поговорить со мной, и мои попытки наладить контакт, скорее всего, провалились бы. Ну ладно. В Понивилле полно пони без боязни крыс. До этого эпизода никто тут не убегал от меня в ужасе.

***

Конечно, опрос свидетелей был основой моей стратегии, но мне пришла в голову хорошая мысль: если каждый раз идти от вокзала до парка другим путём, шансы случайно наткнуться на Ларри серьёзно вырастут.

Поэтому после очередного дежурства на станции, я пошёл разговаривать с пони не по главной улице, а свернул слегка на запад. Домики поначалу были абсолютно одинаковыми, а затем мне попался шедевр. Среди приевшихся уже невысоких домов с соломенной крышей стояло пёстрое здание, местами похожее на кондитерские изделия. От него даже пахло добрым, хорошим хлебом, а не тем ужасом, что называют «хлебом» на юге. У меня потекли слюнки (после истории с фермой я не думал о еде, хотя стоило бы). Постояв в прострации минуту, я всё-таки взял себя в лапы и продолжил путь. Не до еды. Вот найду Ларри, сопру откуда-нибудь целую телегу пищи. Но не сейчас.

В тот момент, когда я проходил наиболее близко к дверям этого пряничного домика, из них выпрыгнула розовая пони с тёмно-розовой гривой и уставилась на меня. В её безумных глазах плясали огоньки. У меня возникло нехорошее предчувствие. Как будто эта пони отметила меня и теперь будет ждать в тёмном углу, чтобы прирезать. Или застрелить из пушки. Или устроить скоростную дуэль, чем бы эта экзекуция ни являлась.

Я вздрогнул и дрожащим голосом пискнул:

– Привет?

Глаза пони стали блестеть ещё сильнее, она довольно кивнула и выбежала из домика в сторону парка. Мне сразу расхотелось туда идти. Впрочем, если быть осторожным, ходить около стен и всё время оглядываться по сторонам, опасность, наверное, минует. Всё-таки у этой пони достаточно яркая расцветка. Хотя от толп всё равно надо будет держаться подальше.

С этими тревожными мыслями я продолжил свой путь. Из-за того что я шёл не напрямик, в конце пути мне пришлось взбираться на холм. Он оказался крутым, скрывающим дорогу, лежащую за ним. Только когда я оказался на вершине, мне удалось увидеть то, во что превратилась улица дальше: между домами были растянуты гирлянды и транспаранты с приветствиями, повсюду летали воздушные шарики и пегасы. На земле тоже яблоку негде было упасть. У стен поставили длинные столы, ломящиеся от всевозможных кушаний, и десятки улыбчивых пони сгрудились около них. Ближе всех стояла земпони из пряничного домика. В тот миг, когда до меня более-менее дошла вся картина в целом, все пони уже побросали свои дела, половина загудела праздничными трубочками, а вторая половина закричала: «Сюрприз!».

– Сюрприз! – во второй раз крикнула пони из пекарни, подпрыгивая поближе ко мне. – Я Пинки Пай, а это – вечеринка в твою честь!

Я заметил. На некоторых транспарантах был торопливо намалёван мой портрет. Качество, безусловно, ужасное, но, как это ни удивительно, некоторое портретное сходство есть. И это плохо.

– В городе так долго не было незнакомцев! Нипони не приезжал целых четыре дня! Когда я увидела тебя в первый раз, я долго не могла понять разумный ты или нет! Мне так хотелось, чтобы ты сказал «привет!» и ты сказал! Это было так здорово! – слова розовой пони бежали наперегонки с моими мыслями.

Плохо, что на транспарантах есть сходство. Всё-таки, в южной Эквестрии полиция нескольких городов до сих пор пытается поймать крыс, похожих на меня. Я подошёл к столу с яблоками и с удовольствием впился в самое крупное. Пинки прыгала рядом, а когда я приступил к трапезе, схватила шарлотку и продолжила тараторить с набитым ртом:

– Я бежала быстро-быстро, чтобы успеть всё организовать, до того как ты не свернёшь неизвестно куда. Нипони не знал, где ты остановился, поэтому я придумала устроить всё под открытым небом! Тебе нравится?

Такое крупное мероприятие не может не привлечь полицейского-другого. В окрестностях Кантерлота их зовут стражниками или гвардией. Но как кирпич не назови, он всё равно не поплывёт. Нужно как можно быстрее сворачивать эту лавочку.

– О, чуть не забыла! Много пони говорили, что ты всё время спрашиваешь про своего друга! Я поискала его немножко, но тоже не нашла! Хочешь, после вечерники поищем его всем Понивиллем?

– Право слово, не стоит, – вежливо отказался я. Конечно, при раскладе, предлагаемом Пинки, шансы найти Ларри взлетают ввысь, но не могу же я попросить поняшек отвесить моему дорогому «другу» хук копытом, как только они его найдут. В лучшем случае пони узнают, где он прятался всё это время, но толку от этого будет немного: Ларри не слепой, поймёт, кто его ищет, и даст такого дёру, что Вондерболты не нагонят.

– Пинки, мне лестно, что ты устроила вечеринку в мою честь, но её надо остановить.

Пинки поперхнулась шарлоткой и закашлялась. Кусок встал так неудачно, что у неё аж слёзы выступили.

– Ох! Ты уверен? Вечеринка ведь только началась! Не в смысле «Солнце зашло, но вечеринка только началась», а в самом деле только началась! Прошло две минуты и три целых три десятых секунды с тех пор, как я сказала «сюрприз!».

– Да. Мне совсем не хочется привлекать так много внимания. Нужно прекратить всё немедленно.

– Но шарики! И свистулки!

– Немедленно!

Я оставил яблоко в покое и взобрался на стол.

– Все пони! Я рад, что вы пришли, но, к сожалению, дела вынуждают меня попросить вас разойтись.

– Погодите! – Пинки прыгнула на стол вслед за мной. – Вы можете остаться на афтерпати!

– Нет! Никаких афтерпати! – Я не мог прямо сказать, что меня смущают транспаранты, поэтому приходилось рубить все попытки розовой пони продолжить веселье.

– Но…

– Никаких «но»! Давайте, расходитесь. – Я повернулся к Пинки. – Неужели тебе непонятно? Не должно быть никакого праздника!

Пинки страшно расстроилась. Она опустила голову и полуприкрыла глаза. Её гиперактивные прыжки сменились на плавные заторможенные движения.

– Я сниму ленточки, – сказала она едва слышно.

Остальные пони тоже не спорили и разошлись, никак не комментируя произошедшее. Они ничего не поняли, хотя некоторые бросали на меня неодобрительные взгляды: всё-таки я повёл себя крайне недипломатично, оборвав вечеринку и расстроив Пинки. Но я был должен, иначе бы я подверг себя большой опасности.

Пока Пинки снимала украшения, я набросился на съестное. Одного яблока мало, чтобы утолить двухдневный голод. Да-да, до этого я ел лишь в Эплузе, причём еда была далеко не лучшая. И всё-таки оставаться в обществе с пони, на которую недавно накричал без видимой причины, было невежливо, так что когда она закончила с украшениями, я уже ушёл восвояси.

Тут ещё некоторую роль сыграло то обстоятельство, что пони, хоть и добрейшие и милейшие существа, умеют видеть, слышать и говорить. Скажем так: вечеринка ускорила нежелательное распространение информации. А именно: Пинки упоминала, что нескольких приглашённых пони я успел поспрашивать о Ларри. И так как вечеринка была посвящена мне, то они наверняка рассказали о моих расспросах своим знакомым. Это, конечно, не всегородская облава, которую предлагала розовая пони, но тоже однажды вспугнёт моего дорогого друга.

Кроме того, мои действия на вечеринке наверняка сформировали у гостей плохое ко мне отношение. Когда, по сарафанному радио, оно распространится на всех жителей, задавать вопросы о Ларри станет невозможно.

Нужно было торопиться. В парк идти теперь не имело смысла: вечеринка проходила в двух шагах от него, так что когда она прекратилась пони пошли общаться и развлекаться именно туда. Я решил поспрашивать случайных прохожих около того места, где оборвался след Ларри. Первые несколько поняш не ответили на мои вопросы ничего дельного, но затем случилось чудо.

Белая единорог в шикарной шляпе и седельными сумками, усыпанными блёстками величаво шла по улице, закрыв глаза и приподняв голову. Шла с рынка. Меня, кстати, привлекла не её внешность – неплохая сама по себе – а запах. Из седельных сумок, с трудом пробивая парфюм, шёл аромат овощей и корнеплодов. В кухню пони, помимо этих вкусностей, обычно входит много зелени, фруктов, а также десятки вариаций сена, поэтому такая ограниченность покупок меня насторожила. Вполне могло оказаться, что у неё, как и у жёлтой пони, есть ручной кролик-убийца, или что-нибудь вроде того, но попытаться стоило.

– Добрый вечер, мадам, – чинно раскланиваясь, поприветствовал я единорога.

Она втянула воздух и с отвращением приподняла копыто. На её морде читалась дилемма: с одной стороны она меня боялась, но с другой что-то удерживало её от панического бегства. Наверное, я не зря представился с помпой, похоже она оценила тон и манеру, хотя может быть наоборот; может быть она желала сохранить собственное достоинство, а на моё поведение ей было наплевать. Наконец её внутренняя борьба завершилась, она поставила копыто на землю, сглотнула и спросила елейным голосом:

– Чем могу вам помочь, сэр?

– Видите ли, мадам, я ищу в этом городе одного своего друга, он прибыл сюда сегодня рано утром. – Белоснежная пони подалась вперёд и стала слушать предельно внимательно. – Это большая белая крыса, ещё больше меня. В отличие от меня, у него есть шевелюра, он брюнет.

– Нет! – резко ответила пони. – Простите, сэр, но я не встречала сегодня никого, кто подходил бы под ваше описание!

Она отвернулась от меня, высоко задрав голову, и пошла дальше, но раза в три быстрее, чем до разговора. Есть! Я нашёл его! Не совсем, но это дело техники. Эта пони гораздо адекватней, чем предыдущие, с ней можно договориться.

– Ох, мадам, я не сказал вам самого главного! Мой друг – секретный агент!

Пони остановилась и, театрально обернувшись, удивлённо воззрилась на меня.

– С-секретный… агент?

– Да, из тайного отделения стражи Селестии. Вражеские диверсанты повсюду и мой друг не должен никому раскрываться. Поэтому он, похоже, предупредил вас насчёт пони, которые попытаются его найти.

– Вообще-то он говорил именно про крыс, – настороженно откликнулась единорог. Вот она и призналась, теперь совсем чуть-чуть.

– Ну разумеется! Крысы – лучшие лазутчики и шпионы, их нанимают к себе на службу все уважающие себя державы. Но я свой. Можете мне поверить. Я знаю моего друга с раннего детства и до сих пор мы часто работаем в одной опергруппе. Мой друг…

– Что вы всё «мой друг» да «мой друг». Вы хоть знаете его настоящее имя, сэр?

– Его зовут Ларри. Он мог представиться вам как-то иначе, так как…

– Нет-нет! Его действительно зовут Ларри!

– Вот видите, мадам! У него шрам на горле и самый кончик хвоста отсутствует. С этим связана одна потрясающая шпионская история, позвольте я вам расскажу.

– Хорошо. – Пони устало вздохнула. – Если вы шпион, то всё равно от меня не отвяжетесь, я правильно понимаю? Идёмте, ваш друг остановился в моём подвале на несколько дней.

Ну, вот и всё! Селестия, как приятно иметь дело с вежливыми пони!

По пути я рассказывал красочные истории из нашей шпионской жизни. Это была не чистая ложь, а искажённая правда: часто я менял себя и полицейских местами. Но даже полностью отрываясь от реальности и уносясь куда-то ввысь, я старался не говорить вещей, которые единорог захотела бы переспросить у Ларри. То есть, я не выставлял его большим героем, как, впрочем, и себя, предпочитая вплетать в повесть посторонних персонажей. Мои рассказы произвели на пони сильное впечатление, она была так восхищена, что, казалось, уже успела позабыть свои подозрения.

Единорог жила в том самом доме-карусели, мимо которого я проходил перед тем как наткнутся на радужного пегаса. Как же я тогда был близок! Но не стоит горевать о прошлом: прошло всего несколько часов и я снова в двух шагах от цели. Двух шагах! Пони магией распахнула дверь. Я сделал эти два шага и оказался в тёмной комнате, заставленной манекенами.

Вообще-то это был бутик. Но по субботам единорог не работала, а созидала, поэтому повсюду царил непрезентабельный творческий беспорядок. Из-за него я не сразу заметил Ларри, дремлющего под копытами одного из искусственных пони.

– Ларри!!! – радостно завопил я. Я и вправду был вне себя от счастья. Конечно, процентов на пятьдесят оно состояло из злорадства, но было там и облегчение и удовольствие вновь увидеть знакомое лицо, то есть, артефакт.

Предатель мгновенно проснулся и подпрыгнул на добрый ярд. Волосы у него встали дыбом от ужаса. Ну просто умора!

– А, это ты, как я рад, что ты пришёл! – промямлил он не своим голосом, мельком бросив удивлённый взгляд на единорога.

– До чего же приятно видеть встречу старых друзей! Ларри, ты не представляешь, как я боялась, что он окажется не твоим другом, а заклятым врагом. У меня сейчас просто камень с души свалился.

Я подошёл к Ларри и уверенно пожал ему лапу. Она дрожала. Он весь дрожал.

– Ладно, Ларри, я принесла тебе овощей, как ты и просил. Пойдёмте, господа, выпьем чаю!

Мы переместились на кухню. Вещи тут лежали на своих местах и было значительно светлее. Единорог разлила в изящные чашки чай и поставила перед Ларри тарелку со свежевымытыми овощами. Я был не голоден, так что просто наблюдал за тем, как Ларри нервно поглощает свой обед.

Беседа не клеилась. У Ларри не было настроения что-либо говорить, я не осмеливался продолжать нести шпионскую лабуду в его присутствии, а пони, попытавшись было пару раз заговорить о погоде, наткнулась на непонятное молчание и теперь напряжённо сидела в абсолютной тишине. Ей было неуютно с нами.

Внезапно в дверь постучали копытом. Мы все подпрыгнули: у меня и у Ларри была профессиональная нелюбовь к стукам в дверь, а пони просто никого не ждала в это время дня. Она охотно встала из-за стола и протараторила:

– Ох уж эти клиенты! Не могут потерпеть до понедельника, всё куда-то спешат. Я миго-ом! – мелодично пропела она последнюю фразу и была такова.

После нескольких минут светской беседы с посетительницей, пони заглянула на кухню, чтобы извиниться: подруги зовут её на небольшую вечеринку и она просто должна пойти. Но холодильник в нашем полном распоряжении. Довольно щедро с её стороны.

Я решил не горячиться. Дождался, чтобы цокот копыт полностью стих и только потом начал действовать.

***

Рэрити так спешила покинуть собственный дом, что вспомнила о ресницах только у порога библиотеки. «Какой кошмар!» – подумала она. «Ещё немного, и я была бы опозорена навеки». Пришлось возвращаться домой.

– Я вернулась! Но только на одну минутку! – предупредила Рэрити, открывая дверь бутика. Ей никто не ответил, но она услышала какой-то чавкающий звук. Ушки пони встали торчком. Чавканье повторилось снова, и она подумала, что оно напоминает звук, с которым Опалэсенс вгрызается в свою тряпичную мышь. Рэрити медленно пошла к источнику звука, стараясь двигаться как можно тише. Она была напугана происходящим, поэтому не решалась просто выскочить навстречу неизвестности. Странный шум исходил из кухни. Сглотнув, Рэрити применила на двери заклинание односторонней прозрачности и тихонько ахнула. Хотя, если бы она не подготовила себя заранее, она бы закричала.

Её прекрасный кофейный столик был заляпан кровью вперемешку с чаем. Побитый и обкусанный друг Ларри лупил по морде не менее побитого и обкусанного Ларри и постоянно повторял: «Где артефакт? Где артефакт, сволочь?». Последний пытался подняться со столика и отвечал, что он понятия не имеет, о чём идёт речь. Наконец друг Ларри бросил своё кровавое дело и надменно произнёс:

– Ну и ладно! Я и так прекрасно знаю, куда ты спрятал артефакт. Мне просто захотелось, чтобы ты сам мне его показал.

Он сделал несколько шагов по направлению к двери, но Ларри, с неожиданной прытью вскочил на ноги, оттолкнул своего друга и бросился вон из кухни. Рэрити едва успела спрятаться под хуфингтонским шёлком. Её сердце бешено колотилось. Она была шокирована таким количеством насилия, но оно прекратилось ещё до того, как она успела вмешаться. К тому же этим двоим, похоже, не требовалось серьёзной медицинской помощи: они бежали по её бутику наперегонки. Оказывается, обе крысы ей лгали. Ларри говорил, что у него нет ни гроша за спиной и что как только его живот отлипнет от спины, он уйдёт к состоятельным родственникам в Кантрелот. Его друг вообще нёс вздор про шпионов. А теперь на сцене возникает какой-то загадочный артефакт. Что это? Может быть, красивый брильянт?

Крысы перестали бежать: Ларри бросился к настенным часам и извлёк из-за них небольшой ящичек. Рэрити решила, что друг специально пропустил его вперёд, так как на самом деле понятия не имел, где находится драгоценность.

Всю фору Ларри потерял и ему не удалось выбежать из дома. Его друг выхватил артефакт и с размаху огрел бегуна по голове. От подобного обращения последний лишился чувств.

– Наконец-то! – радостно сказал оставшийся крысёнок. – После стольких недель артефакт принадлежит мне!

Он открыл крышку ящика, и его морду озарило зелёное сияние. Это был не алмаз. Но что же? Какой-то магический предмет? Рэрити хотела было приподняться, чтобы разглядеть, что же там лежит, но, услышав безумный зловещий хохот крысы лишь спряталась поглубже в шелка.

– Да! Великий Ниффагкам теперь мой! А с ним и все прелести Эквестрии! Ах-ха-ха-ха! Селестия, каким же могущественным я скоро стану! Ха-ха! – он резко перешёл с громкого хохота на задумчивый шёпот. – Так-так, надо вспомнить… Кажется, ближайший кантерлотский поезд приходит в двадцать два тридцать один? Или тринадцать? Ладно, лучше не рисковать.

Друг Ларри суетливо захлопнул крышку ящика, почесал макушку и засеменил к выходу, удерживая артефакт в лапках. Рэрити ещё с минуту пролежала на ткани в полуобмороке. Какой кошмар! Это был не просто вор! Это был даже не шпион! Это был настоящий злодей государственного масштаба!

***

– Рэрити, наконец-то ты пришла! – Твайлайт отварила дверь с закрытыми глазами, широко улыбаясь. Она кивнула торопливо процокавшей внутрь пони и только затем взглянула на неё. Счастье на мордочке мгновенно сменилось тревогой. – С тобой всё в порядке? Ты выглядишь, эм, весьма потрясённо.

Ещё четыре пони, гостившие в библиотеке, сбежались на взволнованный голос хозяйки и так же, как и она, испуганно посмотрели на Рэрити.

– Ох, Твайлайт, только что в моём доме разыгралась ужасная трагедия! Одна кровожадная крыса напала на моего нового друга!

– Пффт. Подумаешь – крыса! – Рэйнбоу Дэш презрительно помахала копытом. – Я по утрам их пачками гоняю!

– Ты говоришь про того твоего нового друга, про которого ты мне не успела дорассказать? С ним всё в порядке, Рэрити? – поинтересовалась Флаттершай.

– Да, я дала ему лёд. Но не в этом дело! Злодей отобрал у него могущественный артефакт, с помощью которого собирается захватить власть во всей Эквестрии!

Все, кроме Твайлайт охнули от ужаса. Мордочка библиотекарши просто излучала скепсис.

– Ты драматизируешь, Рэрити. Два плохо знакомых тебе пони…

– Крысы!

– Ох… твой друг тоже был крысой?

– Акхм! Две плохо знакомых тебе крысы не поделили головку сыра, а всё остальное ты понапридумывала.

– Нет. – Рэрити немного успокоилась и попыталась говорить не истерично, а убедительно. – Артефакт сиял болезненно зелёной магией, и злодей называл его каким-то странным именем. Великий Чтототам. Он упоминал Селестию, Эквестрию, всемогущество и зловеще смеялся.

– Ну-у если так, – неуверенно протянула Твайлайт, – то, думаю, я должна написать письмо принцессе Селестии. Ты не могла бы вспомнить точное название артефакта?

– У нас нет времени на письмо, дорогая! Теперь, добыв артефакт, злодей отправится в Кантерлот низвергать принцесс первым же поездом. А поезд этот прибудет на понивилльский вокзал уже через десять минут. Мы должны спешить и нам следует использовать Элементы Гармонии!

– Что? Рэрити, я всё ещё не уверена, что из-за этого стоит беспокоиться. И что-что, а Элементы тут точно не нужны. Может быть твой «злодей» специально действовал так, чтобы напугать тебя как можно сильнее? Может он и не злодей вовсе, а всего лишь позёр вроде Трикси?

Рэрити медленно начала закипать.

– Постой-ка! – Эплджек цокнула копытом. – Крысёныш, который зловеще смеётся? Я сегодня утром имела дело с одним. Прохвост обчищал сад, и когда я зажала его в угол, пообещал, что однажды вернётся, спалит ферму и замучает Вайону!

– Это серьёзная угроза, – подытожила Рэрити.

– Эм… Я тоже видела одну крысу сегодня, – прошептала Флаттершай, – но мне неловко об этом говорить.

– Почему? – просто спросила Эплджек.

– Ох, понимаешь… Ну… Всепони считают что я люблю всех животных, и это так… Но крыс я боюсь. – Флаттершай покраснела и закрыла глаза копытцами. – Сейчас, секундочку… Мне неловко, девочки. Все животные милые и добрые, но я просто…

– Всё в порядке, Флаттершай. – Твайлайт успокаивающе похлопала подругу по спине. – Если существо умеет говорить, его нужно считать не животным, а разумным созданием.

Флаттершай подняла левую бровь.

– Но Твайлайт, многие животные умеют говорить.

– Дорогая, что же ты там говорила про сегодняшнюю встречу?

– Ах да… Он выскочил из ниоткуда, когда я пила чай в парке. Я убегала от него до самого дома.

– Так получается, что он гнался за тобой? Ну и за что такого гада любить? – поинтересовалась Дэш. – О да, чуть не забыла! Ко мне сегодня тоже приставал крысёнок-сосунок. Он что-то сказал про мою гриву, но я легко победила его в гонках. Если бы это было сложно, я бы сразу вспомнила.

С каждым новым признанием мордочка Твайлайт становилась всё обеспокоенней и обеспокоенней, но после тирады Дэш, она вернулась в обычное иронично-хмурое состояние.

– Одна и та же крыса встретила в один день сразу четырёх моих подруг? Без участия Пинки Пай? Невероятно. Куда логичней выглядит предположение, что это был целый выводок, решивший сегодня терроризировать весь город. Ну, или, как минимум, в половине случаев это был не злодей, а друг Рэрити.

– Он был лысый, худой и с коричневым пятном на плече? – быстро спросила Рэрити.

– Ага! – хором отозвались Эплджек, Рейнбоу и Флаттершай.

– Очень странно. – Твайлайт приложила копыто к подбородку, её глаза обеспокоенно забегали. – Как будто он специально навещал именно носителей Элементов. Зачем? Может быть, он обрабатывал вас, насылал магическую порчу? (Кстати, надо будет прочитать книгу-другую о магических способностях крыс). Может он пытался вывести вас из своей грязной игры?

Флаттершай испуганно пискнула.

– Я чувствую себя прекрасно, дорогая, но у нас есть только один способ проверить твою гипотезу. – Рэрити, всё это время расчёсывавшая гриву, магией извлекла из недр причёски расчёску и призывно помахала ей перед дверью. – Скорее на вокзал!

– Подожди! – Твайлайт обернулась к Пинки Пай, тихонечко сидевшей в углу. – Ты не хочешь нам что-нибудь сказать?

Пинки сегодня весь день была немного пришибленная. Собственно, именно для того чтобы взбодрить её, Твайлайт и решила собрать всех подруг на скромную вечеринку.

– Да, я встретила его, – уныло откликнулась земная пони. – Но я не хочу об этом говорить.

– Довольно болтовни! – Эплджек решительно фыркнула. – Твайлайт, расчехляй Элементы!

Они опаздывали на поезд. Все десять минут перед его прибытием ушли на спор, и теперь, когда Носительницы объединились с Элементами, только счастливая случайность могла помочь им покарать злодея. И она произошла. Как потом выяснилось, из-за брошенных на пути маффинов состав задержался в городке на лишние две минуты. Но всё равно, пони пришлось запрыгивать в уже катящийся вагон.

– Билетики? – спросила стоящая в коридоре проводница-единорог.

– Мы – Носительницы Элементов Гармонии, дважды спасшие Эквестрию! – выступила вперёд Рейнбоу.

Единорог открыла рот и отступила от подруг на несколько шагов.

– Простите, уважаемая проводница, мы должны немедленно разобраться со злодеем, едущем на этом поезде, – добавила Рэрити.

– Ладно… Но в этом вагоне его, наверное, нет. Тут только милые пони с билетами, и больше никого.

– Спасибо. – Твайлайт прошла мимо проводницы. – Тогда мы поищем в других вагонах.

---

Всё шло как по маслу! Билет удалось променять на один из алмазов единорожки. И ни у кого не возникло вопросов по поводу моей видовой принадлежности или багажа. Паровоз давно шёл на всех парах, так что можно было не опасаться чьего-либо возмездия. Если говорить честно, то я уже устал улыбаться. Да и вообще, быть абсолютно счастливым такое продолжительное количество времени оказывается, утомительно. Надо бы сходить за кипяточком.

Я взял в лапки кружку, и, насвистывая, вышел из купе. В коридоре выяснилось, что от бака с водой меня отделяют шесть пони, в большинстве из которых я смог узнать понивильцев. На них были драгоценные ожерелья, а на единственной незнакомке – золотая тиара. Впрочем, и её я где-то видел. Напрягая память, я остановился и прекратил свистеть.

Белая единорог, указала на меня копытом и драматично крикнула:

– Вот он!

Сначала до меня дошло, что это Рэрити и что встречаться с ней мне сейчас не стоит. Потом, что если это те, о ком я подумал, то и с ними – тоже. Среди пони возникло белое сияние. Запаниковав, я в ужасе швырнул в них кружку и рванул в купе. Видимо бросок вышел удачным, так как из коридора послышался жалобный вскрик, а сияние исчезло. Однако я даже не успел успокоиться.

– Попробуем снова?

«Они с ума сошли? – недоумевал я. – Применять против меня мощнейшее оружие в мире? Это ведь всё равно, что по комару из пушки стрелять!». Я спрятался под одеяло и дрожал от ужаса. «Это конец!».

Услышав, как всемогущий табунчик, весело треплясь, столпился у моего купе, я на автомате начал ускользать, незаметно нырнув из под съехавшего на пол одеяла под казённый ковёр. Они уже запустили своё цветастое неповоротливое заклинание, когда я наконец-то вырвался в относительную свободу опустевшего теперь коридора и кинулся к любезно открытой

Носительницами двери вагона.

Неугомонная голубая пегас победоносно каркнула почти у меня над головой. Похоже, я всё-таки не успевал.

– Это безумие! – крикнул я, оглядываясь на пони, вновь принявших свои боевые стойки.

– Нет, – ответила мне Твайлайт. Она хмурилась, чёлка падала ей на глаза. – Это дружба!