Дикая дикая пустошь
Глава 6
Пони становится круче на 20% за 10 секунд.
Во сколько раз круче она станет через минуту?
Задачка из довоенного учебника
– Что?! Вообще без всего?! – Север заржал, забив копытом по столику. – То есть – совсем?
На глазах у пегаса выступили слёзы, и он свалился со стула, не переставая смеяться.
– Посмотрел бы я, как ты хохотал, если бы из тебя текло мыло как из тюбика. – Прошипел я сквозь зубы.
Мы завтракали у одного из небольших кафе на главной улице города. Север валялся под столом и хохотал, Гауда сидела напротив меня и хмурилась. Она провела несколько часов в судорожных поисках, и смогла найти меня только под утро, лежащем на полу туалета какого-то третьесортного паба с огромной шишкой на голове (я не помню, как там оказался). Её настроение немного улучшилось после того как я вручил ей аванс (опять-таки, я не помню, откуда эти крышечки у меня взялись), но она всё ещё была злой сонной и голодной.
Городок, не смотря на то, что я пока что упоминал только бордель, кафе и паб, был вполне приличным местом. Любой дурак способен видеть и описывать разруху иди идеальный порядок лабораторий. А вот пойди опиши картинку, когда всё вполне нормально, без перегибов. Нет ни скрежещущего на зубах песка и сыплющейся побелки, ни блеска новенького никелированного оборудования. Всё было нормально. Сложно было сказать что-нибудь оригинальное про столик, за которым мы сидели. Светло-коричневый. Пластмассовый. Старый, но хорошо ухоженный, как и всё в этом городе. Нормальный.
Пожалуй, это было первое в моей жизни поселение, в котором была нормальная демографическая ситуация. Да и дикари тоже проживали жизни нормально, и нормально общались с внешним миром. С юго-востока и запада постоянно приходили караваны, а с окраин к реке брели рыбаки и оружейники. Город был достаточно большим, что иметь разную атмосферу в отдельных частях. И если на задворках часто попадались пригулявшие с Пустоши безумцы, то центр невольно вызывал ассоциации с довоенной Эквестрией. Я бы наслаждался всеми этими беззаботными жеребятами и птичками на тёплой улице, если бы не мыло.
– Нет, это не мыло. – сказал Север, поднимаясь из-под стола. Он покопался в сумке, и выложил на стол пачку каких-то таблеток. – Вот, попей. Если это серьёзно, то поможет.
– Что это? – Я настороженно потыкал в пачку копытом. – У меня такой фигни с собой нет.
– Хорошие, сильные антибиотики, бери, не стесняйся.
– Ну, спасибо. Очень щедро с твоей стороны. Официантка, воды!
Из основной чисти кафе к нам выглянула миловидная светленькая кобыла.
– Ох, прошу прощения, но простой воды сейчас совсем нет. Может быть, закажете какой-нибудь напиток?
– Воды! – взмолился я. – Всего один стакан!
Официантка нахмурилась.
– Хорошо, сэр. Один стакан обойдётся вам в тысячу крышек.
Сумасшедшие деньги, на самом деле, но не запивать ведь антибиотики алкоголем? Я вздохнул, и начал рыться в сумках. Что самое удивительное, за ночь их вес почти не уменьшился. Зато левая порвалась в двух местах, а на правой появилось здоровенное кровавое пятно. Либо дикари побрезговали прикасаться к этим пыльным мешкам, либо в городе попросту не было воров. Итак, после путешествий по самым дальним закоулкам, у меня набралось двенадцать крышечек. Очень неплохо, с учётом того, что я в здравом уме ещё ни разу ничего не продавал.
– Север, у тебя с собой случайно нет девятьсот тридцати восьми крышек? – спросил я полушёпотом.
– У меня есть одна крышка. – тихо ответил Север. – Но если ты не возражаешь, мы можем просто сходить к реке.
– А это мысль! – Я вскочил на ноги, застёгивая сумки.
– На вашем месте, я бы поднялась как можно выше по течению, прежде чем вообще прикасаться к нашей Вонючке. – Отметила официантка, прежде чем уйти.
– Отлично-отлично. Гауда, проглатывай ты уже это несчастное существо, и поскакали.
Недалеко от рыболовных причалов раскинулся местный рынок. Мы заглянули на него сразу после того как я подправил своё здоровье. Продавали тут в основном свежепойманную или закопчённую рыбу. Пони мясо не слишком интересовало, а вот грифонов было много. А там где есть грифоны, там есть и всевозможная военная лабуда.
Нежданно-негаданно Гауда застряла у палатки с подержанной бронёй. На посеревшей от возраста тряпице были рассыпаны грифоньи металлические доспехи. От своих доклассических предков их отличала лишь форма некоторых частей, намекающая, что когда-то это барахло было создано на одном из эквестрийских заводов.
– Купи мне вот эту! – с предыханием каркнула Гауда, направив коготь на один особенно нелепый музейный экспонат.
– Ладно. Вы принимаете Мед-Х? – обратился я к продавцу. – Что? Нет, в качестве оплаты разумеется.
Пока этот грабитель первобытных захоронений пересчитывал многочисленные пачки с хорошими лекарствами, я не переставал бубнить.
– Металлический гроб. Лучшая защита – это очень быстрое отступление. Если тебя настигла очередь, то никакая, даже самая закрытая, броня от ранения не защитит. А добить раненого проще простого. Очередь состоит из нескольких импульсов или пуль, так что можно как ранить, так и добить. Вывод: броня бесполезна. Лучше не носить ничего и многократно увеличить свои шансы избежать очереди, чем, таскать тяжеленный дорогущий ящик, которым можно будет пошиковать несколько мгновений перед неминуемой смертью. Вдобавок, практически любое оружие пробивает броню. Плазма, лазер, вот эта импульсная фигня, – я качнул излучатель на своей шее, – и даже хорошая нарезная пушка не зацикливается на такой ерунде, как броня.
– На Пустоши очень мало хорошо вооружённых пони. – Ответила Гауда, натягивая на себя сверкающий нагрудник. – Кроме того, я всегда ношу броню. Если она у меня есть. Это мой принцип.
– Впрочем, забудь про оружие, – гнусавил я, почти не прислушиваясь к её оправданиям. – Любому сопливому единорогу, знающему основы современной боевой магии ничего не будет стоить стереть тебя в порошок, как только ты окажешься в зоне его видимости, вне зависимости от того, надета на тебя броня или нет. Единственное спасение – очень быстрое маневрирование, уход в облака или за угол ближайшего здания. Броня в подобной ситуации только помеха.
– Мфр-ф. – Гауда опустила лапу на лицо и тяжело вздохнула. – Вы, сэр, переоцениваете местных единорогов. Большинство не пользуется в бою ничем, кроме телекинеза.
Расплатившись с торговцем бронёй, мы неспешно двигались по рядам, выискивая дешёвый провиант или оружие, которое могло бы приглянуться моей наёмнице.
– Не стоит недооценивать предполагаемого противника. – Я немного успокоился, и, как вы уже могли заметить, плавно перешёл с критики на советы. – Видишь дикаря – целься в голову. Видишь единорога – целься в рог.
Север, отвлёкшийся было на прилавок с язем, заинтересованно посмотрел в нашу сторону.
– А если видишь пегаса?
– О, если видишь пегаса, целься в собственную голову. У этих тварей нет ни рогов, ни мозгов, попасть в них практически невозможно, а убить – тем более.
Гауда и Север дружно грохнули. Проклятье, нужно было становится юмористом. Все бы в Неллис меня любили, а через сорок лет, когда мой дряхлый репертуар окончательно бы всех достал, моим именем стали бы пугать начинающих комедиантов… да.
Как я уже упоминал, приличных пони в городе было два типа – рыбаки, и оружейники. И если первые – банальное порождение нашего безумного постапокалипсиса (что ещё могло превратить редкое хобби в прокармливающую полгорода индустрию?), то про вторых стоит рассказать отдельно.
Они делали пушки. Поразительно, правда? Казалось бы, о каком производстве может идти речь в мире, где даже новые шляпы никто не делает уже полтора века? А вот пожалуйста: весь город завален продуктами многовекового производства, и со всех сторон к городу тянутся нуждающиеся. Но не со всей Пустоши. У этих товарищей лавочки и заводики были раскиданы по всей стране, и ни один их филиал не испытывал недостатка в сырье и покупателях. Похоже, тут не обошлось без волшебства. Готов поспорить, что в первом веке жил мозговитый единорог, который однажды дагадался использовать свою магию для чего-небудь помимо левитации гранат. Например, для создания гранат.
Оружие на витринах становилось всё свежее, а глаза Гауды – всё шире. До неё доходило, что ей предоставлена уникальная возможность закупиться непосредственно в лавочке самих производителей. Да, моя дорогая наёмница, это подержанное барахло нам вовсе ни к чему. Пусть в очередях стоит кто-нибудь ещё. Если в вопросах обороны мы расходимся во мнениях, то вопросах атаки мы, несомненно, будем едиогла…
– Что? Пистолет?!
– Да, и три обоймы, пожалуйста.
– Почему пистолет?!
– Он удобный, и мало весит.
– А зачем ты тогда купила броню, которая весит много?! И, насколько я могу судить, она вовсе не удобная!
– Сэр, если вы хотели нанять бойца для дальних дистанций, наняли бы кого-нибудь маленького, например, ещё одного пегаса.
– Эй, я не наёмник, я тут чисто за компанию!
– За…молкни, Север, у меня тут важный разговор!
– Я не такая маленькая и юркая, как пони, в меня легче попасть. Моё преимущество – это когти. Ну, и масса, чего уж скрывать. Всё это подразумевает бой на очень коротких дистанциях.
– А. – Я виновато отступил на шаг. – Звучит разумно.
Дискорд бы побрал мои нелогичные фантазии о крутых грифонихах с убер-пушками! Из-за них я целый час вёл себя как истеричный идиот. Стыд-то какой! Опустив уши, я подошёл к окошку продавца, и, после небольшого торга, выручил пистолет, кобуру и патроны.
– Я давно хотела спросить, а почему вы общаетесь через эти странные коробочки? – спросила Гауда у Севера.
– Мы не понимаем, что говорят дикари. – Север подозрительно посмотрел на кобуру. – Она сделана из кожи?
– Да, наверное. Не знаю. Подожди, не сбивай с мысли. Как вы можете не понимать друг друга, если вы разговариваете на одном и том же языке?
Мимо такого оскорбления я не смог пройти, и вмешался в разговор:
– Мы говорим на довоенном Эквестрийском. А все эти дикари… пытаются говорить на какой-то вульганизированной вариации нормальной речи. Но у них не слишком хорошо получается.
Гауда усмехнулась.
– Думаете, вы говорите на довоенном Эквестрийском, сэр? Вынуждена вас расстроить: ваш язык сильно отличается от классического. И вы, и дикари говорите на одном и том же языке. Ваш выглядит чуть почище, но в обоих вариантах полно слов, которых никакая довоенная принцесса слыхом не слыхивала.
Я уставился на неё, не в силах выразить своё замешательство. Север пришёл мне на помощь.
– Гауда говорит на смеси нашего и дикарского. – Тайком сообщил он, прикрывшись крылом. – Должно быть, поэтому ей кажется что то и другое – лишь небольшие отклонения от её собственного наречия.
– Ладно. К Дискорду лингвистику. Я просто буду продолжать пользоваться переводчиком, пока судьба не занесёт меня в Неллис или какое-нибудь Стойло.
Мы довольно быстро разжились палатками и пополнили запасы провизии, поэтому смогли уйти в пустыню сразу после полуденной жары. Ни одно нормальное шоссе не вело к Пегасусу, а нищие деревеньки с относительно доступной едой и водой были разбросаны по этой части Пустоши довольно равномерно на расстоянии двух-трёх дней пути друг от друга, так что я решил не возится с дорогами, а идти в этот раз напрямик, практически никуда не сворачивая.
Мы спустились достаточно далеко на юг, чтобы колючий сушняк не был проблемой, по крайней мере в ближайшее время. Флора была представлена лишь соломенного цвета травой, вообще не мешающейся под копытом. Фауны не было вообще. Даже насекомых. Её не было настолько, что нам удалось уговорить Гауду не стоять на часах.
– Ладно. – Сказала она, неуверенно потирая шею. – Мы идём вдали от караванных путей, так что, думаю, в этих местах действительно нет ничего живого.
На вечернем привале Север сердито следил, как я открываю пачку с проглюкином. И когда я уже нацелился закинуть одну таблетку на язык, он недовольно пробурчал:
– Тебя что, позавчерашний случай ничему не научил?
Я отложил таблетку, свёл вместе передние копыта, и святошно закатив глаза, залопотал тоненьким голоском:
– Дорогая принцесса Селестия! На прошлой неделе я выучил важный урок: перед тем как подсаживаться на что-либо, нужно твёрдо удостовериться, что оно есть в достаточном количестве.
– Не смей упоминать Селестию в одном предложении со своими наркотиками! – Он вскочил на ноги, и расправившиеся крылья опрокинули его палатку.
– Вообще-то, я сказал два предложения.
– Всё равно! Не используй её имя для шуток!
– Ну уж нет. Нет такой вещи, про которую я не имею право шутить!
– Ты ведь сейчас Селетию вещью назвал специально, да? Неужели ты не понимаешь, что аликорны – прекрасные божественные создания, не раз спасшие Эквестрию! И только они, то есть, наша вера в них способна вновь поднять страну из пепла.
Мои губы непроизвольно растянулись в широкой улыбке.
– Угу. Жаль только, что последний аликорн сдох за век до твоего рождения.
– Минуточку! – Гауда высунулась из своей палатки. – Разве принцессы не умерли во время войны?
– Одна протянула несколько десятилетий в первом Стойле. – Ответил Север. – Но не в этом дело! Дело в идеях, которые они нам завещали!
– О да! Потрясающие идеи! – я надел шляпу верх ногами, развёл глаза в стороны, и запищал:
– Я – принцесса Селестия! Моя идея заключается в том, чтобы случайно развязать мировую войну, и затем сложить с себя полномочия, позволив стране скатываться в Тартар! Хи-хи-хи-хи!
– Не, ну ты откровенно нарываешься! – Север налетел на меня из-за костра, и попытался с разгону ударить в голову. Он немного промазал, и попал в шею по касательной. Мне было смешно и больно, но больше смешно. Всё-таки, когда пони теряет голову из-за какой-то ерунды очень трудно удержать себя в копытах и не начать шутить.
Север вопил от ярости, и колотил меня, а я хихикал как ненормальный. Сцена продолжалась до тех пор, пока пегас не догадался довольно ощутимо приложить копытом по одному из суставов на моей задней ноге.
– Ай, это уже не смешно! – прошипел я, и перешёл в контрнаступление. Ничего серьёзного у меня изобразить не получалось – большинство ударов приходилось на напряженные мышцы, и не наносили пегасу никакого вреда. Да, я крутой, только когда начинаю первым. Ускорив атаку, Север хорошо треснул меня в щёку и нос. Дезориентированный, я отступил на несколько шагов, чтобы сохранить целостность своей шкуры, но получил ещё один неслабый удар в шею. Он даже не думает успокаиваться. Проклятье.
– Гауда! – крикнул я дрожащим голосом.
Север только начал поворачивать голову в её сторону, когда первый удар настиг его. Он пошатнулся, сжав появившуюся на боку рану крылом, и попытался прикрыться копытом от нового противника. Второй удар сбил его с ног. Гауда схватила оба крыла пегаса одной лапой, и села на него сверху.
– Фу, блин. – Я облегчённо провёл копытом по лбу. – Вот так геморрой.
– Что мне с ним сделать, сэр?
Я проигнорировал вопрос, увлечённый оценкой урона. В нескольких местах шкура слиплась от крови, десна в одном месте расколочена, но в целом можно жить.
– Я протестую! – сдавленно прохрипел Север, пытаясь освободить крылья и сбросить с себя грифона. – Это моё личное дело! Ты не должна вмешиваться! Я хочу порвать этого пони!
Я сел около пегаса, и ожидающе поглядел на него.
– Ты – мешок с мульим дерьмом! – сообщил он. – У тебя нет ни капли уважения к своим компаньонам! Жрёшь таблетки, заставляя всех возится с тобой как с писанной торбой! Не уважаешь ни чьи мировоззрения и идеалы! А теперь что ты задумал? Убьёшь меня, как и остальных? А?!
Б-р-р! Вот эта его манера вешать на меня какие-то смерти…
– Заткнись, пожалуйста. Гауда слезет, как только ты перестанешь пытаться меня убить.
– Я успокоился. – Тихо сказал Север, серьёзно глядя мне в глаза.
Гауда взлетела, и он немедленно забрался в свою палатку.
– Утром ноги моей здесь не будет!
– Очень хорошо. – Проворковал я. – Как раз собирался попросить тебя сменить траекторию полёта.
Отложив Северу треть еды и воды, мы вышли из лагеря до того, как он проснулся, чтобы избежать обмена любезностями. Мы не рисковали столкнуться с ним в пути, так как даже продолжая двигаться в сторону Пегасуса, он бы просто пролетел высоко над нами.
Кстати, я уже не раз задумывался – а не проделать ли всё путешествие по воздуху? Даже без пегаса Гауда вполне могла поднять меня к облакам. Не уверен, сколько бы она смогла меня продержать… Но пока она несла меня, мы бы двигались во много раз быстрее! Проблема заключалась лишь в том, что в контракте подобные услуги не были внятно расписаны, да и глупо как-то просить подвезти на ручках или спине.
Бредя в задумчивом молчании, мы не заметили, что нас нагоняет Север.
– Ребята! – У него нездорово блестели глаза и дрожали копыта. – Ребята, я вас еле нашёл!
– Привет. – Гауда слегка склонила голову, демонстрируя одновременно вежливость и настороженность.
– Мистер Север. – Сухо сказал я, прикоснувшись к краю шляпы.
Пегас нахмурился, и копнул в землю копытом.
– Хм-м. Я полагаю, вчера мы оба действовали некорректно. Я обещаю больше не делать безапелляционных заявлений на религиозную тематику, если ты пообещаешь не оскорблять принцессу Селестию.
Я присел и задумчиво потёр подбородок. Договор был явно невыгодный, но мне было до жути интересно, почему он вернулся.
– Ну ла-адно.
– Отлично! – Север сверкнул зубами, и распахнул крылья. – А теперь, когда мы снова вместе, давайте сделаем небольшой крюк?
Гауда расстегнула кобуру и взлетела на несколько футов.
– Хе-хе-хе-хе. Я знал, что ты пришёл к нам не с пустыми копытами. Веди.
– Давайте быстрее, здесь недалеко!
Он всё время срывался на рысь, но я не торопился.
– Да, кстати, ты ведь знаешь, кто такая Рейнбоу Дэш?
– Это имя кажется мне смутно знакомым… Какая-нибудь королева доклассической эпохи?
– Нет, это глава министерства Крутости! Лучший пегас всех времён! – Север взмыл в воздух, и возбуждённо облетел нас по кругу несколько раз.
– Ах да, теперь припоминаю. Если бы я жил до войны, то свалил бы из этой страны ещё тогда, когда уборщице, пытающейся быть атлетом, поручили руководить одной шестой государственного аппарата. Типичная политика пр… правительства.
– Хех, иногда ты накручиваешь такие вензеля в своей речи, что даже я её не понимаю. Впрочем, я подозреваю, что мне лучше не разбираться, что ты хотел сказать. Ну, собственно, мы пришли. Знаешь, что это такое?
Мы остановились около ничем не примечательной кучки костей. Хотя нет, к черепу прилипла грязь какого-то странного оттенка.
– Останки пони-нефтянника? – подумав, предположил я.
– Это Рейнбоу Дэ-э-эш!!!
– Какая гадость! – я отступил подальше. – Ну ладно, это она, дальше что? Помочь тебе отнести её в ближайший музей?
Север хитро посмотрел на меня, и, воровато оглядевшись по сторонам, начал издалека:
– Скажи-ка… А зачем ты таскал из сарая с инструментами лопату по ночам? И даже не пытайся это отрицать, это видело несколько пони.
– Земнопони имеет моральное право взять сельскохозяйственный инвентарь в любое время суток! – я отвернулся от пегаса, и стал смотреть на Гауду.
– А что это за взрыв произошёл на Старом Кладбище два месяца назад?
– Понятия не имею, о чём ты говоришь!
– Да? А ведь взрыв был такой, что его, наверное, даже в Бонни-Спрингс видели!
Над скелетом министерской кобылы повисло напряжённое молчание.
– Ну ладно, я видел этот взрыв. И я был одним из тех, кто его сделал. Это был неудачный эксперимент.
– Так! – Север потёр копыта. – А над чем вы экспериментировали?
– Не твоё пегасье дело!
– Вы ведь пытались вернуть кого-то к жизни, да?
Совершенно неожиданно, как для компаньонов, так и для себя, я расхохотался.
– О, блин, нельзя же так, без предупреждения, блин. – Ладно, наверное, этому обывателю всё-таки надо кое-что рассказать. – Босс хотела скопировать к объекту эксперимента недостающие части тела из прошлого. Объект просуществовал 1,2 секунды, а потом стремительно развалился на составляющие. Скорость распада возрастала экспоненциально. Ближе к концу, то есть где-то на второй секунде эксперимента, начали расщепляться атомы скопированных частей.
– Ага, это объясняет, почему на следующее утро всё кладбище было засрано радиацией. А я ведь всем говорил, что настолько грязные бомбы нельзя найти на эквестрийских складах!
– М-да, но это должно остаться только между нами. Гауда?
– Я вообще склонна не верить в вашу историю, сэр.
Мы помолчали ещё некоторое время. Север обежал вокруг скелета и остановился рядом со мной.
– Ну так что? У тебя не получится воскресить Рейнбоу Дэш?
Впервые за долгое время я приложил копыто к морде.
– Не получится! Повторяю: технически, это не воскрешение. Это махинации со временем и веществом.
– Ну, может быть, тебе удастся воспроизвести эти махинации? Ну, только чуть более удачно? Я тебе по гроб жизни буду благодарен!
– Конечно, босс. Сейчас достану из под ближайшего камня мощную энергетическую установку, и превращу этот песок в высокотехнологичный биоконструктор. Мы ведь всего лишь в центре пустыни, в которой даже кактусы не растут. Какие могут быть проблемы?
Север нервно встрепенулся.
– Я достану! В ближайшем городе я обязательно что-нибудь найду! Пожалуйста, подождите меня здесь, и никуда не уходите!
Эх. Похоже, я проклят заниматься экспериментами, разрушающими реальность, даже сбежав из Неллис.
Пока пегас, дрыгая задними ногами, летел в ближайшую деревню, мы потихоньку поставили палатки примерно в полумиле от останков. Гауда начала нервничать, после того как я объяснил, что врыв практически неизбежен, и лучше заблаговременно сложить все вещи подальше от места проведения эксперимента. Похоже, мое серьёзное отношение к предстоящей операции растопило её скептицизм.
Примерно через три часа к западу от лагеря можно было наблюдать презабавнейшую картину: Север, чертыхаясь, летел на небольшой высоте, обхватив всеми четырьмя ногами металлический ящик, покрытый потрескавшейся белой краской. За ним, ругаясь на своём наречии, бежало два дикаря-земнопони. Ни у одного из них не было оружия дольнего боя: один присобачил к спине сделанное из дорожного знака копьё, а второй вообще держал в зубах большой тесак.
– Отпугни их, Гауда.
Грифон, не целясь, со скучающим лицом выстрелила в сторону дикарей несколько раз. Со временем до идиотов дошло, что огонь открыли не по Северу, а по ним, так что они развернулись, и сгинули туда, откуда пришли. Север немедленно приземлился и издал облегчённый стон.
– Ребята, это было то ещё приключение.
На самом деле ничего особенного. Копытоводствуясь сведениями, полученными от Гауды и жителей Энмити, он выбрал ближайшее поселение, где были хоть какие-нибудь шансы найти хороший генератор и батареи. И, разумеется, ему повезло: в одном скрапном дворе нашлись мобильные солнечные батареи. Они не могли начать работать, не получив предварительно заряда энергии, что стало роковым недостатком в конструкции, принёсшим их на свалку полувымершёго пустынного городка. Север, конечно, не стал распространятся о том, что понимает, отчего это гора мусора не работает, а молча купил агрегат, и был таков.
Вернее, он попытался стать таковым. Однако у выхода со двора его ждало несколько дикарей, потребовавших отдать генератор в качестве платы за проход. Как-будто они знали, как им пользоваться. Не тратя времени, Север вырубил на взлёте единственного единорога, и потихоньку полетел к нам. До того как на сцене появилась Гауда со своей пушкой, ситуация была патовой: дикари не позволяли пегасу сесть на землю, а взять в копыта оружие, и расправится с дикарями с высоты он не мог, так как держал хрупкий агрегат.
– Ещё несколько часов, и я вымотался бы настолько, что мне пришлось бы принять бой.
– Можно было бросить генератор и просто улететь.
– И оставить всякую надежду на воскрешение мисс Дэш?
Меня перекосило от подобного имени. Впрочем, главное, чтобы Гауда не назвала её мадмуазель Рейнбоу.
Мы вернулись к останкам. Север торопливо щёлкнул замком, и раскрыл ящик. В каждой его половине большую часть объёма занимали солнечные панели.
– Идиотская конструкция. – Ворчал я, прилаживая к генератору батарейки, выдранные когда-то из одного компа. – Похоже, электричество требуется, чтобы продемонстрировать, что заряд батарей генератора – ноль процентов. Убил бы.
– Кхм, эм. – Север нервно сглотнул. – Ты теперь сможешь пересоздать мисс Дэш?
– Ну, ты не принёс биоконструктор, да и прошлый раз был не очень удачным. Но, думаю, если мы мелко нарежем часть нашей еды, можно будет попытаться.
Гауда поморщилась. Все беды от пегасов. Сначала они сжигают её родной дом, а теперь из-за них придётся есть только два раза в день. Она сняла нагрудную пластину, и начала нарезать на ней солонину.
– А что насчёт взрыва, сэр? Я не понимаю, к чему вся эта возня, если древняя пегасья королева проживёт полторы секунды, а потом просто всех нас убьёт.
– Есть одна мыслишка. Босс после эксперимента долго работала над улучшением восстанавливающей программы. Она скинула её мне на пип-бак, чтобы предпринять новую попытку, но я успел уйти из Неллис раньше. Теоритически, всё должно сработать лучше. Не знаю, насколько лучше: может она вскочит, и пойдёт делать радужные удары, а может быть развалится не через одну секунду, а через три. В любом случае, мы не ограничены ничем, и у нас есть бесконечное число попыток. Рано или поздно Северу надоест насиловать труп пегаски, в смысле, я хотел сказать, мы получим живую копию Рейнбоу Дэш!
– Звучит вдохновляюще. – Гауда задумалась, и во всей пустыне некоторое время были слышны лишь приглушённые удары ножа о броню. – То есть, рано или поздно вы научитесь воссоздавать кого угодно?
– Не-е. Во-первых, от пациента должно что-нибудь остаться, чтобы временные подпрограммы смогли найти по образцу все остальные части тела в прошлом. Во-вторых, пациент должен умереть от резкой насильственной смерти. Смысл создавать умершую от рака девяностолетнюю клячу, которая скопытится через минуту? И в третьих, у заказчика должна быть просто сверхфантастическая куча крышек, так как незнакомцам за спасибо я не помогаю, да и к тому же фантастическая куча крышек у меня уже есть. Но это в теории. На практике у нас и сейчас ничего не получится.
Мы вытащили кости из песка и положили их на ткань не поставленной палатки, обложив бутылками с водой, мясом, и кислотами из мин и батареек. После нескольких минут умственных страданий я смог подключить свой пип-бак к генератору, и радостно объявил:
– Заряда вполне достаточно для первой попытки! Запуск через три минуты!
Гауда к тому времени уже оттёрла броню песком, и, торопливо подхватив Севера подмышку, улетела к лагерю. Я оставил запущенный пип-бак на земле, и поплёлся вслед за ними. Ветер приятно развевал непривыкшие к свободе волоски на ноге. За спиной раздался хлопок, словно разбилась лампочка. Практически сразу же из лагеря раздался яростный вопль.
Я обернулся. Рейнбоу Дэш, вместе с мясом, кислотами и водой исчезла навсегда. Лишь мой пип-бак одиноко лежал на брезенте.
– Минус?! – остервенело проорал Север, забрызгивая меня слюной. – Как можно оставить в программе лишний минус?!
– Очень просто. У Мэд всё-таки не моя кьютимарка. Старушка переписывала код, и забыла кое-что поменять. Не нервничай, я всё уже исправил. Сейчас батареи зарядятся, и я выхвачу ингредиенты обратно, благо они не успели далеко уплыть.
Север, плюясь междометиями, выпорхнул из моей палатки. Солнце всё-ещё было слишком ярким, чтобы нормально работать с кодом на открытом воздухе, так что я сидел в этом пылевом мешке. В проём заглянула Гауда.
– Я давно хотела спросить, а что значит ваша кьютимарка?
– Ах, это? Это жаба. Она означает, что у меня сносно получается писать программы для пип-бака.
– Э-э… Но у вас ведь не жаба на кьютимарке.
– Не слушай его, Гауда. – пробубнил Север в отдалении. – Похоже, он опять обожрался.
– Нет, я говорю совершенно серьёзно! – крикнул я. Гауда скривила смущённую физиономию, и исчезла из палатки. Блин. Похоже, иногда они не воспринимают меня всерьёз.
– Ладно! Она означает, что у меня прирождённый талант попивать утренний кофий, сидя на балконе своей загородной виллы и отпуская полные иронии замечания про дикарей!
Чёрт. Тупое чувство противоречия. И юмора. Ну хорошо, пора спасать цветных пони!
Я решил сэкономить время, и к выуживающей программе (которая на самом деле тоже только копировала, только совсем уж хитро) привинтил программу моей бывшей начальницы. Так что на выходе мы получили не какой-нибудь банальный хлопок лампочки, а несколько средней мощности взрывов.
Сначала прогремело, когда из ниоткуда вывалились кости и материалы, затем, когда на их месте возникло настоящее пегасье тело. Третий взрыв был не громкий, но красочный – это объект, продержавшись несколько секунд, начал деградировать. Над телом возникло серое грибообразное облако, которое ветры потом долго размазывали по всей пустоши. Непосредственно для нас эксперимент обернулся ненавязчивым сереньким песочком, сыплющимся с неба дюжину минут.
– Ну что, апгрейд, сделанный Мэд Скиллз не сработал? – грустно спросил у меня Север, опустив ушки.
Я пожал плечами.
– Без понятия. Надо посмотреть, насколько сильно разрушились восстановленные ткани.
Откушав антирадину, и повязав на морду мокрую тряпочку, я подобрался ближе к телу.
– Потрясающе! Масса объекта выросла в несколько десятков раз! И цвет, посмотрите на цвет! Видите, повсюду пробивается голубой!
Заинтригованный Север появился из серой тучи, отделявший меня от лагеря, как по волшебству.
– Эх… это всего лишь какой-то обгорелый труп. – Он понурил голову и расстроенно пнул образец.
– Я знаю! Разве это не прекрасно? У нас почти получилось! Похоже, деградация смогла остановиться на полпути. На этих костях есть настоящее мясо, а в черепе – полуразложившиеся мозги, представляешь?
– Б-е-е. Кхм, итак, сворачиваемся?
– Напротив, прогресс налицо! Большая часть работы сделана, так что, пожалуй, даже такой неучёный раздолбай как я сумеет довести процесс до ума.
– Может, просто жахнуть по телу ещё разок?
– Не, ничего не поменяется. Только еду переведём. Следует менять программу.
Несколько десятков минут, которые требовались для заряда батарей, Север провёл, помогая Гауде подготовить новое сырьё. Его требовалось в разы меньше чем в начале, но наёмница всё равно болезненно реагировала на любое уменьшение своих запасов.
Ну а я, разумеется, потратил это время на поиски идейных косяков кода. Мне удалось заметить, что программа игнорирует все свободные частицы, обращая внимание исключительно на некоторые типы атомов. В результате многие кристаллические структуры образца возрождались в виде бесполезных порошков. Кроме того, не возникало химических реакций, необходимых для запуска сердца и мозга. Не то чтобы это было ошибкой Мэд Скиллз. Мы просто не планировали в своё время заходить так далеко.
Облачко теперь появилось совершенно символическое и бесследно исчезло за несколько секунд. С брезента доносились протяжные стоны. У Севера уши и крылья встали торчком, и он бросился к месту эксперимента со скоростью, которую оценила бы по достоинству даже наша пациентка.
– Мисс Рэйнбоу Дэш! С вами всё в порядке? – елейно пробормотал он. – То есть, как вы себя чувствуете?
Я подошёл достаточно близко, чтобы рассмотреть плод своих трудов.
– М-да. Я думаю, подобного же результата можно было бы добиться, просто долбанув предыдущий образец электричеством несколько раз.
– Ш-ш! Она приходит в себя!
Внешне Рейнбоу Дэш практически не изменилась с прошлого запуска программы. Ну, голубой стал проступать сквозь коричневую коросту чуть сильнее, в большинстве случаев смесь цветов привела к появлению на теле зеленоватых пятен. Глаз, выглядевший более целым и заполненным, открылся. Белок был жёлтым, а радужка оказалась лиловой лишь местами.
– М-м-м. – Простонала она.
– Мисс Дэш? – Север робко склонился около бедняжки.
– М-м-м-МОЗГИ!!! – рявкнула воскресшая, и схватила незадачливого пегаса зубами за макушку. Тот отчаянно заверещал.
– Гауда, сними её с меня! Сними её с меня!
Околачивавшаяся поблизости грифон, без долгих вступлений выхватила пистолет и всадила в голову твари несколько пуль.
– Как же я люблю стрелять в пегасов. – Наёмница улыбнулась.
– Похоже, сегодня тебе ещё не раз представится подобная возможность. – задумчиво отметил я, сдирая с до смерти перепуганного пегаса, то что осталось Рейнбоу Дэш.
Следующая пара попыток снова породила кровожадных монстров, хотя их внешний вид постоянно улучшался. В конце концов я отчаялся, и просто указал не возрождать те участки памяти, которые были связаны с масс-культурой, особенно с зомби-пони.
Новая Рейнбоу Дэш выглядела так, словно сошла с довоенных плакатов. Ну правда, она выглядела постаревшей, и на ней не было брони, но всё равно не плохо. Она не стонала от боли, и не пыталась съесть мозги Севера, а просто мирно посапывала С одной стороны это говорило о её возросшем интеллекте, так как у Севера мозгов было не очень много, и пытаться их съесть – по меньшей мере не практично. Но с другой стороны она не показывала никаких признаков жизни, помимо дыхания.
– Мисс Рэ-эйнбоу. – Радостно пропел Север, порхая вокруг неё. – Просыпайтесь, мисс Рэйнбоу.
Рейнбоу открыла глаз. Угу, это был вполне хороший здоровый глаз, на который приятно посмотреть. Попятившись несколько секунд в пространство, он переключился на притихшего Севера. Затем Рейнбоу открыла второй глаз. Мы ждали, что со временем он тоже сфокусируется на нас, но вместо этого первый глаз закатился куда-то прочь.
– Проклятье! – я в сердцах бросил свою шляпу на траву.
Рейнбоу открыла рот, из него вывалился язык.
– Короче, никудышный из меня нейрохирург. Нужно курить дальше. Пли! – Я взмахнул копытом, и Гауда дважды выстрелила объекту в голову.
– Не разумнее было бы оставить эту Рейнбоу в живых? – спросил Север, пока мы плелись к лагерю.
– Мне так спокойнее. К тому же, мы восстанавливаем Рейнбоу Дэш из первого года, а не из сто восемьдесят седьмого. Тело используется лишь как строительный материал. Тебе ведь не хочется слушать, как она орёт от боли?
Север испуганно затряс головой в знак протеста.
В этот раз я потратил гораздо больше времени на осмысление проблемы. Конечно же, мозги пришлось включить обратно, и копаться глубоко в логике. В конце концов, я решился просто сменить распределение энергии при восстановлении нейронов.
– Ну что? Мы слепим сегодня Рейнбоу Дэш, или нет?
Я посмотрел сквозь Севера на небо. Оно потихоньку приобретало тёплые тона.
– Давай попробуем. Солнце почти село, так что мы успеваем запустить программу только один раз. Если ничего не выйдет, а скорее всего будет именно так, в следующий раз будем дерзать завтра.
– Хорошо. Вперёд! Неси свой победоносный пип-бак на базу! У нас уже почти получилось!
Как и в прошлом дубле, никаких взрывов не было. Просто в тот момент, когда пип-бак просигнализировал о запуске своих магических полей, тело Рейбоу Дэш дёрнулось и с мягким звуком опустилось на брезент среди посеревших бутылок из-под воды.
В этот раз она открыла сразу оба глаза. И они снова смотрели в разные стороны!
– Опять двадцать пять! – я в сердцах махнул копытом. – Пли!
Гауда выстрелила.
– Мне послышалось, или за секунду до выстрела кто-то крикнул «нет»? – настороженно поинтересовался Север.
– Я ничего не говорил.
– Я ничего не слышала. – Гауда вставила в пистолет новую обойму. – Чёрт возьми, как же я люблю свою работу!
– Ладно, поняши, концерт окончен! Завтра я попробую применить для восстановления мозгов какую-нибудь другую конфигурацию. Тут нужно угадать. Существует лишь одна единственная вариация, при которой она сможет прийти в сознание, во всех остальных случаях мы будем получать зомби или овощ.
Гауда встряхнула труп с многострадального брезента.
– Так. Чья это палатка?
– Севера, конечно.
– Что?! Вот подонок!
– Твоя Рейнбоу Дэш, твоя и палатка! Всё честно.
Заснул я под убаюкивающее гундение пегаса. Всё лучше, чем его храп.
Мы не смогли найти Рейнбоу Дэш утром. Это было логичным следствием того безобразия, которым мы занимались весь вчерашний день. Даже если бы мы измывались такое же количество времени не над пони, а над кирпичом, он бы, несомненно, тоже уполз от нас. Плача и подвывая.
– Нет, – устало повторяла Гауда паникующему Северу, – выжить в пустыне с двумя пулями в голове нереально. В теле – может быть. Но не в голове. Без припасов, да в такую жару она бы просто не смогла бы далеко уйти. Если ты действительно облетел такое пространство, какое говоришь, ты бы её уже сто раз нашёл.
– Я думаю, её украли те дикари, что гнались за тобой. Мы особенно не смотрели по сторонам…
– Я смотрю по сторонам всё время! Для этого вы меня и наняли, сэр.
– Хорошо-хорошо. Они остановились неподалёку в надежде поживится. Зачем нападать на лагерь, в котором есть вооружённый грифон, когда в полумиле от него беззащитно валяется и их вожделенный генератор, и какая-то роскошная пегаска? В темноте они подумали, что она жива, и утащили её с собой. Всё просто.
Генератор и правда пропал. Север поднял из-за своего кумира такую шумиху, что на исчезновение фотоэлементов попросту никто не обратил внимания сразу.
– Может, они ничего не подумали. Может, она им сама сказала.
– Шансы пережить пулевое ранение в голову, тем более двойное, очень невелики, Север. Конечно, можно фантазировать, что она драматично избежала смерти в сотый раз, и теперь разлучена со своей будущей любовью из-за злых дикарей! – Север покраснел. – Но скорее всего это не так. Жизнь – это не драма, а комедия. Поняшка мертва, и вернуть её у нас уже не получится. – Север побледнел.
– Может быть ты сможешь выхватить…
– Всё, что можно было выхватить, уже находится в настоящем моменте. Всё, поезд ушёл.
Расстроенный пегас глубоко вздохнул.
– Ну ладно. В Пегасус?
– В Пегасус.
Заметка: получен новый уровень