О снах и кошмарах / Of Dreams and Nightmares

О снах и кошмарах

— Ты сожалеешь?

— Сожалею о чём?

— О том, что изгнала меня из себя. Сожалеешь?

На секунду наступило молчание.

— Я... ну...

— Так и думала. Даже сейчас тебя легко прочитать.

Луна вздохнула, падая в объятия постели. С балкона тянет бодрящим ночным воздухом, бледный лунный свет заливает всю комнату. Она повернула голову и уставилась на огромный сияющий шар пустым взглядом.

Под ним, на балконе, стояла помрачневшая Найтмер Мун. Голова низко опущена, ушки поникли, взгляд потупился в пол. Бархатный пояс, испускающий тусклый фиолетовый свет, обхватывал её бока и плотно прижимал крылья к телу. Кончик её рога опутывал лоскут, вышитый из настоящего шёлка – письмена на нём мерцали мягким лиловым сиянием. Всё тело Найтмер казалось безжизненным и холодным, даже звёздные грива и хвост не покачивались, словно на неощутимом ветерке. Они, как и сама аликорн, поникли и не шевелись.

— Ты хотела, чтобы я исчезла, а не отделилась. Я и сама предпочла бы это, нежели быть прикованной вот так, как какой-то... зверь... — она осторожно попробовала расправить крылья, но всё безрезультатно.

— Ложь, — возразила Луна, заворочавшись на шёлковой простыне.

— Мы провели вместе больше тысячи лет, Луна. Я знаю, когда ты лжёшь, а когда – нет, — вздохнула Найтмер Мун и отвела мордочку от ночной прохлады.

Стройная кобыла зашагала по коврам через всю комнату, приопустив хвост. Приблизившись к большой голубой кровати Луны в виде полумесяца, она неспешно остановилась.

— Все тысячелетия ты росла во мне.

— Если кто в ком и рос, так это ты во мне, — ответила Луна, откатившись назад.

— Я лишь желала помочь, — Найтмер вскинула голову, хмуро глядя на неблагодарную Луну. — Этого же ты хотела, верно? Помощи?

— Ты не помогала! — Луна взмыла в воздух, её лицо исказилось в гневе. В мгновение ока она воспарила над помятой кроватью и смерила новоиспечённого аликорна обвиняющим взглядом. — Ты превратила меня в чудовище!

— Я помогала! Заботилась о тебе! Кто поддержал тебя, когда ты стала никому не нужна? Кто был рядом, когда ты рыдала на луне? Кто пообещал... пообещал, что больше тебе никогда не будет больно? Я, — она выпрямилась, сурово посмотрев на Луну в ответ.

Принцесса закрыла глаза и, громко фыркнув, рухнула обратно в постель. Прижавшись к мягкому матрасу, кобыла попыталась расслабиться. Она рывком накрылась простыней и, ничего не говоря, отвернулась от Найтмер Мун.

— Всё, чего мне хотелось, – это просто помочь, — послышался угрюмый голос у неё из-за спины. Немного помолчав, так, что лишь гудели сверчки да ветер напевал свою мелодию, она продолжила. — Полагаю, я опять сплю на полу, хм?

— Да, опять, — пробурчала Луна, отдёргивая края простыни подальше от своей тёмной ипостаси.

Чёрная кобыла, чуть склонившись, испустила вздох:

— Я уже много раз извинялась. Можно мне поспать хотя бы на кровати?

Луна перевернулась и сердито сверкнула глазами.

— Хорошо, — сказала она. — Но только на другой стороне. И простыню я тебе не дам.

— Что ж, будет справедливо, — тоскливо протянула Найтмер Мун. И только она взобралась на мягкую постель, её тело почти полностью слилось с густой тьмой; аликорн наблюдала, как Луна заворачивается в простыню. Даже сейчас у Найтмер ещё оставались силы пожелать той приятных снов.

Принцесса вновь фыркнула и что-то неразборчиво пробормотала. Теперь темнота и безмолвная тишина неприятно давили, а прохладный воздух, раньше казавшийся приятным, зябко морозил. Найтмер Мун молча свернулась клубком – усталое лицо кобылы слегка нахмурилось. Спустя пару секунд ей понадобилось поерзать и улечься поудобней – и так добрые тридцать минут. А время тянулось ужасно медленно.

У Луны же, похоже, подобных проблем не было: тёмно-синий ком тихонько посапывал, мерно вздымаясь и опускаясь с каждым вдохом. В бледно-белом свете луны Найтмер Мун не сводила с неё утомлённого взгляда. Она то и дело зевала, однако глаз не смыкала.

Немного погодя чёрная аликорн прошептала куда-то в ночь:

— Довольно.

Она с осторожностью поползла по кровати к Луне. Глядя, как кобыла уютно устроилась на небольшой серебряной подушке, Найтмер невольно сглотнула. До боли закусив нижнюю губу, она медленно поставила переднюю ногу за дремлющей принцессой, затем – заднюю, слегка подмяв простыню. Теперь аликорн, бесшумная, словно шёпот в ночи, нависала над своим бывшим воплощением.

Медленно, но верно ей удалось прижаться своим разгорячённым телом к укутанной в простыню Луне. Найтмер почти что касалась подбородка сопящей кобылы, ушки встревоженно дёргались, прислушиваясь к её мягкому дыханию. Она, подавшись вперёд, припала губами к тёплой шее принцессы.

И слегка куснула.

Совсем чуть-чуть, конечно же. Её сильные челюсти сжались едва ощутимо. Но чёрная аликорн продолжила нежно покусывать всю шею Луны. Прижав передние ноги к бокам Луны, она неспешно поглаживала и ласкала принцессу. Сквозь полудрёму та невольно испустила приглушённый стон. Новый звук зазвенел в безмолвном воздухе – и Найтмер задвигалась ещё усерднее.

— Ох... м-м-м... Чт... что? Что ты творишь?! — вскрикнула Луна, широко распахнув глаза. Копыта уперлись Найтмер в грудь – голубая кобыла уже было хотела извернуться. Однако внезапно её передние ноги расслабились, а злость на мордочке обернулась смущением. — Что ты делаешь?

Найтмер Мун и не думала останавливаться, немилосердно покусывая шею Луны. Чуть приподнявшись, она проскользнула язычком в рот принцессы – та слегка застонала.

— Не знаю, сколько раз я уже извинялась, — отозвалась чёрная аликорн, зарывшись носом в шёрстку Луны. — Но, наверное... наверное, этого недостаточно. Я всего лишь хочу загладить свою вину.

Она отдалилась, однако не забыла напоследок коротко чмокнуть голубую кобылу в щёку. Мордочка принцессы залилась пунцовой краской, глаза вновь расширились.

— Не понимаю... — неловко заёрзав, тихо выдавила она.

— Я покажу тебе, — произнесла Найтмер, игриво лизнув ушко Луны, и слегка поддела край простыни. — Можно к тебе?

Ночная принцесса одарила её подозрительным взглядом. Найтмер Мун, улыбнувшись, кивнула в знак благодарности и чуть подалась назад. Объятая магическим сиянием, простыня выскользнула из-под аликорна – её глазам предстало тёплое, такое манящее тело Луны. Найтмер аккуратно улеглась сверху, и простыня укрыла их обоих с головой. Крепко приобняв Луну, она вытянула задние ноги – её тёмные щеки пылали жаром.

— Если ты что-нибудь удумаешь...

— Даю слово, — пообещала чёрная кобыла, глубоко зарывшись носом в шею принцессы. Найтмер провела копытцем по боку Луны вплоть до самого крупа и принялась нежно поглаживать её кьютимарку полумесяца.

Луна испустила тихий протяжный стон, когда заключила нависшую над ней кобылу в ответные объятия. Крупная аликорн вскинула голову и посмотрела принцессе в глаза. Так они, не произнося ни слова, и глядели друг на друга – ни весело, но и не хмуро.

Найтмер Мун проскользила копытом от крупа Луны чуть выше, слегка проведя по её влажным горячим бёдрам. Она кругами массировала животик голубой кобылы, буквально над её сокровенным местом; от касаний шёрстка той, покрытая капельками пота, слегка приминалась. Принцесса резко охнула и отвела взгляд; даже в темноте ночи было видно, как зарделись румянцем её щечки

Щекотливое чувство заставляло Найтмер мелко подрагивать. Недра молили аликорна об освобождении; страсть и желание жгли её изнутри. Но, утомлённая, она не обратила на них внимания, вернув копытца к бокам Луны. Глубокие сине-зелёные глаза принцессы не давали отвести взгляд. Губы сами нашёптывали неслышимые слова, и всё, что удалось Найтмер – это улыбнуться.

— Готова? — наконец спросила она, дрожа всем телом.

Луна украдкой кивнула, по-прежнему завороженно наблюдая за движениями чёрной аликорна. На лице Найтмер Мун заиграла ухмылка; она задержала дыхание, прежде соприкоснуться с ночной принцессой промежностями. И стоило лишь двоим разгорячённым, взмокшим кобылам соединиться, она дернула головой и слилась с Луной в поцелуе. Полная жажды плоть встретилась с объятиями любви и страсти – столь же непостижимо, словно ночное небо.

В ту же секунду они мягко, приглушённо застонали, не переставая тереться, однако поцелуя не разрывали. И стоило только Найтмер увеличить напор, принцесса зажмурилась, что есть сил – влажные бёдра аликорнов плотно прижались друг к другу.

Ритмичность движений изменилась: Найтмер то отрывалась, то вновь прикасалась к Луне. По спинам кобыл пробежала волна наслаждения, когда их промежности, словно сцепившись, брызнули соками. Густой слой влаги покрывал круп голубой аликорна, а их смешавшиеся жидкости стекали вниз на простыню.

Найтмер ускорилась, полностью беря всё в свои копыта. И хотя их истекающие выделениями недра продолжали тереться, чёрная кобыла разорвала поцелуй. Вытянувшись вперёд, она медленно заглотила рог Луны и, постанывая от страсти, принялась нежно его посасывать. Язычок проворно скользил по чувствительным прожилкам, слизывал с кончика крохотные искорки магии, сладковато-солёные на вкус. Движения тел участились, слившиеся воедино стоны становились громче.

Лобызания Найтмер Мун происходили всё отрывистей: её голова покачивалась взад-вперёд в такт потираниям. Волна жара прокатилась по каждой клеточке её тела, мышцы неконтролируемо напрягались и тут же расслаблялись. Прямо под ней металась протяжно постанывающая Луна; сбивчивое дыхание лишь участилось. Шёрстка слиплась от пота и соков – особенно около промежности – всё вокруг буквально трепетало от жара.

Оторвавшись от рога Луны – от языка до его кончика протянулась дорожка слюны – Найтмер глубоко вдохнула: воздух словно разрывал лёгкие. Она приглушённо сопела, в горле обжигающе пересохло. Принцесса не отставала: её голубые грива и хвост взвивались в потоках невидимого ветерка.

— Знаешь, почему я обещала столько всего? — спросила Найтмер, её зардевшаяся мордочка застыла в напряжении.

— П-почему же? — тяжело пропыхтела Луна, зажмурившись и ещё сильнее прижавшись к чёрной кобыле.

Жар, казалось, целиком объял аликорнов. Всё, что удалось выдавить Найтмер, был приглушённый полушёпот:

— Потому что люблю тебя.

Они вновь слились в едином поцелуе, страстно переплетаясь язычками.

Возвышенная кульминация с головой поглотила их, все мысли в одночасье куда-то улетучились. Разорвав объятия друг друга, они запрокинули головы. Глаза зажмурены, мускулы напряжены до предела. Их пульсирующие промежности извергли потоки соков, забрызгивая простыню каплями чистого, незамутнённого наслаждения.

Найтмер обессиленно рухнула на кровать, наконец, уступив ноющим мышцам. И она, и Луна в унисон тяжело дышали, одна на другой, всё ещё обвивая друг друга в тёплых объятиях.

В ночи вновь воцарилась тишина, лишь луна сияла своим бледным светом. Тьма сгущается, обволакивает парочку аликорнов. Обволакивает, чтобы погрузить в беспробудную дрёму. В объятиях друг друга.

Вопреки всему, прежде чем прохлада сна коснётся её, Найтмер из последних сил тихо прошептала:

— Ты сожалеешь?

И последнее, что она (или даже скорее они обе) запомнила, – это как Луна отвечает сонным голосом:

— Нет. Ни капли.