Под твоими крыльями

Глава 2

Солнечный свет проходил сквозь треплемые ветром шторы на кухне и образовывал тонкие, но очень яркие лучики. Один из них попал прямо в глаза Скуталу, бережно переносящей любимый мамин сервиз. Из-за этого она не заметила так неудачно подвернувшуюся складку на ковре и оступилась, потеряв равновесие. Только её реакция, вкупе с удачей, спасли изысканные тарелки и бокалы от ужасной участи. Скуталу облегчённо выдохнула, представляя, как бы расстроилась мама. Ведь этот сервиз переходил из поколения в поколение в их семье. Аккуратно поставив посуду на пол, Скуталу закрыла окно, предотвращая ещё одну возможную трагедию.

Уже задвигая задвижку, Скуталу приметила силуэт пони, скорее всего жеребца, медленно подходящего к их дому. Она поднесла копыто к бровям и прищурилась, стараясь рассмотреть, кто же это; солнце прямо позади него очень мешало это сделать. В конце концов, пегаска узнала жеребца по его белому халату и светло-серой гриве, спускавшейся по шее. Кьютимарка в виде сердца не оставила сомнений: это был доктор, который очень часто приходил к ним.

Со скоростью света она метнулась к двери и открыла её ещё до того, как жеребец дотянулся до звонка. Скуталу начала тараторить таким звонким голосом, что стоящая на полках посуда зазвенела:

—Привет, Кэндифилд[1]! Ты ведь принёс конфеты на этот раз? Принёс, принёс, принёс?

Старый жеребец рассмеялся с широко открытым ртом, хотя его почти не было видно из-за густых длинных усов:

—Как всегда бежишь навстречу, Скуталу? Да, мне кажется, что-то у меня есть…

Он выгнул шею настолько, насколько это может сделать пони, чтобы достать небольшой свёрток из седельной сумки. Скуталу всегда было интересно, для чего он носит такую одежду, что ему сложно сделать такую простую вещь, как дотянуться до сумки. Но каждый раз, когда она спрашивала Кэндифилда об этом, тот отшучивался: доктор выглядит в этой одежде более представительно и уважаемо. В конце концов, не без помощи зубов, он вскрыл свёрток и вынул оттуда довольно большой красно-синий леденец на палочке, который по логике никак не мог поместиться в такой маленький пакетик.

—Ух ты! — радостно вскрикнула Скуталу, увидев леденец; глаза засверкали, а во рту начал образовываться целый поток слюны. Она прыгнула на сладость, как зверь на добычу, заставив доктора инстинктивно отпрянуть назад.

Пегаска уже готова была начать есть леденец, но вовремя заметила, что тот был до сих пор упакован. Она стала ожесточённо рвать и кромсать зубами бедную обёртку, пока доктор молчаливо наблюдал.

Как бы то ни было, это продолжалось недолго. Скуталу увидела, что спрятанная за усами широкая улыбка доктора постепенно пропадал, сменяясь более серьёзным выражением лица. Она поняла, что ведёт себя некультурно и с равнодушным видом отложила леденец, хотя всё равно старалась незаметно открыть его копытами.

—Мама до сих пор спит, — сказала Скуталу, улыбаясь во весь рот и смотря на доктора парой очаровательных глаз.

—Это очень хорошо. Она так же слаба, как всегда? — спросил Кэндифилд, не сводя глаз с лестницы наверх.

—Не совсем. Мама много кашляет по ночам и… как будто сонная ходит днём. А так, она до сих пор играет и веселится.

Доктор приложил копыто ко лбу и расстроенно проговорил:

—До сих пор? Во имя Селестии, сколько раз я ещё должен повторять, что она должна лежать в постели, пока не поправится?

—Ноо… мне кажется, что это хорошо, когда она веселится вместо того, чтобы просто спать, — проговорила Скуталу, отводя взгляд от доктора и опустив уши.

—Я знаю, что ты так думаешь, но ты ведь понимаешь, что ей нужно отдыхать, верно? — спросил Кэндифилд мягким голосом, стараясь ободрить пегаску.

Скуталу кивнула и подняла глаза и слабо улыбнулась в ответ на заботливую улыбку доктора. Чтобы не казаться такой несчастной, она продолжила уже более шутливым тоном:

—Ну, чтобы вы ей не сказали, мама всё равно не будет в постели. Она слишком упряма для этого, Кэндифилд.

—Да, это так. Каждый раз, когда я говорю ей отдохнуть, она просто улыбается и говорит, что всё хорошо. И знаешь, это совсем не делает мою работу проще.

—А что же интересного в простой работе? — спросил сладкий голос позади Скуталу. Та резко обернулась, чтобы увидеть светло-коричневого пегаса с кьютимаркой в виде спиралевидного облака под звёздами. Её красноватая грива была слегка взлохмачена со сна, из-за чего отсутствие одного крыла было не так заметно. Скуталу радостно подбежала и обняла маму, за что была встречена тёплой улыбкой. Только в глазах явно читалась усталость, несмотря на все попытки скрыть это.

—Ой-ой, а не нагловато ли это? — сказала пегас шутливым тоном, ухмыляясь доктору. — Прийти сюда и заставить мою малышку всё выложить. Может быть хорошо, что ты решил не становиться педиатром, Кэндифилд?

—Теперь вы тоже стали меня так называть, да? — громко рассмеялся доктор до слёз. — Вы же понимаете, что надо мной будут смеяться в больнице, только услышат это прозвище, не так ли, Копперболт[2]?

Пегас только хихикнула на это заявление:

—Ну, мы же сейчас не в больнице, — ответила она, подмигивая дочери, которая мигнула в ответ, как всегда счастливая видеть свою маму радостной.

—Ну, как вы помните, при остальных меня надо называть Хортвелд, иначе никто не будет воспринимать меня всерьёз.

—Не могу обещать.

—Я тоже, — присоединилась к беседе Скуталу, полностью подражаю даже каждому движению своей мамы.

Доктор Хортвелд[3] слегка потряс головой и с улыбкой произнёс:

—Вижу, ты никогда не изменишься, Копперболт.

Пока оба пегаса синхронно, как будто тренировались, кивали головами, выражение лица доктора сменилось на серьёзное, каким оно и было с минуту назад. Шутки закончились. Улыбка Скуталу поблекла, когда пегаска это поняла. Она посмотрела на маму, пытаясь понять, что не так. Но Копперболт успокоила её, сказав, что всё в порядке и погладив по голове.

—Что ж, я очень рад видеть вас в порядке, но ты же знаешь, как я отношусь к твоему времяпровождению вне постели, верно?

—Ох, не будь такой занудой, Кэндифилд. Мне же всё-таки нужно хоть когда-нибудь проветриваться и дышать свежим воздухом? — сказала Копперболт, закатывая глаза.

—Это не из-за свежего воздуха. Ты же знаешь, что ты не в состоянии просто так гулять. Тебе следует…

—Это леденец, Скут? — перебила доктора Копперболт. Он же, в свою очередь, опять приложил копыто ко лбу; Хортвелд понимал, что пегас просто не будет следовать его советам.

Скуталу посмотрела на неё и улыбнулась, готовая в этот раз защищать свой подарок до последнего; она знала, что произойдёт дальше.

—Ага, Кэндифилд подарил его мне.

—Правда? — спросила Копперболт, очень быстро выхватывая сладость у Скуталу, которая безуспешно попыталась спрятать её за спиной. Но она не отступала: ей хотелось съесть леденец прямо сейчас. — А ты уже позавтракала?

Пегаска яростно закивала, стараясь выхватить обратно свой подарок. Но мама была не настолько глупа и, конечно же, ни капли не поверила, поднимая леденец высоко вверх. Как Скуталу ни старалась, у неё так и не вышло допрыгнуть до него:

—Ааах, хватит! — рассмеялась Скуталу, безуспешно повторяя своим попытки. — Обещаю, я не съем его до завтрака!

—Ну конечно. Я уже слышала это, угощение отправляется на полку до лучших времен, — с этими словами Копперболт развернулась, направилась к шкафу и поставила стул, чтобы дотянуться до самого высокого яруса.

—Пожалуйста, мам, можно я хотя бы разочек укушу? — жалобно попросила Скуталу, смотря на маму слезливыми глазами, к которым у Копперболт за годы уже выработался иммунитет.

—Уж не ты ли говорила, что по утрам очень тяжело есть? — пыхтя, спросила пегас, всё ещё стараясь дотянуться до полки.

Но их маленькой игре не суждено было закончиться…

Что-то случилось с Копперболт. Только она собиралась положить сладость, как начала резко потеть, её тело потеряло равновесие, движения стали размашистыми. Дыхание же стало настолько хриплым и тяжёлым, что его мог слышать даже доктор Хортвелд, стоящий около дверного проёма. Он и Скуталу тревожно наблюдали за происходящим. Но, к счастью, всё обошлось. Пегас не обратила внимания на всё это, опёрлась на шкаф и слезла со стула, как будто бы ничего и не произошло:

—Всё-таки… — хрипло продолжила она. — Завтрак придаёт тебе… энергии на весь день, тебе нельзя просто…. просто съесть это перед…

Когда она слезла со стула, ей пришлось ухватиться за стол, чтобы удержать равновесие. Скуталу уже разбежалась, чтобы прыгнуть на маму, но в последний момент остановила себя, боясь, что сделает всё гораздо хуже. Она просто присела рядом и коснулась её копытом, как будто показывая, что подошла.

—Мам, всё хорошо? — озабоченно спросила Скуталу, уже зная ответ. Копперболт никогда не говорила правду о своём самочувствии.

—Да-да, я просто на секунду потеряла равновесие на этом шатком стуле, всё хорошо, дорогая, — ответила она с явно ненастоящей улыбкой.

—Лучше-ка вам пойти обратно в спальню, — спокойно предложил доктор пегасу, которая до сих пор судорожно держалась за стол, стараясь не упасть. Хортвелд бережно поместил её себе на спину и понёс. Скуталу же испуганно наблюдала за всем этим, содрогаясь от сильного кашля своей мамы.

—Прости за это, Скуталу. Похоже, мне придётся сегодня полечиться, — сказала устало Копперболт, окончательно бросив все попытки скрыть свою слабость, но всё же продолжая улыбаться.

—С тобой всё будет в порядке, верно? — взволнованно спросила пегаска.

Копперболт нашла в себе силы кивнуть:

—Конечно же. К тому же мы можем поиграть, когда ты вернёшься домой.

—Ты уверена? — озабоченно поинтересовалась Скуталу. Она посмотрела на Хортвелда, который всем своим видом показывал, что он против этого. Но Копперболт не обратила на это внимание:

—Само собой, не недооценивай свою маму, — хихикнула пегас. — Так куда ты хочешь пойти?

Скуталу опустила голову и сложила копыта в раздумье:

—Можем мы… пойти на игровую площадку?

—Вам нельзя этого делать, — строго вмешался доктор, заставив пегаску опустить голову ещё ниже.

—А мы всё равно пойдём, — рассмеялась Копперболт, заставив его очень тяжело вздохнуть. — Я всегда выполняю свои обещания. Когда ты вернёшься домой, мы пойдём играть, верно?

Скуталу слабо улыбнулась. Похоже, появилась надежда повеселиться с мамой, ведь ей это только на пользу, но пегаска никак не могла до конца поверить маминым словам. Сделав самое серьёзное выражение лица, она переспросила:

—Обещаешь?

—Обещаю, — кивнула Копперболт ещё раз и вытянула копыто к Скуталу настолько, насколько это было возможно, лежа на спине доктора.

Хортвелд потряс головой, отказываясь понимать, почему его подопечная совсем не слушает указаний. После этого он бросил мимолётный взгляд на часы над дверью и удивился:

—Кстати о школе, Скуталу, разве ты не должна уже быть в пути?

Пегаска глянула туда же и широко открыла глаза от удивления. Занятия должны были начаться уже через несколько минут! Она испуганно заносилась по дому, собирая свои вещи и стараясь не думать о том, что будет в случае опоздания. Копперболт слабо рассмеялась и жестом показала не волноваться:

—Не беспокойся, Скут. Я уверена, что мисс Черилли не отругает тебя, если ты опоздаешь всего лишь на мгновение. Просто бери скутер и мчи туда на всех парах.

—Но я же ещё ни разу не опаздывала! — запричитала Скуталу, ни капли ни успокоившись от маминых слов.

—Ну, у тебя будет больше шансов сделать это, если ты продолжишь просто носиться по дому, как сейчас. Просто собери свою сумку и беги, хорошо?

Пегаска быстро закивала, подпрыгнула, чтобы быстро поцеловать в щёку маму, подхватила уже собранную сумку, надела шлем и помчалась к одиноко стоящему скутеру рядом с домом. Используя свои крылья как мотор, она практически полетела на нём, отгоняя мысли о здоровье мамы. Сейчас об этом нет смысла волноваться: она в надёжных копытах доктора Хортвелда. Вот о чём стоило, так это о реакции мисс Черилли после её опоздания.