Слуга Духа
Глава Седьмая
Хорошо быть живым и не спрашивайте, откуда я знаю. Финальная часть моего плана приближалась. Забавно, косячили все — я, враги, те, кого я любил и даже те, кого я не знал. Но знайте: хорошо смеётся тот, кто не косячит последним. Я лежал рядом с трупом молодого серого единорога с пепельной гривой. Жаль парнишку, они отыгрались на нём за свои неудачи со мной. Я задумчиво отцепил от своей гривы крылатую серую заколку, повертел в копытах, а затем закрепил её за ухом жеребца. Скоро они придут проведать нас, надеясь забрать трупик, а может даже два. Поэтому мне пора замереть и прикинуться покойником.
Часы тянулись, а о нас никто не вспоминал. Наконец мимо камеры прошли тюремщики, волоча за собой пищащее и плачущее тельце неизвестной кобылки. Заглянув в решётчатое окошко и всмотревшись в полумрак, один из них сказал:
— Кажется, оба готовы, Свит Дэс. Надо отправить их на переработку.
— Да, давай на обратном пути, — ответил его напарник.
И они пошли дальше, снова оставив меня в мёртвой тишине, на этот раз ненадолго. Прошло совсем немного времени, замок щёлкнул и дверь, скрипя, открылась. Они вошли, проверили пульс моего сокамерника, затем подошли ко мне. Как же мне осточертело ждать! Это случилось очень быстро, но я могу пошагово описать, что произошло. Сначала на моих копытах, прямо в полукольце, где должны били быть подковы, появились шипы, затем передние копыта резко направили шипы в шеи стражников. Пыф. Да именно с таким звуком шипы выстрелили из копыт и вонзились в незадачливых противников, впрыскивая убойные дозы снотворного.
— Спать! — негромко, но выразительно произнёс я.
Настало время решающей битвы. Мои кулаки сжались, я встал на ноги, быстро меняя свой облик. Чешуя — ущербная защита, чтобы это понять мне пришлось умереть. Теперь только латы, только хардкор. Я положил руки на доспехи стражей и стал "есть их". Клетки кожи вырезали кусочки стали и передавали их дальше, снова и снова захватывая вещество. Всё моё тело покрылось металлическими пластинами, вырастающими прямо из кожи. Броня выглядела следующим образом: три слоя драконьей кожи для амортизации ударов, монолитные сегменты лат из улучшенного сплава стали, ещё слой стали в виде сот с прослойкой более мягкого метала между этими сегментами и основной бронёй для поглощения импульса удара и наконец, верхний слой брони — толстое напыление чёрного металла называемого в этом мире мироршейд. Прорези для глаз не было — вместо этого шлем был покрыт сетью специальных крохотных высокоорганизованных органов работающих как горло и уши летучей мыши (ультразвуком прощупывая пространство вокруг), идеально для полной темноты. На месте прорези рта в шлеме была специальная мембрана с фильтром воздуха. Прочность мембраны была такова, что спокойно остановит пулю.
В мозгу щёлкнул тумблер и у меня включились два режима "идти" и "убивать". Я вышел из камеры, мягкие подошвы и специальные прослойки в стыках пластин доспеха делали моё перемещение абсолютно бесшумным. Я не собирался выпускать пленников, для их же безопасности. Проходя мимо камер, я сканировал каждую, некоторые были пустыми, в остальных сидели единороги.
Тюрьма состояла из двух ярусов: нижний предназначался для единорогов. Их берегли, старались уменьшить смертность, особенно если заключённый был готов сотрудничать с орденом. Но, то было до краха главной операции ордена. Верхний — сущий ад, в который попадали все не единороги. Переполненные камеры, высокая смертность — жестокие эксперименты в первую очередь проводили на обитателях этого яруса.
Тяжёлая дверь закрывала проход в центральную часть пещерной тюрьмы, где находился блок тюремной стражи ордена. Затем, пройдя лабораторию, по длинному извилистому коридору мимо складов и кузниц можно подняться ещё на один ярус выше к оружейным мастерским, казармам и арсеналу, путь к которому ведёт через казармы. Коридор наверх, ведущий из казарм, соединяется с пещерами ставки командования ордена и выводит к внешним воротам — единственному выходу из этой глубинной пещерной сети.
Ключ стражи провернулся и со щелчком открыл первую преграду. Странно, часового у дверей не было. Двигаясь дальше мне открылась интересная картина: в небольшом закутке мирно спали несколько фестралов и единорогов — солдаты ордена. Я зашёл, и дверь за мной закрылась. Моя ладонь ползла, касаясь шкурок спящих, сколько же они натворили, сами не убивали, но были соучастниками пыток и убийств. Приговор: увечья и изгнание из страны. Исполнение не заставило себя долго ждать. Парализовав всех в комнате, я ломал им ноги. Жёстко, глядя прямо в их преступные глаза. Они проснулись после первой же сломанной конечности от сдавленного страшного мычания единорога испытывающего сильнейшую боль. Он попытался откинуть меня телекинезом — зря. Магия отразилась, и его вдолбило в громко треснувшую кровать. Я перешёл к следующему — мышепони. Взял в руки его копыто и ударил об колено: страшный хруст, от которого замираешь, и что-то неприятное перекатывается внутри. Не обращая внимания на болезненное мычание и слёзы боли и бессилия, я продолжил — на очереди пятнистая единорожка. Приговор тот же.
Я вышел из закутка и отправился дальше. На меня набросились двое — похоже треск кровати всё-таки привлёк внимание. Я молниеносно хлестнул кулаком левого, и схватив правого, закрыл ему рот и ногой сломал его заднее копыто. Страшный приглушённый крик и хруст копыта прорезали относительную тишину. Он ударил по моему доспеху — нападение на судью влечёт за собой дополнительные кары. Второе копыто было не прочнее первого. Его напарник поднялся и пырнул меня коротким копьём. Но, то лишь с жалобным скрежетом отскочило. Подскок, короткая серия ударов: челюсть и несколько рёбер сломаны тяжёлым металлом моих рук. А парализующий укол, успокоил получившего своё серого фестрала.
Пятеро грифонов и грифоних спустились по лестнице с верхнего яруса казарм тюремной стражи: все были вооружены. Они набросились на меня одновременно с пяти сторон. Не глупо, но тщетно. Я свалил двоих точными ударами в голову, остальные отпорхнули прочь, и теперь кружили вокруг меня, боясь подойти. Их оружие было абсолютно бесполезно против меня. Сверху подошли ещё грифон и единорог, неся с собой верёвки. Я не стал ждать, когда ко мне полетят арканы и атаковал сам. Мощным прыжком я влетел в новоприбывших, заклинание ошарашенного единорога срикошетило в одного из грифонов сбивая того ног. А затем в ход пошли мои кулаки, донося в физической форме уважение к Закону августейших принцесс.
Последний грифон попытался скрыться — в его спину уже летела компания шестерых друзей с парализующим составом внутри. Единорог навалил могучую кучку, когда я подощёл и коснулся его. Курьер значит. Приговор: лёгкая травма и исправительные работы. Ему прилетел удар ладонью по шее, отбрасывая в сторону.
На следующем ярусе казарм никого не оказалось, хотя. Я прошёл на тюремный ярус с не единорогами. Пахло грифоном. Обгадившийся от страха, он прятался в одной из камер, надеясь, что я его не замечу. Очень зря. Его тело с переломанными ногами отправилось в одну из переполненных узниками камер.
Поднимаясь из заполненного калеками блока тюремной стражи с приподнятым настроением, я остановился. Лестница закончилась крохотной ровной площадкой перед оббитой железом деревянной дверью. Искать нужный ключ, как в какой-нибудь рпг? Вот уж нет! Поток драконьего огня вырвался из открывшегося в мембране отверстия, испепеляя, истончая и обугливая дерево. Моё тело с короткого разбега влетело плечом в дверь — она трескалась, но выдержала. Я продолжил поливать её огнём и ударил со всего маху кулаком. Рука по плечо провалилась в крошащуюся горящую преграду. Я вынул руку, заглянул в отверстие и утробным голосом произнес, обращаясь к солдатам ордена за решёткой в другом конце пещеры:
— А вот и Дио!
Я отодвинулся от двери и снова протаранил её — она прогнулась, треснула и слетела с петель. Пробежав по инерции в комнату, я остановился, обломки двери упали с моего бронированного плеча. Внезапно сзади на меня напали. Эхолокация высветила мне крупного грифона. К сожалению окрас его сказать не могу, звук не передаёт цветов, только контуры и поверхности. Он ударил и отскочил, проверяя видно прочность моей брони. Играть с ним в салочки я не собирался, просто выстрелил облачком шипов. Они, пружиня от его тела, отскочили, не причинив ему никакого вреда. Похоже мой противник не так-то прост. Он бросился грудью на меня, хватая своими птичьими лапами меня за руки. Это-то мне было и нужно. Покровы его тканей хоть и были продвинуты, всё равно не смогли задержать моих диверсантов. Интересное сочетание мутации и магии, но оно не даёт полной неуязвимости.
Круговым движением предплечий вокруг его лап я вывернул руки из захвата и сам схватил грифона-мутанта. Он ударил меня клювом в голову.
— И это по-твоему удар? — произнёс я сквозь мембрану.
Мой закованный в сталь лоб резким движением встретился с его черепом — ноги грифона подогнулись.
— Вот это удар! — добавил я, беря шею грифона в захват.
Я напряг мышцы. Стальные тиски сдавили горло грифона, перекрывая доступ кислорода. Раскрыв клюв, он тщетно пытался сделать глоток воздуха, медленно задыхаясь в моих крепких объятьях.
— За массовые убийства, я приговариваю тебя к смерти. Приговор обжалованию не подлежит, — пафосно произнёс я.
Я мог бы просто остановить его сердце, но этот способ зрелищней и мучительней — для такой мрази самое то.
— Ублюдок, отпусти Томата! — воскликнул один из единорогов.
Я игнорировал всех, пока сердце грифона не остановилось из-за гипоксии мозга. Затем встал и дерзким тоном крикнул на собравшихся за решёткой псов ордена Хорнбик:
— Я просто хотел жить в мире и спокойствии со своими принцессами, но вы, твари, всё-таки сумели меня разозлить. Я пощажу тех из вас, кто невиновен в убийствах, если вы сейчас же бросите оружие и встанете на колени, вас просто выдворят из Эквестрии.
Они неподвижно стояли по другую сторону толстой решётки, прикрывшись небольшими щитами и магическими барьерами, ощетинясь оружием. Улыбнувшись за мембраной шлема, я произнёс:
— Рад, что вы такие смелые и упорные, придётся сломать вам все ноги.
Я подошёл и повернулся боком к решётке. Суворов считал глазомер, быстроту и натиск основанием победы. Знаете, я с ним согласен. Став тоньше, я прыгнул боком сквозь прутья, врываясь в толпу перепуганных врагов. Сначала им удалось прижать меня всей своей совокупной массой к решётке, но не надолго — электрический разряд подкосил самых храбрых, а дальше началась неразбериха. Я ломал их хрупкие тела, обмазываясь кровью из множественных открытых переломов конечностей. Беспощадно. Никто не ушёл от расправы. Я настигал убегавших и ломал их с удвоенной яростью. Последняя единорожка просто забилась в угол от страха и плакала. Затем подняла взгляд своих раскаявшихся глаз на стоящего перед нею стального гиганта.
— Умоляю, не надо, я никого не убивала, я просто работаю на них, — вставая на колени просила она.
— В орден идут по убеждениям, нацистская ты сволочь, думала обмануть меня, как ты обманывала невинных, помогая похищать их, — поглаживая её по головке мягко сказал я.
— Я...я…
— Ты пипец как виновна, — также мягко сказал я.
Я сломал её. Она больше никогда не сможет нормально ходить. Оставляя за спиной груды искалеченных стонущих тел, я двинулся по узкой лестнице наверх. Лестницей часто пользовались — ступени стёрты, кое-где были пятна засохшей крови. Я оказался в пустой комнате с лабораторно-пыточным арсеналом. И, похоже, ошибся, комната оказалась не пуста. Эхо отразилось от пегаски, закрепленной на операционном столе. А вот её врача и след простыл. Я приближался к ней, она затравлено смотрела на меня, готовясь видно к самому худшему.
Моя рука мягко заскользила по шёрстке на её груди.
— Привет, как ты здесь оказалась?
Её глаза заслезились, и она сморгнула, пока я освобождал её копыта. Доктор не успел начать своё экспериментальное лечение. Я снял шлем и посмотрел в её слегка оторопевшие глаза. Пони узнала меня и немного успокоилась.
— Они забрали икоу… — произнесла она так тихо, что я не разобрал последнее слово.
— Кого забрали?
— Зекору. Я пришла к ней за лекарством, а потом они… они… — на последних словах слёзы хлынули из её глаз.
— Флатершай, не уходи отсюда.
Моего обоняния коснулся отвратительный запах, точнее смесь запахов. Медленно надев шлем, я прошёл в правый коридор от лестницы снизу. Запах усиливался: химикаты и ещё что-то. Пройдя в неплотно прикрытую дверь, я вспомнил, что это был за запах. Вонь десятков трупов. В огромной пещере, переработка биологических отходов была поставлена на поток: тела обстригали, выкачивали весь жир, затем либо сжигали, либо варили. Кости и зола шли на удобрения, из жира делали мыло и другие, полезные в хозяйстве химические соединения, гривы собирались в брикеты. И всё это в атмосфере невыносимой вони — огромные вытяжки и вентиляция не справлялись. В дальнем конце было что-то вроде зверинца. В клетках сидели существа, бывшие когда-то свободными жителями Эквестрии, но изуродованные мутацией и магией настолько, что смотреть на них без отвращения было просто невозможно. Они таращились на меня.
Внезапно моё внимание привлекло необычное тело в тележке с надписью "сырьё на переработку". Я подошёл и вытянул его из кучи. Что-то внутри резануло по сердцу, глубоко резануло. Я заскрипел зубами и сжал кулаки. Я хотел вернуться убить всех этих подонков, затем найти и замучить до смерти весь оставшийся личный состав этой корпорации зла. Больше всего бесило, что по-настоящему виноваты всего около десятка отморозков, держащие всё в своих копытах и лапах.
Я не могу вернуть к жизни умерший организм. Клетки мозга практически сразу после смерти, начинают разлагаться. Вернуть можно того, кто находится в состоянии клинической смерти. Это где-то пять-пятнадцать минут, дальше необратимая смерть. Точнее не совсем, в теории я могу практически воскресить мёртвый мозг, но вместо друга это будет уже просто кусок мяса — овощ, послушно следующий простейшей программе инстинктов или командам моих клеток.
Прости, я опоздал братик. Прости Спайк. Я взял себя в руки, сдерживая внутренний импульс. Мне нужна холодная голова. Судья не мстит, он несёт возмездие — высшую справедливость. Ну же, я могу, вдох — выдох. Нельзя срываться, на мне огромная ответственность. Пусть я ещё не сталкивался с потерями близких, но мы это переживём. Должны пережить. Властолюбивые мрази будут гореть!
Поднявшись с колен, я пошёл к несчастным. Их кормили супом из их же собратьев, не переживших эксперименты. Вам я смогу помочь. Мутация организма, если она не врождённая — не затрагивает абсолютно все клетки организма, следовательно, есть клетки с правильной ДНК и не повреждёнными хромосомами. Они-то мне и помогут. Я прикасался к уродливым пародиям на земных пони, зебр, осликов, алмазных псов и даже чейджлингов. Их тела изменялись, уродства и неестественность исчезали, оставляя на своём месте самых обычных для этого мира существ, только несчастных из-за пережитого, но и это можно исправить.
Открыв клетки, я вывел их и повёл обратно к Флатершай. Оставив спасённых там, я отправился дальше, тщательно проверяя каждый закуток щупальцем тьмы. Склады, склады, а вот и кузницы здесь обрабатывали металл для разных нужд ордена, неплохо можно скрываться, спрятав от властей всю подозрительную деятельность. Все места, что я проходил, были спешно покинуты. Поднявшись по лестницам на уровень выше, щуп встретил хорошо организованную оборону. Они ждали, готовясь поливать меня камнями, огнём, арбалетными стрелами, в специальных схронах прятались воины с молотами, сетями и верёвками. Тот, кто всё это так быстро организовал, определённо был талантливым тактиком и командиром. Но я уже предупреждён, а значит и вооружён.
Подойдя к проходу пяти метров в длину, в конце, которого был готов разверзнуться искусственный ад, я замер. Из руки вырос крупный кусок грязно-белого вещества похожего на воск, на воздухе он начал тлеть. Надо помочь этому милахе — дохнув на него огнём, я метнул засверкавшую во тьме фосфорную бомбу прямо в зал за проходом. Густой, вонючий, ядовитый дым быстро наполнял ограниченное пространство. В зале началось копошение, солдаты ордена стали задыхаться.
В дыму никто не замечал меня. Около шестидесяти отборных воинов ордена Хорнбик пытались эвакуироваться из зала через небольшой проход в дальней стене. Не стоило показывать мне свои тылы. Я подобрал два тяжёлых молота, приготовленные для оглушения меня. Мне в отличие от них было глубоко пофиг на ядовитый дым. Звук спокойно проходит сквозь газы, а мембрана на шлеме не пускала ядовитый дым мне в лёгкие. Избиение началось: аки берсерк я ворвался в гущу тел перед выходом, угощая конечности и хребты врагов, отменными тумаками и пинками. Они бросились в рассыпную, но я настигал их везде. В дыму началась паника, на земле оказывалось всё больше и больше покалеченных и отравленных фосфором тел. Убежали единицы, но ничего я найду их позже.
Один из грифонов с обмотанным тряпьём клювом бросился на меня сверху. Не глядя, я ударил его молотом под дых. Его когти и кинжал бесполезно царапнули броню.
— А вот и Командор Менги, — сказал я, бросая молоты и поднимая задыхающегося серого грифона.
— Ты умрёшь за свои преступления. Скольких ты и твоя банда убили на безымянных перевалах в грифоньих горах? Не помнишь, не считал? Ну что ж, в конце концов, всё ради денег ведь так? — продолжал я — Так подавись ими!
Я подхватил горящий кусочек фосфора и забил его в глотку грифону, до последнего держа умирающего. Осмотрев своих жертв, добавил переломов тем, кому было мало, и вывел часть фосфора у тех, кто получил его сверх меры. Я жесток, но справедлив.
В пещерах этого яруса были оружейные мастерские, арсенал и казармы, где пряталась часть сбежавших. Пришлось "найти" их и сломать ноги, все какие были. После этой ночи моим именем будут пугать детей! Большая часть ордена была перемолота моими руками, и теперь я шёл добивать. Направо, к ставке командования, вело ответвление. Туда и свернул.
Прямой как стрела пещерный тоннель огласился щелчком и хлопком слившимися в один звук. Я не скрывался и шёл по центру коридора, за что и поплатился. В броню чуть ниже солнечного сплетения что-то ударило. Меня отбросило силой этого удара и выбило воздух из лёгких. Задыхаясь, я услышал звон отскочившего от меня метательного снаряда. Лёжа на каменном полу в позе эмбриона, я осмотрел повреждённое место на броне. Глубокая вмятина, стык двух внешних шестигранных пластин вогнулся, но основная пластина выдержала. Пришлось придумывать на ходу, как прорываться к самым нехорошим пони.
До врагов около ста метров на таком расстоянии ультразвуковое "зрение" давало осечку из-за большого количества отражающихся волн. Картинка смазывалась перед внутренним взором. Я пополз вперёд и через несколько метров наткнулся на приличных размеров копьё, а точнее болт баллисты, что определялось специфичным жёстким оперением "стрелы" и специальной выемкой под трос-тетиву. Неплохие игрушки у моих маленьких борцунов с властью. И самое обидное: угостить их пока нечем — слишком далеко засели. Но что же это я. У меня осталось одно из самых сильных орудий, которому безразлично где находится враг, а важно лишь, то, что враг знает обо мне.
Невидимое щупальце тьмы вытянулось от меня и понеслось вперёд, ощупывая моих супостатов. Впечатляет — лучшие существа ордена готовые ко всему, встречали меня. Баллиста уже перезаряженная наводилась в чёрный распластавшийся в свете магических огоньков силуэт. Я обратился мысленно к наводчику осадного орудия.
— Да, давай целься, первый не пробил, думаешь, другой остановит меня?
— Мы убьём тебя демон. Нас больше. Мы лучшие из лучших, наше дело правое. Тирании принцесс конец! И ты жалкий монстр нас не остановишь!
— Я убил всех твоих орденских дружков на нижних ярусах. Сейчас и до тебя доберусь.
Щелчёк-хлопок, и через пол секунды "копьё" звонко отскочило от каменного пола перед моей головой. А я продолжал ползти и беседовать с канониром.
— Мазила, фу, вкриво-вкось! Погоди, ещё пара метров и я буду рвать тебя на куски. Знаешь, я, пожалуй, не убью тебя — просто оторву тебе ноги, рог и язык, выколю глаза и барабанные перепонки. А затем брошу тебя в муравейник к хорошенько разозлённым муравьям. Они будут жрать тебя, медленно отрывая крохотные кусочки, пока ты не сдохнешь в адских муках умоляя жалобными криками облегчить твою смерть.
— Заткнись ублюдок, убирайся из моей головы! Ты всего лишь жалкий пёс принцесс.
— Огонь! — громко разнёсся по коридору низкий голос старого грифона.
Арбалетные болты, горшочки с "горячими" зажигательными коктейлями и камни сплошным потоком посыпались на меня. Я просто плыл в море огня и оглушительных ударов по броне. Рано. Надо ещё ближе.
— Смотри, как я близко, я уже бегу на тебя, я УБЬЮ тебя!
Психика единорога не выдержала — он спустил рычаг и копьё, выбив сноп искр, срикошетило от брони над моей лопаткой. Пора! Я вскочил и рванул, получая увесистые удары в грудь и живот. Облитый жидким составом, я горел. И бежал. Грозный боевой рык вырвался из моей глотки, когда я ворвался в первые ряды защитников. Магические щиты лопались, сталкиваясь со мной, направленные в меня заклинания рикошетили и поражали союзников магов-неудачников.
Несколько грифонов с тяжёлыми молотами и топорами обрушились на меня. Как же я ждал этой встречи! Резко ускорившись, налетел на них и обнял всех троих. Огонь, сползая с меня, тоже стремился обнять и затискать грифонов, как старых друзей. И все они были бывшими разбойниками банды Менги Смертокрыла. Огонь прекрасно очищает от былых грехов, инквизиторы со мной согласятся. Вонь горящей плоти и перьев пробилась даже сквозь мою мембрану. Я добавил жару, выдохнув струю огня. ГОРИТЕ СУКИ!
Старый грифон, спотыкаясь, побежал в захлопывающиеся двери главного зала заседаний. Шип вырос из моей ладони, а затем с громким хлопком полетел за грифоном, таща за собой тонкую, но прочную полимерную нить. Войдя в бедро грифона шип, выбросил во все стороны сотни маленьких тонких иголочек, надёжно фиксируя себя в ране.
— Иди суды свежее мясо! — утробным голосом прорычал я.
Резкий рывок назад и рана заставили его упасть. Я тащил орущего от боли грифона к себе. Взяв графа за горло, я повернул его к себе лицом.
— Трогрион, ну и подонок же ты! Но не бойся, ты же никого не убивал. Только крышевал убийц и финансировал подпольную организацию планирующую свержение законной власти.
— Мы всего лишь хотели справедливости: разделение властей и отмены несправедливых законов — иначе всё скатывается в тиранию, — прохрипел слегка придушенный граф.
— Власти вы хотели, алчные ублюдки. Твой приговор: шесть лет тюрьмы с конфискацией имущества и два перелома.
И разумеется переломы не заставили себя ждать. Одна птичья и одна львиная лапа — всё честно. Кости "красиво" выпирают из-под порвавшейся кожи, заставляя сердце старого пройдохи биться чаще от сильных и острых ощущений.
Двери в зал были что надо, очень крепкие с виду. А за ними меня наверняка поджидают обделавшиеся маги-единороги. Что ж будем ломать!
Двери содрогнулись от яростного напора монстра. Времени совсем не оставалось, я судорожно искал выход и не находил. Мы заперты: кристальная порода преломляет и отражает магию — телепортироваться не получится. Как это могло случиться, как он попал сюда? Мы тщательно проверяли всех похищаемых нами существ. Всё пошло прахом, не вести мне больше исследований магии призыва, запрещенной законами. Осталось последнее средство, древний артефакт, найденный нами случайно. Надо только пробудить его и мы сможем защититься.
— Магистр Рэдграсс, что нам делать? Магия бессильна против этого чудовища, — спросил один из адептов.
— Вставайте в круг, направьте заклинания призыва на артефакт, — ответил я.
Мои ученики и я, сосредоточив усилия на небольшой тускло-зелёной сфере на подставке в центре треугольного стола, вливали в неё всю нашу магию. На несколько секунд весь зал потонул в ярком зелёном свете. Мне показалось или только что открылся портал? У нас получились!
С оглушительным треском и скрежетом, я сорвал створку с петель и вломился в помещение. Зал был пуст — не считая восьми трупов единорогов. Оно вселилось в мою голову. Оно рвало мои мысли на куски. Оно хотело убить всех. БЕЗУМИЕ. Я бился в конвульсиях на полу, отчаянно сопротивляясь этой противоестественной силе. Что это? Терзает мой разум. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Отстань. Я не хочу.
— Я не твой! — заорал я.
И этот крик позволил пробиться светлому образу солнечной принцессы сквозь пелену мучительного давления. Я схватился за него, как за соломинку и пополз прочь из зала. Несколько раз я срывался и впадал в исступлённое забытье, но образ возвращался и я полз дальше.
Резко всё прекратилось. Я дышал так, будто был жалким слабаком, только что пробежавшим три километра по нормативу. Мысли вернулись в нормальное состояние, но ощущение ужаса от того с чем я столкнулся ещё не покинуло меня. Все выжившие члены ордена старались отползти подальше от этой страшной пещеры. Я был с ними солидарен, надо валить. Встав на дрожащие ноги, шатаясь, я пошёл к выходу из этой преисподнии.
Керад ну где же ты? Я оставила своих стражей и отправилась за этим дураком. Откуда-то он знал заранее, что на принцесс будет покушение. И я хочу знать, где и как он это узнал и почему скрыл от всех. Принцесса Луна вела большую часть бойцов его клуба и ночных стражей. А я просто хотела ещё раз увидеть этого идиота и набить ему физиономию, за то, что скрывал правду. За то, что не взял меня с собой. За то, что неожиданно пропал после сорванного похищения и заставлял меня волноваться. Дискордовы туннели, когда они закончатся? Мы шли по следу из капель крови подсвечиваемым заклинанием принцессы. Богиня ночи вела нас в бой, и это придавало мне сил. Я мечтала драться рядом с ней, драться за неё и если понадобиться умереть защищая.
Неожиданно за поворотом мы наткнулись на тяжёлые железные ворота. Мощный магический удар погнул и сорвал с петель створки — Принцесса Луна страшна в гневе. За ними оказались три единорога возящиеся с механизмом запирания ворот. Мы, не разбираясь, связали их и блокировали магию специальным заклинанием. Пройдя немного вперёд, мы натолкнулись на странное бронированное существо, выходящее из бокового прохода. Его с ног до головы покрывал странный чёрный материал. Броня была оплавлена и по всей её поверхности шли царапины, сколы и вмятины, обнажая блеск стали, скрывающейся за чёрным покрытием. И самое странное — прорези для глаз и рта в шлеме не было! Богиня остановилась, пристально вглядываясь в этого чужака.
— Сюда не ходите, освободите пленников на нижних ярусах и помогите раненым, всем кто выжил. Быстрее, здесь не безопасно.
— Вы слышали его. Исполняйте приказ, — сказала Луна.
Я решила немного задержаться, тем более что странный железный тип задержал пленников и стал трогать их своими передними лапами.
— Верховный Целитель Индепстади, за массовые убийства и жестокие опыты на разумных существах ты приговариваешься к смерти, — сказал он оранжевому единорогу.
— Эй, откуда такие обвинения! Есть улики против него? И что-то я не видела ничего про смертную казнь в Эквестрийских законах! — вмешалась я.
— Про массовые убийства то же, небось, ничего не видела. Из улик мне достаточно его памяти. Луна отвернись пожалуйста, тебе это не понравится.
— Не надо, Дио, мы должны быть лучше и не уподобляться таким как он, — отозвалась та.
— Я не собирался уподобляться ему. Но кроме смертной казни адекватного наказания для него нет.
— Мы не вернём убитых, убив его. Пусть лучше искупит свои грехи пользой для общества или сидит за решёткой, — снова влезла я в разговор.
Встрепенувшись, приговорённый подал голос:
— Да, я могу быть очень полезным принцессам и вам.
— Он будет продолжать убивать. Пожизненное заключение это просто перекладывание обязанностей палача на Время.
— Но есть же закон в конце концов! — в отчаянии завопил Индепстади.
— Бывает, в особых ситуациях, закон не работает. Чтобы исправить положение, надо действовать вне закона для восстановления истинной справедливости. Я беру эту работу на себя. Обществу будет лучше, если таких, как ты не будет.
Он снял кандалы с оранжевого единорога и пинками заставил его убегать в направлении ворот. Не веря, в такое расхождение слов лорда-протектора с делом я спросила:
— Неужели вы его просто отпустите после всего?
Он засмеялся нехорошим смехом.
— Через двадцать секунд у него от боли сгорит нервная система, а где-то через минуту остановится сердце, — от этих слов у меня по спине пробежали мурашки. — А вам по перелому каждому и два года исправительных работ, — обратился он к двум оставшимся.
— По какому ещё "перелому"? — спросила я.
— По закрытому, — был ответ.
Он двигался очень быстро: точными ударами ног сломал копыта бедных единорогов. В это же время из пещер за воротами до нас донёсся страшный крик.
— А это-то зачем? — чуть не плача спросила покровительница ночи.
— Наука воспитания. Разок обжегшись, будешь впредь осторожней с огнём. Ну, или сгоришь, если не дошло. А ты чего ещё тут делаешь? Помоги раненым внизу, если кто-то останется забытым, он будет обречён на смерть.
— А вы случайно не видели, такого серого единорога с пепельной гривой? Он дерзкий, но очень хороший и добрый. А ещё он идиот, — с надеждой спросила я.
— Он умер.
Я села там, где стояла, слёзы потекли сплошным ручьём. Почему?
— Как он умер? — дрожащим голосом спросила я.
— Его убил Индепстади, запытал до смерти.
— Я убью его! Ублюдок! — мне сейчас плохо удавался контроль своих слов и чувств.
— Он уже мёртв.
— Знаю, — сквозь рыдания промямлила я.
Дио нагнулся ко мне и шепнул на ухо:
— Его последние слова были: Найтфол, живи дальше, я не вернусь.
Затем он развернулся к Принцессе Луне и, приобняв, повёл её к выходу, на ходу теряя куски осыпающейся с него брони.