Последний закат

Глава 1

Эта идея не была идеальной, и Сансет это знала. В конце концов, она не была хорошим стратегом, коим в силу своей амбициозности посмела себя посчитать, и теперь расплачивалась за это. Возможно, ей не хватило опыта, а быть может, она переоценила свои знания о магическом артефакте, на который девушка, собственно, и позарилась. Стала бы Твайлайт, окажись она на её месте, поступать так же? А если бы элемент гармонии навредил бы ей куда больше, чем в итоге?

Сансет могла размышлять об этом часами, тщательно обдумывая каждый вариант альтернативного развития событий, но, к сожалению, ей ничего бы это не дало. Всё, что должно было случиться, уже случилось, и исправить ничего нельзя. Или всё-таки можно?

Она сидела на скамейке в саду вблизи школы. Уроки давно кончились, а Сансет всё никак не хотела идти в шумное общежитие. Дул прохладный февральский ветер, и девушка куталась в чёрную куртку со вставками из искусственного меха, но не уходила. Кто-то мягко дотронулся до ее плеча, и несостоявшаяся демонесса вздрогнула, вынырнув из потока невесёлых мыслей.

— Ты вся дрожишь. Так и простудиться можно, — услышала она знакомый голос. Сансет узнала его владелицу, но не спешила поднимать взгляд, уставившись на мокрый асфальт.

— Опять ты, — бесцветным голосом отозвалась девушка. Сейчас она не горела желанием с кем-либо разговаривать, а обеспокоенный тон Твайлайт Спаркл её и вовсе раздражал. Не дай Селестия, ещё начнёт поучать уроками дружбы. — Что тебе нужно? — спросила Сансет напрямик.

— Я пришла повидать своих друзей, — ответила принцесса, и красноволосая собеседница резко подняла на неё взгляд.

Твайлайт явилась в этот мир в лёгком сиреневом пальто с голубым шарфиком, украшенным кьютимаркой на обоих концах. Её простой, но элегантный образ дополняли высокие сиреневые сапожки с белой шнуровкой.

— Девчонки сейчас в кафетерии, — тем же отстранённым голосом ответила Сансет. Она ни в коем случае не причисляла себя к кругу друзей Твайлайт, и, судя по виноватому взгляду принцессы, она это прекрасно понимала. Наверняка Рэрити, Пинки, Рэйнбоу, Эпплджек и Флаттершай сейчас пьют горячее какао с зефирками и обсуждают предстоящий Весенний Бал в день Святого Валентина, и бывшая тиранша явно была лишней на этом празднике жизни.

— Ты можешь присоединиться к нам, когда вернёшься, — с нерешительной улыбкой произнесла принцесса, снова дотронувшись до плеча девушки.

— Чего? — не поняла Сансет. — Откуда вернусь?

— От принцессы Селестии, конечно же, — ещё шире улыбнулась Твайлайт. — Она хочет видеть тебя.

После этой фразы сердце бедной Сансет упало, сжавшись в комок. Сколько она не видела Селестию с тех пор, как решила остаться жить в мире людей? Местное время тянулось бесконечно долго: пока в родном мире проходил год за годом, события сменялись одно за другим, девушка узнавала о них лишь из газет, прихваченных с собой с каждой новой вылазки в Эквестрию через портал. Очень много дней минуло с тех пор, как Сансет последний раз разговаривала с принцессой, и этот разговор был не самым приятным в её жизни.

Было время, когда она подумывала над тем, чтобы не шнырять под заклятием невидимости, взять себя в копыта и пойти поговорить с Селестией обо всём по порядку, но каждый раз её останавливали воспоминания того разговора, те слова, что услышала она последний раз из её уст, и боль и обида вспыхивали в ней с новой силой, заставляя бывшую ученицу передумать в последний момент.

— Сансет. — Голос Твайлайт вновь прерывал её мысли, и девушка вспомнила, что так ничего и не ответила ей, в ступоре глядя в одну точку, обняв себя обеими руками. — Всё будет хорошо. — Её голос прозвучал тихо, но ободряюще.

"Да откуда тебе об этом знать?" — раздражённо подумала Сансет, но вслух ничего не сказала. Вновь демонстрировать перед бывшей соперницей свою чрезмерную вспыльчивость — не самая лучшая идея на данный момент.

Так и не дождавшись ответа, Твайлайт направилась в сторону кафетерия. Всё-таки иногда она чертовски догадлива. Не желая лишний раз докучать девушке, которой и без того приходится нелегко последнее время, безупречная пони-принцесса оставила ее наедине с самой собой.

Сансет могла сделать вид, что не замечает, что говорят о ней у неё за спиной, легко могла наказать любого ученика за сказанное в её адрес нелестное слово или дерзкий поступок, но это совсем не значило, что её радовало то, во что она превратилась. Радужный поток элементов гармонии будто открыл ей глаза, показал, как она выглядит со стороны, и её совсем не обрадовал новый образ. Наверняка Твайлайт всё рассказала Селестии, и она хочет обсудить с ней произошедшее, это и пугало огненную пони больше всего. Сансет ушла в мир людей за лучшей жизнью, но снова всё испортила, как и в прошлый раз, и это не может не устыдить её в глазах солнечной принцессы.

Теперь уже не было смысла оттягивать встречу. Сансет понимала, что рано или поздно, но им придётся поговорить, а потому она встала и решительно зашагала к статуе лошади, пьедестал которой служил порталом в Эквестрию. Белый мрамор казался сероватым в прохладный пасмурный день на фоне затянутого тучами неба. Лошадь, навсегда увековеченная вставшей на дыбы, смотрела холодными пустыми глазами в серое небо, как всегда, немая и недвижимая.

"Если бы только эта лошадь могла чувствовать, то она наверняка была бы рада, что сейчас не она идёт на самый тяжёлый разговор в своей жизни", — подумала Сансет.

На какой-то момент девушка остановилась перед порталом, собираясь с мыслями. В конце концов, она глубоко вздохнула, закрыла глаза и шагнула вперёд. На мгновение её окутало тепло, а тело будто сжалось в тесный комок, затем вновь выпрямилось, поставив её уже на копыта. Сансет было знакомо это ощущение, но она не удержалась на ногах и рухнула на начищенный до блеска пол. Портал стоял в прежней комнате, где совсем юная ученица когда-то его нашла. Всё та же комната без окон с многочисленными шкафами, полными, теперь уже не пыльных, книг и свитков. Всё было тщательно прибрано, как будто к приходу единорожки долго готовились.

Поднявшись на копыта, Сансет с наслаждением потянулась, разминая мышцы такого привычного с детства тела. Оглянувшись на себя в зеркало, она отметила, что выглядит всё так же молодо, как и в облике человека, хотя по эквестрийским годам ей уже давно за второй десяток. Её взгляд упал на седельную сумку, в которую преобразовался её школьный рюкзак, и пони было подумала оставить её у портала, но передумала и решила всё-таки не снимать.

Единорожка толкнула дверь и вышла в коридор, двигаясь к тронному залу. По пути она встречала незнакомых ей пони-стражников в блестящих доспехах, патрулирующих коридор. Раньше в своих тайных вылазках Сансет опасалась встречи с одним из них, но теперь они проходили мимо неё, провожая внимательными взглядами. Видимо, они были предупреждены о её появлении. В коридоре её встретил стражник со звездой на нагруднике.

"Новый капитан королевской гвардии," — пронеслось в голове единорожки.

— Сансет Шиммер? — уточнил он, рассмотрев новоприбывшую пони. — Её Величество Принцесса Селестия ждёт вас в Витражном Зале, — доложил он, не дожидаясь ответа.

Пробормотав слова благодарности, Сансет свернула к Витражному Залу. Достигнув нужных дверей, она вновь в нерешительности остановилась. По обе стороны от них стояли стражники в блестящих доспехах и неподвижно смотрели перед собой.

"Интересно, они могут слышать всё, что происходит внутри Зала?" — мимоходом подумала Сансет.

Она решила не медлить, опасаясь вновь струсить и передумать. Набрав в грудь побольше воздуха, единорожка, преисполненная решимости, резко распахнула магией двери, входя в зал.

Сансет много раз представляла себе этот момент: как она предстаёт перед богиней, как белый аликорн извиняется перед ней и тут же коронует её как новую принцессу. Но эти глупые детские мечты так и остались глупыми детскими мечтами. Так, пожалуй, произошло бы лишь в том случае, если бы мир упростили до уровня детской сказки. Жаль, что жизнь Сансет оказалась далеко не сказкой, а, скорее, сложной историей с поучительным концом.

Витражный Зал выглядел по-прежнему величественно и производил впечатление своими сложными узорами. Появилось много новых витражей, которые единорожка ещё ни разу не видела. Принцесса Селестия расположилась на красной бархатной подушке у витража, посвящённого победе элементов гармонии над Найтмер Мун. Рядом с ней стоял небольшой изящный позолоченный столик, укрытый белой кружевной скатертью. На столике красовался расписанный золотистыми узорами графин из жёлтого стекла, наполненный какой-то жидкостью, которую невозможно было определить из-за цвета графина, и пара бокалов в том же стиле. Посреди столика стояла салфетница с аккуратно сложенными белоснежными кружевными салфетками.

Чем ближе подходила Сансет, тем сильнее она старалась скрыть дрожь в копытах. Её охватило такое волнение, что она позабыла поприветствовать принцессу, когда вошла. Вместо этого она разглядывала столик, возле которого её ждала красная бархатная подушка. На нетвёрдых ногах она, наконец, подошла к столику и опустилась на ложе.

Всё это время принцесса Селестия тепло улыбалась, но что-то в её облике всё-таки выдавало нервозность.

На некоторое время в зале повисла тишина. Обе пони молча созерцали друг друга.

Сансет теперь поняла, как ощущала себя принцесса Луна, когда вернулась после тысячелетнего заточения. Бесконечно виноватой, пристыженной и смущённой. Было странно это осознавать, но единорожка почти повторила судьбу ночной принцессы, если считать своё проживание в другом мире заточением.

— Ты подросла, — нарушил, наконец, тишину голос солнечной принцессы, и это слышалось из её уст скорее как констатация факта, чем комплимент.

— Да. И я многого добилась сама, — тихо ответила Сансет. Всё-таки, в какой-то степени, она считала свою тиранию в Кантерлотской академии достижением. Её уважали. Боялись, но уважали. Сейчас в её жизни стоял лишь один вопрос — продолжить ли творить свои прежние дела или измениться ради дружбы? Продемонстрировав перед всей школой свою истинную сущность, она потеряла почти всех, с кем имела хоть какие-то хорошие отношения. Только пятёрка девушек да Твайлайт продолжали с ней общаться, и то, Сансет казалось, что они делали это лишь из жалости.

— Я наслышана о твоих подвигах, Сансет Шиммер, — официальным тоном ответила Селестия, от которого единорожке стало не по себе. В своём стремлении держаться непринуждённо принцесса явно перестаралась. — Я полагаю, прошло достаточно много времени и мы готовы забыть про наши разногласия.

— Да, забудем о прошлом, — нервно улыбнулась Сансет и, не выдержав взгляда принцессы, опустила глаза. На самом деле она слукавила. Вряд ли она когда-нибудь сможет простить принцессу за то, каким кошмаром обернулась её жизнь тогда, в школьные годы, но она побоялась озвучить эту мысль.

Взгляд пони скользнул по выбеленной скатерти и остановился на цветном витраже, у которого они сидели. Разговор никак не клеился, и единорожка всё больше чувствовала себя не в своей тарелке в этом замке, таком по-детски родном, но чужом одновременно.

Внезапно она почувствовала, как крыло Селестии обхватило её за плечо. Ощущение тепла и защищённости снова напомнило о себе бывшей ученице принцессы. Ей не хватало этого так долго, что она уже успела позабыть, когда вообще нечто подобное случалось последний раз. Отбросив все сомнения, Сансет прижалась к своей покровительнице, и от нахлынувших чувств на её глазах выступили слёзы, которые она тут же попыталась спрятать, уткнувшись лицом в золотой нагрудник, украшенный фиолетовым драгоценным камнем.

Ей сразу вспомнились все те ночи, когда ночные кошмары не давали ей уснуть, и она прибегала в личные покои принцессы Селестии, стараясь спастись от нахлынувшего страха. Белый аликорн в окружении разноцветных мягких подушек с радостью принимала её под своё крыло, и они засыпали вместе под светом догорающего камина. Сансет было больно осознавать, что эти незабываемые моменты, полные искренней материнской любви, больше никогда не повторятся в её жизни.

— Я скучала по тебе, Санни, — тихо произнесла Селестия дрогнувшим голосом. Выпуская золотистую пони из своих объятий, она украдкой смахнула слёзы кончиком крыла.

— Я тоже... — отозвалась единорожка. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы её голос не дрожал, а слёзы не хлынули из глаз. Она коротко шмыгнула носом и потёрла копытом краешек глаза, затем призналась:

— И я уже давно хотела повидаться.

Селестия подхватила магией жёлтый графин со столика и разлила его содержимое в два бокала. Сансет только сейчас поняла, как сильно хочет пить, и сразу же левитировала один из стаканов себе, глотнув из него кисловатую жидкость.

— Как же ярада, что ты вернулась. Теперь ты снова можешь стать моей ученицей.

Зрачки золотистой пони сузились до размера булавочной головки, когда она в полной мере ощутила неприятный для её языка вкус. Яблочный сок! Она налила ей противный яблочный сок! Всё, что Сансет успела влить себе в рот, тут же выплеснулось наружу, едва не запачкав принцессу, благо пони вовремя успела отвернуться в сторону.

— Извини, что ты сказала? — медленно и недовольно произнесла единорожка.

Смущение и страх отступали под натиском новых эмоций. Внутри Сансет медленно закипала обида. За всю её жизнь Селестия так и не смогла запомнить, что та ненавидит вкус яблок и всё, что из них готовят, и это не могло её не взбесить.

— Ты же вернулась насовсем, — сказала с ноткой неуверенности белый аликорн, виновато глядя на свой стакан с соком, который она так и оставила нетронутым.

— С чего ты это взяла? — вскипела Сансет, окончательно отстраняясь от бывшей наставницы. Магией она резко выдернула одну из белоснежных салфеток из салфетницы, отчего та повалилась на бок.

— Тебе теперь незачем возвращаться в тот мир, — уже более уверенно произнесла принцесса, наблюдая за тем, как единорожка вытирала остатки яблочного сока со своих губ.

— Предыдущий опыт научил меня, что нельзя убегать от своих проблем. Их надо решать, — твёрдо сказала Сансет, бросая салфетку на стол. — И я не собираюсь возвращаться в Эквестрию под твой контроль, где изучение магии для меня сильно ограничено. Магия — мой особый талант. Надо не уважать себя, чтобы не развивать его, а с тобой это никак невозможно! — сердито выпалила золотистая пони.

— В другом мире у тебя нет магии, — напомнила солнечная принцесса.

— В другом мире она мне не нужна, — ответила Сансет, чувствуя как начинает терять терпение. — Я не собираюсь сидеть здесь в добровольном заточении. Если это всё, то мне лучше уйти!

Она развернулась и быстрым шагом пошла было к выходу, но Селестия телепортировалась перед ней, преграждая ей путь и растопырив крылья в стороны. Единорожка резко отшатнулась, не ожидая от принцессы подобного действия. Сансет не боялась её. Она знала, что Селестия даже при всём своём желании никогда не сможет ей навредить.

— И это всё? — строго, но сдержанно спросила солнечная принцесса. — Я столько времени ожидала твоего возвращения, а теперь ты говоришь, что какой-то другой, чуждый для пони мир, тебе роднее, чем наш? В нём ты набедокурила гораздо серьёзнее, чем здесь, если ты помнишь, — едко заметила Селестия, и Сансет окончательно прорвало.

— А ты никогда не задумывалась над тем, по какой причине я так себя вела? — с вызовом произнесла единорожка, повышая голос. — Даю тебе подсказку: имя этой высокомерной эгоистичной пони начинается на "Селес" и кончается на "тия".

— Насколько я помню, у тебя был довольно серьёзный конфликт с Кейденс, а не со мной, — сурово нахмурившись, произнесла принцесса, покосившись на витраж с фрагментом истории, которая произошла в день Кантерлотской свадьбы.

Копыта Сансет вновь стали ватными, и она села там же, где стояла. Неужели её бывшая наставница хотела этим сказать, что нисколько не признаёт своей вины в произошедшем? Внутри что-то отозвалось тянущей болью, и единорожке очень захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, где ей не придётся оправдываться и что-либо объяснять пони, которая наверняка ничего не захочет слушать, оставаясь при своём мнении.

— Не было никакого конфликта с Кейденс, — упавшим голосом ответила она, опустив голову и глядя себе под копыта.

— Мне тоже хочется так думать, но ты принесла много страданий этой ни в чём не повинной пони, — упрекнула её солнечная принцесса.

— Это правда, — согласилась Сансет. — И Кейденс действительно тут ни при чём.

Селестия с осуждающим видом смотрела на свою бывшую ученицу, всё ещё не подозревая, к чему она клонит.

"Как можно считать себя настолько святой, что не видеть и не признавать собственные ошибки?" — мысленно досадовала единорожка.

Внезапно она с вызовом взглянула в глаза принцессы.

— Я нисколько не удивлена, что твоя сестра тебя настолько возненавидела, что захотела свергнуть. Насколько сильно надо было ранить её чувства, чтобы она сотворила подобное? — Она указала копытом на витраж с Найтмер Мун.

Лицо принцессы сменило недоуменное выражение, затем на него легла тень печали и боли, и Сансет сразу узнала эту эмоцию. Селестия становилась такой каждый раз, когда речь заходила о её младшей сестре.

— Ты ничего об этом не знаешь, — ответила она тихо. Плотно прижав свои большие белоснежные крылья к бокам, аликорн выглядела пристыженно.

— Думаю, ты тоже ничего не знаешь о том, как я провела свой последний год в Эквестрии, — с укором произнесла золотистая единорожка. — Я понимаю, это простительно для вечно занятой наставницы, но не для матери. — Сансет ощутила, как её слова буквально режут сгустившуюся атмосферу между ними.

Какое-то время Селестия молча с горечью смотрела на свою дочь, затем с её щеки сорвалась одинокая слеза.