Последний закат

Глава 2

Маленькая золотистая кобылка с дикими воплями выбежала из своей спальни и кинулась в гостиную. Сердце единорожки бешено колотилось, а взгляд стремительно бегал по сторонам в поисках места, куда можно было бы спрятаться. Не найдя ни единого надёжного укрытия в своих роскошных апартаментах, Сансет кинулась к приоткрытой двери, ведущей к выходу из её башни, но ручку тут же сковал оранжевый магический захват и дверь захлопнулась прямо у неё перед носом.

 — Нет! — завопила единорожка, мотая головой из стороны в сторону, отчего её красно-жёлтая грива ещё сильнее растрепалась. — Нет! Нет!

Чем ближе подходил к ней жеребец в коричневой мантии, тем отчаяннее она начинала визжать. Предприняв попытку проскользнуть между его ног, Сансет угодила прямо в копыта своего мучителя.

 — Ну же, Санни, Солнышко, прекрати, — произнёс жеребец спокойно, но весьма строго. Он поднял малышку на уровень своих глаз и взглянул на неё сквозь очки. — Ты так верещишь, будто я тебя убиваю. Чем быстрее мы наденем это платье, тем быстрее покончим со сборами, — он левитировал к себе маленькое зелёное платьице, украшенное белыми цветами, которое не представляло из себя никакой угрозы, но тем не менее казалось Сансет до ужаса нелепым и неудобным.

 — Нет, я не хочу! — увидев подлетающую к ней одежду, кобылка ещё активнее стала биться в его копытах. — Ты самый вредный деда! Я всё маме расскажу! — выкрикнула она в сердцах, едва не плача от унижения.

 — Мама сама велела приодеть тебя, Санни, — напомнил жеребец. Расстегнув застёжки на платье, он попытался втиснуть в него сопротивляющегося жеребёнка.

 — Но в нём очень жарко и неудобно, — жалобно проскулила Сансет, продолжая отбиваться.

Сделав ещё несколько попыток надеть на малышку детское платьице, жеребец всё же оставил эту затею, поставил кобылку на пол и устало опустился на все четыре копыта, левитировав несчастное платье на ближайшее кресло. Сансет бросила на предмет своего гардероба взгляд победителя и показала советнику язык.

 — Ладно, принцесса Дурашка, — фыркнул он, задумчиво почесав свою небольшую бороду. — Думаю, мама нам простит отсутствие наряда, если ты будешь как следует причёсана.

Единорожка обиженно надула щёки, но всё-таки согласилась:

 — Ла-адно, но только без колючих заколок!

Сансет пришлось терпеливо сидеть на пуфике возле трюмо, пока Инки Пэн пытался привести в порядок её растрёпанную гриву. Он аккуратно прочёсывал щёткой каждый локон, стараясь не сильно тянуть её волосы. Служанки, которые время от времени причёсывали гриву кобылки вместо мамы, почти всегда драли спутанные колтуны так, что у единорожки на глазах проступали слёзы. Им бы стоило поучиться у Пэна, прежде чем прикасаться к её волосам!

Мистер Пэн был уже немолод, и забота о жеребёнке не являлась основным полем его деятельности. На самом деле, этот жеребец был самым обыкновенным королевским советником, однако он относился к дочери Селестии так, будто в самом деле являлся членом их немногочисленной семьи, и так было всегда, сколько Сансет себя помнила. И хоть Инки Пэн не блистал молодостью, он не был похож на горбатого старика с высохшими копытами. Конечно, его рост и телосложение уступали мускулистым стражам в сверкающих доспехах, но он был в меру сильным и с достаточно выносливой магией. Не раз маленькая единорожка наблюдала, как он левитировал за собой большие тяжёлые тома книг, один из которых она едва ли могла поднять копытами.

Тело жеребца имело коричнево-кофейный окрас, а грива, хвост и борода имели светло-оранжевый с частой проседью цвет, который в былые времена был явно ярче. Он постоянно носил тёмно-коричневую мантию, скрывающую его кьютимарку.

"Наверняка в качестве кьютимарки у него чернильные перья или что-то вроде того", — думала кобылка. Она так ни разу и не спросила его об этом.

У самой Сансет кьютимарки ещё не было. Мама говорила, что для её появления ещё рано, поэтому единорожка об этом особо не беспокоилась. Единственными пони, которых она видела более-менее часто, были королевские стражи, но их кьютимарки были скрыты под начищенными до блеска доспехами. Первое время она боялась этих пони, что великанами возвышались над ней, издавая металлический звон при каждом шаге. Их свирепые взгляды, мощные копыта и чётко отработанные движения, — всё это производило впечатление грозных и недружелюбных существ. Однажды Сансет сказала Пэну, что они такие страшные, что похожи на роботов из книжек, и жеребец долго смеялся.

 — Ну что ты, Солнышко, — сказал он тогда. — Стражники — такие же пони, как мы. Просто это их работа — быть грозными.

Затем он отвёл её к одному из королевских стражей, стоящих на своём посту.

 — Доброго дня, Аргус, — советник кивнул стражу, словно старому знакомому. — Маленькая принцесса утверждает, что вы настолько грозно выглядите, что похожи на робота.

Кобылка ожидала, что пони в доспехах сейчас посмотрит на старика тяжёлым испепеляющим взглядом и скажет ему проваливать прочь своим суровым командным тоном. К своему удивлению, Сансет увидела, как выражение лица стражника стремительно поменялось с серьёзного на дружелюбную улыбку, а затем он рассмеялся.

 — Спасибо за столь щедрую похвалу, мисс Шиммер, — поклонился он кобылке, когда закончил смеяться. — Мы стараемся держать планку, чтобы никто чужой не посмел вас обидеть.

 — Так вы защищаете меня? — удивилась единорожка.

 — Ну, конечно, — ответил Пэн. — Для этого ведь и нужны стражи.

Этот момент сильно запомнился Сансет. И вовсе не потому, что произошёл на прошлой неделе. Она сделала для себя один простой вывод — не все, кто выглядит сурово, на самом деле настроены по отношению к тебе недружелюбно. С тех пор она перестала прятаться за хвостом матери, когда проходила мимо королевской стражи.

Тем временем Инки Пэн закончил причёсывать гриву кобылки и уже левитировал к себе зелёную шёлковую ленту, но единорожка вовремя это заметила и окликнула его.

 — Эй! Деда, ты же обещал!

 — Ты просила не использовать заколки, но о ленте речи не шло, — напомнил старик, всё ещё держа в магическом захвате ленту. — Мама будет расстроена, если ты придёшь не в платье, да ещё и с не уложенной гривой.

Сансет не нашла, что на это ответить. Мама действительно постоянно недовольна её неопрятным видом. Зачастую она принималась причёсывать гриву дочери прямо в присутствии каких-то незнакомых пони, невозмутимо продолжая с ними разговор. Кобылка очень завидовала тем, которые по собственной воле могут не носить одежды и неудобных строгих причёсок. Селестия говорила, что маленькая пони вроде неё внешне должна соответствовать своему статусу, но Сансет не очень понимала причём тут одежда и причёски, пока однажды не побывала на одном из каких-то придворных праздников: все пони от мала до велика были разодеты в пышные одежды, а грива каждой была идеально уложена лучшими парикмахерами Кантерлота. Кажется, именно тогда маленькая единорожка осознала, что все эти празднества — не её стихия. Но сегодняшний день — это совсем другое дело! Сегодня она идёт на Шоу Вандерболтов!

 — Хорошо, я пойду с лентой, — сдалась Сансет и увидела в зеркале, как Пэн мягко улыбнулся ей, начиная вплетать зелёную ленту в её непослушную гриву, которая сразу же преображалась в его магическом поле.

В конце концов спутанные пряди превратились в аккуратную симпатичную причёску с зелёным бантом. Оставалось только причесать хвост и можно было идти. Кобылка ещё плохо владела левитацией, поэтому вносить завершающие штрихи в образ маленькой принцессы досталось всё тому же Инки Пэну.

Пока королевский советник вновь работал над спутанными колтунами, вооружившись расчёской, Сансет задумалась о больших кантерлотских праздниках. Пони, которые приходили на подобные мероприятия, чем-то отталкивали её, но она не могла понять чем. Манерами? Поведением? Внешним видом? Или всё это вместе?

Юная единорожка знала только одного пони, которому всё это пафосное празднество доставляло искреннее наслаждение, и это был её двоюродный брат Блюблад. Белый полноватый жеребец со светлой гривой, его почти невозможно было встретить без какого-либо одеяния, будь то дорогущий костюм известного бренда или жилетка с золотыми часами на цепочке. Последнее время Сансет очень редко видела его в замке, и мама говорила, что Блюблад каждый год уезжает учиться в разные города Эквестрии. Кем он будет после учёбы, она не уточняла, но это наверняка что-то связанное с политикой, а в этом кобылка не умела и не хотела разбираться.

Вынырнув из собственных мыслей, золотистая пони обернулась на свой хвост и заметила, что Пэн почти закончил с расчёсыванием. Он всё также аккуратно распутывал каждую прядь, начиная с кончиков, так что какого-либо дискомфорта единорожка не испытывала. Он делал это так старательно и заботливо, словно он играл роль... отца?

 — Деда? — нарушила тишину Сансет.

 — Да?

 — Для того, чтобы был жеребёнок, нужны пони-мама и пони-папа. Почему у всех так, а у меня есть только мама? — спросила кобылка.

Инки Пэн оторвался от своей работы и их глаза встретились. Сансет ощутила, что деду вдруг стало неловко, как будто он чувствует себя... виноватым?

 — Знаешь, будет лучше, если ты поговоришь об этом с мамой, хорошо? — тихо ответил жеребец, отводя потемневший взгляд.

Он явно не хотел разговаривать на эту тему и кобылке не нравились такие ответы. Пони так обычно реагировали на чересчур "взрослые" вопросы. "Тебе ещё рано об этом знать", "Подрастёшь — поймёшь", и всё в таком духе. Любые отговорки, лишь бы увильнуть от нормального ответа.

"А ведь я задала вполне простой вопрос", — подумала Сансет.

Пэн отложил расчёску, нервно прикусив губу и избегая взгляда жеребёнка. Его морщины, казалось, стали ещё глубже, а грива с бородой ещё светлее, стоило налечь тени печали на его лицо. Неужели этот вопрос так сильно его расстроил?

 — Деда, — единорожка спрыгнула с пуфика и потянула его копытом за мантию. — Я не хотела тебя обижать. Ты обиделся из-за моего вопроса?

Когда жеребец вновь повернулся к ней, Сансет с облегчением увидела, что на его лицо возвращается прежняя мягкая улыбка.

 — Нет, что ты, всё в порядке, — заверил он её. Мельком глянув на настенные часы в комнате кобылки, он добавил: — До Шоу Вандерболтов осталось около часа, нам нужно спешить, Санни.

При упоминании о Вандерболтах единорожка моментально забыла про свой неудобный вопрос. В её голове всплыли образы крылатых пони в костюмах, выполняющих невероятные трюки высоко в воздухе. О, как она мечтала взмыть в воздух навстречу ветру, бок о бок с этими чудесными пегасами! Её останавливало лишь отсутствие крыльев за спиной да строгое напоминание матери, что маленькие единорожки не умеют летать, как бы сильно этого ни хотели.

 — Тогда давай поспешим! Чем быстрее мы придём, тем скорее увидим Вандерболтов! — от нетерпения Сансет даже запрыгала на месте.

 — Пожалуйста, Санни, осторожнее с гривой, — проворчал Инки Пэн, напоследок поправляя её бант, съехавший в процессе её столь оживлённой радости.

В коридоре их встретили двое королевских стражей. Завидев знакомые лица, золотистая кобылка радостно произнесла:

 — А мы сейчас на Шоу Вандерболтов идём!

 — А мы об этом знаем, — ответил Аргус, улыбаясь маленькой единорожке.

 — Откуда? — удивилась Сансет.

 — Так ведь мы же будем сопровождать вас, мисс Шиммер, — ответил белый единорог, заговорщически переглянувшись с Пэном. Страж выглядел немного старше своего молчаливого напарника, однако оба они имели белый цвет тела и синюю гриву с хвостом. Из-за этого внешнего сходства единорожка думала, что все они родственники. Возможно, так оно и было на самом деле.

Компания из трёх взрослых пони и маленькой кобылки двинулась к выходу из башни. Однако у самой лестницы единорожка вырвалась вперёд, абсолютно проигнорировав ступеньки, лёгким прыжком взобралась на перила и с криком "Вандерболты, вперёд!" поехала вниз.

 — Сансет! — воскликнул Инки Пэн, бросаясь за ней вниз по ступенькам.

 — Эта маленькая шмакодявка как всегда в своём репертуаре, совсем как мой внук, — отметил Аргус, спускаясь по лестнице вслед за ним вместе со свои напарником, который только закатил глаза, глядя на эту картину.

Золотистая единорожка тем временем достигла конца лестницы и хотела была затормозить, крепче обхватив копытами начищенные до блеска перила, но они были такими гладкими, что легко проскальзывали в её копытах, кажется, ничуть не сбавляя скорости её "полёту". Когда перила кончились, кобылка испугалась всего на секунду, прежде чем её обхватило оранжевое магическое поле, и маленькая пони зависла в воздухе вниз головой, но даже этого положения хватало, чтобы увидеть, как с лестницы спускался запыхавшийся и весьма сердитый советник, а за ним, пытаясь сдержать улыбку, шагали два стража.

 — Санни, я же просил тебя больше так не делать! — отчитывал Пэн маленькую бестию, всё ещё держа её на уровне своего лица. — Тебя же так когда-нибудь по стенке размажет, пикнуть не успеешь!

 — Не размажет, ведь ты меня поймаешь! — Сансет ехидно улыбнулась и показала язык.

Бурча себе под нос что-то о невоспитанных детях, советник опустил единорожку на пол, и их странная процессия, с двумя стражами по бокам, двинулась на выход из замка.

Погода стояла прекрасная: ясное голубое небо с редкими облаками, летняя полуденная жара давно спала, но до вечера было ещё далеко. "Идеальная лётная погода", — как сказали бы пегасы. Дул лёгкий ветерок, и Сансет с наслаждением подставляла голову под его потоки, которые доносили запах свежей выпечки и варёной кукурузы. Кобылка недавно пила чай с лимонными пирожными, однако совершенно точно не отказалась бы полакомиться охапкой сахарной ваты или какими-либо ещё сладостями, которые продавались вблизи того места, где намечалось Шоу Вандерболтов.

Четвёрка пони проходила по улочкам Кантерлота, и пока Сансет любовалась аккуратными домиками и витринами магазинов, пони на улице разглядывали её саму. Некоторые о чём-то шептались, показывая на неё копытом, но единорожку, которой так редко позволяли уходить с территории замка, это мало волновало. Она рассматривала улицу так, будто старалась запомнить всё в мельчайших подробностях. Когда ей ещё выпадет шанс снова выйти наружу?

Они довольно быстро добрались до места проведения шоу и сразу отправились на VIP-трибуну, где их уже ожидала принцесса Селестия. Ветерок подхватывал её гриву, завивая её причудливыми волнами. Она улыбнулась и помахала дочери копытом.

Трибуна, которая им досталась, была на несколько футов выше обычных, и сидения на ней были не кусками пластика, вбитыми в пол, а удобными мягкими подушками. Особенно отличались три подушки на самой вершине — та, на которой сидела Селестия, и ещё две по бокам. Они были большими ярко-красными с вышитыми на ней золотистыми узорами в виде солнца. Сансет могла не просто сесть на неё, но полностью лечь, и ещё место бы осталось.

Инки Пэн усадил кобылку по левое копыто от принцессы.

 — Снова капризничала из-за платья? — поинтересовалась Селестия, и единорожка почувствовала, как солнечная богиня обнимает её своим крылом.

 — Да, с ней бывает весьма тяжко, когда дело доходит до одежды, — признал жеребец, устало поправляя магией очки.

 — Ябеда, — прошипела Сансет, обиженно надув щёки, но советник на это отреагировал всё той же мирной улыбкой.

 — Вам что-нибудь принести, принцесса Дурашка? — обратился он к ней с ноткой озорства в голосе, кланяясь, словно служанка.

 — Апельсиновый сок, — сдержанно ответила единорожка. Паясничать при маме было опасно. Риск не получать лимонных пирожных целую неделю сейчас велик, как никогда, если Пэн проболтается об её "полёте" на перилах.

Когда он ушёл за напитками, принцесса пощекотала кобылку кончиком крыла:

 — Ну, и что ты натворила на этот раз?

 — Ничего, — Сансет сделала невинное лицо. Лицо, которому очень не хотелось лишаться сладостей на несколько дней.

 — Пожалуйста, не мучай мистера Пэна, он же для тебя старается, — с укором произнесла принцесса.

Кобылка только вздохнула.

Мама никогда не поймёт, как ей бывает скучно в замке, полном взрослых пони, которые не хотят играть и не всегда позволяют это ей.

Вообще, взрослые иногда такие глупые. Как-то раз Сансет наткнулась на богато разодетого жеребца, и он между делом спросил у юной кобылки: "Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?", и та не задумываясь ответила: "Пегасом!". Посчитав это за хорошую шутку, жеребец чуть не откинул копыта от смеха, пока обиженная единорожка в непонимании смотрела на него. Всё, о чём она мечтала — это научиться летать. Мир полон волшебства и магии, и она обязательно найдёт способ взлететь, даже если для этого понадобится вся её жизнь.

Однако кобылке встречались не только глупые пони, но ещё и просто вредные. Однажды Сансет пробралась на кухню и стала играть в повара. Правда, в процессе игры её поймал сам повар и очень рассердился, когда узнал, что она вытащила из холодильника все продукты и добавила всего по чуть-чуть в свой "суп": фрукты, муку, соль, жгучий перец и средство для мытья посуды. Неужели ему так жалко было немного продуктов для игры? Сансет тогда не смогла попробовать этот суп, потому что он не успел приготовиться: она так и не сумела зажечь плиту, чтобы его сварить. Именно с тех пор возле кухни появился отельный стражник, запрещающий входить туда любому пони, кроме кухонного персонала.

И историй, когда игра оборачивалась наказанием, было множество. Чего только стоит её попытка помочь горничным помыть пол. Откуда ей было знать, что синька и средство для мытья полов — это разные вещи? А ещё, что синька плохо отмывается от шерсти.

Пока Сансет думала о своей тяжкой жизни, полной запретов и скучных пони, какой-то незнакомый жеребец с моноклем отвлёк внимание Селестии на себя. Взрослые разговоры о новостях и политике показались маленькой кобылке скучными, так что она покинула свою подушку и стала бродить по VIP-трибуне.

До начала шоу было ещё несколько минут. Единорожка наблюдала, как остальные трибуны наполняются пони всех мастей и расцветок, только VIP-трибуна оставалась полупустой. Возле входа стояли стражники, которые ранее сопровождали Сансет и Инки Пэна, а ещё больше стражи Селестии сидело плотным рядом позади принцессы, не мешая другим зрителям своими широкими массивными спинами. Не считая их, на королевской трибуне были две незнакомых пары пони да одинокий пегас, остальные места пустовали.

Но, как оказалось, это были ещё не все зрители. Внимание кобылки привлёк плачь, и она заметила, что между рядами идёт маленькая жёлтая огненногривая пегаска, возрастом чуть младше Сансет. Кьютимарки у неё, конечно же, не было. Она шла между подушек, растопырив непропорционально маленькие крылья в стороны, и монотонно ревела. Мысленно удивившись отсутствию взрослых возле хныкающей кобылки, единорожка двинулась прямо к ней.

 — Ты чего, потерялась, что ли? — спросила она пегаску.

Заметив перед собой Сансет, жёлтая пони на момент перестала плакать, но увидев, что нашла слушателя, взвыла с новой силой:

 — Я не умею летать! — она помахала крыльями с видимым усилием, но так и не оторвалась от пола. — Эти глупые крылья совсем бесполезны!

 — Ты только поэтому плачешь? — удивилась единорожка. — Это же такая ерунда!

 — Никакая это не ерунда! — обиделась пегаска. — Я хотела сходить к маме с папой, чтобы пожелать им хорошо выступить, а они сейчас высоко в небе-е... — показала она копытом на облако и снова залилась слезами.

Вдали, в противоположной стороне от трибуны, действительно сидели несколько пони в синих костюмах. Они как раз разминались перед выступлением и не обращали внимания на собравшуюся внизу публику. С такого расстояния вряд ли кто-то из них слышал нытьё жеребёнка.

 — Даже если бы ты умела летать, тебя бы всё равно туда не пустили, — произнесла Сансет, мысленно завидуя, что у этой кобылки оба родителя — Вандерболты. Наверное, она так круто проводит с ними время... — Радуйся, что у тебя вообще есть крылья и ты сможешь когда-нибудь взлететь. Некоторые пони этого лишены, — она посмотрела на плаксу сверху вниз и пошла обратно на свою подушку. Эта крылатая пони никогда не поймёт, как ей повезло родиться пегасом и какая ей выпала честь — стать частичкой небесной стихии, в отличие от Сансет, вынужденной ютиться на земле, в скучном замке со скучными пони.

Когда единорожка вновь обратила внимание на огненногривую кобылку, то заметила, что та давно перестала плакать и с задумчивым выражением смотрит в небо на своих родителей, выполняющих упражнения перед полётом.

Вскоре вернулся Инки Пэн, левитируя за собой пару стаканчиков с трубочками и пучок сахарной ваты. Он вручил Сансет вату, которая оказалась размером почти с неё саму, и стакан с апельсиновым соком, а принцессе Селестии — яблочный напиток.

Спустя несколько минут, когда нижние трибуны уже полностью были набиты зрителями, заиграла весёлая музыка, и в небе перед зрителями оказалась пони, одетая в ярко-красный костюм.

 — Я думала, сейчас будут Вандерболты, — разочарованно протянула Сансет, с недоумением глядя на появившуюся в небе пегаску-подростка в костюме.

 — Эта пони — победитель в Состязании Юных Летунов в этом году. В награду она получила право открыть сегодня Шоу Вандерболтов своим выступлением, — объяснила принцесса Селестия. — Помнишь, я тебе рассказывала о фениксах? Эта пони сейчас в костюме феникса.

Единорожка внимательно присмотрелась к юной артистке и разглядела грим на её мордочке, изображающий оранжевый клюв и узкие глаза. Грива пони была уложена в аккуратный хохолок на затылке, украшенный заколкой, а хвост удлинён дополнительными прядями оранжевого цвета. Перья на крыльях были также выкрашены в красные и оранжевые цвета. Из-за такого сложного и тщательного грима невозможно было понять какого цвета пони была изначально.

Пегаска тем временем парила в воздухе в невообразимом танце, изгибая своё тельце так, что земные пони-акробаты наверняка позавидовали бы. Её длинный хвост красиво струился в потоке её телодвижений, а крылья по-птичьи плавно рассекали воздух.

 — Я бы полетал с такой пташкой, — услышала Сансет чей-то шёпот позади. Обратив внимание на стражников, сидящих на задних рядах, единорожка заметила, что все до единого жеребцы смотрят в небо, раскрыв рты. Некоторые из них толкают друг друга в бок, тихо переговариваясь. Вылупившиеся на гибкую красавицу-пегаску стражи выглядели словно собаки, увидевшие резиновый мячик, растеряв весь свой внушающий трепет вид.

"Вот дураки", — подумала кобылка. Пока творился этот цирк с конями, она уже успела заскучать и с нетерпением ждала, когда же, наконец, начнут выступать сами Вандерболты.

Заканчивая свой воздушный танец, пегаска взлетела высоко в воздух и резко вскинула крылья вверх, затем её крылья и хвост объяло пламя. Зрители поражённо ахнули, но молодая пони как ни в чём ни бывало поклонилась и порхнула в сторону облака, на котором сидели Вандерболты. Пламя блестящим шлейфом потянулось вслед за ней. Точнее, это было никакое не пламя, а самый обычный блестящий серпантин, развевающийся по ветру, словно языки пламени. Трибуны взорвались бурными аплодисментами, а некоторые жеребцы выкрикивали "Бис!", включая тех же королевских стражей. Когда Сансет посмотрела на Аргуса, тот, вне себя от гнева, пытался перекрикивать овации зрителей:

 — Да как вы себя ведёте?! Держите себя в копытах, вы же стража, дери вас собаки! — но его слова тонули в возгласах одобрения толпы, так что никто не обращал на него внимания.

Вандерболты, почувствовавшие, что зрители достаточно разогрелись, друг за другом нырнули со своего облака, в приветственном жесте облетая зрителей, обдавая каждую из трибун волной ветра. Они пролетели так близко от единорожки, что ей на миг показалось, что она может протянуть копыто и дотронуться до них. Не сдержав эмоций, она вскинула оба копыта к небу и с восторженным визгом подпрыгнула на своей подушке.

Оставляя за собой длинный шлейф, пегасы, казалось, превращали небо в площадку для собственных причудливых игр, правила которых знакомы только им одним. В центре над трибунами кто-то заранее притащил облако, так что Вандерболты, спустившись к нему со всех сторон в полёте, раскрутили его, затем послышался резкий щелчок, и пони снова взмыли вверх, оставляя за собой в небе тёмный след, сверкающий молниями. Хоть все их действия и были на виду, Сансет так и не поняла, как же они сотворили этот тёмный шлейф да ещё и не пострадали от их разрядов. Выглядело всё это так впечатляюще, что даже дух захватывало.

Зрители визжали от восторга после очередного воздушного трюка, и кобылка подвывала на свой лад, насколько хватало её детского голоска. Её завораживали головокружительные полёты и те удивительные вещи, на которые способны крылатые создания. Время от времени Сансет жалела, что не родилась подобной им. Какие бы вещи она могла делать, будучи пегасом, какие поступки совершать, куда она смогла бы полететь и какую пользу принесли бы ей её собственные крылья... Об этом оставалось только мечтать.

Солнце уже клонилось к закату, когда в шоу наступил перерыв, и вторую часть обещали продолжить уже после его захода. Единорожка, порядком охрипшая, но безумно счастливая, просила маму остаться и досмотреть шоу, но та была непреклонна.

 — Маленьким кобылкам ночью положено спать, — возразила Селестия тоном, не терпящим возражения. — Инки Пэн отведёт тебя в замок, а я вернусь сразу, как только шоу закончится, — она ласково потёрлась носом о нос кобылки. — Веди себя хорошо, ладно?

 — Ла-адно, — хмуро протянула севшим голосом Сансет.

Инки Пэн о чём-то оживлённо болтал с Аргусом, когда единорожка подошла к нему.

 — Ну что, Санни, как тебе шоу? — спросил Пэн.

 — Мама как всегда несправедлива, она отправляет меня спать на самом интересном месте, — пожаловалась кобылка.

 — Стало быть, нам пора идти, — улыбнулся старик. Он погладил Сансет по растрёпанной гриве. — Ну-ну, не расстраивайся, дурашка, у тебя же балкон выходит как раз на арену. Досмотришь шоу, и мама об этом не сможет узнать.

Когда до кобылки дошёл весь смысл сказанного, она засмеялась от радости, но горло так болело, что она ничего не ответила, только обняла копыто советника.

 — Что же, мы пойдём в замок, — снова обратился он к главе стражи. — Весь Кантерлот сейчас здесь, так что не думаю, что мы на кого-то наткнёмся по пути до замка.

 — Уверен? Может, всё-таки возьмёте парочку моих оболтусов? — Аргус покосился на своих подчинённых, которые сейчас ничем не отличались от штатских, обсуждая шоу наравне с обычными пони. — Хотя, знаешь, от них толку немного, — обречённо махнул он копытом. — Совсем распоясались последнее время.

 — Не надо их волновать, пусть наслаждаются вечером, — согласился советник.

Селестия сделала жест, означающий, что скоро ей придётся поднимать луну, поторопив тем самым Инки Пэна, так что пони быстро попрощались со стражником и отправились к замку. До захода солнца оставались считанные минуты, так что нужно было идти быстрее, чтобы потом не идти в полутьме уличных фонарей.

На этот раз путь до замка показался Сансет мучительно долгим. Она лишь теперь почувствовала, как устала за день, который был чуть ли не самым насыщенным за всю её жизнь. Зелёный бант съехал на бок, а грива растрепалась. Шея кобылки затекла от постоянного взгляда вверх, а горло всё ещё побаливало после её восторженных криков, которые рвались из неё всякий раз, когда Вандерболты подлетали слишком близко к трибуне.

Единорог и маленькая кобылка шли по улице и до сих пор не встретили ни одного пони. Должно быть, весь город действительно остался смотреть шоу.

Примерно на полпути солнце стало заходить, а улица медленно погружаться во тьму. Инки Пэн только шумно вздохнул да ускорил шаг.

Но что-то пошло не так. Сансет это поняла, когда солнце полностью зашло и в небе стала появляться луна. Фонари не зажигались.

 — Очень странно, — пробормотал советник. — Должно быть, неисправность какая.

Тьма окутала улицу, и лишь лунный свет позволял разглядеть очертания зданий и мостовой. Позади послышался какой-то шум, похожий на осторожный топот копыт. Сердце Сансет сжалось от страха, и она ближе прижалась к Инки Пэну. Старик зажёг свет на кончике своего рога, и мягкое сияние позволило разглядеть дорогу перед ними. Но чем быстрее они шли, тем отчётливее слышались шаги за спиной.

 — Деда, здесь кто-то есть, — робко подала голос кобылка.

 — Не обращай внимания, Санни, нам надо иди домой, — ответил Пэн, но Сансет почувствовала волнение в его голосе, и от этого ей только больше стало не по себе.

Однако сделав несколько шагов, они остановились, и единорожка не сразу поняла почему. Прямо перед ними в паре метрах стояли два жеребца, облачённых в тёмные мантии. Сияние рога Пэна выхватывало из темноты лишь их смутные силуэты, но этого оказалось достаточно, чтобы Сансет вскрикнула от страха и вжалась в ноги советника.

 — Отдай нам жеребёнка принцессы и никто не пострадает, — послышался голос со стороны пони в мантиях.

Кобылка почувствовала, как по её ногам пробежался холод, и задрожала. Инки Пэн, напротив, напрягся и приобнял её копытом, готовый ко всему.

 — Никто не заберёт Солнышко, пока я рядом, — твёрдо произнёс он.

Прошло всего лишь несколько секунд, и Сансет не успела понять, что произошло. Последнее, что она увидела, это тени жеребцов, которые двинулись прямо на них. Они стремительно скинули мантии и кинулись на Пэна, затем всё вокруг погрузилось в непроглядную тьму. Кобылка лишь ощутила, как её грубо сгребают копытами, и рефлекторно начала брыкаться, пытаясь освободиться.

 — Заканчивайте с ним, он же всего лишь старик! — скомандовал тот же самый голос.

 — Деда! — пронзительно завопила Сансет, вне себя от страха, но кто-то сильно ударил по мешку, в котором она находилась.

 — Заткнись, малявка! — услышала она уже другой не менее грубый голос.

Но единорожка не собиралась сдаваться, продолжая кричать и лягаться. Судя по звукам, снаружи творилась полная неразбериха. В какой-то момент Сансет даже показалось, что она услышала вскрик боли Инки Пэна, но всей душой надеялась, что это был вовсе не он. После этого прошли несколько секунд, которые показались кобылке целой вечностью, а потом она почувствовала, что выпала из копыт, ударившись спиной о мостовую. Она высунула голову из раскрывшегося мешка и увидела, что один из бандитов достаёт из своей седельной сумки нож, неуклюже левитируя его перед собой, и направляется к Инки Пэну, отбивавшемуся заклинаниями от другого пони с разбитой губой. Заметив блеснувшее в свете магического захвата лезвие, у кобылки всё похолодело внутри.

 — Папа!

Сансет не знала, почему она выкрикнула именно это слово, но этого хватило, чтобы Пэн вовремя обернулся и выбил из магического захвата опасное оружие, после чего отправил мощный магический заряд в лицо жеребцу. Его взгляд был полон той безмерной ярости, которая вспыхивает в любом пони всякий раз, когда кто-то пытается навредить маленькому жеребёнку.

Пока кобылка на это смотрела, оглушённый бандит, что ранее держал её в мешке, пришёл в себя и попытался снова словить маленькую пони, но единорожка лягнула его прямо в глаз и выскользнула из копыт. Пока он рассыпался отборным матом, Сансет на ощупь побежала дальше по улице. Инки Пэну нужна была помощь, и замок должен быть совсем вблизи, а там ещё остались стражники, которые наверняка смогут помочь. Внезапный магический захват вывел её из равновесия, но золотистая кобылка успокоилась, когда увидела рядом с собой Пэна. Он левитировал её себе на спину и с невообразимой скоростью побежал в сторону замка. Оглянувшись назад, Сансет убедилась, что за ними погоня, и сильнее вцепилась в плащ советника, чтобы случайно не упасть.

Когда вдали показались башни замка, единорог собрал остаток своих сил и выпустил высоко в небо яркий луч света. Это немного озадачило преследователей, и кто-то из них даже пошутил, мол старик совсем крышей поехал, фейерверки пускает. Но не прошло и двух минут, как в воздухе появились, бренча бронёй, десятка два пегасов из королевской стражи. Бандиты, увидев такой расклад, бросились врассыпную. Инки Пэн остановился, переводя дыхание, и Сансет спрыгнула на землю.

 — Найти их всех! — скомандовал стражник во главе воздушного отряда, и пегасы немедля полетели вслед за бандитами. Зависнув над советником, он спросил: — Эти гады на вас напали?

 — Они пытались... забрать мисс Шиммер, — пытаясь отдышаться, произнёс Пэн. Всё-таки у него уже не тот возраст, когда продолжительный бег даётся легко. В лунном свете сверкнули очки на его носу, и кобылка заметила, что одна из линз была треснута пополам.

 — Мы обязательно их отыщем, будьте спокойны, — убедил его страж. Затем внимательно посмотрел на жеребца и добавил: — Вам бы лучше отправиться сразу в медпункт.

Едва пегас скрылся из виду, Сансет тоже посмотрела на Инки Пэна и в полутьме заметила, как что-то тёмное стекает с его копыта.

 — Ты ранен... — сказала кобылка дрожащим голосом.

 — Ерунда, просто царапина, — отмахнулся жеребец и попытался было идти дальше, но единорожка вцепилась в его мантию, не желая продолжать путь. — Ну, что такое, Солнышко? — устало спросил он.

Выпустив из копыт его плащ, Сансет сняла со своей гривы измятую ленту. Она оказалась достаточно широкой, чтобы исполнить роль бинта, хотя бы временно. Обмотав лентой рану, кобылка долго возилась с тем, чтобы завязать оставшиеся два конца. Не выдержав её мучений с узлом, Пэн взял концы ленты в магический захват и завязал узел в два счёта. Единорожка пока плохо владела магией, поэтому не могла сделать подобное самостоятельно.

Покончив таким образом с раной, Сансет прижалась к Инки Пену. После всего ею пережитого, она только сейчас осознала, что произошло. И что могло бы произойти.

Все несказанные слова, что вертелись в её разуме, вылились в поток чистых искренних эмоций, и Сансет просто разрыдалась, как маленький жеребёнок, которым она, по сути, и являлась.

По всей улице один за другим стали загораться фонари, но кобылке не было до этого никакого дела. Тишину нарушал лишь её надрывный плач. Плач по пони, которого она едва не лишилась этой ночью.

 — Не все пони одинаково желают тебе добра. Мне жаль, что ты узнала это... таким образом, — тихо произнёс Инки Пэн дрогнувшим голосом, прижимая к себе единорожку здоровым копытом.

 — Ты чуть... из-за меня-я... — маленькая пони заикалась от собственных всхлипов, не в силах произнести страшное слово.

 — Ну-ну, Солнышко, — Пэн успокаивающе погладил её по голове. — Ради твоей защиты я готов рискнуть всем, что у меня есть, потому что я люблю тебя.

Сансет ещё сильнее зарылась в шёрстку на его груди, прорыдав нечто нечленораздельное, очень похожее на не так давно произнесённое ею слово в порыве детского страха и с тех пор непрерывно вертящееся в её голове.

"Папа".