Одной крови

Глава 11

В гостиной облачного дома царил уютный полумрак. Тяжелые шторы плотно закрывали окна, ограждая комнату от солнечных лучей и любопытных глаз. На диване лежали пегасы, даже во сне не разорвав объятий. Едва видимая под крылом жеребца, Скуталу дремала, пристроив голову на его плече. Ей было столь тепло и уютно, и так не хотелось вставать!.. и если бы не настойчивый зов природы, кобылка с радостью бы так провалялась хоть до самого вечера.

Стараясь не разбудить Коппервинга, пегаска тихонько выскользнула из комнаты. Немного позже, умывшись и приведя себя в порядок, Скуталу отправилась на кухню. Как бы ни хотелось ей вернуться в теплые объятия своего опекуна — или правильнее теперь было думать о нем, как о «возлюбленном»?.. — но желание приготовить ему завтрак пересилило. К тому же, обычно это жеребец просыпался раньше нее, так что подобного случая могло еще долго не представиться. А после всего того, что произошло вчера между ними — главного танца, и того разговора по душам, — пегаску буквально переполняли новые эмоции и чувства, главным из которых была забота.

Она резала овощи и хлеб, заваривала чай и расставляла на столе посуду, но делала все это машинально, прокручивая в голове события той ночи. Их поцелуй, их обоюдное признание!.. Все это четко разделило ее жизнь на «до и после» — вчера кобылка не только впервые осознала свои чувства, но и поделилась ими, неожиданно еще и получив на них ответ. Сам факт того, что Коппервинг не просто принял ее любовь — первую, робкую и немного наивную, но ещё и признался, что и сам испытывал к ней схожий интерес, оказался для Скут настоящим сюрпризом. И ведь скрывал все это время, да так усердно, что она об этом даже и не подозревала!.. 

Вспоминая его рассказ, пегаска уважительно покачала головой — она бы так точно не смогла. То, что поведал ей жеребец о своих прошлых отношениях, о самом способе, как он их обычно начинал… После услышанного, Скуталу оставалось лишь поблагодарить Селестию, что Коппервинг сдержал данное самому себе слово. Сумел пережить, перерасти себя прошлого; а испытываемые им чувства смог превратить в нечто новое. Наградой за такое сперва была семья… а потом и любовь, которую он, оказывается, давно уже отчаялся найти. 

Но даже после взаимного признания пегас призвал не торопить события. Едва закончился их второй поцелуй — бесконечно долгий, и столь сладостный!.. — как Коппервинг озвучил ей свои условия. Мягко, но твердо, жеребец сообщил своей бывшей подопечной, что «поцелуи и обнимашки — эт, конечно, хорошо», но на этом они пока и остановятся. Им обоим нужно было сперва свыкнуться со столь значительной переменой в их отношениях, хорошенько все обдумать… И убедиться окончательно, что именно этого они хотят, что им действительно это нужно. Услышав такое, пегаска вздохнула с облегчением — она и сама не чувствовала себя по-настоящему готовой к… продолжению, но... вряд ли смогла бы отказать, если бы тот начал настаивать.

Кроме того, Коппервинг напомнил подопечной, что совершеннолетними пони считаются с шестнадцати лет; до ее дня рождения оставалось меньше двух месяцев, и этого срока им должно хватить для размышлений. Она с улыбкой вспомнила, что он также требовал до того дня еще и спать раздельно, «для избежания лишнего соблазна»... и как сдался, не выдержав ее умоляющего взгляда. Последним условием было то, что их отношения следовало пока держать в секрете — ото всех, даже друзей. С этим Скут была полностью согласна — если уж прочие пони так отреагировали на их совместный танец, то страшно было подумать, как бы они восприняли новость, что несовершеннолетняя подопечная начала встречаться со своим взрослым опекуном!.. Исключение пегасы решили сделать лишь для родителей Коппервинга — скрывать нечто настолько важное, означало бы предать сложившееся между ними взаимное доверие. 

— Так что… уж прости меня, Свити Белль… но ответить на твои чувства я все же не смогу. — Закончив накрывать на стол, пегаска поспешила в гостиную, продолжая бормотать себе под нос: — Надеюсь, он еще не встал… смогу разбудить его поцелуем!

Однако ее надежды не оправдались. Коппервинг уже проснулся, и неподвижно стоял у распахнутого окна. Был ясный морозный день; с безоблачного синего неба ярко светило солнце, отражаясь на выпавшем утром снегу. На ее появление жеребец никак не отреагировал — высунув голову наружу, он выглядел так, словно бы внимательно во что-то всматривался. 

Скуталу тихонько подошла к нему, и потерлась о его бок своим; пегас встрепенулся, и перевел невидящий взгляд на свою подопечную. Губы Коппервинга только начали растягиваться в улыбке, когда она поцеловала его — быстро и коротко, словно клюнула.

— С добрым утром, милый… — Скут слегка запнулась на последнем слове, и залилась краской. Так называть опекуна было для нее еще ужасно непривычно и прямо-таки невероятно стеснительно, но зато доставляло огромное удовольствие. — Надеюсь, ты хорошо спал? Завтрак уже готов!

— Лучше не бывает, моя хорошая, — отозвался жеребец. — Но с твоего позволения, к нему мы приступим немного позже. Подойди сюда, будь так добра…

  Когда пегаска встала у окна, Коппервинг указал копытом куда-то в небо.

— Скажи пожалуйста, какая нынче погода? Солнечная, верно? 

— Да, но… как ты узнал? — непонимающе отозвалась та. 

— Я могу его не видеть, но тепло от солнечных лучей я вполне способен почувствовать, — хмыкнул в ответ жеребец. Но несмотря на его легкомысленное поведение, от Скуталу не укрылось, что он был сильно взволнован. — Ну а теперь возьми мое копыто, и направь его в сторону солнца, вот так, да…

В комнате повисло напряженное молчание. Не понимая что происходит, пегаска заглянула в лицо опекуна — и с удивлением увидела, как из его глаз текут слезы.

— Коппервинг!.. Что… — начала было она, как вдруг он сгреб ее в охапку и обнял с такой силой, что едва не захрустели ребра. Скут сдавленно пискнула от неожиданности, но жеребец отпустил пегаску столь же внезапно, как схватил.

— Оно там, оно именно там!.. — дрожащим голосом произнес жеребец. — Боялся, что мне кажется; что это ошибка… Но я вижу его, я вижу солнце! Я могу отличить свет от тьмы, а это значит…

— Ты скоро снова сможешь видеть! — восторженно завизжала Скуталу, бросаясь к нему на шею. — Ритуал сработал, ты почти здоров! И гораздо раньше, чем рассчитывала Узури! О, Селестия, это просто невероятная новость!

— Верно, — улыбнулся пегас, смахивая слезы. — И это лучший подарок к началу наших отношений. 

---

Айроншилд проснулся поздно, что впрочем, было неудивительно: поиски волков, схватка с ними и алкоголь изрядно измотали его, и погрузили в сон часов на десять. Возможно, он бы проспал еще дольше, если бы не громкий дребезг и последовавшая за ним крепкая брань с кухни.

Мужчина резко вскочил на ноги и протер заспанные глаза, стараясь сориентироваться в пространстве. 

Эпплы разместили его в гостиной на большом просторном диване, размеров которого хватило на то, чтобы человек растянулся во весь рост и еще осталось немного свободного места. На стене под потолком размеренно тикали часы, выполненные в форме то ли совы, то ли филина. Стрелки показывали начало третьего пополудни.

Взъерошив и без того спутанные волосы, Айроншилд, слегка покачиваясь с похмелья, подошел к двери и потянул за ручку. Открывшаяся перед ним картина на несколько секунд ввела его в ступор: проклиная себя на чем свет стоит за неуклюжесть, Макинтош впопыхах собирал с пола осколки салатницы и пары чашек.

— Какого Дискорда там происходит? — доносящийся со второго этажа голос Эпплджек и скрип лестницы, заставил здоровяка ускориться еще сильнее, но было уже поздно. — Тишкина етишка! — возмутилась она, спустившись на кухню и обведя глазами устроенный ее братцем погром. — Мак, сколько раз я те говорила, шоб не ставил посуду с краю!

— Ш-ш-ш! — попытался осадить ее здоровяк, — Айроншилда разбудишь.

— Да ты уже весь дом разбудил, — парировала она, перейдя, тем не менее, на шепот. 

Увлеченные перебранкой, они даже не посмотрели в сторону гостиной, где он сейчас — по их мнению — все еще должен был дрыхнуть.

Удивление сменилось любопытством, подкрепленным чем-то вроде вызова — ему стало интересно, сможет ли он подкрасться к ним, не привлекая к себе внимания. Аккуратно, следя за тем, куда ставит ногу, человек на цыпочках направился исполнять задуманное. Слегка взяв вправо, чтобы его нельзя было заметить краем глаза, он почти вплотную подошел к препирающимся родственникам. 

Уже довольный собой мужчина протянул было руку, но за секунду до того, как он успел похлопать кобылку по плечу, она обернулась.

— Пойду возьму мет… — остаток фразы превратился в нечленораздельное бормотание,когда ее нос уткнулся в грудь Айроншилда. От неожиданности ковбойша ахнула, сделала шаг назад и толкнула Биг Мака. Тот в свою очередь также покачнулся и чуть не впечатался крупом в кухонную стойку, отчего несколько тарелок угрожающе звякнули.

— Рони! — воскликнула Эпплджек и смерила его недовольным взглядом. Но уже через мгновение от возмущения не осталось и следа, а ее лицо покрылось легким румянцем. Человек стоял голый по пояс, и в любой другой ситуации она бы даже не обратила на это внимания, но… почему-то именно в этой ситуации она смотрела на него несколько иначе, чем раньше. И только сейчас земнопони подметила, что работа на стройке и тренировки с Рэйнбоу не прошли бесследно: тело его преобразилось, лишние килограммы — где они были — ушли, этот эффектный шрам на груди... и столь не похожее на шерстку пони ощущение от прикосновение к его коже... Осознав, что она продолжает пялиться на него, словно Рарити на кантерлотских франтов, Эпплджек тряхнула головой, прогоняя это наваждение. — Чтоб тебя! Ты зачем подкрадываешься?

Айроншилд не сразу нашелся, что ответить. Прикосновение ее губ, ее теплое — почти горячее — дыхание, все еще чувствовались на груди, отчего он так же залился краской. И в его случае это проявилось куда сильнее.

— Я… э-м-м… не мог не воспользоваться ситуацией, — выдавил он, наконец. — Вы так увлеченно спорили, что…Отлично-отлично, мы поняли, — прервала его кобылка, стараясь не смотреть человека. — Когда Рони рядом — не щелкай клювом, — чуть замешкавшись, она добавила. — Ты б это, пошел оделся, что ли — не будешь же ты обедать в таком виде? 

— Народ, шо случилось? — теперь пришел черед Эппблум играть в прятки, но в отличие от их двуногого гостя, она сделала это ненамеренно.

— Все в порядке, сестрюнь, — ответила ковбойша. — Мы во всем разобрались. Иди лучше скажи бабуле, что наши жеребцы соизволили вылезти из кроватей, и можно обедать.

Подметя и убрав с пола осколки, Эпплы начали накрывать стол. Как вскоре оказалось — не он один был сегодня гостем в этом доме: следом за Блум, в кухню спустилась и мисс Черили, вероятно, привлеченная шумом голосов. «Что ж, теперь понятна причина, по который здоровяк так долго не вылезал из спальни», — усмехнулся про себя Айроншилд.  

Обед прошел в разговорах о вчерашнем празднике. В основном говорила Эппблум, что было неудивительно — это была первая Звездная Ночь, когда ей разрешили остаться до конца. Радость, правда, была омрачена Рамблом, который отверг ее приглашение на танец, предпочтя вместо этого кобылку из параллельного класса. Впрочем, это не сильно ее расстроило. «Со временем поймет, какую ошибку совершил», — резюмировала она, чем немало удивила остальных. 

— Скажите, Айроншилд, — спросила Черили, после того как с первым блюдом было покончено, и Эпплджек стала раскладывал по тарелкам ароматное овощное рагу. – Вам понравилась Звездная Ночь? Перекликается ли она с каким-нибудь праздником Вашего народа?

— Хм… — человек задумчиво постучал вилкой по тарелке. – Вот так сходу даже и не скажешь… Первое, что приходит на ум — это Зимнее Солнцестояние; я бы не назвал его прям праздником, но насколько могу провести параллели между нашими календарями – даты не сходятся. Если же судить по сути и цели праздника, то я бы назвал День Всех Влюбленных, но атмосфера Звездной Ночи куда более… гм… величественная, что ли.

— День Всех Влюбленных? – переспросила Черили. – Мы называем это День Сердец и Копыт, – чуть погодя она добавила. – Как интересно получается, что столь разные культуры… да что там -  разные миры – могут иметь столько общего. Ведь, насколько я помню, Ночь Кошмаров не стала для Вас неожиданностью.

— Ну, не считая того факта, что в Эквестрии отмечается похожий праздник.

Еще какое-то время кобылка с искренним интересом расспрашивала мужчину о традициях и верованиях людей. Разговор настолько увлек ее, что Биг Мак даже бросил на них недоуменный взгляд, в котором едва заметно сквозило что-то похожее на ревность. Разумеется, жеребец отдавал себе отчет, что это все до нелепости глупо и нелогично, но ничего не мог с собой поделать. 

— Ой, простите пожалуйста, — смущенно извинилась Черили. – История и этнография всегда были моей слабостью, и иногда мне сложно остановиться.

Айроншилд улыбнулся:

— Все в порядке. Я сам регулярно проедаю своим друзьями плешь расспросами на тему эквестрийской мифологии. Если Вы составите для меня список вопросов, в следующий раз мы могли бы устроить еще один открытый урок, как тогда. Не уверен, конечно, когда еще Вайлд Панч расщедрится на внеочередной отгул, но чем Дискорд не шутит?

При упоминании старого следопыта Черили нахмурилась и словно бы даже помрачнела:

— Я ж так и не сказала Вам спасибо… — тихо произнесла она. – Если бы не Вы… тогда… кокатриксы… они бы…

Биг Мак приобнял ее за плечо и поцеловал в щеку:

— Милая, ну ты чего? Все же обошлось. Да и твой деда – крепкий орешек, так просто не расколешь.

— Да-да, все хорошо, — кобылка шмыгнула носом и улыбнулась. – Просто вспомнила, как Понивилль облетела новость об этом, и что-то на меня нашло. Все хорошо, любимый.

Эпплблум непроизвольно скривила мордочку. Она понимала всю серьезность момента, но ничего не могла с собой поделать: вид воркующих парочек всегда вызывал в ней очень противоречивые эмоции – что-то среднее между приступом тошноты и умилением. 

— Мисс Черили, — чуть погодя ответил мужчина. – Хоть я и… вправду смог одолеть тех кокатриксов, Вайлд несколько приукрашивает – он бы и без моей помощи разделался с ними на раз-два.

— К счастью, мы этого никогда не узнаем, — ответила земнопони. – Но вообще да, это похоже на него – дедушка порою любит приврать, но не слишком сильно, чтобы совсем уж не исказить правду. Но это лишь делает рассказы о его путешествиях еще более захватывающими. 

— Так вот откуда Ваш интерес к истории! – догадался Айроншилд. 

Кобылка кивнула:

— А также тяга к знаниям в целом. Когда мы с Берри были маленькие, он каждый свободный вечер усаживал нас перед камином, и под его неспешные рассказы воображение уносило нас в далекие и загадочные страны, куда не ступала нога обычного пони.

— Да-а-а, — протянула молчавшая до этого Бабуля Смит, — у Панча всегда был язык без костей — в хорошем смысле! Скольк’ его помню — никогда не поймешь, правду грит или врет с три короба. Да местным кобылкам тогда было и все равно: знай, слушали его, раззявив рты в изумлении. А у самих одно на уме…

— Бабуля… — почти прошипела Эпплджек.

— Шо? Думать то они думали, но на этом и всё. Вайлд был тольк’ с виду эдаким дамским угодником, а на деле так любил свою благоверную, шо даже табуном нормальным не обзавелся. И уж тем более — налево не ходил.

Повисшее молчание, которое грозило затянуться после таких внезапных подробностей, спас Биг Макинтош:

— Рони, -  поспешно спросил он, видя что бабуля собирается снова удариться в воспоминаниях о днях былых, своей молодости и прочем. Как и все Эпплы, он всегда с удовольствием слушал ее рассказы, но сейчас было явно не место и не время. — Так как те праздник-то? 

— Гм… Ну я больше половины его провел в поисках Коппервинга и не то чтобы особо смотрел по сторонам… но от того что увидел, впечатление у меня сложилось самое положительное. Конечно, стоит узнать про Звездную Ночь подробнее — например, предназначения каждого танца для меня пока не понятны… ну, кроме самого последнего: на него выходят только очень близкие пони. Однако, если я правильно понял, это не обязательно должны быть влюбленные пары…

— А ты сам никого так и не пригласил? — внезапно встряла Эпплблум, чем вызвала у остальных самые разные эмоции: Биг Мак чуть не поперхнулся соком, Бабуля Смит удивленно приподняла бровь. Черили же с укором посмотрела на свою бестактную ученицу, а Айроншилд с недоуменным выражением уставился в невидимую точку перед собой. 

— Нет, конешн, — словно отвечая за мужчину, буркнула себе под нос ковбойша. — Клыкастая-то его не в городе, — в одну секунду всеобщее внимание переключилось с желтой кобылки на Эпплджек. — Ой, да ладно! — воскликнула она, стараясь вложить в свой голос как можно больше уверенности. — Уже весь Понивилль говорит о том, как сарозийка охомутала пришельца из другого мира.

— Ну тогда… наверное… — не без труда сдерживая подступающий к горлу смех, сказала младшая сестра, — мы живем не в Понивилле. Уж я-то точно про эт слышу впервые.

— Прошу прощения за возможно излишнюю прямоту, но я нахожу обсуждение личной жизни мистера Айроншилда крайне неуместным, — пристыдила их Черили, за что совершенно сбитый с толку мужчина был ей сейчас безмерно благодарен. — Не только в его присутствии, но и за его спиной, — жеребец открыл было рот, чтобы вставить свои полбита, но кобылка прервала его на полуслове. — Маки, прошу тебя, не начинай. Если я еще хоть раз услышу твою байку про пегаску и грифона, то мы опять поссоримся.

Земнопони что-то проворчал в ответ, но спорить не стал. 

— Но я ничего такого не имела в виду! — наконец смогла вставить слово Эпплблум. — Понятное дело, шо речь не о последнем танце была. Но ведь есть и другие! Например второй…

— Второй? — перебил ее человек, не только из интереса, но и желая как можно быстрее сменить тему разговора и вновь нарастающей неловкости.

— Агась, — кивнула кобылка. — В знак зарождающейся дружбы, чтоб никакие преграды и ненастья не могли ее разрушить. Кстати, ЭйДжей могла бы тебя как раз на него и пригласить… не, ну а шо? — спросила она, взглянув на сестру, которая была уже готова в Тартар провалиться от смущения. — Шо я такого сказала? Вы ж и вправду друзья. Заодно б к нашей культуре и обычаям приобщила.

— Не уверена, что Рони обучался танцам, — попыталась выдавить из себя улыбку ковбойша. — А если и обучался, то явно не танцам с пони.

— Ну, вообще-то, — прокашлявшись, сказал Айроншилд, — Эпплджек отчасти права. Я хоть и не полный ноль в этом деле, но… 

— Ну так и научился бы в процессе, а она б тебе все показала да объяснила! Знаешь, как моя сестра отплясывать может? Аргх! — с искренним возмущением воскликнула желтая пони. — Вот вроде бы и взрослые, а иногда такие глупые! 

Несколько секунд мужчина и ковбойша не сводили друг с друга взгляда. Потом, как по команде, покраснели, чертыхнулись и принялись с неподдельным интересом изучать содержимое своих тарелок. 

— Ты у нас зато самая умная, — проворчала Бабуля Смит. — Иль забыла уже, как заявилась домой пьяная вдрабадан?

— Кстати, о моей бутылке… — подхватил Макинтош, — угораздило же тебя стянуть её именно в тот раз, когда… 

Завязалась столь знакомая Айроншилду дружеская семейная перепалка, которую он наблюдал каждый свой визит к тете на новогодние праздники, куда стекалась почти вся ее родня. Человек улыбнулся теплым воспоминаниям. Будучи еще совсем ребёнком, он не на шутку перепугался, когда впервые стал свидетелем подобного и принялся всех успокаивать. Собственно, то было первым и последним разом, когда спор прекратился почти сразу же, как начался — вид маленького мальчика, искренне старающегося их помирить, так растрогал дальних и не очень родственников, что они и забыли уже из-за чего был весь сыр-бор.

Покончив с обедом и прибрав со стола, Айроншилд взглянул на часы — начало пятого. В семь у него назначена встреча со старостой, но до этого хорошо бы еще было зайти к Флаттершай и рассказать ей о вчерашнем происшествии. Да и просто, чтобы навестить — неизвестно, когда еще ему удастся вырваться из замка, а он, что ни говори, успел соскучиться по желтой пегаске.

Его размышления прервал басовитый голос:

— Рони, можно тя на минутку? — Биг Мак кивком предложил отойти в сторону. По взгляду, который здоровяк бросил на Блум, Бабулю и ЭйДжей, человеку сразу стало ясно, разговор на какую тему ему предстоит.

Они остановились у входной двери. Айроншилд уселся на табуретку и принялся неспеша зашнуровывать сапоги. 

— Ты по поводу волков? — спросил он вполголоса. — Что-то заметили вчера?

Жеребец отрицательно покачал головой:

— Если не считать парочку захмелевших пони, которых мы завернули на пути в окрестности Вечнодикого, проблем на было. Я по другому вопросу…

Мужчина вопросительно посмотрел на замешкавшегося пони.

— Да?

— Ну… короч’... Я про ЭйДжей… Да, я помню — ты велел не говорить никому, кроме следопытов, но моя сестра все-таки одна из Элементов Гармонии. И она вместе с остальными не раз выручала жителей Понивилля. Я уж не говорю о победе над Найтмер Мун. Ты уверен, шо она не должна знать? 

Затянув узел на шнурках, человек уперся локтями в колени и вздохнул:

— Мак, не обижайся, но я сейчас я просто не вижу смысла ей про это говорить. Ну, то есть, как она может помочь в данной ситуации, если мы ей расскажем про вчерашнее? — жеребец шумно втянул ноздрями воздух и Айроншилд поспешил продолжить. — Я серьезно. ЭйДжей лишь начнет нервничать из-за вещей, на которые не может повлиять. Не потому что она, упаси боги, слабая или еще что — это просто не ее профиль.

— Она легко справится с древесным волком, — упрямо нахмурился пони и чуть погодя добавил. — Даж с… одним из тех…

— Уверен, что справится. Если до этого дойдет. А сейчас наша первостепенная задача — сделать так, чтобы не пришлось убеждаться в этом на практике. Смекаешь?

— Моя сестра не слепая — она скоро подметит, что я усилил наряды дружинников, да и сам я также буду пропадать больше обычного. Еще мэр отправила срочный запрос в Кантерлот, шоб те прислали больше стражников. Короч’, ЭйДжей быстро сложит два и два.

Айроншилд мысленно выругался. Каждый раз, споря с кем-то из Эпплов, ему порою казалось, что он пытается переспорить сам себя.

— Ну, быстро не быстро, но не сразу же….

— Мэр наверняка расскажет Твайлайт. Если уже не рассказала.

— Справедливо… — задумчиво проворчал человек, взяв в руку второй сапог и застыв в таком положении на пару секунд. Мгновением позже на его лице растянулась торжествующая улыбка. — Справедливо будет, чтобы Твай это и решала — когда и кому открывать всю правду. В конце концов, она — Элемент Магии. Кому как не ей понимать, на что способна знаменитая Шестерка, если объединит силы. Вполне допускаю…

— Эт ты так по-хитрому увиливаешь от ответственности? Сам не хочешь решение принимать? — в голосе здоровяка сквозило неодобрение.

— Кхм… так вот как это со стороны выглядит… Нет, решения я своего не меняю и от ответственности не отказываюсь — на данный момент никто более не должен знать о тех тварях. Ни ЭйДжей, ни Рарити, ни Пинки Пай, ни кто-либо другой. Если же Твайлайт решит иначе… как я и сказал, я полностью доверяю ей в этом вопросе. К тому же, я уверен, прежде чем принимать решение по данному вопросу, она двести раз все обдумает и посоветуется с кем надо, — Айроншилд пристально посмотрел на пони. — Идет?

Макинтош пробормотал что-то, нехотя соглашаясь с доводами будущего следопыта. 

— Идет, — ответил он. — Вот только сестрюня мне потом на эту тему устроит серьезный разговор — сам знал, а ей не рассказал.

— Вали все на меня. Мол, вредный двуногий следопыт заставил держать рот на замке. И... 

— Эй, ребят! — приближающийся голос ковбойши заставил их тут же заткнуться. — Вы о чем там секретничаете? 

— Ну… я… мы… — начал было тянуть Биг Мак.

— Я просто пытался уговорить твоего брата разрешить мне носить меч, пока я в городе, — выпалил Айроншилд первое, что пришло ему в голову. — Я с ним смотрюсь солиднее и… все такое.

— М-мда? — скептически прищурилась кобылка. — А вот мне почему-то кажется, что он опять завел свою телегу про межвидовые отношения. Не так ли, братец?

— Не-не-не, ниче такого. Черили была права — меня эт не касается… А по поводу меча… — здоровяк прокашлялся и напустил на лицо как можно более серьезную гримасу, обращаясь к Айроншилду. — Прости, дружище, но правила есть правила — никакого оружия. Вот станешь следопытом, тогда и вопросов не будет.

Хлопнув ладонями по коленям, человек встал и подтянул пояс:

— Ну, на нет и суда нет. 

— Рони, — Эпплджек слегка удивленно посмотрела на него, словно только сейчас поняв, что мужчина собрался уходить. — А ты куда намылился? 

— К Флаттершай, — ответил мужчина, надевая кожаные  перчатки. Надо обсудить… всякие следопытские дела. Посоветоваться и все такое.

— А… лады. Ток ты вернись к вечеру: бабуля испечет блинчики с вареньем… — словно стараясь произвести впечатление, она сделала небольшую паузу, а затем заговорщически произнесла. — ... из грозовых яблок!

Биг Мак едва не подскочил от такой новости и с аппетитом облизнулся, будто кто-то другой, а не он за обедом умял двойную порцию жаркого. Реакция же Айроншилда была куда более сдержанной. 

— Грозовыми? — он удивленно приподнял бровь. — Это какой-то редкий сорт? Типа звездных яблок?

— Ну-у-у… наверное? Это не совсем прям уж сорт, — принялась объяснять Эпплджек.- Там целая история...

— Потом объяснишь, сестрюнь, — мягко перебил ее жеребец, покосившись на человека. — А то Рони, как видишь, уже готов сорваться.

Кобылка недовольно наморщила носик, отчего мужчина непроизвольно расплылся в улыбке.

— Ты гришь, будто я собралась тут целую лекцию читать, — буркнула она. — Пусть тогда поторапливается, а то Блум собиралась растрясти его на подробности драки с кокатриксами. Кстати! Передавай Флатти привет. И заодно узнай, почему она так внезапно исчезла с праздника, не сказав никому ни слова.

Бросив перед уходом «до вечера», Айроншилд направился к Флаттершай.

«Клянусь, если еще хоть один пони хотя бы заикнется о подробностях той клятой схватки, я соберу весь город и устрою долбанную пресс-конференцию!» 


Едва выйдя за порог, мужчина поднял ворот кафтана и поежился. День выдался морозным. И пусть благодаря стараниям погодного патруля на небе сейчас не было ни облачка, где-то вдали, на самом горизонте, уже нет-нет да виднелись хмурые тучи, медленно ползущие широким неотвратимым фронтом.

«Зима, и правда, обещает быть суровой… Ну да нам не привыкать!». 

Не смотря на уже далеко не ранний час, улицы Понивилля не были особо многолюдными. Оно и понятно — после праздника Звездной Ночи пони хотели как следует отоспаться или понежится в объятиях любимых. Кроме редких случайных прохожих, он также встретил и патруль из двух кобылок в сверкающих на солнце доспехах, многозначительно кивнувших ему с другой стороны перекрестка. Будучи ответственным руководителем, госпожа мэр не стала ходить вокруг да около и подключила в помощь дружинникам небольшой гарнизон кантерлотской стражи, что все еще был расквартирован в городе.

Размышляя о богатом на события вчерашнем дне, Айроншилд и не заметил, как добрался до домика желтой пегаски. Опять поежившись — теперь уже представляя, какую взбучку устроит ему кобылка — он постучал в дверь.

— Флаттершай? — громко произнес, после того, как никто не открыл. — Ты дома?

Ответа не последовало.

Пусть среди пони зайти «без спроса» в дом друга не считалось чем-то зазорным, человек все же неуверенно постоял у порога несколько секунд.

— Флаттершай? — снова повторил он, уже закрывая за собой дверь. И тут же встал в изумлении, как в вкопанный.

Диван, кресла и пол вокруг них были почти буквально устлан раскрытыми книгами, журналами, каким-то брошюрами и исписанными листами бумаги. Разувшись и повесив кафтан на крючок, он внимательно прислушался. Тишина. Ее домашних и не очень питомцев тоже было не видать, что с учетом времени года не было чем-то странным. 

Немного помедлив, он аккуратно, стараясь не наступить на это шелестящее покрывало, дотянулся до чего-то похожего на пухлый том энциклопедии. Из всего длинного названия он смог вычленить лишь одно знакомое слово — даже не слово, а скорее его корень — птица. Да, так и есть — на титульном листе красовалась весьма экзотического вида птица, отдаленно напоминающая ибиса.

«Она наверняка уже давно прочитала тут все от корки до корки. Если не перечитала… Или это Твайлайт...»

Позабыв обо всем на свете и продолжая листать книгу, человек только в самый последний момент почувствовал дуновение ветерка. Но среагировать уже не успел.

Так же погруженная в чтение, но уже на ходу (а если точнее — на лету), Флаттершай буквально влетела в Айроншилда. Покачнувшись и теряя равновесие, он сделал пару шагов назад и рефлекторно ухватился за первое, что оказалось под рукой — свою подругу, которая только и успела, что испуганно пискнуть. Потянув ее за собой, человек сделал пару неуверенных шагов назад и, Поскользнувшись на каком-то журнале и потянув ее за собой, он грохнулся на спину, сильно ударившись при этом затылком об пол. 

Какое-то время они лежали в полной тишине. Айроншилд часто моргал, будто стараясь таким образом избавиться от разливающейся в голове боли. Флаттершай же просто зажмурилась, боясь пошевелиться. Впрочем, даже если бы она и попыталась, то у нее ничего бы не вышло — по какой-то причине человек продолжал крепко прижимать кобылку к себе.

Наконец, пегаска приоткрыла один глаз:

— Айроншилд?.. — словно обращаясь к самой себе, сказала она. — Айроншииииииилд! — заголосила она секундой позже, отчего у человека зазвенело в ушах, он вернулся к реальности происходящего и отпустил ее. — Как же я рада тебя видеть! — теперь уже кобылка стиснула его в неожиданно крепких объятиях и потерлась мордочкой о щеку. — Извини, что не навестила тебя первой… я узнала о твоем прибытии на празднике, но…

— Флаттершай… 

— Ох, Селестия, — ахнула она, заметив, как по лицу мужчины пробежала гримаса боли, когда тот приподнял голову. — Ты ударился? Сильно? 

Не дожидаясь ответа, кобылка взлетела над полом и парой быстрых движений копытом разметала раскиданные вокруг книги, журналы и прочее, словно те совсем ничего не весили.

— Не вставай так резко! — встревоженно воскликнула она, когда человек поднялся на ноги, поглаживая ушибленный затылок. — У тебя может быть сотрясение!

— Флаттершай, это просто уш…

— Ложись на диван, — в присущей для нее манере, когда кому-то из ее друзей вдруг стало плохо, она пропустила его заверения мимо ушей, не желая слышать даже намека на возражения. — Только медленно, не торопись!

Понимая, что спорить сейчас бесполезно, Айроншилд нехотя подчинился и сел на диван.

— Вот так. Теперь аккуратно ложись, — сказала она, подкладывая ему под голову небольшой валик. — Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Может, в ушах звенит — или подташнивает? — продолжила кобылка и ослабила завязки воротника, когда мужчина принял горизонтальное положение. 

— Флаттершай, у меня нет сотрясения — простой ушиб, — мужчина устало вздохнул и уставился глазами в потолок. — Уверен, даже шишки не буд… э-э-э… что ты... — оторопело спросил человек, почувствовав прикосновения к поясу. 

Опустив взгляд, он оторопел еще больше: не скрывая раздражения, кобылка пыталась справиться с пряжкой на ремне. 

— Проклятая застежка... — ворчала она сердито. — Справедливо рассудив, что одними копытами тут не управишься, она подключила зубы.

— Флаттершай, стой! — Дай я…

Раздался легкий щелчок и пегаска облегченно вздохнула:

— Ну вот, так намного лучше... Я буду только рада, если это и правда самый обычный ушиб, но лучше перестраховаться, — пояснила она в ответ на его ошалелый взгляд и на полминуты приложила копыто к запястью. — Примерно восемьдесят ударов в минуту… Насколько я помню, с твоих слов это несколько выше нормы.

— Да, но не забудь, что буквально минуту назад, одна заботливая пегаска уложила меня на лопатки, — улыбнулся Айроншилд. — Так что я бы сказал, что это в пределах допустимого. Лучше принеси что-нибудь холодное — лед там или мокрое полотенце.

— Ой! Какая же я глупая! Сейчас, я мигом! А ты продолжай лежать, — бросила она, прежде чем пулей метнуться на кухню, взмахами своих крыльев подняв в воздух разбросанные по комнате листы бумаги. 

Вставать он пока что и не собирался. Поэтому, устроившись поудобнее, прислушался к ощущениям: шутки шутками, но его подруга в чем-то была права, и даже такая банальная ситуация могла на поверку оказаться куда серьезнее, чем ему думается. 

К счастью, не считая тупой ноющей боли в затылке, тело не подавало иных тревожных сигналов.

«Наша встреча началась несколько иначе, чем я рассчитывал... Впрочем, и в этом есть определенный плюс — навряд ли Флаттершай теперь будет отчитывать меня за древесных волков… если, конечно, можно так называть те уродливые абоминации, в которые они превратились».

Кобылка и правда вернулась очень быстро. Не говоря ни слова, она бережно приподняла его голову и осторожно положила под нее махровое полотенце. Мокрая ткань на ощупь была холодной, словно лед — судя по всему, пегаска воспользовалась алимантией.

Уже в который раз спросив Айроншилда, как тот себя чувствует, она присела рядом и виновато посмотрела на него:

— Прости, пожалуйста. Я так увлеклась, что позабыла обо всем на свете и не услышала, как ты пришел… 

— Не ты одна, — ответил он, наслаждаясь приятным морозным покалыванием, медленно расходящимся по затылку. — И с меня больше спрос — в конце концов, настоящий следопыт не должен ослаблять бдительность ни на минуту. 

— Все равно… я не должна была читать на лету, и из-за этого ты пострадал.

— Ну, «пострадал» это сильно сказано…

Кобылка сокрушенно покачала головой:

— Ну вот опять ты…

— Что опять?

— Эта бравада… строишь из себя героя. 

— Флаттершай… — он легонько прикоснулся к ее ноге. — Со мной правда все нормально. Я просто не хочу, чтобы ты переживала и накручивала себя лишний раз.

Пегаска пронзительно посмотрела на человека, задержав взгляд, будто желая прочитать его мысли.

— Я не могу иначе, — сказала она наконец. — Прости, если кажусь тебе докучливой, но… но за эти полгода, что я тебя знаю, ты успел побывать в таких передрягах, которых иному пони хватило бы на несколько лет.

— Несильный удар головой тоже входит в эту категорию? — мужчина улыбнулся, надеясь такой незамысловатой шуткой приподнять ей настроение, но лицо кобылки лишь помрачнело.

— Я просто очень за тебя волнуюсь. С того дня как ты ушел с Панчем и приступил к обучению, я порою места себе не нахожу. А вдруг во время тренировочного ориентирования на местности Айроншилд завяз в болоте? Или он наткнулся на кокатрикса — будучи совсем один — превратился в камень, но теперь некому ему помочь? Или, сам того не зная, неосторожно приблизился к стоянке Или… или… — она тихонько всхлипнула. — Прости… наверное, все это накопилось за прошедшее время… я тебя давно не видела, и… теперь ты считаешь меня надоедливой пони, которая и шагу тебе не даст ступить без ее позволения…

Несмотря на ее протестующий возглас, Айроншилд все же сел рядом. 

— Тебе нет нужды извиняться, — сказал он, одной рукой придерживая все еще ледяное полотенце, а другой мягко приобняв ее за плечо. — Более того, я очень расстроюсь, если ты вдруг решишь «исправить» в себе это качество.

Флаттершай приподняла голову и удивленно посмотрела на него. 

— Но я думала… тебе не по душе такая опека.

— Мне не по душе, когда ты изводишь себя почем зря, — не без труда вырвавшись из плена ее бирюзовых глаз, ответил мужчина. — В общем, нам обоим не все равно… пусть и вот в такой своеобразной манере.

Кобылка устало положила голову ему на плечо.

— Почему это порою так сложно… — вздохнула она. 

— Психология вообще — сложная штука. Главное, не додумывать за других, а обсудить все в спокойной обстановке… — теперь уже была его очередь удивляться, после того как Флаттершай сдержанно захихикала. — Что я такого сказал? 

— В спокойной обстановке… прям как вы все обсудили с Рэйнбоу Дэш во время вашей первой встречи?

— Так, минуточку! На тот момент мы не понимали друг друга, а Дэш — попрошу заметить — никогда не отличалась сдержанным нравом.

— То ли дело человек по имени Человек, — в несвойственной для нее манере парировала кобылка, отчего Айроншилд на мгновение потерял дар речи. — Так! — она прервала саму себя и слегка отстранилась в безуспешной попытке скрыть смущение. — Давай-ка ты ложись обратно, и через десять минут снова измерим тебе пульс. 

— Ну вот, — резюмировала Флаттершай, закончив расставлять по полкам раскиданные книги и журналы. Как твое самочувствие? — подлетев к человеку, спросила она уже в сотый раз за эти полчаса.

— Ничего не поменялось — голова все еще слегка побаливает, — сдержав нотки раздражения, ответил человек. — но это и нормально — я бы скорее начал паниковать, будь оно наоборот, — он усмехнулся и добавил. — Давай уже, измеряй мне пульс — хочу наконец получить медицинское заключение о своей профпригодности.

— Для этого мы с тобой навестим доктора Хорса в больнице…

— Флаттершай!

— Но мы должны быть полностью уверены!

— Давай поступим следующим образом, — мягко сказал он, взяв ее за копыто и приложив к своей сонной артерии. — Если мне вдруг станет хуже, то я сразу же последую твоему совету. А пока что — начинай считать.

Понимая, что не переспорит своего друга, она лишь сокрушенно вздохнула и отмерила про себя положенные полминуты. 

— Ого! — воскликнула кобылка, — Пятьдесят ударов!.. такой разброс — это норма для людей? 

— После всех тренировок с Рэйнбоу и Панчем? Вполне. 

— У-м-м… буду знать. Только обещай мне воздержаться от физической активности в ближайшие пару дней, хорошо?

— Зуб даю!

— Зуб? Но зачем мне… 

— Людская поговорка, долго объяснять. Ладно, думаю, на сегодня мы закончили, — он хлопнул себя по ногам и тяжело вздохнул. Как бы не хотелось ему отрешиться от всего на свете и провести этот день со своей подругой, сделать он этого, увы, не мог. Дело, с которым он пришел к ней, не стоило откладывать. 

Мужчина нахмурился, не зная, с чего лучше начать.

— Айроншилд? — неуверенно спросила Флаттершай, — с тобой точно все хорошо?

— Абсолютно. Просто… А, чего там — скажу прямо, как есть, — прокашлявшись, он посмотрел на уже совсем сбитую с толку кобылку. — Я так понимаю, мэр тебе ничего не сказала про древесных волков?

— Н-н-нет… Ох, Селестия! Что-то случилось, пока я была в Кантерлоте?! — в одно мгновение ее охватила паника. — В Понивилль забрела еще одна стая?! Пожалуйста, скажи мне, что никто не пострадал!

Последние слова заставили его прикусить губу. После их недавнего разговора, некоторые подробности того столкновения могут буквально добить ее, а этого ему совсем бы не хотелось. Но откровенно врать ему хотелось еще меньше. В конце концов, пегаска все равно узнает. Так что пусть ей расскажет об этом он, нежели кто-то к другой. 

— Из пони никто не пострадал. Мне немного досталось… — ответил он после секундного замешательства и тут же выпалил. — Но Далия меня залатала! 

Видимо, упоминание единорожки немного успокоило Флаттершай, уже готовую взорваться негодованием.

— У-м-м… если она и правда обработала твои раны, то я спокойна… Но все же!.. 

— Да-да, я понимаю — опять нарвался. Но и ситуация была из ряда вон!.. Поэтому… давай я начну с самого начала.

Кобылка внимательно слушала его, не прерывая — лишь ахнула, когда дело дошло до самой атаки. Не давая ей разразиться вопросами, человек незамедлительно перешел к части с госпожой мэром и Флавлесс Старр.

— Это объясняет, почему меня не уведомили о случившемся, — сказала пегаска, и сокрушенно вздохнула. — Староста всегда относилась ко мне с некоторой долей… пренебрежения. Не являясь следопытом, я, тем не менее посещаю почти каждое их собрание. И многие члены Ордена прислушиваются к моим советам, касающихся поведения диких животных. Уверена, если бы Вайлд Панч не вступился за меня, она бы и близко меня не подпустила. 

Айроншилд сердито прокашлялся. Реакция старосты на него еще как-то объяснялась словами Панча о ее предосудительном отношении к представителям других народов, но Флаттершай… чем она-то провинилась? 

Решив не гадать на кофейной гуще, он задал вопрос в лоб:

— Что ты такого сделала, что она тебя недолюбливает?

— Скорее наоборот… — кобылка грустно опустила ушки, — не сделала. Я не прошла испытания Ордена. Точнее, я просто отказалась от этого, зная, что ни за что бы в жизни не справилась… 

Мужчина промолчал, мысленно соглашаясь со своей подругой: что ни говори, а отличная физическая подготовка никогда не числилась в списке ее достижений.

— Но самое важное, что после посвящения настоящих следопытов, благодаря настойчивости твоего учителя мне было дозволено произнести вместе с ними торжественную клятву не разглашать запретные для прочих знания, к которым нас впоследствии допустили…   

— Но ведь у Ордена не все в поле работают, — удивленно заметил человек. — Уверен, что есть и такие, кто сидит в штабе.

Пегаска отрицательно покачала головой:

— У нас… них нет ничего подобного. Точнее, есть определенная ротация. Пусть Орден и старается избежать излишней бюрократии, но без нее обойтись. Поэтому, после какого-то времени, как ты выразился, «работы в поле», следопыт переводится в штаб. И наоборот. Есть, конечно, исключения — такие, как твой учитель. Но в любом случае, каждый должен пройти полный курс подготовки и быть готовым отправится на задание, если потребуется. 

— Но твой дар понимания животных... — сказав это, Айроншилду показалось, что пони на мгновение напряглась, а по ее лицу пробежала тень. — Я хочу сказать, разве этого было недостаточно для того, чтобы сделать для тебя исключение? Да, я понимаю, что Панч потом все разрулил, но Старр — неужели она сама этого не понимала? Или ее так «оскорбил» твой отказ от прохождения экзамена?

Флаттершай втянула голову в плечи, словно стыдясь чего-то, и чуть ли не вжалась в диван.

— Она… наверное бы и сделала исключение, если я хотя бы… попыталась пройти испытание… Флавлесс ведь сама предложила мне присоединиться к ним, и я вначале даже согласилась, а потом… я хочу сказать, что я потом не просто отказалась, но даже не явилась... — она закрыла лицо копытами, — давай больше не будем об этом — мне ужасно стыдно.

— Стыдно должно быть ей — за то, что отказалась от столь ценного кадра, — Айроншилд презрительно фыркнул. — И как только она получила столь высокий пост, если не может держать свои эмоции в узде, обижаясь по любому поводу.

— Ты прав, Флавлесс очень гордая, — отняв копыта от лица и вроде бы успокоившись, согласилась Флаттершай. — Но при всем этом, она — талантливый руководитель, обладает отличной интуицией и имеет за спиной безупречный послужной список. Поэтому, пока ее поведение не повлекло за собой серьезных последствий, Орден будет продолжать закрывать на это глаза. Так же, как он делает и с Панчем, не обращая внимания на его своевольный — даже по меркам следопытов — нрав.

— Да и черт с ней! — махнул рукой человек. — И прости, что увел наш разговор куда-то не туда.

Он еще раз в подробностях описал искаженных древесных волков и также поделился своими мыслями о причине такой ужасной метаморфозы. 

Проклятье Дискорда. Одного лишь упоминания Повелителя Хаоса было достаточно для того, чтобы Флаттершай вздрогнула. Даже свет в комнате, казалось, на мгновение померк, будто оскорбленный этим именем. Да и самому мужчине стало как-то не по себе: одно дело бросаться устоявшимися выражениями и ругательствами, но совсем другое — на полном серьезе обсуждать саму возможность Его влияния на реальность. Если Он способен на такое, даже находясь в заточении... Вспомнив слова Твайлайт о том, что драконикус делал со своими жертвами, будучи на свободе, Айроншилд напрягся еще сильнее.

Но это было только вершиной айсберга. Как оказалось, причина, по которой пегаску в срочном порядке вызвали в Кантерлот на внеочередное собрание следопытов, пересекалась со вчерашними событиями, что приключились с человеком и дружинниками. 

Со всех концов Эквестрии следопыты докладывали о странном поведении древесных волков. Животные изменили своим привычным местам обитания и маршрутам, появляясь порою в таких местах, где никто не ожидал их увидеть. Были случаи неспровоцированных нападений на случайных путников и даже на небольшие поселения! Из отслеживаемых стай, лишь треть дали жизнь новому поколению. Объяснения этому на данный момент ни у кого не было. 

— Флаттершай… — тихо сказал Айроншилд, после того как она в мельчайших подробностях рассказала о собрании следопытов, время от времени сверяясь с небольшим блокнотом. — Ты ведь не имела права посвящать меня это, я прав?.. Прости, надо было сразу прервать тебя, чтобы…

— Нет-нет-нет! — воскликнула она и яростно замотала головой, отчего он остолбенел, отчетливо услышав в ее голосе вызов наполовину с гневом. — Мне все равно, что там думает Флавлесс. Ты станешь следопытом — это всего лишь вопрос времени. Я верю… нет, я знаю! Это твое предназначение. А с таким учителем, как Вайлд Панч — это просто неизбежно. Поэтому… ничего я не нарушила!

— Ух ты… — только и смог выдохнуть человек. Его подругу сегодня словно подменили. — Я даже не знаю, что и сказать... за исключением того, что ты даже представить не можешь, насколько мне дороги твои слова и твоя поддержка.

Флаттершай посмотрела ему в глаза с каким-то нечитаемым и странным выражением, словно надеясь углядеть что-то между строк. 

— А разве может быть иначе? — улыбнувшись, спросила она. — Это же твоя судьба, и кто знает — может быть и ты в свое время получишь свою кьютимарку, а? 

На этих словах Айроншилд едва не поперхнулся. Он не знал, сказала ли это кобылка без задних мыслей, но его воображение тут же живо нарисовало картинку его ягодиц, украшенных татуировками. И почему-то они были в виде бабочек. «Мда уж… главное, чтобы не на копчике...» 

— Староват я уже для этого, — криво усмехнувшись, сказал человек. — Но если вдруг такое и произойдет, ты будешь первая, кто узнает об этом!

Пегаска захихикала, прикрыв рот копытом:

— Договорились. Только не забудь!

Мужчина бросил взгляд на часы: у него было еще около двух часов, после чего предстояла встреча, радости от которой он не испытывал. Ему очень хотелось провести это время с другом, общаясь на совершенно случайные темы, смеясь над глупыми и не очень шутами — да то угодно, лишь бы не возвращаться к насущным проблемам. Но оставалось еще кое-что, о чем он просто обязан был спросить. 

— Слушай, Флаттершай, — решился он наконец, — мне сказали, что ты убежала с праздника, не сказав никому ни слова. И еще эта… гм… картина, что я застал, когда зашел в дом... У тебя что-то случилось? Я пойму, если ты не захочешь говорить об этом. Просто… эта новость меня встревожила.

Кобылка тяжело вздохнула. Словно давая себя время на раздумья, она молча взяла полотенце, которое Айроншилд продолжал держать у затылка. С секунду ничего не происходило, а потом ткань стремительно покрылась легкой изморозью. Уже в который раз мужчина подмечал, что в отличии от магии единорогов алимантия обходилась без каких-либо спецэффектов вроде свечения и прочего. Наверное, отчасти это и делало из пегасов прирожденных воинов — нельзя было сказать наверняка, что они использовали свои силы до того момента, пока не будет слишком поздно.

— Я и правда не хотела ни с кем это обсуждать, — ответила пони и вернула ему полотенце, которое он на автомате вновь приложил к затылку. — Но теперь понимаю, что надо выговориться… и кому, если не тебе?

Айроншилд промолчал — лишь тепло улыбнулся в ответ. Да и что тут можно было сказать? Будучи всю свою жизнь почти что затворником, он только недавно начал по-настоящему понимать, почему иногда не стоит держать все в себе.

Пегаска тем временем продолжила:

— Ты же знаешь, что у Коппервинга появился друг… ммм... питомец? Экзотическая птица по имени П… Птуш — кажется, так его зовут.

Лицо мужчина выражало крайнюю степень удивления. «Вот так новость... А он ведь даже и словом вчера не обмолвился по этому поводу!»

— Первый раз слышу, — признался мужчина. 

— Ум-м-м… Вот как… Я надеялась, что он посвятил тебя в подробности. Вообщем, вот это и случилось. Я так обрадовалась, когда Коппервинг захотел нас познакомить — я прежде даже не слышала о таких созданиях! Конечно же, мне тут же захотелось с ним пообщаться. Но… — голос ее задрожал, — оказалось, что я не понимаю его… совсем! А вот Коппервинг понимает! Как же так?! Я не обижаюсь на него, но ведь… ведь… это было моим даром, понимаешь? Понимать любое живое существо… Я даже тебя понимала — пришельца из иного мира! И без амулета! А тут… 

Флаттершай всхлипнула, затем еще, и в конце концов разревелась на плече человека.

— Я прекрасно тебя… гм… понимаю, — приобняв ее, мягко сказал человек. — Я бы и сам был в шоке, если бы умение, в котором я был уверен на протяжении всей своей жизни, внезапно подвело меня… — задумавшись на мгновение, он отложил полотенце в сторону и снял с шеи амулет. — Прием, Айроншилд вызывает Флаттершай, как слышно?

С пару секунд она смотрела на него, удивленно хлопая глаза — словно не веря своим ушам.

— Ра… Работает! — радостно воскликнув, она бросилась мужчине на шею и во второй раз за сегодня повалила его на спину. К счастью, теперь под ними оказался мягкий диван вместо пола. — Ой, прости, пожалуйста! Я не специально! — пегаска тут же отпрянула и начала извиняться, не давая ему вставить ни слова. — У тебя же все еще может быть сотрясение. Какая же я дура!

— Флаттершай, ну мы же уже обсудили это, — он вернул себе вертикальное положение и надел амулет обратно. — Ничего страшнее шишки мне не грозит.

— Ум-м-м, ладно... но все равно — это было очень безответственно с моей стороны!

— Еще раз — все хорошо. Я бы скорее удивился, поведи ты себя иначе.

Кобылка сконфуженно уставилась на него:

— То есть?

— Ну… ты должно быть боялась, что твой дар может больше не работать на меня… перенервничала… — Айроншилд чертыхнулся, понимая, что попытками объяснить свое необдуманное высказывание, он лишь оказывает себе медвежью услугу. — Короче, забудь, что я сказал. Давай лучше вернемся к этому Птушу. Я поэтому наткнулся на впечатляющую картину из книг и журналов, разложенных по полу гостиной? 

— Да, — смущенно сказала пони. — Я всю ночь не спала — искала ответы, но… безрезультатно.

— Ох, Флаттершай… — ведомый внезапный порывом, он снова обнял ее и прижал к себе. — Ты же не хуже меня знаешь, что утро вечера мудренее. Выспалась бы, а потом на свежую голову и обдумала все. Сходила бы к той же Твайлайт — у нее, наверняка, есть информация по этой странной птице!

— Я собиралась это сделать сегодня вечером, — тихонько пробормотала пони. — Но теперь, когда ты пришел… нет-нет-нет! — воскликнула она, когда уже мужчина собрался разразиться извинениями. — Я хочу сказать, что ты прав — я слишком зациклилась на этом. Поэтому, давай лучше закроем эту тему — мы же так давно не виделись! И тебе наверняка не терпится рассказать, как проходит твое обучение!

— Что правда, то правда, — широко улыбаясь, Айроншилд украдкой бросил взгляд на часы. — Думаю, часа два у нас есть.

Пегаска грустно вздохнула:

— Тебе надо возвращаться в замок? Так скоро…

— Не совсем… Я тут на три дня. Тут дело в другом… Старр назначила мне встречу на семь вечера у мэрии — сама понимаешь, я должен быть там как штык. 

— Что?! — Флаттершай подняла голову и даже слегка отстранилась он него. — Но ты ничего не говорил…

— Забыл, мой косяк. Я бы предложил пойти со мной, но после того, что ты рассказала о ваших с ней терках…

— Я ни за что, не оставлю тебя наедине с этой… этой мегерой! — ее гнев спал так же быстро, как разгорелся. — Вот только… Старр наверняка решит, что ты специально позвал меня… а она тебя и так уже недолюбливает… если не хуже…

— Если я пройду все испытания, она уже ничего не сможет с этим поделать, — резонно заметил Айроншилд. — Так что, единственное что от меня требуется — напирать на учебу и тренировки. А упорства мне не занимать.

— К тому же, в вопросах новых рекрутов совет старост прислушается к Вайлд Панчу, — пегаска задумалась. — Тогда решено! Я иду вместе с тобой, и пусть Старр думает, что хочет! — ее вердикт поверг мужчину в ступор — по какой-то причине, он ожидал совершенно противоположного ответа от такой кобылки, как Флаттершай. — А если начнет возмущаться, то у меня уже готов аргумент: меня не уведомили о столкновении с древесными волками! Стоит напомнить ей, что даже не являясь полноправным следопытам я все еще имею право затребовать необходимую мне информацию!

— Ты же понимаешь, что она тебе это припомнит? — мужчина попытался прибегнуть к последнему аргументу.

— Ей же хуже! — пони гордо вскинула подбородок.

Айроншилд потерял дар речи. Гордость и уверенность, которые сейчас излучала его подруга, скорее бы подошли Рэйнбоу Дэш или Рарити — но уж никак не тихой и робкой пегаске, порою боящейся даже собственной тени.

— Я так понимаю, дальнейшие возражения не принимаются? — выдавил он из себя, уже зная ответ.

Она согласно кивнула:

— Я не оставлю тебя ей на растерзание. 

---

«Да уж, Эйнштейн тогда метко подметил», — ожидая, пока Флаттершай спорила со Скратти, усмехнулся мужчина. Зверек, видимо, порывался пойти вместе с ними, но порою кобылка могла быть убедительной. «Когда сидишь рядом с хорошенькой пони, час кажется минутой». Конечно, у них еще было два полноценных дня впереди, но Айроншилду хотелось провести остаток вечера с другом, а не идти на встречу со своим начальником. Как он и подметил до этого, Старр до зубовного скрежета напоминала ему одного майора из штаба — они оба невзлюбили его с самого начала по одним только им ведомым причинам. Но в случае со старостой, ему показалось, что он начинает понимать ее мотивы.

— Ну что, я готова, — резюмировала пегаска, накидывая капюшон светло-бюрюзового… мужчина не был уверен, но больше всего эта вещь походила на знакомый ему пуховик. Температура упала до той отметки, когда даже пегасам становилось холодновато без одежды. Коппервинг как-то хвастался, что может ходить в чем мать родила чуть ли не при минус тридцати да на сильном ветру но тут же признался — подобные фокусы отнимают много сил, даже у такого умелого мастера погоды, как он.

— Поверить не могу, что тебе удалось уговорить Скратти не идти с нами, — сказал человек, когда они пересекали небольшой мостик, речушка под которым почти полностью покрылась тонким слоем льда. Что ты ей сказала, если не секрет? 

— Попросила, чтобы она сбегала к Твайлайт с просьбой одолжить мне книги по орнитологии — в частности, по редким видам… — ответила Флаттершай и, заметив удивление мужчины, добавила. -  Твай знает заклинание разговора с животными.

— Смотрю, у нее есть чары на все случаи жизни, а?

— О, ты даже не представляешь, насколько ты прав!

В качестве примера, пегаска поведала ему поистине невероятную историю о том, как единорожка, с помощью ветра и рогоз исполнила колыбельную, дабы успокоить разбушевавшегося магического медведя исполинских размеров. Этот случай заставил Айроншилда взглянуть на Твайлайт под несколько иным углом: да, она обладала большим потенциалом и силой, но что действительно делало ее мастером своего дела — так это находчивость и умение находить нестандартные подходы к решению той или иной задачи.

Сами того не заметив, они остановились у здания мэрии. Старосты пока не было. «Что ж, начальник никогда не опаздывает. И рано он тоже не приходит. Он приходит строго тогда, когда считает нужным», — вспомнив старую поговорку, человек огляделся вокруг.

— Хм… Я ожидал от нее чуть больше пункт… — начал было он.

— Мистер Айроншилд? — раздался вежливый и подозрительно знакомый голос.

Мужчина едва заметно вздрогнул и повернулся в полоборота: перед ними стоял единорог — сарозиец — с накинутым поверх легкой кольчуги походным плащом серого цвета… или светло-серого? Айроншилд проморгался — на мгновение ему показалось, что ткань будто бы переливается, меня окрас и подстраиваясь под окружающее освещение и обстановку. 

— Мистер… Оникс? — неуверенно спросил человек. — Простите, если ошибся — у меня плохая память на имена. 

Сарозиец улыбнулся:

— Он самый… ох, простите… Где же мои манеры? — он перевел взгляд на пегаску, отчего та смущенно потупилась. — Мисс Флаттершай, признаюсь, я не ожидал увидеть Вас на этой встрече... но это приятная неожиданность. 

— Ум-м-м… Вы… Вы очень любезны, — только и смогла выдавить из себя пони, покраснев до кончиков ушей.

— Вам, должно быть, интересно, где же староста Старр? — предвосхитив его вопрос, сарозиец вновь обратился к человеку. — Она отбыла сегодня утром в Замок Двух Сестер, отправив Азуру обратно в Кантерлот. Как сами понимаете — дело не терпит отлагательств.

— Стало быть, Вы за нее? — скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Айроншилд.

— Истинно так, — кивнул Оникс. — Предлагаю продолжить наш разговор в более подходящем для этого месте, — добавил он и указал копытом на второй этаж мэрии. — Я договорился с администрацией, и нам предоставили помещение. Пройдемте?

«Интересно, Найтлайт тоже договаривалась… тогда? Да не, бред какой-то...», — мелькнуло в голове мужчины, пока они поднимались по ступенькам, — «Ну правда, не могла же она прийти и сказать «Ключи от комнаты для ебли на завтрашний вечер, будьте добры!»… не, точно бред». 

— К сожалению, переговорная сейчас в ремонте, — открывая дверь, сказал единорог. — Поэтому приходится довольствоваться комнатой для гостей. — Но не думаю, что с этим возникнут проблемы.

Едва они зашли внутрь, магические светильники на люстре озарили комнату мягким ровным светом, и Айроншилд чуть не споткнулся от налетевшего на него дежавю: отделка помещения, мебель, антикварные часы — все это показалось ему до боли знакомым. 

«Твою ж мать… это же та самая комната, где Найтлайт меня… куда она меня затащила...»

— Мистер Айроншилд, — сарозиец удивленно посмотрел на него, — все в порядке? Вы словно призрака увидели.

Человек мотнул головой, прогоняя приятные, но навязчивые воспоминания:

— Ничего такого. Просто вспомнил кое-что из… прошлого. Неважно.

Оникс пожал плечами и подошел к Флаттершай, с интересом смотрящей по сторонам:

— Вы позволите? — галантно спросил он, и ее пуховик засветился темно-фиолетовым светом.

Пегаска от неожиданности вздрогнула, чтобы в ту же секунду покрыться густым румянцем:

— Спасибо… Вы очень любезны… мистер Оникс, — словно заученную фразу, повторила она дрожащим голосом.

— Можно просто — Оникс, — мягко сказал жеребец, аккуратно сложив одежду на застеленной кровати. — И думаю, мы все можем перейти на «ты», — добавил он, обращаясь уже к ним обоим. — В конце концов, здесь не официальное собрание — формальности можно и опустить. 

— Полностью поддерживаю, — почти небрежно перекинув свой кафтан через спинку стула, согласился мужчина, ожидая нечто подобного. За время обучения у Панча, он четко усвоил, что следопыты в подавляющем большинстве случаев предпочитают именно такой формат общения — но инициатива обязательно должна исходить от старшего по званию.

— Ум-м-м… я согласна, — робко отозвалась кобылка, а Айроншилд искоса бросил на нее удивленный взгляд. Флаттершай, конечно, была той еще скромницей, но при этом она также была хороша собой с — насколько он помнил — почти идеальным сочетанием цветов. Человек хоть до сих пор и разбирался в их культуре с грехом пополам, но местные стандарты красоты усвоил: мягкие и теплые оттенки, под стать Принцессе Селестии, привлекали жеребцов нередко даже больше, чем фигура и миловидное личико. А пегаска обладала всем вышеперечисленным.

«У нее наверняка от поклонников отбоя нет — неужели хотя бы чуточку не привыкла? Или это все от того, что Оникс — сарозиец? Мда, что на Земле, что в Эквестрии — женщин не поймешь».

— Что ж, тогда не будем терять времени, — резюмировал Оникс и, подхватив телекинезом три стула, придвинул их к столу. Чуть погодя единорог снял свой плащ и повесил на настенный крючок. Как только он это сделал, текстура и цвет ткани пришли в движение, и через секунду она уже ничем не отличалась от накидки, которую Айроншилд оставил в доме пегаски. 

Когда они расселись по местам, единорог положил перед собой пару листов бумаги, перо и чернильницу: 

— Уверен, у вас есть немало вопросов — и я обязательно на них отвечу — но задам свои первым. — сарозиец деланно прокашлялся и перевел взгляд на человека. — Отчет Панча о стычке с кокатриксами был исчерпывающим, но он описал события со своей точки зрения — старосте и мне лично хотелось бы услышать твою версию, Айроншилд. При всем уважении к Вайлду, он уже немолод… возможно, что-то укрылось от его взора. Расскажи все, что помнишь — даже если будешь в чем-то неуверен или это что-то покажется тебе бредом. Любая мелочь может быть важна.

Мужчина внутренне напрягся. Пусть Оникс и показался ему неплохим малым при их первой встрече, но это все больше начинало походить на допрос — словно единорог хотел найти несостыковки в его и Панча версиях, чтобы потом это могла использовать Старр. И Айроншилд боялся не столько за себя, сколько за своего учителем — каким бы он не был уважаемым членом Ордена, у него наверняка были недоброжелатели, одним из которых очевидно являлась староста округа. И неизвестно, как она воспользуется этим козырем, если ее затея увенчается успехом.

С другой стороны, со слов Флаттершай, эта кобыла получила свою должность не благодаря закулисным интригам, но за опыт и преданность общему делу. Да и первое впечатление от общения с ней не сказать, что было откровенно негативным: несмотря на личную неприязнь к двуногому, она отнеслась к его рассказу со всей серьезностью.

— Тогда я начну с момента, как мы наткнулись на след кокатрикса…

Айроншилд вел рассказ размеренно, то и дело мысленно сверяясь с отчетом Панча, который он дал ему почитать — а если точнее выучить — буквально неделю назад, словно нутром чуя, что это пригодится и очень скоро.

Оникс то дело прерывал его, уточняя какие-то детали и делая записи, большая часть которых пришлась непосредственно на схватку. Следопыт не стал просить описать внешний вид измененных кокатриксов — все в Ордене уже получили подробный отчет по вскрытию, а одну копию Панч даже вручил человеку (непонятно пока зачем — читать на эквинском он все равно еще толком не умел). Вместо этого единорогу была интересна их манера ведения боя: как они двигались, какой тактики — если она была — придерживались, пытались ли они координировать свои атаки. Не сказать, что у Айроншилда тогда было время на подробный анализ их поведения — он банально пытался выжить — но все из того, что врезалось в память и что рассказал ему учитель, он выложил как есть.

А вот последний вопрос сарозийца поставил человека в тупик: «что он чувствовал, обращаясь в камень?» И вот как раз этот кусок своей жизни он бы с удовольствием стер из памяти… не только этот, но и еще немало других, через которые он прошел, будучи ребенком, спасателем, егерем, а затем и проводником. Пустые мечты. По только богам ведомой причине самые ужасные, жуткие и душераздирающие события не просто оставляли болезненное клеймо на его душе, но запоминались со всей ясностью, словно это произошло не далее чем вчера. Впрочем, у этого был и положительный (если можно так выразиться) момент — ставшая второй натурой паранойя нередко выручала его, подсказывая, как лучше поступить в той или иной ситуации.

Справившись с этим наваждением, Айроншилд перевел взгляд на Флаттершай — ему совсем не хотелось травмировать ее подробностями той… метаморфозы. Судя по ее побелевшему лицу, пегаска уже была шокирована его рассказом, но секундой позже кобылка сделала глубокий вдох и уверенно кивнула. И ее взгляд говорил сам за себя: она пришла на эту встречу, чтобы поддержать друга — и пройдет вместе с ним до конца.

— Очень интересно… — проговорил Оникс, когда человек закончил. — В краткосрочной перспективе твоя сопротивляемость дает огромное преимущество в скоротечном столкновении: даже не представляя, как с ними бороться, ты уже можешь одолеть двоих кокатриксов, будучи при этом безоружным! Если же смотреть чуть дальше… окажись ты один, без медицинской помощи, то почти наверняка бы погиб за эти три-четыре дня, находясь в отключке. Я думаю… ох, Луна! — воскликнул жеребец, наконец заметив, что Флаттершай сидит, испуганно вжавшись в спинку стула и прижав ушки. — Прости меня, я совсем не подумал, что обсуждение таких деталей будет для тебя самой настоящей пыткой. 

— Н-н-нет… все нормально… — тихонько сказала кобылка, изо всех сил прогоняя воспоминания о том, как ее саму чуть было не обратили в камень. — Просто… даже после всех собраний Ордена мне до сих пор сложно воспринимать такие… вещи…

— Тем не менее, еще раз прошу меня извинить, — продолжил настаивать единорог. — Я не должен был бросаться в подобные рассуждения в твоем присутствии, — он прокашлялся и сложил вместе листы, исписанные размашистым почерком. — Прежде, чем мы перейдем к вашим вопросам, у меня есть еще одна просьба к Айроншилду. Не мог бы ты по прибытии сдать свою кровь на анализ? Я знаю, это может звучать несколько дико, но нашим биологам — после того случая — жуть как хочется изучить тебя на предмет других сопротивляемостей. Ну знаешь, вдруг окажется, что тебе плевать на яд мантикоры и прочее?

Бровь Айроншилда приподнялась в удивлении:

— Мне-то не сложно, но я ума не приложу, как они хотят таким образом найти ответы на свои вопросы.

Оникс пожал плечами, соглашаясь с человеком:

— Без понятия. Но им виднее, я думаю. 

— Тогда первым делом зайду в медпункт.

Сарозиец отрицательно покачал головой:

— Наш полевой медик ушла в разведку вместе с отрядом — она может к этому времени еще не вернуться. А доверять эту процедуру местным я… гм… скажем так, знать им об этом пока не положено. Но это не проблема. Сегодня ночью я отправляюсь в Замок и пробуду там еще как минимум неделю. Подходя к сути — еще до нашего Шествия по Кантерлоту я помогал лекарям клана, так что вполне смогу провести эту процедуру без вреда для твоего здоровья.

— Ночью?! — ахнула Флаттершай. — Но ночью дорога до Замка может быть очень опасной!

Оникс тепло улыбнулся:

— Мне приятна твоя забота, но не забывай, что я сарозиец. Ночь — наша стихия.

— Я уже не говорю, что с таким плащом, его даже Дискорд днем с огнем не сыщет, — добавил Айроншилд. — Кстати, классная штука! Должно быть редкая редкость, а?

— Среди моего народа? Не то чтобы прям редкость. Но мы передали эквестрийцам инструкции по его изготовлению, так что недалек тот день, когда каждый следопыт будет носить подобный камуфляж. Но давайте продолжим. Как и обещал, я готов ответить на ваши вопросы.

— Но… — робко начала пегаска, — Вы… ты уверен, что клятва позволит ответить на них… я хочу сказать… Айроншилд, он…

Оникс небрежно махнул копытом:

— Я ничего не нарушаю. Наш двуногий друг станет полноправным следопытом — и скорее раньше, чем позже. У него есть неплохая базовая подготовка, которую он прошел ещё в своем мире. Он один одолел двух кокатриксов, и так же в одиночку выстоял под натиском обезумевшего древесного волка. Добавь к этому, что его взял под крыло один из лучших наставников Ордена. Нарушаю ли я что-нибудь? Не думаю. Если угодно, я — как и Панч — смотрю чуть дальше остальных, — он смущенно улыбнулся. — Извиняюсь, если это прозвучало несколько напыщенно.

— Хм… — смущенно протянул человек. — Спасибо, конечно, за такую характеристику, но не думаю, что Флавлесс Старр была бы того же мнения.

— При всем к ней уважении, староста иногда… гм… ставит личное выше общего. Нет, само собой, будь ты обладателем каких-то уникальных способностей, настоящим сокровищем для Ордена — она бы отодвинула свою неприязнь в сторону. Я же со своей стороны... просто не вижу причин отказываться от пополнения в виде подающего надежды следопыта лишь только потому, что он — не пони. 

Айроншилд на секунду задумался над его словами:

— Как я понимаю, спрашивать у тебя о причинах ее ксенофобии бесполезно?

— Верно понимаешь, — кивнул Оникс. — Я и сам не владею этой информацией. Да и, честно признаться, не вижу смысла в ее поисках.

— Что ж, тогда вопросы… — мужчина перевел взгляд на пегаску. — Думаю, у Флаттершай их накопилось куда больше, чем у меня?

— М-м-м… да, я бы хотела прояснить кое-что, — встрепенувшись, сказала кобылка. — Планирует ли Флавлесс прислать следопытов для наблюдением за окрестностями Понивилля? Или же она хочет отрядить кого-то из Замка? 

Единорог помрачнел лицом, и вздохнул, словно взвешивая — стоит ли вводить их в курс тех событий, о которых на данный момент знает лишь верхушка Ордена и непосредственно подчиненные Вайлда.

— Из Замка не получится: у Панча самого сейчас проблем выше крыши — каждый следопыт на счету, — ответил он наконец. — Они прочесывают чащи Вечнодикого в поисках причин появления тех кокатриксов. И, сдается мне, что источник наших бед один и тот же.

— Искажающий пруд? — повторил человек слова, сказанные вчера помощницей старосты Азурой.

Жеребец пожал плечами:

— С тем, что мы пока имеем — это самое очевидное предположение. Но меня тревожит, что у нас два столкновения за весьма малый срок, — видя, что собеседники его не до конца понимаю, он пояснил. — Это может означать, что мы имеем не один, а два или даже больше прудов. Либо же, что один, но который образовался где-то неподалеку. 

— Где-то неподалеку?! — в ужасе ахнула Флаттершай. — Но тогда нам просто необходимы следопыты! Чтобы найти пруд как можно скорее, и чтобы защитить жителей Понивилля! Наши дружинники могут просто не успеть среагировать в случае нападения.

— Именно это я и сказал старосте…

— И?! — перебила его пони. — Как скоро они будут здесь?!

Оникс тяжело вздохнул:

— Боюсь, не так скоро, как нам того бы хотелось. Но! — повысив голос, тут же продолжил он. — Сегодня, ближе к ночи, прибывает отряд стражи, усиленный моими сородичами — возможно, они уже здесь.  Пусть они и не являются следопытами, но, благодаря полученному в прошлом опыту, имеют представление, как действовать в подобных обстоятельствах. — Сарозиец мягко тронул пегаску за копыто, посмотрел ей в глаза и с непоколебимой уверенностью в голосе сказал. — Понивилль в безопасности. Даю тебе слово.

— Ох… я… — кобылка быстро пришла в себя, находя успокоение в его словах. — Я очень надеюсь, что это так и останется лишь мерой предосторожности… — она закрыла лицо копытами, и всплакнула. — Ну почему все это с нами происходит?.. Почему мы просто не можем жить спокойной и размеренной жизнью?..

Жеребец горько усмехнулся:

— Я задаю себе этот вопрос с самого детства… Но, позволь заверить тебя еще раз — мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы оградить жителей Эквестрии от беды.

Флаттершай утерла слезы кончиком крыла и неуверенно улыбнулась:

— Спасибо, Оникс... Я знаю, что так и будет… Ведь именно на этом принципе и стоит Орден.

— Но следопыты же прибудут? — нахмурившись, спросил Айроншилд. — Не завтра, не на этой неделе, но хотя бы в следующем месяце? 

Сарозиец откинулся на спинку стула:

— Гораздо раньше. — Пегасы смогут добраться сюда дня через три-четыре. Остальные — где-то в течение недели. Но как уже сказал...

— Да-да, стражники будут сегодня ночью, — нетерпеливо махнул рукой человек. — Я веду к тому, что если этот чертов пруд образовался где-то неподалеку, то каждый день на счету, так?

— Ну и что ты предлагаешь? — Оникс вперил в него взгляд, и мужчине показалось, что тот уже сам знает ответ.

— Я мог бы остаться в городе до их прибытия и прошерстить окрестности. Если я найду эту хрень, то шансы на внезапное нападение сведутся к минимуму. Пытаться его «закрыть» я, само собой, не буду. Ну или ты бы мог задержаться ненадолго... 

— Ни за что! — пегаска резко вскочила со стула, распахнув крылья, отчего аккуратно сложенные Ониксом листы бумаги разметало в стороны. — Одно дело вступить в бой с кокатриксами или волком, когда у тебя нет выбора, и совсем другое — добровольно рисковать своей жизнью, не имея необходимой подготовки! Уже не говорю о том, что я сама тебя не отпущу! Если понадобится, я… я… 

— Флаттершай права, — в противоположность ей, жеребец говорил спокойно и размеренно, между делом подхватив телекинезом падающие листы. — Твоя помощь Ордену уже превзошла ожидания — сейчас нет смысла геройствовать и бить копытом в грудь. И к сожалению, мои дела в Замке не терпят...

— Вот видишь?! Оникс со мной согласен!

— … хотя, как бы странно это не прозвучало, ты почти дословно повторил слова Флавлесс Старр, сказанные ею вчера перед отбытием. 

Кобылка и человек уставились на него, как по команде: он — с удивлением; она — со смесью шока и возмущения.

— Наверное, мне не стоило ставить вас двоих в известность, — все так же спокойно продолжал единорог, — но староста не давала никаких указаний на этот счет.

— Она… — теперь пегаску переполнял самый настоящий гнев, — она хотела отправить его одного навстречу опасности, против которой рискованно выходить даже опытному следопыту? Айроншилд — не разменная монета! — пони почти кричала, а мужчина ощутил острый приступ дежавю.

 Оникс выждал, пока она сядет и успокоится, а затем сказал:

— Для Старр — защита Эквестрии и ее жителей всегда была и остается первостепенной задачей. И она будет использовать любые способы для достижения этой цели. Я понимаю, что в твоих глазах это цинично и возмутительно, но порою у нас просто не остается иного выхода.

— Неужели ты с ней согласен? — ахнула Флаттершай.

— В данном конкретном случае? Разумеется, нет. Иначе я бы поддержал инициативу Айроншилда.

Человек криво усмехнулся:

— И что бы она сказала, если бы мне удалось отыскать искажающий пруд и при этом не отбросить копыта?

Оникс посмотрел на него и совершенно серьезно ответил:

— Выразила бы свое восхищение и поддержала твою кандидатуру для вступления в Орден. Нет, в корне ее отношение бы не поменялось, но она умеет быть… по-своему благодарной, — прекрасно понимая, что сейчас мужчина наверняка начнет спорить с кобылкой о том, что такую возможность необходимо использовать, жеребец продолжил прежде, чем они открыли рты. — Я скажу тебе, Айроншилд, то же, что сказал ей. Пусть искажающие пруды никаким образом не способны влиять на разумных существ Эквестрии, у нас нет никаких гарантий, что это распространяется и на тебя — гостя из иного мира. Да, судя по отчетам мисс Спаркл, твое тело имеет определенную сопротивляемость к полиморфическим изменениям, но то был только единичный случай! Вдруг магическое воздействие проявится позже, и что тогда? Ты готов подвергнуть опасности своих друзей и прочих пони, которых ты поклялся защищать?

— Нет, — согласился человек. — Это бы противоречило моим принципам.

— Не подумай, что упрекаю, — жеребец поднял копыта в извиняющемся жесте. — Твой порыв был искренним, и будь я на твоем месте, то поступил бы так же. Просто ты еще не видишь картину целиком, но это придет, со временем. А пока что: не играй в героя, продолжай следовать своим принципам, и недалек день, когда и ты примеришь цвета Ордена.

Попрощавшись с единорогом и пожелав ему доброго пути, человек и кобылка не спеша направились к ее дому, погруженные каждый в свои мысли.

Они пересекли мост через реку, опоясывающую город с восточной стороны, когда Айроншилд уже собирался нарушить молчание, как вдруг они услышали топот копыт позади. Удивленно обернувшись, пегаска и человек увидели, как из темноты к ним приближается отряд из четырех стражников. Один из них — сарозиец-пегас — оглянулся в ответ и на ходу обратился к жеребцу темного окраса. Не сбавляя темпа, тот кивнул и отрывисто сказал что-то в ответ.

— Айроншилд, — оставив группу, жеребец подошел к человеку и пегаске. — Не ожидал тебя тут встретить… В этот раз без меча? — спросил он, снимая с головы украшенный остроконечным гребнем легкий стальной шлем. Его тело прикрывал легкий же доспех, выполненный из материала, известного здесь как сциппа. Как объяснял Панч, изначально он представлял собой обычную, пусть и крепкую ткань, которая потом усиливалась алхимией и магией. Такая технология могла показаться излишне сложной и трудоемкой, чтобы использовать ее для повседневных нужд, но в Эквестрии производство сциппы было уже давно поставлено на поток. Обычно ее использовали для производства местного аналога брезента и пошива рабочей одежды, но сплетенная в несколько слоев она вполне могла держать удар ничуть не хуже известной людям кожанной брони.

— Дарк… шэйд? — неуверенно вернул приветствие мужчина — он сразу же узнал его, но вот имя — как обычно — вспомнил с некоторым трудом. — Могу сказать то же самое — я думал, у тебя увольнительная.

— Увольнительная это такое дело — вот она есть, а вот ее нет, — пони небрежно махнул копытом. — Встретил этих ребят в числе прочих недалеко от железнодорожной станции. Слово за слово, и оказалось, что их сюда прислали из Кантерлота для охраны города. Пока без подробностей, но есть угроза со стороны Вечнодикого Леса.

Айроншилд приподнял бровь в удивлении:

— Хочешь сказать, они выложили карты на стол вот так про...

— Не-не, просто командир всей группы, — пегас указал кожистым крылом в сторону уже скрывшегося из виду отряда, — Я служил под началом Стар Спектра до… да неважно, у меня есть еще пара минут — не больше. Думал, может ты поведаешь чуть больше. В конце концов, ты ж вроде бы как следопыт, и… 

Мужчина прервал его взмахом руки:

— Во-первых, я пока еще не следопыт, а только учусь. Во-вторых, у меня в любом случае не было бы права делиться информацией сверх той, что тебе сообщили твои командиры.

— Понимаю, — Даркшэйд уважительно кивнул головой. — Но попытка не пытка. 

— Главное… — робко подала голос Флаттершай. — Главное, ни за что на заходите за границы Леса...

Пегас внимательно посмотрел на нее, и человеку показалось, что первым его желанием была усмешка на очевидное замечание, но вместо этого жеребец склонил голову в благодарности:

— Благодарю, мисс?..

— Флаттершай…

— Благодарю Вас, мисс Флаттершай. Никакого геройства. Я передам Ваши слова командиру, — секундой позже он надел шлем, чуть поправил и продолжил. — Тогда я полетел: Стар Спектр приказал вести наблюдение за северо-западной окраиной Понивилля. Надеюсь, что до скорой встречи.

Взмахнув крыльями, сарозиец стремительно взмыл в воздух, быстро скрывшись из виду. По мнению Айроншилда, даже чересчур быстро — ему на мгновение показалось, что силуэт пегаса растворился в ночи, как если бы он прибегнул к некой магии, ведомой лишь его сородичам. Возможно, так оно и было. 

Человек посмотрел на кобылку, все еще пытавшуюся разглядеть след жеребца:

— Понивилль в надежных руках, — сказал он. — Как и обещал Оникс.

— Да… — едва слышно прошептала она. — Надеюсь, за это не придется платить храбрыми жизнями.

Не сказать, что Айроншилд опешил от такого ответа — за сегодня его подруга уже не раз успела озадачить совсем не свойственными ее натуре фразами — но, как минимум, удивиться она его заставила.

— Все в порядке? — решил все же лишний раз убедиться мужчина. — Мне почему-то кажется, что тот разговор с Ониксом оказался для тебя…

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, — совершенно сбив его с толку, сказала пегаска. — Пообещай, что пока ты не закончишь обучение, то не будешь подвергать себя опасности. 

— Флаттершай, я…

— Я все понимаю — у тебя может не быть иного выхода, но в остальном… пожалуйста,  пообещай беречь себя. Ведь Оникс прав: как бы ты не хотел помочь, одних порывов недостаточно — необходимо еще обладать необходимыми знаниями и подготовкой.

От ее слов у Айроншилда стало тяжело на душе. Он никогда не разбрасывался обещаниями попусту, но уже успел нарушить одно из них, когда уходил работать над восстановлением Замка. И обещание было, по сути, таким же — не покидать территорию Замка без острой на то необходимости. Выйти с остальными в лес — тогда он успел напридумывать кучу оправданий вроде того, что они же были под охраной стражников и следопытов, но сейчас…сейчас он ясно отдавал себе отчет, что поступил в лучшем случае скверно. Разве после этого его слово чего-то стоит? Но взгляд кобылки говорил обратное — стоит, как минимум для нее.

— Обещаю, — спустя несколько долгих секунд ответил он. — Я клянусь…

— Пинки-клятва, — мягко остановила его пегаска. — Произнеси ее… пожалуйста…

— Но… — уже окончательно смутился человек. — Там, откуда я родом, она не имеет веса. Разве  я могу...

— Но для меня — имеет, — улыбка Флаттершай почему-то показалась ему грустной, словно этой клятвой она надеялась отсрочить неизбежное. — Пожалуйста… ради меня… — мужчина тяжело кивнул, и она продолжила. — Повторяй, «Через сердце на луну...» 

---

Оставшиеся два дня его мини-отпуска пролетели быстро, но уж точно не незаметно.

Вначале Айроншилд и желтая пегаска заглянули к Твайлайт, чтобы забрать все книги, так или иначе связанные с орнитологией, которые она смогла найти. И сказать, что их оказалось много, значило бы согрешить против правды. Дабы не переносить все это в домик Флаттершай, единорожка предложила вместе найти информацию по этой загадочной птице. Прежде чем начать, она поведала о том, что ей удалось узнать от Коппервинга на празднике. Рассказ пегаса был весьма подробным, но они все же решили покопаться в книгах на случай, если удасться найти, что-то еще. От Айроншилда тоже был толк: после того как кобылки объяснили ему, на какие ключевые слова и фразы надо обратить внимание, он быстро впрягся в общее дело. 

Следующий день он начал с того, что отправился к Коппервингу. К счастью, в этот раз он хотя бы имел представление, где может находится его крылатый друг. Весь Понивилль уже гудел от новости, что к пегасу начало возвращаться зрение. Разумеется, среди сухих фактов, затесалось немало самых нелепых бредней, как то: что пегас теперь может видеть в темноте покруче сарозийцев; что на самом деле зрение к нему не вернулось, а заместо него, он на манер летучих мышей использует невероятно обострившийся слух на; и пожалуй, самый апофеоз — жеребец теперь якобы видит на многие мили и вообще своим взглядом пронзает само пространство и время. Поэтому, поспрашивая у местных, где можно найти это чудо эволюции, человек направился в штаб погодного патруля, который располагался на втором этаже мэрии.

Поднявшись по лестнице, Айроншилд понял — добраться до самого Коппервинга может быть несколько проблематично. Не смотря на достаточно ранний час, у входа в штаб столпилась небольшая группа пони. Видимо, Коппервинг не особо жаждал как-то комментировать гуляющие по городку сплетни, поэтому самые настойчивые жители решили караулить пегаса у места работы с самого утра. 

Из их разговоров человек понял, что новый глава погодного патруля наотрез отказывался принимать кого бы то ни было, если только это не является делом первостепенной важности и не касается непосредственно его — начальника — прямых обязанностей.

Вежливо, но настойчиво Айроншилд протиснулся между ними, бросив на пару возмущенных возгласов, что он уполномочен обсудить с Коппервингом вопросы от лица Ордена Следопытов. Зайдя внутрь, он тут же захлопнул за собой дверь, дабы любопытные глаза не увидели чего лишнего. Не пройдя и пары шагов, мужчина на мгновение замер, полный возмущения возглас прямым текстом послал его подальше.

Пегас, имени которого он не знал, собирался было продолжить свою тираду, но, несколько смутившись, замолчал. Приказ главы патруля был четким и однозначным — не пускать сегодня надоедливых пони за порог, если только над Понивиллем не нависла угроза вроде стремительно надвигающегося шторма. Айроншилд, по понятным причинам, под их категорию не попадал. К тому же, они с Коппервингом, вроде как, друзья. Рассудив, что пусть с этим уже разбирается сам начальник, пегас указал человеку на одну из дверей.

Жеребец был не один. Скуталу сидела рядом с ним, c карандашом в зубах явно что-то до этого записывая — выходило, что зрение еще не вернулось к Коппервингу в полной мере, и ему приходилось прибегать к помощи юной кобылки. По его виду сейчас нельзя было с уверенностью сказать, что больше выводило пегаса из себя: толпа снаружи или многочисленные стопки бумаг, папок и тетрадей, над которыми он сейчас карпел.

Радуясь неожиданному визиту друга и возможности сделать хотя бы небольшой перерыв, пони оторвался от своих забот и рассказал Айроншилду о его быстром — но все же не настолько, насколько ему бы того хотелось — восстановлении. К сожалению, времени на общение в более спокойной обстановке он сейчас выкроить попросту не мог — необходимо было разобраться в документах, накидать общий план на ближайшее время, подробно ознакомиться с анкетами новоприбывших погодников, и прочая и прочая. Пообещав, что завтра обязательно проводит человека в добрый путь до Замка, Коппервинг еще раз извинился за свою занятость, и вернулся к работе. 

Недолго думая, мужчина направился на ферму Сладкое Яблоко, надеясь не только провести ускользающие свободные часы с друзьями — которых он неизвестно еще когда вновь увидит — но и попробовать те знаменитые блинчики с вареньем из грозовых яблок. Если, конечно, там еще было чего пробовать.

К счастью, Эпплджек приберегла для него парочку и даже повесила на контейнер грозную записку с надписью «Не трогать! Для Айроншилда». Текст ему зачитала Эпплблум, не преминув в шутку пожаловаться, что, дескать, сестра даже о ней так не всегда заботится. Что ж, с уверенностью можно было заявлять — знаменитыми их прозвали не для красивого словца. Аромат и вкус были просто потрясающими: язык покалывало приятным холодком, а в нос ударял легкий запах, отдаленно напоминающий озон — как во время грозы.

Остаток дня Эпплы и их гость провели в разговорах на самые разные темы и игрой в крокодила, правила которого к всеобщему удивлению оказались абсолютно одинаковыми — что у людей, что у пони. А под завершение вечера они даже танцевали!. Неизвестно, были тому оставшиеся за кадром подначки младшей сестры или ее собственная инициатива, но Эпплджек показала ему парочку незамысловатых движений и то, как надо вести кобылку. Со столь непривычной партнершей человек поначалу двигался скованно и неуверенно, но благодаря полученному в прошлом опыту и подсказкам ковбойши он довольно быстро освоился и даже вошел во вкус.

Помня то обещание, что он когда-то дал доктору Хорсу, они со Скуталу еще в тот же день попытались попасть к нему на прием — но из рядового посещения больницы неожиданно вышла целая история. На работе им сказали, что он взял выходной; однако и дома врача не оказалось. Сплюнув с досады, жеребец хотел уже было махнуть на все крылом и зайти к нему завтра, но тут пегаска вспомнила, что видела доктора на празднике, в компании с сестрой Редхарт. Правда, их не было на последнем танце… но учитывая его репутацию убежденного холостяка, даже это уже говорило о многом.

Добравшись до дома медсестры, Коппервингу пришлось долго колотить в дверь, прежде чем та распахнулась, и на пороге показалась заспанная Редхарт. Она собралась было отчитать наглого визитера, но услышав, что они пришли к доктору Хорсу, растеряла весь свой запал, покраснев подстать своему имени. Единорог и вправду оказался у нее дома — по всему выходило, что не одни только пегасы могли похвастаться началом новых отношений.

Его настрой, полный смущения и справедливого гнева, быстро сменился изумлением и профессиональным интересом. Не обращая внимания на недоумевающую Редхарт, он начал проводить какие-то исследования, замеры и тесты прямо у нее дома. 

— Поразительно!.. Просто невероятно!.. — эти и другие слова восторга сплошным потоком срывались с его губ. — Этот, кхм, «ритуал»... он может положить начало невероятному прорыву в науке и медицине! Беспрецедентное излечение в обоих ваших случаях! Мне необходимо изучить это во всех подробностях... сестра, бумагу и карандаш, срочно!..

Заканчивать осмотр все-таки пришлось в больнице. Всесторонне изучив глаза пегаса, Хорс официально подтвердил, что начался процесс восстановления. Помня их недавнее состояние, в это действительно было сложно поверить… как и в факт того, что случилось это не благодаря эквестрийской науке или магии, а в результате зебриканского обряда. Заполнив целую стопку листов своим аккуратным рогописным почерком, доктор сердечно поблагодарил Коппервинга за визит… и под конец убедительно попросил пегаса заходить к нему ежедневно, до полного восстановления зрения. 

Попрощавшись с врачом, жеребец вышел на свежий воздух, и отправился в обход больницы. Впервые после Ритуала он мог перемещаться самостоятельно, не прибегая к помощи Птуша или Скут. Да, предметы пока еще выглядели размыто, а цветам не хватало яркости — но после пережитой слепоты все это казалось мелочами.  

На той самой лавочке, где они с Зекорой когда-то обсуждали состояние Скуталу, Коппервинга дожидалась подопечная. Уткнув нос в учебник, она что-то бурчала себе под нос, периодически делая в тетради какие-то пометки. Услышав хруст снега под копытами, кобылка резко вскинула голову; увидев опекуна, она улыбнулась и требовательно распахнула объятия. 

После коротких, но столь теплых обнимашек — единственного, что они позволяли себе вне дома, — пегасы отправились в ратушу. Рейнбоу Дэш на днях должна была отправиться в Замок Двух Сестер, и потому до ее отъезда требовалось принять у нее дела, разобраться во всех непонятных вопросах и просто выслушать несколько советов о новой должности. В обычной ситуации, разговор нового начальника со старым проходил тет-а-тет — и совсем не потому, что те не доверяли подчиненным или же скрывали от них какие-то секреты или тайны. Просто помимо погодных журналов и списка сотрудников, бывший руководитель мог поделиться своими наблюдениями о том или ином пегасе — его сильных и слабых сторонах, предпочитаемых заданиях и возможных ошибках. Однако их случай был особенным — время поджимало, а зрение у Коппервинга еще не восстановилось настолько, чтобы он мог самостоятельно осилить чтение отчетов и просмотр бумаг. Узнав об этом, Дэш сперва сама вызвалась читать для него вслух — но вовремя спохватилась, прикинув вероятный объем работы. Они обсудили несколько кандидатур, но в итоге решили попросить об этом Скуталу — для Рейнбоу было главным, чтобы это был не кто-то из патрульных, а жеребец попросту считал необходимым постепенно обучать подопечную управлению погодой. 

— Долго же вы сюда добирались! Привет, мелкая! — наигранно проворчала радужная пегаска, поднимаясь из-за своего стола. — Смотрю, твой опекун уже почти здоров — даже глаза его уже почти вернули прежний карий цвет, и это действительно потрясно!

— А уж я-то как рад! — рассмеялся в ответ Коппервинг, обнимая подругу. Тот разговор на празднике Звездной Ночи разрешил все обиды и недопонимания, и теперь пегасы снова вели себя, как старые друзья. Вот чего он не ожидал, так это вчерашнего визита Тандерлейна — их отношения с Дэш наконец-то преодолели непомерную ревность серого жеребца, и тот нашел в себе силы перед ними извиниться. «И это хорошо — а то сейчас настырно лез бы в комнату, опасаясь, как бы я не совратил его кобылку…»

— Ну что же, давайте начинать… — открыв шкаф, Рейнбоу вытащила оттуда пухлую стопку журналов и погодных карт. Видя, как их чтец с явным любопытством крутит головой во все стороны, она не смогла сдержать усмешки. — Скутс, не отвлекайся! Теперь это кабинет твоего опекуна, успеешь еще все здесь рассмотреть, до последнего гвоздя!.. 

Обсуждение затянулось на несколько часов. Про погоду, графики и расписание осадков Коппервинг и так уже все знал — а вот составление отчетов, планов и прочие бюрократические обязанности были для него в новинку. Глядя на его кислую мину, Рейнбоу могла ему только посочувствовать — она и сама ненавидела бумажную работу, но погодный патруль Понивилля просто не был достаточно большим, чтобы держать отдельного пегаса для одной лишь этой цели. Наконец, они подошли к последнему пункту — личным данным и характеристикам сотрудников. Отперев ящик стола, Дэш выложила на стол несколько десятков папок. Затем протянула жеребцу кольцо с несколькими ключами.

— От кабинета, кладовки, запасной от входной двери в штаб… ну и ключик вот от этого ящика, — перечислила она. — Главное, его не потеряй — дубликаты остальных всегда можно попросить у мэра, а тут придется выламывать замок.

— Угу, понял… — Щуря подслеповатые глаза, Коппервинг тем временем перебирал папки с личными делами. К счастью, надписи на корешках были крупные, что позволило ему наконец-то отыскать нужную. — Скут, зачитай-ка!

— Да, сейчас, — устало отозвалась рыжая кобылка. Она никогда еще не читала вслух так долго, и при этом — настолько непонятные для нее записи. Все эти графики, таблицы, расчетные скорости ветра для различных метеоусловий, сезонные нормы осадков и перечисление типов облаков… Раньше ей всегда казалось, что работа погодного пегаса — так, ерунда: двигать туда-сюда тучки да поддерживать хорошую погоду. На деле же получалось, что быть патрульным — означало разбираться в куче сложных слов и терминов, и быть готовым применять все эти знания на практике. Скуталу никогда не думала, что Рэйнбоу Дэш, крутая и быстрая, но притом ни разу не яйцеголовая, может столько всякого знать про управление погодой, и теперь смотрела на своего бывшего кумира с куда большим уважением. 

— Личное дело… Коппервинга?.. — удивленно прочитала она, взяв протянутую папку.

— Эй-эй, полегче! — всполошилась Дэш, заливаясь краской. — Может, хотя бы эту вы прочтете без меня?

— А мне от Скути скрывать нечего, — усмехнулся на это пегас. — Кроме того, я ж себя знаю — а значит и все то, что ты там могла обо мне написать, вряд ли будет для меня чем-то неожиданным. Давай, мелкая, читай смело!

— Ну… Если ты настаиваешь… — Юная кобылка заглянула внутрь папки. Ожидая увидеть хотя бы дюжину листов, она с удивлением обнаружила внутри всего один-единственный, исписанный лишь наполовину — да одинокую фотографию. Коппервинг был запечатлен на ней немного сбоку, с широкой улыбкой на лице. Фотограф определенно знал свое дело — пусть даже черно-белая, картинка выглядела, как живая. Словно бы еще миг, и опекун тряхнет короткой гривой, весело рассмеется — а потом выдаст одну из своих скабрезных шуточек. Скут настолько понравилась эта карточка, что она твердо намерилась выпросить у пегаса копию — или же забрать вот эту, если придется. В конце концов, кому нужна фотография в досье на самого себя?..

— Да-да, уже читаю, извините. — Смутившись своей задержки, кобылка взяла в копыта листок и принялась читать вслух.

— Коппервинг… фамилия «Винг», а значит, нет нужды в повседневном произношении… Родился в Понивилле, родители… — Начало было написано скупым канцелярским языком — вряд ли этим занималась сама Рейнбоу, разве что откуда-то дословно переписывала. И точно — дальше пошел другой почерк, уже не такой ровный; да и выражения в нем больше соответствовали лексикону радужной пегаски. — «Очень способный, но при этом… ленивый?» — Скуталу удивленно подняла глаза. Дэш отчаянно краснела, а опекун выглядел весьма довольным собой. — Никогда бы не подумала… ладно, дальше. «Способен при необходимости обуздать бурю чуть ли не в одиночку, но от обычной работы норовит увильнуть под любым предлогом. Скучно ему, видите ли!»

Тут уже пегас не удержался, и заржал. Определенно, зачитывание при его бывшей — и подруге, и начальнице! — своей собственной характеристике, ей же самой и написанной, было достойным завершением сегодняшнего дня. 

— Хорош ржать, рога Дискорда тебе под хвост! — Рейнбоу оглядела комнату, выискивая что-нибудь такое, чем можно было бы в пегаса кинуть. Но все было либо слишком тяжелым, либо хрупким… Наконец, она запустила в него большим ластиком; тот попал жеребцу в лоб, вызвав у него новый приступ хохота.

— «Частенько выпивает, но на работе это никогда не сказывается». — Скуталу с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать вслед за опекуном. Но прочитав следующее предложение, едва не сползла под стол: — «И почему я так не умею?!»

— Да-да, как смешно, обхохочешься! — простонала Рейнбоу. В другой ситуации она бы тоже с готовностью посмеялась, но сейчас читали ее записи! И хотя смеялись не над ней, но это она была причиной неудержимого веселья. — Ну хорош уже, ребята! Я писала это давно, для себя — и уж точно не рассчитывала, что эта запись попадется Коппервингу на глаза!

— Потерпи, тут немного осталось! — Отсмеявшись, Скут взяла себя в копыта и вернулась к чтению. — «Надежный друг и товарищ, о чем свидетельствует даже его Метка. Не всем по нраву его шутки, однако он способен влиться в любую компанию. Прирожденный талант в аспекте управления погоды; недостаток теоретических знаний восполняет интуицией. Много раз видела Коппервинга в деле — он словно бы знает, когда и что нужно сделать для обуздания самых сложных погодных явлений. Там он всегда в первых рядах — поэтому считаю допустимым закрывать глаза на его лень и обмен сменами с коллегами. Если бы всерьез этого захотел, мог бы дослужиться до начальника патруля в любом крупном городе. Но поскольку ненавидит перекладывать бумажки, предпочтет работу в небе любому повышению. Если однажды меня возьмут в Вандерболты, Коппервинг — лучший кандидат на мое место. Но уломать его на это будет нелегко». 

По мере того, как она приближалась к окончанию досье, голос Скуталу становился все серьезнее. Да и сам жеребец наконец-то отсмеялся, и теперь слушал свою характеристику с интересом и некоторым удивлением. Наконец, кобылка дочитала до конца, и отложила папку в сторону. 

— Ну и ну, Рейнбоу! Не ожидал, что и говорить! — в голосе пегаса явственно слышалось уважение. Такая похвала, да от тебя!.. Польщен, спасибо.

— Ну так ты и сам знаешь, что это правда. — улыбнулась пегаска. — Если бы я просто захотела потешить твое эго, то захвалила бы в лицо. А досье… оно ж не для тебя составлялось. Даже просто шанс того, что ты его однажды прочитаешь, был довольно мал.

— Сказала та, кто уже давно присмотрела меня себе на замену!

— На то я и руководитель патруля — должна уметь думать наперед. И сам же видишь — все вышло именно так, как я однажды и предположила. Теперь ты в ответе за погоду над Понивиллем, Коппервинг — и за всех тех оболтусов, что отныне ходят под твоим началом. Я в тебя верю — ты справишься!

Напоследок оглядев свой — теперь уже бывший — кабинет, Дэш грустно улыбнулась, и начала собирать свои немногочисленные вещи. Тепло попрощавшись с пегасами, она вышла из комнаты, оставив их вдвоем. Дождавшись, пока в коридоре стихнет цокот ее копыт, Скуталу набралась смелости задать висевший у нее на языке вопрос.

— Коппервинг… то, что там писала Рэйнбоу — это все правда?

— По большей части, — кивнул ей жеребец. — Дэш превосходит меня во многом, это правда — но когда доходит до управления погодой, то даже ей со мною не сравниться. А она-то уж огого! Но… справедливости ради, это не совсем моя заслуга. Просто уродился таким вот… талантливым. 

— Тогда… почему ты всегда хотел оставаться обычным патрульным? Я уже поняла, что такая работа — это действительно тяжелый труд, требующий знаний и личных способностей, но… это ведь еще и опасно! Все эти грозы, ураганы, облака из Вечнодикого…

— Все просто, милая, — улыбнулся Коппервинг. — Каждое такое задание — это для меня вызов, проверка моих сил и навыков. Мне не доставляет никакого удовольствия разгонять ленивые летние облачка, или устраивать дежурный дождик. Но когда я в небе со своей командой, когда мы объединяем силы, чтобы противостоять природе во всей ее первозданной и необузданной мощи… именно тогда я чувствую себя действительно живым, нужным, на своем месте. Своей волей, своим умением мы подчиняем отбившиеся от крыльев катаклизмы, устраняем бури и метели… или же помогаем сотворить нечто подобное, если в этом есть необходимость. А здесь чем мне придется заниматься? — жеребец красноречиво обвел копытом тесную комнату и заваленный бумагами стол. — Чертить грозовые фронты на картах, отправлять бесконечные отчеты, оценивать эффективность работы подчиненных? И что хуже всего, от этого уже не никуда не денешься. Быть главой патруля — не просто тяжелый и частенько монотонный труд, но еще и огромная ответственность. Теперь это от меня будет зависеть, будет ли завтра над городом чистое небо, или же пойдет снег, путая нам все прогнозы. И ладно бы это означало просто лишний день с плохой погодой! Так ведь нет, придется высчитывать объем внеплановых осадков, сопоставлять с общей нормой — а потом вычитать из запланированных графиком дождей и снегопадов. Один мелкий просчёт, одна незначительная ошибка в результате может обрушить весь хрупкий баланс, и последствия её могут вылезать ещё многие месяцы. Поэтому я не смогу просто так взять и поменяться сменами с кем-то из товарищей — не по причине моего к ним недоверия, вовсе нет. Но потому, что просто не имею права перекладывать на них эту ответственность. 

— Но… если ты этого так не хотел, то зачем тогда вообще согласился? — недоуменно спросила Скуталу. У опекуна получилось нарисовать перед ней весьма наглядную и доходчивую картину. Все опасности и риски работы в небе отошли для нее на второй план — полеты и борьба со стихией выглядели гораздо круче и интереснее, чем заполнение бумажек и прочая канцелярщина! 

— Ну а если не я, то кто?.. — хмыкнул жеребец. — Я мог отказаться, ты права; и Рейнбоу прекрасно понимала, что не смогла бы меня насильно усадить на эту должность. Но в том досье, Дэш забыла упомянуть еще одну мою черту — ответственность. Без нее и Тандерлейна в патруле не осталось никого, кому бы действительно по силами было справиться с этой работой. Это не значит, что все остальные мне и на подковы не годятся — просто я отлично знаю, что кое-кто из них был бы только рад усадить свой круп на это место. Всё же, это и почёт, и уважение… да и денег побольше, чего уж там. Но служить под началом такого командира, что совершает ошибки, которых никогда не допустил бы ты сам… который знает, что ты — можешь лучше него… Я на такое ни за что не пойду, поскольку знаю, что ничем хорошим это не закончится. 

— Все остальные могут быть честными, веселыми и вообще со всех сторон правильным пони в целом и пегасами в частности… — продолжал жеребец, — но никто из них просто не подходит для этой задачи и не готов к такой ответственности. Да, нам должны перекинуть пару пегасов из мобильного резерва, иначе по нормативам у нас будет нехватка личного состава… но этих я в расчёт и вовсе не беру, невзирая ни на какой возможный опыт. Спрашиваешь, почему? Тут все просто. Для меня, как и прочих наших патрульных, Понивилль — наш родной город. Мы тут родились, выросли; у большинства здесь семьи, мы все друг друга знаем. И надо будет — выложимся по полной, но родной город защитим. А новички… да, у них тоже есть свой родной город. Только он где-то в другом месте.

— Ничего себе… Я как-то никогда не думала обо всем этом с такой точки зрения, — уважительно протянула Скуталу. — И… я помню, как ты однажды рассказывал мне о своей Метке — ну, как ее получил и все такое. Но я тогда так и не могла уяснить, что же именно она делает, каковы ее особые черты. Теперь же… милый, да у тебя оказывается очень здоровская Метка! Получается, твой Особый Талант — ответственность, так? 

— Если в общих чертах, то да, — согласно кивнул жеребец. — Но кроме того — потребность в командной работе. Заметь, не желание, не предпочтение или мечта — а именно потребность. Сейчас попробую объяснить тебе, что я имею в виду…

Коппервинг на мгновение задумался. Потом продолжил:

— Вспомни то время, когда я только забрал тебя из приюта. Вспомни мой дом, мой быт… и все прочее. И сравни с нынешним. Вижу, что разницу заметила. А причина всех этих перемен проста — ты.

— Я?! — удивленно пискнула кобылка.

— Ты, ты. Но тут было бы честнее сказать, что не ты конкретно — а сама ситуация. Я пегас простой, мне много не надо. На обед хитрых блюд не требую, из развлечений — выпивка да вечер с книжкой на диване. Так я могу жить месяцами, годами…  И дело тут не в том, что я не могу изменить такое положение вещей — я не хочу. Лично мне и этого хватает, а свободное время для меня предпочтительнее туго набитого кошелька. Но тут в мою жизнь входит нечто новое — по счастью, этим новым оказалась одна рыжая пегаска… И все тут же начинает приходить в движение. Мне неинтересно, даже не нужно!.. пытаться что-то менять для одного лишь себя. Но с тобой вместе мы уже становимся командой, а мои команды не проигрывают. И не надо переживать и волноваться — я тебе еще раз повторю, что все то, что я ради тебя делал, было вовсе мне не в тягость. Наоборот — доставляло радость и вызывало интерес. А уж то, чем у нас все кончилось, и вовсе с лихвой вознаградило меня за все труды и старания. Так что… вот такая у меня интересная Метка.

Немного помолчав, Коппервинг продолжил.

— Не у всех пони на боках простые и однозначные Метки, вроде яблок у той же Эпплджек. Иногда ты и сам не понимаешь что она обозначает, пока не совершишь какой-то поступок; и уже потом, в воспоминаниях, попытаешься найти объяснения его причинам. Я это понял на себе. Более того, пришел к выводу, что мне дискордски повезло — я не ограничен Меткой в каком-то одном деле. Я могу пробовать себя практически в любом, если при этом буду готов выкладываться в нем по полной, безоглядно и всецело помогая своей команде. Моя ответственность… это причина того, почему лично я никогда не буду в победителях. Но… это же и гарантия того, что мы никогда не потерпим поражения. Чем сложнее ситуация, тем сильнее я начинаю стараться — и наоборот. И то, что с произошло с погодным патрулем, тому отличный пример. Когда им руководила Рейнбоу, там прекрасно справлялись и без меня — я мог бездельничать и валяться в обнимку с книгой на диване, не чувствуя при этом ни малейших угрызений совести. А теперь уже я сам, добровольно принимаю эту даром мне ненужную ответственность, поскольку не имею права ставить собственные желания впереди интересов патруля. 

— И… со мной тоже так было? — робко спросила пегаска. — Забрав меня из приюта, ты тем самым взял меня в свою команду… а затем изо всех сил старался, и шел на все больший и больший риск, лишь бы я… не проиграла?

— Верно. Но почему это — было? — Притянув Скут к себе, Коппервинг обнял кобылку и взъерошил ей волосы. — Оно так и будет! И даже на мою новую должность можно взглянуть с хорошей стороны. Ведь теперь у меня будет время и неограниченный запас справочных материалов, чтобы обучить тебя теории управления погодой! 

Даже громкий хохот пегаса не сумел заглушить полный отчаяния стон Скуталу.

---

— Айроншилд, ты идешь?

Голос Эпплджек прервал его слегка затянувшуюся мысль о том, что, в общем-то, танцевать ему до сих пор нравится, и было бы неплохо освежить свои навыки. Если он, конечно, найдет учителя и — что еще важнее — свободное время.

— Ага, просто проверял не забыл ли я чего, — ответил человек и на всякий случай пробежался в голове по своим вещам. — Знаешь, тебе не обязательно провожать меня, — заметил он, обернувшись и еще раз помахав на прощание Бабуле Смит и Биг Маку, стоявшими у ворот. — Уверен, у тебя и так дел невпроворот. 

Кобылка многозначительно фыркнула и застегнула воротник простого, но добротного пальто: даже по меркам пегасов уже начинало холодать — чего уж говорить о прочих пони. Ее знаменитая ковбойская шляпа, разумеется, были при ней. Айроншилд даже поймал себя на мысли — а снимает ли она ее хотя бы на ночь? 

— Прошлый раз я этого не сделала, и смотри чем эт потом обернулось... — она чуть замялась и добавила, словно в качестве оправдания. — К тому же, мне надо заскочить к Твай — она хотела о чем-то со мной поговорить. 

Мужчина хмыкнул и пристально на нее посмотрел, уже представляя о чем будет этот разговор, но вслух сказал:

— Тогда спорить не буду. Встреча с кокатриксами была не лучшим из моих свиданий. Впрочем, худшим я бы его так же не назвал, — добавил он, хохотнув над одной ему ведомой отсылкой.

Утреннее небо было затянуто плотной белой дымкой, недвусмысленно намекая на скорой снегопад. Словно в подтверждение этому, от здания мэрии — к которому они вышли — взмыло два пегаса, улетевших куда-то на север.

На площади собралось довольно много пони… нет, даже не так — их собралось куда больше, чем когда человек впервые отправлялся в замок. Возможно, причиной послужило то, что большую часть процессии составляли эквестрийские гвардейцы, уже построившиеся ровными шеренгами вдоль нескольких повозок. Все они были облачены в броню серого цвета: земнопони, которых тут было больше всего, защищали тяжелые с виду доспехи, наподобие ландскнехтских; пегасы, по вполне понятным причинам, предпочитали что-то полегче — пластинчатые доспехи, отдаленно напоминающие те, что использовали римские легионеры; немногочисленная группа единорогов носили легкую кольчугу, подбитую изнутри шерстью. Но двое солдат выбивались из этого торжественного построения: пегас и земнопони стояли несколько в стороне от построения, поглядывая на своих коллег и что-то обсуждая.

Подойдя поближе, Айроншилд признал в одном из них Даркшэйда. В отличие от остальных пегасов, жеребца прикрывали уже знакомые доспехи из сциппы. Его собеседник — точнее, собеседница — тоже была из числа сарозийцев: темно-синяя кобылка с гривой цвета утреннего тумана давала жеребцу какие-то указания, на которые он время от времени кивал в ответ. 

— Ух ты, — удивилась Эпплджек, когда они остановились в конце процессии у битком набитых повозок. — Будт на войну собрались, а?

Человек пожал плечами, всем своим видом изображая равнодушие:

— Как по мне, так ничего необычного. Строители вот-вот начнут возводить постройки вокруг замка, и дополнительная охрана никогда не помешает. 

— Ну, тут тебе виднее, — согласилась кобылка и, задержав взгляд на одном из гвардейцев, усмехнулась. — А все-таки Рэйнбоу была права.

— М-м-м?

— В жеребцах в форме что-то есть… — теперь она оценивающе смотрела на Айроншилда. — Ты ж, был на Земле военным? Небось кобылки тоже штабелями падали?

Мужчина чуть не поперхнулся — он ожидал бы нечто подобного от Коппервинга, но уж никак не от ЭйДжей.

— Не военным, но в плане структуры и выучки мы имели много общего. И, отвечая на вопрос — нет, не падали.

— Скромничаешь, поди? — ехидно прищурилась пони. — Ну и ладно… 

— Айроншилд? — раздался позади него мягкий голос, показавшийся знакомым. Он обернулся и не смог сдержать улыбки. — Я тут тебе кое-что принесла, чтобы... — Далия замялась и покосилась на ковбойшу. — О, привет, ЭйДжей! Тоже решила его проводить?

— Ага, — ответила та, не совсем понимая, что тут забыла городская дружинница. — Не знала, что вы знакомы. Когда успели?

Единорожка побледнела лицом и нервно сглотнула:

— Ну-у-у… мы…

— Твой брат попросил рассказать дружинникам о повадках древесных волков и кокатриксов, — пришел на выручку человек. — Надеюсь, эти знания им не понадобятся, но лишней эта информация точно не будет. 

— Да! — подхватила кобылка. — Айроншилд поведал нам много нового и интересного, что мы подробно и записали.

Прищурившись, земнопони скептически посмотрела на них:

— Вы явно чёт не договариваете, — не скрывая подозрения сказала она и добавила, теперь уже словно обращаясь к самой себе. — Ну да эт меня не касается. Знакомы, так знакомы.

— Ты вроде бы что-то хотела мне передать? — радуясь, что его подруга сама закрыла эту тему, спросил Далию мужчина.

— А… да! Следопыты рискуют ради нас каждый день, и я просто не могла отпустить тебя без медицинских припасов первой необходимости. — оживилась единорожка, после чего сняла со спины небольшую переметную сумку и передала человеку. — Тут заживляющие и противовоспалительные мази, кое-какие отвары и самофиксирующиеся бинты. И еще… — кобылка покраснела и смущенно потупила взгляд. — … я приготовила тебе пирог… с тыквой, орехами и изюмом… вот... Надеюсь, тебе понравится.

— Уже от перечисления ингредиентов мне захотелось перекусить, — слегка опешив от столь внезапной заботы, Айроншилд и правда почувствовал, как у него засосало под ложечкой. — Мне очень приятно, но, право, не стоило себя утруждать.

— Нет-нет-нет! — запротестовала Далия. — Это меньшее, что я могла для тебя сделать… о, там еще есть записка с инструкциями для зелий. Знаю, ты еще плохо читаешь по-эквински, так что просто попросишь кого-нибудь из своих коллег тебе перевести.

— Далия… — окончательно растрогался человек. — Ты просто чудо. Даже не знаю, чем мне отплатить такую доброту.

— Ну… ты мог бы пообещать, но навестишь ме… нас! — как только представится такая возможность? — с надеждой посмотрела на него кобылка. 

От такого зрелища Эпплджек зашлась кашлем.

— ЭйДжей? — Айроншилд вопросительно посмотрел на нее. — Ты в порядке?

— Да-да, наверное простудилась малеха — ничего серьезного. Хотела сказать, отрадно видеть, шо ты в надежных копытах.  — ответила та, исподлобья посмотрев на единорожку. — Жаль ток, шо копыта те далеко от Замка.

— Хм… — Далия задумалась на мгновение. — Вообще, я думала подать заявку. Но у них наверняка и без меня хватает лекарей.

— Ахах, уж наверняка, — выдавила из себя нервный смешок земнопони. — К тому же, не забывай, что ты и нам тут нужна! Ну кому еще по силам заставить Биг Мака посетить врача и не заниматься самолечением? 

— Что правда, то правда, — захихикала единорожка. — Твой брат — тот еще упрямец. Всем Эпплам Эппл.

— Ну вот ви-и-идишь. Пропадем же без тебя!

— Ой, я же опоздаю на смену! — бросив взгляд на часы, висевшие под крышей мэрии, воскликнула Далия. — Пока ЭйДжей! Доброго тебе пути, Айроншилд! Береги себя, пожалуйста… — она неуверенно поскребла копытом землю, затем отрицательно мотнула головой и что-то пробурчала под нос. Ее замешательство длилось несколько секунд, после чего, улыбнувшись на прощание, кобылка поспешила по своим делам.

— А говоришь, не падают… — еле слышно пробормотала земнопони, провожая Далию взглядом. — О, а вот и Флатти, — не давая мужчине возможности переспросить, она замахала копытом. — Эй, Флаттершай, мы здесь!

Радостно замахав в ответ, пегаска подлетела к ним.

— Привет, ребята… — она хотела сказать что-то еще, но внезапно замолчала, поведя ухом куда-то в сторону. — Нет, я не думаю, что…

Локоны ее гривы пришли в движение, и спустя какую-то секунду из этого укрытия стремительно выпрыгнул небольшой силуэт и, ловко взобравшись по кафтану Айроншилда, уселся у него на плече. 

— Скратти! — улыбнулся человек, почесывая зверька за ухом. — А я как раз хотел поинтересоваться, где это пропадает мой верный спутник. Готова к новым приключениям?

Белка гордо приосанилась и отдала честь, как заправский военный.

— Ум-м-м… Надеюсь, что они будут милыми и неопасными… — ответила за нее пегаска.

— Не волнуйся, — посмотрев в глаза кобылки, заверил ее Айроншилд. — Скратти не даст мне вляпаться в очередную историю. В подтверждение его слов, та сложила лапки на груди и кивнула со всей серьезностью. — Вот видишь?

— Смотри у меня, сахарок! — Эпплджек шутливо пригрозила ему копытом. — Не заставляй меня связывать — вовек не выпутаешься.

Мужчина хотел было спошлить, как если бы это был ни к чему необязывающий флирт, но вовремя осекся — в отличие от той же Найтлайт, ЭйДжей бы не оценила такой незамысловатой шутки. Да и лишний раз смущать Флаттершай ему совсем не хотелось. Но пока он раздумывал, за него это уже сделал кто-то другой.

— А мне кажется, он этого как раз и добивается, — раздался хорошо знакомый голос пегаса, который никогда не упускал подколоть своего друга.

Коппервинг, Рэйнбоу Дэш и Тандерлэйн неслышно подлетели к ним со стороны. Радужная пегаска разразилась хохотом, и даже темно-серый жеребец при всей своей напускной серьезности не удержался от улыбки.

— Коппервинг! — возмутилась ковбойша, хотя подрагивающий голос выдавал ее с потрохами. — Растудыть тебя в качель, как и твои шуточки! Обязательно было появляться так… внезапно? 

— Ну… — ухмыляясь, ответил пегас. — В свое оправдание скажу, что идея незаметно к вам подлететь принадлежит Дэш. Но за подкол готов ответить по всей строгости!

— Да ну тебя! — уже не скрываясь, хохотнула земнопони. — Вечно ты норовишь все опошлить!

— Вот это ты думаешь, что все это так просто!.. А на самом деле это тяжкий труд, требующий импровизации, дюжей смекалки и немалого опыта! 

— Приятно снова видеть тебя в строю, дружище, — аккуратно встрял Айроншилд, боясь, как бы его приятель не разошелся на полную и в конец не засмущал бедную Флаттершай. Но к его удивлению, она продолжала хихикать вместе с остальными! — Я смотрю, ты окончательно выздоровел?

— Почти, — пегас скривился, как от зубной боли. — Видеть-то я вижу, но пока еще несколько размыто. Читать, к примеру, не получается совсем. Но это вопрос времени, не более. Но хватит обо мне. Ты, как я погляжу, готов к новым свершениям и подвигам ? 

Айроншилд, смеясь, покачал головой:

— Хватит пока с меня подвигов — надо уму-разуму поднабраться… — он запнулся, почувствовав легкое прикосновение — Флаттершай смотрела на него с благодарной улыбкой, веря, что он так и поступит. — Хм… так что да — вот стану полноправным следопытом, тогда можно и подумать.

— Эво оно как… — одобрительно посмотрел на него Коппервинг. — Ну тогда могу лишь тебя поддержать. Не хотелось бы, знаешь ли… — по площади разнесся зычный звук рога — колонна была готова отступать. — Ну Найтмер Мун мне в тещи! Рэйнбоу, я ж говорил, что вы слишком поздно заявились — могли бы и потом… это самое…

— Эй! — тут же взъелась кобылка. — Нам с Тандерлэйном надо было… пообсуждать некоторые… э-э-э… вопросы… и вообще, не тебе меня винить! Вот.

— Могли бы и в Замке пое… — пегас на полуслове запнулся и кашлянул. — В смысле, обсудить… — буркнул Коппервинг. — Вот видишь, приятель, — обратился он к человеку, — с какими безответственными пони мне приходится иметь дело? Даже проводить тебя толком не успеваю!

Видя, что теперь уже Тандерлейн был готов взорваться негодованием, Айроншилд поспешил взять слово первым:

— Проводить пусть и не успеваешь, но заскочить-то полюбому будет время. Скоро же должен быть… этот, как его… День Горячего Очага?  

— Согревающего… — мягко поправила его Флаттершай, не замечая, каких трудов стоило Коппервингу не прокомментировать эту двоякую на его взгляд оговорку. — День Согревающего Очага.

— Гм… Да… Так вот, ребята, работающие в Замке собираются отмечать его там — может, присоединитесь, вы все? Я помню, что в Вечнодикий Лес сейчас лучше не соваться без надобности, но Сестринский Очаг уже работает на полную — тракт и прилегающая к Замку территория находятся в полной безопасности… понимаю, что текущая обстановка пока что к этому не особо располагает, но если станет лучше? Я к тому… это же вроде местного Нового Года…

— Рони, Рони, — мягко его осадила Эпплджек, — притормози. Мы прекрасно понимаем, шо ты сейчас разрываешься между желанием провести один из самых важных праздников Эквестрии в компании своих друзей и желанием нас защитить. 

Пони согласно кивнули, а Коппервинг продолжил начатую кобылкой мысль:

— И мы с удовольствием принимаем твое приглашение. И разумеется, твои друзья обладают зачатками здравого смысла, чтобы не лезть в Вечнодикий, если все станет только хуже. Но, у меня почему-то хорошее предчувствие на этот счет.

Айроншилд облегченно вздохнул и тепло улыбнулся — все-таки, хорошо, когда тебя понимают. Пусть даже и не с полуслова.

Рог протрубил во второй раз, а значит, пришла пора пожеланий доброго пути от Коппервинга и дружеских/крепких объятий Флаттершай и Эпплджек. Пегаска на прощание поцеловала человека в щеку, а жеребец с напускной серьезностью напомнил ему об угрозе мисс Эппл связать его по рукам и ногам, за что поплатился подзатыльником от ковбойши. Но, судя по выражению его лица, оно того стоило.

По третьему сигналу гвардейцы синхронно надели шлемы, и колонна тронулась в путь. Рэйнбоу Дэш с Тандерлейном вызвались идти замыкающими: после того, как их отношения миновал кризис, влюбленные старались как можно больше времени проводить вдвоем. Человек же, наоборот, чуть ускорился, чтобы нагнать Даркшэйда, идущего в авангарде. Скратти, будто чувствуя, что хозяину будет сейчас не до нее, ловко перепрыгнула с его плеча на край одной из повозок, когда тот проходил мимо.

— Айроншилд, — поприветствовал его пегас, когда мужчина с ним поравнялся. — Решил разведать обстановку впереди?

Жеребец изображал отстраненное спокойствие, но по бегающим глазам было заметно, что он взволнован. Был ли это страх? Наврядли. Скорее, предвкушение с примесью нетерпения.

— Не вижу смысла, — ответил человек, без задней мысли поправляя ножны. — Мы в безопасности, если только кому-то не взбредет в голову сойти с дороги.

— Да-да, Сестринский Очаг — Кландестина Дасклайт ввела меня в курс дела. Она, кстати, сейчас подойдет — хотела обсудить с тобой ваши следопытские дела.

С секунду мужчина пытался переварить столь вычурное звание, но вспомнив, что амулет далеко не всегда переводит слова на его родной язык, лишь скептически приподнял бровь:

— С чего она взяла взяла, что я не отвечу ей то же, что пару дней назад сказал тебе? 

— Буквально мои слова, но она сказала, что у тебя не будет причин отказывать. 

Айроншилд пожал плечами и, не видя смысла продолжать эту тему, спросил:

— Не ожидал увидеть тебя с нами, кстати. Думал, ты приписан к охране Понивилля.

— Да и я так думал, но вчера утром пришел приказ от Найтлайт — я поступаю в непосредственное подчинение Дасклайт и отправляюсь в Замок Двух Сестер. И после допуска меня к испытаниям — это самая лучшая новость за последние полгода. 

— Испытания?

— Они самые, — кивнул пегас, и в его глазах блеснули искорки. — Если я покажу себя достойным, то меня примут в Ночную Стражу. Но еще важнее то, что я смогу служить на благо Эквестрии и нашего народа. 

— Служба в Гвардии кажется тебе недостаточно достойной? — непонимающе спросил мужчина.

— Нет-нет-нет! Я совсем не это имел в виду. Гвардейцы — ребята что надо, просто… скажу так, не всем сарозийцам удалось свыкнуться с тем, что их вырвали из клана и прикомандировали к смешанным отрядам. Я чувствую себя… не в своей тарелке, что ли. Понимаешь, о чем я?

— Думаю, что понимаю, — кивнул человек секундой позже. — Спасатели поначалу казались мне отличным выбором, но на поверку оказалось, что ошибался.

— О-о-о… — уважительно протянул пегас, — я нутром чую отличную историю, которую ты просто обязан мне поведать после того, как мы прибудем на место. 

— Не назвал бы себя первоклассным рассказчиком…

— Не имеет значения, — отмахнулся жеребец. — Разумеется, у меня даже и в мыслях не было настаивать. Но, просто к сведению, это одна из наших древних традиций: когда отрядам из разных кланов предстояло работать вместе, они собирались у костра и делились историями о своих героях и их свершениях. Местные отчасти переняли это — что не может не радовать — а мне было бы интересно выслушать и твою историю.

— У этой истории не то чтобы хороший конец, — мужчина горько усмехнулся.

— Эй, ты все еще жив и — как и я сам — идешь по зову сердца. За это, кстати...

— Айроншилд! — громогласный возглас, раздавшийся откуда-то с конца колонны, прервал сарозийца на полуслове. — Нельзя было меня подождать? Хотя бы пять минут!

Нёрди Боффин, обвешанная кучей сумок, неслась к ним на всем ходу. 

— Уф-ф-ф, ну и заставил ты меня побегать! — это явно было сказано больше для красивого словца, нежели всерьез — кобылка даже не запыхалась.

— Я даже не имел представления, что ты идешь с нами, — человеку потребовалась пара секунд, чтобы понять, что вообще происходит. 

— Я же послала Пиксквика с запиской к Эпплам... — набрав побольше воздуха для обвинительной тирады, земнопони тут же сдулась и задумалась. — … или я только собиралась? Да, неважно уже, — она махнула копытом. — Главное, что нагнала вас.

— Ничего страшного бы не случилось, если бы Вы не успели, — заметил Даркшэйд, смущенный не меньше мужчины. — Тракт безопасен. Если идти днем, то уж точно.

— Ну уж нет, я тебе не следопыт, чтобы… — осознав, что отвечает сейчас совсем не Айроншилду, кобылка — насколько это было возможно под весом поклажи — приосанилась и смахнула с глаз прядь гривы. — О, прошу прощения. Из-за этой нервотрепки я совсем забыла о хороших манерах. Нёрди Боффин — филолог в третьем поколении, а также преподаватель эквинского для сего мистера. Не буду протягивать Вам копыто для поцелуя — в данной ситуации это несколько неуместно, не находите? Но я готова принять его в более подходящей обстановке, если Вы не против, — пони невинно захлопала глазами. 

— Я… думаю, что соглашусь, мисс Боффин, — ошарашенно посмотрел на нее жеребец. — То есть, я хочу сказать…

— Вот и славно! — радостно воскликнула кобылка — про существование Айроншилда она словно бы забыла. — У меня как раз в планах было начать работу над книгой, посвященной особенностям и строению староэквинского языка. Уверена, что я смогла бы обратиться за помощью к другим сарозийцам из числа солдат, но, раз уж мы так удачно познакомились, то… ой, ну вот опять — вывалила на Вас столько информации, даже не удосужившись спросить Вашего имени!

— Даркшэйд, мисс Боффин… рад знакомству.

— А уж я как рада! И да, Вы угадали — все еще мисс.

Со стороны человека, Нёрди была сейчас похожа на хищника, загоняющего очередную жертву. Он не знал ее настолько хорошо, чтобы быть уверенным в своих аналогиях, но с учетом того, как она вела себя с Роки Роудом несколько дней назад — его догадка была не так уж и далека от истины. 

«Твайлайт, конечно, говорила, что кобылки обычно делают ход первыми», — подумал Айроншилд, наблюдая за их беседой, — «но, судя по реакции Даркшэйда, происходящее сейчас несколько выходит за общепринятые рамки. Впрочем, не моего ума дело — пусть развлекаются».

С этим мыслями он сбавил ход, чтобы оказаться в середине колонны. И, словно дожидаясь подходящего момента, его окликнули — Дасклайт явно не терпелось побеседовать с ним до прибытия в Замок.

---

Прошла уже неделя с праздника Звездной Ночи, и четыре дня с того утра, когда к Коппервингу окончательно вернулось зрение. Вопреки опасениям пегасов, их танец не поставил на уши весь город — совсем без шепотков за спиной, домыслов и слухов не обошлось, но их было гораздо меньше, чем могло быть. Видимо, в городе нашлось немало здравомыслящих пони, не увидевших в нем выхода за рамки принятых норм морали и поведения. 

Но вот его исцеление от слепоты привлекло куда больше внимания. Со скоростью пожара эта новость разнеслась по городу, в одночасье затмив все остальные, став самой невероятной и обсуждаемой темой для разговора в Понивилле. 

Коппервинга и Скуталу забрасывали вопросами, стоило им лишь нос из дома высунуть. Первые дни опекуну пришлось даже сопровождать кобылку в школу, перетягивая на себя назойливое внимание любопытных. Это помогло, но не надолго. Тогда пегас, уставший в сотый раз пересказывать одно и то же, начал отсылать любопытствующих к доктору Хорсу. Поначалу тот был совсем не против — за эти дни он сделал столько записей и так увлекся научным изучением ритуала, что был готов говорить об этом с каждым, кто попадется на глаза. Жеребец вздохнул было с облегчением — но даже при всей его словоохотливости, запала у врача хватило лишь на пару дней. Говорили даже, что последних визитеров он покрыл отборной бранью и едва ли не лично спустил с лестницы. Пегасу в это верилось с трудом — сам Хорс никогда не опустился бы до копытоприкладства, но вот кто-нибудь из санитаров, у которых тот пользовался огромным уважением, вполне мог проявить инициативу и избавить начальника от надоедливых гостей.

И все пошло по новой. Дошло до того, Коппервинг был почти что благодарен своей новой должности — отдельный кабинет позволял попросту закрыться изнутри, а перекрикиваться с ним через дверь зеваки попросту не решались. Один раз его даже попытались подкараулить у выхода из мэрии — на что пегас без лишних слов взмыл в небеса, показав тем самым свое отношение к происходящему.

А вот Скуталу приходилось даже тяжелее, чем ее опекуну. Не способная летать, кобылка не могла спастись от расспросов в небе, а в школе ей не давали покоя одноклассники. Однажды дошло до драки — и хотя ситуацию предпочли замять, Скут весь вечер ходила мрачнее тучи. 

Помощь пришла, откуда её не ждали — на следующий день в школу вернулась Даймонд Тиара. Последние пару недель они с отцом провели в Кантерлоте — Филти Рича допрашивали по делу Лютефиска, а дочь по мере сил его поддерживала; в результате чего Тиара оказалась совершенно не в курсе последних новостей. 

Краем уха услыхав все эти шепотки и слухи, земнопони всю большую перемену о чем-то шушукалась с Сильвер Спун. А потом, ко всеобщему удивлению, разразилась в адрес сплетников яростной тирадой, в равной мере полной презрения и недвусмысленных угроз. И хотя её влияние в школе за последние месяцы заметно пошатнулось, связываться с ней по-прежнему решался не каждый. Этого оказалось достаточно, чтобы от пегаски отстали хотя бы одноклассники — и теперь она с нетерпением ждала окончания уроков, чтобы поблагодарить своего бывшего недруга. 

Наконец-то прозвенел звонок; искоса поглядывая на Тиару, Скуталу нарочито медленно собирала свои школьные принадлежности. В какой-то момент земнопони перехватила ее взгляд — тяжело вздохнув, она устало закатила глаза и подошла к столу пегаски.

— З-здравствуй, Даймонд, — неуверенно поздоровалась пегаска.

— Привет, — буркнула та в ответ. Понимая, что на них начинает пялиться пол-класса, 

Тиара прикрикнула на одноклассников: — Чего встали? Звонка не слышали?! А ну-ка, кыш отсюда!

Вскоре они остались одни. Ухватив ближайший стул, земнопони уселась напротив Скут и с неприкрытым любопытством уставилась на ее глаз. От подобного внимания пегаска поморщилась, и лишь из чувства благодарности не отвернулась. 

— Не врали, значит, слухи — вылечил тебя Коппервинг, — наконец ответила Тиара. Можешь не утруждать рассказом о подробностях — я уже услышала достаточно. Столько разных слухов, сплетен и совсем уж нелепых небылиц… вряд ли хоть что-то из них является правдивым.

— Верно, вылечил, — отозвалась пегаска. Неожиданный прагматизм ее собеседницы в вопросе Ритуала был ей только кстати. — Спасибо, что помогла с одноклассниками.

— Пфф, было бы за что, — махнула копытом Тиара. — Приятно было видеть, что они меня еще слушаются.

— Кстати говоря… — неуверенно начала Скуталу. — Как… как дела у твоего отца?

— Не все так плохо… хотя могло бы быть и лучше. — Земная пони скривила лицо в кислой гримасе. — Лютефиск со своими пособниками пошел под суд, по приютам проводят серьезные проверки, с жеребятами работают психологи и врачи. Мой отец проходит по делу как свидетель — те документы, что мы предоставили, вкупе с чистосердечным признанием и сотрудничеством со следствием, вывели его из-под основного удара эквестрийского правосудия. Вся эта история дошла даже до самих принцесс — видела бы ты… и особенно, слышала бы — что творилось в зале суда, когда туда заявилась принцесса Луна… — Тиара поежилась, вспоминая громовой голос Владычицы Ночи. 

— Само ее присутствие вселяло ужас… От нее исходила такая… аура… опасности и власти, что никто не осмелился и пикнуть, даже когда она лично вынесла приговоры всем замешанным в том деле. Так что можешь спать спокойно — директор со своей шайкой отправлен в такие места, откуда не возвращаются.

— А… Филти Рич? — робко спросила пегаска. — Надеюсь, с ним…

— На отца наложили огромный штраф, — скрипнула зубами Тиара. — Гораздо больший, чем мы надеялись. Пусть даже Луна и повелела взыскать его не в пользу казны, а передать тем жеребятам, что пострадали от действий Лютефиска и его подонков... сумма оказалась столь велика, что поставила отца на грань банкротства. Все, что он нажил за всю свою жизнь пошло прахом из-за одной-единственной ошибки!

В классе воцарилась тишина. Глядя на Даймонд, тяжело дышащую и красную от гнева, Скут никак не могла подобрать нужные слова. Вместо этого, пегаска неловко обняла подругу; та на мгновение напряглась… а затем расслабилась, обняла ее в ответ и горько разрыдалась.

— Прости, я… не знаю, что и сказать, — сочувственно прошептала Скуталу. — Мы не могли знать, что все вот так вот обернется. Но… главное, что он остался на свободе. К тому же… Филти Рич столь многого достиг один — представь же, чего вы с ним можете достигнуть вместе!

— Ты права, — шмыгнула носом земнопони, высвобождаясь из объятий. — Мы начнем заново — и снова достигнем вершин богатства и славы. Но не здесь.

— Что… что ты имеешь в виду? — непонимающе уставилась на нее пегаска.

— Мы вернулись в Понивилль, только чтобы собрать вещи, и выставить наш дом на продажу. Здесь наше имя приобрело не лучшую репутацию… так что мы решили, что стоит начать в другом месте. Через неделю мы отправляемся в Мейнхэттэн… так что в школу сегодня я заходила попрощаться.

— Что ж… Жаль, что все так кончилось, — помолчав, сказала Скуталу. — Мы никогда особо не ладили… но без тебя школа не будет прежней. Сперва Снипс и Снейлс, теперь ты…

— Хватит уже с меня школы — фыркнула земнопони. — У меня впереди бизнес, который нужно выстроить с нуля и богатство, что только предстоит заработать! Что до Тупого и Тормоза… я слышала, что они все-таки нашли друг друга и собирались остаться в Хуффингтоне. Без директора и его кодлы вряд ли это будет таким уж плохим местом.

— Вот и славно, — облегченно выдохнула пегаска. Несмотря на все то, что сделал Снейлс, зла она ему не желала. — Мы с тобой были врагами, но расстаемся подругами. Поэтому… прощай, Тиара. Спасибо тебе за все. И успехов.

— Ты тоже прощай, Скуталу. Ты помогла спасти отца… а самой мне — стать лучшей пони, чем прежде. И я этого никогда не забуду.

---

Тем временем Коппервинг едва голову себе не сломал, пытаясь разобраться со слухами, что расползались по городу. Но сколько не перебирал вариантов, подходящего он не видел. По всему выходило, что нужно просто запастись терпением и, стиснув зубы, ждать, пока горожанам надоест их история, или же случится нечто еще более увлекательное. Не понаслышке зная о неуемности местных сплетников, пегасы с тоской подсчитывали примерные недели до прекращения обсасывания этой темы, как вдруг на помощь им пришел случай.

Однажды вечером в кабинет к Коппервингу постучалась Айвори Скролл, мэр Понивилля. До своего назначения, пегас был с ней едва знаком, и встретил ее визит с неприкрытым удивлением. Всерьез же удивился он тогда, когда кобыла предложила свою помощь в решении их затруднительного положения.

Оказалось, что до ее ушей тоже дошли известия о происходящем, и ей это здорово не понравилось. Понимая, что просто так горожане не отстанут, мэр предложила Коппервингу написать пару слов в «Городской листок» — нечто вроде газеты, которую вывешивали на доске объявлений, расположенной аккурат под окнами его нового кабинета. Там, наряду с прогнозом погоды, публиковали действительно важные новости — кроме того, каждый лист заверялся городской печатью, тем самым придающей содержимому официальное значение.

— Напишите абзац, больше не требуется, — помешивая чай, продолжала Айвори Скролл. — Я не требую от Вас говорить чистую правду — не сомневаюсь, что учитывая необычность произошедшего, о многом Вы предпочли бы умолчать. И это абсолютно правильно — излишнее внимание нам ни к чему, по крайней мере — до официального подтверждения, что подобный метод лечения подтвердил свою эффективность и может быть доступен каждому. Поэтому, будет достаточно, если Вы напишите то, во что не стыдно будет поверить. Все остальное мы возьмем на себя. Доктор Хорс с готовностью поделится своим научным взглядом по этому вопросу, а я сама выражу полное согласие с Вашей версией. Кроме того, от лица мэрии будет сделан недвусмысленный намек, чтобы Вас со Скуталу перестали донимать расспросами, и оставили наконец в покое.

— Госпожа мэр… миссис Скролл!.. Примите мою благодарность, это очень любезно с Вашей стороны!.. И Вы не представляете, как своевременно! — Пегас ничуть не кривил душой. Предложенная кобылой идея действительно могла сработать — он и сам думал о чем-то похожем, но в голову приходила лишь очередная статья для Черри Спайс и ее газеты. А «Листок» в Понивилле уважали — пони знали, что его издают под строгим контролем мэра, и какая-то ерунда туда попасть не может. Не считая регулярно обновляемого прогноза погоды, стоящих упоминания новостей у них в городе случалось не так и много, поэтому иные листы могли висеть на доске недели и даже месяцы. Последний был посвящен Лютефиску — краткой истории его преступлений и неотвратимости настигшего его наказания; в конце же сообщалось, что теперь на место директора приюта назначают Черили, достойно подведя тем самым черту под всей той историей.

— Да бросьте, пустое! — замахала на него копытом кобыла. — У Вас и так сейчас забот с новой должностью навалом — если будете еще отвлекаться на каждого сплетника, с погодой непременно выйдет катастрофа! Прогноз на эту зиму и без того внушает опасения; но я надеюсь, что Вы сумеете с ними справиться, подтвердив тем самым правильность Вашего назначения на этот пост.

— Ну разумеется, госпожа мэр! — натянуто улыбнулся ей Коппервинг. «Ну да, ведь я теперь глава погодного патруля… не последняя должность в городе. Неудивительно, что мэр хочет быть со мной в хороших отношениях. Интересно, ее стремление помочь вызвано одним лишь этим фактом — или же она искренне считает происходящее неправильным? Ведь когда городили не весть что про нас со Скуталу, вмешиваться она не стала. Или же в тот раз сочла, что это не стоит ее внимания?.. Ладно, уже дела былые. Сейчас поможет — и хорошо, и к Дискорду ее возможные мотивы!»

— Вот и договорились. Если управитесь до вечера, то завтра в обед и развесим. — Поблагодарив за чай, Айвори направилась к выходу. Обернувшись на пороге, мэр добавила: — Потерпите еще пару дней — и сможете наконец вздохнуть спокойно.

Едва за ней закрылась дверь, как жеребец засел за работу над своей частью публикации в «Городской Листок». Недолго поразмыслив, он остановился на кратком пересказе той истории, что он когда-то рассказывал друзьям в амбаре. Добавив пару строк о произошедшем с ними исцелении, Коппервинг постарался особо подчеркнуть тот факт, что метод этот до конца не изучен, и еще рано ожидать его доступности для каждого. Пару раз перечитав свой текст, он внес несколько правок; затем, аккуратно переписав начисто, отнес его Стори Файндеру, издателю «Листка». Перекинувшись с ним парой слов, жеребец торопливо попрощался, и отправился в библиотеку.

Помня про нужные Узури книги, Коппервинг захаживал туда уже не в первый раз. Как он изначально и ожидал, ничего подходящего там не нашлось — самая старая книга, хоть как-то связанная с зебрами, была выпущена всего лишь тридцать лет назад. Однако же пегас не собирался пускать свое задание на самотек, и за эти дни просмотрел почти что каждую из составленного им списка. 

Зайдя в библиотеку, жеребец перекинулся парой слов с Твайлайт и Спайком; пройдя в читальный зал, он снял с полки последние из оставшихся книг и бегло зашуршал страницами. 

«Пусто. Не то, ерунда… а это вообще эквестрийский роман, только выпущенный в зебриканской типографии. Н-да. Ни-че-го.» 

Жеребец уже был готов признать, что он как мог выполнил просьбу Узури, и можно отправляться домой... но тут его взгляд зацепился за корешок одной из книг, что лежали стопкой у Твайлайт на рабочем столе. Дождавшись, когда единорожка отойдет в другую комнату, Коппервинг поспешил осмотреть свою находку.

Скрытая под переплетом из тяжелого зеленоватого металла, закрывающаяся на хитрые застежки, с выцветшими от времени хрупкими страницами — эта книга явно подходила под запросы зебры. Да и написана она была на зебриканском — как и он сам, вряд ли Твайлайт умела читать в оригинале; но единорожка вполне могла использовать соответствующее заклинание или нужный амулет, вроде того, что носит Айроншилд. Коппервинг обрадовался было своей находке, но тут его взгляд задержался на маленькой синей печати, нанесенной на внутреннюю сторону обложки. Символ Королевской Библиотеки — более того, Секретных Архивов. Он уже видел подобное, в этом же самом месте — Твайлайт однажды показывала ему один особо редкий фолиант, выданный по специальному запросу и под ее личную ответственность. А если так, то эта печать, без сомнения, была магической. Что именно она делала — просто отслеживала местонахождение книги или же сразу телепортировала к ней отряд гвардейцев, пегас не имел и малейшего понятия. Но вот факт того, что эту книгу Узури не получит, был для него теперь очевиден.

«Этот том самой Твайлайт не принадлежит — значит, ни продать, ни обменять она его не сможет. Тем более глупо было бы предполагать, что на такое пойдут королевские архивариусы — деньги им не нужны, а книг тем более хватает. Даже если как-то разобраться с печатью, из Архивов ее украсть нет ни единого шанса… а отсюда я ей и сам не позволю, это просто невероятно подставило бы мою подругу!.. Значит, останется Узури с носом — если повезет, успеет хоть одним глазком посмотреть, о чем там пишут. А потом, если признает ценной, авось и попытается отправить какой положено запрос, через дипломатические-то каналы…»

Это был хоть какой-то, но результат. Спрашивать о содержимом своей находки Коппервинг не стал — хоть Твайлайт ее особо и не прятала, но и сама говорить о ней тоже не спешила. Торопливо вернув книгу на место, он постарался придать рабочему столу единорожки прежний вид. Премного довольный собой, пегас распрощался и отправился домой. 

На следующий день Стори Файндер принес ему черновик «Листка». Наскоро пробежавшись по содержимому, Коппервинг высказал пару мелких замечаний по рассказу доктора Хорса, но в целом согласился, что статья вышла неплохой. А уже вскоре после обеда пегас услышал нарастающий гул толпы, столпившейся возле доски объявлений. Некоторое время он осторожно наблюдал за ними из окна — слушая доносящиеся до него обрывки пересудов и споров, жеребец не мог сдержать улыбки. Наконец-то их внимание переключилось с подопечной и его самого на обсуждение одного-единственного листка бумаги!.. 

Как и было предсказано, идея Айвори Скролл сработала. Пусть не сразу, но городские сплетники перестали преследовать своим вниманием пегасов, лишь шептались за спиной и бросали вслед подозрительные взгляды. Коппервинг был чрезвычайно доволен таким поворотом событий, и преисполнился к мэру еще большим уважением. Избавившись от назойливого внимания своих соседей, он получил возможность сосредоточиться на новой должности, а также подготовиться к следующему этапу тренировок Скуталу. Кроме того, нельзя было забывать и о скором прибытии Узури… жеребец не знал точной даты, но очень надеялся, что к тому дню весь ажиотаж с «Листком» окончательно сойдет на нет. 

Зебра все не появлялась, а вот жизнь пегасов постепенно входила в новое русло. Несмотря на резкую смену самой сути их отношений, на деле они переменились не так уж и значительно. Объятия, поцелуи, ласковые слова — безусловно, все это для них было в новинку; однако та близость и взаимное доверие, что обычно открывается перед влюбленными, были ими уже достигнуты и ранее.  

Вопреки первоначальным опасениям Коппервинга, Скут отнеслась к его требованиям с полным пониманием. Более того, была за них ему признательна: еще в первый же вечер, она со смущением рассказала опекуну, что не чувствовала себя готовой к чему-то подобному… но уступила бы, если бы тот попросил. Тогда же они обсудили и «кроватный вопрос» — оказалось, что кобылка не настаивала на обязательном сне в одной постели, но лишь просила о самой такой возможности. После праздника минуло уже две недели, а таким шансом Скуталу воспользовалась лишь трижды. И если в первую ночь Коппервинг и глаз сомкнуть не мог, то в последний раз они прекрасно выспались в объятиях друг друга.

Наконец-то разобравшись со своими недугами, пегасы смогли полноценно вернуться к тренировкам. Вынужденный перерыв здорово спутал им карты, и теперь приходилось наверстывать упущенное и вспоминать пройденное. Скуталу старалась изо всех сил, выкладываясь по полной; отвыкшие от нагрузок мышцы болели и ныли, превращая каждый день в испытание не только сил, но также решимости и воли,
и едва не падая от усталости после каждого занятия. Но одним спортом дело не ограничивалось. Даже когда она с облегчением вытягивалась на диване, позволяя Коппервингу разминать ее усталые мышцы, ей приходилось выслушивать от него лекции по алимантии. А вечером, покончив с уроками, пегаска пыталась применить полученные знания на практике.

В свободные от физических нагрузок дни, кобылка после уроков спешила в ратушу. Там она читала книги и журналы, что отбирал для нее опекун, пытаясь разобраться в теоретической части подготовки погодного пегаса. За этим обязательно следовали проверки усвоенного материала: Коппервинг поручал ей выполнение какого-нибудь несложного задания — вроде перерисовывания из атласа контуров воздушных фронтов, или же высчитывание количества осадков после незапланированного дождика. 

Продираться сквозь дебри новых знаний было ничуть не легче, чем учиться летать. Но Скуталу упрямо двигалась вперед, не позволяя себе даже мысли о том, чтобы сдаться и признать свое поражение. Не после всего того, что для нее делал опекун: если уж Коппервинг считал, что именно это ей сейчас необходимо, то она приложит все свои силы, чтобы не подвести его.

И постепенно ее усилия начинали приносить плоды. Однажды вечером, сияя от восторга, Скуталу ворвалась в комнату опекуна, с гордостью продемонстрировав выполненное задание — изменение формы у маленького облачка. К ее удивлению, пегас обрадовался даже больше нее; после он пояснил, что это не просто факт успешно решенного примера, но прямое доказательство того, что теперь уже все ее способности наконец-то начали работать. Упражнения Балк Бицепса доказали свою эффективность — а значит, и ее полет теперь был лишь вопросом времени. Переждав нескончаемый поток восторгов и благодарностей, опекун предложил завтра же отпраздновать это событие — как раз будет выходной, и хватит времени на все приготовления. А этим вечером отдыхать пегаске так и не пришлось: Коппервинг тут же подкинул ей новую задачу вместо выполненной, наказав отправить по письму родителям и лечащему врачу, и лично рассказать им о достигнутом успехе. Не зная, что и как написать не самым знакомым ей пони, Скуталу извела кучу бумаги, провозившись с заданием едва ли не до полуночи. 

На следующий день, позволив своей подопечной вдоволь отоспаться, Коппервинг и Скут отправились на рынок за покупками к небольшому праздничному ужину. Наконец-то их не провожали любопытные или подозрительные взгляды, а вместо бесцеремонных вопросов были слышны лишь негромкие шепотки за спиной. Хотелось бы верить, что когда-нибудь сойдут на нет и остальные слухи… но на это требовалось время, много времени. А ведь однажды наступит день, когда им с подопечной придется раскрыть всю правду об истинной сути их близости… и с тем, что произойдет тогда, не сравнятся и все прошлые сплетни вместе взятые.

С «подопечной», ну-ну… Столь удобное прежде выражение, максимально нейтральное — и при этом олицетворявшее всю суть их отношений... теперь оно казалось Коппервингу почти что оскорбительным. Прошло совсем немного времени, но его чувства к Скут изменились до неузнаваемости. И если сперва он боялся их, страшился ошибиться и в итоге потерять все то, что их уже сближало — то теперь жеребец искренне не понимал, как же он мог быть таким глупцом. От их обоюдных чувств кобылка расцветала, словно нежный весенний цветок; сам же Коппервинг оживал, словно колючий куст в пустыне после внезапного дождя. Никакими словами он не смог бы передать, что испытывает к своей возлюбленной…  и лишь необходимость оставить в секрете эти перемены, останавливала его от того, чтобы не кричать об этом во всю глотку.

Но даже сохраняя тайну, пегасы сталкивались с последствиями того танца. Один из патрульных даже напрямую спросил, правильно ли он понял увиденное; а Скуталу невесело шутила, что некоторые жеребята в школе дразнили ее невестой. Но все и многое другое было ерундой, мелочью в сравнению с тем, что пегаске никак не удавалось помириться со Свити Белль. 

Для всех остальных был важен сам факт танца; для единорожки же он принял глубоко личную окраску. Ее подруга не просто отказалась выйти с ней под Звезды — но и вышла вместо этого с другим, оскорбив тем самым в лучших чувствах. Скут чего уже только не перепробовала — от попытки разговора по душам до извинений, все было впустую. Единорожка не сторонилась ее, не ругалась и не кричала — она просто пегаску игнорировала, тем самым раня ту гораздо глубже, чем если бы она ее ударила. Раз за разом, Скуталу пыталась доказать, что просто не могла поступить иначе — не тогда, не с ним; что Свити ее друг, и всегда им будет, и в другой ситуации она бы непременно согласилась... но еще просила и понять, что оставить опекуна досиживать праздник в одиночестве она просто не могла. Но что бы она Скут не делала, как бы сильно не старалась — все было тщетно.

Безразличие, что овладело Свити Белль, разрывало на части их некогда сплоченную команду Меткоискателей. Эпплблум попыталась было вразумить подругу, но с тем же успехом. Та с ней хоть и разговаривала, но по ее тону становилось понятно, что делает она это без особого желания. Больше не было ни совместных прогулок после школы, ни веселья и  игр, ни общей подготовки домашки — стоило прозвенеть последнему звонку, как единорожка собирала свои вещи и шла в больницу, на занятия под руководством доктора Хорса и сестры Редхарт. Походило на то, что Свити всерьез этим заинтересовалась — и даже если не получит Метку в медицине, то уж точно нашла нечто такое, что близко ее сердцу.

Из них троих Эпплблум приходилось хуже всех. У Скут уже была Метка, у Белль — ее внеклассные занятия… у обеих появились новые интересы и новые друзья. Она же осталась одна. Не в силах смириться с тем, что вот-вот окончательно потеряет своих подруг, земнопони устроила Скуталу настоящий допрос с пристрастием, справедливо видя в ней корень нынешней проблемы. Не выдержав ее напора, пегаска потребовала обещания, что та будет держать язык за зубами… а потом рассказала Блум обо всем, что случилось между ней и Свити. 

Слушая ее рассказ, желтая земная пони то бледнела, то краснела, сравниваясь цветом со своим бессменным бантом. Ей и в голову не приходило, что ее подруги так сблизились… но одновременно в душу к ней заползало недоброе сомнение. Ведь если другие так повзрослели… разбираются с жизненным предназначением, получают Метки, задумываются об отношениях… то почему тогда у нее ничего такого не происходит? Да, она пыталась пригласить Рамбла на один из тех вечерних танцев — на что тот ей отказал. Может, это что-то с ней не так? Сперва Эпплблум отстала от подруг, теперь же — она их теряет, не сумев поспеть за их изменившимися интересами. У одной больница, у другой — обучение полетам… а у нее что? Яблоки? 

Ей вспомнился рассказ Айроншилда о том, что у людей не бывает Меток в принципе. От одной этой мысли земнопони содрогнулась — выбирать жизненный путь вслепую, методом проб и ошибок находя нечто такое, в чем окажешься хорош… а то и не находя вовсе. Или же найдя нечто подходящее, но так за всю жизнь и не узнав, что в чем-то другом мог быть настоящим гением — скажем, в игре на скрипке или вышивании крестиком. Но ведь живут как-то!.. А значит, и ей не стоит падать духом. Однако вся эта ситуация с подругами задела ее куда сильнее, чем Блум хотела признавать. Ее переполняли неуверенность и страх… а еще зависть — которой она устыдилась в тот же миг, как ощутила. Эпплблум страстно желала, чтобы все стало так, как прежде — но это наивное детское чувство разлетелось вдребезги, не вытерпев столкновения со взрослым осознанием, что то счастливое время уже не вернуть. Оглушенная потоком эмоций, земная пони в отчаянии обрушилась на рыжую пегаску, в ее глазах ставшей первопричиной всех проблем, что на нее свалились.

«Скуталу, это твоя вина! Ты разрушила нашу дружбу, ты предала чувства Свити Белль! Ты первая получила Метку, и это отдалило тебя от нас! — Эпплблум кричала, а из ее глаз бесконечным потоком текли слезы. Умом она понимала, что пегаска действительно не виновата во всем этом, но сейчас вместо нее говорили отчаяние и страх. Страх одиночества и бессилие от неспособности что-либо изменить. — Верни ее! Верни мне Белль, мою подругу! И сама вернись!..»

На этом их разговор тогда и закончился. Рыдая в голос, земнопони подхватила ранец, и со всех ног понеслась, куда глаза глядят. Не зная, что и ответить на такое, пегаска не сразу решила побежать следом… а потом не смогла ее найти. На следующий день Эпплблум как ни в чем не бывало появилась в школе — но сразу же отвернулась, стоило лишь Скут попытаться с ней заговорить. Походило на то, что она потеряла обеих подруг — ни одна из них с ней теперь не разговаривала, и пожалуй даже видеть не желала. 

Скуталу много говорила с Коппервингом об этой проблеме, и попросила его о помощи. Однако в ответ опекун лишь развёл крыльями — пегас не настолько хорошо был знаком с ее подругами, чтобы слету предложить подходящее решение. Кроме того, сам их возраст был, мягко говоря, довольно непростым — подстегиваемый гормонами, характер подростка не всегда был понятен даже ему самому, что уж говорить о других. 

— Дай им время, — негромко приговаривал пегас, пока они со Скуталу проходили меж прилавков и рядов. Остановившись у лотка, где он обычно покупал картофель, Коппервинг перебросился парой слов с продавцом, пока тот набивал клубнями его переметную сумку. — Я серьёзно, дай им время. Не отстраняйся, но и не навязывайся. Пусть знают, что ты рядом; что они для тебя все еще важны, что они твои подруги. Им надо пропустить случившееся через себя, перерасти это, справиться — и осознать, что таков естественный порядок вещей. Мало кому везет сохранить школьных друзей во взрослой жизни. Еще меньше тех, кто идет с ними по одному пути. Учеба после школы, работа… Все это неизбежно отдаляет даже тех пони, кто раньше были не разлей вода. Это не означает, что они обязательно перестают дружить — но общаются и видятся все реже, находя для себя новых друзей в новом окружении. Есть даже такая грустная поговорка: «дружба во взрослом возрасте — это в первую очередь совпадение графиков работы и выходных дней». А твоим подругам сейчас так тяжело не только потому, что они переживают такое… но еще и потому, что переживают подобное в первый раз.

— И… мне просто ждать, и все? — недоверчиво спросила Скуталу.

— Я ж говорю — не только. Будь терпеливой и внимательной… и будь готова к тому, что тебе придется наслушаться от них всякого. Жалобы, оскорбления… может быть, даже угрозы… Просто не забывай, что это не то, что твои подруги действительно про тебя думают, или же что хотят тебе сказать. В тот момент, в их понимании ты это заслужила… но высказав все это вслух, они сами поймут, как не правы.

— А я и в самом деле заслужила, — буркнула пегаска. — Если бы я не отказала Свити…

— А еще раньше ты получила Метку, — хмыкнул в ответ жеребец. — Что, ты и это могла предотвратить? Что касается твоей белой подружки, то у нее и вовсе нет права обвинять тебя в отсутствии ответных чувств. Она не виновата, что влюбилась в тебя — но и твоей вины нет в том, что ты не смогла ответить ей взаимностью. Отказы — это всегда больно и непросто, тем более в ее возрасте… но скоро она и сама поймет, что нельзя заставить одного пони полюбить другого. Может быть, Свити  даже стала бы счастливой — на время, разумеется — если бы ты притворилась, будто бы испытываешь к ней нечто похожее… Но продлилось бы это недолго, а последствия были бы гораздо, гораздо более серьезными. Так что все то, что ты сделала и как поступила… это не правильно или неправильно; это не однозначное добро или зло — это твой выбор, за который тебе нести ответственность.

Не переставая говорить, Коппервинг продолжал покупки; Скуталу покорно шла за ним следом. Они уже купили почти все, что брали обычно — оставался какой-нибудь десерт… и продукты на их праздничный ужин. Отмечать пегасы решили без гостей — жеребец никого звать не хотел, а она бы и позвала подруг, да вот вряд ли бы те согласились прийти.

Дойдя до прилавка со сластями, кобылка ненадолго отвлеклась от своих тяжелых мыслей. Зная ее любовь к сладкому, опекун всегда оставлял выбор сладостей за ней. Глядя, как Скуталу увлеченно осматривает витрину, Коппервинг украдкой вздохнул — учить подопечную полётам оказалось куда проще, чем пытаться советовать ей в вопросах дружбы. В этот момент до ушей пегаса донесся негромкий свист. Дернув ушами, он обернулся на звук — и увидел незнакомую ему единорожку, встретившую его вопросительный взгляд насмешливой улыбкой. 

Среднего роста, она была удивительно гармонично сложена. Песочно-желтого окраса, с чёрной гривой, что свисала из-под не по погоде теплой одежды, кобылка удерживала телекинезом большое алое яблоко. Ещё не так давно Коппервинг обязательно бы заинтересовался незнакомкой; теперь же, пожав плечами, собирался было просто отвернуться… но замер как вкопанный, стоило лишь ей заговорить. 

— Приятно снова видеть твои карие глаза… Крылан. 

«У… Узури?! Нет, не может быть! Краска может изменить её цвета, сделать похожей на земную пони — но как же рог?!.. Но это прозвище, лишь она одна меня так называла!..» 

Словно догадываясь о его замешательстве, кобылка понесла телекинезом яблоко к своим губам, и осторожно откусила маленький кусочек. 

— Маска, ты ли это? — не зная, что и думать, Коппервинг попытался принять правила игры, и вместо имени обратился к ней по наскоро придуманному прозвищу. 

— Собственной персоной! — Кобылка отвесила ему шутливый поклон. — Обещала ведь вернуться, как ты здоров будешь снова — и как видишь, слово свое держу! 

— О, Селе… — Начав было по привычке произносить благодарения солнечной принцессе, пегас запнулся на полуслове. Ему одновременно страшно хотелось обнять вернувшуюся подругу, но при этом он боялся испортить Узури её маскарад. — Нам столько всего нужно обсудить, о стольком тебе поведать! 

— Это уж точно, — криво усмехнулась кобылка. В этот момент вернулась Скуталу — и теперь недоуменно переводила взгляд с опекуна на незнакомую единорожку. — Что скажешь, может стоит продолжить наш разговор где-нибудь под крышей? Тут вроде был ресторан на соседней улице — я угощаю! 

В ответ пегас согласно кивнул. Коротко введя Скут в курс дела, Коппервинг предложил им отправиться туда без него — сам он присоединится к ним чуть позже, как только забросит покупки в их облачный дом. Тяжело взмахнув крыльями, жеребец взмыл в небо — чем скорее он обернётся, тем меньше будет шанс того, что Узури разговорит его подопечную, и выведает у неё чего-то лишнего. 

Наскоро скинув сумки, Коппервинг уже на самом пороге услышал требовательный скрип Птуша. Усевшись на вешалке в прихожей, птица тяжело смотрела на него своими жёлтыми глазами. Не дождавшись от него ответа, бухури повторил свой вопрос. 

«Куда-идти?» 

— Эээ… Вниз, в ресторан. Узури вернулась, мы с ней хотели пообщаться. — Пегас сам удивился тому, с какой готовностью ответил на вопрос птицы. — Хочешь со мной? Ты ведь небось тоже по ней соскучился! 

«Узури. Так и знал. Хочу говорить с тобой. Сейчас, важно. Нет ждать-потом». 

— Слушаю тебя, — закатил глаза жеребец. Ему не терпелось отправиться на землю, но игнорировать бухури пегас тоже не мог. Он все же был многим ему обязан… к тому же и сам Птуш был не из тех, кто станет о чем-то требовать без серьёзных на то причин. 

«Снова-видеть, моя-помочь-нет-нужен. Узури меня вернёт. Нет-хочу! Нет-отдавай!» 

Услышав такое, Коппервинг сперва даже подумал, что неверно его понял, и попросил бухури повторить. Дождавшись окончания скрипов и щелканья, жеребец устало уселся на полу — по всему выходило, что кобылкам придётся подождать. 

— Выкладывай в подробностях. 

«Ты говорить спасибо-помочь. Что я-ты-друг. Если так — хочу остаться-вы.» 

— Но… Почему именно с нами? — недоумевал Коппервинг. — Если тебе не нравилось путешествовать с Узури, что мешало просто улететь? 

«Далеко-дом. Один-выжить-нет. Ты учить язык. Называть друг. Для Узури — птица, свита, инструмент. Спасать-жизнь — быть-должен. Помочь-тебе — нет-должен. Тут лучше. Она отпустит-нет. » 

— Ладно, я попробую с ней поговорить, — ответил жеребец. Просьба Птуша его здорово ошарашила, и при этом ставила в непростое положение — ему совсем не хотелось ссориться с зеброй, но и бухури оказал ему неоценимую услугу, став его глазами на долгие недели слепоты. Узури вполне может согласиться отпустить своего питомца, но наверняка потребует от него что-то взамен — а ещё глубже увязать у неё в долгах Коппервингу не хотелось. Та ничего не делала бескорыстно — но цена её помощи не измерялась в битах. Вместо этого зебра однажды могла о чем-то попросить — а его признательность и чувство долга были залогом выполнения подобной просьбы. — Пока не вернусь, жди дома, а то мало ли… 

Захлопнув за собою облачную дверь, жеребец поспешил к ресторану. Уже в полете до него донеслось далёкое скрежетание бухури:

«Спасибо. Друг». 

---

В ожидании опекуна, Скуталу сидела за столом, как на иголках. Зебра уже успела устроить ей самый настоящий допрос — вроде бы задавала простые и не всегда даже связанные друг с другом вопросы, однако ухитрилась выведать у пегаски все последние новости. Пони вспомнила, как Коппервинг однажды рассказывал, что Узури могла читать его, как открытую книгу — и только что пегаска убедилась в этом на своём опыте. Она уже рассказала зебре про Праздник Звездной Ночи и их танец, ещё немного — и та выведала бы даже про их с опекуном новые отношения… Но к счастью, положение спас официант, принесший им первую часть заказа. 

Прилизанная грива, тонкие усики, странный акцент, который Узури назвала пранцузским… Он расставил на столе многочисленные блюда и тарелки, приготовился было открыть бутылку вина — как зебра остановила его резким движением копыта, и произнесла что-то непонятное. Судя по тому, как занервничал жеребец, Узури обратилась к нему на ему якобы родном языке; он попробовал было ответить, но его жалкие попытки блекли перед безукоризненным произношением кобылки. Когда та наконец соизволила его отпустить, у официанта дрожали ноги, а на лице застыло выражение благоговейного ужаса. 

Кроме них, в ресторане сидело  ещё лишь двое пони — молодая единорожка и земнопони с длинной седой бородой. Судя по схожей расцвете, они вполне могли оказаться родственниками. Скуталу с тоской окинула их взглядом — их степенные разговоры были полной противоположностью того допроса, что учинила ей Узури. 

— Ну, так на чем мы остановились? — Окутанная серебристым сиянием телекинеза, бутылка разлила вино по трем бокалам. Скут так и не могла понять, как же зебра проворачивает такой трюк — не знай она, что это маскарад, ни за что не отличила бы её от настоящей единорожки. Глаза Узури, её родного золотого цвета, неотрывно смотрели на кобылку, словно бы видя ту насквозь. — Кажется, ты остановилась на том, что вы с опекуном вернулись после танца домой.. 

— Ну… да, а потом… — нервно сглотнув, пегаска сейчас хотела лишь одного — чтобы хоть кто-нибудь отвлек на себя внимание её собеседницы. — Мы потом… 

— Ага, а потом мы проболтали почти до утра, и заснули в гостиной на диване! — Словно услышав её мысленный призыв о помощи, в ресторан стремительно ворвался Коппервинг. Не сговариваясь, кобылки повернулись на его голос — Узури смотрела с разочарованием, а Скуталу с надеждой и благодарностью. Усевшись возле своей подопечной, жеребец одарил зебру насмешливой улыбкой, словно бы говоря, что допрос окончен. 

— Из остального — снова приступили к лечению Скути…А ещё меня назначили главой погодного патруля. Но хватит о нас, как твои дела, где была, что видела? 

— Где только не была, чего только не видела! — в тон ему отозвалась Узури. — А уж про тот «древний и таинственный обряд зебр, что способен излечить любые раны», довелось мне слышать и вовсе неприлично далеко отсюда! Обязательно было кричать о нем на весь город?! Догадался хоть углы немного сгладить — и на том спасибо! 

— А что мне оставалось? — вяло огрызнулся Коппервинг. По всему выходило, что сплетни городских кумушек расползлись куда дальше и быстрее, чем он предполагал. И скорее всего, именно это и было причиной того маскарада, который устроила его подруга. — Я же не мог вообще ничего не говорить! И незамеченной моя слепота тоже остаться не могла! 

— Вы могли просто уехать на этот месяц! — как змей зашипела на него Узури, одновременно знаком призывая пегаса говорить потише. — В Клаудсдейл к родителям! В Лас-Пегасус к брату! В деревню, к тётке, в глушь! Но нет, вам приспичило стойко переносить лишения, сидя в своем доме в Понивилле! 

— Ещё скажи, что для тебя это оказалось неожиданным! — хмыкнул в ответ жеребец. Осушив бокал вина, он потянулся к горшочку с печеными овощами, одобрительно кивнув Скуталу, которая почти умяла свою порцию салата. — Если бы тебе было нужно, чтобы мы на этот срок покинули бы город — ты бы прямо об этом мне сказала. А иначе получается, что все произошедшее тебя вполне устраивает. Поэтому нечего разыгрывать возмущение и гнев. 

— Браво, Крылан! Ты делаешь успехи! — Узури с довольной улыбкой отсалютовала ему бокалом. — Своим представлением ты устроил Ритуалу знатную рекламу. И даже назойливое внимание гвардии, что плотно упала нам на хвосты, стоило того. Одного я не ожидала, что руководить этим делом поставят одну из ночных пони… 

— Её зовут Найтлайт Индиго, слышал о такой? Она уже трижды посылала ко мне своих стражников, пытаясь пригласить на беседу. В первый раз я им просто заморочила головы своим статусом; во второй, когда они пришли с полным комплектом бумаг, сослалась на один давний, но еще действующий протокол… По нему, чтобы мне предстать перед допросом, нужно сперва получить разрешение и прямой приказ от вышестоящего члена правительства. А до этого — все это на моё усмотрение. Думала, это их остудит — но нет, в третий раз, в Лас-Пегасусе, их офицер гордо тряс передо мною конвертом с положенными печатями. Требовал, чтобы я отправилась с ними на допрос к Индиго — кстати, как раз сюда, в Понивилль. Он думал, что теперь-то мне никуда не деться… наивный. Сразу видно, что прежде не имел дела с зебрами. 

— Дай-ка угадаю, — встрял Коппервинг, улыбаясь до ушей. — Ты ответила ему что-то вроде того, что «обдумала ситуацию, и решила добровольно явиться в Понивилль»? А конверт и вовсе не распечатывала? 

— Милый, у тебя в роду точно зебр не было? Цвета твоей гривы и хвоста вполне подходят! — хихикнула в ответ Узури. — Ты абсолютно прав; разве что конверт я и в копыта не брала, оставив его у офицера. Тот был настолько поражён моей внезапной покладистостью, что упустил из виду, что «приехать в Понивилль» и «явиться сюда к лейтенанту на допрос» — совершенно разные вещи! А пока я официально не получила приказ, все это так и остается проявлением моей доброй воли. Дальше была сущая ерунда — попросив отсрочки в три дня, мы рванули сюда на ближайшем поезде, оставив гвардейцев караулить нас перед посольством. Если почта не подведёт, то как раз на третий день им вручат от меня письмо с отметкой Понивилльского почтамта — пусть потом не говорят, что Узури не держит свое слово! 

Пегас хохотал так, что на него даже оглянулись прочие посетители, а официант робко высунул нос из кухни. Седой земнопони осуждающе покачал головой, вызвав тем самым у Коппервинга новую вспышку неукротимого веселья. 

Сидящая рядом с ним Скуталу неуверенно улыбалась. Пегаска так толком и не поняла, как Узури обхитрила стражников… но судя по реакции опекуна, это было чем-то действительно занимательным. Она отодвинула последнюю тарелку, и встала из-за стола — неожиданное угощение оказалось очень вкусным, оправдывая те высокие цены, что кобылка мельком видела в меню. Вот только… они все сидят, а время-то идёт! А вечером ведь хотели устроить скромный семейный праздник!.. 

— Благодарю за угощение. Но с Вашего позволения, я откланяюсь. — Справедливо рассудив, что Коппервингу и Узури ещё многое предстоит обсудить, Скуталу решила взять домашние хлопоты на себя, освободив его тем самым на остаток дня. Да, так у него появится возможность провести это время со своей бывшей возлюбленной, чувства к которой ещё совсем недавно будоражили его сердце… Но Скут не ощущала ревности — она не только верила опекуну, но и считала, что они с зеброй должны иметь возможность все окончательно обсудить и поставить точку в их отношениях. — Ужин в девять вечера, не опаздывай! 

Оставшись вдвоем, они долго смотрели друг на друга. Коппервинг изо всех сил старался запомнить облик Узури — под другим окрасом скрывались черты той, которую он когда-то любил. Однажды жеребец напишет ее очередной портрет — но уже в этом, непривычном облике. Только сейчас, после той ночи, пегас наконец-то мог честно признать, что чувства к Узури, терзавшие его все это время, наконец-то разжимают свою хватку. Он будет рад считать зебру своим другом, навсегда останется ей благодарным — но её прежнее влияние почти сошло на нет. Больше не будет их уроков и лекций, загадок и игр, сладости их любовных ласк — и того яда, что с каждым разом все сильнее отравлял его душу. 

Узури с непроницаемым лицом глядела на жеребца. Она чувствовала, что в его к ней отношении что-то изменилось, но никак не могла понять, что же именно. Некогда бывший для неё открытой книгой, теперь он словно бы отгородился этими переменами. И это ей совсем не нравилось. 

Узури охотно позволяла себя любить — но не испытывала тех ответных чувств, что можно было назвать любовью. Забота и понимание, ответственность и стремление помочь, внимание и терпение — она проявляла все это и многое другое, но не любила никогда. Все ее отношения протекали на ее условиях — зебра с готовностью делилась своими принципами, с одинаковой легкостью оставляя после себя как многих последователей, так и пополняя список разбитых ею сердец. Вот чего она действительно терпеть не могла, так это когда из её хватки кто-либо ускользал. Узури могла годами не видеться с тем или иным партнером или партнершей, тем самым позволяя огню их чувств превратиться в едва тлеющие угли — при этом зная, что мимолетная встреча стремительно раздует то пламя до размеров лесного пожара. Даже одно лишь знание об этом не только тешило ее самомнение, но и придавало сил, выступая своего рода отдушиной в важной и почетной, но столь тяжёлой и ответственной службе на благо ее народа. 

И вот теперь Коппервинг хотел выскочить из ее сетей, и Узури была готова на многое, лишь бы этого не допустить. Один из самых дорогих для неё любовников, пегас был из числа тех немногих, с которыми её связывал не только секс. Он был её учеником, даже другом!.. И сам того не ведая, однажды едва не вынудил зебру поступиться своим основным принципом. То был ничтожно малый шаг, не способный всерьез заставить её чувствовать — но тогда это настолько напугало Узури, что она была только рада возможности прыгнуть под венец к Хопешу. Куда угодно — лишь бы подальше от того, кто сумел растопить крошечную часть ледяной брони её сердца. С тех пор прошло немало времени — зебра не только укрепилась в своих принципах, но и дождалась возможности проверить их на практике. Заодно, за счёт Ритуала, Узури не просто помогла Коппервингу, но и воспользовалась возможностью привязать пегаса к себе ещё крепче. Но… несмотря на все это, что-то пошло не так. 

— Ну… Так что там с книгами? — прервала кобылка затянувшееся молчание. Слушая рассказ жеребца про саму библиотеку, её хранительницу Твайлайт и выписанный ею том из Секретных архивов, зебра принялась обдумывать свои дальнейшие действия. 

Не дожидаясь расспросов, Коппервинг тем временем рассказывал все то, что ему было известно про лейтенанта Индиго, больше известную в Понивилле по имени — Найтлайт. По всему выходило, что большую часть информации о Ска’терри и их Ритуале сарозийка могла получить от ещё одной зебры — шаманки и травницы Зекоры, что жила неподалеку в Вечнодиком лесу. Эту часть Узури слушала особенно внимательно — по словам жеребца, та владела книгами, притом довольно старыми. Внеся в свой план несколько пометок, зебра сочла его вполне реализуемым — а главное, эффективным по всем пунктам

— Ну что, Крылан… Допиваем вино — и в библиотеку? — Кобылка обвела широким жестом опустевший стол. Вместо пышущих жаром горшочков и тарелок с восхитительными салатами теперь там стояли лишь стопки опустевшей посуды. — Тебя ведь ещё Скути ждёт на семейный ужин — кстати, что это вы такое празднуете, если не секрет?.. 

— Ее успехи в тренировках, если вкратце. — Зная, что Узури слабо разбирается в алимантии, жеребец предпочёл не загружать её подробностями. — Только я ещё раз напомню, что Твай вполне может делиться полученной от тебя информацией с Найтлайт… Ты уверена, что идти туда — хорошая идея? 

— Обижаешь, милый!.. Когда это я действовала без плана и запасных к нему вариантов? — Узури одним лишь взглядом заставила официанта со всех ног бежать к их столику. Пока проходил расчёт, Коппервинг с удивлением узнал в нем того самого местного работника, что в беседе с ним однажды пытался имитировать пранцузский акцент. Именно в тот день он в первый раз обратил внимание на Скут... Глядя, как тот лебезит перед зеброй, пегас ехидно вспомнил свое тогдашнее предупреждение… и представил тот выговор, что официант получил от Узури, владеющей пранцузским в совершенстве. 

На пути к библиотеке Золотого Дуба зебра рассказывала жеребцу обо всем, что с ней случилось после проведенного Ритуала. В ответ Коппервинг поведал ей, как он справился со своей потерей зрения. Пегас особо отметил помощь Птуша, а потом передал Узури его просьбу. Вопреки ожиданиям, та восприняла эту новость куда спокойнее, чем он ожидал — лишь ответила, что обдумает ситуацию чуть позже. 


Библиотека встретила их морозными узорами на окнах, чисто выметенным крыльцом и снеговиком, стоящим возле входа. Внутри горел свет; судя по доносящимся голосам, хранитель вместе со своим помощником погрузились в очередной бесконечный спор, касающийся принципов каталогизации и расстановки какого-то раздела научной литературы. 

Обстучав копыта о порог, Коппервинг дежурно постучался; не дожидаясь ответа, он открыл дверь и шагнул внутрь. Узури последовала за ним. 

Библиотеку освещало целое море огней. Магические светильники соседствовали со светлячками в банках, рядом находились шары с зачарованным светящимся газом, местами виднелись керосиновые лампы, увенчанные стеклянными защитным экранами. Спайк, держащий увесистую книгу в одной лапе и метелочку от пыли во второй, стоял на лестнице под самым потолком. Оттуда он упрямо грозил той самой метелкой, сжимая её словно королевский скипетр, в сторону сидящей среди книжных стопок Твайлайт. 

Визит пегаса и его спутницы прервал их спор на полуслове. Что-то бурча себе под нос, дракончик вернулся к протирке пыли; сама библиотекарь устала вздохнула, выдавила из себя улыбку и повернулась к гостям. 

— Коппервинг! Что-то ты в последнее время зачастил. Я совсем не против, но если ты снова собираешься спрашивать про зебриканские книги, то могу сразу тебя разочаровать — новых поступлений не было и в ближайшее время не будет. — Твайлайт с любопытством посмотрела на единорожку. Понивилль был городок маленький, все друг друга знали, и чужаки всегда привлекали внимание. — И кстати, может представишь свою спутницу?.. 

— Синдер Сэнд, — отозвалась замаскированная зебра. — Хотя как мне кажется, Вам я известна под другим именем — и имя это Узури. 

Услышав это имя, Твайлайт округлила глаза от изумления. Скосив глаза на помощника — слышал ли?, она облегченно выдохнула: мурлыкая какую-то песенку себе под нос, дракончик продолжал деловито смахивать пыль с верхних полок. 

— Спайк, Спайк!.. На сегодня достаточно. Вот, сходи в Сахарный Уголок, купи себе чего-нибудь вкусного! — Ухватив телекинезом, Спаркл буквально стащила его с лестницы. Вручив ему горстку битов, Твай нахлобучила ему шапку по самый нос; затем она задом наперед надела на него куртку, а после практически вытолкнула недоумевающего дракончика за дверь. 

— Ну а теперь… Мы можем в спокойной обстановке обсудить… насущные вопросы. — Взгляд единорожки уперся в зебру, которая с помощью физически невозможной для неё магии деловито развешивала свою одежду на вешалке. — Но для начала… Как Вы это делаете?!.. 

— Я расскажу, если вы оба пообещаете мне сохранить эту маленькую хитрость в тайне. — Дождавшись согласного кивка, Узури располагающе улыбнулась. Протянув копыта к рогу, зебра что-то там сдвинула — и показала пони искусственную подделку, что крепилась у неё на голове с помощью тонкой и едва заметной лески. — Всё это лишь ловкий фокус. Рядом со мной всегда находилась моя помощница — вот она как раз единорог, и отвечала за телекинез и взаимодействие с предметами. В самом роге датчик и зачарованный кристалл, чтоб светился для большей достоверности. 

— Так в ресторане… это Агата и Зулун сидели за тем столиком?!.. — Коппервинг хлопнул себя крылом по лбу, и натянуто рассмеялся. — Во даёте… В жизни бы их не признал! А сейчас, я полагаю, они у одного из окон? 

— Верно, — кивнула ему кобылка. — Если кому-то понадобится разыскать зебру, то ожидают маскировки разве что под земного пони. А вот видя перед собой единорога, да к тому же активно пользующегося телекинезом, никому и в голову не приходит его проверять. 

— Браво, Узури, — уважительно склонила голову Твайлайт. — Я не хочу даже думать, что за ситуации могут требовать подобного перевоплощения… Но я дала свое слово, и я сохраню Ваш секрет. Однако же, — голос единорожки стал серьёзен и деловит, — Вы ведь посетили меня не ради демонстрации талантов в маскировке?.. 

Следующие полчаса кобылки обсуждали Ритуал. Узури ловко маневрировала между реальным описанием происходящего и придуманной пегасом версии «обряда», что она ранее услышала от Скуталу. Основная идея её рассказа крутилась вокруг того допущения, что в дошедшей до них по книгам информации о Ритуале содержится много необязательных действий, внешних атрибутов и прочих неприглядных подробностей. Не раскрывая истинных и страшных деталей того, как это выглядит на данный момент, зебра мастерски жонглировала фактами и домыслами о том, как оно будет проводится в будущем. 

Твайлайт внимательно слушала её рассказ, то и дело занося в блокнот какие-то записи. Время от времени единорожка забрасывала зебру шквалом вопросов — было очевидно, что она по уши увлечена повествованием. С улыбкой на лице, Узури терпеливо удовлетворяла ее любопытство — не часто ей доводилось выступать перед столь заинтересованной публикой.. Постепенно поток вопросов замедлился, а потом и вовсе иссяк — Спаркл наконец-то успокоилась, и теперь пыталась уложить в голове полученную информацию.. 

— Остаётся вот ещё какой момент — а как вообще Ска’терри получали знания от Звёзд? Ну как делать то или иное, чтобы получить такой-то результат? — Едва не замороченный их потоком словесности, Коппервинг наконец решил задать интересующий его вопрос. — Как вообще можно выйти на связь с непонятной сущностью, обладающей огромной силой и существующей вне привычного нам пространства и времени? 

— Отличный вопрос, — похвалила его Узури. — К сожалению, однозначного ответа у нас пока на него нет. Если верить легендам, Цесса Бессмертный, Цесса Вечный, Пророк Звёзд — и так далее, — получил свои тёмные знания от самих Звезд непосредственно. И лично я считаю, что это вполне может быть правдой. Посудите сами — до его проявления племя Ска’терри не обладало и малой долей тех сил и нечестивых тайн, что были замечены у них в будущем. Опытным путем, в таком объёме и за такой короткий срок подобного добиться было абсолютно невозможно. Поэтому… Либо он по невероятному стечению обстоятельств находит скрытое хранилище знаний из прежних эпох… Либо же Цесса писал все это… можно сказать, что под диктовку. 

— Что в свою очередь приводит нас к другому вопросу — как же тогда были получены знания уже об этом Ритуале, новом и без необратимых последствий? — На лице Узури застыла столь знакомая пегасу нечитаемая улыбка, глаза полуприкрыты, сама её поза расслаблена. Было похоже, что зебра была только рада делиться подобными историями и мифами своего народа — в том виде, что сочла для этого подходящим.

— Вот Крылан не даст соврать… даже в новом Ритуале есть много сходств со старым. Уродливых деталей, неприглядных, страшных и отвратительных. Но принцип действия совсем иной! Как новые Ска’терри до него дошли? Разбитые, изгнанные, вымирающие… бессильные. Взывали ли они к Звездам, пытаясь разобрать намеки на их учение в зыбких туманах снов? Или же гадали всевозможными способами, раз за разом, выбирая между крупицей истины и слепым совпадением? Или же… шли опытным путем, методом проб и ошибок, из старого учения создавая новое? 

— Но какой бы способ они не избрали, риски в этом блуждании на ощупь были неоправданно велики. Настолько, что успех в создании нового ритуала был бесконечно важнее, чем поиск в нем тех атавизмов, что остались от прежних времен. Они были готовы бездумно повторить что угодно, лишь бы в результате был достигнут нужный эффект, и… я даже не могу их осуждать. Но мы, современная, просвещенная, прогрессивная Зебрикания — имеем достаточно знаний и навыков, чтобы любой подобный Ритуал сделать из только лишь практичного еще и максимально эстетичным. Чтобы те знания, что достались нам от предков, могли служить нашему народу и стране — безопасно и эффективно, безошибочно и быстро. 

— Это все конечно здорово… Но никак не объясняет, что же такое на самом деле эти Звезды? — Твайлайт явно была под впечатлением от рассказа Узури, но пытливый ум ученого не прекращал попыток докопаться до истины. — И зачем они вообще что-то делают для живущих в бесконечно далеком от них мире? Почему для результата требуется именно одно действие, а не другое? И… берут ли они что-то за свои услуги?.. 

— Ты задала хорошие вопросы, вот только ответов на них у меня нет. Но! — Тряхнув головой, зебра лекторским жестом подняла копыто. — Так получилось, что у меня есть копия одной старой книги, в которой была дана очень интересная гипотеза… и я могу тебе дать с ней ознакомиться — прямо здесь, в моем присутствии… Если ты, в свою очередь, позволишь мне заглянуть в тот фолиант, что ты получила из Запретных архивов. 

— Но откуда ты… — начала было Твайлайт. Но одного взгляда на постное лицо Коппервинга было достаточно, чтобы узнать истинную причину. — Ладно! Будь по-твоему. У тебя полчаса. 

Мельком глянув на часы, пегас решил задержаться в библиотеке ещё немного. По всему выходило, что добрую половину приготовлений к ужину Скуталу придется сделать без него… Однако возможность получить ответы того стоила. Случайно ли у зебры оказался этот фолиант, или же это была часть её очередного плана… однако второй такой возможности может просто не представиться. 

Кобылки обменялись книгами. Коппервинг подошёл к Твайлайт, взглядом спрашивая разрешения читать с ней вместе. Та поморщилась, закатила глаза… но все-таки подвинулась так, чтобы ему тоже было видно. 

От книги пахло типографской краской, обложка была украшена затейливым орнаментом, листы ее были изготовлены из белоснежной плотной бумаги. Но оставалась ещё одна проблема — написано-то было на древнем зебриканском языке!.. Не выдержав умоляющего взора Коппервинга, Твайлайт со вздохом сотворила заклинание и на него, позволив тем самым жеребцу тоже приступить к чтению. 

Перевернув страницу, пегас пробежал глазами по аннотации. Выходило, что оригиналу книги было около полутора тысяч лет, ну надо же… Подгоняемый нетерпеливым покашливанием Твайлайт, он отпустил страницу, и они вместе принялись читать.

Этого. Не может. Быть. Да, это была лишь теория… Но какая!.. На данный момент абсолютно недоказуемая, но сколько фундаментальных вещей одним махом могли встать на свои места, окажись она правдивой!.. 

Автором был указан один из отступников-Ска'терри, Заби'ракх, посвятивший всю свою жизнь работе над этой книгой. Написанный его копытом фолиант был квинтэссенцией многих поколений исследователей, по крупицам собирающих знания о своих далёких божествах; объединённые титаническим трудом и гениальностью писателя, они являли собой возможно самую полную из когда-либо написанных книг, посвящённых изучению природы Звёзд. 

Основной объем книги составляла общая масса использованной литературы, рассуждения и сравнения источников. По всему выходило, что значительная часть, собранной за многие века информации, почти диаметрально противоречила друг другу. Осторожно лавируя меж различий, Заби'ракх старательно выискивал малейшие фрагменты сходств, на основе которых выстраивал пространные теории и делал осторожные предположения. Заключительная часть занимала лишь около двух десятков страниц, и содержала в себе краткую выжимку всего тома, выводы и полученные тезисы. 

Если верить автору, то Звезды являлись сущностями, чье безграничное могущество могло сравниться лишь с их бесконечной чуждостью для рассудков жалких смертных. Точное число таких созданий было неизвестно — но по предположению Заби'ракха, их было не меньше двух десятков. Каждая Звезда была уникальна, и отличалась от прочих в большей или меньшей степени — это было явное допущение, но на нем строилась другое предложение: разные Звезды могут ответить на различные Ритуалы, исходя из своих предпочтений или капризов. Это давало огромный простор для поисков доселе неизвестных условий для обрядов, и прямо подводило к следующей гипотезе: при всем их могуществе Звезды не нуждаются ни в чем, что могли бы предложить им смертные… Кроме, разве что, развлечений. 

«С ума сойти. Весь Ритуал, весь тот кошмар и ужас, все испытанные нами проблемы — неужели это и вправду лишь театр, постановка на сцене, где за свои эмоции и чувства мы вымаливаем бесценные подачки у мающихся со скуки непостижимых нашим разумом божеств? Хорошо сыграем — зрители нас встретят овациями и цветами… то есть, дарами. Сфальшивим — не то что исцеления не видать, последнее здоровье отнимут!.. Дела, дела…»

Но окончательно потрясли их последние страницы. Продолжая свои попытки хоть немного изучить природу Звёзд, Заби'ракх выдвинул предположение, что аликорны Селестия и Луна — на самом деле есть Звезды, по каким-то причинам облекшиеся в плоть и выбравшие местом своего нового пребывания страну Эквестрию. Учитывая огромное расстояние, отделяющее его от страны пони и саму эпоху написания, автор проделал впечатляющую работу, изучив и сопоставив всю возможную информацию о правящих диархах Эквестрии. 

«Они обладают почти безграничным могуществом, повелевают солнцем, луной и звездами. Фактически бессмертны и благословлены вечной молодостью. Время их «обретения» точно не известно, как и подлинная история их происхождения. Записей о тех днях не сохранилось, а те версии, что рассказывают они сами, проверить невозможно. Во всем мире нет существ и близких к ним по силам — даже старейшины драконов со временем дряхлеют и умирают, а сдвинуть хотя бы луну не под силу и всем драконам вместе взятым. Если они действительно являются одними из тех сущностей, что мы называем «Звездами», это бы многое объясняло. Нам же остается лишь бесконечно радоваться тому факту, что в наш мир явились Селестия и Луна — а не те монстры, с которыми связался Цесса… »

— Нет, это какой-то абсурд, я в это не верю! — На лице Твайлайт играли желваки, глаза были широко открыты, а из безупречно уложенной гривы выбилось несколько прядей. — Принцессы не имеют ничего общего с этими запредельными ужасами! Они живые, они… хорошие! Они… 

— Ну-ну, тише, моя хорошая! — поспешила вмешаться Узури. — То, что написано в этой книге — всего лишь теория, гипотеза, попытка объяснить нечто такое, что умом так просто не объять. Кроме того, она была написана полтора тысячелетия назад — ну сама подумай, как далеко вперёд за это время шагнула мысль, наука, образование? Как исторический документ — вещь, безусловно, уникальная; описанные в ней идеи — смелы и радикальны. И возможно, если бы за эти пятнадцать столетий нашлись те, кто осмелился бы продолжить труд Заби'ракха, то сейчас мы бы знали о Звездах гораздо больше. А так… Приходится за неимением лучшего обращаться к такой вот замшелой древности. 

— Это лишний раз говорит о том, что их избегают изучать не просто так! — закричала на зебру единорожка. — И эти твои Ска’терри — отличный тому пример! 

— Или же кому-то просто не по нраву мысль о том, что последний крестьянин может обратиться за помощью к сущности извне, и при удаче, получить невероятные дары. — Узури покровительственно улыбнулась. Походило на то, что вид Твайлайт, балансирующей на грани нервного срыва, её откровенно забавлял. — Что до самих Ска’терри и тех сил, что они получали от Звёзд… Ты можешь зажечь огонь, чтобы разогнать ночную тьму или разогреть вчерашний ужин. А можешь этим же огнем спалить соседу дом. И что, в случившемся огонь ты станешь обвинять — иль то копыто, что держало факел? 

— Узури! — до той поры молчавший, Коппервинг вышел вперёд и встал между зеброй и единорожкой. — Достаточно. 

— Как скажешь, Крылан, — она мило улыбнулась и невинно захлопала ресницами. — Правду скажу, что не ожидала такой реакции. А последние слова про свечу и факел я искренне считаю верными. 

Не дожидаясь ответа, зебра опустила книгу в седельную сумку; затем прошла в прихожую и принялась одеваться. Уже на пороге она обернулась к пони, и церемонно поклонилась. 

— Спасибо за приятную беседу, Твайлайт Спаркл. Для меня было большой честью познакомиться с тобой. — Не обращая внимание на ответное невнятное бормотание, Узури пристально посмотрела в глаза пегаса. — С тобой же, Коппервинг… мы ещё обязательно увидимся. 

Проводив зебру взглядом, жеребец подошел к единорожке. Та лежала на полу, свернувшись клубочком, и рассеянно поглаживала свой растрепавшийся хвост. 

— Да брось, Твай! Ну не может же такого быть, чтобы одной этой книги было достаточно, чтобы вот так вот выбить тебя из колеи! 

В ответ на его преувеличенно бодрые слова, кобылка подняла голову. И хоть она уже постепенно приходила в норму, левый глаз у нее все еще подергивался. 

— Беда этой книги в том, что ни одну из описанных в ней теорий мы не можем проверить, — дрожащим голосом отозвалась Твайлайт. — И ладно Звезды!.. Но ведь Заби'ракх осмелился причислить к их числу и самих принцесс! Он был зеброй, ему не понять… Но для нас, для пони! Это просто чудовищное кощунство! 

Коппервинг стоило немалых сил сдержаться и не высказать единорожке, что он про это думает. Несмотря ни на что, она была его другом — а в таких ситуациях друзей нужно поддерживать, а не бить лишний раз по больному. 

— Ну если ты так переживаешь, так возьми и спроси у… Селестии напрямую. — Имя солнечной принцессы, некогда почитаемое и любимое, пегас выдавил из себя через силу. — Ты ж её личная ученица, носитель Элемента Магии и все такое! Или боишься, что и тебе не скажет правду?

— Наоборот. Боюсь услышать нечто такое, о чем могу потом пожалеть. 

---

На следующий день, едва закончив с бумажной работой, Коппервинг поспешил на окраину Понивилля, готовить для Скуталу новые испытания. На сегодня была запланирована солнечная погода, поэтому он решил совместить приятное с полезным — патрульным было поручено не разбивать лишние облака, а перемещать поближе к земле, где он создавал из них облачную полосу препятствий. Горки и стенки, лабиринты и пружинящие платформы, барьеры и лесенки — и главное, огромный круг из небольших тучек, расположенных в паре метров над землей. Выстроенные в строгом порядке и на определенном расстоянии друг от друга, их невозможно было преодолеть без использовании алимантии для уменьшения собственного веса. 

Поблагодарив коллег, Коппервинг распустил патрульных по домам, а сам принялся дожидаться свою подругу. Судя по часам на башне, осталось около четверти часа — как раз хватит для того, чтобы в который уже раз перепроверить полосу препятствий… а заодно прокрутить в голове вчерашние события.

Сам праздничный ужин прошел великолепно. Скуталу постаралась на славу, в одиночку приготовив два разных салата, и рис с тушеными овощами в качестве главного блюда. На сладкое были купленные днем пирожные — уж что-что, а такое Скут готовить еще не умела. 

Остаток вечера пегасы посвятили обсуждению всего того, что разузнали от Узури. Звезды, их природа, возможности, мотивы… Ритуал с его историей и мрачным символизмом… За прошедший месяц они так устали от этих навязанных секретов, что сейчас хотели лишь одного — чтобы их уже оставили в покое. Даже страх о том, что Звезды могут потребовать с них какую-то плату за свою помощь, отошел на второй план. Что толку волноваться, если все равно ничего не можешь сделать?.. 

Однако, оставались другие насущные проблемы. Раз с книгами из библиотеки вышла неудача, то Узури будет в своем праве потребовать ответную услугу за проведенный ею Ритуал. Да и Птуша просто так не отпустит… Коппервинг припомнил, как загорелись глаза у зебры, когда он ей рассказывал о Зекоре — Узури наверняка захочет к ней сходить и сунуть нос в ее книги. Может быть, на этом его долг — или хотя бы часть — будет погашен?..

Проверяя на прочность и прыгучесть очередное облако, пегас услышал чье-то деликатное покашливание. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся. Внизу на земле стоял Зулун — точнее, тот самый седой длиннобородый земнопони, которого он вчера видел в ресторане. Но даже переодетый, старик оставался зеброй — и был одет куда теплее, чем следовало бы в такую погоду. Несколько секунд жеребцы присматривались друг к другу — затем крепко стукнулись копытами.

— Давно не виделись… старый ты сухофрукт.

— И тебе привет, птенчик. Рад видеть, что ты снова зрячий

— А уж я-то как рад, — нервно хохотнул пегас. — Какими судьбами? Я так понимаю, твоей госпоже от меня что-то нужно?

— Догадливый, — хмыкнул старик. — Собирайся, пойдем в лес искать другую зебру.

В ответ на его слова Коппервинг поморщился. Он знал, что идти придется — и скорее рано, чем поздно; но он столько времени убил на эту полосу препятствий!.. 

— Дай мне полчаса, Зулун. Мне нужно встретить Скуталу, объяснить ей программу упражнений. Кроме того, придется попросить кого-то из пегасов, чтобы присмотрели за ней и подстраховали при необходимости.

— Госпожа так и сказала, что ты запросишь отсрочки, — улыбнулся в бороду старик. — Пусть будет по-твоему; через полчаса, на той памятной тебе поляне.

— Ага-ага, иди уже, — шутливо пихнул его копытом Коппервинг. — Ты своей бородой мне всех пегасов распугаешь. Кстати говоря, ты ее можешь обмотать вокруг тела три раза, или четыре?..

— Целых шесть, — вернул подначку зебра. — И еще останется, чтобы связать по всем конечностям таких вот умных-крылатых, вроде тебя. Ладно, до скорого. И смотри не опаздывай!

Глядя вслед уходящему Зулуну, Коппервинг пытался представить, как пройдет разговор с Зекорой. В другой ситуации он бы отказался показывать к ней дорогу — пусть Узури кого другого ищет! Но после всего того, что та наговорила им на утро после Ритуала… после всего того яда, что она налила в уши Твайлайт, Найтлайт — а то и кому-нибудь еще! — пегас был готов оказать ей ответную «любезность». 

«В конце концов, Узури выполняет поручение от своего народа. Если я правильно понимаю логику мышления зебр, то Зекора должна быть только рада, что своими книгами послужит на благо Зебрикании. Если же нет… то тем самым лишь докажет, что зебра из нее никудышная. Но все равно немного жаль — даже не книг, а всего того, что нас прежде связывало, и что она предпочла забыть, увидев нас тем утром…»

Его размышления были прерваны веселыми и бойкими голосами. Обернувшись, Коппервинг увидел Скуталу — да не одну, а в компании Динки Ду и ее мамы, Дитзи. Эта встреча жеребца приятно удивила — кажется, необходимость искать пегаса для подстраховки отпала сама собой.

Увидев своего опекуна, рыжая пегаска бросилась ему на шею. Обнимая ее в ответ, жеребец смутился было присутствию посторонних… но с удивлением заметил, что те смотрят на них… одобрительно? От неожиданности, пегас поспешил разорвать объятия. Скут непонимающе посмотрела на него… но тут же отвлеклась, крутя головой во все стороны и рассматривая построенную им полосу препятствий.

«Ах да, они же видели нас той ночью!.. и сами вроде как составили пару на Танец Звездной Ночи…»

Следующие десять минут ушли на инструктаж. Объяснив Скуталу, что от нее требуется, пегас отправил ее на первый круг, а сам подошел к серой кобылке. Как он и надеялся, Дитзи была совсем не против приглядеть за Скути; пообещав отблагодарить ее маффинами, Коппервинг сообщил своей подруге, что должен на несколько часов отлучиться. В ответ та расстроенно побурчала — но смирилась, и поспешила вернуться к тренировкам. Взглянув напоследок, с каким восторгом Скуталу прыгает от облака к облаку, пытаясь планировать и старательно размахивая маленькими крылышками, жеребец нехотя отправился на место встречи.

Путь к дому Зекоры проходил в напряженном молчании. Привыкший к обычной разговорчивости Узури, Коппервинг чувствовал себя не в своей тарелке. Несколько раз он пытался завести разговор, но односложные ответы зебры ясно давали понять, что на беседу та пока не настроена. 

Весь засыпанный снегом, зимний Вечнодикий лес выглядел совсем иначе, нежели в теплое время года. В первую очередь — за счет бесконечного множества следов, затейливой вязью пересекающихся на снежном полотне. Большая часть отпечатков принадлежала мелким животным; самые крупные из встретившихся принадлежали древесному волку. Не умеющий читать следы как тот же, Коппервинг судил о них лишь по размеру — чем больше отпечаток, тем крупнее и опаснее его владелец. На их счастье, Зекора жила не настолько глубоко в лесу, чтобы всерьез опасаться встречи с действительно опасными тварями — но случалось и такое, что те забредали и к самому Понивиллю.

К удивлению Коппервинга, они отправились в путь вдвоем, без Зулуна. На его недоумение, Узури ответила что-то невнятное, ясно показав, что дальше обсуждать эту тему не намерена. Было заметно, что зебра несколько нервничает — твари Вечнодикого были не из тех, кого можно было уговорить, обхитрить или иным образом обвести вокруг пальца. 

Наконец среди деревьев показалась приметная хижина, принадлежащая Зекоре. Обрадованный, пегас было прибавил шагу — но был остановлен властным жестом зебры.

— Крылан, послушай меня внимательно, — проникновенным голосом проговорила Узури. — Как войдем — помалкивай, и позволь мне вести беседу. А тебе я предлагаю расслабиться… и попробовать получать удовольствие. Ну а пока… иди же, постучись. 

Пожав плечами, пегас шагнул ко входу в хижину, и пару раз стукнул копытом об косяк. Изнутри донесся неразборчивый голос, и вскоре дверь отворилась. На пороге стояла Зекора. Закутанная в какую-то хитрую помесь пончо и длинного плаща, она приветливо улыбалась… но улыбка враз пропала с ее лица, едва зебра опознала своего гостя.

— Вedrieër, leuenaar, verraaier!⁽¹⁾ Явился, как я погляжу!

Ужель ни совести, ни чести…

Тут Зекора неожиданно осеклась на полуслове, уставившись куда-то за спину пегасу. Обернувшись, он увидел Узури — та не стала ходить вокруг да около, а просто вытащила откуда-то из-под одежды небольшую золотую пластину, и теперь с ехидной улыбкой на лице показывала ее Зекоре.

— Знаешь, что это… вот и хорошо. — Дождавшись медленного кивка шаманки, она продолжила. — Властью, данной мне народом зебр, и прочая, и прочая… даю тебе первый приказ — никаких стихов, пока я не скажу тебе обратного.

— По твоей воле, да будет так, — глухо отозвалась Зекора. — Для меня честь принимать в своем доме носителя пайцзы. Мой дом — твой дом; любой твой приказ, осененный пайцзой, да будет исполнен незамедлительно.

— Вот это другой разговор, — довольно усмехнулась Узури, и спрятала золотую пластинку. Стоило шаманке потерять пайцзу из виду, как по ее телу прошла нервная дрожь; покорность ушла из ее взгляда, сменившись обжигающей ненавистью. Впрочем, гостья на это никак не отреагировала — все с той же веселой улыбкой она прошла вглубь хижины, и без приглашения уселась за кухонным столом. — Крылан, присоединяйся. А ты, хозяйка, завари-ка нам чаю — нам есть что обсудить и о чем поговорить.

Видя, как Зекора беспрекословно поставила чайник на огонь, Коппервинг осознал, что окончательно запутался. Пройдя к столу, он вопросительно посмотрел на Узури. 

— Пайцза — символ моей власти, — негромко пояснила она пегасу. — Знак доверия, признания заслуг и прочее, и прочее. Очень высокий знак — я могу отдавать приказы любому из моего рода. Конечно, в рамках разумного и необходимого; кроме того, всякая зебра может обратиться в суд старейшин, если сочтет, что носитель пайцзы перешел черту.

— И что будет, если судьи встанут на сторону обратившегося? Я так понимаю, что ничего хорошего? — негромко отозвался жеребец. Если бы минуту назад он не был свидетелем полной покорности со стороны Зекоры — то пожалуй, не поверил бы словам Узури. Однако одного лишь вида той пластинки хватило, чтобы шаманка безропотно начала разговаривать обычной речью!.. — Страшная сила, эта ваша… пайцза.

— Меч обоюдоострый, без преувеличения, — горячо закивала зебра. — Но мне по должности положено… а порой без нее и вовсе никуда.

Пока на очаге закипал чайник, Узури с любопытством осматривала хижину шаманки. Пучки с кореньями и травами, ритуальные деревянные маски, зелья, колбы и горшки придавали помещению колорит далекой Зебрикании; часть мебели была самодельной, остальная — явно произведенная местными ремесленниками. Наконец, она отыскала цель ее визита — полку с книгами. Прочитав надписи на корешках, зебра зажмурилась от удовольствия — по всему выходило, что их блуждание по сугробам Вечнодикого вот-вот окупится сторицей.

Чаепитие прошло в молчании. Наконец, Узури решительно поставила чашку на стол, и заговорила. 

— Ты знаешь, зачем я здесь? 

— Пришла обсудить ритуал Звездопоклонников, — равнодушно отозвалась Зекора. — Можешь начинать. Я не могу уйти или отказаться тебя выслушать, но не думай, что ты так просто изменишь мое мнение по этому вопросу.

— Какая же ты упертая, — вздохнула Узури. — А между прочим, с тобой за столом сидит живое подтверждение того, что Ритуал Ска’терри не обязательно необратимо калечит свою жертву!

— Мечтайте, будто способны обмануть Звезды. Ибо однажды…

— Да-да, злые Звезды да несчастные просители! Возмездие и хтонический ужас, ну что ж вы все такие одинаковые?.. — На лице Узури застыла презрительная гримаса. — С такими как ты, даже спорить не о чем — вам хоть кол на голове теши. Но к твоему счастью, я здесь не за этим. Книги, Зекора. Покажи мне все древние книги, что написаны выходцами из нашего народа.

Равнодушие шаманки сменилось волнением и неверием. Словно бы ища поддержки, Зекора кинула быстрый взгляд на Коппервинга… и прикусила губу, увидев равнодушие на его лице.

— Книги?.. Зачем тебе мои книги?.. — ее голос задрожал, в нем послышались просящие нотки. — Их написали мои предки, это обычные дневники, которые вели шаманы и старейшины!

— Вот ты сама и ответила на свой вопрос. — Узури разве что не мурлыкала от удовольствия. — Твой долг, как зебры и верной дщери Зебрикании, состоял в том, чтобы добровольно сдать эти книги в Большой архив. За это тебе положена не только денежная компенсация, но и копия каждой книги, отпечатанная в лучшей зебриканской типографии. Разве я не права?

— Я… не знала, я…

— Теперь знаешь, — отрезала Узури. — Книги, Зекора. Предъяви все свои книги. Если они не соответствуют требуемым условиям, никто их у тебя не заберет. Я даю тебе последний шанс сохранить лицо — иначе следующую просьбу я буду вынуждена подкрепить демонстрацией пайцзы.

— Коппервинг!.. — Зекора с мольбой посмотрела в лицо пегаса. Губы ее дрожали, из глаз медленно текли слезы. Ей было стыдно и унизительно просить помощи у того, кого она так подвела и кого не так давно так оскорбила… но сейчас Коппервинг был ее последней, отчаянной надеждой. — Ради всего того, что нас когда-то связывало!.. Прошу тебя, умоляю именем твоих Предков!.. Скажи ей, чтобы не забирала… не забирала…

— Прости, Зекора, — с трудом выдавил из себя жеребец. Несмотря ни на что, он с удивлением осознал, что ему искренне жаль свою старую подругу… но он не мог подвести Узури, не после всего того, что она для него сделала. К тому же… — «Историй нашей дружбы твоим копытом перевернут лист.» 

Услышав от пегаса кусок своих же стихов, Зекора в отчаянии поникла. Затем, деревянной походкой, зебра начала обходить свою хижину, складывая на стол вытащенные из разных углов книги. Наконец, она достала последнюю. С лицом, почерневшим от горя, шаманка невидящим взглядом наблюдала, как Узури с жадным азартом копается в ее сокровищах. Из восьми книг были отложено шесть; оставшиеся две были относительно новыми, к тому же — отпечатанными в типографии, а не написанными копытописным почерком.

— Вот видишь? Не так все страшно. — Узури весело рассмеялась, продолжая заполнять какой-то бланк. — Сейчас оформим тебе все бумаги, получишь за них биты — а потом и копии, через полгода или год. Очередь на типографии большая, уж не обессудь!

На лице Зекоры можно было отчетливо прочесть, куда ее незваная гостья может себе засунуть эти биты, однако зебра не проронила ни слова. 

— Зулун! — зычно крикнула Узури. Входная дверь в ту же секунду отворилась, и на пороге застыл старик-телохранитель. — Выпиши этой госпоже бумаги на денежное вознаграждение за шесть книг, с полуторным коэффициентом. Потом заберешь сами фолианты, за их сохранность несешь полную ответственность.

Глядя, как Зулун деловито заполняет бумаги, Коппервинг пытался понять, откуда же он тут вообще взялся. Шел вместе с ними, но где-то в отдалении? Пришел по их следам? Пегас даже не слышал, как тот зашел — ни скрипа двери, ни звука шагов; пегас его не видел и не слышал — сколько бы лет старик не прожил, на его навыках это никак не сказывалось. Однако главным же вопросом была целесообразность — что ему мешало просто идти вместе с ними, раз уж он все равно оказался здесь?.. 

— Ну что ж, пора нам и откланяться, — весело проговорила Узури, едва Зулун закончил с бумагами. Глядя на заплаканное лицо Зекоры, она улыбнулась травнице, жестоко и с чувством собственного превосходства. — Не переживай, твои книги отныне в надежных копытах. А сама ситуация да послужит тебе уроком — не следует даже пытаться переходить дорогу тем, о ком столь мало знаешь. И если бы не Коппервинг, участь твоя была бы горше во сто крат. Никогда не забывай об этом — также как и о том, что иначе мы однажды можем и вернуться. И тогда… verraaier… — Узури на мгновение показала краешек пайцзы — ты пожалеешь о своей несдержанности.

Пегас покинул дом шаманки последним. Закрывая за собой дверь, он на мгновение встретился взглядом с Зекорой… и столько боли, столько страдания и ненависти было в ее глазах, что Коппервинг невольно поежился. Уже потом, когда он отошёл на добрые полсотни шагов от хижины, до него донесся ее бессильный крик. Словно бы горюя об умершем жеребенке, Зекора выла от разлуки со своими книгами. Коппервинг остановился. Первой его мыслью было поспешить назад, попытаться успокоить и поддержать свою подругу — ведь она ей была и оставалась, несмотря ни на что, ни на какие ошибки и недопонимания!.. Но смешки, что донеслись от идущих впереди зебр, его остановили. Ведь он был там, видел, что происходило — но так ничего не сделал. Так чем он лучше их? И как его запоздалое раскаяние вернет Зекоре ее книги?..

Они шли в молчании. Когда до города оставалось уже совсем немного, Узури что-то сказала Зулуну на зебриканском. Явно удивленный, тот переспросил на том же языке… но одного гневного взгляда его госпожи хватило, чтобы старик поклонился, и спешно удалился в сторону Понивилля.

— Ну вот, — довольно мурлыкнула Узури, подходя к Коппервингу и заключая его в объятия. — Теперь остались только мы с тобой. Эти книги… ты не представляешь, как много они значат для меня, для всей моей родины!.. Сегодня ты оказал Зебрикании великую услугу, Крылан, и заслужил нашу благодарность.

— Рад, что они значат для тебя не меньше, чем для Зекоры, — мрачно ответил жеребец. После всего случившегося, ему было тяжело смотреть в лицо своей бывшей возлюбленной. — Вот только скажи, зачем стоило себя вести с ней… вот так? Зачем эта пайцза, все это унижение? Неужели ты не могла сперва просто у нее о них спросить — и лишь потом требовать, если бы Зекора вдруг заартачилась?

— Затем, — отрезала Узури. Голос ее стал холодным и злым. — Несдержанность твоей подруги едва не принесла больших проблем — и заметь, не одной лишь мне и моей свите, но и тебе со Скуталу. Уж как вам — не знаю, но лично мне было неприятно лишний раз цапаться с гвардейцами. И именно поэтому я поступила так, как поступила. А что б ты знал, сама Зекора еще легко отделалась — стоило мне лишь захотеть, и ее ждали бы гораздо большие неприятности.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Коппервинг. — Да, она подняла переполох; но лишь потому, что искренне верила в зловредность Ритуала Ска’Терри!

— Представь себе, я это тоже понимаю, — хмыкнула Узури. — И хоть она и мыслила узко и зашорено, винить ее за это не могу. Вот только… я попросила Агату навести справки о твоей подруге. А точнее — о том времени, когда она появилась в ваших краях.

— Видишь ли, Крылан, — продолжала она, — мы стали собирать древние книги не так давно. Но когда тот закон был принят, о нем говорили везде и всюду — и не услышать о нем не было никакой возможности. Однако же, Зекора перебралась в Эквестрию после принятия того закона… С ее навыками травника, она могла бы поселиться в любом крупном городе, хоть в том же Кантерлоте, и жить там припеваючи… но тем не менее, она решила жить в самой глуши, в Вечнодиком лесу. Там, куда в обычной ситуации бы точно не добрались сборщики книг, вроде меня… смекаешь, к чему я? 

— Она… выбрала это место, только чтобы сохранить их? — округлил глаза Коппервинг. Ему и раньше было непонятно, чего это Зекора поселилась именно в их краях, но такая причина… — Да что же в них такого важного?!

— Кто знает… — задумчиво протянула Узури, словно бы невзначай поглаживая пегаса копытом по спине. — Всякая древняя книга может быть не только кладезем информации, но и ключом к тайнам, что скрыты в прочих томах и фолиантах. Именно поэтому мы и решили собрать их все… дряхлые, рассыпающиеся от старости, с пятнами на страницах и рисунками на полях… написанные о важном и выглядящие так, словно бы на них расписывали перья… Всякая рукопись важна — просто ценность одной видна сразу, а у второй проявится лишь после долгих проверок и сравнений. Вот почему мы собираем все наши книги… и вот почему за укрытие, осознанное и старательное, мы были вынуждены объявить суровое наказание.

— Из уважения к тебе, я решила закрыть на это глаза. И поверь, Зекора не могла этого не понимать. Так что… как бы то ни было, она теперь у тебя в долгу — распорядись этим с пользой! — Усмехнувшись, Узури вытянула шею, чтобы поцеловать пегаса… но тот в последний момент повернул голову, и ее губы коснулись лишь его щеки. На мгновение зебра опешила… а затем на ее губах вновь появилась хищная улыбка.

— Кстати, о долгах… — вкрадчивым голосом начала она. — Я обдумала твою просьбу на счет Птуша, и… после сегодняшнего успеха с книгами, считаю правильным ее удовлетворить. Раз тебе так нужна эта птица — забирай, заслужил. Бухури, конечно, питомец редкий и статусный… но шесть томов за один вечер для меня куда ценнее.

— Ты… отпускаешь его? Вот так вот просто? — не поверил ушам Коппервинг. Он был уверен, что зебра начнет торговаться, ставить условия и хитрить — однако же, та вроде как была готова расстаться с Птушем с неожиданной легкостью. — Ну… тогда, огромное тебе спасибо, как от его имени, так и от меня лично!

— Ой, да будет тебе! — наигранно махнула та копытом. — Однако… у меня есть отличное предложение, как бы нам закончить этот вечер. — Обхватив пегаса передними ногами, Узури одарила его страстным взглядом. — Я не просто так отпустила Зулуна… вместе с Агатой, они останутся сегодня в Понивилле. А это значит, что в нашем лагере сегодня буду я одна… с тобой. Я хочу тебя, мой милый Крылан… Будь со мной в эту ночь!..

— Узури, я… Прости, но я не могу. — Покраснев от смущения, Коппервинг не знал, куда себя и деть. Еще каких-то пару недель назад он бы всеми ногами ухватился за такое приглашение, но теперь…

— Что за глупости ты говоришь? — в глазах зебры промелькнула тень. Она начала понимать, что что-то пошло не так… но продолжала делать хорошую мину при плохой игре. — Если случилось так, что сегодня ты уже был с другой кобылкой — то у меня есть пара зелий, что вернут тебе силы. Мы давно не были вместе, а завтра мне снова отправляться в путь… и я не знаю, когда получится сюда приехать снова. Так пусть же этот вечер будет нашим, и подарит нам бесценные воспоминания, что помогут продержаться до следующей встречи!

— Я не могу! — почти крикнул ей в лицо Коппервинг. Глядя в ее глаза — золотые, глубокие, теплые — он через силу выдавил: — Я… у меня есть… Я полюбил другую. 

На поляне воцарилась тишина. Узури, окаменев от удивления, не мигая смотрела на пегаса. Спустя какое-то время, зебра разорвала объятия, а на ее лице появилась слабая улыбка.

— Вот так вот… — насмешливо протянула она. — Неужели Скуталу набралась смелости и призналась в своих чувствах?

Теперь уже жеребец застыл от изумления. Его выражение лица, его шокированный взгляд — все это лишь убедило кобылку в ее правоте.

— Но… как?!.. — наконец, через силу выдавил он.

— Ну я тебя умоляю, — рассмеялась его реакции Узури. — Перед Ритуалом у тебя не было никаких причин для сдержанности — но теперь они внезапно появились. Ты пошел ради Скут на весь тот риск, что подтверждало твои чувства… а твое вернувшееся зрение лучше всего говорит о ее! Вас уже многое связывало, но это... Кто был с тобой рядом, пока ты жил во тьме? Кто о тебе заботился, кто поддерживал, кто не давал сойти с ума? Она, Скуталу. Больше некому — других пони ты не подпустил бы просто из гордости. Предки, да ты с ней даже вышел на танец, не постеснявшись своих ослепших глаз! Все это было бы идеальным описанием вашей дружбы, заботы и всего прочего… но твой недавний отказ, вкупе с озвученной причиной, позволяет увидеть истинное положение дел!

Пегас потрясенно молчал. Своей короткой речью, Узури лишний раз напомнила ему, что она была способна видеть его насквозь. У нее ушли считанные минуты, чтобы разобраться в истинной сути их отношений, удивительно метко назвав предпосылки и сделав правильные выводы. Эта проницательность, живость ума, способность бить словами в цель — все это пегаса всегда в ней восхищало… но многие другие черты характера Узури теперь вызывали в нем отторжение.

— Ты как всегда, попала в точку, — грустно улыбнулся ей жеребец. — Но даже теперь… как бы то ни было, ты всегда останешься моим другом… и которому я всегда буду благодарен, за все что ты сделала — и чему меня научила.

— Благодарен, говоришь… — глаза Узури опасно сузились. Подойдя вплотную к пегасу, она обхватила копытами его голову, встретившись с ним взглядом. — Коппервинг, ты мне нужен! Сегодня, сейчас! Мне нужна твоя близость, твоя ласка, твоя любовь! Пусть даже в последний раз!.. Неужели ты откажешь? Ты никогда не ограничивал себя одной кобылкой, Скуталу даже не узнает, она…

— Узури… нет. — Улыбка ушла с лица жеребца. Он осторожно, но твердо освободился от объятий зебры. — Это не то, на что я готов согласиться. И дело даже не в том, узнает Скутс или нет — но я-то буду знать, что ее предал! Что изменил ей, опозорил ее чувства. Я на такое не пойду.

— Вот как? — прошипела на это зебра. В ее глазах смешались злоба и желание, ненависть и страх, нетерпение и похоть. — Ты вроде бы сказал, что всегда мне будешь благодарен? За Ритуал, я так понимаю? Что провела я с риском и в тайне, вылечив ту рану, за которую не взялись бы и все врачи мира?

— Твоя правда, — нехотя признал Коппервинг. Ему совсем не нравилось, в какую сторону уходил этот разговор… но он не мог отрицать, что тем своим поступком зебра оставила его в должниках.

— Так вот… раз долг свой признаешь ты, и от оного не отказываешься — даю я тебе возможность от него отделаться, расплатившись со мной сполна. — Узури с усилием взяла себя в копыта, и теперь на ее лице застыло привычное нечитаемое выражение. — Сделай по моей просьбе! Будь со мною в эту ночь! Подари же мне, в последний раз, свои ласки и чувства! Как когда-то! Со всей силой и страстью, зная, что мы расстаемся поутру! Как я тебя когда-то научила, как делал ты для многих из своих кобыл!

— Прости… но даже для уплаты своего долга, я на такое не пойду. — Спокойный взор карих глаз пегаса встретился с пылающим яростью взглядом зебры. — Я отплачу тебе за твою доброту… но не ценою моей чести.

— Ты сказал, а я услышала, — медленно протянула Узури, делая несколько шагов назад. — Однажды долг отдашь с лихвой… не ценою твоей чести, конечно же. 

Не говоря больше ни слова, зебра отвернулась, и пошла в сторону своего лагеря. Не зная что и думать о произошедшем, Коппервинг еще долго смотрел ей вслед. Тот разговор, что случился между ними, перевернул с ног на голову его мысли о своей теперь уже явно бывшей подруге, показав ее с совершенно неожиданной стороны. Ее просьба… нет, требование секса! К чему оно вдруг было? Было ли это для нее действительно настолько важно, что она была готова приравнять ее по ценности к Ритуалу? Или же она заранее знала, что тот откажет — но таким сравнением хотела лишь оставить его в должниках?..

Почесав затылок, Коппервинг решил не мучить себя раздумьями и дальше. Вместо этого, взмахнув крыльями, он взмыл в воздух и полетел в сторону города. Ведь дома его ждала та, которую он действительно любил.


(1) Вedrieër, leuenaar, verraaier – обманщик, лжец, предатель (пер. с африкаанс)