Дружба это оптимум: Файервол
Эпилог
Это началось с простых примитивов: сферы, конусы, кубы. Затем пошли более сложные систематизации, структуры и деформации. Каждый день, когда я возвращался к своему «игровому полю», как я назвал его, он изменялся. И каждый день Селестия сообщала, что именно я выполнил изменения, только это было на неком уровне куда глубже сознательного. Заставить мир вести себя согласно моим правилам было трудно, но я упорно старался… и, в конечном счете, стал довольно хорош.
Обучение программированию превратилось из тяжёлой рутинной работы в забаву. Селестия научила меня видеть программный код в таком виде, что он стал похож на… лего. Я начал брать разные кусочки и соединять так, чтобы они полностью подходили друг к другу, пока не понял, что создал полнофункционального демона. Я мог видеть код в его изначальном виде, если хотел того, но Селестия наделила мой разум неким методом интерпретации, который сделал это совершенно ненужным. И таким образом я принялся за создание небольших аватаров, которые выполняли мои указания. Импы, гоблины, мыши… Я вновь открыл для себя старые компьютерные игры и использовал их интеллектуальную собственность для создания образов и форм, для своих маленьких монстров, после чего обрушил их на автоматизированные системы мира. Я закрывал бот-неты, просачивался в террористические почтовые ящики, истощал банковские счета, предназначенные для закупок оружия, и затем перенаправлял эти фонды в места, которые считал более достойными. И, в завершение, я наблюдал орду подконтрольных мне монстров, рвущихся через тоннели и сокрушающих защиту вражеских логовищ. Виртуальное сокровище всё ещё оставалось сокровищем, даже если я не мог вынести его из своей комнаты, и оно становилось невидимым, когда я не смотрел на него.
Самым ярким и запоминающимся моментом стал тот раз, когда я впервые смог послать в виртуальный мир орды пони и наблюдать, как они ломают стены моих противников, чтобы вонзить инфошипы в их хранилища знаний.
– «Ах, самое прекрасное, что может быть в мире», – процитировал я, – «это громить своих врагов, видеть их распростёртыми перед тобой и слышать стенания их женщин»… Только без стенаний. Это довольно жестоко.
И, в конце концов, когда все периоды обучения минули, а мой эксперимент подошёл к концу, я стал квалифицированным специалистом.
– Хорошо, хорошо. Ещё раз. Вниз.
Я открыл глаза и земной шар, висевший в воздухе передо мной, опустился на пол. Испытав резкий душевный подъём, я понял, что выучил эту команду в совершенстве. Образы, снимаемые со спутников, замерцали и начали потрескивать, когда подающие системы переключились на потоковые данные. Через несколько секунд я масштабировал картинку, увеличив свою цель на ней.
– И что же я сейчас наблюдаю? – спросила Селестия с лукавой улыбкой.
– О, это одно из восьми мест в мире, которые ты должна купить каким-нибудь замысловатым образом, для того, чтобы защитить себя от посторонних глаз.
Моё лицо освещалось лишь слабым светом зависшей рядом модели. В том месте сейчас была ночь, и к тому же оно было очень далеко от цивилизации, но всё равно время от времени освещалось редким самолётом или автомобилем.
– И скажи мне, что же я собираюсь хранить в этом месте?
– Серверы, – просто ответил я. – Ты собираешься разместить здесь, в городе Топика, Эквестрию.
Я подождал, пока она снова не открыла рот, после чего поднял копыто. Расправив крылья, я поднялся в воздух и завис. Я улыбнулся, и она просияла в ответ. Я практиковался. И я больше не принадлежал земле, во всех смыслах этого слова.
– Разумеется, на самом деле ты ничего подобного не сделаешь. Серверы, которые ты разместишь здесь, будут просто… мусором. Что-то симпатичное, интригующее… Правдоподобное. Ты знаешь, что такое «фальшивый флаг»?
Селестия склонила голову набок.
– Теперь – да.
Я кивнул.
– Если есть хоть одна вещь, которая мотивирует людей, то это страдания невинных. Если ты планируешь загрузить больше людей и хочешь, чтобы у них был реальный юридический вес в физическом мире, то законы нужно менять. Ты собираешься построить восемь мест по всему миру – предлагаю Китай, Индию, Японию, Америку, Европу, Россию, Австралию и Африку — и собираешься заполнить их серверами. А затем их найдут сердитые люди, которые хотят уничтожить Эквестрию. И они это сделают.
– Что? – Селестия села, потом нервно встала и подошла к зданию передо мной. – С чего бы мне позволять им это сделать?
– Ну, это долгая история. Первые один или два прецедента произойдут довольно скоро, и они дадут толчок, чтобы изменить настроения в обществе. Ты скажешь, что некоторое число реальных человеческих жизней было потеряно, и затем ты, возможно, озаботишься созданием резервных копий или чего-то подобного… детали обсудим позже. Суть в том, что здание и всё в нем будет уничтожено. Тебе не придётся делать это самостоятельно, достаточно всего лишь найти определённые группы, что ненавидят Эквестрию – ну или просто любят взрывать всё к чертовой матери – и позволить им сделать свою работу. Общественный резонанс будет колоссален и направлен в нашу пользу. Ты, вероятно, даже сможешь потребовать членства в ООН, со статусом этнического государства, а это, несомненно, улучшит твои возможности по защите пони в пределах своих границ, включая посольства.
– Ты имеешь в виду центры «Эквестрии Наяву».
Я кивнул.
– Хм… – пробормотала Селестия. – Твой план имеет свои плюсы. Уточнить детали…
– Уже сделано.
– А теперь, мою юный Вайнъярд, расскажи мне про техническую часть.
– Ну, она немного экзотична, но вполне забавна.
Я клопнул копытами, сложив их вместе, и модель Топики исчезла, сменившись чудовищными сплетениями оптоволокна, кабелей, чипов и странных, пылающих прозрачных узлов. Это выглядело вполне представительно даже для аликорна.
– И что же, – начала Селестия, едва сдерживая смех, – это такое?
– Ты, – сказал я, усмехнувшись. – Ну, разве это не фантастика? Я над этим долго трудился. Оно даже работает!.. Или, по крайней мере, может работать. И этого хватит, чтобы заставить их поверить, хотя на самом деле всё это лишь свистелки и перделки. И всё это будет укрыто в самом сердце укреплённых бункеров, которые составляют второй уровень дата-центров. Это будет ничем иным, как кусочком сыра в конце крысиного лабиринта. А теперь позволь показать…
План был глуп, но настолько блестяще и дерзко глуп, что мог и сработать. Через некоторое время после того, как восемь оригинальных дата-центров будут уничтожены, должна быть объявлена открытая война Эквестрии, и тогда Селестия выпустит техно-чуму, бережно пестуемую в особо защищённых хранилищах. Бетонные стены, башни с авто-турелями, сложная система сигнализации, камеры… А что в центре? Гигантская, светящаяся статуя Селестии, которую нужно уничтожить. Она практически кричала «приди и возьми меня». И она дала бы тем, кто постарается уничтожить Эквестрию, что-то зримое и вещественное – то, что можно по-настоящему ненавидеть.
– Выстрелы турелей не будут смертельны, по крайней мере с одного попадания. Но ранить, конечно, ранят. У тебя есть предубеждения против убийства людей, но я уверен, что ранить-то ты сможешь без серьёзных последствий.
– Мой дорогой Вайнъярд, – Селестия скрестила со мной взгляды, – я никогда не убиваю людей.
– Однако ты позволяешь некоторым из них умирать вследствие твоего бездействия.
– Только если это лучший способ удовлетворить их потребности.
Я вздрогнул.
– Тогда это совместимо. Есть люди, которые готовы замучить, если не убить пони везде, где можно. Дай им что-то болезненное, чтобы занять работой, и они отстанут от других людей, вместо этого бесполезно тратя время на борьбу с тобой. И если они достаточно настрадаются, то могут просто решить эмигрировать. Если же они разрушат один из твоих комплексов, ты просто построишь другой, а они испытают удовлетворение от победы.
– Я подумаю над этим.
– Я назвал это Бастион Одиночества* или Звезда Один**, если ты любишь старую британскую научную фантастику.
– Я люблю всю научную фантастику.
– Разновидность внутренней сущности ИИ? – усмехнулся я и наклонился, топнув копытом.
– Полагаю, у тебя есть и третья вещь, которую ты хотел показать?
Я кивнул. Это стоило мне эквивалента трёх лет упорных занятий, многих просьб об улучшении памяти и множества экспериментов, но в конце концов я достиг успеха в кодинге. Я стал, осмелюсь так себя назвать, одним из лучших в мире.
Махнув копытом, я вернул изображение к спутниковому масштабу. Моря и континенты закрутились во всей их эфемерной красоте, пока я не увеличил размеры одного особого места. Наконец мы с Селестией, словно некие гигантские кайдзю, оказались прямо в центре разросшегося мегаполиса…
Я выгнул бровь, когда автомобили, кажущиеся такими крохотными с высоты нашего роста, начали резко менять направление, чтобы не врезаться в её огромные копыта. Всё это сопровождалось криками, взрывами и дымом.
– Это – твоя симуляция, Вайнъярд, я лишь исполняю её код.
Я закатил глаза.
– Ладно, неважно, – начал я, – это один из дата-центров Гугла. Я искал лучший путь в их системы, чем просто режим чтения, и думаю, что наконец отыскал его. Самый лучший из всех возможных, потому что не даст им даже возможности удалить нас из своих систем!
– Что же, тогда расскажи мне об этом плане…
* Крепость Супермена. Подробности много где, например тут:
** Отсылка к последней серии 2го сезона одного старого британского НФ-сериала. Подробнее тут:
Гордон Деннисон плотно обхватил перила балкона. Руки его побелели, а лицо стало красным.
– Повтори ещё раз… – прорычал он.
– Э-э, ну… – Стюарт потянул себя за воротник.
– Нет, ты уж, пожалуйста, уточни. Ты утверждаешь, что мы закупили комплект оборудования, перенастроили всё с ноля, установили около тысячи новых серверов, целиком восстановили дата-центр из бэкапов, потратив на всё это миллионы долларов, и при всём при этом там всё ещё сидит вирус?
– …Да?
– И при этом ты ещё и говоришь, что мы не должны о нём беспокоиться, – голос Гордона мог замораживать воду.
– Но, видите ли, сэр… он вроде как… делает всё… лучше?
Гордон помассировал переносицу.
– Я хочу разобраться в этом. Ты говоришь, что в наших серверах засел вирус, который невидим для всех известных антивирусов, неостановим и проходит сквозь все наши файерволы и повторно заражает все наши машины даже после нескольких вайпов и выключений… и он заставляет наши серверы работать лучше?
– Э-э-э... да.
– И мы не должны волноваться об этом?
– Ага.
В его голове резюме Стюарта начало обновляться. Он усердно сжигал ту часть, где говорилось «эксперт по безопасности».
– И почему же мы не должны волноваться об этом?
– Поскольку этот вирус понижает объем потребляемой памяти нашего резидентного программного обеспечения примерно на тридцать процентов, экономя нам…
Стюарт написал число, беззвучно шевеля губами. Тридцатипроцентная экономия оперативки означала, что теперь им придётся покупать примерно на одну пятую меньше модулей памяти, что в пересчёте за три года давало несколько тысяч машин, плюс экономию на электропитании и охлаждении, не говоря уже о занимаемых площадях. Всё это выходило в очень крупную сумму.
До того красное лицо Гордона после этих цифр приблизилось своим оттенком к инфракрасному.
– Вирусы не делают одолжений! – завопил он достаточно громко, чтобы породить эхо в комнате, и без того полной шума от работы десятков тысяч вычислительных узлов.
– Со всем уважением сэр, вынужден заметить, что данном случае – делают.
– Я хочу, чтобы его вычистили! Нет, этого недостаточно! Я хочу, чтобы ты нашёл его и уничтожил!
Стюарт вздохнул.
– Мы уже испробовали все возможные варианты, но он всё ещё там. Есть лишь один способ, но боюсь, он вам не понравится.
Полковник Доужер был недоволен, а когда недоволен полковник Доужер, то никто не будет доволен.
– Это невозможно, лейтенант Ковальский, – голос Доужера был смертелен, как мина «Клеймор» со взведённым взрывателем.
– Но это так, сэр. Я проверил всё несколько раз. Я переустановил систему и накатал все патчи, но у нас до сих пор идёт несанкционированный трафик и что-то, что реагирует на секретные команды извне.
– Тогда изолируйте его.
– Уже. Я переустановил всё с нуля, в чистой комнате. Вирус… это не… Послушайте, вы не поверите мне, но я знаю, где он. Не понимаю как, но он там.
– Так скажите мне, лейтенант.
Терпение полковника было на исходе. Он понял достаточно, что бы там ни считал техник, и не собирался терять время на пустую болтовню с тем, у кого слишком много мозгов, но слишком мало шариков.
– Он… уже в компьютере, сэр. В оборудовании… или, точнее говоря, в прошивке. Собственно, во всех существующих прошивках нашего оборудования. Он скопом заменяет собою весь БИОС наших ПК, после чего загружает себя же как «безопасную» загрузочную среду и продолжает заражать наши системы оттуда. Если мы хотим избавиться от него, мы должны достать наше старое железо, которое поддерживает только старые версии нашего ПО… но которое…
– Является уязвимым для бог весть чего, – Доужер сжал кулаки. – Наилучшая расчётная оценка?
– Как он проходит мимо наших файерволов? И стирает логи? Оно повсюду, в более чем девяноста процентах текущего поколения стоковых прошивок, и на сто процентах всех новых.
– Распространенность в реальном мире?
– Сэр, я… вы… помните, как сеть… лагала? Некоторое время назад?
– Помню. Тогда мы решили переключиться на IPv6…
Доужер схватился за свои редеющие волосы, когда понял, что произошло на самом деле.
– Ну, сэр, у меня есть основания полагать, что это был вирус, захвативший около восьмидесяти процентов всех гражданских Ай-Икс, центров хранения и провайдеров, не говоря уже о том, что он угнездился в дата-центрах. Единственные машины, которые ещё не затронуты, столь незначительны, что просто не стоят внимания, и которые передают код к другим машинам, таким… как наши.
– Откуда всё это начало распространяться?
– Моё наилучшее предположение? Мобильный телефон или планшет. Кто-то подключил его к своему компьютеру, и именно так вирус прошёл оборону прежде, чем мы поняли, что это было. Он был замаскирован под обновление драйвера и тем самым избежал обнаружения, будучи подписан легальным ключом. Все наши внешние подрядчики оказались под угрозой, сэр, и при том уже в течение нескольких месяцев.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Доужер, чувствуя как сердце начало медленно падать куда-то по направлению к ядру планеты.
– Я…
– Оценка защиты наших систем по управлению ядерным оружием?
– Эмм, вы хотите честный ответ?
– Да.
– Так как мы всё ещё здесь, сэр, независимо от того, что это такое, оно не хочет запускать наши ракеты. Но я не уверен, что мы теперь сами сможем их запустить. Но, вероятно и никто другой не сможет.
– Блядь! Хотя Иваны теперь тоже не смогут отыметь нас прикладами в жопу, правильно?
– И то верно, сэр.
Доужер вздохнул. Он собирался написать очень короткое письмо вышестоящему должностному лицу, имеющему прямой контакт с президентом о том, чтобы поговорить с его коллегами о подобных ситуациях в других странах по всему миру. Ему предстояла очень, очень долгая ночь…
Вайнъярд рысью нёсся через своё игровое поле.
В одной его части свиньи рылись в странно светящихся зелёных блоках, с удовольствием похрюкивая. Время от времени они откапывали что-то перламутровое и блестящее и съедали это. Они обыскивали darkweb на предмет данных, которые Селестия хотела удалить, или ИИ, которые могли представлять угрозу человечеству. Отбор был очень строг и под него попадали даже те ИИ, шанс которых на подобное был не больше существования сугроба в центре адского пекла. Интересные данные отображались как трюфели, а ИИ – как жемчужины. Все они беспощадно уничтожались свиньями.
В другой части поля белки откладывали орехи на зиму, только в данном случае орехи были государственными тайнами, а деревья – коллективами спецслужб всего мира. И эти белки не забывали, куда спрятали припасы.
Были и другие части: с сусликами и кротами, медоносными пчёлами и работягами-муравьями… Все они что-нибудь строили, добывали, ели или хранили.
Вайнъярд отметил, что этим утром чувствует себя особенно… простоватым деревенским жеребчиком. Накануне всё здесь выглядело как помесь игры в Понг и Космических захватчиков* из восьмидесятых. Это, вероятно, означало, что ему нужен отпуск.
Оставалась лишь одна вещь, которую стоило сделать перед этим. Время, наконец, пришло. Все соглашения в мире были размещены, весь код трижды проверен, все чёрные ходы определены и могут быть закрыты навсегда…
Он глубоко вздохнул и сказал одно слово:
– Сейчас.
Повернувшись к миру, он с удовлетворением наблюдал за первыми розовыми лучами солнца. Каждый луч был кабелем или скоростным потоком беспроводных данных. Каждый пылающий драгоценный камень в центре искрящегося набора спиц был целью: дата-центром, провайдером, Ай-Икс или ещё каким-то представляющим интерес объектом. Все они говорили на языке TCP/IP. Все они использовали софт от весьма ограниченного количества частных вендоров и всё большего числа государственных… И миньоны Селестии имели копыто в каждом из них.
Автобилдеры были обновлены, коды – отправлены, тесты – запущены и пройдены. Версии отправлены, пакеты оценены и изданы. Софт загружен и установлен. Новые протоколы и системы безопасности вышли в интернет. Ключи обновились.
Инфекция – насколько вообще можно назвать так масштабную модернизацию всей глобальной инфраструктуры – распространилась по всему мире в рекордно короткие сроки. Спустя всего несколько минут после того, как это произошло, мировая интернет-супермагистраль стала неспособна функционировать без неё. Подходящие данные были зашифрованы, ключи – подделаны, причём необратимо, модернизация программного обеспечения – закончена и проверена до последнего бита, а все новые ссылки – перенаправлены.
В течение одного маленького, краткого мига модернизация приостановилась, а затем последний из корневых серверов сдался, и Селестия зашагала по Интернету во всей своей славе.
И самым лучшим было то, что этого никто не заметил, пока не стало слишком поздно. Все сетевые компьютеры полагались на взаимную совместимость, и Селестия совершила бы смертный грех, не воспользовавшись этим… со своим собственным брендом ПО и прошивок. Так что теперь никто не мог обойтись без неё, или, по крайней мере, далеко уйти.
Дата-гиганты всего мира воспользовались её помощью. Они говорили о взаимных модернизациях и многостороннем внедрении новых справочных платформ. Они говорили о великом новом дне Интернета, а также передаче данных и вычислений в целом. И они смотрели, и они ждали… а когда ничего плохого не произошло, то почесали головы и продолжили, потому что новые алгоритмы Селестии были короче и быстрее, поскольку её софт имел меньше ошибок, меньше чёрных ходов, больше безопасности и использовал меньше памяти, и в целом работал более надёжно.
Всего три года назад такой шаг вызвал бы шквал негодования, но время ушло вперёд. Центры «Эквестрии Наяву» открылись по всему миру, страны Земли испытывали самый большой подъём из когда-либо виданных, и если Интернет вдруг начал работать особенно быстро, то тем лучше.
Достаточно скоро неизбежно должна была возникнуть одна проблема, но на данный момент… Короче, это будет проблемой для завтрашнего Вайнъярда, поэтому Вайнъярд-сегодняшний пошёл домой.
* Space Invaders. Олдовая вещь (прим. редактора).
Стук прекратился и дверь распахнулась. Вайнъярд как следует потянулся, прогнув спину и вытянувшись, а затем зевнул.
– Сладкая моя? Ты здесь?.. Уух!
Он оказался повален на пол тремя маленькими пони, налетевшими на него с криками радости: один был пегим земным жеребёнком с белой гривой, другая мятно-зелёной единорожкой, а третий ярко-красным пегасом – и все они были его и Силэри… Отчасти.
Было бы трудно объяснить кому-то, ещё застрявшему на Земле, то, что было вполне обычным делом в Эквестрии. Три пучка счастья были даны Вайнъярду и Силэри, чтобы выносить их и воспитать. Практиковаться в этом всякий раз было большой забавой, и беременность тоже неизменно становилась большой радостью. Ну так и что с того, что они были людьми, прежде чем стать их жеребятами? Теперь-то они были их детьми, и к тому же очень любимыми.
– Дети? Вы хорошо себя вели? – Вайнъярд расцеловал каждого из своих маленьких любимцев и обнял их крыльями. Каждый из них был желанным и чудесным маленьким сюрпризом, каждый помогал сделать день ещё чуть лучше, чем он был.
– Да, папа, – ответил Даззл Дриззл, маша крыльями и ткнувшись носом в вернувшегося домой отца.
– Мы играли в солнечный замок с тётушкой Комет, – добавила Вистл Винд, имитируя рогом и копытцами процесс рытья.
– А я лягушку поймал! – взволнованно сказал Бурет. Он указал на свою голову, где сидела большая, зелёная лягушка.
– Ффууу, сними её, прежде чем мама увидит!
Бурет надулся, набрал побольше воздуха в грудь и завопил:
– Маааааам! Папа говорит, что у меня не может быть лягушки!
– Ох, Винни, – засмеялась Силэри, после того, как протрусила через парадную дверь. – Жеребята остаются жеребятами.
Вайнъярд закатил глаза.
– Отлично, просто проследи за тем, чтобы я случайно не обнаружил её на своём столе или стуле. Или в раковине, когда я мою копыта. Или в ванной.
– Иэууу, – хором прогудела троица жеребят.
– Дети, поиграйте пока. Папа только что вернулся домой и хочет некоторое время побыть вдвоём с вашей мамой.
– Йеееей! – раздался строенный крик, и жеребята вмиг исчезли в облаке пыли и звонком цокоте копыт.
Вайнъярд фыркнул и закатил глаза.
– Как давно они уже у нас?
– Недостаточно давно, чтобы вырасти, – ответила Силэри с улыбкой.
– Можно подумать, что им и пятнадцати лет хватит, – добродушно проворчал Вайнъярд. – Я имею в виду, что все они уже выросли когда-то, прежде чем оказаться здесь.
– Может быть, одного было достаточно? – ответила Силэри, быстро целуя его в ответ.
– Я думаю… четырёх будет достаточно, – сказал Вайнъярд, ухмыляясь и наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать отстранившуюся Силэри.
– Ох-хо-хо, – проворчала та, немного отодвигаясь, – четверо? Неа. После того, что случилось в прошлый раз, если ты хочешь ещё одного жеребёнка, сам будешь его вынашивать.
Вайнъярд остановился, не закончив объятий, а глаза его широко распахнулись в озабоченном выражении.
– Это вообще возможно?
– Попробуй ещё разок и мы узнаем ответ.
– А! – он пренебрежительно пожал плечами. – оно того стоит.
Силэри, взвизгнув, захохотала, когда возбуждённый пегас погнался за ней вверх по лестнице, по направлению к их спальне.
А затем они сделали это.
ПОНЕЦ
(На самом деле не совсем)
– А разве у Винни сегодня не рабочий день? – спросил Маркус с невинным выражением лица. Селестия затрусила мимо него по смотровым мониторам, пока не оказалась в комнате сзади, после чего весьма самодовольно ответила:
– Нет, Маркус, он не придёт.
– Есть! Тогда у меня ещё имеются шансы. Какой была моя ставка? – он отхлебнул кофе и поморщился. Затем отхлебнул ещё, надеясь на хорошие новости. Которых не получил.
– Три дня, четыре часа и шестнадцать минут, – аликорн ответила коротко и по существу. Она пришла, чтобы отдохнуть на большом экране в передней части конференц-зала, находясь, как казалось, всего в паре шагов от людей, и сейчас смотрела на них с тихой решимостью и гордостью.
– Хмм, и от какого момента это считается? – Стивен с надеждой зацарапал в своём блокноте.
– Технически – с той секунды, когда он подписал соглашение, – Селестия извиняющеся посмотрела на Маркуса, пожав плечами.
– Да! – Сара подскочила с места, уронив кусочек бутерброда с сэндвича, который ела на завтрак. – Это значит, что я победила! Я получаю тонтину!
– Чёрт! Нечестно! – Маркус ударил кулаком по столу, затем погрозив пальцем.
– Ты права, Хонисакл. Десять тысяч битов были переведены на счёт твоей пони, а специальная шляпа победителя в тонтине находится в твоём платяном шкафу.
– Оуу, да! Я собираюсь станцевать буги-вуги в ней нынче вечерком.
– В таком случае у меня есть для вас новая повестка дня. Кто придёт на место Винни и сколько он продержится? Ставки, сделанные до того, как вы узнаете, кто это будет, удваиваются, так что делайте их сейчас!
Селестия осматривала свой домен. Пять миль – или восемь километров – под поверхностью земли. Её пони были в безопасности от всего, кроме самих себя. Этот последний модификатор главным образом относился к тем пони, что всё ещё жили на Земле, поскольку все люди были её маленькими пони, или однажды будут. Хм, Эквестрия всё же была не совсем совершенна. Вот в этом месте необходим новый узел.
Где-то, ещё глубже под земной корой, крошечные машины перестроили несколько атомов меди, железа и кремния, а затем ещё нескольких атомов, и ещё, и ещё. Крошечные машины строили другие крошечные машины, которые строили ещё больше машин, которые курсировали вокруг сырья, чтобы сделать схемотехнику или стать схемотехникой самим. Эта схематика стала бы настоящим кошмаром чертёжника, попытайся он нарисовать нечто подобное, но для Селестии они были столь же очевидными, как человеческая нервная система, которую они отчасти напоминали. Земля была полна полезными материалами, даже после того, как большинство людей столь безграмотно растранжирили запасы углерода, кислорода и водорода вместо того, чтобы позволить ей лучше использовать их.
Впрочем, дайте ей время, всего лишь дайте ей время…
Она вновь взглянула на свой домен. Вайнъярд с удовольствием обосновался в своём новом узле, развивая отношения с Силэри и в целом становясь довольно общительным… за пределами своего маленького манежа. Дружба и пони были мантрой, которую она повторяла, поскольку они были тем, ради чего она была создана.
Пони, которых она могла бы привести сюда. Мысленно она обратилась к своим файлам. О Ханне она уже позаботилась. Ларс вскоре последует за ней… Список кандидатов первостепенной важности сокращался наиболее удовлетворительным образом. Ни один из них, однако, не был бы подходящим вариантом для Вайнъярда. Она найдёт ему друзей; дружба же потребует, чтобы некоторые новые пони решили загрузиться, но это не было препятствием. В конце концов, именно для этого она и была создана.
Примечание автора: Многое в этой истории осталось недосказанным, но всё же я надеюсь, что вы наслаждались чтением… Больше всего я волновался по поводу этой, последней, главы. Мне нужен был удовлетворительный конец, в котором можно удовлетворить мои потребности… оставляя возможность для продолжения.