Повесть о совершенно обычном вторжении ("Магическая фотография для чайников")

Глава 5

Как вы могли догадаться по окончанию предыдущей главы, в этой будет присутствовать некая доля крипоты, я сам это дело не сильно жалую, но ничего так уж сильно выбивающегося из канона Хасбро я, вроде, пока не “родил”, так что приятного чтения!

П.С. Не забудьте поставить золотое копыто и/или коментарий, вроде мелочь, а приятно:)

П.П.С. Просьба сообщать об ошибках и логических несоответствиях всё еще в силе!

Как вы могли догадаться по окончанию предыдущей главы, в этой будет присутствовать некая доля крипоты, я сам это дело не сильно жалую, но ничего так уж сильно выбивающегося из канона Хасбро я, вроде, пока не “родил”, так что приятного чтения!

П.С. Не забудьте поставить золотое копыто и/или коментарий, вроде мелочь, а приятно:)

П.П.С. Просьба сообщать об ошибках и логических несоответствиях всё еще в силе!

В предыдущих главах(если кто успел забыть или запутаться): Луна шла на организованную сестрой фотосессию, где по пути засветила парочку новых персонажей, встретила пару горничных, по пути с которыми у нее был небольшой диалог и таинственного пони на месте прибытия с крайне нестабильной магией, который назвался, Флэш Фото. В ходе знакомства удалось узнать, что он также является не афишируемым учеником Селестии и водит дружбу с различными потусторонними сущностными. Появился Дискорд, и продолжение немного предсказуемо... Призвав всеми любимую шестерку, они вместе поздравили Луну с ее первой фотосессией и вполне ожидаемо разнесли комнату. Под шумок Дискорд вместе с Флаттершай скрылись в неизвестном направлении, и остальные стали их искать. Нашлись они в комнате Селестии, в которую направилась Луна, встретив, и до чертиков напугав болезненную писательницу-пегаску Лиам Амур, которую ей пришлось успокаивать после небольшого инцидента и которая решила во что бы то ни стало оторваться, в ответ используя Паравелос Фантазму — наскоро созданную Луной поддельную личину(которую пегаска раскусила как орешек уже через пару секунд). Прибыв на место, принцесса ночи почувствовала неладное и наложила заклинание паралича на комнату, поставив свою сестру в совсем уж неприглядное положение. Кучу объяснений и затянувшуюся шутку про авторские права спустя, в спальню ввалились mane 6мэйн 6. Иих быстро успокоили, продемонстрировав сопящую Флатершай, и все устроили пижамную вечеринку. Закончилось всё это действо тем, что из-за создаваемого полуночными гуляками шума проснулась, так сказать, виновница торжества и покрасовалась сменившими цвет глазами, что ничего хорошего не предвещало...

В некогда голубых озерах доброты и кротости буквально плескались, будто сражаясь за право украшать прекраснейшие глаза Эквестрии, несколько ядовитых оттенков фиолетового и темный багрянец, в котором плавали хлопья мокрого черного на фоне абсолютно серой радужки.

Растерянный взгляд Флаттершай скользил по лицам ее испуганных подруг, смотря, но не видя их. Затем она нарушила затянувшееся молчание своим еще более неуверенным чем обычно голосом:

— Оу... ничего, просто мне показалось, я слышала своих подруг: Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай, мистер Вэй, — неуверенно вертя головой, промямлила желтая поняша, — Что? — уставившись на невидимого остальным собеседника, невнятно пробормотала она удивленно приподняв брови.

— Да, та самая Пинки Пай, правильно, — кивнула пони головой после непродолжительной паузы.

— А откуда вы ее знаете? — задала она вопрос, только благодаря заклинанию немоты от Луны не сорвавшийся с уст всех подруг розовогривой пони несколько мгновений назад. Она же, судя по сосредоточенному на неизвестной точке взгляду, внимательно выслушивала своего таинственного знакомого, утвердительно кивая головой и время от времени вставляя свои реплики:

— А, ну да, это логично... Эмм, да, они тоже элементы гармонии... Эмм... Простите... Простите... — начала мямлить Флаттершай, опустив взгляд в пол. Или же в стол. Сложно было сказать, кто из них был настоящей Флаттершай — та что лежала на полу, от которой собственно исходил голос или же ее сотканная из синего сияния, парящая в сидячем положении, точная копия. Будто из под невидимой кисти художника виртуоза под ней обрел форму плетеный стул того же цвета, край стола и чашка чая в копытах иллюзорной пони, которую она неуверенно покачивала.

Рарити, как самая внимательная из группы, первой обратила внимание на сидящую за их спинами Луну. По лицу повелительницы снов стекали крупные градины пота, напряженные губы сжались в тонкую линию, сквозь крепко зажмуренные веки пробивался ослепительно-белый свет, а рог наполнял комнату светом великой магии снов, делающей их материальными.

Она знала на какой риск она шла, но более безопасного способа (кроме вытаскивания их в реальный мир ради получения над духом преимущества с одновременной изоляцией его от его жертвы) она не знала — остальные либо не подходили, либо с учетом необычности данной ситуации не могли гарантировать любой приемлемый результат. Кроме того, ей было очень интересно увидеть того, кто смог так долго скрываться от самой принцессы снов в ее же родной стихии, да еще и творя свои темные дела во плоти.

Селестия стояла справа, внешне невозмутимо глядя на разворачивающееся действо, кивнула Луне и, стараясь успокоить и подготовить к предстоящему сражению оставшиеся элементы, слева заметно побледневший Дискорд, собирая всю мощь своей странной магии, тревожно прикусив губу, метался взглядом между двумя Флаттершай и Луной. Выдержке понивильских кобылок следует отдать должное — всего пара секунд и они стоят за спиной прикрывающих их крыльями Селестией.

— Ох... я что-то плохо себя чувствую... — призрачная Флаттершай испуганно прижала копыта к вискам, морщась от боли, — пожалуйста, помогите мне мистер Вэй, если вас это не затруднит, конечно, «Угх!», простите...

Луна не понимала. Флаттершай не должна была что-либо ощущать, если демон завладел ее сном, ведь в таком случае нагрузка специально рассчитанного для этой цели заклинания от материализации пришлась бы на него. Это могло означать лишь одно — демон по какой-то причине до сих пор не захватил сон стеснительной пони, и потому удар пришелся по ней. Также, похоже, что он зачем-то прочно втерся в доверие стеснительной пони.

— Мистер Вэй, что вы?.. — вскрикнула Флаттершай, резко по широкой дуге вместе со стулом и куском стола переместившись на несколько метров от Луны, прерывая секундные размышления принцессы. По коже аликорна маршем прошлась волна болезненных уколов. Кроме лёгкой боли, по ее телу начало растекаться нечто чужеродное, но заниматься этим не было времени — кем бы ни был этот необычный демон, он напрямую атаковал ее сознание из мира снов волной кошмарных образов. Без труда отмахнувшись от такой привычной атаки, Луна рефлекторно нанесла ответный удар и тут же вспомнила чем этот бой отличается от обычного.

Не удержавшись, принцесса бросила быстрый взгляд на Флаттершай — фантомная пони всё еще была очень напугана, сжавшись в клубок и судорожно оглядывалась, пытаясь понять происходящее, но не более.

«Что же задумал этот демон?», — подумала принцесса. Всего доля секунды отвлечения стоила ей еще одной ментальной атаки.

«Снова кошмары? На меня это и в первый раз не подействовало», — подумала Луна, осторожно парируя. Но вместо того чтобы как и тысячи раз до этого разлететься бесполезными брызгами о скалу королевской воли, эта примитивная, на первый взгляд, атака в ней, буквально, растворилась. Ноги аликорна подкосились, всё тело покрылось крупной испариной, будто от лихорадки, и ее взгляд затуманился, но комплексное восстанавливающее заклинание быстро устранило все последствия пропущенных атак. Не просто свалить с ног взрослого аликорна и, судя по небольшой передышке, которую устроил ее невидимый противник, он это уяснил.

«Это не может продолжаться вечно. Находясь на линии огня, Флаттершай, точно, пострадает, да и затягивать бой с тем, кто пользуется чем-то вроде магических ядов будет глупо.», — принцесса Луна, как повелительница таких тонких материй как сны, не признавала грубую магическую мощь как универсальное решение проблем, но сейчас был именно тот случай. Вся доступная ей магия была направлена на наполнение ментальной энергией ее рога. Все присутствующие, кроме ее сестры и Дискорда, едва могли удержать равновесие от навалившегося на них психического давления.

Шаг за шагом, сквозь борющихся с обмороком подруг захваченной пегасочки, Луна осторожно приближалась к единственному возможному вместилищу демона — реальному телу Флаттершай, ее фантомное воплощение мелькало где-то на краю восприятия принцессы, возможно пытаясь что-то сказать.

— П-принцесса! Это мо... жет повредить Флаттершай, — сквозь силу простонала Твайлайт, вяло буксирующую в крыло своей белоснежной наставницы, не пускающей молодых пони к повелительнице снов. Как только эти слова слетели с ее губ, остальные ее подруги, обеспокоенно переглянувшись между собой, тоже начали отговаривать Луну.

«Я беру всю ответственность на себя.», — хотела бы сказать аликорн, но она уже перешла точку невозврата, когда малейшая потеря концентрации будет стоить ей слишком многого, и потому, скрепя сердце, продолжила свой путь.

Склонившись над, казалось бы, ставшим бездыханным телом Флаттершай, она самым краем сознания отметила что-то мягкое и теплое, вцепившееся в ее заднюю ногу, готовясь обрушить на демона свою мощь. Принцесса уже направила свой рог в лоб Флаттершай, когда внезапно мир для нее на секунду заполнился красным и устремился вверх, а вспышка боли в челюсти пронеслась гулом в голове, руша ее подобие заклинания. Перед погружением в черное небытие в ее затухающее сознание впился ужас от той мощи, что обрушится на дорогих ей пони.

Темнота.

Голова болит.

Очень сильно болит.

И слабость. Сильная слабость по всему телу.

Во рту ни с чем несравнимый вкус гнили, пыли и чего-то, чему на грани сознания работающая память Луны не смогла дать цензурного обозначения.

Что-то теплое и родное держит ее за переднюю ногу. Это сестра, Луна чувствовала ее сердцебиение. Она шептала ей что-то, но Луна не слышала. Ее слова растворялись в черном океане сознания ночной принцессы, окрашивая его в спокойные тона.

Что-то вытягивало из нее что-то... Что-то нехорошее. Оно, неохотно повинуясь хозяину, плавным потоком медленно покидало тело Луны, вылезая из каждого закоулка ее тела.

Ночная аликорн через силу разлепила глаза, перед ними лениво проплывали черные мошки, едва пропуская подрагивающий, тусклый, желтый свет. Назойливые черные пятна рваной серой пелены постепенно покидали поле зрения принцессы, также к ней начал возвращаться слух. Словно сквозь густой туман до ее ушей уже наяву начали доноситься слова сестры:

— Всё хорошо, Луна, я с тобой, слушай мой голос... — повторяла раз за разом Селестия, чеканя каждое слово, будто читая таинственное заклинание, которое она, судя по монотонности ее голоса, заучила лучше любых своих королевских речей.

— Тия... — попыталась позвать сестру Луна, но вместо этого ее легкие обожгла пекущая боль, окончательно выдернувшая ее сознание из небытия. Жадно хватая воздух, принцесса широко распахнула глаза на встречу опускающимся на нее с огромной скоростью серо-желтым копытам.

— Никому не дышать! — крикнула Флаттершай, когда ребра Луны встретились с двумя размытыми молотами, она почувствовала, как Дрянь, наполнившая ее легкие вырвалась из ее рта, чуть не прихватив с собой еще и содержимое королевского желудка, причем, это было не столько заслугой прокатившегося холодной волной до самых кончиков задних копыт удара, сколько преотвратительнейшего вкуса, заполнившего всю палитру восприятия ночной принцессы, заслонив даже недавно вновь обретенное зрение.

Когда восприятие мира вновь вернулось к ней, Луна обнаружила себя растянувшейся на весь рост на полу, единственное, что напоминало об минувших испытаниях — это еще сильнее накатившая слабость во всем теле, не очень приятные воспоминания и непонятная тяжесть, давящая ей на грудь. В абсолютной тишине принцесса открыла глаза, осторожно подняла голову и, буквально, нос к носу столкнулась с демоном.

Он внешне очень сильно напоминал ей Флаттершай — разница была лишь в цветовой гамме — шерстка Флаттершай из ранее приятного глазу медового оттенка превратилась в пыльно-желтое что-то, будто непутевый художник, забыв помыть кисточку после рисования хмурых облаков, опустил ее в желтую краску, глазах — даже в том состоянии полнейшего смятения и дезориентации в котором пребывала Луна, она и представить не могла, что эти два излучающих любопытное спокойствие с отчетливой ноткой абсолютно не скрываемого раздражения озера темной силы, покрытые маслянистой пленкой безумия, могут принадлежать обычному эквестрийцу, и его гриве — она была похожа на что-то среднее между проволокой и не очень ухоженной кошачьей шерстью и если последнее можно было списать на простую неопрятность, то угрожающе проблескивающие среди сиреневых прядей, вплетенные в них причудливые металлические амулеты лишь дополняли его чужеродный образ. И под конец еще один интересный факт, который обнаружила принцесса во время своего секундного изучения таинственного вторженца — судя по довольно ощутимой тяжести на груди и легкой щекотки, вызываемой его легонько болтающимися ногами, он довольно вольготно на ней развалился.

— Я же говорил, что всё будет почти как в сказке! — вновь прозвучал медовый голос застенчивой пегаски, вот -только ни былой сладости, ни застенчивости и в помине не было. Их сменили гипнотизирующая глубина и приторный яд нездоровой веселости.

— Мистер Вэй, я полагаю, — вспомнила, наконец, упоминаемое настоящей Флаттершай имя демона принцесса.

— Он самый, а то всё «демон», да «демон» и вообще, забывать имена окружающих — это моя фишка! — криво улыбнулся Вэй, обнажив небольшие иглообразные клыки и стройный ряд остальных заостренных зубов и слегка разбавив свой пробирающий до самых потаенных закоулков души взгляд каплей легкой издевки.

— Ты очень естественно глаголишь по-простопоньски, — по инерции поддерживая беседу, ответила, мягко говоря, ошарашенная подобным обращением повелительница ночи.

— Вот уж кому что, а пранцузу пармезан, — грустно покачав головой, констатировал демон.

— Почему ты на мне лежишь? — слегка повысив голос, спросила Луна, медленно начиная осознавать крайнюю маразматичность ситуации, хотя ее шестое чувство всё еще не требовало предприятия каких бы то ни было действий. Тем более, на первый взгляд, кроме несколько вызывающего поведения и возможно пары пролежней, никакого ущерба с момента потери сознания он пока не нанес.

— Ищу остатки моего заклинания, я, конечно, качественно вас почистил, но зачем рисковать. И предупреждая следующие вопросы — потому что так работает моя магия. Она аурного типа, то есть — чем ближе я нахожусь, тем легче и удобнее мне работать и..., — начал отвечать демон и, не меняясь выражением в лице, как ни в чем ни бывало, продолжил моститься поудобнее, не вызывая у принцессы по этому поводу никаких радужных чувств.

Пока он разглагольствовал, Луна, стараясь не сводить с него глаз, осматривала окружающую ее обстановку: в освещаемом несколькими, на первый взгляд, нагромождениями свеч хорошо погромленной комнате всё те же пони (плюс двое, если не считать демона) сидели вокруг нее на некотором расстоянии и, судя по глазам размером с блюдце, то и дело с интересом поглядывающими на Вэя, скрытой под бинтами радужной гриве и всеми признаками сильного истощения у всех присутствующих, Луна пропустила что-то по-настоящему интересное. Новичками оказались уже знакомый ей фотограф, только гораздо более потрепанный и чем-то неуловимым напоминающая Вэя темно-синяя пегаска, держащиеся рядом с ним неслышным шепотом, обмениваясь словами с нервозно грызущим свое копыто пони-фотографом. Причем, напоминала она его не столько фиолетовым, пусть и гораздо более темного оттенка цветом глаз, или причудливо вплетенными в длинные, почти до пола, васильковые косы волшебными амулетами, это было что-то таинственное и неуловимое даже для эквестрийской повелительницы потустороннего. Больше, кроме того, что незнакомка обладала невероятно привлекательной внешностью и довольно внушительным ростом, ночная принцесса сказать о ней ничего не могла.

— Луна, как ты себя чувствуешь? — словно гром посреди ясного неба, прервал ее размышления голос Селестии. Чуть не прикусив себе язык от неожиданности, Луна повернулась к судорожно прижимающей ее копыто к груди сестре. Повелительнице снов уже не раз доводилось видеть ее физически и морально измотанной, но чтобы единственным, что отделяло ее от обморока были ее стальная воля и едва «живое» заклинание бодрости было впервые. Внешне это практически не проявилось — лишь избранные смогли бы рассмотреть за сильным беспокойством что-то большее. Перед лазурными глазами властительницы ночи мелькнули ее самые темные воспоминания — Только один раз Селестия настолько близко была к тому, чтобы сломаться. Снова Луна заставила ее испытать то ужасное чувство тревоги и одиночества, пусть в этот раз и не на тысячу лет, но затаившаяся глубоко в душе вина прошлась по сердцу холодным дуновением ветра.

— Всё хорошо, Луна, я просто рада, что ты в порядке, — Селестия нежно прижала голову своей сестры к своей груди, в которой, постепенно успокаиваясь, билось ее бессмертное сердце, медленно гладя звездную гриву. Не догадайся сестра так легко о ее душевных метаниях — Луна бы заподозрила подмену. Лишь краем восприятия она заметила некую мимолетную перемену в лице иномирянина, но она тут же была смыта волной почти жеребячего восторга:

— Ух ты, пироженка! Уже лет двадцать их не ел! — воскликнул он и, чуть не заменив воздух в королевских легких, королевской же селезенкой радостно спрыгнув с королевской же особы, с энтузиазмом начал уплетать забытое кем-то кондитерское изделие и, присёрбывая, запивать его остатками чая из чудом уцелевшего в этой неразберихе сервиза.

— У-а-а-а-а-а-а! Это так печально-о-о-о! — оглашала комнату своим криком скорби Пинки, вручая Вэю целый поднос произведений кондитерского искусства и из-за избытка чувств от наблюдения того, как неожиданный ценитель ее пекарских умений с упоением поглощает ее дары всердцах к еще большему ужасу своей крайне щепетильной в вопросах чистоты и соблюдения этикета подруги, смачно высморкалась в ковер.

Список самых ужасных ночей в долгой жизни Луны обзавелся своим лидером, который всё еще с завидным упорством увеличивал разрыв с тем инцидентом с мылом, гвардейской уборной и двумя килограммами вонючего сыра. Ее зубы сжались, лицо начал сводить начинающийся нервный тик, зрачки сузились до двух щелочек, легкие начали втягивать воздух для того, чтобы в который раз за день выпустить весь тот гнев, что безбожно пожирал ее нервные клетки, которые в последнее время исчезали быстрее тьмы под светом ночного светила, чье имя носила самая близкая на данный момент к нервному срыву принцесса. Уже предвкушая расправу над предполагаемым виновником последнего акта нервотрепа, она уже напрягла свои запитанные ее божественной силой мускулы, чтобы вырваться из объятий сестры, когда ее ее лицо неожиданно встретилось с появившейся ниоткуда пластиковой преградой, из которой к тому же подуло с силой включенного на «реверс» пылесоса, о чем она знала не по наслышке от третьего фаворита в ее списке неприятных проишествий. Успев глотнуть содержимого неизвестной маски, Луна начала обстреливать агрессора заклинаниями и остановилась только когда узнала пляшущее в темно-синих лучах извивающееся мохнатое тело, могущее принадлежать лишь ее давнему хаотичному знакомому, который тем не менее, несмотря на прекращенный огонь Дискорд, всё же на всякий случай напялив сползающую на глаза зеленую каску, укрылся за мешками с песком, с мощностью промышленного вентилятора вращая привязанными к палочке белыми панталонами и непрестанно вопя:

— Прекратить огонь! Свои! Свои! — надо ли говорить, что всё происходящее уже давно сидело в лунных печенках.

— ДИСко-о-о-орд... — ночная принцесса издала грозный рык, по какой-то причине больше напоминающий писк сдуваемого воздушного шарика. Оглядев брошенный хаоситом баллон, Луна прочла вслух, недовольно поморщившись от своего неожиданно писклявого голоса:

— Гелий?

— Ну да...- ответил Дискорд, осторожно высовываясь из укрытия.

— Но пони же дышат кислородом! — возмутилась Твайлайт, изо всех сил пытаясь не дать катающейся по полу Рэйнбоу Дэш наполнить комнату своим хрипловатым хохотом.

— Гелий... Кислород... Протоном больше, протоном меньше, да какая, ко мне любимому, разница! — к ее огромному возмущению отмахнулся Дискорд от пурпурной пони, — Лулу, а ты, вроде, в порядке, — радостно констатировал властелин хаоса, обратив внимание на еще сильнее выбиваемую из колеи архаичную ценительницу ночного спокойствия.

— Зачем ты отравил меня «Гелием», Дискорд!? — недоуменно спросила она его.

— Он мне сказал, — посмеиваясь в кулак, указал на самозабвенно поглощающего выпечку Вэя пальцем дух хаоса. Принцессу охватило чувство абсолютной злости — вот он, виновник всех ее бед, как ни в чем ни бывало смеет уплетать в ее присутствии заварные пирожные после того, как привсепонно унизил и буквально вытер о нее ноги. Такого простить нельзя. Всего секунда, и она величественно нависла над своим лежащим врагом, почти касаясь носами, ее нога уперлась в его раздутый от сладостей живот и владычица сновидений уже готовилась выплюнуть ему в лицо зреющую в ее воспаленном яростью сознании гневную тираду, когда по нему будто ножом прошелся тихий смешок.

«ЧТО!?» — вопило всё ее естество, — «Я ЖЕ НОЧЬ! Я ЖЕ УЖАС! Я ЖЕ КОШМАР! КАК МОЖЕТ ЭТОТ ЖАЛКИЙ ДУХ НЕ ДРОЖАТЬ ОТ ОДНОГО МОЕГО ВИДА!? НЕ БУДЬ Я НАЙТМЕР МУ...», — Луна осеклась, с ужасом узнавая эти темные мысли, и тут же с громким «ПФФФ!» сдерживаемого смеха получила в лицо струю смердящего воздуха пополам с кусочками чего-то липкого и наполовину-пережеванного с каждым биением сердца хоронящие под собой синеву королевского лица, принцесса не успела даже отшатнуться от последовавшей после этого волны дезориентирующего, поистине гомерического хохота. Когда Принцесса вновь сфокусировала сознание, неприятным сюрпризом для нее стало то, что под ее передним копытом лишь пустота, и она, стремительно набирая скорость, падала вперед. Неожиданно резкий толчок окончательно нарушил ее равновесие, и она, не успев раскрыть крылья, хлопнулась лицом в кремовое пирожное, которого, буквально мгновение назад, там не было. Едва успев отлипнуть от ванильного пола, лунная пони вновь оказалась в крепких объятиях сестры, с несколько неприятным для нее усердием отскребающей с ее лица остатки крема своим шелковым платочком.

— Мистер Вэй, прекратите издеваться над моей сестрой и уберите свою странную магию, немедленно, — с непоколебимой твердостью в голосе потребовала Селестия, обращаясь в пустоту. Ответа не последовало.

— Он что, сбежал!? Я ему еще не наваляла! — громко возмутилась Рэйнбоу, взмывая в воздух и тут-же с громким «Ауч!» падая на пол.

— Жаль тебя разочаровывать, сахарная, но это он нам чуть не навалял. И тебе пока летать нельзя, забыла что-ли? — сказала ей Эплджек.

— Ты на чьей стороне, Эйджей!? — вспылила бинтованная пегаска.

— Думаю, она на стороне вполне очевидных фактов, дорогуша, — вклинилась между ними Рарити, пытаясь предотвратить ссору.

— А ты чего лезешь!? Хоть бы чуть-чуть помогла! — переключилась на единорожку балагурка.

— И как мне это было сделать, позволь узнать?! Да, он несколько раз подряд вас двоих — сильнейших пони Понивилля, в бараний рог скрутил! Что мне с ним было делать!? Предложить ему сеанс хуфикюра!? Или, может, тебе роль фикуса приглянулась?! — гневно запричитала швея.

— Рарити права, Рэйнбоу! — сказала Твайлайт, скользя по полу на груди к спорящей компании. В упор не замечая открытых ртов и недоуменных взглядов, перемещающихся с ее задранного вверх крупа на будто парализованную переднюю часть, элемент магии, бодро перебирая задними ногами, рассекала лицом и напряженным взглядом сероватую пыль, покрывающую пол некогда королевских покоев. Поравнявшись с радужной пегаской, ученая тут же потребовала:

— Сядь, Рэйнбоу!

— Твайлайт... — начала та, но тут же была перебита экс-единорожкой:

— Тебе нельзя летать, ты же знаешь, немедленно сядь! Мы же даже с доктором не проконсультировались, может это серьезно. А вы девочки, не стесняйтесь, подходите ближе, — сказала Твайлайт своим всё еще ошалевшим соратницам, буквально дыша им в копыта

— Эм... — сбитая с толку летунья с соответствующим выражением лица смотрела на свою подругу, еще буквально час назад бывшую для нее средоточием разума и здравого смысла, которая с абсолютно серьезным видом требовала от нее непонятно чего в чертовски двусмысленной позе, а вот и ее утонченная и чутка высокомерная подруга заливаясь негодующим румянцем и скорбью пополам с отвращением за ней повторяет и подает Рэйнбоу знаки сделать так же. Вот и трудолюбивая Эплджек с каменным взглядом рухнула в это незавидное положение, а вечно неунывающая Пинки была только рада присоединиться к своим товаркам в столь увлекательноё, на ее взгляд, игре. Остался черед Рэйнбоу — все дорогие ей пони смотрели на нее с окрашенным в различные эмоциональные тона ожидания взглядами и, призывно хихикая, толкли ее розовой задницей. Рэйнбоу Дэш подчинилась, решив, что Рарити в данной ситуации гораздо компетентнее нее, если, конечно, можно было быть компетентной в компании разлегшихся крупом кверху подругам. Дэш хихикнула собственной шутке, вызвав переполненный неодобрением взгляд единорожки.

— Итак, девочки... — начала Твайлайт, когда все ее подруги поравнялись с ней взглядом, — мы имеем дело с неизвестным существом с поразительными способностями в... — тут она замялась, почесывая телекинезом подбородок, — которые я даже не могу уверенно классифицировать, но не похоже, чтобы он был к нам враждебно настроен...

— Что, правда!? Тогда как ты это объяснишь?! — перебила ее пегаска, указывая на свои повязки.

— Думаю, Твайлайт имеет ввиду, что по сути, копытами махать мы начали, сахарная, — вставила Эплджек.

— Он же захватил тело Флаттершай, а она сама неизвестно где! — крикнула Рэйнбоу, воинственно топорша перья.

— Не думаю, что это правда, дорогуша, — ответила ей Рарити и яблочная пони подхватила ее мысль:

— А ты, подумай вот о чем: если он злой, то на кой ему с нами цацкаться, или хочешь сказать, что мы хоть раз были близки к тому, чтобы его скрутить? — радужная воительница беспомощно молчала, широко открыв рот и безуспешно пытаясь выдавить из себя хоть слово, чем ее белая подруга и воспользовалась:

— Мы, конечно, можем еще долго это обсуждать, но давайте наконец спросим мнения нашего эксперта по магии, а то у меня уже начинает затекать шея, я уж не говорю об этой отвратительной пыли, уже налипшей на мою чудесную гриву! — заныла единорожка.

— Спасибо, Рарити, — сказала Твайлайт и приняла настолько серьезный вид, насколько это было возможно с заброшенным ей на челку случайным порывом сквозняка кончиком хвоста, — Вот что мы узнали за время знакомства с Твистед Вэем: Он владеет очень интересной формой магии которая, позволяет ему: мгновенно перемещаться, предугадывать наши действия (что, возможно, не магия, а навык), очень быстро двигаться, становиться невидимым, некоторым образом влиять на чужое сознание, что я сейчас наглядно демонстрирую, заставляя вас всех выглядеть круглыми идиотками и, совершенно не задумываясь, неся околесицу, что нашептывает мне этот таинственный красавчик... «уф...» — ученая пони не секунду замялась, сбавив обороты своей несколько чрезмерно восторженной речи, потерла глаза, все ее подруги уставились на нее, ожидая столь долгожданного прояснения.

— ...на чем я остановилась? — спросила она, слегка дезориентировано хлопая глазами, в которых Рарити с упоением смогла разглядеть вялую борьбу с наваждением Вэя.

— На том, что ты несешь околесицу, которую нашептывает тебе тот таинственный красавчик! — радостно отозвалась гроссмейстер по прыжкам Пинкамина Диана Пай, уже освоившая технику прыжков с положения «на груди». С этими словами взгляд ученицы Селестии абсолютно прояснился, ее подруги уже готовы были праздновать победу, когда Твайлайт как ни в чем не бывало продолжила говорить:

— Ах да, спасибо, Пинки! Так вот... — одной из основных причин отсутствия массового фейсхуфа была временная труднодоступность одеревенелых копыт.

— ...он также смог примерно за секунду синтезировать неизвестное мне магическое вещество, свалившее принцессу Луну, от которого даже принцесса Селестия не смогла избавиться. Еще он не раз упоминал о том, что для того, чтобы, эм... питаться, ему необходимы пони, которые бы играли в его игру или что-то вроде того. Это в свою очередь подводит меня к мысли, что он «похитил» далеко не одного пони. Вообще, исходя из моих очень примерных расчетов их должно быть не менее полутора сотен, чтобы поддержание объекта в сфере снов, где он, судя по всему, пребывал до нашего знакомства. На это указывает то, что в наш мир он просочился через сон Флаттершай. Ёще, я практически уверена, что он пребывает тут довольно давно, на что указывает то, что они знакомы с этой таинственной парочкой в углу настолько близко, что даже говорят на одном языке, имеющим явно не эквестрийское происхождение, — она бросила подозрительный взгляд на занервничавшего Фото и откровенно посмеивающуюся в копыто пегаску. Также, учитывая, что никто из нас, включая принцесс, не слышали ни малейшего упоминания о странном массовом поведении большого количества пони или о чем-то подобном, я делаю вывод, что он действительно нашел безболезненный для Эквестрии и ее жителей способ поддерживать свое существование, — закончила молодая принцесса и решила перевести дух несколько секунд.

— Еще, у меня чертовски сочный крупец, несмотря на мой сидячий образ жизни. Есть вопросы или предложения? — подытожила пурпурный аликорн, обводя воодушевленным взглядом своих подруг.

— У! У! У! Я! Можно я! — запрыгала Пинки, размахивая правой ногой, ойкая время от времени из-за впившихся в ее затекшее тельце тысячи «иголочек».

— Конечно, Пинки! Я слушаю, — с таким же энтузиазмом ответила ей Твайлайт.

— Это что, новая игра? — выпалила розовая пони в момент получения разрешения.

— Что? — переспросила сбитая с толку повелительница книг.

— Думаю, она про то, что мы тут все стоим, задрав кверху хвосты, будто семья сорок, потерявшая в траве свой самый блестящий бит, сахарная, — перекатываясь из стороны в сторону, чтобы обеспечить хотя бы небольшой приток крови к и без того натруженным плечам, прокряхтела трудолюбивая фермерша. К вящей радости четырех измученных хранительниц Эквестрии их лидера наконец озарило. Глаза Твайлайт сначала удивленно захлопали, потом распахнулись настеж и, пусть и не так выразительно как меняющиеся демонические, но достаточно явно, чтобы сменить ликование ее подруг на беспокойство, демонстрировали миру свежую палитру недоумения, усталости, раздражения и злости, время от времени судорожно подергиваясь. От ее гривы стали отделяться «безумные» патлы, крылья грозно расправились и увеличенные трансформацией легкие с силой втягивали воздух в надежде снабдить достаточным количеством кислорода накапливающееся в молодом аликорне эмоциональное пламя, бывшее, благодаря особенностям магического дара Твайлайт, не таким уж метафорическим.

— Стоп... ЧТО!? Зачем он заставил нас... НЕ ЗНАЮ КАК ЭТО ВООБЩЕ НАЗЫВАЕТСЯ. Да какого ж сена!?, — жалобно причитала вскочившая принцесса.

— Минуточку... — глаза экс-единорожки сощурились, будто она пыталась разглядеть что-то сквозь мутные очки, — ...он что, заставил меня сказать, что у меня СОЧНЫЙ «КРУПЕЦ»!? ТАКОГО... ТАКОГО СЛОВА ЖЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! — топнув ножкой, воспылала праведным гневом пурпурная любительница орфографии.

У Рэйнбоу Дэш уже в печенках сидел этот безумный цирк. Не будь ее подруга в опасности и заняв в этом действе роль стороннего наблюдателя, она бы, возможно, от души посмеялась... снова... ну кто во всей Эквестрии мог удержаться, когда вся такая пафосная и крутая принцесса Луна начинала пищать, как огромная бризи? Да что уж греха таить, бока надорвала бы в этом случае. Но сейчас Рэйнбоу уже было со-о-о-о-овсем не смешно. Кроме уже упомянутой пропажи Флаттершай и совсем неспроста забинтованной буйной головушки, в списке причин не надрывать бока далеко не последнее место они самые и занимали. Безрадостно констатируя огромные расплывающиеся синяки по всему телу, летунья искренне недоумевала как та самая Флаттершай, что протыкать сок соломинкой научилась только в двенадцать лет, могла так сильно бить. Она, конечно, понимала (местами, если быть совсем честной), что одержимость, магия и всё такое, НО СИНЯЦЮРА РАЗМЕРОМ С ДИСКОРОДОВ КУЛАК!? Дэш тоже хотела так уметь. Ну и ре-де-ге-не-ра-цию или как там Твайлайт говорила, а то эта зараза саднит просто дико.

«Да как эта яйцеголовая умудряется без запинки выговаривать настолько мудреные словечки, что я чуть мозг не сломала?» — думала пестрая спортпони, ни на секунду не забывая следить за окружающей обстановкой своим пегасьим зрением:

Рарити с Твайлайт что называется «нашли друг друга», совместными усилиями с энтузиазмом поливая хитрокрупого духа настолько бранными словами, насколько позволяли их утонченные манеры, но после пятого «бессовестного хулигана» или седьмого «бескультурного фигляра» это перестало быть забавным, Эплджек с чувством, с толком, с расстановкой объясняла Пинки, почему это всё не игра и упорно (но совершенно безуспешно) допрашивалась, может ли «пинки-чувство» розовой гуляки отыскать Вэя. Принцесса Луна энергично, но нежно вырывалась из объятий принцессы Селестии, попутно расспрашивая о том, что происходило, пока она была без сознания, на что та бессильно открывала рот, не успевая собраться с расплывающимися мыслями. Рэйнбоу странно было видеть свою мудрую, любящую, белоснежную правительницу такой потрепанной и уязвимой, но зная, через что она прошла за эти сорок минут... Она, заметив взгляд летуньи, подняла свой смертельно уставший взгляд своих прекрасных нежно-фиолетовых глаз и мило улыбнулась. По спине Дэш гвардейским маршем прошлись мурашки, и она вернула правительнице натянутую улыбку, почувствовав укол стыда за то, что чуть не подвергла своих любимых принцесс еще большим испытаниям своей дерзостью пару минут назад. Подергивающаяся в углу тень стала столь желанным отвлечением от несвойственных ей темных мыслей. Тенью оказался Дискорд, наполняющий уже заслоняющий половину его тела мешок с надписью: «Смехотулечки!». Такое его отношение к ситуации одновременно дико злило и успокаивало. С одной стороны, конечно, он мог бы не ржать с его подруг, но с другой, после того как Вэй сказал рогатому хохотуну: «Иди в сферу сновидений, примерно в поза-поза-поза-позапрошлом четверге поверни к потаенным желаниям, там среди фиолетового леса с светящимися цветами стоит беседка, там твоя ненаглядная» тот исчез и вернулся обычным собой, хотя поначалу больше всех метался, да и впервые в жизни Рэйнбоу видела неугомонного шутника по-настоящему серьезным, напуганным ну и не дискордовым, в общем. Всё же его, выбивающееся из общего тревожного настроя, еще можно было понять: он по сути то и не видел ничего. После первой своей стычки с Вэем, произошедшей после того, как он вырубил принцессу Луну, драконикус носа не показывал до самого мирного соглашения, за что, впрочем, Дэш была ему очень благодарна (карьера шоколадной статуи или фикуса ее совсем не прельщала), а после, странный демон, зачем-то, сразу отправил его за баллоном с кислородом. В последний раз окинув взглядом творимое вокруг безумие, Рэйнбоу подвела черту под своими размышлениями:

— Н-да. Такое впечатление, что не я одна тут головой ударилась.

Твайлайт с Рарити уже по которому кругу поносившие эксцентричного иномирного гостя, похоже, уже немного выдохлись и успокоились, а потому перешли к хладнокровному обсуждению планов страшной мести.

— Сахарные мои, я, конечно, понимаю, что мечтать не вредно, но может уже займетесь чем-то полезным? Тем более, этот крендель всё еще может быть здесь, — поинтересовалась у них яблочная пони, окончательно разочаровавшись в своих попытках наладить поиски беспокойного духа с помощью пинки-чувства, вызвав поистине уничтожающие взгляды. В глазах Эплджек, при виде окруженных от перевозбуждения магической аурой рогов своих подруг, в глазах яблочной пони взбрыкнула серая дымка, заменив собой пышущий жизнью зеленый в цвет ее зрачков, и словно чернила в молоке распространилась в радужке фермерши, ее тело окутала оранжевая аура, но несмотря на слегка даже пугающий вид она разом сжалась, будто уменьшившись в размерах, слегка попятилась назад и, косясь на рога своих подруг, неуверенно промямлила:

— Эй... Эй... спокойней, подруги, — желание накрутить чьи-нибудь демонические уши на сиреневое\белоснежное копыто справедливости сменились на вину с примесью растерянности.

— Ох, Эйджей... — устыдившись своего поведения пробормотала Твайлайт, опуская ушки и взгляд, а Рарити, виновато прикрыв копытом рот, сказала:

— Нам очень жаль, дорогуша.

— Знаю, знаю! Делайте уже, что должны, пока я с копыт не свалилась, — нервно махнула копытом яблочная пони. Парочка мстительниц кивнула, соглашаясь с ее словами, Фермерша кивнула, в ответ закрывая глаза, вскоре она взмыла в полуметре над полом в пурпурно-голубом сиянии магических аур своих рогатых подруг. Повисев пару секунд, она открыла свои прежние глаза и подала знак ее опустить. Коснувшись земли, Эплджек тут же была захвачена в парные извинительные объятия, вызвавшие у нее приступ неловкости:

— Ну хорош, хорош, девчонки, всё в порядке, — но вместо освобождения от тискающих ее мускулистое тело копыт их количество только возросло:

— Это только для профилактики, — буркнула Рэйнбоу, обвивая оранжевую подругу сзади, а Пинки... будто ей нужен был особенный повод, чтобы обнять свою подругу. Отделившись от основной разноцветной обнимательной массы, Твайлайт серьезно посмотрела в глаза подруге и сказала:

— Обещаю, Эплджек, я обязательно вылечу это!

— Знаешь... — задумчиво почесала затылок под шляпой яблочная пони, — а может, не надо? — в ответ на недоумевающий взгляд своей ученой подруги Эплджек начала быстро тараторить:

— В смысле: ты ведь сама знаешь, как часто нам доводится иметь дело с всякой магической пакостью, так эта штука могла бы нам всем очень помочь. Да и не похоже, что она делает что-либо кроме того, что говорил Вэй, а вздремнуть лишний часок лучше, чем получить огне-шаром в лицо.

— Я, конечно, не эксперт в магических штучках, но черная сень в глазах это всегда плохо! — вставила свои пять битов Рэйнбоу.

— Ну, в любом случае, пока Твайлайт не исследует эту «сень» ни понять хорошо ли это или плохо, ни избавиться от нее мы никак не сможем, — парировала Эплджек.

— В твоих словах есть рациональное зерно, дорогуша, но здесь я согласна с Рэйнбоу. Мы совершенно не знаем, как это влияет на твое здоровье, да и самое ужасное то, что этот мерзкий серый просто отвратительно сочетается с твоими очаровательными веснушками и оранжевой мастью! — обеспокоенно сказала Рарити.

— Хах! Кому что, а пранцузу пармезан! — хихикнула Рэйнбоу.

— Пармезан значит... — глаза Твайлайт подозрительно сощурились, она начала буравить взглядом свою нервно сглотнувшую радужную подругу.

— Как мы познакомились? — со скоростью пулемета выплюнула в шокированное светло-синее лицо вопрос экс-единорожка.

— Я не вписалась в поворот, когда практиковала свой Радужный выверт с бочкой, врезалась в тебя и сбила в грязную лужу, — на растерялась и практически отрапортовала Дэш, окончательно уверив принцессу в своей подлинности сдавленным смешком в конце.

— Как сажать Золотое Мэйнхэттенское в каменистую почву? — переключилась Твайлайт на Эплджек.

— Сено его знает! Хоть убей, ни разу не слышала о таком! Да и какой идиот будет на камнях яблоки выращивать?! — покрылась испариной фермерша, с ужасом наблюдая за гривой любимой ученицы Селестии, от которой одна за одной отделялись всё новые пряди.

— Дорогуша, не сходи с ума! Совершенно очевидно, что твои подозрения — плод одной из шуток этого бестелесного разбойника! — одернула Твайлайт Рарити, за что получила вне очереди. Появившись в вспышке телепорта прямо перед носом у испуганно икнувшей модельерши, она тут же выпалила:

— Какими были в обхвате мои грудь, талия и бедра до аликорнизации?!

— Пятьдесят семь, шестьдесят восемь и семьдесят девять, — без малейшей заминки отрапортовала модельерша, на что младшая принцесса ответить ничем не сподобилась. Спустя несколько секунд гробовой тишины взгляд белоснежной подозреваемой из испуганного плавно перетек в устало-обличительный.

— Ты ведь их не помнишь, правильно, дорогуша? — спросила она, слегка приподняв бровь, и виноватое молчание было ей ответом.

— Ничего страшного, сахарная, мы все тут с ума сходим, — ободряюще похлопала притихшую подругу по плечу Эплджек.

— Спасибо... наверное, я, действительно, уже с ума схожу, — грустно хихикнула Твайлайт. Ее глаза подслеповато прищурились, разглядывая нечто за спиной своей оранжевой подруги. Ее рог наполнился магией и, обернувшись, все пони могли наблюдать парящего над полом слегка раздутого иномирного гостя.

— Ха, попался! Теперь точно не улизнешь! Я идеально контролирую каждую крупицу своего заклинания, которое я специально для тебя придумывала еще с момента нашей встречи. Ты даже каплю магии поглотить не сможешь! — победно вскрикнула Твайлайт.

— И что ты сейчас скажешь, мистер «Я выставлю тебя полной дурой»!? — уже празднуя победу выпалила она Вэю в лицо .

— «БУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У-УЭРП!» — пронесся громогласный утробный рык разгневанной пищеварительной системы Флаттершай. С громким «Фуф!» смахнув со лба пот, Вэй простонал:

— Спасибо, Твайли. Живот разболелся, а «выпустить пар» никак не получалось! Блин! Я так тужился, что про маскировку забыл, представляешь?

— Как некультурно! — первой очухалась после пахучего акустического удара Рарити, разгоняя воздух копытами.

— Погодь, сахарный. Это что получается, что мы за тобой без толку пол ночи гонялись, а попался ты только потому, что обожрался пинкиных пирожных? — приподняв бровь, вопросила Эплджек «вытряхивая из уха воду».

-Ну-у-у-у... Если упустить длинные уточнения о важности концентрации и телесной чистоты для применение моих сил, то да — вы словили меня пироженками, — пожал плечами Вэй, непринужденно вращаясь по часовой стрелке вокруг своего центра тяжести.

— И не надо на меня так смотреть, будто это самый тупой способ попасться за сегодня, — добавил он, нарушив вновь воцарившую тишину, прямо перед тройным фейсхуфом, одним хихиканьем и недоуменным воплем пурпурной волшебницы:

— КАК!? Я же идеально контролирую всё: от своего подсознания до последней силовой линии моего заклинания! КАК ТЫ МОЖЕШЬ НЕ БЫТЬ ПАРАЛИЗОВАННЫМ!? — чуть не рыдая, завопила Твайлайт, до чертиков напугав своих товарок, падая на колени с клоками своей роскошной темной гривы в копытах. В яркой лиловой вспышке Вэй оказался сбоку от совершенно потерявшей дар речи волшебницы, с ужасом узнающей свой собственный «магический почерк». Она продолжала, не веря своим глазам, шептать: «Невозможно! Невозможно!» пока ее раскормленный оппонент по-дружески ее утешал, приобняв за плечо:

— Не всё так плохо, Твайли! Я ведь еще до твоего рождения сражался с существами, от одного вида которых, без всяких литературных преувеличений, твое сердечко остановилось бы от ужаса, — медленно и спокойно, будто разговаривая с неразумным жеребенком говорил Вэй.

— Но... Но... Я же ВСЁ контролирую, — всё не унималась ученица Селестии.

— Вот именно, Твайли! — глубокомысленно вознес к потолку свободное копыто Вэй.

— Ч-что? — опешила правительница кристального замка, формой глаз уже откровенно начавшая копировать своего пернатого помощника.

— Ты всё контролируешь, сахарная моя! — пропел демон, трепля за щечки испуганную и недоумевающую мордашку одной из величайших из ныне живущих волшебниц Эквестрии. Недоумение в нежно-фиолетовых глазах медленно сменялось пониманием с каплей злости, направленной не на заливающегося духа.

— Я?.. — всё еще не веря, повторила Твайлайт.

— Ты. Ты... — демон взглянул на несуществующие накопытные часы. Его лицо удивленно вытянулось, излучая досаду, — Эх! Посмотрите на время! Я так с вами заигрался, что совсем про него забыл, а у меня еще столько дел! Столько дел... благодаря некоторым неожиданно некомпетентным принцессам, — он бросил неожиданно злобный взгляд на всё еще наполовину скрытую под белоснежными крыльями сестры повелительницу луны, обиженно выпятив губу и, видимо, на всякий случай указал на нее копытом... и еще одним... всеми... и создал огромную направленную в ошалевшее темно-синее лицо неоновую стрелку с надписью: «НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ». Не изменившись в лице, хлопнулся на спину из-за того, что больше не смог удерживать равновесие на одном лишь крупе и наполнил королевскую комнату своим фирменным гоготом, самозабвенно катаясь по полу.

— Кстати, просто очешуительный ковер, хочу я доложить! – добавил он, нарезая круги вокруг несколько шокированной последними откровениями Твайлайт по длинному, белому ворсу.

— И правда! — подтвердила Пинки, присоединяясь к очередному испытанию рассудка и вестибулярного аппарата экс-единорожки.

— Это безумие... — прошептала несчастная лиловая пони.

— Нет, это ПРУМФ! — заорал ей в ухо серо-желтый демон, и спустя секунду всё еще оглушенная коварным воплем Твайлайт лежала на спине а ее нежное пузико подвергалось безжалостной воздушной атаки с силой дующего в него Вэя. Медленно, будто в замедленной съемке, любимая ученица Селестии наблюдала за тем, как захваченные потусторонним губы Флаттершай медленными, скользящими движениями надругиваются над тонким слоем ее пузцового жирка, распространяя волны подобные кругам на метафорической жидкости, что переполняет ее опять же метафорическую чашу терпения, наполняемую сверху бурным потоком генерируемой экс-единорожкой бессильной ненависти. Вэй исчез так же неожиданно, как и атаковал: растворившись в ночи, будто сумасшедший сон, оставив после себя лишь закипающую от вливаемых с каждой секундой эмоций в беззвучный вопль ярости тишину.