Три обещания

Три обещания

Первое

Мудрый земной пони Солид Степ, который, несмотря на сильнейшую близорукость, обошел почти всю Эквестрию и ни разу не споткнулся, сказал однажды, что города лучшего всего видятся по утрам. Просто прислушавшись к стуку копыт недавно пробудившихся горожан можно, например, безошибочно определить размеры города, даже с закрытыми глазами. Ближе к природе, в небольших городках или деревнях, разросшихся из крупных ферм, но уже успевших отбросить фермерский быт на самые края своих границ и настроений, живут трудолюбивые, но не сказать что бы очень торопливые пони. Их утренние шаги мягки и не слишком часты, ведь утром так приятно прогуляться по любимым улочкам, подышать свежим воздухом, пожелать доброго утра всем своим соседям.

Другое дело большие города, вроде Мэйнхеттена. Тамошним жутко деловым пони не до созерцания природы, которой, справедливости ради, попадается не слишком уж и много по пути на работу. Утро любого буднего дня среднего мэйнхеттеновца проходит под девизом «не опоздать!». Иногда, слушая торопливый и тяжелый шаг жителей больших городов, складывается ощущение, что все они до смерти боятся не успеть на раздачу чего-то, что и так у всех есть, но все равно всем надо.

И совершенно особый случай столица. Кантерлотские особы, как правило, не менее торопливы, чем мэйнхеттеновцы, но им прививаемая с малых лет высокая стать не позволяет выглядеть спешащими. Житель столицы – хозяин положения, он не может никуда опоздать. Самое страшное, на что он способен – слегка задержаться. Хотя, по чести сказать, и задерживаться то ему не очень хочется. Вот и шагает такой пони медленно, но напряженно, постоянно борясь с желанием ускорить шаг. Ведь там, где-то рядом с тем местом, куда пони направляется, раздают ту самую штуку, которая у всех есть, но которую кантерлотцы жаждут получить не меньше, чем жители мегаполисов.

Ну и, конечно же, есть еще и жеребята. Их суетливый топот, частенько оказывающийся громче, чем шаг куда более тяжелых родителей, одинаков в любом городе. Особенная веселая торопливость слышится в этом топоте. Торопливость без особой на то цели, ведь жеребята еще не забыли, что вещь, которая всем нужна и так у них есть, но торопливость просто ради торопливости. Потому что так веселее.

А вот если бы сегодняшним осенним утром Солида Степа занесло в Кантерлот, он мог бы услышать довольно интересные шаги. По первому ощущению они напоминали обычную детскую «дробь», но было в ней что-то такое, целенаправленное, нетипичное для беззаботного жеребенка. Судя по звуку, передвигался нетипичный жеребенок мелкими перебежками от одного места к другому, вероятно что-то искал или наоборот пытался от кого-то спрятаться. К сожалению, для близорукого Солида Степа странная беготня, скорее всего, так и осталась бы загадкой, но я не жалуюсь на зрение, и могу подсмотреть одним глазком, что там происходило и пересказать вам. Итак, давайте посмотрим!

Юная зеленоглазая единорожка с парой седельных сумок на спине неслась сквозь одну из узких улочек горда по довольно странной, зигзагоподобной траектории. Она, то останавливалась на секунду возле витрины какого-нибудь магазина на одной стороне улицы, то заглядывая под лавочку на другой, и тут же бежала дальше. Редкие прохожие, с которыми девочка, как могла, старалась не встречаться взглядом, наблюдали за ее перемещениями без особого интереса. Дети они и есть дети. Одной принцессе Луне, наверное, ведомо какие мысли гуляют в их маленьких головках в это время суток. Впрочем, в меру равнодушное настроение прохожих всегда сменялось неожиданным испугом, а после остаточной настороженностью, буквально через несколько секунд после того, как кудрявый хвост кобылки проносился мимо. Виной тому были двое королевских стражников, преследовавших маленькую единорожку, но о них чуть позднее.

Миновав детскую площадку, где сейчас как раз играли ее ровесники, зеленоглазка затормозила возле магазина с огромной, чудно оформленной витриной. За стеклом стояло несколько манекенов состоящих из одной только головы, без туловища и ног. Пластиковую лысину манекенов прикрывали парики всевозможных расцветок, уложенных в самые разнообразные прически. Так же, на витрине можно было увидеть стоящие на полочках тюбики и баночки, какие-то непонятные детскому глазу кисти и щеточки, и даже несколько карнавальных масок. Недолго думая, единорожка шмыгнула внутрь магазина.

Внутри, конечно же, все оказалось еще пышнее и разнообразнее, чем виделось с улицы. Пестрый товар занимал все вокруг, лежа, стоя или даже свисая со стен и потолка. Беглянка на мгновение даже забыла, зачем сюда вбежала и принялась жадно разглядывать совершенно ненужные ей, но такие красивые вещи. Впрочем, долго заниматься созерцанием ей не дали.

— Что-то ищете, моя милая?

Слова принадлежали продавцу, чопорного вида господину с тщательно уложенной гривой и скучающим взглядом, которым он оглядывал нежданную покупательницу. Он, с очевидной ленцой спускался по лестнице, ведущей на второй этаж, где, как показалось девочке, были жилые помещения. На это намекал приятный запах какой-то еды, тянувшийся сверху. Похоже, нежданная гостья оторвала хозяина магазина от обеда.

– Эм… да. Мне нужен парик. И грим, – ответила кобылка тремя короткими очередями слов, отдающими недетской нервозностью. Но она довольно быстро справилась с языком и далее говорила уже нормально, даже можно сказать, с достоинством, чему немного мешал тоненький голосок и произношение слегка «в нос». – Да, а еще у вас не найдется какого-нибудь плаща, желательно белого? И очков?

Девочка замолкла и выжидающе уставилась на чопорного пони. Ответил он не сразу. Все так же лениво, продавец зашел за прилавок, нацепил на нос очки в толстой роговой оправе и будто бы в первый раз посмотрел на кобылку.

– Я думаю, мы сможем подобрать все, что вам нужно, – медленно проговорил он, – однако такой большой заказ будет стоить не дешево. Если позволите заметить, сумка у вас на спине явно слишком мала, чтобы уместить столько монет. Конечно, мы могли бы поговорить о кредите, будь вы чуть старше, но…

– Я поняла! – оборвала кобылка и испортила милое личико гримасой. В другое время она не позволила бы себе перебивать старших, но в этот раз она посчитала, что с ней самой обошлись невежливо, усомнившись в ее платежеспособности. – Все расходы возьмет на себя принцесса Селестия. Просто зайдите завтра в замок и вам заплатят.

– Ха, а кто же вы такая, позвольте узнать, что принцесса будет гасить ваши долги? – не очень уверенно усмехнулся продавец, уж очень твердо прозвучало обещание. Если неожиданная покупательница и врала, делала она это виртуозно. – Ее племянница, может быть, дочка? Или ученица, навроде Твайлайт Спаркл?

Пони осекся и умолк. Только сейчас он припомнил, что у принцессы Селестии, действительно, не так давно появилась новая ученица. Известно о ней было не слишком много, принцесса не показывала свою новую протеже на публике. В народ только ушли слухи, что у нее белый окрас и зеленые глаза. Кажется, говорили и имя, но его продавец вспомнить никак не мог.

– А-а… эм… А вы могли бы как-то доказать, что вы та за кого себя выдаете? – осторожно спросил пони.

– Нет, – отозвалась девочка, с поднимающимся нервным раздражением в голосе. – Вы должны поверить мне на слово. А если нет, я пожалуюсь принцессе, и вам вместе с вашим магазином не поздоровится!.. Извините, – добавила она, вмиг разрушив весь шантаж, – я не хочу ставить вас в такое положение, но у меня нет выбора.

– Выходит, и у меня тоже, – пробормотал продавец. Он смирился с тем, что в любом случае понесет убытки и хотел уже дать белой зеленоглазой единорожке все, что она попросит, но тут неожиданно, перед глазами появился намек на спасение. Совершенно случайно бросив взгляд сквозь витрину, продавец увидел двух королевских стражников, уверенно шагающих в сторону его магазина.

– О! Прощения прошу, дорогая, это случайно не за вами?

Кобылка обернулась, коротко вскрикнула и уперла обезумевший взгляд назад в продавца.

– Спрячьте меня!

Пони оторопел. Он то уже успел обрадоваться, что сейчас избавится от некстати появившейся дилеммы, а оказался в еще более сложной. Стражники, тем временем были уже в нескольких шагах от двери.

– Не хотите помогать, тогда, хотя бы, не мешайте! – сдавленно пискнула девочка и пронеслась мимо прилавка вглубь магазина, вскочила на лестницу и умчалась на второй этаж. Едва топоток ее маленьких копыт стих, дверь магазина распахнулась, и на пороге появились два высоких единорога в позолоченных латах. Первым желанием продавца было сразу, не дожидаясь вопроса послать их наверх, но он, все же, решил проявить немного такта. Если все закончится плохо, по крайней мере, единорожка не сможет упрекнуть продавца в том, что он не дал ей времени спрятаться.

– Чем могу помочь, господа?

– Добрый день, – поздоровался один из стражников. – Мы ищем девочку-единорога. На вид ей лет двенадцать-тринадцать, белый окрас, зеленые глаза, кудрявая грива розово-фиолетового цвета. Она не заходила к вам?

– М-м, нет, не припомню такой, – с фальшивой задумчивостью, очень громко ответил продавец и тут же прибавил шепотом. –

Она здесь, убежала на второй этаж. Не хотелось бы, чтоб она держала на меня обиду, если вы меня понимаете.

Пони подмигнул и снова заговорил громко.

– Да, конечно же, вы можете осмотреть дом. Мне нечего скрывать.

Стражник, который разговаривал с продавцом, кивнул своему напарнику на лестницу.

– Иди посмотри, я тут посторожу, если где-то разминетесь.

Второй стражник ушел, и продавец остался наедине с первым. Пони сконфуженно глядел на военного, очень тяжело переживая создавшуюся паузу. Он не знал что сказать, и надо ли что-то говорить вообще. В какой-то момент он даже подумал, не предложить ли нежданному гостю что-то из своего товара, но, тут же, отогнал от себя откровенно дурацкую идею.

— М-м, так эта девочка, действительно, новая ученица принцессы? – не выдержав и двух минут напряженного молчания, поинтересовался продавец. – Как же там ее звали? Кажется, что-то на эс?

– Свити Белль, – подсказал пони в латах. – Да, это она и есть.

– Понятно. Очаровательная кобылка, очаровательная! Уверен, она далеко пойдет! – ненатурально посмеялся продавец, после чего решился, наконец, задать вопрос, который мучил его больше всего. – А могу я узнать, почему вы ее преследуете? Я имею в виду, вы же не… ее же не удерживают в замке против воли?

Пони ожидал, что стражник заверит его, что Свити Белль, разумеется, никто не держит силой, просто она прогуливает уроки или еще что-то в этом роде. Или, в крайнем случае, откажется отвечать. Но, как ни удивительно, благородный сэр на мгновение изменил своей парадной невозмутимости: отвел взгляд в сторону и даже, сконфуженно пожевал губами.

– Это королевские дела, которые не касаются ни меня, ни, тем более, вас, – сказал он грустно.

Такой ответ обеспокоил продавца еще больше. Он отчетливо видел, что стражник и сам не до конца уверен, что правильно поступает, пытаясь поймать беглянку. Тем временем, сверху раздался приглушенный стук. Единорог остался стоять на месте, только нахмурился и стал неотрывно буравить взглядом лестницу. Так продолжалось еще где-то с полминуты, после чего наверху раздался куда более громкая дробь, а после вообще звон, будто бы разбилось что-то по-настоящему большое. На этот раз стражник не выдержал и побежал наверх. Продавец же оцепенело уставился в прилавок. Он знал только один предмет в своем доме, который может разбиться с таким звуком.

---

– Да, конечно же, вы можете осмотреть дом. Мне нечего скрывать, – послышался снизу бодрый голос продавца.

– Вот ведь змей подколодный, – шепнула Свити Белль.

У беглянки не было времени тщательно выбирать свой путь. Поднявшись на второй этаж, она инстинктивно попыталась забраться как можно дальше и побежала вперед пока не уперлась в тупик. До этого момента она успела пробежать прихожую и столовую, а конец пути нашелся в спальне. Другие комнаты, если они и были, похоже, отходили от столовой влево или вправо. Другого выхода из спальни, кроме как в столовую не было. Кобылка уже хотела повернуть назад, как услышала бодрые восклицания продавца, разрешающего стражникам осмотреть дом. Ругнувшись, Свити Белль быстро оглядела комнату в поисках укрытия. Ей сразу попалось на глаза маленькое окошко в дальнем конце комнаты. Окно выходило на тихий чистый внутренний дворик, общий для нескольких домов и, судя по ухоженности, закрытый от случайных прохожих. Первым желанием Свити было выпрыгнуть из окна и попытаться скрыться, но страх высоты остановил ее. Кончить свое бегство падением со второго этажа и сломанной ногой ей совсем не хотелось.

Тем временем, на лестнице послышались чьи-то шаги. Свити Белль резко отпрянула от окна и на инерции налетела на массивный деревянный сундук, который стоял возле кровати. Не задумываясь о том, что делает, кобылка подняла крышку и нырнула внутрь. К счастью, сундук был почти пуст, и маленькая пони смогла расположиться в своем убежище даже с некоторым комфортом. Однако, просто сидеть и ждать, пока тебя найдут – глупо. Свити чуть приподнялась, уперевшись затылком в крышку сундука так, чтобы он открылся на маленькую щелку. Сквозь открытую дверь спальни кобылка могла наблюдать за столовой. Она видела сервированный к обеду стол, с большой, источающий пар и приятный запах супницей в центре, очень пышную и красивую хрустальную люстру над столом, оленьи рога, неизвестно зачем повешенные на стену и кусочек двери справа. Стражник уже прохаживался вокруг стола и внимательно разглядывал все вокруг, даже люстру и рога, будто надеялся найти кобылку под потолком. Вскоре он закончил осмотр столовой и сделал шаг в сторону спальни, где пряталась Свити, но тут из комнаты справа раздался звук бьющегося стекла. Единорог в латах, как по команде, сорвался с места и убежал туда, не забыв закрыть за собой дверь.

Свити Белль поняла, что это ее шанс. Пока стражник в боковой комнате за закрытой дверью, можно попытаться проскочить назад на первый этаж и выбраться на улицу. Кобылка замешкалась на несколько секунд, не решаясь покинуть свое убежище, но потом, стиснув зубы, выпрыгнула из сундука и как можно тише пробежала назад в прихожую. Кажется, никто не услышал. Воодушевившись своей маленькой победой, беглянка зашагала по ступеням вниз, но уже на пятой замерла в оцепенении. Она вспомнила, что видела сквозь витрину двоих стражников, а наверх поднялся только один. Значит второй сейчас… Тихонько пройдя еще несколько ступеней, Свити присела и подалась чуть вперед, чтобы увидеть первый этаж не слишком себя выдавая. Ее подозрения подтвердились – второй стражник стоял возле прилавка и блокировал выход. Кобылка помянула сквозь зубы Дискорда и, вернувшись на второй этаж, крепко призадумалась. Но долго думать ей не пришлось. Со стороны боковой комнаты послышался обиженный мяв, и через мгновение дверь распахнулась, выпуская, вылетевшую как пробка из бутылки, крупную серую кошку. Сразу за кошкой появился и стражник. Тут-то Свити Белль и осознала, что стоит в дверном проеме, на виду.

Теперь кобылка действовала на одних инстинктах. Прыгнув вперед, она нырнула под стол и через мгновение вылетела уже с другой стороны. Она попыталась пробиться в спальню к окошку, страх попасться стражнику перебил страх высоты. Но, увы, все было тщетно. Свити не успела даже переступить через порог спальни, как оказалась окружена коричневатой магической аурой, с легкостью оторвавшей ее от пола.

Стражник даже не пошевелился, ни когда Свити Белль нырнула под стол, ни после. Ему это было ни к чему, всю работу делал его рог. Единорог развернул кобылку в противоположную от спасительного окна сторону и медленно, даже с некоторой ленцой, потянул на себя.

– Пусти! – взвизгнула Свити, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Выход был так близко, не хватало всего пары секунд. Если бы только отвлечь стражника на одно единственное мгновение.

Свити Белль стрельнула глазами в сторону обеденного стола. Если запустить стражнику чем-нибудь в рог, он потеряет концентрацию и у кобылки появится еще один шанс уйти. Но копытами тут не дотянешься, а телекинезом Свити владела очень слабо. Самое большое, на что она была способна – подкинуть в воздух вилку. Однако нужно было действовать, и действовать прямо сейчас.

Бледно-зеленая дымка охватила супницу в центре стола. Свити сама не верила, что у нее получится этот фокус, но выбор был невелик. Супница поднялась буквально на пару сантиметров и сразу же повалилась обратно на стол. Конечно, это привлекло внимание стражника.

– Отпусти, – приказал он, бросив короткий взгляд на супницу.

Но Свити и не думала сдаваться. Массивная посудина снова поползла вверх.

– Я сказал отпусти! – с нажимом повторил стражник, чуть встряхнув раскрасневшуюся от напряжения беглянку. Он надеялся, что сумеет сбить ее слабый захват, но все вышло с точностью наоборот. Испуг от неожиданной встряски не оборвал магический импульс, а усилил его. Супница резко взлетела вверх и угодила прямо в люстру. Окунув в свое ароматное содержимое половину хрустальных висюлек и сбив люстру с крючка, посудина отлетела в сторону, как раз туда, где находилась голова стражника. А сорвавшаяся с потолка люстра завершила дело, гакнувшись о стол и разлетевшись в разные стороны снопом острых осколков. К счастью, Свити в этот момент уже упала на пол, и ее почти не задело, а выяснять, что стало со стражником, времени не было.

Кобылка ринулась в спальню и, уже не раздумывая ни секунды, выпрыгнула в окно. Приземление прошло почти безболезненно, Свити угодила прямо в кучу собранных опавших листьев. Она еще не успела осознать свою удачу, как ноги уже понесли ее прочь от магазина. Охваченный паникой разум не позволял кобылке ни думать, ни остановиться. Дальше, дальше! Куда угодно, только дальше! В этом беспамятстве она пробежала до конца внутреннего двора, пролезла через щель в заборе и оказалась на новой улице. Эта была куда более оживлена, чем та, на которой стоял злосчастный магазин. Туда-сюда сновали пешеходы и извозчики, запряженные во всевозможные кареты и тележки. Свити, по-прежнему не осознавая, что делает, подбежала к одной из проезжающих мимо крытых телег и запрыгнула внутрь. Каким-то чудом никто не заметил ее маневра, а в самой телеге нашлось только несколько коробок и ничего больше. Беглянка несколько раз глубоко вздохнула, постепенно приходя в себя. Она, наконец, оказалась в безопасности, по крайней мере, пока.

Телега катила по ровным кантерлотским улочкам, Свити разглядывала проплывающие мимо дома и улыбалась. Ей снова повезло, ведь кобылка узнала эту дорогу. Она ведет прямо на площадь Дружбы народов, а именно туда Свити Белль и хотела попасть. Не в меру удачливая беглянка позволила себе расслабиться и уже почти что задремала, когда новое озарение ударило ей в голову. А не могут ли ее преследователи догадаться, куда она направляется, и устроить засаду? После случая в магазине, когда она едва сама не прибежала прямо в копыта к стражнику, Свити Белль уже не могла игнорировать свое чутье. А до площади, между тем, оставалось всего несколько кварталов. Кобылка выпрыгнула из тележки и, сойдя с проезжей части, устремила взгляд вдаль. С такого расстояния ничего нельзя было разглядеть, и все-таки Свити не рискнула подойти ближе. "Если меня схватят там", – подумала она, – "выйдет еще хуже, чем если бы я не убегала вовсе".

Свити Белль свернула на ближайшем перекрестке и, понурив голову, поплелась по незнакомой улице. Зачем все это было? Ради чего пострадал один из стражников и вещи продавца париков? К чему Свити Белль потратила столько усилий, так самоотверженно рвалась к своей цели, если теперь оказалось, что ей все равно ее не достичь? Неужели все кончится вот так, ничем?

Юная кобылка не переставала корить себя за этот провал и почти хотела, чтобы ее поскорее поймали. Этому отвратительному дню давно пора закончиться, так или иначе. Хотелось оказаться в своей комнате, в одиночестве. Свити уже откровенно тошнило от пестрых лиц прохожих. Она машинально переводила взгляд от одного пони к другому и неожиданно заметила смутно знакомую фигуру.

По другую сторону улицы, в противоположную сторону шагала единорог голубого окраса со светлыми, почти белыми гривой и хвостом. На спине пони несла две явно тяжелые сумки, но вид у нее был вполне довольный. Если сначала Свити Белль сомневалась, то разглядев выражение лица, уже окончательно уверилась, что знает эту кобылу. Проблеск надежды вмиг вернул кобылке активность.

– Трикси! – закричала она, побежав к единорогу. – Великая и Могущественная Трикси!

Та, услышав крик, обернулась и вопросительно взглянула на Свити.

– Трикси, мне нужна твоя помощь, – пролепетала кобылка, задыхаясь. – Ты, наверное меня не помнишь, меня зовут…

– Свити Белль, – закончила за нее Трикси. – Ты сестра Рэрити. Разве ты не должна сейчас быть в замке?

– Я-а… – потянула Свити, сбитая с толку неожиданной осведомленностью едва знакомой пони. – Я отлучилась. Но это неважно. Трикси, не могла бы ты передать одну вещь Рэрити? Это не займет много времени, она здесь в Кантерлоте, буквально в нескольких кварталах отсюда. У нее сейчас показ мод на площади Дружбы народов.

– Я занята, – резко отозвалась Трикси. – Почему бы тебе самой к ней не прийти, она будет рада.

– Я не могу, – опустила голову Свити. – Там, наверняка, стражники. Если меня схватят там, то… Не хочу, чтобы Рэрити это видела.

– Значит все-таки сбежала, – не особенно удивившись, произнесла Трикси. – Послушай, девочка, у нас с твоей сестрой вышли кое-какие разногласия, причем совсем недавно. Не думаю, что она мне обрадуется. Ты могла бы просто отправить свою посылку по почте и все.

– Могла бы, – выплюнула Свити Белль с недетской горечью в голосе. – Конечно, могла бы. Не для того я убегала из замка, чтобы посылку передать. Просто я подумала, что в такой день смогу увидеть сестру, поздравить вживую, а не в очередном письме, – Свити вынула из собственной седельной сумки маленькую коробочку, перевязанную подарочной лентой, – подарю подарок. Эх, ну почему я такая глупая? Если бы я только раз подумала дальше, чем на шаг вперед.

– Эй, малая, ты чего?

– Я увидела тебя и решила, что смогу хоть чем-то оправдать все, что сегодня случилось. Что, если Рэрити получит от меня подарок сегодня и через тебя, а не завтра от какого-нибудь незнакомого почтальона, во всем этом будет хоть какой-то смысл.

Трикси почему-то сморщилась, будто бы у нее заболели зубы, и раздраженно топнула ногой.

– У Рэрити сегодня день рождения, да? – спросила она и, не дожидаясь ответа, потянулась за коробкой. – Ну да, могла бы догадаться… Давай.

– Большое спасибо!

– Сочтемся, – буркнула Великая и Могущественная. – Слушай, если тебя ищут, советую тебе присесть где-нибудь на открытом месте и ждать. Поверь моему опыту, лучше, когда тебя находят просто на улице, чем под какой-нибудь скамейкой или на крыше. Если увидят, что ты не прячешься, скорее всего, не так рассердятся.

– Спасибо, – повторила Свити Белль. – Я так и сделаю.

Кобылка проводила ушедшую Трикси взглядом, сделала шаг в сторону и увидела, что наступила на чью-то длинную тень. Повернув голову, она поняла, что искать подходящее место для того, чтобы ждать стражников уже не надо. Рядом стояла принцесса Селестия собственной персоной.

– Поговорим дома, – бросила принцесса и, развернувшись, пошла по дороге. Свити Белль ничего не оставалось, кроме как семенить вслед за наставницей. Долго идти не пришлось, принцесса оставила свою карету совсем рядом.

Дорога к замку не должна была занять много времени, хотя ехать в карете рассчитанной на одну только принцессу, вплотную прижавшись друг к другу было не слишком удобно. Принцесса помалкивала, сильно нервируя этим Свити Белль. Хотя каким-то непостижимым образом, кобылка была уверена, что ничего страшного ее не ждет.

– Вы не сердитесь, – сказала через некоторое время Свити.

– Нет? – подала голос Селестия. – И откуда ты это знаешь?

– Знаю и все. Вы не сердитесь, но вам очень грустно. Простите, я не хотела вас расстраивать.

– Не извиняйся, ты в этом не виновата, – тяжело вздохнула принцесса. – Я сожалею о том, что мне приходится делать. Все это несправедливо и жестоко по отношению к тебе, и все же, другого пути у нас нет, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Свити.

– Ну раз понимаешь, ты должна мне пообещать, что не будешь больше убегать.

– Я… я… – замешкалась с ответом кобылка. Все события, произошедшие с ней сегодня, снова встали перед глазами. Сколько всего она успела натворить, а результата почти никакого. – Я обещаю. В любом случае ничего хорошего из этого не выходит.

– Спасибо, – кивнула Селестия. – Даже если ты и не искренна, все равно спасибо.

На этом разговор закончился. Свити, не зная, чем себя занять, выглянула в окно и обратила внимание на одного из стражников-единорогов, шагающих за телегой. На лице и груди жеребца виднелось несколько неглубоких порезов.

– Сэр? – позвала Свити Белль. – Извините, что так получилось.

– Надеюсь, оно того стоило, – буркнул единорог в ответ и отвернулся.

– Да, я тоже надеюсь…

Второе

Готов поспорить, каждый хотя бы единожды слышал историю о том, как большой страшный дракон похищает юную принцессу и запирает ее в башне. Меня, как рассказчика, всегда интересовало даже не зачем дракону понадобилась принцесса, а чем эта бедняжка коротает все те месяцы, если не годы, сидя взаперти. Это ж от скуки помереть можно раньше, чем тебя спасет положенный по канонам жанра рыцарь на белом… себе. Иные авторы, стоит отдать им должное, пытаются разнообразить вечный сюжет вставками о том, как плененная кобылка прядет, играет на музыкальных инструментах, упражняется в зебринской медиации или предается такому, безусловно, важному в тюремных условиях делу, как отращивание длинной гривы. Но развлечения эти, прямо скажем, так себе. Одним словом – тяжело принцессам у дракона.

А если предположить, что дракон, помимо золота и драгоценных камней, предпочитает собирать дорогие вина бочками и хранит их в подвалах, как раз под апартаментами принцессы? Вы уже догадываетесь, чем дело может кончиться, не так ли? Впрочем, чтобы посмотреть на результат, вовсе не надо фантазировать, можно всего лишь в нужный момент оказаться на балконе одной из башен Кантерлотского дворца и понаблюдать за нашей старой знакомой, Свити Белль. Своей властью рассказчика, я позволил себе проскочить некоторый отрезок ее жизни, и поэтому, хотя мы попрощались с маленькой беглянкой совсем недавно, для нее уже успело миновать четыре года. Поразительно, как такой, короткий, в общем-то, срок может преобразить ребенка. Вот, казалось бы, перед тобой маленькое милейшее существо с короткими ногами и большими по-детски чистыми глазами, а в следующий миг это уже вполне взрослая кобылка, юные года которой выдает разве что еще не потухший огонек детства в словах, движениях, а то и просто выражении мордочки.

Однако, ближе к делу, тем более, что дело у нас серьезное. Если бы вы, друзья, в описываемую мною ночь, могли укрыться в апартаментах Свити Белль, в шкафу или, быть может, за занавеской, вы бы увидели, как наша белая единорожка полулежит на кровати и совершенно беззастенчиво глушит столетнее вино прямо из кувшина. В последние годы, Свити поднаторела в использовании телекинеза, поэтому удерживание в воздухе увесистого кувшина на добрый десяток литров ничуть ее не затрудняет. По крайней мере, когда она трезва. Теперь же, кувшин хоть и не покидает своего места напротив рта Свити Белль, но все равно ощутимо покачивается вверх-вниз.

Не берусь сказать, сколько вина уже выпила Свити, и уж точно не знаю, сколько бы выпила еще, если б ее занятие не прервал деликатный стук в дверь.

– Можно войти, Свити Белль?

– Конечно, почему бы и нет? – отозвалась единорожка совершенно безразличным тоном.

Дверь отворилась, и в комнату вошел тот самый «дракон», удерживающий нашу героиню взаперти вот уже скоро пять лет.

Картина выпивающей ученицы смогла произвести должное впечатление даже на такую собранную и невозмутимую особу, как наша любимая принцесса Селестия. Нельзя было не заметить, как в первое мгновение она напряглась и с шумом втянула воздух, поддаваясь вспышке гнева. Впрочем, вспышка сошла на нет в следующее же мгновение. Селестия только тяжело вздохнула, и, совсем не по-королевски покосившись на Свити, спросила:

– Вкусно?

– Нет, – мотнула головой та, даже не посмотрев на наставницу. – Как вы вообще это пьете?

– Медленно, – ответила Селестия, не улыбнувшись. – А еще, понемногу и не очень часто.

– Ну, сегодня-то праздник! – с фальшивым пьяным торжеством в голосе воскликнула Свити и даже повернулась к Селестии лицом. – А раз праздник – значит можно!

Принцесса, увидев, что ее юная ученица снова тянется губами к кувшину, не сказала ни слова. Только ее рог на мгновение засветился золотом, и вино исчезло в режущей глаза вспышке света.

– Вечер теплого очага был вчера.

– Да? – с прежним безразличием переспросила Свити и перевернулась на спину, – Выходит, уже завтра? Забавно.

– Но, может быть, даже хорошо, что я застала тебя в таком состоянии, – чуть слышно прошептала Селестия. Она обошла кровать, так чтобы встать точно напротив ученицы и чуть наклонила голову, пытаясь поймать ее взгляд. И, в конце концов, поймала, хоть и не без труда. Единорожка то и дело пыталась притвориться, что потолок ее интересует куда больше обеспокоенного лица наставницы.

– Поговори со мной, Свити Белль, – ровным и твердым голосом, попросила Селестия. Она была почти уверена, что Свити снова примется изучать потолок или ответит какой-нибудь колкостью, но единорожка не издала ни звука и не отвела взгляд. Напротив, спустя несколько секунд уже самой Селестии захотелось посмотреть на потолок, на ковер, в окно, куда угодно, только не прямо перед собой. Но это значило бы полную и безоговорочную капитуляцию в их немом соревновании.

– Зачем? – наконец спросила Свити Белль. Удивительно, но из ее голоса полностью исчезли признаки опьянения – Зачем нам разговаривать?

– Потому что нам это нужно. Тебе нужно выговориться, а мне тебя выслушать. Не думай, что я не понимаю, что с тобой произошло вчера.

– А! Ну да, ну да! – с сарказмом воскликнула Свити, снова превратившись в колкого нетрезвого подростка. – Все время забываю, как мне с вами повезло! Вы же такая понимающая, такая заботливая. Тьфу! Не обидишься на вас, даже когда захочешь!

– А хочешь? – поинтересовалась Селестия.

– А хочу! Вот какого сена вы разрешили мне пойти на этот дурацкий спектакль? Да и я тоже хороша, должна была понимать, чем все кончится. Вообразила о себе Дискорд знает что. Думала, что пережила, смирилась, ведь столько времени уже прошло, а… А! Пропади оно пропадом! Вашей вины тут нет, принцесса, если пришли успокоить совесть, то все в порядке, можете спать спокойно. Только оставьте меня одну.

Свити демонстративно закрыла глаза, изображая, что хочет спать, но Селестия не ушла. Вместо этого она подошла еще ближе и тихонько почти шепотом спросила.

– Я тоже давно не видела девочек. Не расскажешь, как они себя показали на спектакле? Готова поспорить, Рэрити все так же неотразима. А твои подруги, Эпплблум и Скуталу? Ты, наверное, заметила и их в зале?

Свити болезненно скривилась и, не открывая глаз, ответила.

– Когда-то давно я обещала вам никогда не выходить без спроса из замка. Скажете еще хоть слово, и я нарушу обещание при первом же удобном случае. Только в этот раз вы меня уже не найдете.

Ответа не последовало. Свити Белль могла бы порадоваться, что ее детсадовская угроза удалась, но, очевидно, в следующий раз ей стоило бы поконкретнее формулировать желания. Принцесса молчала, но и уходить не торопилась. Через некоторое время Свити не выдержала и открыла глаза.

– Спасибо, – буркнула она. – А теперь, пожалуйста, оставьте меня одну. Завтра я непременно попрошу у вас прощения за резкость. Сегодня что-то настроения нет.

– Ты можешь уйти, когда захочешь, – произнесла Селестия, не глядя на ученицу. – Я не стану тебя удерживать.

– А, а вот сейчас я должна испугаться и слезно просить не прогонять меня, – попыталась снова поиграть в сарказм Свити, но голос ее неожиданно надломился. – Грязный прием, принцесса. Предложить мне свободу, после того, что случилось вчера. После того, как неделю назад вы меня валерьянкой отпаивали, когда я попыталась прочитать коробку с посылкой от родителей. Поздравляю! Вы, как всегда, добились своего… Не гоните меня, я не смогу… там.

Селестия, увидев, что Свити готова расплакаться, подалась вперед, пожалуй, чуть более резко, чем следовало, и сказала, пожалуй, чуть громче, чем нужно.

– Прости, я тебя не гоню.

Склонившись над ученицей, принцесса заговорила тихим успокаивающим голосом.

– Но, все же, с этого момента, ты свободна. Очень важно, чтобы ты это понимала. Когда-нибудь, рано или поздно, тебе все-таки придется покинуть стены замка и я хочу, чтобы это случилось тогда, когда ты сама будешь уверена, что готова. Раньше я не могла довериться твоему личному суждению, а теперь могу.

– Во всем видите светлую сторону, – шмыгнула носом Свити Белль. – Что ж, пусть так и будет, спасибо за доверие.

Селестия улыбнулась, но в следующий, же момент посерьезнела.

– Но это не значит, что ты должна переживать свое горе одна, утопая в алкоголе, Свити. Я повторяю, поговори со мной о том, что случилось вчера на спектакле.

– Зачем нам говорить об этом? Вы и так все знаете!

– Знаю, – кивнула Селестия. – И ты знаешь, что я знаю. И все-таки, скажи это вслух, поверь, тебе тут же станет легче.

– Я, – Свити запнулась, опустила глаза. Выпитое вино мешало думать, но легко пробуждало все те эмоции, которые она пыталась заглушить. – Сколько я выпрашивала у вас разрешения пойти на тот спектакль? Месяц, два? А то и все три. Ну, с тех самых пор, как стало известно, что Твайлайт с подругами снова будут там играть. Да, очень-очень долго просила и в итоге допросилась. Пускай, в сопровождении стражников, в самой дальней ложе, да еще и с обещанием вернуться, как только спектакль кончится и, ни в коем случае, ни с кем не разговаривать. И все же, это была моя победа, которой я радовалась до конца. До сих пор немного радуюсь, несмотря на… Можно, я не буду говорить совсем уж понятные вещи?

– В этих понятных вещах и скрыт смысл нашей беседы, – мягко возразила Селестия.

– Нет, не в них! — гневно воскликнула Свити, но тут же смутилась. — То есть, и в них, конечно. Мне очень не хватает моей семьи и друзей, и увидеть их после стольких лет, без возможности заговорить или хотя бы дать им понять, что я рядом, было очень больно. Но это не все. Принцесса, я не только скучаю по друзьям, я им завидую. Они так интересно живут. Играют в театре, или ходят смотреть на то, как играют другие. Они работают и отдыхают, посвящают свободное время хобби и общению с друзьями, путешествуют и занимаются творчеством, посвящают себя стольким интересным занятиям. Посмотрев на толпу в зрительном зале, послушав их разговоры, я снова вспомнила, как интересен и разнообразен мир. Вспомнила обо всем, чего лишена. Я обучаюсь магии у лучших учителей, гуляю по садам дворца, читаю… Но вы же понимаете, что это капля в море возможностей, которых у меня нет.

Свити Белль умолкла и с выражением крайнего удивления на лице, уставилась в окно. Она и подумать не могла, что способна в таком состоянии произнести столь длинную и связную речь. Слова лились сами собой, прямо из души, а лениво ворочавшемуся языку, будто кто-то помогал, не давая ему сбиться. Свити покосилась на Селестию. Рог принцессы едва заметно светился бледной желтизной. Уяснив, что происходит, Свити расслабилась и продолжила.

– Мне нужно, чем-то отвлекаться. Мне нужно занятие, которое заставляло бы меня хоть ненадолго забывать о том, что я под замком, пусть даже ключ у меня в зубах. Понимаете? Магия, чтение прошлого – это замечательно и интересно, но за столько лет все на свете может смертельно наскучить.

– Я понимаю тебя, – ответила принцесса. – И что бы это могло быть за занятие? Что отвлекло бы тебя?

"Не знаю", – хотела ответить Свити, но был ли тому виной алкоголь или ненавязчивая магическая поддержка Селестии, изо рта вылетели совсем другие слова.

– В детстве я неплохо пела, многие пророчили мне кьютимарку с микрофоном, а не с видеопленкой. Быть может… если это возможно… я могла бы брать уроки вокала? Не уверена, спасет ли меня это от депрессии, но, по крайней мере, отвлечет на некоторое время.

– Хорошо, – бодро объявила Селестия. – Значит, твои занятия начнутся завтра же. Советую хорошенько выспаться… И вот еще что. Похмельный синдром был бы тебе хорошим уроком, но незачем тебе завтра мучиться головой.

Золотистая магическая аура окружила кудрявую голову Свити Белль. Она не была похожа на обычное телекинетическое поле, даже сквозь алкогольный дурман Свити Белль заметила это. И ее подозрения подтвердились в тот самый момент, когда она сделала вдох. Вместе с воздухом она втянула в ноздри и золотистое облачко, посланное Селестией. В следующее же мгновение ее взгляд прояснел. Свити приложила копыто к голове и заморгала, а потом повернулась к Селестии и заговориала совершенно нормальным голосом без прошлых пьяных интонаций.

– Спасибо! И-и… что? Это все? Никакого наказания? Даже поучительных снов от Луны не будет?

– Не будет, если пообещаешь, что в следующей раз, когда тебе будет плохо, за лекарством ты пойдешь ко мне, а не в винные погреба, – бросила Селестия, уже стоя за порогом.

– Обещаю. Доброй ночи, принцесса.

– Доброй ночи, Свити Белль.

Третье

А теперь крутим пленку еще быстрее! Клик! Пик! Флик. Перепрыгнем еще на шесть лет вперед. Итого с момента начала истории минуло уже десять. Вот вы, дорогие слушатели, можете припомнить себя десять лет назад? Кем вы были тогда, чем занимались, какие вопросы решали каждый день и о чем мечтали вечерами? Сомневаюсь, что среди вас найдется такой бедняга, жизнь которого никак не изменилась за этот промежуток времени. Такова уж наша жизнь, и таковы мы сами. Не терпим однообразия, стремимся меняться сами и менять свое окружение. Взрослеем, заводим семьи, стареем. Жизнь без перемен навевает на нас смертельную скуку. С возрастом мы, конечно, начинаем ценить стабильность и покой, но у тех, кто уже прошел эту точку невозврата я бы не рискнул сейчас спросить, кем они были десять лет назад. Велик шанс в ответ получить длинную и не всегда увлекательную лекцию, полную сравнений с сегодняшним днем. Среди вас таких нет, правда? Отлично, тогда я продолжу.

Десять лет – это не малый срок не только для жизни одного конкретного пони, но и общества в целом, вплоть до самых его верхов. Например, десять лет назад грифоны залетали в наши края не часто. А если залетали, то разве что затем, чтобы сплавить свою молодежь на несколько месяцев в пегасий летный лагерь или мельком поучаствовать в каком-нибудь соревновании. Если предложат достойный приз, разумеется. Но посмотрите на наших массивных друзей сейчас! В одном Кантерлоте проживает уже полтора десятка грифонов, и многие из них даже официально оформили Эквестрийское подданство. И так уж получилась, что наша несостоявшаяся беглянка и не менее несостоявшая алкоголичка, да простит мне ее сестра такие выражения, имела честь наблюдать, как грифоний посол Гуарин Готье впервые обратился к принцессе с прошениями о подданстве. И не только наблюдать. Свити Белль сыграла не последнюю роль в тех переговорах, и, наверное, именно из-за нее они с треском провалились. Позвольте, я расскажу вам, как все происходило.

Гуарин Готье служил грифоньим послом при дворе принцессы Селестии несколько лет и действовал уже машинально. Он неспеша шагал в сторону тронного зала, а все его мысли в этот момент сводились к приятным воспоминаниям о завтраке. Старого грифона уже давно не смущали ни предельная вычурность дворцовых коридоров, ни чопорная стража, все это он видел уже много-много раз. Так же, он прекрасно знал, что ждет его впереди. Принцесса, взирающая на него сверху вниз со своего трона, секретарша со скучающей мордочкой, устроившаяся за письменным столом справа, уважительный кивок в ответ на его полупоклон и внимание. Внимание к его, Гуарина проблемам, вопросам и обстоятельствам, которые надлежало решать быстро и в интересах всего грифоньего народа.

Готье поморщился. Сегодняшний вопрос был чисто формальным и не требовал никаких дипломатических усилий, и, все равно, послу было неприятно. Все-таки, через несколько минут население Белой Грифонии сократиться на пятерых граждан, которые станут эквестрийскими подданными. Посол не поддерживал перебежчиков, но поделать ничего не мог. Оставалось только смириться и покорно нести предательские прошения на подпись ее высочеству.

Похожие друг на друга, как две капли воды стражники открыли двери и Готье ступил в тронный зал. Что-то неуловимо изменилось в этом месте, хотя посол и не сразу понял, что именно. Ни витражи в оконных проемах, ни мягкий красный ковер, очерчивающий путь к трону, ни сам трон не изменились, об этом посол мог судить наверняка. Да и ее высочество принцесса Селестия была все той же, что и в день их первой встречи, вплоть до выражения лица. Но что-то все-таки стало неуловимо иным, не таким как Готье помнил. Будто маленькое пятнышко, которое можно увидеть только боковым зрением, вдруг поменяло цвет.

– Приветствую вас, посол, – так же, как и много раз до этого поздоровалась Селестия в ответ на поклон Гуарина. – Надеюсь, у вас все хорошо.

– Лучше не бывает, ваше высочество, – ответил Готье, не вкладывая во фразу ни иронии, ни особого энтузиазма.

– Позвольте представить вам нового секретаря. Свити Белль, моя ученица. Вызвалась подменить Рэйвен, пока она съездит в отпуск.

Гуарин впервые за сегодня обратил внимание на письменный стол справа от себя и понял, наконец, что показалось ему непривычным. И верно, за столом сидела новая, незнакомая кобылка.

Эта, кажется, была помоложе, хотя Готье и не решился бы ставить на это деньги – у этих пони вообще довольно сложно судить о возрасте, опираясь только на внешность. Тем более, когда пол лица пони закрывают огромные очки с чуть затемненными стеклами. В остальном, кобылка как кобылка. Окрас шкуры такой же, как у самой принцессы, как у старой секретарши и, наверное, каждого второго стражника. Насильно что-ли их тут всех в белый красят? Все та же, по-строгому уложенная грива, какие можно увидеть в деловых кругах Кантерлота, разве что цвет подкачал – розово-фиолетовый. Готье редко наблюдал у деловых пони гривы особо броских цветов. Все либо серые, либо каштановые, либо черные, как воронье крыло. Отклонения от этих трех вариантов случались, но незначительные. Послу цвет гривы новой секретарши не понравился, он навевал на него мысли об инфантилизме и незрелости. А кобылка не особо-то и спешила развеивать это впечатление.

– Здравствуйте, господин посол! Для меня большая честь увидеть вас вот так, вживую! – как-то уж слишком энергично поздоровалась она, улыбаясь во всю ширину рта.

– Очарован вашей красотой, госпожа Свити Белль, – поклонился Готье.

Не лишним будет проявить максимум такта и обаяния, думал он. Если эта особа ученица принцессы, кто знает, кем она станет через несколько лет и чем сможет быть полезна.

Маленький комплимент Гуарина возымел эффект. На щеках кобылки появился знакомый послу румянец.

– Что ж, перейдем к делам, – сказал Готье. – Я надеюсь, все наши прежние договоренности в силе?

– Бесспорно, – ответила принцесса.

– Чудесно, в таком случае нам осталось только уладить бумажный вопрос. У меня здесь пять подписанных прошений на предоставление вашего подданства для наших граждан. Первый – Дюк да Гальгон, он уже пять лет держит булочную здесь в Кантерлоте, на улице принцессы Платины, дом семь. Второй – Гастон Паскваль…

– Посол Готье, – мягко прервала Селестия. – Я прекрасно помню, кто в последнее время просил меня о таком мелочи, как подданство. Я беседовала с каждым тет-а-тет, не говоря уж о том, что мы не далее, как вчера вечером все это проговаривали, уже не помню по какому разу. Давайте перейдем непосредственно к, как вы выразились, бумажному вопросу. Передайте, пожалуйста, прошения Свити Белль, она проверит правильность составления и сделает записи для архива.

– Разумеется.

Посол, с максимальным допустимым в отношении секретаря почтением, передал Свити Белль прошения. Она тут же заскрипела писчим пером в собственном свитке, изредка поглядывая в полученные листы.

– На повестке дня больше вопросов нет, – протянула Селестия. – Вы уже завтракали, посол? Не хотите травяного чая с ромашковыми бутербродами? Я слышала вы большой любитель нашей кухни.

– Кто вам такое сказал?! – едва не выбился из норм этикета Готье. – Вы, верно, перепутали меня с одним из тех господ, которые желают стать вашими подданными. Боюсь, наши организмы устроены несколько иначе, и нам не может нравиться травяная пища. Конечно, свои чудаки встречаются всюду, но я не из их числа, извините.

– Что ж, по крайней мере, мы схожи в приязни к другим продуктам, – заметила Селестия. – Грифоньим вином заполнены многие эквестрийские погреба.

– К взаимной выгоде пони и наших виноделов, – улыбнулся посол.

Беседу прервал тихий щелчок.

– Перо сломалось, – обиженным тоном пожаловалась Свити Белль.

Готье не без усилия подавил желание поморщиться. И правда, дитя, а не секретарь, причем, довольно неприятно ноющее дитя. Гуарину случалось встречать таких и среди своего народа. Как правило, это были жены и дочери всяких богачей, которые одним только обиженным видом привыкли получать все, что пожелают.

– Думаю, я смогу помочь, – сказал посол и, вырвав из собственного крыла перышко, в считанные секунды заточил его собственными когтями и подал Свити Белль. – Наши перья, может быть, не такие крепкие, как перья феникса, но они и достаются нам даром. Прошу вас.

Готье и сам не до конца понял, зачем так поступил. Должно быть, смешались желания выслужиться перед потенциальной большой шишкой, поскорее закончить сегодняшнюю встречу и избежать новых раздражающих жалоб от Свити Белль. Благо, теперь кобылка, кажется, выглядит довольной и даже польщенной жестом посла. Она с благодарностью приняла перо, взяв его не магией, а копытом, и только подержав его несколько мгновений, пустила в ход телекинез и вернулась к работе.

– Хм, так о чем мы говорили?

– О вкусовых предпочтениях наших народов, – подсказала принцесса. – Но, думаю, эта тема уже себя исчерпала. Я, признаться, не ожидала, что вы попросите аудиенцию так скоро, мы ведь определились с последними деталями только вчера. И вот, часы едва пробили полдень, а вы уже снова здесь, с подписанными прошениями. Вашей скорости позавидуют иные пегасы.

– Ну, что я могу сказать, – хмыкнул Гуарин. – В этих старых крыльях еще осталось немного прыти. Кроме того, все наши друзья живут в Кантерлоте. Облететь их всех и быстренько собрать подписи – дело полутора часов.

– Очень надеюсь, – вкрадчиво произнесла Селестия, – что эти полтора часа не выпали на ночное время, посол. Не хотелось бы узнать, что из-за вашей торопливости мои будущие подданные оказались вытолкнутыми из постелей всего лишь ради одной подписи.

Посол внешне оставался совершенно спокойным, хотя внутри напрягся.

– Ну что вы! Уверяю, никто не был потревожен. Я навестил господ переселенцев сегодня утром, как раз перед тем, как идти к вам. И вы можете с легкостью в этом убедиться. Чернила на прошениях совсем свежие, едва засохли, не так ли, Свити Белль?

– Да, верно, – подтвердила секретарша. – Но оно и странно…

Кобылка оторвалась от бумаг, сняла очки и, чуть прищурив зеленые глаза, уставилась на посла. Долго Готье не выдержал.

– Что показалось вам странным?

– Странно то, – не сразу ответила Свити Белль, – что вы правы, прошения были подписаны совсем недавно. И, вместе с тем, вы не были сегодня ни у одного из указанных здесь грифонов. Нет, это утро вы провели в кафе, где ели, я извиняюсь, сено. Странный выбор утренней трапезы, посол.

Впервые за годы работы послом, дипломатическая собранность Готье дала трещину.

– Вздор! Это совершенно невозможно! А, даже если предположить, что нечто подобное и впрямь могло произойти, вы бы все равно не могли об этом знать. Так что, оставьте, пожалуйста, эти ваши выдумки. Вы сами сказали, что прошения подписаны недавно.

– Да, – кивнула Свити, по-прежнему не отрывая взгляда от Гуарина. – Сперва меня это сбило с толку, но потом, я поняла, что вы подписали их самостоятельно. Все пять. Сидя за тем же самым столом, за которым завтракали. Вы блестяще умеете подделывать почерк, кстати говоря. Завидую этим вашим пальцам.

У Гуарина Готье, славящегося на всю Белую Грифонию своей сдержанностью и невозмутимостью, едва ли дым из ушей не повалил.

– Принцесса! – взревел он. – Это уже переходит все границы! Почему вы позволяете этой девчонке оскорблять меня глупыми фантазиями?!

– Посол…

– Я требую немедленных извинений!

– Посол! – впервые на памяти Готье принцесса Селестия повысила на него голос. От прежней безмятежной и доброжелательной принцессы не осталось и следа. Селестия сверлила посла таким грозным и подавляющим взглядом, что гнев посла исчез в одно мгновение. А как только это произошло, расслабилась и принцесса.

– Давайте кое в чем определимся, – совершенно спокойно, но с колючими нотками неудовольствия в голосе сказала Селестия. – Я знаю, что вы не виделись сегодня ни с кем из просителей, более того, вы и не могли. Уже упомянутого вами булочника с улицы принцессы Платины сегодня вообще нет в городе.

– Я…

– Скажу вам больше, у меня есть веские основания считать, что все сказанное Свити Белль – чистая правда. А теперь, пожалуйста, отдышитесь и расскажите, почему вы так халатно отнеслись к своей работе.

Готье воспринял просьбу Селестии всерьез, и некоторое время молчал, успокаиваясь.

– Да, я, действительно, сам подписал все эти прошения, – сказал он, наконец. – Но, уверяю вас, в этом не было злого умысла. Об этом меня попросили они сами, Дюк да Гальгон, Гастон Паскваль и прочие. Вы, должно быть, слышали, что грифоны не слишком жалуют бумажную волокиту? В Белой Грифонии большая часть вопросов решается исключительно в устном порядке, а обращение к любым документам считается за дурной тон. Наши общие друзья дали мне все полномочия для решения вопроса о подданстве в кратчайшие сроки и с минимальными неудобствами для них. Я пользуюсь их полным доверием и никогда их не подвел бы.

– Вы хотите сказать, что поставили под угрозу свою карьеру только чтобы ублажить нежелание ваших товарищей черкнуть пером в пергаменте? – вскинула брови принцесса.

– Это не просто нежелание черкнуть пером, это вопрос разницы наших культур. К тому же, я был вынужден пойти им навстречу.

– Объясните.

Готье нервно дернув головой, посмотрел на слишком хорошо осведомленную секретаршу, но сразу же отвернулся.

– Ваша сек… уч… госпожа Свити Белль верно сказала, я сегодня позавтракал сеном, и в этом все дело. Я уже говорил, среди нас встречаются любители… гм, вашей пищи, но обладать такими вкусами – позор для серьезного уважаемого грифона. Не знаю, что обо мне подумают на родине, если узнают. Я как могу скрываю этот свой недостаток, но среди своих утаить что-либо довольно трудно. Говоря прямо, все грифоны, которые живут в Кантерлоте, знают. И, по моей большой просьбе, помалкивают. Я же за это, по мере своих скромных сил, пытаюсь помогать им.

На некоторое время в зале повисла вымученная тишина. Свити Белль со скучающей миной вращала перышко в магическом захвате. Окончательно пришедший в себя Готье, без тени смущения и даже с некоторым достоинством смотрел на Селестию. А сама принцесса, тем временем, кажется, погрузилась гулбоко в свои мысли.

– Посол, – обратилась она чуть погодя. – Я не стану обсуждать ваши сомнительные договоренности с другими грифонами, ровно, как и особенности вашей культуры. Между нами говоря, она мне даже симпатична. Однако, вы должны понимать, что я не могу закрыть глаза столько явное пренебрежение нашими нормами. Какими подданными станут эти грифоны, если уже сейчас отказываются соблюдать такие элементарные правила? – Селестия не торопясь перевела взгляд от Готье на секретаршу. – Свити, будь добра, занеси в протокол: я отказываю в предоставлении подданства господам, Дюку да Гальгону, Гастону Пасквалю и так далее.

Готье и бровью не повел. Он понимал, что это меньшая из проблем, что его ожидает.

– Что до вас, посол, мы с вами работаем уже несколько лет, я успела вас неплохо узнать. Думаю, на первый раз можно ограничиться предупреждением. Но будьте осторожнее в будущем, заклинаю вас. Вы свободны.

Гуарин учтиво поклонился и уже вроде бы сделал несколько шагов к выходу, но тут его выдержка вновь уступила место эмоциональному взрыву.

– Как? Гром и молния, как?! – прошипел он, устремив полубезумный взгляд на Свити Белль.

Та, ничуть не испугавшись, широко улыбнулась и заговорила.

– Ну что вы хотите услышать от меня, дорогой посол?

Голос кобылки лишился всей той детскости, которая так раздражала Готье. Еще пять минут назад он бы обрадовался такой перемене, но сейчас старому грифону стало откровенно жутко.

– Сказать, что у вас в перьях застряло немного вашего завтрака, а ваши способности к подделыванию почерка на самом деле не так хороши? Увы, сказать такое, значит проявить к вам неуважение, а себе приписать таланты к дедукции, которых у меня вовсе нет. Вы были чисты, господин Готье, а мне уж точно далеко до известного сыщика с улицы Пекарей. И все таки, другого ответа вы не получите, просто смиритесь с этим.

Гуарин попытался что-то ответить, но закрыл клюв так и не издав ни звука. В конце концов, он просто кивнул, не то Свити Белль, не то собственным мыслям и вышел из тронного зала, больше не взглянув ни на принцессу, ни на ее секретаря.

---

– Хочу пятерку! – смеясь заявила Свити, когда они с принцессой остались наедине.

Селестия, приподняв бровь, покосилась на ученицу, но ничего не ответила.

– Серьезно, принцесса, не молчите. Я жду вашего вердикта.

– Что это была за самодеятельность с пером, позволь узнать? Я просила установить подлинность подписей, не больше.

– А что такого? – не моргнув глазом, отозвалась Свити Белль. – Мне захотелось немного поэкспериментировать. С пером, кстати, вышло даже лучше, чем с прошениями. Картинка, почему-то, четче получилась. Но зато, согласитесь, с очками хорошая идея. Он вообще не заметил, что я «отключалась».

– Не заметил он потому, что я его отвлекала, – возразила Селестия. – Ну да ладно, экзамен ты сдала, поздравляю!

Принцесса выдержала паузу, перед тем как продолжить. Она надеялась, что Свити Белль покажет хоть какую-то эмоциональную реакцию. Но нет, ученица восприняла новость абсолютно равнодушно. Селестия была уверена, что Свити Белль прекрасно справится с заданием, да и сама экзаменуемая ни капли в этом не сомневалась, так что радостные возгласы и танцы на столах не были уместны, и все-таки, принцесса надеялась увидеть хоть что-то. Свити в последние годы стала довольно холодной, хотя, возможно и сама не осознавала это. Все ее эмоции оставались где-то на поверхности, на уровне машинальной мимики и различной скорости вздохов, а внутри ученица казалась наставнице какой-то опустевшей. Селестия осознавала, что это очень плохой признак, который может впоследствии перечеркнуть всю многолетнюю работу, но никогда не говорила со Свити об этом. Принцесса уже сделала все, что могла и теперь, все зависело только от самой Свити Белль. Или она сумеет благополучно пережить этот период или нет. В любом случае, настала пора вытолкнуть ее из гнезда.

– Поздравляю, – повторила Селестия. – Теперь нам надо поговорить о твоем будущем.

– А что говорить? Я уже месяц на чемоданах сижу, – доложила Свити Белль. – Или вы думали, я не понимаю, к чему дело идет?

– Постой-постой, – слегка оторопела неготовая к такому повороту принцесса. – Сначала расскажи, что ты затеяла. А то вдруг наши планы не совпадают.

– Ну как? – выпятила нижнюю губу Свити. – Я в последний год неплохо показала себя на кантерлотской сцене, пора и по гастролям покататься. Поезжу по Эквестрии, посмотрю мир, развеюсь после затворничества, а по ходу дела и попрактикуюсь самостоятельно под вашим присмотром. Уверенна, в каждом городе найдется тайна-другая, которую вы хотели бы разгадать. Берет ли взятки мэр Мейнхеттена, куда с ферм под Филлидельфией девался урожай пшеницы и все в этом роде. Только нам с вами надо публично оборвать все связи, чтобы ни у кого не было подозрений, когда я буду что-то вынюхивать. Скажем, разыграем маленький спектакль для газетчиков. Я отрекусь от вашего наставничества и объявлю, что окончательно ухожу в шоу бизнес. Там, пара интервью, с соответствующими заявлениями, может быть фотографии разбитого витража в тронном зале. У меня уже имеется репутация знатной стервы, так что разбитый витраж будет очень кстати. Ну и разбежимся, будем потихоньку поддерживать связь почтой, вот так вот мне думается.

Селестия нахмурилась. Свити Белль очень точно описала как раз то, что принцесса и хотела предложить. Слишком точно.

– Да-да-да, я нечаянно подглядела, извините, – равнодушно повинилась ученица и кивнула на сломанное перо на столе. – Вы именно этим перышком сделали одну интересную запись в своем журнале. Помните, я же его у вас одолжила, как раз месяц назад и забыла вернуть.

– Постоянно забываю, что хранить от тебя что-то в секрете не проще, чем собирать кораблики внутри бутылок без помощи магии, – проговорила Селестия, устало выдохнув. – Ну, так или иначе, тебе нужна будет помощь в организации концертов и всего прочего. Нужен пони, который займется административными вопросами.

– У меня уже есть такой. Чиппер отлично справится.

– Чиппер, это тот жеребец, который тебе воду всегда после концертов подает? – уточнила Селестия. – Не лучший выбор. Он не старше тебя, а тут понадобится кто-то поопытнее.

– Он знает свое дело, – настояла Свити Белль. – И его обязанности сводятся не только к воде. К тому же я ему уже месяц на вас жалуюсь. Да так, что он уже сам начал меня подговаривать от вас уйти.

– Зачем это?

– Если он будет считать, что я ушла от вас и поставила крест на придворной жизни именно по его совету, он будет предан мне до конца.

Эти слова, а еще больше небрежный тон, которым они были произнесены поразили принцессу. Только отточенная не годами, как у грифоньего посла, а веками дипломатическая невозмутимость позволила Селестии удержать себя в копытах.

– Внушить пони чувство вины – не лучший способ завести верного друга и помощника, – строго проговорила она.

– Что сделано, то сделано, – хмыкнула Свити. – В будущем буду более нравственной, честное слово. Ну ладно, думаю, мой отъезд потерпит еще несколько недель, детали можно будет обсудить позднее. А мне пора бежать на репетицию. С вашего позволения, принцесса?

– Да-да, иди, – рассеянно кивнула Селестия, все еще не до конца оправившаяся от шока.

Свити Белль поспешила к выходу, но в последний момент наставница окликнула ее.

– Постой!

Селестия почувствовала, что просьба, которую она собиралась озвучить уже давно, не может терпеть до последнего момента. Даже не может терпеть, пока Свити не вернется с репетиции. Просить нужно сейчас, хотя бы затем, чтобы увидеть ее реакцию.

– Когда ты будешь сама по себе, тебе непременно захочется посетить Понивилль. Я это понимаю и не смею больше брать с тебя каких-либо обещаний, а потому просто попрошу. Не спеши с этим. Вспомни, зачем нам вообще понадобилось забирать тебя в замок. Я верю, что ты можешь и сама решать за себя и все-таки…

– Я понимаю, принцесса, – прервала Свити. – Вы считаете, что я еще не готова, вы беспокоитесь. Я готова положиться на ваше суждение, как и делала все эти годы. Я обещаю вам, что не поеду первым же поездом в Понивилль, хотя, признаюсь, меня туда тянет. Ничего страшного если поездка отложится на годик-другой, тем более, что мне будет чем заняться.

– Ты уверена, что это не станет проблемой?

– Абсолютно уверена. Ну, я пойду?

– Иди. Удачи тебе.

Свити Белль ушла и ни разу не обернулась по дороге, но если бы она это сделала, то увидела бы на лице своей наставницы глубочайшую печаль, которая все же сумела пробиться сквозь стену невозмутимости. К счастью, Свити вообще не имела привычки оборачиваться. Никогда.