Основатели Александрии (Founders of Alexandria)

Часть 3 (Мория) – Глава 4

Когда Мории хотелось побыть одной, она никогда не летала. Она не хотела, чтобы её любимое времяпровождение было отравлено пятнами частой хандры. Нет, когда у Мории было такое настроение, она отправлялась в лес. Иллинойс давно уже потерял свои леса под напором людей и ферм. Части деревьев, впрочем, позволили остаться, и некоторые из них росли неподалёку от местного сельского клуба. Припарковав машину на пустой дороге, Мория могла уйти в лес и рассчитывать, что её никто не побеспокоит столько, сколько ей захочется.

Редко когда она была настолько взволнована, как сейчас. Что хуже всего, она понимала, что ей некого кроме себя винить. Как и в большей части того, что вызывало в ней подобные чувства. С самого События она постоянно, практически каждое утро, задумывалась, стоит ли вообще жить. Она много ночей провела просто пытаясь себе напомнить радости жизни. И несмотря на это, каждое утро она просыпалась с ещё большим отвращением к себе, чем раньше.

Только среди деревьев она могла забыться. Она шла по знакомым тропинкам и не скрываясь рыдала, не боясь, что кто-то услышит её голос. Никто никогда не пытался последовать за ней в эти её вылазки. С чего им в этот раз изменять привычкам? Она обнаружила, что природные запахи успокаивают её куда лучше, чем когда она была человеком, прежде чем эквестрийское заклинание лишило её жизни, которую она с трудом терпела, и заменила её на ту, которую она действительно ненавидела. Ждать сочувствия от деревьев не приходилось.

Иногда она брала с собой топор и метала его ртом в ствол дерева. Это было достаточно опасно, чтобы она могла насладиться адреналином, иногда мечтая неловко повернуться и перебить себе чего-нибудь жизненно-важное. Иногда она просто лягалась, уничтожая кусты и мелкие деревца копытами куда более твёрдыми, чем человеческие руки. Иногда, когда она чувствовала себя особенно осмелевшей, она пробовала заклинание. Она однажды даже устроила этим небольшой лесной пожар, хоть и достаточно мелкий, чтобы суметь его самостоятельно погасить. Даже в приступе ярости она не забывала в такие дни, когда ей хотелось испытать свою магию, брать с собой огнетушитель.

Ни одна из обычных методик в этот раз облегчения не принесла.

— Ну конечно они не сработают! – практически прокричала она, лупя копытом по дереву. Ничего особенного не происходило, разве что, удар немножко отдавался в ногу, на мгновение заставляя её слегка вздрогнуть. – И конечно это был ты! – Она попыталась лягнуть ещё громче, попыталась, чтобы было больнее. Больнее стало, но это не помогло. Она всё равно была напугана.

— Ты знал, что это может произойти, и это тебя не остановило! Ты знал, что это может произойти! – Она на мгновение попыталась представить, что теперь произойдёт, быстро пробежавшись по логическим цепочкам. Мория была беременна, в этом она была уверена. Не только потому, что она пропустила один из этих выбешивающих циклов, хотя и это тоже. Не только тошнота по утрам, преследующая её весь день и всплывающая в полную силу всякий раз, когда она чуяла готовящуюся еду.

Нет, худшим оскорблением было то, что то, что она на самом деле хотела освоить, магия, начала наконец с ней сотрудничать, но только касаемо её внутренностей. Мория почти не чувствовала так называемое «таумическое поле», которое делало магию возможной, не чувствовала излучения, которое должно было исходить от всех живых существ и которое прикончило её собственный вид. Но тем не менее, даже без протеза рога, ей требовалось только мгновение сосредоточенности чтобы почувствовать энергию, идущую изнутри её собственного тела, похожую, но чётко отличающуюся от её собственной.

Оно ведь не могло пока быть больше, чем просто большая кучка клеток, так? Как она умудряется его чувствовать? Она так много не понимала, но многое стало ясно, как только она разобралась, что именно она чувствует внутри себя. Таумическая радиация была как мягкая невидимая рябь на поверхности пруда. Она её не видела, но могла почувствовать, как она перемещается сквозь пространство. Её восприятие было, если сравнивать с тем, что описывал Джозеф, невероятно неуклюжим, сам он мог чувствовать на несколько дюжин метров вокруг, точно определяя положение живых существ и, в особенности, пони, даже с закрытыми глазами. Он даже чувствовал, когда кто-то испытывал сильные эмоции, хоть и не мог сказать, какие именно.

Последний пункт она знала лучше всех, и именно поэтому она сюда и выбралась. Джозеф знал, когда у неё было плохое настроение, и пытался её утешить со всей точностью и грацией горной лавины. Что ещё хуже, если уж даже она могла почувствовать крохотную жизнь внутри себя, если она её чувствовала уже целую неделю (хотя несколько дней потребовалось, чтобы разобраться, что это такое), она была уверена, что и для него это не составит труда.

Они будут родителями. Мория чувствовала это со всей уверенностью человека, которому только что сообщили смертельный диагноз. Некуда бежать, не с кем драться. В мире без медицинской науки даже простейшая хирургическая операция могла её убить. Не говоря уже о том, что пытаться сдерживать рост популяции было просто глупо, ведь что им требовалось больше всего, так это побольше народу, чтобы помогали отстраиваться. Даже если все эти иммигранты останутся, даже если приедут другие… сама мысль навредить ребёнку была ей отвратительна.

Куда отвратительней, чем идея навредить себе, как бы парадоксально это не звучало. Жаль, что безумные стремления не подчинялись правилам логики. Зачем она сюда приехала? Что надеялась сделать? Она не знала ответ.

Не то чтобы кто-то спросил. Никто не знал. То, что она узнала, что Алекс прошла через что-то подобное, сделало ситуацию ещё хуже. Мория могла на примере видеть очень наглядную демонстрацию того, что вынести подобное и сохранить достоинство, наслаждаться им, было вполне возможно. Успех Алекс доказал, насколько жалким человеком была сама Мория.

И даже не человеком, шептал ей голос из глубины сознания. Она его слышала и признавала правду. Её единственное умение и стремление, полёт, вскоре окажется за пределами досягаемости. Скоро ей очень повезёт, если удастся поднять в воздух даже сверхлёгкий самолёт, настолько редким стало горючее. Реактивным самолётом ей больше никогда не управлять, это было абсолютно точно. Единственная радость в жизни гнила по всему миру в цистернах и бензовозах. Какая невероятная жестокость была в том, что кругом были тысячи небольших самолётов, но ни на одном из них она не могла взлететь.

Стоили ли все сложности жизни награды? Мория очень серьёзно это обдумала, это был не просто теоретический вопрос. К сожалению, обычно она просто ходила кругами. Она обдумывала одни и те же аргументы по сотне раз, но никогда они не были настолько личными.

Она всё ещё их обдумывала, когда поняла, и довольно резко, что чувствует три таумических источника поблизости, не только те два, которые были у неё внутри. Её глаза распахнулись, и она резко села, осматриваясь в поисках нарушителя.

Последовал ли кто-то за ней? Может, кто-то совсем незнакомый, из нового поселения? Или хуже, кто-то, кого она знает? Как оказалось, нет. Это были даже не «люди».

Её новая магическая чувствительность указала ей, куда смотреть, и там она обнаружила оленя. Самца, хоть его рога и были маленькими и короткими, так что, либо совсем молодой, или просто не слишком здоровый. Даже так, олень был выше её на пару футов. Он был больше, сильнее и, наверняка, быстрее.

Страх поднялся из того же уголка её души, из которого доносился по ночам тёмный шёпот. Да, её жизнь на самом деле ничего не стоила. Её самый большой и самый серьёзный страх, которого до События просто не существовало, собирался воплотиться в реальность. Конечно же, вселенная для неё заготовила что-то подобное, того, что её жизнь и без того вполне ужасна, не хватало.

Олень подошёл, принюхиваясь. Она замерла, как будто ей на нос уселась оса, не решаясь даже дёрнуться, чтобы не спровоцировать нападение.

Нападения не случилось. Через несколько секунд энергичного обнюхивания, олень отошёл на пару шагов и встретился с ней взглядом.

Мория раньше видела оленей, когда охотилась с отцом. Она глядела им в глаза за мгновение до выстрела, и это её не останавливало. Она по этому поводу ничего на самом деле не чувствовала. Она была разумным хищником, они – неразумной добычей.

В глазах что-то неуловимо изменилось. Но куда большее доказательство исходило из места, где когда-то был её рог. Доказательство, кричащее, что эта «неразумная добыча» куда больше на неё похожа, чем отличается.

— И-извини, если помешала, — выдохнула она, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я сюда каждые несколько дней прихожу. Если я влезла в твой дом, я не хотела…

Тишина. Зверь, похоже, внимательно прислушивался, наблюдая за ней с куда большим пониманием, чем любая собака, встречавшаяся ей до События. Даже большим, чем у Хуана. Как будто он как-то понимал, что слышит слова, хоть и не понимал концепции языка.

Может, она общалась с пещерным человеком мира животных? Многие животные явно поумнели, но тут Мория, похоже, наткнулась на что-то, что даже Алекс не ожидала – заклинание, похоже, развило один из земных естественных видов.

— Разве что… ты был человеком? – завершила она свой внутренний диалог вслух. Ну и кто бы на это пожаловался, олень? – Ты ведь не человек, так? Если так, то ты, наверное, от одиночества свихнулся…

Тишина. Олень сохранял неподвижность, пока она говорила, наблюдая за её ртом. Он даже попытался повторить, открывая и закрывая свой рот. Движения были совершенно случайными, а звуки были теми, которые обычно производят олени.

— Полагаю, что нет. Если бы ты был человеком, ты бы умел разговаривать. Во всяком случае, мы все умеем. Разве что твой рот больше не умеет выговаривать слова. – Она внезапно почувствовала беспокойство, не наткнулась ли она на кого-то, кому досталось даже больше, чем ей? – Кивни, если понимаешь!

Ничего. Ни наклона, ни жеста, животное просто на неё смотрело. Она вздохнула, но не расслабилась.

— Значит, ты как коровы. Скай говорит, они разумны. Ну, более разумны, чем коровам положено. Ты, наверное, тоже такой.

Она прошла мимо оленя, чувствуя прилив смелости. Он не попытался её остановить, хотя она даже не глядя могла сказать, что он следует за ней. Олени – шустрые создания, слишком шустрые, чтобы она могла сбежать, если бы он захотел держаться от неё поблизости.

Она не побежала, чтобы резким движением не прервать непонятное стечение обстоятельств, вызвавшее странное поведение.

Она продолжала говорить всю дорогу до машины. Он безмолвно следовал за ней, делая вид (насколько это доступно оленю), что очень внимательно запоминает всё сказанное. Она прошлась по всей своей цепочке рассуждений, поделилась беспокойством о том, насколько она ужасный родитель, как у неё нет ни малейшего желания передавать кому-то свои гены. Олень слушал, так же, как слушает хорошая собака, хоть и не пытался отвечать.

В конце концов, она добралась до края леса, где деревья уступали место извилистой грунтовой дороге. Она дошла до машины и обнаружила, что он больше за ней не следует. Он пронаблюдал, как она залезает внутрь, и продолжил смотреть, как она завела мотор и включила радио.

Паникующий голос Джозефа ворвался в кабину.

— …рия! Мория, скажи что-нибудь!

— Тут я. В чём дело?

— Слава богу! – Она почувствовала в его голосе такое облегчение, как будто с него упала гиря. – Мы тебя уже целый час пытаемся вызвать!

— В чём дело? – Она осмотрела горизонт, но не заметила дыма со стороны города (да и со всех остальных сторон, если уж на то пошло). Она оставила радио на коленях, проезжая мимо всё ещё наблюдающего за ней оленя и сворачивая на поворот, который должен был привести её назад, в Александрию.

В рации послышался голос Алекс.

— Мория, что-то произошло в Филадельфии. HPI это заметили когда последний раз сканировали область со спутника, судя по всему, это самое сильное таумическое поле, какое они когда-либо видели. Оно угасает. Нам срочно надо туда. Нам надо, чтобы ты нас туда немедленно отвезла.

Колено Мории впечаталось в тормозной рычаг, свисающий с руля, и она чуть было не слетела с дороги. Несколько минут она пыталась подавить кашель.

— Ты хочешь, чтобы я кого-то довезла до Филадельфии?

— Четверых. Ты, я, Джозеф и Оливер. Спутник показывает следы недавнего проживания пони. Судя по всему, там был какой-то взрыв, что-то загорелось. В городе могут оказаться раненные.

Она снова вывела машину на дорогу, на этот раз осторожнее.

— Алекс, быстро не выйдет. Реактивный самолёт всё ещё припаркован в Индианаполисе. Это несколько часов езды, ещё сколько-то часов на проверить горючее и прогнать предстартовые тесты, и молиться Богу, чтобы я могла справиться с погодой…

— Слишком медленно. При текущей скорости угасания, таумическое поле погаснет за шесть часов. Вся надежда на то, что Джозеф сможет разобраться, если мы успеем добраться дотуда раньше. Не говоря уже о раненых! Мы полетим на Колибри. Мы уже возле неё, а ты помнишь, где мы её оставили. Я хочу, чтобы ты ехала прямо к нам. Времени собирать припасы нет.

— Алекс… — она глубоко вздохнула, пытаясь не звучать покровительственно. Тут она сообразила, что усилия бесполезны, и попыталась наоборот звучать как можно покровительственнее. – Колибри у нас три дня. Я потратила несколько часов играя в симулятор. Просить меня поднять её в воздух – самоубийство, если не что покруче. Я всё ещё сомневаюсь, что пони вообще может ею управлять без рук, со всеми этими рычагами. Хочешь умереть – бензиновая бомба справится намного быстрее.

Алекс это не обрадовало.

— Они поведут её на удалённом управлении! Ты там сидеть будешь только на случай, если случится непредвиденная ситуация, но ты нам всё равно нужна.

— Мория, пожалуйста. – Снова голос Джозефа. – Пони могли пострадать. Адриан сказал, что в Филадельфии жила большая группа, может, даже больше, чем наша. Им может понадобиться помощь.

Алекс не смогла бы её убедить. Алекс она бы с радостью послала куда подальше. Но не Джозефа.

— Если её придётся вести мне, это верная смерть, — сказала она. – Но я не позволю вам без меня лететь на чём-то настолько прекрасном. Буду через десять.