Бессмертная Партия

Глава 21 - Конец гармонии

Цитадель возвышалась в небе над Вечнодиким Лесом подобно платиновому копью. Свет прочертил на её гранях сложные символы и потоком белоснежной энергии вырвался наружу. Массивная грозовая туча начала собираться вокруг ослепительного луча. Селестия знала, что Титан ждал, затаившись где-то внутри этой крепости из металла и магии.

Всё это время Цитадель была похоронена под Сердцем. Селестия заточила Титана в том же самом месте, где он скрывал величайшее творение своей королевы от ничего не подозревавших дочерей. Почему он не воспользовался Цитаделью раньше? Неужели ошибка Терры побудила его воспользоваться магией Гармонии?

Наблюдая за Понивиллем с высоты, Селестия ощущала, как внутри неё запылала энергия. В считанные минуты она сбросила порчу Титана — по-видимому, в то же время, как сам король вернул прежние силы. Божественная сущность пробудилась в принцессе целиком. За бодрящим всплеском мощи последовало кое-что ещё — нечто похожее на нервную дрожь. Страх поражения, предвкушение победы, неизбежность грядущей битвы — всё слилось в напряжённое ожидание.

Больше никаких посредников. Ничто не убережёт самих богов от схватки друг с другом. Пути, приведшие их сюда, отныне ничего не значили, и единственным, что имело смысл, была лишь простая и чистая истина — это был конец. Селестия играла в бессмертную игру слишком долго, и теперь боги умрут.

После появления Цитадели три потока магии Титана волнами пронеслись по округе, и каждый из них стал для Селестии причиной выйти из задумчивости и вернуться в реальность. Время для праздной хандры, скорби и жалости к самой себе закончилось. Пришла пора действовать. Пришла пора принцессы Селестии, правительницы Эквестрии.

Селестия силой мысли разметала под собой облака и, сложив крылья, устремилась к Понивиллю. Ветер ударил ей в лицо, но не смог потревожить эфирную гриву аликорна.

В считанные минуты город превратился из мирно дремлющего селения в растревоженный улей. Селестия видела, как от дома к дому носятся пегасы, будя горожан и передавая им срочные сообщения. На земле же единороги и земные пони неконтролируемой толпой бегали в разные стороны. Ещё больше пони двигалось с окраин города к центру по ведущим от окрестных ферм и домов мощёным дорогам. Было ясно, что ситуацию никто не контролировал.

Толпа стягивалась к городской площади. Обломки разрушенных зданий были свалены в кучи на собственных фундаментах, чтобы расчистить улицы, и теперь горожане стояли между холмов из мусора.

Селестия окружила себя огнём прямо перед приземлением на постамент, где некогда стояла её же статуя. От тяжелого приземления камень под копытами треснул, и взгляд каждого из собравшихся жителей тут же приковался к богине. Она стояла, возвышаясь над своими маленькими пони. Пламя усиливалось до тех пор, пока не осветило собой всё вокруг светом зари.

Горожане невольно отвернулись, а когда подняли взгляд, Селестия уже была облачена в набор сияющих золотом доспехов. Огненный венец занял место над головой. Огонь пробежал по краям её крыльев и полыхнул в глубине глаз. На сей раз Селестия говорила громким голосом аликорна, дабы её слова достигли ушей каждого пони, от центральной площади и до самой фермы Сладкое Яблоко.

— Готовьтесь к битве!

---

Они сильно повзрослели.

Друзья Твайлайт собрались в импровизированном командном пункте, которым стал Сахарный Уголок. Они не выглядели столь же юными, как в день встречи с Селестией на Гала. Плотно сжатые губы, холодные взгляды друг на друга. Они словно стали пони из давно позабытых времен — солдатами.

И эти перемены не обошли и Твайлайт — единственной одетой в боевое снаряжение пони с каменным выражением лица. Единорожка никогда не снимала свою форму. Она и не смогла бы её снять, даже если бы захотела.

— Так что... — начала Эпплджек, — полагаю, мы тут из-за той самой здоровущей крепости погибели?

— Именно, — ответила Селестия. — Титан полностью восстановил силы и делает свой ход. Он уже возродил Цитадель, призвал лесных созданий объединяться и сейчас создаёт магическую бурю над центром Вечнодикого.

— Будут ли эти существа сражаться за него? — спросила Флаттершай.

— Возможно, не все, — сказала Селестия, — но обитатели Вечнодикого леса не славятся любовью к пони, а противостоять воле Титана отважатся немногие. Он наверняка уже приказал им помешать нашим действиям, — Селестия встретилась взглядом с Твайлайт. Обе кивнули.

Рэйнбоу Дэш перевела взгляд с Селестии на Твайлайт.

— Эм-м… А что мы собираемся делать?

Твайлайт глубоко вдохнула и принялась живо объяснять:

— Первую и вторую волны, посланные Титаном из Цитадели, довольно легко расшифровать. Первая была зовом к животным. Поэтому она казалась такой слабой, когда достигла нас. Вторая была пегасьей магией. Она создала бурю, достаточно большую и сильную, чтобы смести город. Третья…

Твайлайт осеклась, но Селестия продолжила за неё:

 — Третья волна была магией единорогов, но она ничего не сделала. Чувствовалось, будто Титан, если можно так выразиться, окунул копыто в воду. Грядёт нечто большее.

Твайлайт кивнула.

— Что-то такое, что требует от Титана времени на подготовку. Что-то, что он не может сделать сам.

— Ему нужна Цитадель, — сказала Селестия. — Не только как инструмент для распространения магии, но и как хранилище чертежей Гармонии.

— У него есть необходимые инструменты, — сказала Твайлайт, принявшись расхаживать вокруг старинного стола. — У него есть информация. И у него есть ни с чем не сравнимая мощь, — Твайлайт кивнула самой себе и посмотрела на Селестию. — Он собирается уничтожить нас. Весь род пони погибнет. Верно, Принцесса?

Твайлайт посмотрела на Селестию, и все пони, кроме этих двоих, беззвучно ахнули. Они и вправду не осознавали всей серьёзности ситуации? Селестия поняла, что они едва знакомы с Титаном. Откуда им было знать о том, что он способен на геноцид расы, которую создал по своему подобию?

Способен, да, но у Титана могли быть и другие варианты. Более милосердные, на его взгляд, чем массовое убийство. И более удобные.

Твайлайт наблюдала за выражением лица Селестии, и, похоже, её опасения подтвердились.

— Небо ясное, — прошептала она, закрыв глаза. — Продолжайте, принцесса.

— Я и Луна вступим в битву с Титаном, — сказала она, — как и планировалось.

Из угла комнаты выступила тень. Ею оказалась принцесса Луна. Её грива развевалась, а сама она носила невесомое, абсолютно чёрное одеяние:

— Это будет захватывающее сражение, — сказала Луна.

Захватывающее. Оптимизм Луны по-прежнему немного раздражал.

— А значит, армию поведёшь ты, — обратилась к Твайлайт Селестия, — Сэр… Невпечатляющий и Баттеркап в данный момент заняты подготовкой. Вы проведёте бойцов через Вечнодикий лес к Цитадели, пока мы отвлекаем внимание Титана. Затем вам потребуется найти способ пробраться в Цитадель.

— Оттуда, — сказала Твайлайт, — я смогу развеять любые установленные Титаном защитные чары, как и то, что уготовила нам Гармония. Далее мы сможем использовать Элементы, чтобы помешать планам Титана. Они не смогут ему навредить, но только им и достанет силы разрушить его заклинание.

Взгляд Рэйнбоу Дэш метался между Твайлайт и Селестией. Наконец пегаска, изобразив крайнее недоверие, остановилаcь на Твайлайт.

— Стоп-стоп-стоп, — сказала она, — мы собираемся пройти под бурей? Нельзя вести пони под такой бурей.

Твайлайт повернулась к ней.

— Почему?

Дэш покачала головой:

— Она будет вырывать деревья с корнями, Твайлайт. Мы должны её остановить!

— Буря огромна, Дэш! Ты не смогла бы её разогнать, даже не будь она усилена магией Титана.

— Я смогу, — сказала Дэш.

Твайлайт покачала головой.

— Дэш…

— Я смогу, Твайлайт. Но мне потребуются все наши пегасы.

Селестия наблюдала за ними и спрашивала себя: было ли невежество Твайлайт притворным? Неужели единорожка уже так хорошо научилась манипулировать окружающими?

 — Этих сил должно хватить, — сказала Селестия. — Другого выбора у нас нет. Даже без шторма путь к Цитадели будет нелёгким. Вечнодикий лес служит домом для нескольких ужасных существ.

— Не для нескольких, — сказала Флаттершай. Рассеянным взором она посмотрела на Селестию. — Для многих. Даже если у Титана их совсем чуть-чуть — будет слишком много, — Флаттершай кивнула самой себе. — Слишком много, — прошептала пегаска и опять кивнула. — Мне нужно идти.

Флаттершай обвела взглядом всех собравшихся в комнате пони.

 — Мне нужно идти, — громко сказала пегаска. — Я поговорю с Эксакктусом и уговорю его не нападать на нас.

Селестия посмотрела на неё так, будто она предложила судиться с Титатом за мир. Эпплджек пришла в себя первой:

— Эээ… чего?

— Эксакктус, — сказала Луна, подойдя к Флаттершай и встав с ней рядом. — Самый большой дракон в Эквестрии. Если он откажется подчиниться Титану, то прочие чудовища последуют его примеру. Таков план.

Твайлайт посмотрела на Флаттершай.

— План? Вы двое это спланировали? — воскликнула единорожка.

А ведь Твайлайт верно подметила. Селестия полагала, что Луна будет делиться всеми своими планами со своей сестрой. Оказалось, что это не так. Впрочем, не похоже, чтобы сама Селестия в последнее время была абсолютно честной.

— Да, — сказала Луна.

— Флаттершай, дорогуша, ты ведь сейчас сказала, что Эксакктус… — Рэрити поёжилась, издав какой-то невнятный звук. — Дракон?

— Угу, — кивнула Флаттершай.

— Но ты же боишься драконов, — сказала Пинки Пай.

— Угу.

— Эксакктус горд и жесток, — сказала Селестия. — Он не станет тебя слушать. Скорее проглотит целиком.

— Станет, — ответила Флаттершай. — У нас есть Карсомир.

Знакомое имя, но Селестия не могла припомнить его обладателя.

— …Губитель, — сказала она наконец. — Клинок Валианта.

Рэрити нахмурилась.

— Клинок Эстима.

— Обоих, если быть точным, — сказала Твайлайт. — Этим клинком Валиант убил брата Эксакктуса, — она посмотрела на Селестию. — Станет ли дракон рисковать собственной жизнью ради оружия?

Селестия оценила про себя вероятность успеха:

— Инстинкт накопления. Может сработать. Сыграй на естественной склонности драконов к неповиновению и их стремлении к славе. И будь осторожна.

— Будь осторожна? — закричала Твайлайт. — Вы хотите отпустить её?

— Это хороший план, Твайлайт.

Твайлайт затрясла головой:

— Вы же это несерьёзно!

— Отнюдь. В конце концов, таково решение Флаттершай.

— Твайлайт, — сказала Флаттершай, кладя копыто подруге на плечо. — Всё хорошо.

— Нет, не хорошо! — воскликнула Твайлайт. — Если ты отправишься туда одна, то никто из нас не сможет тебя защитить.

— Шансы на успех оправдывают риск, — сказала Селестия.

Копыто Твайлайт ударило по столу.

— Шансы? Вы посылаете её на смерть!

Селестия с такой силой топнула передней ногой, что от удара треснула половица. Все кобылки в комнате отстранились от принцессы:

— Я посылаю всех вас на смерть! — крикнула Селестия.

Все молчали. Неужели никто из них не понимал, что этим они и занимаются? Рискуют собственными жизнями с той самой ночи, когда вернулась Твайлайт. Или, быть может, им просто всё равно? Даже в их юном возрасте каждая из кобылок побывала на грани гибели. Что смерть значила для них по сравнению с миром, которым правит король Титан?

Твайлайт нарушила тишину:

— Флаттершай… всегда приходит на помощь, когда это необходимо. Удачи, Флаттершай.

Флаттершай моргнула и расправила крылья.

— Ох, спасибо, Твайлайт! Я не подведу тебя.

— Коли вопрос с Эксакктусом и бурей решён, то время пришло, — сказала Селестия. — Твайлайт поведёт оставшиеся силы в Вечнодикий лес. — Она вспомнила о десятках разрушенных зданий вокруг площади. — Думаю, пони не помешала бы воодушевляющая речь.

Твайлайт сглотнула.

— Речь? Но я не могу говорить без записей, шпаргалок и…

— Ничего страшного, Твайлайт. Я буду передавать тебе мысли.

— Передавать мне? — спросила Твайлайт. — А почему вы не произнесёте речь сами?

— Потому, что не я веду их на битву, Твайлайт. Это — твои солдаты.

— Но… — Твайлайт пожевала губами, — если я просто скажу то, что скажете мне вы, это будет нечестно.

Селестия вздохнула.

— Согласна, — сказала она, — но мы не скажем им ничего, что не было бы правдой. Мы просто убедимся, что они услышат речь от той, кого будут слушать.

— Не лгать им, — сказала Твайлайт, — просто заставить их слушать. Так?

Селестия глубоко вдохнула носом.

— Я знаю, ты ненавидишь меня, Твайлайт.

От этих слов друзья Твайлайт удивленно ахнули хором и посмотрели друг на друга в поисках объяснения. Селестия догадалась, что им ничего не было известно об их отношениях. Зачем Твайлайт скрывать нечто подобное от них? Они же были её подругами.

— Я знаю, что ты ненавидишь меня, — повторила Селестия. — Я знаю, ты думаешь, что я — эгоистка и манипулятор. И ты абсолютно права. Но даже ты должна понимать, что весь мир не может быть правдив, Твайлайт. По крайней мере, не сегодня.

Твайлайт внимательно смотрела на Селестию. Могла ли она понять это? Разумеется, ведь единорожка была достаточно умной, но всё же Селестия находила понимание маловероятным. О чём думала Твайлайт, изображая холодную неприязнь и пристально глядя на Селестию?

— Хорошо, — наконец сказала Твайлайт. Она кивнула и повернулась к подругам, — Снаряжайтесь и ждите меня снаружи, — сказала она им.

Твайлайт сделала глубокий вдох.

— Давайте убьём нашего древнего бога.

---

Армия была почти готова.

Или, точнее, то, что от неё осталось. Понеся потери убитыми и ранеными в битве за Кантерлот, немногие пони дошли до Понивилля. Менее восьми сотен. К тому моменту у войск, вероятно, осталось меньше сил сражаться, чем у Твайлайт и её подруг вместе взятых. Сама мысль об этом угнетала.

Солдаты собрались на окраине города и группировались в соответствующие подразделения согласно выкрикиваемым Невпечатляющим и Селестией приказам. Твайлайт поведёт каждого из них в Вечнодикий лес. Твайлайт пожертвует жизнью каждого, если понадобится. И как только такое могло нравиться Астор Корускар?

— Что произошло с Астор? — задала вопрос Твайлайт.

Луна стояла рядом с ней, облачённая в фехтомагическую мантию из струящейся магии, чёрную настолько, что она поглощала свет. Даже от простого взгляда на одеяние периферическое зрение Твайлайт тускнело. Луна поглядела на Твайлайт.

— Ты действительно желаешь это узнать? — спросила она.

Твайлайт посмотрела вдаль, на размытые очертания металлического сооружения, что освещало небо пучком сфокусированной энергии.

— Да.

Луна вздохнула.

— После того, как Астор и Валиант покинули Селестию, у них появился сын. И Астор любила его так, как не любила прежде никого. Она решила, что сын должен расти в мире лучшем, чем тот, в котором родился. И когда мы с Селестией свергли нашего отца и короновали себя правительницами Эквестрии…

— Она пришла за вами, — сказала Твайлайт.

— Точнее, за мной, — сказала Луна. — Астор верила, что война заложена в самой природе пони. И ни я, ни Селестия не являемся исключением. Если мы будем править вместе, то рано или поздно придём к столь великим разногласиям, что разразится война, и род пони погрузится в очередную тёмную эпоху. Но если мы обе умрём, то род пони оказался бы в ловушке бесконечного цикла королей и королев, после правления и смерти которых оставался бы пустующий трон и борьба за него. Лишь один аликорн может править вечно и неоспоримо.

— Она выбрала Селестию.

— Да. Астор сказала Селестии, что та будет править единолично, и затем вступила с нами в смертельную схватку.

— Но вас же было двое, — сказала Твайлайт. — И вы обе...

— Ничтожны. По сравнению с ней мы были пустым местом. Астор изменила сами представления о войне, Твайлайт. Тебе хорошо известно, как она сражалась. Добавим к этому двадцать лет практического опыта. Она сделала всё для того, чтобы подчеркнуть нашу неспособность защитить даже самих себя, не говоря уже о королевстве.

— А как вы выжили? — спросила Твайлайт.

Луна снова вздохнула.

— Полагаю, я уже не в силах ещё более испортить отношения между тобой и Селестией, так?

Твайлайт похолодела.

— Почему? — спросила она. — Что она сделала?

— Она солгала Астор для того, чтобы отнять у неё волю к сражению. Сангрофил распался.

Твайлайт на миг задумалась.

— Она заставила Астор потерять концентрацию? Как? Астор была лучшим фехтомагом в мире.

— И потому её разум был защищён от любых идей, способных сломить её решимость, да. Но я подозреваю, что Селестия сыграла на их прежних взаимоотношениях, чтобы сбить её с толку. Как бы там ни было, она более не сражалась ради убийства, и у Селестии появилась возможность вывести клинок Астор из игры на несколько секунд и лишить Астор сил. При всех её способностях она была простым единорогом, и без клинка одолеть её было нетрудно.

— Так клинок распался всего на несколько секунд? Она вернула контроль так быстро?

Луна с поднятой бровью посмотрела на Твайлайт.

— Конечно. Ты никогда раньше не допускала ошибок?

Говорила ли Луна серьёзно?

— Конечно допускала, — ответила Твайлайт.

— А когда ты понимала, что ошиблась, то понимание приходило к тебе сразу? Ты тут же подмечала ошибку в своих суждениях и переключалась на то, о чём думала ранее? Или на это уходило время?

— Время, разумеется. Это занимало время.

— Именно,— сказала Луна. — Пони не в силах в одночасье изменить своим убеждениям, Твайлайт Спаркл. Напротив, самой частой реакцией на чуждое им есть усиление внутреннего барьера. Командуя армиями Терры, я впервые потеряла веру, когда узрела мёртвого жеребёнка без метки. Этого оказалось недостаточно, чтобы изменить мою сущность, но хватило для того, чтобы ощутить бледную тень сомнений, пусть всего на мгновение. И это, Твайлайт Спаркл, был первый шаг. Селестия заставила Астор сделать тот первый шаг.

— И потом она убила её?

Луна выглядела озадаченно.

— Конечно же нет. Она всего лишь заставила её отступиться. Я хотела убить её, но Селестия настояла на обратном. Решение, которое спасло тысячи жизней, когда вернулся Дискорд. Но не будем обсуждать Дискорда, когда на пороге куда более могущественный враг. А вот и твои друзья.

По крайней мере, их было четверо: Флаттершай как можно скорее отправилась в путь — Эксакктус не задержится в своём логове надолго. Рэрити выглядела как никогда прежде неотразимо в своей белой мантии — Рыцарь-Командующий Ордена Ночи. На Эпплджек были титановые латы, а поверх шлема — неизменная шляпа: Твайлайт не могла поверить, что шляпа по-прежнему была цела и невредима. Небесно-голубой с радужной оторочкой, облегающий набор доспехов для небесных пони обтягивал гибкую фигуру Рэйнбоу Дэш. Рядом нетерпеливо подпрыгивала Пинки Пай в своем наряде — чем бы он ни был.

— Твайлайт, дорогуша, — сказала Рэрити, едва они оказались в пределах слышимости. — Ты же не можешь произносить речь с гривой, похожей на… эм-м… вот это вот. Подойди сюда, золотце.

Твайлайт неохотно уступила, позволив Рэрити взяться за её гриву.

— Армия почти готова, — сказала она, — а это значит, что мы скоро выступим. Мы окажемся на передовой. Кроме Дэш. Она будет заниматься бурей.

— Кстати, о ней, — дрожащим голосом сказала Дэш. Твайлайт проследила за её взглядом и увидела, как со стороны Вечнодикого леса на них несётся волна воды и ветра. — Берегись!

Сотни пони моментально упали на землю. Твайлайт не почувствовала магических чар в дожде и использовала простое защитное поле. Вода обрушилась на них почти горизонтально, и ветер был достаточной силы, чтобы суметь повалить застигнутого врасплох пони с ног. Порыв продолжался недолго, оставив на своём пути лишь тонкий слой влаги.

— Этот шторм переходит во вторую фазу, — сказала Дэш сразу, как кончились брызги. — Не круто. Нам надо двигаться, Твай.

— Род пони.

Голос Титана ударил по ним сильнее шторма. Как и всегда, он был глубоким и ровным, но в нём по-прежнему ощущался тот самый зловещий тон, от которого у Твайлайт создавалось впечатление, будто она жуёт стекло.

— Обитаемые миры не зародились случайно. Я создал их для вас. Не то, из чего вы состоите, дало вам жизнь. Я дал её вам. Я хранил вас от Дискорда, от всепоглощающей тьмы и от самих себя. Я дал вам всё.

Если Титан находился в центре Вечнодикого Леса, то его было слышно за километры. Он и для этого использовал Цитадель? Или ему было попросту всё равно, что сила его заклинания в разы превосходила необходимую?

— И вот чем вы мне отплатили. Вы убили моего сына. Вы убили мою жену. Вы повергли мир в хаос. Я — ваш бог, и я заставлю вас заплатить за свои деяния. Я заберу у вас то, что делает из вас таких никчёмных, непокорных существ: вашу свободу воли.

Лёжа на земле, почти вся армия пони закрывала уши. Твайлайт с трудом удержалась от того, чтобы сделать также только потому, что знала — это не поможет. Единорожка задавалась вопросом: план Титана заключался в том, чтобы продолжать говорить и прижимать всех их к земле у самого края леса до тех пор, пока заклятие не завершится?

— Во мне нет милосердия, род пони, но есть рациональность. Докажите, что можете действовать сообща и во имя высших идеалов, и я сохраню вам возможность постигать. Если вы покоритесь, если ни один пони не войдёт в Вечнодикий лес этой ночью, то ваша способность свободно мыслить останется при вас.

Наступила пауза, словно Титан думал.

— За исключением тебя, Твайлайт Спаркл. Ты явишься ко мне, вместе с Селестией и Луной, и ответишь за свои прегрешения.

Твайлайт ждала, но слов более не последовало. Наконец солдаты армии стали подниматься на ноги, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто пробудились ото сна — или, в данном случае, кошмара. Твайлайт чётко уловила посыл Титана: стоит ей сдаться, и род пони будет жить в “естественном порядке”.

Она телепортировалась к передней линии войск, в специально оставленное для неё пространство впереди и между Принцессами Селестией и Луной. Твайлайт посмотрела на пони, которых они призвали на борьбу во имя спасения мира.

Они выглядели грустными, сильно напуганными. Мокрые от миниатюрного ливня и дрожащие от ночной прохлады конца лета, солдаты смотрели на Твайлайт полным ожиданий взглядом. Она должна была вдохновить их. Подарить им веру в счастливый конец.

Твайлайт стояла перед ними, тёмно-синее одеяние покрывало её тело вплоть до шеи. Наброшенный на плечи плащ из звёздного света упал и повис на одном боку. Фиолетовый ореол защитной магии витал в воздухе вокруг её ушей.

Было очевидно, что речь Титана была направлена то, чтобы зародить в них сомнение. Но зачем? Не потому ли, что он не хотел править расой безвольных оболочек? Или было что-то ещё? Вместе с тем, как Твайлайт размышляла над его посланием, её лицо медленно расплывалось в улыбке.

— Он боится.

Её слова прозвучали тихо, но этого оказалось достаточно, чтобы её услышала, хоть и не поняла, большая часть толпы. Пони немного приблизились, как Твайлайт и планировала.

— Он боится! — повторила она, на это раз так громко, что все пони могли её услышать. — Два дня назад королева Терра атаковала Понивилль и потерпела поражение. Титан не знает, почему. Он не знает, как нам удалось сражаться столь долго, продержаться до сей поры, несмотря на всю его предполагаемую мощь, — Твайлайт позволила себе короткий смешок. — Он думает, что это из-за меня. Из-за Луны. Из-за Селестии. Это не так.

Твайлайт осмотрела толпу, встретившись взглядом с несколькими пони прежде, чем продолжить речь:

— Это нечто большее. Нечто внутри всех нас. Это нельзя отобрать или убить. Из этого мы черпаем нашу надежду. Нашу любовь. Наши метки. И это — магия.

Её голос смягчился:

— Титан может разрушить наши дома и сжечь наши города. Он может лишить жизни наших близких и уничтожить наш мир. И он сделал это. Он сотворил всё это. Но он не в силах разорвать узы, что связывают нас. Ему не по силам отнять у нас то, что делает нас пони до тех пор, пока мы не позволим этого сделать. И это его страшит. Страх поглощает его настолько, что вынуждает просить мира, ведь он знает — нашей магии достаточно, чтобы поставить его на колени.

Твайлайт вновь перешла на крик:

— Наша магия! Настоящая магия есть то, что свергает божеств! Я видела её, чувствовала её, лицезрела величие вершимых в единении с ней чудес! И сейчас я вижу её, в глазах каждого из вас. И я спрашиваю: Род пони! — голос Твайлайт эхом прокатился по всему Понивиллю, отразившись от каждой уцелевшей постройки. — Титан — ваш король?

Сотни голосов выкрикнули:

— Нет!

Можно было крикнуть и погромче.

Твайлайт оглянулась назад на вход в Вечнодикий лес. Переплетённые ветви клешнями тянулись к ним из кромешной темноты, приглашая их на верную гибель. Она повернулась обратно к армии.

— За теми деревьями, — сказала единорожка, — все существа родом из кошмара, что обитает в самых тёмных уголках вашего разума. Каждое чудовище там желает видеть Титана королём! Мы ощутим страх! Но мы — не Титан. Мы почувствуем страх, чтобы затем проявить отвагу!

Твайлайт сделала паузу, и её войско взбодрилось. Слух единорожки наполнился звуком застучавших по земле копыт.

— Мы будем умирать! — закричала она. — Но мы — не одно существо, мы — раса, каждый в которой по-своему индивидуален. Поодиночке мы погибнем, но вместе сможем выжить!

Рёв армии был громким. Настолько громким, что он не утих, даже когда Твайлайт заговорила снова. Всё было хорошо; следующая часть, как ни крути, обещала быть громче.

— Пони! — взревела Твайлайт. Её грива обратилась туманным облаком энергии и завихрилась вокруг лица, в то время как подхваченный ветром плащ затрепетал за спиной. — Воюйте! Воюйте не ради убийства врагов, но чтобы положить конец той тьме, что окутала наш мир! Титан сотворил нас по своему подобию, но дал нам лишь боль, насилие и смерть. И мы разделаемся с ним этим же способом!

Накрывшая Твайлайт стена звука была такой силы, что встревожила её эфирную гриву. Единорожка материализовала из разреженного воздуха Эквинокс, управляя потоком энергии таким образом, чтобы клинок засиял словно новорождённая звезда. Селестия и Луна разметали воздух вокруг себя и умчались в ночное небо, оставив после себя лишь морозный и огненный шлейфы.

— Идите же! — кричала Твайлайт. — На Цитадель!

Ободряюще крича, последнее войско пони галопом побежало мимо Твайлайт в сторону Вечнодикого леса. Твайлайт знала, что где-то среди них был её отец. Позади остались лишь пегасы, их сдержало вытянутое в их сторону копыто Рэйнбоу Дэш. Они обступили её кольцом.

— Слушайте сюда! — выкрикнула Дэш. — Этот шторм разорвёт в клочья весь лес и наши войска заодно с ним, если мы ничего не предпримем!

Спитфаер в прыжке подлетела к Рэйнбоу Дэш. Твайлайт заметила, что пегаска была одета в форму Вондерболтов, впервые со времени возвращения Титана. Быть может, она чувствовала, что погибнет сегодня как Вондерболт.

— Тебе понадобится пять тысяч пегасов, чтобы разогнать бурю, Рэйнбоу Дэш, — сказала Спитфаер.

— Ага, — ответила Дэш. — Именно поэтому мы не будет её разгонять, — её лицо исказила надменная ухмылка, — мы её передвинем.

Спитфаер наклонила голову набок:

— А мы сможем её сдвинуть? У меня… только базовые познания в погодных работах.

Дэш кивнула, словно ждала такого ответа.

— Двигать бурю опасно! — заявила она собравшимся пегасам. — Но опасность — моё второе имя.

— А что насчёт вас, пегасы? Каково ваше второе имя?

Хор голосов тут же ответил Дэш:

— Опасность!

— Какое удачное совпадение, — сказала Дэш. — Мы разделимся на две группы и авангард! Я возглавлю третье, пятое и шестнадцатое звено! Мы раскрутимся в обратную сторону…

Дэш давала такие указания, которые Твайлайт не могла полностью понять. Она обладала начальными знаниями в метеорологии, но ничего не знала о подготовке погодных пони. Кое-что из плана Дэш ей всё же удалось уловить.

Рэйнбоу Дэш намеревалась переместить шторм туда, где нет ни единого представителя рода пони — к Кантерлоту, который Твайлайт три дня тому назад приказала эвакуировать. Между Канерлотом и Понивиллем не осталось ни километра свободного от беженцев местности, кроме самих городов. Дэш планировала столкнуть бурю с горой Авалон и сравнять столицу с землёй, не подвергая тем самым никого опасности.

Твайлайт одобрила план.

Закончив, Дэш подлетела к Твайлайт и встала перед ней.

— Эй, Твай? Твоя речь была… весьма потрясной. Эй, мы можем умереть.

— Ещё увидимся, Рэйнбоу Дэш.

Стоя спиной к пегасам, Дэш сглотнула.

— Да? — спросила она.

Твайлайт кивнула.

— Да. Если, конечно, ты каким-то образом не превысишь скорость света и не заморозишь себя во времени. Теперь лети.

Дэш мотнула головой в знак согласия, а затем вынула клинок из-за спины и приготовилась взлететь. Она мотнула головой назад.

— Гром и молния! — закричала она.

Сотни пегасов ответили ей:

— Крылья и сталь!

Твайлайт обдало ветром, поднятым крыльями. Её взгляд проследовал за дугой радужного следа, едва тот появился над Вечнодиким лесом. Единорожке пришлось признать: у Дэш был довольно классный боевой клич.

---

Флаттершай пробиралась к логову Эксакктуса через насыщенный влагой и погрузившийся в кромешную тьму Вечнодикий лес. Каждый шаг пегаски сопровождался хлюпаньем свежей грязи, а продираясь между лоз и ветвей, она и сама вскоре вымокла до нитки. Высоко над ней грохотала буря Титана, в любой момент готовая разразиться гневом небес.

Флаттершай было трудно быстро передвигаться. Она ёжилась всякий раз, когда её копыта с хлюпаньем утопали в жиже лесной подстилки, но понимала, что из-за плотного и едва различимого в сумраке переплетения сучьев над головой лететь было бы гораздо опаснее. Пегаска видела скользящие между деревьев тени, слышала, как с гнущихся ветвей обрушивается на землю скопившаяся вода. От каждого шороха ей хотелось остановиться или красться вперёд гораздо медленнее, но она не могла себе этого позволить. Время поджимало, и Флаттершай шла по Вечнодикому лесу так быстро, как только могла, то есть на своих четырёх, по прямой, стараясь не оглядываться.

Она знала, что за ней наблюдали. Существа, питающиеся мясом, питающиеся костями. Создания ночи, готовые с радостью убить её просто за то, что она оказалась на их территории. Дикие звери, способные перегрызть ей глотку, разорвать на куски и скормить своим детёнышам…

Флаттершай взвизгнула, когда ветка, выскользнув из копыта, разогнулась в обратную сторону и ударила её по носу. Пегаска отпрянула, её мордочку обожгла боль, но всё же она поспешила дальше. Это была ветка, просто ветка. Флаттершай не могла позволить себе испугаться маленькой веточки.

Ей нужно было продолжать идти, чтобы добраться до логова Эксакктуса. Пегаске предстояло без помощи чего-либо, кроме содержимого её седельных сумок, уговорить крупнейшего в мире дракона не убивать их. И сделать это должна она, потому что… потому что…

Потому что они не смогли бы. Или, может быть, смогли бы, но у всех, так или иначе, были дела поважнее. Что будет делать Флаттершай во время битвы в Вечнодиком лесу? Она не сможет убить живое создание, даже если то будет нападать на дорогих ей пони. В ней просто не было той силы, которой обладали остальные. У Флаттершай была своя, особенная сила.

Единственным существом, которое она хотела убить, был Титан. В то же время это проще сказать, чем сделать. “Мы убьём его”. Она вспомнила, каким лёгким казалось тело Эмпириана, когда она прижимала жеребенка к себе. Как неправильно выглядела его шея, свисая под неестественным углом. Титан убил своего маленького сына. Значит ли это, что он заслужил смерть? Флаттершай не могла принять решение. В тот момент она была в истерике.

Впадёт ли она в истерику сейчас? Сломается ли от страха перед существами Вечнодикого задолго до того, как доберётся до логова Эксакктуса? Бороться с собственным страхом стало проще, когда она подумала о подругах, но от мыслей о них Флаттершай яснее осознала, что оказалась совсем одна.

Низкое, ритмичное шипение донеслось из-за соседнего куста. Флаттершай была не одна. Далеко не одна.

Она бросилась бежать, и всё накопленное спокойствие разом исчезло. Её копыта разбрызгивали грязь, по груди и лицу хлестали ветви. Она с трудом могла видеть что-то перед собой, но её это нисколько не останавливало. Да, она могла споткнуться, но риск падения был куда меньше, чем риск оказаться проглоченной целиком.

Влажный, скользкий звук донёсся до ушей Флаттершай, когда она бежала сквозь подлесок. Она не стала оборачиваться и выяснять, что это было. По движущемуся следом звуку ломающихся веток это “что-то” было крупнее её. Наверняка достаточно большое, чтобы разом её проглотить.

Однако у этого нечто не оказалось ни единого шанса. Чудовище догнало Флаттершай, но едва она почувствовала касание клыков на своём боку, как оглушительный взрыв, сопровождаемый градом щепок и вывороченной земли, повалил Флаттершай с ног. От сильного удара о землю её тело пронзила тупая боль, и только несколько мгновений спустя пегаска смогла прийти в себя и встать.

Преследовавшая Флаттершай гигантская змея оказалась прибита к земле, её шею насквозь прошил скорпионий хвост мантикоры. Чудовище наклонилось к змее, и отхватило здоровый кусок её плоти, окропив всё вокруг кровью. Тварь взглянула на Флаттершай, прижимая к земле львиной лапой содрогающуюся в предсмертной агонии змею.

В глазах зверя читалось нечто большее, чем простой инстинкт хищника. Мантикора брезговала ей, и эта гнусная эмоция читалась на её морде. Кусок мяса без внимания выпал из пасти.

Флаттершай поняла, что дрожит:

— Пожалуйста…

Расправив крылья, мантикора издала дикий рык, и брызги крови окропили лицо Флаттершай. Пегаска отступила, нашла точку опоры, обернулась и бросилась бежать. Это была совсем другая мантикора, без занозы в лапе. Сделал ли Титан что-то с этими созданиями, или они просто так сильно её ненавидели?

Флаттершай трепетала крыльями, мчась галопом по лесной подстилке, делая всё для того, чтобы бежать как можно быстрее. Была ли мантикора быстрее неё? Могла ли она измотать её? Она слышала, как вместе с ней по подстилке стучали лапы. Ей просто показалось, или топот становился громче? Ближе.

Что ещё хуже, к нему вскоре добавились другие преследователи. Тени метались в сумраке Вечнодикого леса, и уже множество шумов присоединилось к лихорадочной погоне мантикоры. Стук лап глухо отдавался в деревьях, скрип когтей по древесине, сопровождаемый жуткими воплями, раздался сверху. Подлесок разразился шипением, и биение крыльев возвестило пронзительное хриплое карканье.

— Пожалуйста, — шептала Флаттершай, в её ушах стучала кровь. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Она начинала уставать, на языке ощущался металлический привкус желчи, а растущее напряжение в мышцах ног угрожало в любой момент свести их судорогой. Она запнулась о ветку и чуть было не рухнула на лесную подстилку, а, едва успев оправиться, услышала, как та самая ветка с громким треском разлетелась в щепки.

Пегаска могла развернуться и дать бой, но как? Остальные уже хорошо умели воевать, а Флаттершай никогда подобному не училась. Она никогда не хотела причинять боль живому существу. Эпплджек крутанулась бы на месте и с невероятной силой отпинала всех вокруг. Рэрити изрезала бы чудищ в клочья своим сияющим клинком. А что могла сделать Флаттершай?

Ничего. Потому что даже если бы Флаттершай могла убить каждое существо, с рёвом несущееся за ней, жаждущее её крови и плоти или просто охваченное желанием убивать, то всё равно не сделала бы этого. Убийство не было частью её природы, и, даже умирая, она бы этим гордилась.

Стоило ей принять такое решение, как грязная лесная подстилка под её копытами сменилась холодной и влажной золой. Передние ноги Флаттершай споткнулись о что-то твёрдое, и пегаска полетела на землю головой вперёд. Она упала лицом в пепел и, поднимаясь на ноги, громко чихнула от поднявшегося облака пыли.

Именно тогда она заметила, что все звуки в лесу затихли.

Флаттершай робко обернулась. Они всё ещё были здесь: мантикора с окровавленной пастью и полными ненависти глазами; покрытые чешуёй прищурившиеся гарпии, чьи губы гротескно обнажали ряд острых зубов. Зубов для раздирания плоти. Древесные волки, сучковатые деревянные тела которых были напряжены и неподвижны, а глаза светились. Змея с пони толщиной, распрямившаяся и готовая к атаке. Никто из наблюдавших за ней не сдвинулся ни на дюйм. Никто не ступил на пепел. Словно перед ними резко изменился рельеф, и чудища стояли на краю большой пропасти, шаг в которую означал бы верную гибель. Что, предположила Флаттершай, было вполне возможно с учётом того, что споткнулась она о кость.

Пепел. Кости. Монстры Вечнодикого слишком боялись идти дальше. Ни один из накопившихся у Флаттершай страхов не оставил её, а сердце пегаски забилось чаще, когда она, тяжело дыша, обернулась и увидела вход в логово Эксакктуса Чёрного. Над пегаской нависал свод тёмной и безжизненной пещеры, чем-то напоминающий запятнанную кровью пасть мантикоры. Снаружи логово Эксакктуса казалось не более чем гигантским холмом из заросших камней, но Флаттершай знала, что пещера уходит глубоко под землю.

Не имея возможности вернуться назад и от страха перед мыслью, что она может подвести своих друзей, Флаттершай шагнула вперёд. Она ступала по золе, её копыта ворошили сухой слой пепла под влажной коркой, пока не наткнулись на покоившиеся под невесомыми частицами кости. Флаттершай вздрогнула.

Мысль обрушились на неё, едва Флаттершай добралась до массивного свода пещеры. Что это за пепел? Чем он был, пока не оказался у неё на языке, не попал ей в глаза, не осел на её шкурке? И с абсолютной уверенностью Флаттершай решила, что это определённо были не деревья.

Она доковыляла до зева пещеры, попутно кашляя, сплевывая, делая всё для того, чтобы просто убрать это с себя. Она вновь почувствовала вкус желчи. Даже не пытаясь сдерживать рвотный позыв, Флаттершай опёрлась копытом на камень и выплеснула содержимое желудка. “Ты не сможешь этого сделать. Ты не сможешь этого сделать. О, небо ясное!”
Слезинки прочертили дорожки по налипшей к её лицу золе и разбились о прах на земле.

— Я не смогу этого сделать, — всхлипнула Флаттершай. — Они все мертвы, а это — дракон, а я никому не могу причинить вред. Я ничего не могу сделать, и я подведу всех своих друзей.

Флаттершай шмыгнула носом.

— Я подведу своих друзей. Я не могу. Я не могу сделать этого, — она сглотнула.
“Ты должна войти внутрь. Ведь страх есть часть природы пони, и часть тебя. И лишь когда ты скована страхом, ты сможешь проявить храбрость”.

Флаттершай всё ещё чувствовала пронизывающий до костей, отупляющий страх перед смертью, перед неудачей, боялась стать прахом, разбросанным по пещере, и никогда больше не увидеться со своими друзьями. Инстинкты по-прежнему кричали, веля ей спасаться бегством, но она всё же шагнула внутрь, зная, что они не оставят её и не ослабнут. Конечно, ей было страшно. Там был дракон. Но пускай драконы и были её самым большим страхом, они также являлись и её своеобразным “коньком”.

Слой золы истончался по мере того, как она спускалась, но не исчезал совсем. Довольно быстро весь свет пропал, и дальше Флаттершай пришлось брести по усеянному прахом полу, в кромешной темноте и полнейшем одиночестве, под стук собственных копыт.

Она спускалась всё ниже, ниже и ниже, спотыкаясь в темноте и поскальзываясь на раздробленных камнях. Если бы она потеряла равновесие и упала, то как долго ей бы пришлось падать, пока она не сориентируется и не взлетит? Как далеко было до конца пещеры Эксакктуса? И был ли конец вообще?

Где-то там поджидал дракон, самый крупный и самый древний в мире. Станет ли он слушать её речи или просто превратит в пепел? Сколько времени пройдёт, прежде чем Флаттершай отыщет его? Наблюдает ли он за ней сейчас?

Земля под ней начала выравниваться, и вскоре Флаттершай наконец ступила копытом не на пепел, а на что-то, по ощущениям напоминающее монеты. Драконий клад. Он должен был быть где-то рядом. Она закрыла глаза, хотя в кромешной темноте от этого мало что изменилось.

— Эксакктус, — позвала она.

Она пошла дальше по горе сокровищ, расправив крылья на случай, если потеряет равновесие.

— Эксакктус! — повторила она уже громче.

А что, если дракон уже ушёл? Что если Флаттершай торопилась недостаточно, и они уже сражаются?

— Эксакктус! — крикнула она. Нет, этого не может быть. Она не могла опоздать. Она не подведёт своих друзей. — Эксакктус!

Он шевельнулся.

Флаттершай ничего не увидела, но почувствовала. Ощутила, как заскрежетали о камень громадные чешуи, когда самый древний дракон Эквестрии заметил её присутствие. Она слышала этот нарастающий шум, от которого бросало в дрожь.

Пегаска сглотнула. Эксакктус был огромен. Она была крохой. Что она собиралась сказать?

Если его движения походили на трение камней друг о друга, то голос был подобен на дробящуюся в порошок гору.

— Новая пони.

Не далее чем в десяти шагах от Флаттершай открылся глаз, столь же большой, как она сама. Он светился красным, а его внутреннее пламя подсвечивало окружающие сокровища. Это был Эксакктус. Он смотрел на неё.

Беги! Инстинкты Флаттершай кричали. Это был хищник, что разгрызёт её кости так же легко, как она перекусывает стебель сельдерея.

Его речь, согласные которой были ломающимися валунами, а гласные гремели, как гром, разнеслась по пещере:

— Ты — не Титан, — сказал Эксакктус. — Ты — не Селестия. Не божество. Еда.

Еда. Слово эхом гуляло по пещере, поселяясь где-то глубоко в сознании Флаттершай, сразу за кричащим о бегстве голосом. Флаттершай дрожала.

— Подожди. Я здесь, чтобы… ч-ч-чтобы поговорить.

— Я знаю, зачем ты здесь, маленькая пони, — сказал Эксакктус. Казалось, будто сама пещера обладала голосом, столь глубокими и рокочущими были его слова. — Ты будешь уговаривать меня не вступать в битву. Чего я делать не намерен. Умри же.

Флаттершай почувствовала, как воздух за ней и над ней пришёл в движение, она поняла, что Эксакктус делает вдох. Перед собой она увидела свечение, тусклый проблеск злобного красного света, что мог быть только зарождающимся в глотке дракона огнём…

— Постой! — закричала она. Искра исчезла, и на её месте снова появился глаз. — И ты даже не скажешь мне, почему?

В словах Эксакктуса чувствовалось крайнее нетерпение:

— Что “почему”?

Флаттершай стиснула зубы, чтобы те не стучали.

— Почему ты нас ненавидишь, — сказала она. — Почему ты хочешь убить нас.

Эксаккутс заворчал, словно жернов размером с дом.

— Я — дракон, — сказал он. — Я сжигаю. Я ем. Я убиваю. Разрушение есть мой путь, а ты — на моей территории. Однажды власть моего тёмного огня распространялась далеко за границы Вечнодикого леса, наводя ужас на весь род пони. Но потом явилась ваша солнечная принцесса — противник, которого нельзя одолеть. Она заточила меня в этом лесу, где я с той поры и царствовал. Мне понравится ещё раз обрушить смерть на живых пони. Слишком редко рыцари приходят сюда, чтобы убить меня.

— Я не хочу, чтобы ты не вступал в бой, — сказала Флаттершай, — я хочу, чтобы ты сражался вместе с нами.

— Ха, — от короткого смешка задрожала земля. — Но если Титан победит, то мы возвратим старые порядки. Мне будет дозволено парить над своими прежними владениями.

— Если Титан победит, — возразила Флаттершай, — то рода пони уже не будет. Он намерен превратить нас в марионеток. Какой тогда будет смысл в нашем убийстве? Ты уже не будешь преследовать добычу, ты будешь собирать урожай.
“Если Титан победит. Не думай об этом, Флаттершай. Думай о чём-то другом. Лучше даже о… — Флаттершай сглотнула. — Даже о драконе”.

Эксакктус снова заворчал.

— Это верно, — сказал дракон. — Я почувствовал подавляющее заклятие. Так или иначе, пони никогда не были достойной добычей. Я долго охотился на могучих чудовищ северных гор. На драконов пограничья. Я желаю погрузить мир в огонь, пони, а вы запрёте меня в этом жалком лесу. Когда-то он был огромным. Нас было больше. Но ваша солнечная принцесса хитра и лукава, она заботится лишь о своём народе. Уважаемое существо, как бы то ни было. Мы выродились, и моя слава испарилась.

— Но… н-но вы убиваете друг друга!

— Такова наша сущность! — взревел Эксакктус, отчего пещера словно заходила ходуном. — Неужто ты думаешь, что никто из лесных обитателей не помышлял о цивилизации? Если бы они только пожелали, то могли бы перейти границу и поселиться в вашем мире. Но они остаются здесь, теми, кто они есть. Ты думаешь, что я монстр, пони, но тебе не ведома мудрость, которую я обрёл с годами. Нас подавило, задушило правление вашей солнечной принцессы. А когда-то была другая принцесса.

У Флаттершай перехватило дыхание:

— Другая принцесса?

— Да. Она не пыталась править нами. Она принимала нашу природу, и создания Вечнодикого леса любили её. Она относилась ко всем обитателям так, как относилась бы к собственным детям, и защищала нас от идиота Эмпириана. Но она не была мягкой. Её враги сталкивались со свирепой богиней, что была способна разорвать их на части.

— Терра, — прошептала Флаттершай. — Она всё ещё жива! Ты можешь вернуть свою принцессу!

— Нет, — сказал Эксакктус. — Теперь она… иная. Бешеная собака. Посаженная на цепь.

— Это из-за Титана, — сказала Флаттершай. — Титан сделал её такой. Титан отобрал у вас вашу принцессу.

— А Селестия отобрала нашу территорию.

— Что, если… — Флаттершай сглотнула. — Что, если я смогла бы вернуть тебе обратно её часть? Тундра на севере не особо обжита. М-м-мы можем подвинуться. И тогда тебе откроется путь к горам. А там и до приграничных земель недалеко…

— Нет, — зарычал Эксакктус, глаза его сузились. — Дракон не получает свою добычу в дар. Он забирает её!

— Тогда з-забери её у Титана вместе с нами! — воскликнула Флаттершай. — Сейчас мир принадлежит ему. Верни его вместе с нами, и мы разделим добычу.

— Интересное предложение, — сказал Эксакктус. — У меня вновь появится территория, даже если при этом у нас не будет другой принцессы.

— Более того, — продолжила Флаттершай и обернулась, чтобы впотьмах покопаться в своих седельных сумках. Нащупав, она достала их единственное содержимое — один единственный кусок заточенного платино-иридия треугольной формы, — Карсомир, — сказала Флаттершай, бросив обломок клинка на землю, и тот при падении на кучу сокровищ тихонько звякнул, — Он твой, если ты нам поможешь.

Глаз дракона продолжал следить за ней, в то время как его когти звучно скользили по гремящим на всю пещеру сокровищам. Эксакктус поднял обломок, совсем крошечный в сравнении с размерами дракона, и внимательно осмотрел его.

— Лезвие, умертвившее моего брата, — наконец сказал он. — Я уже довольно долго искал его, но драконы не выторговывают сокровища, пони. Мы их отбираем.

— Я не принесла остальные его тринадцать частей, — сказала Флаттершай.

— Умно, — осколок исчез вместе с когтями Эксакктуса. — Ты пытаешься со мной торговаться. Ты предлагаешь мне вещи, которых я жажду, в обмен на мою помощь в борьбе с Титаном. Ты не просишь у меня многого, лишь только сменить сторону и истребить совершенно другую армию. Ты сделала больше, чем я ожидал от еды вроде тебя.

Флаттершай сглотнула:

— Так… Ты нам поможешь?

Ещё один похожий на грозящую разразиться каменную бурю рык. Эксакктус будто бы на мгновение задумался над вопросом, и затем изрёк:

— Нет.
“Нет, нет, он сказал нет. Беги, беги, спасайся бегством. Он протянется к тебе, схватит тебя своими большими когтями размером с повозку и перекусит пополам зубами, что длиннее кухонных ножей”.

— Нет, — повторила Флаттершай. — Н-н-но…

Флаттершай ощутила движение, услышала скрежет чешуи о камни. Эксакктус двигался, распрямляя огромное, словно гора, тело.

— Ты сделала интересное предложение, пони, но кое-что забыла. Я не из тех драконов, что ценят лишь сокровища и территорию.

Глаза дракона пропали из видимости, и вновь Флаттершай оказалась смотрящей в адское свечение его глотки. Взгляд пегаски зацепился за силуэт ряда зубов. Для Эксакктуса она была чуть больше ядрышка попкорна.

— Я прожил множество лет и ценю эту жизнь. Я не дурак. Вы потерпите поражение, пони, а Титан победит. Даже всем вместе вам не достанет сил противостоять Титану. В одиночку я этого не изменю. Союз с вами лишь навлечёт на меня гнев Титана. То, что ты здесь, в первую очередь говорит о том, что вы в отчаянии.

Флаттершай шагнула назад.

— Н-н-нет!

— Вы — жертва, бьющаяся в хватке когтей, а я — хищник. Вы еда.

Эксакктус начал вдыхать, и воздух вокруг пегаски пришёл в движение.

Флаттершай уже поднялась в воздух, неистово работая крыльями и летя в сторону, где, как она думала, был выход. Пегаска не могла вспомнить, как глубоко под землёй она находилась. Она понятия не имела, сколько времени уйдёт на то, чтобы выбраться из пещеры.

Встречный её полёту поток усиливался по мере того, как Эксакктус забирал всё больше и больше воздуха в лёгкие, свечение становилось всё ярче, вплоть до того, что Флаттершай смогла даже разглядеть близлежащие стены пещеры. Она изо всех сил рванула вверх, зная, что как только дракон выдохнет — она погибнет. Пегаска почувствовала, как пепел под ней устремился навстречу пасти дракона.

Она увидела впереди тусклый проблеск света — разрывающую абсолютный мрак пещеры ночную темноту. Флаттершай сильнее забила крыльями, но едва сдвинулась с места — настолько сильными были лёгкие у Эксакктуса.

Дракон закончил вдыхать, и Флаттершай пулей полетела вперёд, удивленная, но всё же довольная свободой. Почему Эксакктус прекратил делать вдох?
“Чтобы сделать выдох”, — сообразила Флаттершай.

Огонь взревел позади неё, и Флаттершай изо всех сил рванулась сквозь воздух, отчаянно пытаясь добраться до выхода из пещеры. Он был уже близко. Рёв нарастал. Она была почти рядом. Голос смерти кричал ей в ухо. Ещё чуть-чуть…

Она не успела. Первая волна пламени накрыла её до того, как она выбралась.

Сперва её обдало жаром, как если бы пегаска стояла рядом с открытой раскочегаренной духовкой. Затем стало жарче, будто бы её лицо было прямо над зажжённой конфоркой. Затем ещё горячее, пока, уже вылетая из пещеры, Флаттершай не почувствовала, как сгорает её шёрстка, а плоть шипит и трескается.

Пепел тысяч мёртвых существ смягчил её падение, но облепил покрывшуюся волдырями кожу. Флаттершай знала, что, вероятно, ей уже не жить, но все же попыталась подняться. Ей нужно было бежать Она закашлялась от пепла, но ничего не могла сделать из-за невыносимой боли.

Земля под ней тряслась и вздымалась. У неё должна была быть магия земной пони, но как ей воспользоваться? Как она могла использовать её, когда все её чувства горели огнём? От прикосновений к коже ей хотелось кричать, но горло не слушалось. На что она должна быть похожа, без шёрстки, разбитая, лежащая в золе?

Земля вновь дрогнула, и Флаттершай поняла, что Эксакктус был слишком большим, чтобы выйти из логова через главный вход. Он продвигался снизу вверх. Шёл, чтобы съесть её. Еда.

Пегаска и раньше старалась постичь свою магию, но сейчас та была недоступна, погребена под тысячей болезненных язв на коже, обгоревшая и сломленная. Эпплджек могла ей воспользоваться. Эпплджек была сильной. Флаттершай должна быть такой же сильной, как Эпплджек.
“Огонь — хуже всего, — говорила Эпплджек. — Жар словно проникает внутрь меня”.

Флаттершай сконцентрировала в стенающем от агонии разуме магию земных пони и закричала. Это был жалобный стон, исходящий из обожженных лёгких через забитое пеплом горло. Но свою задачу он выполнил.

Земля под ней треснула и приподнялась. Флаттершай нужно было уходить как можно скорее, иначе она погибнет. Она закричала снова, чувствуя, как её плоть корчится от магии земных пони. Сколько времени уйдёт на исцеление ожогов? Могла ли она вообще лечить ожоги? Эпплджек могла умереть уже больше десятка раз, однако она была на порядок сильнее всех когда-либо встреченных ими земных пони.

Мир под ней взорвался грандиозным фонтаном из камней и пепла, и Флаттершай опять отбросило на землю. Она выплюнула золу изо рта, готовясь сквозь боль закричать и снова исцелить повреждения, но от того, что она увидела, у неё перехватило дыхание.

Из разверзшейся земли показалась пара грозных чёрных крыльев, с них сыпались камни, грязь и пепел, а следом за ними появился их обладатель — Эксакктус Чёрный. Его чешуя походила на листы совершенно чёрной, закалённой стали, толстые и несгибаемые. Его глаза пылали огнём, а грудь тяжко вздымалась. Помогая себе парой огромных когтей, дракон выбрался из разверзшейся ямы и шагнул вперёд. Хвост чудовища, длиной не меньше улицы Понивилля, извиваясь, потянулся следом за ним.

Флаттершай неловко поднялась на ноги, а затем споткнулась. “Беги. Он убьёт тебя. Он проглотит тебя целиком и зажарит живьём. Беги!”
Она повернулась к Эксакктусу.

Он опустил голову и зарычал. Его пасть с громоподобным треском открылась, показав готовый низвергнуться из глотки поток адского пламени. Одного только звука почти хватило на то, чтобы сбить Флаттершай на землю. Он мог бы сорвать с неё гриву, если бы та не выгорела дотла.

Когда он закончил, Флаттершай закричала в ответ.

Она заглянула в себя, чтобы отыскать все частицы магии, какие понимала и не понимала, мысленно хватаясь за каждую. Пошатываясь перед драконом, она собрала их воедино — её жизнь висела на волоске — а затем крикнула.

Эхом неукротимой силы её крик пронёсся над всем лесом. Когда магия стала исцелять её, она ощутила, как возвращается сила к конечностям, как нарастает плоть вокруг копыт, как осыпается с крыльев старая обгоревшая кожа. Эксакктус склонил голову набок.

Флаттершай вложила всё, что у неё было, в следующий крик, одновременно встретившись с Эксакктусом своим Взглядом. В свой рык, в разум Эксакктуса, она вложила всю ярость, грубую и горячую. Её злобу на небеса и разрушение, вызванную чудовищной игрой богов. Она кричала: “Эпплджек не должна чувствовать боль, Рэрити нужен дом и Пинки Пай больше не смеётся”.

Она почувствовала, как земля под ней шевелится, и из мёртвого пепла проклёвываются крошечные ростки зелени. Флаттершай шагнула вперёд.

— Пони, — пророкотал Эксакктус.

Флаттершай закричала снова, принуждая дракона увидеть ту правду, которую знала она, заставляя понять её гнев. Эмпириан, всего лишь жеребёнок, умер у неё на копытах. Терру сломило заклятие Титана. Мертвецы, что уже никогда не вернутся и никогда не перестанут появляться, пока они что-то не предпримут.

И пегаска ощущала, как жизнь ей отвечала: трава и цветы пробивались сквозь золу, вырастая в ритме биений сердца. Её магия была древней магией жизни, и эту жизнь она будет защищать.

Её последний возглас был обращённым к Эксакктусу гневом. Она показала ему проигравшую Найтмэр Мун, заточённого в камне Дискорда, подавленную радужной волной света Нихилус, напуганного шестью кобылами Эмпириана. Она показала ему их победы, каждая из которых по-своему невозможна, каждая одержана над превосходящим в силе противником.

Лозы обвили каждую ногу кобылки, скручиваясь и вытягиваясь по её телу, поверх заново отросшей шёрстки. Мягко-розовая дымка проплыла рядом с глазами.

Эксакктус отступил. Флаттершай сделала шаг вперёд.

— Трус! — кричала она, в её голосе звенела волшебная энергия, — Ты хочешь, чтобы мир стал лучше, но слишком боишься сделать его таковым! — Лозы объединились и переплелись на её груди и вокруг Элемента Доброты. Флаттершай продолжала наступать. — Ты предпочтёшь вечно жить в страхе перед королём, чем бросить ему вызов и доказать свою мощь! Этой ночью против него выступили сотни пони, каждый из которых, по-твоему, мал и слаб!

Растения тем временем покрыли её тело, обвили затылок и протянулись дальше вверх, вдоль ушек, а она продолжала свою речь:

— Но каждый и всякий из них храбрее тебя, Эксакктус! Ранее мы одерживали верх над могучими и ужасающими врагами благодаря этой силе! А ты… ты даже не хочешь узнать, каково это.

Флаттершай почувствовала, как, покалывая, лозы пробрались под её эфирную гриву и сошлись у неё на лбу. Шипы. Они создали для неё постоянно растущую, постоянно меняющуюся терновую корону. Она смотрела на старейшего в мире дракона.

— Если, конечно, ты сейчас не пойдёшь со мной и не покажешь Титану, что мы не боимся.

---

Они без сомнения знали, где найти отца.

Созданная Титаном буря окружала Цитадель громадным облаком, наполненным всею до капли стихийной энергией, собранной со многих километров вокруг. Со стороны оно казалось твёрдым, почти как гигантская наковальня. Наковальня, на которой вскоре должен быть выкован новый мир.

Чем выше они поднимались, тем разреженнее становился воздух, но пони, за спиной у которой была тысяча лет владения пегасьей магией, не смогла бы дышать разве что в полнейшей пустоте.

Селестия и Луна, как и требовалось, летели далеко впереди армии. Их схватка с Королём должна отвлечь его от созданного пегасами контршторма достаточно долго. Они же помешают ему снизойти на землю и прихлопнуть разом всё сопротивление, как назойливую муху.

Принцессы спикировали тандемом, их крылья заскользили по поверхности большого, словно город, облака. Над штормом не было ни ветра, ни грома, ни пони. Мир был огромен, холоден и пуст, не считая прямого луча света вырывающегося из тучи, подсвечивая её, словно свеча в тыкве на Ночь Кошмаров.

И стоявшего перед ним существа. Такого же огромного, холодного и пустого, как и окружающий его мир. Спокойного, как горевшие над ним звёзды. Могущественного и всеобъемлющего, как бушевавшая внизу буря. Более древнего, чем каждое живое существо и сам мир, за который они сражались. Не более милосердного и не менее чуждого, чем тёмная бездна высоко над ними.

И всё же смертного. Уверенность Селестии и Луны в этом по силе не уступала свечению всех звёзд вместе взятых. Они должны были в это верить. Ведь они собирались его убить.

Король стоял спиной к ним и лицом к лучу света, что мог лишить весь род пони их душ. Он не морщился от ослепительного сияния и не обращал внимания на дочерей, даже зная наверняка, что они уже здесь. Свет преобразил его силуэт в чёткий, бесцветный контур, подобный вспышке молнии в ночи.

Сёстры приземлились на плотную поверхность грозового шторма так, что Титан и его луч оказались между ними. Он не поднял взгляда, игнорируя их выгодную позицию. Чего ждал Титан? Ведь очевидно, что они готовятся его убить.

— Вам неведомы, — грубый, грозный, лишённый эмоций голос Титана нарушил тишину, — заботы и усилия, через которые проходит аликорн, чтобы создать потомство. Этот секрет был вам недоступен, сокрыт в безопасности Цитадели.

Он замолчал. Селестия всегда задавалась вопросом: как у аликорнов могли появиться дети? Им лишь сообщили, что непривычным для всех млекопитающих способом. Что они — не обычные звери, которым достаточно покувыркаться и произвести на свет себе подобных, но боги, которых сконструировали.

— На это требуются годы, — сказал Титан. — Годы и двое аликорнов. Искра бессмертия — не та вещь, которую стоит торопить. Терра не желала детей. Её пришлось заставить, но это не важно. От неё не требовался разум, лишь присутствие. Я лично создал вас.

Титан повернулся к Селестии. Одну часть его лика залил яркий свет, отбросив тень на другую.

— И вот чем ты мне отплатила. Попыткой переиграть меня в бессмертной партии. Ты проиграешь, — он повернулся обратно к лучу. — А ты, Луна, станешь моей новой женой.

По ту сторону шторма Луна плюнула, крошечная капля её слюны упала вниз и исчезла в буре.

— Никогда.

— Твоё упрямство объяснимо, — сказал Титан. — Я превращу твою жизнь в кошмар. Но продолжение нашего рода необходимо обеспечить, а Селестия самолично доказала свою непредсказуемость. В то время как ты глупа и слаба.

Надир вспыхнул в ночи, словно вторая луна.

— Мы ещё посмотрим, отец, — сказала Луна, принимая стойку фехтомага. Её мантия ночи развевалась вокруг, отчего грива светилась ярче и ярче.

Зенит прочертил огненную полосу в воздухе перед Селестией, его свечение, словно пламенная корона, отразилось оранжевым в её боевых доспехах. Принцесса поставила копыто на штормовое облако, ощущая заключённую в нём энергию. Энергию, жаждущую применения. Четыре цветных пряди Селестии отделились друг от друга и развевались у лица.

— Посмотри на меня, — сказала она отцу.

Титан без малейшего интереса или беспокойства обратил внимание на дочь.

— Тебе известно первое правило бессмертия? — задала вопрос Селестия. Едва уловимая тень гнева пробежала по лицу Титана, заставив его сощуриться. — Ты умрёшь.

— Ты умрёшь, — вторила сестре Луна, делая шаг навстречу Титану. — Во имя всего грядущего это должно свершиться.

Селестия подошла ближе к отцу; каждый шаг её копыт создавал небольшой электрический разряд со вспышкой света.

— Это должно свершиться, — сказала она.

Титан перевёл взгляд с Селестии на Луну. Его рог загорелся, и тело покрыли чёрные латы, пластины которых, издавая глухой звук, сомкнулись на короле.

— Существует лишь одно правило, — сказал он, оглядываясь на пронзающий небо столб света.

Подобно тому, как сдувается пыль с полного сокровищ сундука, поток света разделился и явил взору таившийся внутри него предмет. Свечение уменьшалось и истончалось до тех пор, пока не осталась лишь тонкая, делящая пополам тёмный стержень нить. Свет прошёл сквозь центр Сингулярности, клинок разделился надвое, и половины заняли места по бокам Титана. Столб энергии вернулся в изначальное состояние.

Рассеянная вспышка молнии трижды разрезала небо от одного горизонта до другого, пройдя дугой вокруг луча Цитадели. Раскаты грома, накладываясь сами на себя, были ничем по сравнению с голосом Титана.

— Моё правило, — закончил он.

Селестия послала сестре единственную мысль:

— Сейчас.

Они наступили на Титана одновременно, заходя с двух сторон в надежде снести его голову с плеч. Сноп раскалённых белых искр вырвался из лезвия Зенита, когда тот столкнулся с Сингулярностью. Титан блокировал мечи Селестии и Луны так, что те оказались параллельны друг другу. Даже в сражении он не переставал быть педантом.

Даже в половину своей силы клинок Титана был мощнее клинка Селестии, но разница была невелика. В этом бою можно одержать верх.

Однако преимущество Титана заключалось в контроле над клинками принцесс. Он отбросил их небрежными рывками половин Сингулярности. Селестия отшатнулась, и Титан набросился на Луну.

Луна с величайшей грацией уклонилась от одного удара, затем парировала Надиром другой. Её оружие зазвенело, словно колокол, и вспыхнуло каскадом призрачных огоньков, прежде чем она вернула клинок на изготовку. Она всегда была лучшим бойцом, и потому — любимицей Терры.

Но это не имело значения. В течение секунды, что понадобилась Селестии, чтобы вновь броситься на отца, клинки Титана пробивали защиту Луны, словно бушующий внизу шторм, раз за разом ударяясь о Надир. Каждое столкновение заставляло Луну отступать, ещё больше пробивая брешь в обороне принцессы. Наконец, Титан отбил Надир в сторону и ударил заклятием в грудь Луне с такой силой, что под ними разорвало облака, а принцессу отбросило на несколько сотен метров.

Затем он повернулся к Селестии. Она увернулась от смертоносных выпадов, заблокировала его клинки барьером чистой магии, задержала приближение Титана Зенитом и отпрянула от его копытопашных ударов, способных крушить камни.

— Мы не сумеем победить его одними клинками, Луна. Используй всё, что можешь.

Луна вырвалась из грозового шторма, следом за ней протянулся искрящийся поток концентрированной стихийной магии. Она выбросила копыта вперёд, и красный разряд молнии устремился к королю.

Он поймал его бронированным копытом, и молния исчезла без следа. Титан взмахнул крыльями и оказался перед Луной, метя в дочь своими чёрными клинками.

Луна обратилась стаей летучих мышей, пролетев мимо Титана, и Селестия тут же разбила Зенит и бросила частицы в короля. Бесплотный рой собрался воедино рядом с Селестией, и сёстры отразили следующую атаку Титана вместе, заблокировав половины Сингулярности орудиями дня и ночи.

Едва это произошло, как Селестия зарядила бронированное копыто телекинетической энергией и ударила им короля в грудь. Удар по доспеху способен был расколоть бриллиант, но лишь отбросил её отца, отправив того камнем лететь прямо в шторм. Переднее копыто Селестии раздробилась на сотню мелких осколков. Усилием воли она восстановила её, и принцессы вновь ринулись в бой.

Над неистовой бурей и их сражающимися армиями кипела дуэль между богами. Селестия и Луна превосходили числом, но тратили много сил, чтобы сохранить преимущество. Они нырнули под клинки Титана и поменялись местами, слаженно используя щиты и кинетические поля, чтобы удержать отца между ними.

Это было непросто. Титан кружился и уворачивался от каждой атаки, используя импульс одного удара, чтобы нанести следующий. Он владел нескончаемым запасом магической энергии и поступился изяществом и утончённостью ради превосходной техники и мощи. Его удары обрушивались на оборону Селестии. Манёвры короля ломали её боевое хладнокровие.

Он атаковал быстро, сильно и точно; казалось, его нельзя вынудить отступить или застать врасплох заклинаниями Селестии и Луны; он ни разу не был дезориентирован. План Титана был очевиден и прост: он будет их изнурять. Будет просто сражаться с ними до тех пор, пока их силы не иссякнут, и одержит ещё одну победу в игре.

Титан двигался величественно, сражался с осознанием собственной непобедимости. Чем чаще Селестия оказывалась под ударом чудовищной силы и воли владельца Сингулярности, тем сильнее она сомневалась в самонадеянности Титана и уверялась в собственной. Он отбрасывал их вновь и вновь, словно играющий в “Царя горы” школьный хулиган, и становилось всё более очевидным, что Титан в этом очень хорош.

Впрочем, положение от этого безнадёжным не становилось. Просто делало их игру сложнее.

Селестия направила мысль своей сестре:

— Похоже, настало время испытать пределы нашей божественной силы.

---

Пинки Пай, Рэрити и Эпплджек были в авангарде армии, а это значило, что им первым предстояло увидеть противника.

Пони бежали через ещё сырой лес рокочущим стадом. Ветви деревьев хлестали их по лицам, а подлесок исчезал под топотом их копыт, но чем глубже в Вечнодиком они оказывались, тем меньше становилось маленьких растений и больше высоких, древних деревьев. Там они и столкнулись с первой группой чудовищ.

Солдаты ворвались на поляну, окруженную древними деревьями, их путь освещала сотня парящих в воздухе волшебных огоньков — и, в случае Пинки Пай, пара очков, что позволяла ей видеть в темноте. Подруги Твайлайт решили, что ни на миг не остановятся перед врагом, и не важно, с кем им придётся столкнуться. Нельзя было ослаблять натиск. Войско не должно видеть, что они колеблются.

Именно поэтому, когда силы тьмы мобилизовались, а инстинкт самосохранения приказал им бежать, они ринулись вперёд. И армия пони последовала за ними.

Первое, что они увидели, были змеи: каждая длиною с дом, с роговидным гребнем на голове и жёлтыми глазами с узким зрачком. Они обвились вокруг деревьев, наблюдая и поджидая свою добычу.

Между деревьев, сбившись в стаи, ждали древесные волки. Их спины из деформированной древесины и упругих сухожилий выгнулись и ощетинились. В стороне от хищников стояли пауки размерами больше повозки, чьи истекающие слюной хелицеры отчётливо виднелись в разноцветном сиянии магических огней.

Мантикоры. Гигантские скорпионы. Призрачные медведи. Бесчисленные, с безжалостными взглядами чудовища растянулись по всему лесу. Несколько деревьев зашевелилось, и Пинки Пай подумала, что это, вероятно, гидра. Как много этих созданий было в лесу? Можно ли было сравнить их с численностью пони, что бежали за подругами?

Пинки Пай пересчитала арсенал в уме. Восемь бритвенно-острых волшебных накопытных клинков: пара заряженных, да шесть прицепленных к спине. Два висящих на боку гарпуна, в каждом по пятнадцать метров прочнейшей струны в два миллиметра толщиной. Шесть Пинки-Фаерболлов. Четыре Пинки-Дымилок. Четыре Пинки-Гремелок. Четыре Пинки-Опутывалки. Четыре ноги — на каждой по копыту. Сорок три зуба — к счастью, отсутствие второго коренного с левой стороны не должно вызвать серьёзных проблем.

Они продолжили бежать вперёд, навстречу армии Титана. Пинки задумывалась о том, каково это — убить живое существо. Так же, как убить марионетку, только после остановки дыхания тело не исчезает. Так или иначе, пролитая ими кровь не останется без отмщения. Не сегодня.

Астор Корускар писала в “Воюющих пони”, что пони необходимо обучать убивать. Она создала свод правил с единственной целью — заставить пони забыть о гуманности перед лицом врага.

Откуда Пинки Пай узнала об этом? Оттуда, что об этом знала Твайлайт Спаркл. И Твайлайт командовала второй половиной войск, далеко за пределами поля зрения, но в пределах досягаемости гармонической связи.

Никто из них не был обучен убивать, но это было не важно: чем меньше монстр похож на пони, тем меньше они колебались. И за два месяца жизни в мире Титана они усвоили правило: убивай или будешь убит.

Чем ближе Пинки Пай приближалась к противнику, тем больше деталей проступало в ночной темноте. Липкая, глянцевая слюна во рту мантикоры. Блеск яда на кончиках паучьих жвал. Рассеянный, отражённый от хитина скорпиона волшебный свет. Источаемая древесными волками вонь гнилой древесины вперемешку с запахом влажной земли под копытами.

Но все её чувства были просто помехами на фоне топота копыт и криков пони, что разрывали привычную тишину Вечнодикого Леса. По мере того, как две силы приближались друг к другу, недруги затрещали, зашипели и зарычали. В сложившемся хаосе шёпотом прозвучало имя, с трудом услышанное произнёсшей его пони.

Гладкая, зачарованная сталь в узких ножнах. Пинки Пай назвала первое имя.

— Блю Мун.

Скорпион маячил перед ней, его выгнутый хвост нависал над спиной в нескольких метрах над землей. Стоило Пинки приблизиться, как ядовитое жало, способное скорее раздавить пони, чем отравить, устремилось к ней.

Пинки нырнула вперёд. Острие ударило в землю позади неё, подняв брызги грязи. Выходя из кувырка, Пинки использовала импульс, чтобы вонзить меч туда, где, как ей показалось, была пасть чудовища, и оказалась вознаграждена брызнувшей из раны сукровицей.

Клешня размером с туловище Пинки зашла на неё слева, и та увернулась в бросившем вызов гравитации прыжке. Пони приземлилась скорпиону на спину. Копыта Пинки коснулись панциря, толщине которого уступали боевые доспехи Эпплджек.

Волшебная переработка брони Пинки Пай от Твайлайт ставила основной целью уменьшение веса. Она убрала большинство застёжек, соединив всё магическими магнитными полями, заменила баллоны с газом на воздухозаборники, которые втягивали воздух вокруг Пинки Пай и преобразовывала его в кинетическую энергию.

Кроме этого она произвела ещё несколько улучшений. Например, укрепила клинки Пинки Пай. Также поработала над усилением защитных чар Элемента Смеха. Наконец, она исполнила просьбу Пинки Пай и снабдила клинки системой возврата.

Они пришли к выводу, что магниты недостаточно сильны, и решили найти им замену. Пинки Пай предложила: почему бы не возвращать оружие назад, просто перематывая назад все его перемещения, как йо-йо? Твайлайт посмеялась над идеей и объяснила, что вот так законы физики не работают. Затем каким-то образом воплотила эту идею в жизнь.

Так что, когда Пинки Пай, балансируя изо всех сил, дабы не свалиться со спины гигантского скорпиона, призвала оставленный во рту членистоногого меч, он вернулся обратно к хозяйке. Скорпион пошатнулся и дрогнул, когда меч прошёл, по мнению Пинки Пай, сквозь его мозг и пробил хитин чудовища изнутри. Клинок с тихим щелчком вложился в ножны, а монстр рухнул на землю. Все восемь конечностей задёргались в конвульсии.

А Пинки Пай уже двигалась дальше. Она перелезла через трясущийся труп и подпрыгнула высоко вверх, бросаясь навстречу остальной армии Титана.

Ближайшим к ней существом, на которое Пинки могла приземлиться, оказался паук ростом вдвое выше неё. Арахнид встал дыбом на шесть задних лап и, когда Пинки оказалась на нём верхом на, зашевелил жвалами. Оседлав противника, Пинки не вскрикнула от ужаса и не издала боевой клич. Вместо этого она выдвинула свои лезвия и уже громче произнесла:

— Слим Ченс.

Парные клинки лишили паука двух передних ног, а в его хелицеры попался только воздух — Пинки проскочила между ними. Когда она оказалась по другую сторону, паук уже падал на землю. С каждой предсмертной конвульсией из полдюжины ран в теле насекомого вытекала сукровица.

Древесный волк набросился на Пинки, деревянные зубы зверя сверкали от влаги. Но она оказалась быстрее, перехватив волка в прыжке и бросив того на землю. Пинки вонзила меч ему в шею и надавила на рукоять, отчего голова волка с треском отломилась от туловища.

— И Фэт Ченс тоже.

Змея попыталась заглотить её целиком, но Ворпал разрубил рептилию на куски раньше. Медведь врезался в стоявшее рядом дерево и повалился замертво. Спустя мгновение в поле зрения Пинки попала вправляющая на место вывихнутую челюсть Эпплджек.

Странного, почти похожего на пони монстра из вьющихся стеблей пришлось порубить на двадцать частей, прежде чем тот перестал двигаться.

— Таф Лак.

Пинки Пай повернулась к войску. Дела у остальных пони шли не так гладко, как у трио подруг. Бойцы выстроились грубым подобием строя, и за то время, пока Пинки уничтожила четверых созданий, более десятка пони оказались убиты.

Она увидела, как мантикора наколола единорожку на хвост, а затем швырнула её прочь, словно куклу. Как стая древесных волков растерзала земного пони прежде, чем на них обрушился единорог-фехтомаг.

Другой земной пони пробежал мимо Пинки, половина его шкуры слезла от попавшей не неё блестящей слизи. Пинки содрогнулась от его вопля. Пони споткнулся об умирающую химеру и упал; обратно он уже не поднялся.

Они умирали, и это было плохо. Они не просто должны были выжить; они должны были победить. Если они не доберутся до Цитадели прежде, чем та завершит то, что делает — они проиграют.

Пинки молча перекатилась к ожидавшей Эпплджек, и та копытами подбросила подругу вверх. Богатырская сила Эпплджек в сочетании с уменьшенным, прямо как у пегасов, собственным весом позволила розовой пони взлететь достаточно высоко. Развернувшись, она вынула из пускателей клинки и прикрепила их к спине, а затем зарядила на их место два Пинки-фаерболла.

На излёте своего подъёма, прямо под кронами деревьев, она повернулась к сражающимся войскам. Да, пони проигрывали; их ряды дрогнули там, где ещё не были сломлены, а числу чудовищ из Вечнодикого не было видно конца и края.

— Тангерин.

Она выстрелила огненными шарами в монстров слева и справа от Эпплджек. Внизу распустилось два бутона розового огня и послышались омерзительные визги подожжённых врагов. Огонь продолжит гореть, сгоняя существ к Пинки Пай, Рэрити и Эпплджек, и отрезая некоторых из чудовищ от войска. Это было лучшее, что подруги могли предпринять.

C другой стороны, когда Пинки приземлится и встанет рядом с подругами, то окажется лицом к лицу с целой ордой врагов. Но всё должно быть в порядке. Эпплджек практически непобедима, Рэрити может убить кого угодно, а в запасе у Пинки Пай осталось ещё полно имён.

И они вступили в схватку с плотной толпой существ, которой, казалось, не было конца. Пинки прорубала себе дорогу сквозь монстров, покрытых мехом, чешуёй, перьями и просто кожей. Она убивала пауков и мантикор, лишала жизни существ, сделанных не столько из плоти, сколько из ветра.

Она танцевала с Ворпалом, со сверхъестественной реакцией лавируя между распадающимися и собирающимися алмазами. Они порхали в воздухе всюду вокруг неё. Всякий раз, когда чудовище уклонялось от клинков Пинки Пай, Ворпал был тут как тут, чтобы нашинковать врага. Над розовой пони навис скорпион, и Эпплджек лягнула его в морду. Вскоре на его место пришёл крупный паук, но и он получил пинок от ЭйДжей.

Цитадель завибрировала.

Исходящий от самой высокой точки металлической крепости свет усилился, а затем взорвался, накрывая волной магии весь Вечнодикий лес. Поток залил Пинки Пай, и ей завладело чувство апатии.

Ей захотелось просто прекратить борьбу. Ведь, в самом деле, за что она сражалась? Какое это имеет значение? “Просто сядь. — промелькнула в её голове мысль. — Просто сядь и умри”. У неё не было имени. Не было друзей. Всё волнение в груди, вся накопленная за два месяца тревога исчезли в один миг. Зачем тратить столько времени, беспокоясь, победят они или проиграют? Всё плохое, всё то, что причиняло ей боль, пропало в мгновение ока.

Слабость длилась всего пару мгновений, но и этого хватило. Пинки Пай очнулась от… чего-то там, и оказалось, что, пока она бездельничала, древесный волк пригвоздил её к земле.

Пинки почувствовала острую, жгучую боль, когда деревянные зубы прокусили броню и впились в одну из её передних ног. Глаза волка сверкали, словно изумруды, его дыхание было похоже на запах опилок. Она попыталась отдёрнуть ногу, но волк лишь усилил хватку.

Укушенная нога, которой Пинки заслонялась от волка, мешала другой занять нужную позицию для удара. И сколько кобылка ни старалась, она не могла поднять копыто до уровня грудины древесного волка. Он опять сжал челюсти, вгрызаясь в её плоть, но Пинки Пай больше переживала из-за мелькнувшей позади тени существа ростом выше древних деревьев и с тремя головами. Гидра.

Пинки Пай попыталась найти способ выбраться из хватки волка. Эпплджек и Рэрити были слишком занять борьбой с мантикорой, а Твайлайт…

Твайлайт Спаркл уже была здесь.

Вспышка фиолетовой молнии, и едва Твайлайт появилась над Пинки Пай, как распавшийся надвое волк рухнул на землю. Единорожка выглядела безупречно, будто кипящая вокруг битва ничуть её не задела. Звёзды на её плаще ярко горели, нимб по-прежнему вращался над головой, а лицо не выдавало никаких эмоций.

Она повернула голову в сторону мантикоры и впечатала чудовище в землю телекинетическим ударом. Рэрити добила тварь своим клинком и уставилась на Твайлайт.

Твайлайт едва ли обратила внимание на подруг, вместо этого повернувшись и сделав пару шагов навстречу приближающейся орде. Пинки Пай взглядом проводила кобылку в бой, и обратила внимание, что воспользовавшийся её временным выходом из строя древесный волк был самым быстрым из всей стаи. Остальные в данный момент только подбегали, несясь на Твайлайт в звериной ярости.

То, что произошло дальше, больше напоминало протискивание пони сквозь толпу в быстрой перемотке: толчок там, пинок сям, и всё это не сбавляя скорости. Прошло не более двух секунд, и Твайлайт остановилась. Клинок замер в воздухе, а все древесные волки испустили дух.

Гидра, в десять раз крупнее любого монстра, с которым они сражались, угрожающе надвигалась. На фоне клубившегося выше чёрного облака три головы были едва различимы. Одна из голов быстро наклонилась к Твайлайт и зарычала так, что из пасти полетели капли слюны.

Твайлайт посмотрела на гидру, нахмурившись, как хмурится пони при виде дождевого облака, и бросила в горло гидре двадцать семь заряженных кинетической энергией осколков. Пасть гидры захлопнулась, а глаза чудовища распахнулись от удивления, как только из горла хлынул фонтан крови. Аккуратный луч фиолетового света толщиной в волос отделил оставшиеся головы от тела твари.

Когда её облило кровью убитого существа, лицо Твайлайт не исказилось от отвращения. Как, впрочем, и от удовольствия. Оно оставалось бесстрастной маской, на которой читалась только решимость.

Мантикора встретила свою смерть в пучке светящихся пурпурных цепей. Шипящая змея превратилась в пузырящуюся лужу гадости от одного брошенного в неё заклинания. Телепортируясь несколько раз в секунду и работая клинком, Твайлайт пошинковала небольшую медведицу, будто помидор для салата.

Звери видели её, готовились к битве, а затем умирали. Так ли чувствовал себя обычный пони, наблюдая за Пинки Пай? Как что-либо в лесу могло соперничать с подобной силой? Неудивительно, что это привело существ в трепет.

Монстры начали отступать перед Твайлайт, скрываясь в тенях между древних деревьев. Единорожка появилась рядом с Пинки Пай, когда та встала.

— Рэрити, — крикнула Твайлайт, — мне нужны повязки.

Пинки Пай услышала звук рвущейся одежды — это Рэрити оторвала кусок ткани от своей мантии. Она почувствовала аккуратное прикосновение магии к кровоточащей ноге и подняла её так, чтобы Твайлайт было удобнее накладывать повязку.

— Вот это да, Твай, — протянула Пинки. — Где ты научилась всему… этому?

— Я знаю всё, что знаешь ты, помнишь? — ответила Твайлайт, подёргав магией за ткань и убедившись, что та плотно сидит. — То же относится к мышечной памяти. Но большую часть всего этого я узнала от Астор Корускар. Немного от Терры, и совсем чуть-чуть от Нихилус. Придуманного мной здесь совсем мало. И не смотря на все эти знания, мне неизвестно ничего полезного из медицины. Максимум, что я могу, это наложить повязку.

— Да ладно, Твай, — сказала Пинки Пай. — Я и на трёх ногах могу драться.

— Хорошо, поскольку заклинание почти завершено, но и мы уже почти на месте. Оставайтесь на передовой и не дайте сломить строй.

— Твайлайт, дорогуша, — сказала Рэрити. — Ты не останешься здесь?

Твайлайт покачала головой:

— Шторм движется слишком медленно и слишком низко. Он может разразиться в любую секунду, а мы находимся прямо под ним. Наверху что-то не так. Рэйнбоу Дэш нужна моя помощь.

Эпплджек переступила через развороченные останки древесного волка:

— Делай то, что нужно, Твайлайт.

— Последний рубеж перед Цитаделью свободен от леса, — сказала Твайлайт. — Встретимся там, если со штормом всё получился. Берегите себя.

Её клинок распался на десятки крошечных фрагментов, которые затем образовали пару бритвоподобных крыльев. Твайлайт взмыла в воздух, её плащ из звёзд затрепетал на ветру.

Подруги посмотрели ей вслед.

— Ну что ж, — сказала Рэрити. — Снова за дело, полагаю.

Эпплджек хмыкнула.

— Как там было в этом боевом кличе? — спросила она, а затем, обернувшись через плечо, выкрикнула: — Эй!

Пони-воины отвлеклись от передышки.

— Мы вообще-то не закончили! — крикнула Эпплджек. Она припечатала копытом останки древесного волка. Те разразились треском, который сильнее ощущался кожей, чем слухом. — В моих жилах пока течёт кровь, а в сердце кипит ярость. Титан всё ещё думает, что он король! Стало быть, мы ещё не закончили своё дело! Вперёд, пони! Воюйте!

И пони принялись за дело. Воздух разразился грохотом копыт — Пинки Пай, Эпплджек и Рэрити повели войско вперёд. Вперёд, к ещё одной битве. А сколько ещё ждёт впереди? И хватит ли у них на всё солдат?

— Эпплджек, — сказала Рэрити, — у тебя шляпа набекрень.

— И что? — Нахмурилась Эпплджек.

— И то, — фыркнула Рэрити, — поправь шляпу.

Эпплджек посмотрела на Рэрити.

— А что изменится-то?

— Тьфу, — сказала Рэрити. — Вы смотрите, спорю прямо на бегу. И когда это я стала такой… Такой спортивной?

— Эм-м, девочки? — подала голос Пинки Пай.

Противники перегруппировались. Несмотря на предыдущую кошмарную резню, не было даже намёка на то, что их стало хоть чуточку меньше. Появились и новые монстры: летучие мыши из тумана; странные, парящие меж деревьев тут и там огоньки; василиск.

Оглушительный рёв рептилии разрезал ночной воздух. Троица подняла головы и увидела знакомые зелёные очертания на фоне бури Титана.

— Конский редис, — сказала Эпплджек. — У них ещё и дракон есть.

— Это, надо полагать, их главарь! — выкрикнула Пинки Пай. — Как гидра. Убьём его, и остальные сами разбегутся!

Дракон спикировал вниз, прямо на армию пони, и устремился к ним на ужасающей скорости.

— В сторону! — закричала Эпплджек.

На его пути всех как ветром сдуло. Дракон раскрыл крылья прямо у самой земли, и они вобрали достаточно воздуха, чтобы падение превратилось в скольжение.

Нисходящим от чудовища потоком воздуха пони прибило к земле, а Пинки Пай с Рэрити отбросило в сторону.

Эпплждек устояла.

— Ну и, Рэрити? Ты ж рыцарь.

Рэрити поднялась с земли, затем хмуро глянула на разбросанные части Ворпала.

— И что бы это могло означать?

Дракон сфокусировал на них своё зрение, после чего поднял огромную когтистую лапу и зашагал в их сторону. От его шагов тряслась земля.

— Рыцари убивают драконов, — сказала Пинки Пай. Она подумала, что это было очевидно.

— Ты ж сама всегда говоришь, — сказала Эпплджек, — что всякие титулы важны.

Пинки слышала тяжёлое и скрипучее дыхание дракона. Она почти чуяла запах клубящегося из его ноздрей дыма. Вообще-то, втянув воздух, Пинки Пай поняла, что и вправду чувствует дым.

— Эпплджек! — Рэрити произнесла имя подруги с той же раздражительностью, с которой произносила его тысячу раз прежде. — Когда я вообще такое говорила?

Эпплджек не соизволила и мельком взглянуть на зелёного дракона, когда тот прорычал на них. Она настойчиво продолжала бурить Рэрити взглядом.

— Ну ладно, — Рэрити закатила глаза. — Допустим, разочек и говорила. Но ты поможешь мне с этим драконом.

Эпплджек поправила свою ковбойскую шляпу.

— Само собой, Рэрити.

— Я тоже помогу! — выкрикнула Пинки Пай, заряжая в метательное устройство взрывчатку.

— И будьте так любезны, — сказала Рэрити, пока четырнадцать алмазов мозаичным узором складывались в один из самых знаменитых единорожьих клинков. Она повернулась к дракону. — Обращайтесь ко мне правильно: рыцарь-командующий.